Социально-антропологический анализ

Вид материала

Книга

Содержание Современной россии: духовные Глава I. ПРИНЦИП ИСТОРИЗМА И МОДЕЛИ ИСТОРИИ: ИСТОРИКО - КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ 3.1. Теолого - онтологические основания 3.2. Антропологические основания 3. 3. Модели истории в античности 3. 2. Модели исторического прогресса 3. 3. 3. Циклическая модель истории Платона 3. 3. 4. Модель истории Аристотеля 3. 3. 5. «Автобиография» как модель истории 3. 3. 6. Модели истории эпохи эллинизма 4.2. Антропологические основания 4. 3. Христианская модель исторического процесса 4.4. Теолого-историческая доктрина Августина Блаженного Закрытое торговое государство Антиисторизм Новейшего времени Выводы из первой главы Модели социальных процессов 1.2. Историософия славянофилов Новый мировой порядок Геополитическая стратегия ... Полное содержание

Подобный материал:

• Принципы культурогенеза в режимных сообществах. Социально-антропологический анализ, 746.83kb.
• Ментальность русского человека как феномен национальной культуры (философско-антропологический, 518.41kb.
• Программа дисциплины Просвещение в России: историко-социологический анализ (Историческая, 198.83kb.
• Рассмотрение и анализ социально-культурной феноменологии продвижения актуального искусства, 248.84kb.
• Задачи данной дипломной работы: рассмотреть теоретические подходы к анализу и прогнозированию, 514.76kb.
• Анализ социально экономического развития Партизанского городского округа по итогам, 317.06kb.
• «Социально-политический анализ проблемы человека в ХХ веке», 35.43kb.
• Типологизация исторического процесса: социально-философский анализ, 251.13kb.
• Сравнительный анализ социально-сетевых проектов, 231.35kb.
• Антропологический подход в изучении Февральской революции 1917 г.: достижения и перспективы, 364.51kb.

М.В. Бахтин


МОДЕЛИ ИСТОРИИ:

СОЦИАЛЬНО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ


Москва

Издательство Московского

гуманитарного института

2005


ББК 63.3. (0) в 6

Б 30


Рецензенты:


Василий Иванович Стрельченко 

доктор философских наук, профессор кафедры

философии Российского государственного

педагогического университета им. А.И. Герцена.


Владимир Львович Прохоров 

доктор исторических наук, профессор кафедры

социальной истории и политической культуры России

Российского государственного социального университета


Работа посвящена актуальной проблеме  сопоставлению моделей исторического развития в отечественной и зарубежной традиции, интенций духовного развития на Западе и в России. Центральным мотивом сочинения явлется проблема определения антропологических оснований той или иной модели социальных процессов.

Книга адресуется студентам гуманитарных специальностей, а также всем, интересующимся современными проблемами философии.


ISBN 5 – 7139 – 0358 – 3


Бахтин М. В.

Модели истории: социально-анропологический анализ. – М.: Издательство Московского гуманитарного института повышения квалификации и переподготовки кадров, 2005. – 152 с.


© М. В. Бахтин, 2005

СОДЕРЖАНИЕ


ПРЕДИСЛОВИЕ………………………………………………….4Введение……………………………………………………….7


Глава I. ПРИНЦИП ИСТОРИЗМА И МОДЕЛИ ИСТОРИИ:

ИСТОРИКО - КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ .......………11


§ 1. Специфика метода вариативного

моделирования истории…………………………………….10

§ 2. Историческое мышление в переходные периоды………...24

§ 3. Натуралистическая модель истории

в античной философии……………………………………..31

§ 4. Теолого - историческая доктрина христианства………….43

§ 5. Историческое мышление в Новое и новейшее время:

между историзмом и антиисторизмом…………………….66


Выводы из первой главы………………………………………...78


Глава II. МОДЕЛИ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ В

СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ДУХОВНЫЕ

ОСНОВАНИЯ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ..79


§ 1. Экклезиология и историософия

ранних славянофилов………………………………………84

§ 2. Моделирование перспектив развития России в свете

анализа духовно-нравственного состояния

современного российского общества……………………..96

§ 3. Православие и модель современной

российской государственности.........................................111


ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………127


БИБЛИОГРАФИЯ.......................................................................129

ПРЕДИСЛОВИЕ


В истории народов, как и в жизни каждого человека, бывают, как известно, периоды длительного, относительно спокойного поступательного развития в избранном направлении и пункты переломов, исторические перекрестки и развилки  чаще всего небольшие по длительности фазы смены вектора движения, периоды кризисов и катастроф.

