Юрий Николаевич Щербак. Чернобыль
| Вид материала | Документы |
| АЭС, реактор РБМК-1000 и другое Предчувствия и предупреждения |
- Программа дисциплины "Математические модели и методы теории решений" для направления, 146.63kb.
- Р п. Базарный Карабулак Саратовской области в 2011 г. № Мероприятие класс Сроки проведения, 17.32kb.
- Кузнецов Юрий Николаевич педагог дополнительного образования гоудод то «Областной центр, 361.26kb.
- Д. э н. Забродоцкий Юрий Николаевич з-69, Заочный экономический курс Школы здравого, 83.45kb.
- Отделение «Областной организационно-методический реабилитационный центр «Чернобыль», 240.82kb.
- Бюллетень новых поступлений за февраль 2012, 111.44kb.
- Малеев Юрий Николаевич программа, 792.99kb.
- Миков Юрий Вендимианович, доцент, к филос н., доцент каф теоретической и прикладной, 695.85kb.
- Артеменко Юрий Николаевич исследование и разработка информационно-измерительной системы, 450.64kb.
- Ю. Н. Тазьмин меценатство и благотворительность в россии: к вопросу о мотивациях, 138.22kb.
АЭС, реактор РБМК-1000 и другое
Общий вид реактора РБМК:
1 - опорная металлоконструкция;
2 - индивидуальные водяные трубопроводы;
3 - нижняя металлоконструкция;
4 - боковая биологическая защита;
5 - графитовая кладка;
6 - барабан-сепаратор;
7 - индивидуальные пароводяные трубопроводы;
8 - верхняя металлоконструкция;
9 - разгрузочно-загрузочная машина;
10 - верхнее центральное перекрытие;
11 - верхнее боковое перекрытие;
12 - система контроля герметичности оболочек твэлов;
13 - главный циркуляционный насос;
14 - всасывающий коллектор;
15 - напорный коллектор.
Из статьи К. Полушкина «Атомный богатырь», журнал «Наука и жизнь», 1980 год, N11:
«Широкое внедрение АЭС в энергетику определяется рядом причин.
Остановимся на наиболее существенных из них.
Это прежде всего усиливающаяся концентрация промышленности и, следовательно, увеличивающееся энергопотребление в наиболее освоенных центральных районах страны, где запасы органического топлива и гидроресурсов использованы уже практически полностью. Транспортировка сюда органического топлива от далеко расположенных мест его добычи экономически невыгодна, так как необходимо перевозить колоссальные количества топлива, ведь для работы только одной ТЭС (тепловой электростанции) мощностью 1 млн квт требуется около 10 тыс. тонн каменного угля в сутки... В то же время в реакторе на получение тепла, необходимого для суточной мощности АЭС мощностью 1 млн. квт, расходуется 100 кг ядерного горючего. Именно поэтому стоимость электроэнергии, полученной на АЭС, работающих в европейской части Советского Союза и некоторых отдаленных районах, ниже стоимости энергии, вырабатываемой тепловыми станциями.
Существенную роль играют и экологические факторы. Электростанции, сжигающие нефть или мазут, выбрасывают в атмосферу сернистый ангидрид, углеводороды, окислы азота, серы, свинца, ртути, а ТЭС, работающие на каменном угле, - кроме того, еще и огромные количества золы.
...Благодаря... мероприятиям (по обеспечению безопасности работы АЭС. - Ю. Щ.) радиоактивная обстановка во внешней среде в районе расположения АЭС практически не отличается от естественной.
...Сейчас в нашей стране на ближайшие 10-15 лет определились два основных направления в развитии атомной энергетики: одно базируется на реакторах водо-водяных с корпусами под давлением (типа ВВЭР - водо-водяной энергетический реактор), а другое - на канальных уран-графитовых реакторах (типа РБМК - реактор большой мощности, канальный). В уран-графитовых реакторах канального типа... замедлителем служит графит, а теплоносителем - вода.
