Криминальная и превентивная
| Вид материала | Документы |
- Нп «сибирская ассоциация консультантов», 54.68kb.
- Превентивная дипломатия: теория, практика и ее перспективы в центральной азии, 991.57kb.
- Превентивная реваскуляризация для профилактики ишемических и геморрагических инсультов, 504.81kb.
- Превентивная программа лечения метаболического синдрома на базе клиники «Слатина», 31.01kb.
- Рабочая программа по дисциплине : Криминальная виктимология специальность: 521400 юриспруденция, 200.49kb.
- Криминальная агрессия комбатантов с посттравматическим стрессовым расстройством (клинический, 346.01kb.
- А. Ф. Зелинский криминальная психология Киев Юринком Интер 1999 Шеф-редактор, 3312.68kb.
- Давид Вениаминович Ривман Криминальная виктимология Серия учебники, 5273.95kb.
- Аннотация программы дисциплины Превентивная педагогика и психология Цели и задачи дисциплины, 107.8kb.
- Д в. криминальная виктимология спб 2002 год Квашис В. И. основы виктимологии м 1999, 190.1kb.
Раздел 4
Криминальная и превентивная
психология
Криминальная психология - раздел юридической психологии, который изучает психологические причины и условия совершения преступлений и преступности, закономерности и механизмы подготовки и совершения правонарушений отдельными лицами и преступными группами, психологические аспекты вины, ответственности и роль потерпевших в преступном деянии, а также разрабатывает психологически обоснованные теории и типологии (классификации) личности преступников и криминальных сообществ. Криминальное поведение отличается от правопослушного как по содержательной направленности, так и по психорегуляционным особенностям. В связи с этим предметом пристального внимания со стороны криминальных психологов выступает изучение, с одной стороны, истоков асоциальности личности преступников, степени их антиобщественных взглядов и установок, криминальных привычек и навыков, а с другой - роли криминогенной ситуации, самого асоциального субъекта и потерпевшего в развитии преступного деяния. В ХХ в. учеными (особенно зарубежными) предложены весьма разноплановые подходы для объяснения причин преступности и личности преступника. При этом, по с сравнению с криминолого-социологическими концепциями, где традиционно значительная роль отводится социокультурным детерминантам преступности, психологические теории соориентированы на анализ личностных детерминант и влияние малых групп (семьи, референтных общностей и т.д.). С учетом имевших место научных традиций в современных зарубежных публикациях (R. Masters & C. Roberson,1990; F. Losel,1994 и др.), раскрывают суть десяти типов психологических теорий причин преступности и личности преступника:
1) биопсихологические теории (Ломброзо, 1874; Кречмер, 1921; Шлап, Смит,1928; Ланге,1229; Штумпф,1935; Хутен,1939; Шелдон,1949; Глюк,1956; Роубак, Атлас,1969; Фалек, Граддик, Коллам,1970; и др.).
2) психоаналитические теории (Александер, Штауб, Карпмен, Бромберг и др.);
3) теории черт личности (Олпорт; Айзенк,1973; Гилфорд и др.);
4) теории эмоциональных проблем (Курцберг и др., 1978; Бартол,1980; Монахем,1987);
5) теории социально-когнитивного научения (Сатерленд, 1939; Глейзер, 1956; Бандура, 1972; Баргес, Эйкерс, 1966;
6) теории умственной отсталости и душевных расстройств (Годдарт, 1915; Пульман, 1926; Зелани, 1933; Сатерленд, Гризи, 1974; Купер, Френсис, Сакс, 1986; Мелзбранд, Гьюз, 1986; Кенделл, 1986; Реттерстол, 1986 и др.);
7) теории социопатической личности (Клеклей, 1941; Гоу, 1948; Шнайдер, 1958; Смит, 1978; Рид, 1986 и др;);
8) теории социального контроля (Сайкс, Матза, 1957; Хирши, 1969 и др.);
9) теории мыслительных моделей (Йохельсон, Саменов, 1976 и др.);
10) теории Я-концепции и Я-психологии (Роджерс, 1948; Кохут, 1988 и др.).
Следует отметить попытки отдельных авторов осуществить интеграцию идей из различных теорий. Так, Айзенк (1977), Уилсон и Хернштайн (1985) попытались объединить идеи из теорий научения и черт личности, а Хёрши (1969) и Эллиот, Охлин, Уилсон (1985) - идеи из теории эмоциональных проблем и социального контроля. Наряду с раскрытыми выше подходами к построению психологических теорий преступности и личности преступника в последние десятилетия в зарубежной науке также активизируются исследования в области проблематики комплексной дисциплины виктимологии (изучение преступлений с позиций отношений и личности жертвы), по выявлению "системы преступного поведения" (через изучение группового образа жизни преступников, генезиса их специфических субкультур и т.п.), сравнительного анализа эффективности различных программ профилактики и социального контроля.