В периоды медленного, мирного движения истории горизонт обозримости будущего предельно далек, и возможность прогнозирования довольно-таки велика. Так, когда мы идем по прямой широкой дороге, мы видим далеко впереди себя. Иное дело  время перелома. Горизонт обозримости будущего и возможность его прогнозирования здесь сжимается до минимума в силу множества крутых поворотов. Поэтому, раз будущее страшит своей неизвестностью и уверенность в завтрашнем дне резко снижается, возникает жизненная необходимость постоянного обращения к пройденному, прожитому и поиску в нем фундаментальных оснований существования. Следовательно, одной из характерных черт таких периодов всегда является обращение к историко-культурной традиции и поиск новых ценностных ориентиров исторического движения вперед.

Представляемое на суд читателя сочинение посвящено социально-антропологическому анализу моделей истории, составляющих сокровищницу философско-исторической мысли человечества. Давно известен тот факт, что наиболее яркие, интересные модели или «фигуры» исторического процесса были созданы в кризисные, переломные моменты истории, подвергающие тотальному пересмотру всю систему предсталений ученых и философов о мире, человеке, обестве, истории.

Отправляясь от идеи иерархического построения системы философского знания, мы будем стремиться рассмотреть, каким образом та или иная картина человека, являющаяся, в свою очередь, неотъемлемой частью мировоззрения той или другой эпохи, заключает в себе как в зародыше определенное, соответсвующее ей видение исторического процесса, так называемую «фигуру истории».

Иными словами, представления об истории того или иного мыслителя или философской школы, как правило, являются органическим продолжением их онтологических, гносеоло-гических, антропологических и аксиологических установок. В этой связи в настоящей работе мы ставим перед собой задачу определения антропологических оснований той или иной модели социальных процессов.

Вступая в третье тысячелетие, мы видим, как на наших глазах стремительно происходит метаморфоза привычной системы ценностей, рушатся стеретипы, человечество сталкивается с принципиально новыми явлениеми социального, культурного, бытового плана. Все это неминуемо ведет к очередной ломке представлений о человеке, его истории, назначении, рождается новое видение перспектив развития человечества. В полный рост встает вопрос о поиске метафизических оснований выживания человеческого рода, сохранения социально-политической и культурной независимости и самобытности наций, активизации импульсов, пробуждающих национальное самосознание.

В завершение этого краткого предуведомления к данному сочинению мы спешим выразить искреннюю сердечную благодарность тем людям, без участия которых этот труд был бы невозможен.

Прежде всего, своим рождением эта работа во многом обязана моему многоуважаемому учителю и научному руководителю, давшему «путевку в философскую жизнь», доктору философских наук, декану-основателю факультета философии человека Российского государственного педагоги-ческого университета им. А.И. Герцена профессору Василию Ивановичу Стрельченко.

Особая благодарность моему земляку, человеку, который сыграл огромную роль в моей судьбе, начало дружбы с которым было положено на кафедре философии Пензенского государственного педагогического университета им. В.Г.Белинского и продолжено на берегах Невы, принимавшему самое деятельное участие в превращении рукописи данного издания в законченное произведение  полковнику милиции, начальнику кафедры философии Санкт-Петербурского университета МВД РФ Виталию Витальевичу Балахонскому.

Александру Аркадьевичу Королькову, академику РАО, заведующему кафедрой философской и психологической антропологии РГПУ им. А.И. Герцена, лауреату премии Президента России за книгу «Русская духовная философия», талантливому писателю — за непрестанную духовную поддержку и вдохновение.

Виктору Никифоровичу Панибратову, профессору кафедры философии, замечательному поэту и человеку за вдохновение, которое придает наш творческий питерско-московский союз.

Алексею Алексеевичу Грякалову, профессору, писателю, заведующему кафедрой истории философии, — за разностороннюю поддержку и искреннее внимание к моему творчествуна самом раннем его этапе.

Олегу Яковлевичу Гелиху, полковнику российской армии, доктору философских наук — за своевременные настойчиые призывы повизвести по-военному мобилизацию всех личностных ресурсов для посленего броска перед защитой кандидатской диссертации, послужившей основой этой работы.