...Одно из самых важных требований, предъявляемых к ядерным энергетическим реакторам, - безопасность АЭС во всех режимах ее работы, как нормальных, так и аварийных... Должно быть обеспечено надежное прекращение цепной реакции деления при любых аварийных ситуациях; надежное охлаждение активной зоны в нормальных эксплуатационных, а также аварийных режимах, связанных с выходом из строя различного оборудования... Гарантировать выполнение всех этих условий призвана система управления и защиты (СУЗ) реактора.
...Исследование аварийных ситуаций, связанных с выходом из строя технологического оборудования, показало, что в ряде случаев нет необходимости останавливать реактор, а достаточно снизить его мощность до безопасного уровня. Сохранение энергетического режима существенно улучшает технико-экономические показатели АЭС.
...В результате исследований определены признаки обнаружения аварий, алгоритм срабатывания аварийной защиты, температурный режим тепловыделяющих элементов, схема, параметры и алгоритм срабатывания системы аварийного охлаждения реактора... Все эти данные используются для управления атомной электростанцией, которое осуществляется централизовано с помощью информационно-вычислительного комплекса «Скала».
Следует подчеркнуть, что весь комплекс принятых мер обеспечивает возможность надежной и безопасной эксплуатации энергоблоков с реакторами РБМК-1000”.
Еще одна схема реактора РБМК-1000
1. Активная зона
2. Пароводяные трубопроводы
3. Барабан-сепаратор
4. Главные циркуляционные насосы
5. Раздаточные групповые коллекторы
6. Водные трубопроводы
7. Верхняя биологическая защита
8. Разгрузочно-загрузочная машина
9. Нижняя биологическая защита
И еще: «Главный конструктор мощных канальных реакторов, как и атомного реактора нашей первой АЭС, - академик Н. А. Доллежаль; научное руководство всем комплексом работ, связанных с созданием реактора этой серии, осуществлял академик А. П. Александров».
Прошу прощения у читателя за столь долгое цитирование сложных и не всегда понятных технических материй. Но то, что казалось нам еще совсем недавно малоинтересным, скучным, ненужным, после аварии вдруг приобрело огромную жизненную значимость для сотен тысяч людей. Журналы, в которых опубликованы статьи, относящиеся к атомной энергетике, после апреля 1986 г., стали библиографической редкостью, ксерокопии ходят по рукам, статьи эти внимательно читаются людьми, которым еще несколько лет тому не пришла бы в голову такая странная мысль - познавать все эти ядерно-технические премудрости.
В первые дни после аварии по Киеву пронеслась красивая легенда, вернее не легенда, а - научно-фантастическая мечта: говорили, что под аварийным реактором, равно как и под другими, находится глубокая - на 100 метров - бетонная шахта и что, мол, через день-два блок опустит под землю - и дело с концом... Кто сочинил эту легенду? Очевидно, те, кто не читал внимательно научно-популярных журналов, не интересовался элементарными вещами, которые необходимо знать каждому человеку, ибо таково непреложное требование нового времени.
...А тот, кого так ждали в Киеве, в Чернобыле, на АЭС, не приехал. Тогдашний президент Академии наук СССР академик А. П. Александров, наш земляк, который так ярко и живо, без бумажки выступал на самых высоких форумах страны, еще в самые застойные времена, который так пылко уверял всех в безопасности атомных станций, - не приехал, не выступил, не разъяснил людям, как могло такое случиться. А ведь его авторитетное слово было просто необходимо в те первые дни тревоги. Не знаю почему, но и на VIII съезде советских писателей в июне 1986 года место А. П. Александрова в президиуме пустовало, хотя у писателей были к нему вопросы, были...
И вот итог: осенью 1988 г. в Киеве состоялась всесоюзная научно-практическая конференция, посвященная обсуждению энергетической программы СССР на будущее. Чернобыльские события, естественно, наложили на дискуссию свой суровый отпечаток. В первый день работы конференции по залу прокатился шумок: после перерыва в президиуме появился человек, внешность которого известна была всей стране. Высокий грузный старик с начисто выбритой головой яйцеобразной формы, с мешками под глазами. Академик А. П. Александров, бывший президент АН СССР.