В некоторых отечественных работах по криминологии (С.М. Иншаков, 1997) подчеркивается, что за рубежом в последние десятилетия растет авторитет таких теоретических подходов, как "стигматизационный" (от лат. stigma - знак, клеймо) и "интеракционистский" (от англ. interact - взаимодействовать, воздействовать, влиять друг на друга). Представители данных подходов резко критикуют ученых, чьи теории сфокусированы лишь на идее психических дефицитов, расстройств, деформации отдельных свойств или внутриличностных конфликтов.
Особенностью развития отечественной криминально-психологической мысли в 1960-80-е гг. было наличие многочисленных междисциплинарных дискуссий, в рамках которых выработана доминирующая мировоззренческая позиция, что биологические и социальные факторы являются детерминантами криминального поведения не сами по себе, а интегрируясь в личностно-психологических качествах преступника, являющегося субъектом противоправного деяния. Было эмпирически установлено, что для поведения большинства преступников характерны социально ценностная дезадаптация и дефекты саморегуляции. При этом в исследованиях А.Р. Ратинова (1979, 1981) доказано, что преступники отличаются от правопослушных граждан в наибольшей степени отношением к таким ценностям как общественно-полезная деятельность, нравственность, эстетическое удовольствие, брак, семья, дети. Преступники оказались людьми более фаталистичными (т.е. крайне отрицательно оценивающими свою прожитую жизнь и жизненные перспективы), у них занижены потребность и потенциал в социально-приемлемой саморегуляции. Такие особенности, по мнению А.Р. Ратинова, свидетельствует, что преступников от непреступников отличает не одно какое-то ведущее психологическое свойство, а неповторимое сочетание и особый удельный вес совокупности личностных свойств (своеобразный "симптомокомплекс"), который характеризует личность правонарушителя как человека с особой "жизненной философией" и поведенческими стереотипами.
Исследования, проведенные под руководством Ю.М. Антоняна (1996), вскрыли, что в качестве психологических предпосылок преступного поведения могут выступать феномены отчуждения и тревожности. При этом отчуждение развивается чаще всего в результате эмоционального отвергания детей родителями (психологической депривации), из-за безразличия окружающих, растущей у делинквентов социально-психологической дистанцией со средой, изолированностью от общества в целом, его социальных институтов и малых групп (семья, учебные и трудовые коллективы и др.). Однако, хотя изолированность фатально не может рассматриваться в качестве причины преступного поведения, но формирует общую нежелательную направленность личности, которая может предопределять уголовно-наказуемые формы реагирования на конкретные конфликты. По данным эмпирических исследований наиболее отчужденными среди делинквентов являются бродяги, а среди них - алкоголики. Среди преступников наибольшая отчужденность наблюдается у рецидивистов, т.е. лиц, неоднократно отбывавших наказания в виде лишения свободы.
Большой криминогенностью обладает и феномен личностной тревожности, обусловленный наличием у определенного типа людей значительного беспредметного страха. Как личностное свойство тревожность может возникнуть из-за постоянного ощущения неуверенности в себе, бессилия перед внешними факторами, преувеличения их могущества и угрожающего характера. В итоге человек, обладающий чрезмерным уровнем тревожности, ощущая субъективную угрозу безопасности, может предпринять попытки насильственных действий против людей, которые воспринимаются им как угрожающие, деструктивные. В этом случае, по мнению Ю.М. Антоняна, М.И. Еникеева, В.Е. Эминова (1996, 2000), человек может совершить преступление, чтобы не разрушить представление о самом себе. Тревожность как причина преступного поведения наиболее присуща преступникам женского пола, а также несовершеннолетним, имеющим проблемы с самоутверждением. Феномены тревожности и отчужденности диалектически между собой взаимосвязаны, а поэтому при низких регуляционных возможностях возникающие сначала асоциальные, а затем и антисоциальные установки и привычки не только не контролируются, но и могут становиться целеобразующими механизмами преступного поведения.