Геннадию Николаевичу Хону, полковнику милиции, профессору кафедры философии Санкт-Петербурского универ-ситета МВД РФ — за труд по оппонированию диссертации и множество ценных идей, обогативших настоящее издание.

Константину Семеновичу Пигрову профессору, заведующему кафедрой социальной философии и философии истории Санкт-Петербургского государственного университета — за знакомство с современной западной социальной философией и творческое сотрудничество, начавшееся на конференции «Социальный кризис и социальная катастрофа» на философском факультете СПбГУ в 2000 году.


ВВЕДЕНИЕ


Продолжающееся усиление процессов дегуманизации культуры мотивирует концентрацию усилий на изучении вопросов природы и познавательного значения методологических, концептуальных и терминологических средств наук о человеке и обществе. Осуществление такой работы представляется особенно важным, если учитывать факты, свидетельствующие о превращении познавательного аппарата гуманитарных наук в систему чисто технических, «инструментальных» средств организации жизнедеятельности человека для достижения целей частного, сугубо эгоистического или группового интереса. Преодоление очевидного кризиса в развитии современного социо-гуманитарного познания немыслимо, если оно не опирается на изучение теоретико-познавательных условий методов истории-ческого исследования. Основная задача настоящего сочинения заключается в том, чтобы дать оценку эвристической роли и выявить границы применимости методов «вариативного моделирования исторического процесса», являющегося неотъемлемой составной частью исторического познания.

Развитие философских и исторических наук на современном этапе их эволюции мотивирует потребность разработки новых и переосмысления традиционных методов познания. Распространение в современном корпусе гуманитарного знания западной традиции рациональности является частью общего процесса глобализации западного опыта культурно – цивилизационной модели. Переживаемое нашим Отечеством переломное время выдвигает на первый план задачи моделирования различных вариантов развития современной цивилизации и повышает актуальность данного метода исследования, придает ему большую практическую значимость. За последние годы в российской социальной науке и философии назрела настоятельная потребность осмыслить, с одной стороны, фундаментальные «стратегические», с другой стороны, конкретные, в том числе тактические, вопросы социально-политической жизни России в общем контексте как русской, так и мировой истории.

Социальные науки, возникшие на Западе, отвечали уровню западной рациональности и служили целям западной модернизации как в концептуально-мировозренческом смысле (источники легитимации социального развития), так и в социально-технологическом (обеспечение функционирования социальной системы). Распространение этих наук и их развитие в других странах явилось частью распространения западного опыта или процесса модернизации в целом. Российскому общественному сознанию и, в частности, философии, как одной из его форм, в отличие от западного, присуще преобладание мировоззренческого знания над научным, что уже наглядно проявлялось в социально-философском учении славянофилов в XIX веке. Сопоставление моделей исторического развития в отечественной и зарубежной традиции, интенций духовного развития на Западе и в России составляет, в сущности, центральную смысловую часть нашего исследования.

Уже более ста лет не прекращаются споры о роли моделей в теории познания вообще и исторического познания в частности. Для XIX века характерно было гносеологическое освоение данного метода, который стал применяться не только в духовной сфере научного творчества, но и в его практической области. В.Томсон (Кельвин) в своих «Балтиморских лекциях», провозгласил, что понять явление — значит построить его механическую модель. В 1966 году вышла в свет монография В.А.Штоффа «Моделирование и философия», где дается классификация моделей и анализ их роли в познании природных и социальных явлений. С 60-х годов прошедшего столетия в работах Р.Фогеля разрабатывалась методология контрфактического моделирования, привлекшая внимание историков различных школ. Событием в гносеологии стало появление в 1980-х годах в США монографии Маркса Вартоф-ского «Модели», где автор определяет границы применимости моделей в науке, приводит интересную класссификацию моделей. В 1970 - 1980-х годах появляются работы, где в рам-ках анализа моделирования социальных процессов поднимается проблема альтернативности истории: И.Д.Ковальченко «О моделировании исторических явлений и процессов» (1978), монография «Возможное и действительное и проблема альтернативности в историческом развитии» (М., 1986).