А через два дня на трибуну конференции взошла женщина-киевлянка и обратилась к А. П. Александрову с вопросом, как мог он приехать в город, переживший чернобыльский шок, как смеет он смотреть в глаза потенциальным жертвам катастрофы - женщинам и детям, перед которыми виновен?
Гостеприимный Киев, куда так часто любил ездить А. П.
Александров, оказался на этот раз очень неприветливым...
Предчувствия и предупреждения
«Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки» (Откровения св. Иоанна Богослова, 8).
Неистовому тексту этому, именуемому Апокалипсисом, почти две тысячи лет. Из каких глубин человеческой тревоги и смятения явился он, откуда эта темная поэтическая сила слов, несущих грозные и неясные предзнаменования? Уже через несколько дней после аварии пошел гулять по киевской земле слух о некоей таинственной связи между Апокалипсисом, его полынной, чернобыльской, символикой и разрушением четвертого энергоблока, между небесной метафизикой черных ангелов и ядерной физикой - творением умов и рук людских.
Как сама церковь, потрясенная чернобыльской бедой, отнеслась к древнему пророчеству одного из своих святых? С этим вопросом вошел я в мае 1986 года в особняк на улице Пушкинской в Киеве - резиденцию главы украинского экзархата, митрополита киевского и галицкого Филарета. На стенах зала для приемов картины Васнецова, Айвазовского, Нестерова. Горит лампада. Из боковых дверей выходит седобородый человек в черной рясе, жмет руку, приглашает к свой служебный кабинет. Это митрополит Филарет. В кабинете - массивный письменный стол, кресло, над столом - портрет патриарха Пимена. Две большие иконы в серебряных окладах, на столике под иконами - телефон и часы с зеленым свечением электронного табло.
Мы усаживаемся в удобные кресла, на небольшом столике перед нами - кофе и сливки. Беседа наша лишена всяких черт формальности. Идет по-человечески простой и доверительный разговор о трагедии в Чернобыле, и поначалу не я беру интервью, а митрополит участливо расспрашивает меня о состоянии больных с лучевыми поражениями - тех, кто попал в киевские больницы. Наконец я задаю вопрос митрополиту, обладающему бесценным даром располагать к себе людей.
- Ваше высокопреосвященство, что вы думаете о том, что в Откровениях святого Иоанна Богослова имеется будто бы прямое указание на аварию Чернобыльской АЭС как на возможный конец света?
- Человеку не дано знать сроков, предначертанных в Апокалипсисе. Христос сказал так: о дне и часе этого не знает ни сын человеческий, ни ангелы, только Отец, то есть Бог. Апокалипсис применим к разным временам, и в течение двух тысяч лет было достаточно ситуаций, совпадающих с Откровениями Иоанна Богослова. И тогда люди говорили: «Вот, уже пришло это время». Но мы видим, что кончается второе тысячелетие, а это время не наступило. Мало того, что человеку не дано этого знать. От самого человека зависит - приблизить или удалить это время. Сейчас мы являемся свидетелями того, что человечество имеет силу, могущую уничтожить самое себя. Есть атомное оружие, причем в таком количестве, что можно взорвать нашу Землю. Но добрая человеческая воля может ядерное оружие уничтожить. Все зависит от морального состояния человечества в целом. Если человечество в нравственном отношении будет находиться на должном уровне, то оно ядерное оружие не только не применит, но и уничтожит, и таким образом то, что написано в Апокалипсисе - время это - будет отодвинуто на неопределенное расстояние. Бог не хочет, чтобы человек погиб, чтобы он себя уничтожил.
