Geum.ru

Бернард Пински: Обычная, необычная. Жизнь моего отца

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5

Евреи должны были принести любую тёплую одежду, которая у них была, в немецкую комендатуру, чтобы помочь в военных действиях. Все нарушители будут расстреляны. И так далее, и так далее, и так далее. Каждый день - новый приказ. К 15 июля 1941 года у евреев осталось очень мало имущества. Всё было отдано немецким властям, которые регистрировали всё, что они получили. Нацисты все хранили.

Когда был выдан приказ отдать всю еду, Рубин и его семья столкнулись с главной проблемой. Хася, старшая сестра Рубина, сказала, что картошку, которая была спрятана, а фактически, была захаронена на заднем дворике, не нужно было отдавать. Родители спорили, говоря, что это был слишком большой риск, и что их расстреляют, если нацисты обнаружат это. Кроме этого, нацисты не позволяли людям умирать с голоду; может быть, временами они будут голодать, но если евреи будут неукоснительно выполнять приказы - они выживут. Они спорили на иврите, но почти безмолвно, потому что евреи были не единственными в Гжетле, кто понимал язык большей части населения. Семья спорила, мучалась, находила недостатки всю ночь.

В конце концов Рубин, Рейчел и их сестра, которая присоединилась к ним, были против родителей, а это была неслыханная по тем временам вещь в семье, но, тем не менее, последнее слово было за Барухой Липпой. Но дети переубедили своих родителей, и картошку не передали нацистам. Картошка могла находиться под прохладной землёй в течение месяцев. В то же самое время и дети, и родители в семье Пинских осознали, что всё в доме не будет уже по-старому, жизнь не могла вернуться к тому, что было раньше. В еврейской семье в их дни отец был главой (хозяином) в доме. Всё, что он говорил, было законом. Эта война изменило это вековое правило и изменит почти всё, что эти люди знали и во что верили.

15 июля 1941 года всем евреям было приказано собраться на рыночной площади, самой большой площади в городке. Немцы допросили жителей, которые не были евреями: те назвали 10 еврейских лидеров. В число названных входили раввины, судья и другие уважаемые люди городка. У нацистов насчёт их были планы. Эти люди должны были составить «Юденрат – совет евреев», или еврейскую полицейскую комиссию. Еврейский совет должен был выполнять и обеспечивать выполнение решений, касающиеся евреев города, в соответствии с законами, принятыми нацистскими властями. Нацисты сказали, что они не будут вмешиваться в решения еврейского совета, если они будут выполнять требования закона и приказов военного командования. Труд будет необходим для военных нужд. Так как продуктов питания до конца войны было мало, должен был быть установлен регулярный паёк. Еврейский совет будет принимать решения о размере пайка, о работе, которая должна будет быть выполнена для реализации военных нужд и для общего блага евреев в городе. Еврейский совет мог выбрать своего собственного лидера, который был бы посредником между евреями и военными властями.

Толпу распустили. Евреи Гжетла были приятно удивлены. Никто не ожидал, что евреи будут ответственные за самих себя, за свои собственные дела. В то время, когда власть над городом была в руках у Советов, евреям практически не позволялось принимать решения самим- все делалось за них. Интересен тот факт, что идею создания Юденрата все евреи воспринимали по-разному. Одни считали, что им несказанно повезло, ведь Юденрат будет принимать лишь мудрые решения в отношении евреев города, что поможет спасти их жизни; другие же сомневались, но все же полагали, что создание Совета Евреев – это положительная тенденция. Но, тем не менее, и Рубин и другие жители города пошли домой с чувством глубокого удовлетворения. Возможен это была единственная дорога, ведущая из тьмы на свет.
16 июля 1941 года фашисты собрали всех евреев от 16 до 60 лет на рыночной площади. Они назвали имена 120 человек, которые не были членами Юденрата, но имели явную возможность быть таковыми. К ним относились – люди, владеющие каким-либо производством или руководящие какой-нибудь еврейской организацией, известные учителя, или же просто люди, в душе у которых горит искра борьбы за справедливость. Неевреи знали таких людей очень хорошо и смогли бы без труда назвать их имена, что они и сделали. Итак, 120 человек было выбрано. Им было объявлено, что они должны будут собрать необходимые вещи и прибыть в обед на железнодорожную станцию. Они нужны были для рабочего наряда в Новогрудке, который находился приблизительно в 8 часах езды на поезде. Эти люди вернутся обратно через несколько месяцев, если работа над проектом пройдёт удачно. Еды в Новогрудке было больше, и, людям, там обосновавшимся, будет разрешено посылать еду и другие товары домой своим семьям. Семьи торопливо попрощались и быстро упаковали свои вещи. Люди, которые смогли бы сформировать ядро любого движения сопротивления, которые пользовались уважением своих собратьев-евреев и были известны своими мудрыми суждениями, отправились на железнодорожную станцию без малейшего протеста, чтобы работать в новой рабочей команде. Они сели в поезд, и поезд уехал. Уехал навсегда. Эти 120 человек еще не знали, что ровно через час глубоко в лесу Польши поезд будет остановлен, и людям прикажут выйти; их сгонят в большую группу, окружённую пулемётами и расстреляют. Никто не уцелеет. Люди в Гжетле узнают об этом только через несколько месяцев. И тут у меня возникает такой вопрос: неужели эти умнейшие люди не почувствовали предстоящую беду, неужели они поверили лживым словам людей, которые их люто ненавидели, неужели они слепо надеялись на Счастье?