В 1990-х годах вышли в свет несколько любопытных работ, в которых обосновывается проблема вариативности истории: Г.С.Померанц «История в сослагательном наклонении» (М.,1990), И.Бестужев-Лада «Что было бы, если бы…», и другие. В 1997 году появилась монография крупного Перегбургского философа В.В.Балахонского «Объяснение истории: историко-философский, методологический и гносеологический аспекты», где осуществлен системный анализ объяснения истории, разработаны основы вариативного подхода к объяснению истории. В 2000 году вышла в свет работа А.К.Гуца «Многовариантная история России», посвященная критике традиционного варианта истории России, знакомого нам по учебникам. Свое понимание многовариант-ности истории автор основывает на своеобразном понимании законов времени.

В последние годы появились несколько работ, посвященных анализу специфики отечественной социально-философской, религиозной и, в целом, культурной традиции. Таковы монографии Л.А.Гордон «Область возможного: варианты социально-политического развития России» (М.,1995), С.В. Лебедева «Альтернатива справа» (СПб., 1999).

Однако, несмотря на довольно-таки обширный круг литературы по вопросам исторического моделирования, сегодня вряд ли можно обнаружить сколько-нибудь целостное и завершенное исследование, посвященное системному анализу возможных перспектив исторического развития России в XXI столетии. В этой связи перед настоящим сочинением стоят следующие задачи:

1) изучение онтологических, антропологических и теоретико-познавательных оснований построения моделей социальных процессов в античной, средневековой, новоевропейской и отечественной философской традиции;

2) социально - философский анализ вариативности исторического процесса в переходные периоды развития общества;

3) использование метода вариативного моделирования социальных процессов при осмыслении кризисных явлений в современном российском обществе.


Глава I. ПРИНЦИП ИСТОРИЗМА И МОДЕЛИ ИСТОРИИ: ИСТОРИКО - КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ


§ 1. Специфика метода

вариативного моделирования истории


Моделирование является одним из традиционных и универсальных методов теории познания. Вряд ли можно найти сегодня отрасль научного знания, где бы этот метод не использовался в том или ином варианте. Метод моделирования широко распространен в кибернетике, математике, логике, физике, химии, астрономии, биологии, экономике, языкознании и т. д. В сущности, моделирование так или иначе присутствует практически во всех сферах человеческой жизнедеятельности: в качестве одного из видов моделирования можно рассматривать сюжетно - ролевую игру ребенка трех - пяти лет, когда персонажи и приемы данной игры служат для него образами, моделями отношений с людьми во взрослой жизни. Также и взаимоотношения супругов служат для детей моделью их будущих отношений в семье и т. д. Сегодня говорят о различных моделях семьи, воспитания; выстраивают всевозмолжные модели экономических и политических систем. По большому счету, тот или иной тип мировоззрения также можно рассматривать в виде той или иной модели отношения человека к миру.

Моделирование как метод постижения объективной реальности становится в современной науке одним из наиболее действенных путей приближения к истине в самых различных ее измерениях. О необходимости использования моделирования в гуманитарных и социальных науках говорит вице-президент РАН академик В.Н. Кудрявцев: «Надо использовать и те современные методы познания, которые уже применяются естествоиспыта-телями. Это прежде всего моделирование, которое столь же возможно в социальных и гуманитарных науках, сколь и в науках естественных. Сейчас техническая база, применяемая в научных исследованиях (я имею в виду современные компьютеры), дает возможность создавать модели социальных процессов».¹ Однако к этому нужно относиться осторожно: эта идея вызывает сомнения, поскольку компьютерное моделирование грозит свести модель исторического прошлого к некоторой формализованной схеме. По мнению профессора Московской Православной Духовной Академии А.И. Осипова, «современная наука при всех ее громадных достижениях, а точнее, благодаря им, является более скромной, чем наука недавнего прошлого. Ученые теперь реже, чем в прошлом, говорят о безусловных законах и чаще о теориях и гипотезах, меньше — о детерминизме и больше — о вероятности, меньше — об «истине» и больше — о «моделях». А модели эти понимаются не как умственные или наглядные копии реальности, а как эффективные методы размышления над проблемами реальности для достижения поставленных человеком целей».²