Антисоциальное поведение может быть обусловлено не только рассудочным отношением к действительности, но и неосознаваемымии компонентами психики. В первом случае налицо так называемые "умышленные преступления", которые, согласно М.И. Еникееву (1996), в зависимости от регуляционных особенностей можно подразделить на три вида: 1) преступления целевые, где всегда имеются определенные личные интересы (материальная выгода, карьера, месть и др.); 2) преступления-самоцели, где сам процесс их совершения доставляет удовлетворение преступнику (хулиганство, сексуальное насилие и др.); 3) преступления - средства достижения других целей, где налицо неправильное понимание групповых или общественных интересов (например, ущемление прав граждан должностными лицами, осуществляемое якобы для пользы экономии и т.п.). В случае недостаточной осознанности преступного деяния поведение может обуславливаться прежде всего таким механизмом, как асоциальные стереотипы (привычки, навыки, установки). Они часто ведут к ситуативно-импульсивному поведению, особенно в случаях наличия у человека низкого уровня психической регуляции, чаще у несовершеннолетних (В.Ф. Пирожков, 1994). В отношении взрослых правонарушителей, по мнению М.И. Еникеева (1996) также можно говорить о ситуативности поведения, но зачастую обусловленной характерологическими особенностями их личности. Последнее ставит под сомнение расхожее мнение юристов о наличии так называемых "криминогенных ситуаций", где обстоятельства сами по себе провоцируют преступление. Юридические психологи (А.Н. Пастушеня, 2000) доказывают, что преступления совершаются не напрямую из-за ситуативных обстоятельств, а благодаря устойчивым личностным характеристикам человека, т.к. у каждого человека существует определенный уровень личностной валентности криминогенной ситуации.
Значительным достижением отечественной криминальной психологии 1970-80-х гг. является разработка разноплановых типологий и классификаций личности преступников (А.Г. Ковалев, К.Е. Игошев, М.Г. Миньковский, Ю.М. Антонян, В.П. Голубев, Ю.Н. Кудряков, А.Ф. Зелинский и др.), а также разработка по данным психодиагностических исследований психологических портретов определенных категорий правонарушителей: несовершеннолетних (И.П. Башкатов, 1974; Т.И. Курбатова, 1978; В.Т. Кондрашенко, 1988, Л.С. Саблина, 1989; В.Ф. Пирожков, 1994 и др.), убийц (Е.Г. Самовичев, 1991, Д.В. Миронов, 2001 и др.), насильников (С.Н. Ениколопов, 1983; Ю.М. Антонян, 1990, А.Ю. Лаговский, 1999, А.И. Ложкин, 2000; И.А. Кудрявцев, Н.А. Ратинова, 20001 и др.), корыстных преступников (Ю.М. Антонян, В.П. Голубев, Ю.Н. Кудряков, 1989 и др.), неосторожных (Ю.М. Антонян, В.П. Голубев, В.Е. Квашис, Ю.Н. Кудряков, 1989), правонарушителей с психическими аномалиями (Т.П. Печерникова, 1987; Ю.М. Антонян, В.В. Гульдан, 1989; В.Г. Морогин, 1996 и др.), правонарушителей-женщин (М.С. Басенко, 1991; Е.В. Середа, 1999 и др.).
С начала 1990-х годов активно разрабатываются психологические проблемы преступных групп и криминальных сообществ (И.П. Башкатов, 1993; В.Л. Васильев, 1994; В.Ф. Пирожков, 1994, 1998; С.Я. Лебедев, 1995; Ю.Г. Козлов, М.И. Слинько, 1997 и др.). Благодаря результатам исследований и психологов в новый Уголовный Кодекс РФ (1996) введен ряд статей, где осуществлено дифференцирование различных форм групповой и организованной преступности. Стремясь быть активными участниками в научном обеспечении борьбы с организованной преступностью, криминальные психологи проводят целенаправленные исследования по выявлению социально-психологических закономерностей их генезиса, психологическому анализу статусно-ролевой структуры и психологическому "портретированию" различных типов преступных лидеров ("вдохновителей", "инициаторов", "организаторов"), а также по вскрытию механизмов и форм сплочения преступных групп и криминализации преступной среды (через изучение атрибутивных элементов и функций криминальной субкультуры).
Превентивная психология - раздел юридической психологии, где изучается природа и генезис отклоняющегося поведения с позиции междисциплинарного системного подхода, включая личностные, социальные, социально-психологические, психолого-педагогические и другие факторы, обуславливающие социопатогенез, а также разрабатываются научно обоснованные рекомендации по психологическому обеспечению предупреждения, диагностике и коррекции отклоняющегося поведения.
На сегодня объектом исследований отечественных превентивных психологов преимущественно являются социально-дезадаптивные дети и подростки (иначе "трудновоспитуемые", "педагогогически запущенные "), чье отклоняющееся поведение на докриминальном уровне носит формы агрессивного, корыстного или социально-пассивного саморазрушающегося характера (С.А. Беличева, 1991, 1997). Зарубежными учеными девиантное поведение рассматривается в более широком (преимущественно социокультурном) контексте, что нашло отражение в значительном количестве разноплановых исследований и построенных на их результатах психологических теориях (О.Б. Лабковская, 2000). При этом среди богатства теоретических подходов зарубежных ученых к феномену девиации, условно выделить три ведущих (по Ч. Фрейзеру,1975): 1) в аспекте социализации; 2) с позиции социальных реакций и 3) в плане социального контроля.