Вскоре по приглашению митрополита Филарета я пришел во Владимирский собор, где состоялось богослужение за упокой тех, кто отдал свои жизни в Чернобыле, во здравие тех, кто вышел на ликвидацию аварии. Приглушенна и торжественна роспись собора, выполненная крупнейшими живописцами прошлого века; золотом сияли розовые, желтые и оранжевые ризы священнослужителей; скорбно и прочувствованно звучали голоса певчих; истово крестились пожилые женщины в платочках, внимая словам митрополита.
Я стоял рядом с алтарем, возле большой - в человеческий рост - иконы святого Александра Невского. Руки воина смиренно сложены для молитвы, но меч - смертоносное оружие - оставался у пояса. На противоположной стороне, над входом в собор, взмахнул черными крылами ангел с лицом скорбным и вдохновенным. За дверями, распахнутыми настежь, буйствовала невероятная в том году киевская зелень, щедро посыпанная радиоактивной пылью, пели птицы, мчались машины, шли люди, не замечавшие в суете и тревоге своих повседневных дел этого удивительного заповедника, в котором шло «чернобыльское» богослужение.
...А через год я познакомился в Чернобыле с человеком, носившим в душе своей собственный Апокалипсис. В отличие от символически-абстрактных Откровений Иоанна Богослова его предвидение было очень конкретно - оно имело прямое отношение к четвертому блоку АЭС.
Александр Григорьевич Красин, инженер, мастер Чернобыльской АЭС:
«Где-то за два года до аварии - точно помню, это был июль месяц - я увидел однажды совершенно ясную картину: снится мне, что я у себя в комнате в Припяти и как бы вижу оттуда станцию, хотя из этого окна я видеть станцию не мог, она несколько развернута в другом направлении. И вижу, как взрывается четвертый блок, как разлетается верхняя часть четвертого реактора. Летят плиты в разные стороны. И я своим домочадцам во вне даю команду: все вниз - потому что может и до нас достать, словно летит к нам ударная волна.
Это было летом 1984 года. Потом в августе месяце у старшей дочери моей должна была быть свадьба. Регистрация в Киеве. Ну, я внутренне так вычислил, что авария произойдет 9 августа 1984 года. Почему вычислил? Потому что муж моей сестры должен был в тот день нас везти на машине, мы так договорились, всей семьей. Виделась мне эта картина так, словно был закат солнца как в августе, примерно в 18 часов. Солнца не видать, но такая освещенность, как в это время. Дыма над блоком не было, огня я тоже не видел. Но крыша разлетелась.
- А почему вы знали, что это именно четвертый блок?
- Да как же не знать... Я ведь здесь знаю все. Увидел реально станцию, трубу, ажурные ее крепления, третий блок. А с четвертого блока плиты летят...
Вот эта картина меня потрясла. Чувство тревоги было очень большое. Мне хотелось выйти на руководство станции, прийти и рассказать им: я видел то-то и то-то. Дело в том, что у меня особенность такая: то, что я вижу в таких вещих снах, обязательно потом происходит. Было много таких снов, которые обязательно сбывались. Но я себе пытался представить встречу с директором станции. Это серьезный человек. Станция наша - крупнейшее энергопредприятие не то что страны - мира. Приходит к нему серьезный человек, руководитель - я тогда руководил базой оборудования на станции, у нас на базе на 200-300 миллионов рублей оборудования, - коммунист, и говорит: «Я вот видел сон, станция взорвется».
Думаю, расскажу ему. Я вот его представил - он у нас очень много курил. Сигареты изо рта не вынимал, Виктор Петрович Брюханов. Он скажет:
«Ладно, мы подумаем». Я уйду, он нажмет кнопку и скажет: «Тут приходил какой-то больной, вы его возьмите на контроль, потому что он у нас на станции занимается чем-то не тем». Думаю - хорошо. Пойду к главному инженеру, Николаю Максимовичу Фомину. Моя дочь и его дочь учились в одном классе. Мы с ним как бы одноклассники. Ну, думаю, поговорю. «Николай Максимович, такие-то дела. Взрыв скоро будет». А он, я считаю, руководитель даже в большей степени, чем Брюханов. Брюханов - человек добрый, у него душа мягкая, ему при коммунизме только работать, когда высочайшая сознательность будет. С ангелами. А Николай Максимович, тот мог потребовать и, если понадобится, мог, как говорится, и кобеля спустить. И человек достаточно грамотный. Я представил - как он на меня посмотрит... Не пошел.