В последующие дни в Гжетле, еврейский совет выполнял свои функции. Трудоспособные мужчины и женщины были необходимы для работы, чтобы помочь в военных нуждах. Адвокат Алтер Дворецкий был избран главой еврейского совета. Он был отличным организатором и был очень преуспевающим юристом, завоевавшим славу в проведении дел от имени евреев даже перед польскими судьями, которые не симпатизировали евреям, и который позже успешно сотрудничал с советскими властями. Итак, первое, что им необходимо было сделать - это выбрать тех, кто мог выполнять тяжёлые работы, дать им красный значок и документ, или «удостоверение»- “шеин”. Те, кто имел удостоверение, должны были считаться годными для военных нужд, и у них будет привилегия в получении дополнительного продовольственного пайка. Они также могли покидать город, чтобы работать. Рубину исполнилось 16, и он был пригодным для работы. Ему вручили красное удостоверение, и он должен был отвечать за свои поступки . Он был единственным в семье, кто получил это удостоверение. Его сестре Хасе не дали красное удостоверение, так как она была недостаточно сильной для тяжёлого труда. Хася всегда была маленькой, всего только 1,5 метра, но потом в течение войны она докажет, что была намного сильнее, чем кто-либо мог об этом думать. Она должна была остаться дома с родителями и Рейчел, маленькой сестрой Рубина. Отец Рубина тоже не был признан хорошим пригодным для выполнения тяжёлой работы. Он никогда в своей жизни не выполнял тяжелую работу; и со своим восточно-европейским еврейским видом, с длинной бородой, чёрной одеждой и бакенбардами он намного старше, чем он был на самом деле. Тем не менее, у него не было возможности доказать кому-нибудь обратное. Он был разочарован, частично, что он не был выбран для работы в Новогрудке, откуда бы он мог помогать своей семье. Барух, конечно же, был в хорошем физическом состоянии, как и большинство тех людей, которые были выбраны, он даже лучше, чем некоторые, но его не выбрали. По его мнению, несчастье его от того, если его бы разлучили с семьёй, компенсировалась бы тем, что он смог бы обеспечить свою семью во время скудного пайка и наверняка грядущего голода. Дальнейшим ударом по престижу и положению в семье был тот факт, что Барух Липпа не получил и красного удостоверения. Он смирился с этим, но в душе все же осталась глубокая рана. Семья должна была зависеть от его самого младшего сына, но не от него.

Рубина послали работать на дорогу, которую строили для немецким войск. Каждый день он уходил из города и отправлялся к тому месту, где собирали камни, для того, чтобы положить основание для дороги. Дорога должна была быть достаточно прочной для того, чтобы грузовики и танки могли постоянно проезжать по ней; его работа включала следующее: подносить камни, копать горизонтальные пересечения, а также смешивание и кладку цемента. Работа была изнуряющая и осуществлялась в любую погоду. Рубин работал усердно, за ним наблюдали польские надзиратели, которые зачастую не жалели розг, если рабочие работали не слишком усердно. Эти надзиратели хотели угодить своим немецким хозяевам, потому что если они не добивались хорошей работы от тех, кто был у них под надзором, то их освобождали от занимаемой должности, и они должны были присоединиться к работающим; вдобавок, чаще всего у них не возникало никогда чувства малейшего сочувствия и сострадания евреям. Нацистская пропаганда заработала на этой территории. Нацисты постоянно говорили полякам, что евреи были причиной тех проблем, с которыми столкнулись поляки. Нацисты сыграли на националистических чувствах, которые были у поляков против советской власти, и частично поляки начали мстить евреям за советское вторжение в Польшу. Нацистская пропагандистская машина, как будто старый граммофон, повторяла ложь снова и снова: они говорили, что евреи поддерживали идеи Советской России, и что именно они являлись теми, кто подал идею Советской интервенции в Польшу. Нацисты говорили полякам, что они просто вынуждены были захватить Польшу, чтобы спасти эту страну от советских коммунистов. Эта ложь, в сочетании с общей антипатией, которая была у многих поляков по отношению к евреям, и страх от того, что они находились под прицелом нацистов, определила главные принципы работы надзирателей.