Актуальность разработки нового, более многопланового, базирующегося на достижениях психологической науки подхода к проблеме профилактики и предупреждения отклоняющегося поведения, по мнению С.А. Беличевой (1993), состоит в том, чтобы в постсоветской России при построении правового государства отказаться от ранее существовавшей "карательной профилактики", основанной на императиве санкций, а также мерах жесткого социального и административного контроля, и внедрить научно обоснованную "охранно-защитную профилактику". Она должна представлять собой комплекс мероприятий социальной, правовой, медицинской, педагогической и психологической помощи и поддержки конкретным категориям граждан и их общностям.
Среди первостепенных задач превентивной психологии выдвигаются следующие: 1) выявление закономерностей и механизмов отклоняющегося поведения, а также факторов, вызывающих социопатогенез, и разработка мер по их нейтрализации; 2) психологическое обеспечение социально-правовой и коррекционно-реабилитационной практики, осуществляемой учреждениями и специальными службами различных ведомств (народного образования, социальной защиты, здравоохранения, правоохранительных органов и пр.). Как показали психологические исследования, для большинства девиантов и маргинальных групп населения характерно самооправдательное отношение к совершаемому асоциальному поведению, причем в зависимости от индивидуально-психологических особенностей проявляются конкретные психологические механизмы защиты (проекция, вытеснение, отрицание, подавление и др.). В связи с тем, что признание вины из-за совершенного преступления встречается лишь у четверти убийц, воров, насильников и еще более редко у хулиганов, то разработка психотехник воздействия, обеспечивающих преодоления психологической защиты у девиантов, крайне важно для эффективности профилактической работы. Сегодня в отечественной превентивной психологии ведутся активные исследования по разработке типологий и психологических портретов прежде всего детей и подростков с патогенной, психологической и социальной дезадаптацией. Однако прогрессирующая тенденция роста различных проявлений девиантного поведения ставит вопрос об изучении факторов и механизмов не только по конкретным видам отклоняющегося поведения, типичным для определенных возрастных групп, а и разработку более глубоких концепций о сути и механизмах социальной девиации (Ю.А. Клейберг,1997; В.Д. Менделевич, 2001).
Область применения достижений превентивной психологии носит характер как разноведомственный, так и разноуровневый по степени использования психологического знания. Поэтому при реализации психологического обеспечения социально-правовой и коррекционно-реабилитационной практики с девиантными людьми актуальным является разработка адекватных методических средств, причем в рамках профессиональной компетенции лиц, занимающихся профилактической деятельностью (психологи, социальные работники, социальные педагоги, воспитатели, сотрудники правоохранительных органов и др.). При этом, по мнению С.А. Беличевой (1993), необходимо создавать диагностико-коррекционные комплексы, которые позволят, с одной стороны, выявлять вид дефекта психосоциального развития, а с другой - определять комплексную коррекционную программу его устранения.
Учитывая, что как по более ранним (А.Р. Ратинов,1975; А.И. Долгова,1982; Н.Ф. Кузнецова,1984), так и по современным (В.П. Сальников,1993; В.Н. Кудрявцев,1997; А.Н. Славская, 1997) научным исследованиям у многих россиян остается низким уровень правовой культуры, то крайне необходимым является расширение правовой пропаганды, правового просвещения и воспитания различных слоев населения. При реализации эффективных методов обучения, воспитания и социально-психологического воздействия (в том числе и через средства массовой информации) возникает возможность усиления функции общей превенции принятых законов. Для воспитания же у россиян установок, предопределяющих правопослушное поведение, уже требуется применять целый комплекс воспитательно-профилактических мер, которые бы способствовали усилению нравственных и правовых начал в их повседневном поведении. Представляется важным для целенаправленной разработки проблем превенции девиантного поведения создание научно-практических центров социально-правовой и психологической помощи. Они могли бы вести разработку и апробирование превентивных программ, предназначенных, с одной стороны, для различных категорий граждан, а с другой - для лиц, вернувшихся из мест лишения свободы. На основе результатов их деятельности могли бы в дальнейшем вноситься предложения по совершенствованию нормативных актов по профилактике и предупреждению асоциального поведения.