Только товарищам своим, которые надо мною не посмеются, говорю:
«Ребята, что будет, не знаю, но мне кажется, что будет какая-то беда. Постарайтесь в тот день на станции не быть. Отгулы возьмите, уйдите». Это мои соседи и товарищи по работе. Они потом вспоминали мое предупреждение. Приходит это число - а я был в отпуске. Мы приезжаем из Киева, где-то часиков в шесть я звоню на станцию. «Ребята, как обстановка?» - «Ничего». - «Как по работе дела? На станции никаких аварий не было сегодня?» - «Да что-то там было, передавали». А у нас, когда что-то происходит, передают, объявляют вот так: «Опасная ситуация». Спрашиваю: «А больше ничего?» - «Ничего». Ну, я и успокоился. Время шло, шло, я спокоен.
Самое потрясающее в этой истории то, что мне довелось заранее увидеть, пережить, а потом это дело произошло. И таких людей сейчас набирается много. Какие-то предчувствия как бы накапливались. Я чувствую, что в этом деле есть какая-то система, она существует. Объяснить не могу, но где угодно могу заявить: я убежден, что какие-то вещи происходят. Мы обладаем информацией задолго до какого-то события. Что здесь? Откуда мы получаем эту информацию? Каков ее механизм? Сказать трудно. Но эту информацию надо как-то использовать.
Я все свои соображения по этому поводу написал, послал письмо в Москву. Я считаю, что необходимо создать какую-то комиссию, которая бы посмотрела на Чернобыль в историческом и психологическом плане. Там старушки в наших краях жили, они говорили: «Идет время, когда будет ЗЕЛЕНО, НО НЕ БУДЕТ ВЕСЕЛО». Я когда вдумываюсь в эту информацию, потрясаюсь ее краткости. Вы представляете? Зелено, но не весело. Теперь из другого села информация, от других стариков: «Придет время, когда будет все, но не будет никого». И когда я летом и осенью 1986 года ходил по Чернобылю, когда все было - вы знаете это: и сады, и все, - я думал: это самая краткая информация, короче быть не может. БУДЕТ ВСЕ, НО НЕ БУДЕТ НИКОГО.
Мы, современные люди, исписали по чернобыльской аварии сотни тонн бумаги, информация по ЧАЭС занимает первое место в мире в 1986 году, это признали все, а тут вся информация вмещается в несколько слов. Начало аварии: «Зелено, но не весело». Второй этап: «Все есть, и никого нет».
У моего знакомого садовый участок был на окраине села, недалеко от Припяти. Он четыре года тому назад приехал, в огороде ковыряется. Старуха выходит и говорит: «А зачем вы этим занимаетесь? Вы здесь жить не будете». - «Почему?» - «Потому что этот город мертвый будет и вы отсюда уедете». - «А почему вы так говорите?» - «Я видела сон: на месте Припяти растет ковыль».
Ну что может дать такая информация? Ковыль и ковыль. Но она дается в закодированном виде. Ковыля в натуре у нас здесь нет. Но ковыль - это символ печали и смерти.