Похожее мнение мы обнаруживаем и в западной методологии науки. Английский философ Карл Поппер (1902-1996), рассуждая о методах познания в современной науке, отдает предпочтение именно моделям (теоретическим конструкциям): «…большинство объектов социальной науки, а может быть, и все её объекты — это объекты абстрактные, теоретические конструкции… Эти объекты, эти теоретические конструкции, используемые в интерпретации нашего опыта, являются результатом построения определённых моделей. Последнее — известный теоретический метод, распространённый в естественных науках (где мы конструируем модели атомов, молекул, твёрдых тел, жидкостей и т. д.) и представляющий собой часть метода объяснения через редукцию, или метода дедукции из гипотез».³

В современной науке моделирование рассматривается «в качестве метода опосредованного познания, основанного на научной аналогии и направленного на обретение новых знаний об изучаемом объекте по находящимся с ним в подобии моделям только в свете данных об их так называемой информационной среде, иначе говоря, с учетом всех объективных и субъективных факторов, предопределяющих структурное содержание и функционирование этих моделей».¹

В. А. Штофф в своей монографии «Моделирование и философия» определяет модель как промежуточное звено между теорией и действительностью и дает полную классификацию научных моделей:

1. Материальные:
   

1. Пространственно-подобные (макеты, компоновки, муляжи).
   
2. Физически подобные (модели, обладающие механическим, динамическим, кинематическим и другими видами подобия с оригиналом).
   
3. Математически подобные (аналоговые модели, структурные модели, цифровые машины, функциональные кибернетические устройства).
   

2. Идеальные (мысленные):
   

1. Образные (иконические) (гипотетические модели, модели - аналоги, модели-идеализации и т. д.).
   
2. Смешанные (образно-знаковые) (схемы, карты, структурные формулы химии, чертежи, графики).
   
3. Знаковые (символические) системы.²
   

Поскольку исследуемый нами в данной работе метод вариативного моделирования имеет дело с гипотетичным осмыслением социальных процессов, то его можно отнести во вторую группу, то есть к мысленным (идеальным) моделям, а более конкретно — к образным (иконическим).

Метод моделирования имплицитно, интуитивно присутствует уже в античной и христианской традиции: там мы можем найти самые различные модели истории (этому посвящена первая глава исследования).

Современной гносеологии известны самые разнообразные типы моделирования: математическое (аналитическое), статистическое, экономическое, имитационное и др. Большинство этих разновидностей моделирования используется и в историческом познании. Одним из видов моделирования, получившим довольно широкое распространение в современной науке, является метод контрфактического, виртуального или вариативного моделирования. «Контрфактическое» означает то, что исследователь конструирует модель, отличную от той, которая имела место в реальной действительности. «Виртуальное» — еще одни оттенок того же самого смысла. Под этим понимается то, что данная модель принадлежит к виртуальному, умозрительному, а не реальному миру явлений. Наконец, термин «вариативное» говорит о том, что таких моделей ученый создает не один, а несколько вариантов, которые сравниваются между собой.

Метод вариативного моделирования — довольно-таки новое явление в философии и исторической науке. Осознанно он начинает применяться только во второй половине XX столетия. Однако сегодня, в начале XXI столетия, метод вариативного моделирования уже рассматривается как одно из передовых достижений методологии науки. Включение данного подхода в практику научных исследований представляется многим ученым все более необходимым. Например, академик В.Н.Кудрявцев полагает, что «в сфере методологии надо опираться также на многофакторность сценариев развития, строить прогнозы, которые предусматривали бы не один, а несколько путей возможного изменения социальных процессов и событий. И здесь тоже есть новое научное направление, которое мало нами изучено и используется, — так называемая виртуалистика (от лат. virtual — возможный)».¹

Отказ от принципа теоретического монизма в объяснении социальных процессов и все большее распространение принципа теоретического плюрализма с необходимостью ставит вопрос о потребности в новых, ранее не использовавшихся или малораспространенных методах исследования истории. Одним из таких методов и является метод вариативного моделирования.

В самом общем виде метод вариативного моделирования состоит в том, что историческое прошлое рассматривается как один из потенциально возможных путей развертывания ситуации. Допуская наряду с реализованным вариантом возможность рассмотрения альтернативных путей развития, используя метод вариативного моделирования, исследователь конструирует модели тех вариантов развития конкретной ситуации, которые не реализовались в реальности, но были потенциально заложены в ситуации и могли бы развернуться при необходимых условиях.