(В.М. Поздняков)
* * *
Статьи раздела 4: Гендерный конфликт как криминогенный фактор. Групп криминальных классификация. «Дедовщина» как криминогенный фактор. Изучение личности профилактируемых. Кондуктивное поведение. Криминогенная мотивация. Криминогенная субкультура. Криминогенность личности. Криминогенность недостатков правосознания. Личностная приемлемость преступного поведения. Личностные особенности несовершеннолетних правонарушителей. Личность в криминальной психологии. Личность преступника. Личность в криминальной психологии. Методология психологического изучения личности преступника. Механизмы психологической защиты личности в ПД. Мониторинг общественного правосознания. Недостатки правовой социализации молодежи как криминогенный и профилактический фактор. Неформальные объединения молодёжи асоциальной направленности. Нормы криминального мира. Остракизма криминального психология. Превентивная психология. Превентивной психологии задачи. Профилактическая беседа. Психологические аспекты борьбы с организованной преступностью. Психологические аспекты борьбы с политической преступностью. Психологические аспекты борьбы с преступностью несовершеннолетних. Психологические аспекты противодействия коррупционной преступности. Психологические аспекты противодействия корыстной преступности. Психологические аспекты противодействия отдельным видам преступлений. Психологические принципы индивидуальной профилактики. Психологический генезис преступного поведения. Психологический механизм преступного поведения. Психологическое значение оснований применения мер индивидуального предупреждения преступлений. Психология личности осужденного. Психология личности преступника. Самооправдание преступного поведения. Социально-правовые ожидания. Стигмация криминальная. Стигмация правовая. Страх перед преступлением и преступником. Факторы, мотивирующие коррупционное поведение должностных лиц.
* * *
Гендерный конфликт как криминогенный фактор Традиционно криминогенный фактор определяется как обстоятельство, способствующее порождению преступления и преступности в целом и усугубляющее их характеристики. В качестве такого фактора могут рассматриваться социальные конфликты, имеющие свою структуру, динамику, функции, типологию. Одним из видов социальных конфликтов является гендерный, при котором основные противоречия и столкновения находятся в поле взаимодействия мужчин и женщин как представителей больших социальных групп. Понятие гендера как сложного социокультурного процесса продуцирования обществом различий в мужских и женских ролях (Л.Н. Завадская, 2001) позволяет уточнить меру дисбаланса в распределении обязанностей и социальной ответственности мужчин и женщин. Политические и социально-экономические реформы в России последних лет связаны с утратой прежней и поисками новой социальной идентичности, как отдельным индивидом, так и большими социальными общностями. Гендерные различия в современных отношениях собственности, власти, статуса резко обострились, обнажив для мужчин и женщин несколько сфер дефицитных общественных ресурсов: рабочие места, уровень оплаты труда, доступ к качественному образованию, здравоохранению и др. Расхождение между ожиданиями людей и возможностями их реализации (концепция депривации) приводит к росту социальной напряженности. Представители гендерных групп переживают эту напряженность в форме конфликта интересов и конфликта ценностей. Позиции больших социальных групп и их организации, так или иначе сказываются и на возникновении персональных конфликтов и их динамике (А.В. Дмитриев, 2000). Разрешение конфликтов может происходить криминальным образом. Применение гендерного подхода к уголовному праву находится только в начале пути, однако, уже сейчас выделяются такие его сферы, в которых гендерный конфликт может рассматриваться в роли одного из криминогенных факторов: преступления против личности (детоубийство - ст. 106 УК РФ, преступления, посягающие на половую свободу и половую неприкосновенность - ст. ст. 131-133 УК РФ, необоснованный отказ в приеме на работу или необоснованное увольнение беременной женщины или женщины, имеющей детей в возрасте до 3 лет - ст. 145 УК РФ); преступления против общественной нравственности (вовлечение в занятие проституцией - ст. 240 УК РФ, организация и содержание притонов для занятия проституцией - ст. 241 УК РФ, незаконное распространение порнографических материалов или предметов ст. 242 УК РФ). Одной из наиболее "гендерно чувствительных" проблем криминологии является женская преступность. Преступная деятельность женщин в значительной мере определяется спецификой образа жизни, ближайшим социальным окружением, в частности, личностно значимым мужчиной (В.А. Серебрякова, 1988). Раскрытие понятия и механизмов гендерного конфликта при анализе женской преступности позволило бы индивидуализировать реализацию уголовной ответственности и повысить эффективность профилактических мер.
(Е.Н. Махмутова)
Литература: Гендерная экспертиза российского законодательства / Отв. ред. Л.Н. Завадская. - М., 3. Гришина Н.В. Психология конфликта. СПб.:, 2001; Серебрякова В.А. Преступления, совершаемые женщинами. М., 1988.