Еврейскому совету были выделены карточки на питание всех евреев Гжетла. Еврейским советом было принято решение: большая часть карточек было отдано работающим людям для обеспечения эффективности их работы, а для всех остальных было выделено столько, чтобы они только могли выжить. Но было обещано, что паёк будет выдан только временно, а еды будет дано только столько, чтобы можно было выжить. Причем Юденрат уверял всех в том, что все рабочие будут возвращаться каждую ночь, что никто не исчезнет по неизвестным обстоятельствам. Любая попытка убежать обернеться и для сбежавшего, и для его семьи трагедией. В том случае пострадают все. И это были не пустые слова. Несомненно, предпринимались попытки сбежать, но Юденрат тщательно скрывал эти факты, чтобы не навлечь на себя неприятности. Да, Юденрат был уверен в том, что главное условие, чтобы выжить в этой войне – это активно сотрудничать с немцами.

В первые месяцы оккупации, как уже было упомянуто выше, фашисты установили свои порядки: любой еврей, нарушивший правило комендантского часа, нелегально привозивший продукты питания или оружие, расстреливался на месте. Причем, это правило действовало и на остальных членов семьи «преступника». Но когда образовался Юденрат, ситуация поменялась в лучшую сторону. По крайней мере, вопрос о моментальном расстреле «преступника» уже решался совместно с еврейским советом.

Так прошла первая половина оккупации Гжетла для евреев. Тяжелая работа, скудная еда, принятие трудных решений еврейским советом, возмездие за любой акт агрессии со стороны евреев, предусмотренный жесткими законами…Кстати, то, что касается законов,- это отдельный вопрос. Казалось, что с каждым днем законы становятся все более жестким, с каждым разом все больше и больше ограничивая права евреев. Кстати, следует учесть тот факт, что действие законов распространялась не только на евреев, но и на граждан других национальностей: например, если поляк был пойман за нарушение комендантского часа, то к нему применялось такое наказание, как и в случае, если бы это был еврей.
Казалось, что с каждым разом евреи становились беднее и беднее: все драгоценности, картины ( если у кого-то они имелись), серебро – все было отдано офицерам Третьего Рейха. Ничего не осталось, кроме…. надежды…надежды на то, что, все-таки, сотрудничество Юденрата с немецкими оккупантами поможет спасти хотя бы некоторую часть евреев. Но, к сожалению, надежда не превратилась в реальность.
В феврале 1942 года, спустя восемь месяцев немецкого режима, еврейских и польских рабочих заставили строить забор вокруг определенных улиц еврейской округи Гжетла.
В течении некоторого периода времени Рубин отсутствовал: он занимался строительством магистрали. Когда он вернулся, он обнаружил, что все евреи были согнаны на одну территорию, называемую «Гетто». Теперь гетто было домом для всех жителей еврейской национальности городка Гжетл. Теперь гетто стало домом и для Рубина.