Из исторических моментов что интересно. Говорят, что, когда татары взяли Киев и сожгли, они направились вверх по Днепру. Хотели взять какой-то северный город. Ну и вроде У хана Батыя была гадалка, ее звали Черная Ворона. И она сказала: «На север не ходи. Пойдешь - погубишь войско». Он не послушал, пошел. И они дошли до Чернобыля, взяли Чернобыль и пошли дальше, вдоль Припяти. Так вот будто бы в наших местах, где сейчас находится атомная станция, были тогда болота. И их конница стала в болотах тонуть. Поскольку они народ степной, болота вселяли в них суеверный страх. И вот в народе с тех пор из поколения в поколение передавали легенду: мол, эти места, где у нас Копачи, Нагорцы, там были болота, их когда-то называли «Кричали». Почему? Потому что, когда конница тонула, эти степняки страшно кричали. А наши предки древляне, которые отступили, спрятались в этих лесах и болотах и слышали эти голоса, так и назвали это место проклятое:
«Кричали».
Мне кажется, что надо поглубже покопаться в исторических источниках, летописях, легенды посмотреть. Может, действительно есть такие места, которые к беде ведут? Может, существуют какие-то еще неизвестные нам магнитные, силовые линии? Наверное, и это надо учитывать, когда строят такую махину, как атомная электростанция. Ведь когда в старину храмы строили, были такие люди, которые обладали божьим даром и выбирали место такое, где все чувствовали себя наиболее благоприятно.
Поэтому я и предлагаю создать специальную комиссию, включить в нее историков, врачей, психологов, специалистов по парапсихологии, по неясным явлениям. Могут быть и другие ученые. Явление существует, его надо изучать».
Мы вправе сколько угодно смеяться над этими предсказаниями, объявлять их мистикой, случайностью, собачьей чушью, чем угодно. Но стоит ли спешить с отрицанием? Быть может, только в 2086 году ученые расшифруют природу биополя и тех непонятных сигналов, что зарождаются в нашем подсознании, докажут их вполне материальное, квантовое или иное происхождение - и тогда приводимые здесь свидетельства станут еще одним доказательством Прорыва-в-Будущее, о чем толкуют сегодня фантасты.
А может, и ничего не докажут и природа неясных предчувствий так и останется неразгаданной.
Но ведь кроме этих, вполне ненаучных сигналов приближающейся грозы были предсказания, к которым просто обязаны были прислушаться те, кто отвечал за атомную энергетику. Были люди, которые трезво и аргументированно предсказывали приход ядерного Апокалипсиса. И не где-нибудь, а именно на Чернобыльской АЭС.
Так, Валентин Александрович Жильцов, начальник лаборатории Всесоюзного научно-исследовательского института атомных электростанций, в своем письме утверждает, что «в 1984 г. работавший тогда на ЧАЭС т. Поляков В. Г. (старший инженер управления реактором - СИУР) направил непосредственно академику А. П. Александрову письмо со своими соображениями по поводу улучшения отдельных конструктивных решений по системам контроля и управления реактором, на которое он получил просто отписку. Уже после аварии он обратился в ЦК КПСС, Совет Министров и Госатомэнергонадзор. Все, о чем предостерегал т. Поляков еще на стадиях разработки проекта, экспертизы, случилось на Чернобыльской АЭС».
Таковы реалии эпохи бюрократического благоденствия: отнюдь не мистические предчувствия, а самые что ни на есть реальные технические предсказания и опасения хоронятся в ведомственных дебрях, оплетаются паутиной безмолвия и равнодушия к судьбам сотен тысяч людей, которых может затронуть МГА - максимально гипотетическая авария (есть такой термин у технарей).
«Откуда она явилась, эта «Звезда Полынь», - из ночей библейских или уже из ночей грядущих? - с горечью спрашивает Олесь Гончар. - Почему избрала именно нас, что хотела так странно и страшно сказать этому веку, от чего хотела всех нас предостеречь?» И отвечает: «Современная наука при ее фантастическом, не всегда контролируемом и, может, не до конца познанном могуществе не должна быть слишком самонадеянной, не должна пренебрегать мнением общественности... Узковедомственные интересы сплошь и рядом мы ставим выше интересов общества, мнения населения насчет целесообразности ведомственных новостроек никто и никогда не спрашивает, узколобый, обуреваемый гигантоманией чиновник талдычит, что «наука требует жертв».