Групп криминальных классификация. Группа криминальная (ГК) общность людей, относящихся к типу корпораций, объединенных общей криминальной установкой и совместной криминальной деятельностью, противопоставляющая себя другим социальным общностям (как группам законопослушных граждан, так и общностям криминальных граждан). Межличностные отношения в ГК опосредуются нормами и ценностями криминальной субкультуры и подчинены целям криминальной деятельности. ГК присущи: корпоративность и конспиративность внутренней жизни и деятельности; жесткая внутригрупповая иерархия и подчинение; распределения ролей и функций между участниками по целям криминальной деятельности, регулирование межличностных и межгрупповых отношений нормами преступного мира («воровским законом», «наказом» и т.п.); суровые санкции, применяемые к членам группы за отступление от этих норм.
Выделяются следующие типы ГК: 1) действующие самостоятельно или входящие в другие преступные сообщества (криминальные группировки); 2) действующие на «своей» территории и в узкой сфере преступного промысла или склонные к экспансии (т.е. так называемые «залетные» - действующие на «чужих» территориях и вторгающиеся в «чужие» сферы преступного промысла); 3) действующие лишь внутри страны или связанные с международными преступными организациями; 4) профессиональные или непрофессиональные; 5)однополые или разнополые; 6) одновозрастные или разновозрастные; 7) придерживающиеся уголовных (воровских) традиций ("традиционалисты") и стремящиеся к их обновлению ("модернисты", "обновленцы"), или не придерживающиеся никаких норм и правил, принятых в преступном мире ("беспредельщики"). Кроме того, по характеру совершаемых преступлений, выделяют ГК корыстной, корыстно-насильственной, насильственной ориентации. По степени выраженности криминальных установок выделяют несколько типов ГК. Первый тип – ГК, вставшие на преступный путь случайно, вопреки групповым установкам законопослушного поведения, но в связи со стечением обстоятельств. Второй тип – ГК, преступления которыми хоть и совершены случайно, но микросредовые установки и нормы у них расходятся с установками законопослушного поведения. К третьему типу относятся ГК, в которых микросредовые нормы и установки ориентированы на нарушение правовых запретов. Эти группы четко определяют разницу в отношениях к «своим» и «чужим» ГК, что нередко сопровождается перманентными межгрупповыми конфликтами («разборками») и многочисленными жертвами. К четвертому типу можно отнести ГК, создаваемые специально для совершения серии конкретных преступлений. Здесь с самого начала криминальная деятельность становится группообразующим фактором и подчинена воле одного человека – организатора группы (вожака). Групповая криминальная установка в ней ярко выражена. Микросредовые нормы антагонистичны по своему содержанию нормам общества и ориентированы на ценности субкультуры криминальной. В соответствии с этим создается и структура группы, распределяются роли в ней. В такой группе отношения дружбы, симпатии отходят на второй план, поскольку вся ее деятельность подчинена криминальной цели. Разновидностью такого типа ГК является шайка, отличающаяся большой сплоченностью, четкой внутригрупповой иерархией, высокой криминальной активностью и криминальной мобильностью. Если другие типы ГК чаще возникают по месту жительства или работы (учебы) и приходят к преступной деятельности через сферу досуга, то шайка может включать в себя членов, проживающих на значительном удалении друг от друга, или лиц, ране совместно отбывавших уголовное наказание, разного возраста и пола. Наиболее характерными чертами шайки являются: предварительный сговор и ориентация с самого начала на криминальную деятельность, а в вопросах норм и ценностных установок – на лидера, имеющего криминальный опыт, сильную волю и обладающего организаторскими способностями. С появлением такого человека диффузный характер асоциальной и криминальной деятельности приобретает четкую криминальную направленность, определяемую его личностными качествами. Он распространяет свое влияние на других членов группы, которые без внутреннего сопротивления (и даже с известным облегчением) готовы принять его требования на нарушение правовых запретов как своих. В шайке новички особенно интенсивно и быстро приобщаются к уголовным традициям, ценностям субкультуры криминальной, у них формируется уверенность в возможности существования вне социально организованной сферы. Стиль отношений в шайке часто авторитарный, отличающийся строгой субординацией, большой интенсивностью и силой группового давления (прессинга).
В современных условиях в преступном мире все большее распространение получает идея гангстеризма (английск. - gangster – бандит). Она проявляется в увеличении доли бандитизма в общей преступности. Банда – это вооруженная ГК совершающая насильственные преступления (разбойные нападения на государственные, общественные, частные предприятия и организации, а также на отдельных лиц, захват заложников, террористические акты). Среди бандитских формирований, относящихся к организованным преступным группам (ОПГ), все больший удельный вес занимают банды беспредельщиков, нарушающие всякие уголовные традиции и нормы, живущие не по «понятиям» (не по «воровским законам»). Тайная преступная организация (ТПО), объединяющая несколько ОПГ для совершения контрабанды наркотиков, оружия, стратегического сырья, контролирующая игорные дома и проституцию, автозаправочные станции, широко занимающаяся подпольным бизнесом (например, водочным), «отмыванием грязных денег» относится к мафии Широко использует методы шантажа, насилия, похищения людей, убийств. В мафии не только четкая иерархическая структура, но и сложная горизонтальная специализация по видам криминальной деятельности, в открытую или в «темную» включающая специалистов разного профиля.