Вся семья Пинских, как и другие 60 человек, жила в одном доме, площадь которого была 80-90 квадратных метров. Там даже не хватало места для того, чтобы ходить, не говоря уже о том, чтобы спать. Это был дом какой-то здешней еврейской семьи, но теперь он стал домом для почти 70 человек…
Когда был отдан приказ о переселении все евреев в гетто, евреям дали один час на сборы. Причем с собой разрешалось брать только самое необходимое. Но, как выясниться позже, даже эти вещи отберут немецкие офицеры.
Дом Рубина не был включен в гетто. Никому без предварительного разрешения не позволялось выходить за пределы гетто. Некоторые евреи имели специальные пропуска, которые разрешали покидать гетто, но эти документы выдавались лишь тем, кого насильно заставляли работать «на благо немецкой армии». Такое разрешение было и у Рубина. По-еврейски оно имело название «шейн». Вот этот вот «шейн» и спасал семью Пинских. Иногда, когда Рубин шел на работу, ему удавалось незаметно прокрасться на ту улицу, где находился его дом. На двери дома был нарисован какой-то знак – это был знак того, что дом находиться во владении немецких оккупантов. Многие еврейские дома имели такой знак. Так вот- когда Рубину удавалось пробраться к себе домой, он шел во двор. Обычно это происходило тогда, когда на улице уже начинало вечереть. Во дворе в земле была спрятана картошка. Рубин выкапывал пару картошин, тщательно прятал их в свою одежду или же в сток дров, которые разрешалось проносить в гетто для разжигания костров. Так Пинские и жили – на скудные порции еды, которыми их кормили в гетто, и на картошке. Если бы кто-нибудь узнал об этой затее с картошкой – то вся бы семья Пинских была наказана. Дело было в том, что на территорию гетто категорически запрещалось проносить какую-либо еду. Но существовало одно «но»: если такую «контрабанду» обнаруживал кто-нибудь из польских охранников, то львиную долю этой самой «контрабанды» он забирал себе и какую-то часть оставлял у «контрабандиста», но если это самое обнаруживалось немецкими охранниками, то наказание следовало очень суровое- вплоть до кровавых пыток или смерти.
Внезапно жизнь в гетто стала невыносимой - пойки урезались: «сэкономленная» еда доставлялась немецким солдатам на линию фронта: жизнь 60 человек в маленьком доме стала еще хуже, чем в тюрьме, особенно, принимая во внимание факт «комендантского часа». Альтер Дворецкий четко понимал, что дальнейшее сотрудничество с немцами не приносит желаемых положительных результатов. Поэтому он решает создать из многочисленных евреев, скрывающихся в лесу, партизанский отряд. Об этой затее знали не только члены еврейского совета, но некоторые лица из еврейской полиции. Что-то ведь должно быть сделано, чтобы прекратить весь тот беспорядок, все то насилие…

И если у евреев гетто была какая-нибудь возможность достать любое оружие, они собирали любое, даже старое выброшенное или какую-нибудь часть винтовки – то всё это находило свой путь в руки евреев-партизан. Мудрые люди в еврейском совете уже поняли, что нацисты будут относиться к евреем очень плохо, и всё, что можно было сделать для выживания, должно было быть сделано. Люди в гетто были оставлены почти ни с чем, с помощью чего можно было противостоять. У них практически не было сил из-за отсутствия еды и переутомления. К тому времени переполненные дома и плохие санитарные условия явились причинами многих болезней. Их иммунные системы были очень слабыми. И, конечно же, даже за малейший намёк на сопротивление нацистам или их польским или украинским надзирателям, следовало суровое и быстрое наказание, не исключалось и убийство. Дворецкий понял, что сопротивление должно было быть организованно не открыто, а лучше всего тайно и, конечно же, необходимо было его тщательно спланировать. Но на это уйдёт время. Больше евреев могли бы уйти в лес, но они даже не пытались, из-за риска. Они знали, что если они не умрут от голода в лесу, то вражески настроенные крестьяне выдадут их нацистам или же попросту убьют их. Евреем нужно было время для того, чтобы установить сеть поддержки в лесу, прежде чем они будут в безопасности, чтобы бежать из гетто в лес. Они не знали этого, но время было роскошью, которой у них не было.

Некоторые евреи в гетто тоже часто умудрялись тайно приносить еду или давали взятки другим, чтобы они помогали им в этом, или покупали еду у своих надзирателей за невероятно высокую цену, используя припрятанные вещи или обещанные товары от родственников в Америке. Но тем не менее евреям в Дятлово не хватало еды. Они теряли силу как к работе, так и к сопротивлению. Они устали, смертельно устали, и вся их сила уходила на то, чтобы выжить. Деградация набирала всё больший и больший размах, поэтому то, что было раньше, казалось и не таким уж и ужасным, как-то, что они переживали теперь - это казалось слишком ужасным, чтобы попросту предположить. Эта деградация включала физическое наказание (избиение), люди плевали в евреев, когда они проходили мимо, оскорбление, побои, у мужчин и женщин отрезали волосы, включая локоны, потому, что этого требовала религиозная традиция и так далее, и так далее. Вопрос, который задают чаще всего это: почему среди евреев не было настоящего сопротивления? Ответ таков – было. Глава еврейского совета Алтер Дворецкий и начальник еврейской полиции Абрам Альперт тайно помогали организовывать еврейское сопротивление, в то же самое время делая вид, что сотрудничают с нацистамси. Эти храбрые люди составили детальный план нападения на нацистов с использованием старого, сломанного оружия, так как только это оружие будет найдено. Дворецкий, Альперт и другие лихорадочно работали, чтобы добыть оружие, при помощи которого они бы напали на нацистов. Любое нападение без оружия провалилось бы сразу и не имело бы никакого эффекта, а наказаны были бы и участники сопротивления, и другие ни в чем не повинные евреи. Главным планом тогда было закупить оружие у дружеских партий, или у тех, кто хотел просто получить материальную выгоду, а затем неожиданно атаковать. Во время неразберихи евреи гетто убегут в лес, и вместе они организуют партизанский отряд. Для того, чтобы добыть оружие, были налажены связи с польскими и украинскими партизанскими отрядами.