В научной литературе приводится более 50 признаков, характеризующих организованную преступность. Все их можно объединить в блоки: 1) функциональное распределение преступной деятельности; 2) профессионализация по направлениям преступной деятельности; 3) наличие общих правил, для всех преступных групп и их членов, входящих в преступную организацию; 4) специальный подбор и подготовка кадров из числа молодежи; 5) тотальный контроль за поведением каждого члена преступной организации; 6) наличие собственных «судебных» инстанций, разведки и службы безопасности. Но главными признаками ТПО остаются: сращивание верхов ТПО с коррумпированными чиновниками высокого ранга во властных структурах или легализация представителей ТПО в федеральных или региональных эшелонах власти, лоббирование.
( В.Ф. Пирожков)
«Дедовщина» как криминогенный фактор. В настоящее время взаимоотношения между военнослужащими, сложившиеся в частях и подразделениях в основном способствуют решению стоящих перед внутренними войсками задач. Однако в существующих взаимоотношениях есть и негативные явления, выступающие своеобразным механизмом торможения в успешном выполнении профессиональных обязанностей. К их числу относится распространение “дедовщины”. Под “дедовщиной” понимается отношения между военнослужащими в процессе воинской жизнедеятельности, противоречащие требованиям статей Общевоинских уставов внутренних войск о взаимоотношениях военнослужащих. Появление “дедовщины” военные психологи и социологи связывают с большой амнистией, проведенной после смерти Сталина (не надо путать с реабилитацией жертв культа личности). Тогда в армию попали и бывшие уголовные элементы, занесшие тюремные традиции. Своевременно не было обращено должного внимания на проблему неуставных взаимоотношений (1955-1960 гг.) и отдельные факты превратились в явление. Возникшие в 70-80-е годы элементы социальной коррозии негативно сказались на духовном настрое общества, незаметно подтачивали высокие нравственные ценности, присущие нашему народу, вызывали падение интереса к общественном делам, проявления бездуховности, скептицизма. В сложившихся условиях система воспитания не смогла воздвигнуть прочный заслон реальной деформации в обществе, нарушении принципа социальной справедливости. Внутренние войска – слепок с общества. Негативные элементы, имеющиеся в общественных процессах затронули и их, в частности это относится и к “дедовщине”.
Формы проявления “дедовщины”, в которых они обнаруживаются: лишение молодых солдат возможности смотреть телепередачи, кинофильмы; внеочередное привлечение военнослужащими второго года службы молодых солдат к уборке служебных помещений, территорий и т.д.; изъятие у молодых солдат нового обмундирования, замена его на старое; различные формы морального оскорбления (присвоение оскорбительных кличек, прозвищ, культивирование унизительных ритуалов и т.д.); принуждение военнослужащими старших призывов молодых солдат в личное или ночное время к изучению уставов, инструкций, других документов под видом дополнительной подготовки к службе и др. “Дедовщина” возникает в большинстве случаев в звене “солдат-солдат” и прежде всего между военнослужащими различных сроков службы. Лицам, склонным к насаждению “дедовщины”, как правило, свойственны: отрицательные личностные качества - жестокость, стремление подчинить себе людей, получить незаслуженные привилегии и т.п. Основными мотивами “дедовщины” являются облегчение военнослужащими второго года службы условий службы для себя за счет менее опытных солдат, желание самоутвердиться в роли людей, имеющих моральное право на признание за ними незаслуженных привилегий. У военнослужащих второго года службы, по отношению к молодым солдатам, появляются эгоистические тенденции, попытки использовать разницу в годах службы, превосходство в знаниях военного дела и опыте в корыстных целях: занять в коллективе командное положение, подчинить своему влиянию молодежь, добиться от них внутренней покорности. Такое положение, если его своевременно не предупредить, пускает свои корни и переносится из года в год в среду военнослужащих. Негативные действия военнослужащих, направленные на унижение личного достоинства молодых воинов имеют расчет: униженный “сломается” и станет молчаливо сносить все последующие оскорбления до определенного периода службы, если же он протестует - следует “расправа” с целью добиться беспрекословного подчинения молодого воина группе отрицательно настроенных военнослужащих. Проблема взаимоотношений в условиях воинской службы связана с культурой межнациональных отношений. “Дедовщина” на национальной основе – это попытка воинов отдельных национальных групп заставить работать на себя воинов тех национальных групп, которые занимают в подразделении второстепенное или подчиненное положение по степени влияния на сослуживцев: это неуставные взаимоотношения, связанные с глумлением над воинами других национальных групп с целью закрепления их “подчиненного” положения.