29 апреля 1942 года Шалом Пиулун, еврей из гетто, у которого был красный пропуск для работы за пределами гетто, встретился с польским партизанским отрядом, чтобы совершить сделку по покупке нескольких пулемётов и старых винтовок. Евреи Гжетла отдали почти все свои ценности, те вещи, которые некоторые евреи, несмотря на приказ все сдать, всё ещё прятали от нацистов в оригинальных местах; ценности, такие как драгоценности, серебряные изделия, золотые монеты и так далее. Теперь евреи были готовы отдать всё для того, чтобы приобрести оружие для восстания. Цена за старое оружие казалась высокой, хотя и это и предполагалось, но это было всё, что было возможным. Купленного оружия будет достаточно для того, чтобы выполнить план. Не нужно было убивать много нацистов и их помощников- необходимо было устроить диверсию, во время которой евреи смогли бы покинуть гетто и убежать в лес. Пиулун встретился с поляками в назначенном месте и в назначенное время, проверил оружие, которое было таким, как договорено, передал деньги и начал уходить, когда в этот момент он был окружен нацистским карательным отрядом. Он был схвачен. Пиулун сразу же отвезли в нацистскую комендатуру и пытали; нацисты хотели, чтобы он назвал имена других евреев, которые принимали участие в движении сопротивления. Когда Пиулун не вернулся с оружием в назначенное время, Дворецкий и другие поняли, что произошло что-то ужасное, и могло быть так, что Пиулун был предан, схвачен или убит. Руководители сопротивления также знали, что их жизни были в смертельной опасности, потому что Пиулун мог не выдержать пыток и назвать их имена. Они решили уйти под покровом ночи в тот же вечер. Весь тот день они прятались в месте, которое бы позволило им легче сбежать в случае, если нацисты войдут в гетто.

Тем же вечером из нацистской комендатуры тайно передали записку написанную кровью. Если Пиулун предал их, тогда все евреи в гетто были в опасности, потому что, наверняка , нацисты бы устроили коллективное наказание. Если Пиулун ничего не сказал, возможно, нацисты не узнают, что он был из Гжетла. В записке было следующее: «Я вас не выдал; идите в лес и отомстите за мою кровь». Лидеры сопротивления, 7 из них, теперь должны были решать последовать ли этому совету или остаться с 2500, или около этого, других евреев в Гжетле и попытаться защитить других, используя то влияние, которое у них было на своих немецких хозяев. Думая над этой ситуацией в то время, они поняли, что они только выполняли приказы нацистов и в действительности помочь не могли. Они сразу же сбежали в лес, чтобы попытаться присоединиться к партизанам.
Евреи города были усталыми и голодными, и их сопротивление было очень слабым, но до этого случая у них была маленькая надежда, что они просто могли выжить, продолжая жить так, как они жили и выжили до этого. Теперь положение резко изменилось. 30 апреля 1942 в 5 часов утра сотни нацистских солдат с немецкими овчарками и винтовками ворвались в гетто и кричали, чтобы евреи выходили и шли на городское кладбище. « Евреи, выходите!»- слышались повсюду пронзительные, наводящие страх слова. Несколько солдат барабанили в дверь дома Рубина, и, когда дверь открылась, они вошли и вытолкнули всех на улицу. «Идите на кладбище и ждите дальнейших приказаний!» Те, кто двигались недостаточно быстро, даже старики или немощные, получали удары прикладами или удар сапогом в спину, чтобы заставить их торопиться. В 5 утра, лишь только пробудившись от сна, с орущими солдатами, которые хотели немедленного повиновения, с рычащими собаками, сопевшими у ваших лиц, вы делаете то, что вам приказывают. Нет времени думать, только двигаться вперед и добраться туда, где ждет их неизвестность, успокоиться и успокоить семью…и, чтобы ни было, держаться всем вместе.