“Дедовщина” как криминогенный фактор само по себе противоправно и преследуется Законом. Кроме того оно способствует зарождению правонарушающего поведения, а именно: грубых нарушений воинской и служебной дисциплины; несоблюдения законности; суицидов; преступлений, в том числе связанных с применением оружия и др.
(А.А. Федотов)
Литература: Феденко Н.Ф., Галицкий В.П. Психологические аспекты преодоления конфликтных ситуаций в воинских коллективах. - М., 1981; Зуев Ю.П. Уставные взаимоотношения: как они формируются.- М., 1986; Методика поэтапной профилактики неуставных взаимоотношений в подразделении. - М., 1987
Изучение личности профилактируемых. Система методов и приемов анализа индивидуально-психологической структуры личности профилактируемых лиц, направляемая задачей определения степени управляемости асоциальных, криминальных форм поведения, наличия ограничивающих ее факторов как объективного, так и субъективного характера. Основные методы – объективного наблюдения, биографический (изучение истории жизни), обобщения независимых характеристик. Могут использоваться и тестовые психометрические, проективные и иные диагностические методы.
Управляемость асоциальных, криминальных форм поведения определяется степенью осознанности их субъективной привлекательности, наличием в поведенческом арсенале лица тождественных по смыслу, правопослушных форм поведения, возможностями их реализации в субъективно значимых ситуациях.
(Е.Г. Самовичев)
Кондуктивное поведение. Обобщающий термин, часто применяемый в зарубежной науке и обозначающий совокупность различного рода поведенческих нарушений, совершаемых вменяемыми лицами, которые имеют отклонения в психофизическом и интеллектуальном развитии (неврозы, психопатии, дебильность и др.). КП. предполагает явные и скрытные формы поведения - драки, повреждение государственной, общественной и частной собственности, хищения и т.п., постоянно проявляемые в различном окружении, будь то семья, образовательные учреждения, улица, производственная сфера и др. В психолого-педагогической науке лиц с таким поведением определяют как «аномальных» или «социально дезадаптированных», а в юриспруденции - как «девиантных» или «делинквентных» (Ю.М. Антонян, И.П. Башкатов, С.А. Беличева, В.Г. Козюля, А.Е. Личко, А.И. Мокрецов, Л.С. Саблина и др.). Общим обозначением всех лиц, нарушающих морально-нравственные и правовые нормы, является «асоциальное поведение». Выделение лиц с КП из общей популяции лиц, характеризующихся асоциальным поведением, позволит различать специфические особенности поведения вменяемых правонарушителей и имеющих отклонения в развитии, что значимо для проведения с ними коррекционно-реабилитационной и ресоциализационной работы.
За последние годы распространенность КП в России существенно возросла и составляет примерно у лиц мужского пола 25-30%, у женщин 15-20%. При этом КП проявляется достаточно рано: у мальчиков в 7-9 лет, у девочек 9-11 лет. Дети и подростки с КП являются серьезной проблемой для общества не только из-за роста распространности лиц с КП, но из за того такое поведение имеет тенденцию переходить их сферы морально-нравственных отношений в юридическую. Проблему составляет поведение таких лиц и в местах лишения свободы.
Профилактическая коррекция и помощь при КП строятся в основном на интервенционных технологиях, суть которых сводится к тому, чтобы вовлечь в процесс общения лица с КП как можно большего числа окружающих: родителей, учителей, сверстников, представителей общественности, священнослужителей и др. Родителей учат применять положительное подкрепление, обсуждают с ними практику компромиссов и использование легких типов наказаний в поддержании просоциальных форм поведения. Довольно прогрессивным направлением можно считать функциональную семейную терапию, включающую в работу с лицами КП всю семью. Проводится такая работа обычно в форме групповых занятий с несколькими лицами с КП и членами их семей, в ходе которых осуществляется продуцирование и закрепление позитивных взаимоотношений в семье через поиск альтернативных, конструктивных решений возникающих конфликтов и проблем.
Усилия учителей, воспитателей, социальных педагогов должны направляться на разрыв порочного круга собственных негативных реакций и отрицательного отношения со стороны сверстников на проявление КП. Если же КП выходит из-под контроля старших в возрасте после 8 лет, то речь должна идти о хроническом нарушении, которое трудно устранить, но эти симптомы можно редуцировать и контролировать с помощью тщательно разработанных комплексных корреляционно-реабилитационных и ресоциализационных программ.
(И.П. Башкатов)