Реальная история всегда существенным образом отличается своими событиями, явлениями, фактами, чем мыслимые ее варианты, в ней реализуются далеко не все из потенциальных возможностей. Выявляя определенные линии развития событий в прошлом, философ стремится продолжить их в будущее. Представления не только о прошлом, но и о будущем, важным образом определяют рамки философско-исторического познания. Исторические модели как составные части действительности, безусловно, содержат элемент фантазии философа, но в то же время, должны быть ограничены историческими фактами, хронологией, наблюдениями и т.д. Вторая половина XX и начало XXI столетия принесло довольно широкое использование метода вариативного моделирования в философии и исторической науке: достаточно привести имена А.Тойнби, И.Д.Ковальченко, Р.Г. Скрынникова, И. Бестужева-Лада, С.Экштута и других).

Например, И. Бестужев-Лада в одной из своих работ обосновывает необходимость рассмотрения альтернативных вариантов развития событий Отечественной войны 1812 года. Базовая аргументация исследователя состоит в следующем: «Тогда история предстает не как цепь фатально предопределенных фактов, а как совокупность причинно-следственных процессов, которые при иных условиях вполне могли быть тоже иными. Главный урок истории в данном случае заключается в том, чтобы не допустить возникновения причин, ведущих к национальным катастрофам». Далее И.Бестужев-Лада строит несколько альтернатино-виртуальных сценариев, по которым победа досталась бы Наполеону.¹

Другой современный историк и философ, Семен Экштут в одной из своих статей рассматривает варианты развития ситуации после восстания декабристов в случае их победы (контр-фактическое моделирование). В результате подробного анализа автор приходит к убеждению, что успех восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года с неизбежностью повлек бы за собой расстройство всей государственной, общественной и культурной жизни России. Он убеждает читателя, что республиканские прожекты Временного правления непременно привели бы Отечество к «краю бездны». В заключение С. Экштут рисует безрадостную картину того, что ожидало бы страну в том случае, если бы декабристы задержались у власти: «Выхода не было. Военная диктатура становилась единственным средством обуздать безначалие, положить конец смуте и предотвратить гибель государства».²

Автор ничего не говорит о сопоставлении своего гипотетического виртуального варианта развития событий с тем реальным вариантом, который воплотился в действительности после подавления восстания 14 декабря 1825 года. Получается, что самодержавный режим Николая I был более либеральным, чем тот режим, который сулили «Русская Правда» Павла Пестеля и Конституция Никиты Муравьева. Однако это противоречит, на мой взгляд, всякой здравой логике: ведь известно, что режим Николая I в сущности и являлся диктатурой, об опасности которой со стороны декабристов размышляет автор.

Как известно, всякое познание представляет собой движение мысли от наблюдения явления к постижению сущности того или иного объекта. Ремесло историка в этой связи состоит, по большей части, в том, чтобы за внешней, феноменальной стороной человеческой истории постараться увидеть и понять ее сущность: движущие силы, законы, причины тех или иных событий и, наконец, цели субъектов исторического процесса.

По мнению известного теоретика моделирования В.В.Балахонского, «моделирующая вариативность проявляется в мысленном конструировании и анализе возможного хода развития событий и оценке, на основании этого, реально свершившегося процесса».¹

Метод вариативного моделирования представляется перспективным в силу того, что такой гносеологический подход дает возможность исследователю абстрагироваться от конкретной реальности и подняться над данным нам в опыте онтологическим уровнем осмысления истории, то есть уровнем конкретного реального бытия, до уровня аксиологического осмысления всех вариантов, как реализовавшихся, так и не реализовавшихся в бытии, как ставших, так и не ставших бытием. Иными словами, данный метод позволяет сопоставить реализовавшийся вариант истории с гипотетическими, альтернативными вариантами. Ведь для того, чтобы лучше узнать то или иное явление, факт и т.д., необходимо иметь возможность сравнить это с имеющимися альтернативами, пусть даже умозрительными модельными альтернативами. Следовательно, анализ исторических событий с позиции их возможного вариативного развития повышает возможности объяснения фактически свершившихся действий.

Как справедливо отмечает современный исследователь истории И.А. Гобозов, «аксиологический аспект… из всех аспектов… самый трудный и сложный, так как надо объективно, независимо от собственных симпатий и антипатий оценивать исторические факты». Сложность эта, по его мнению, состоит в том, что «всякий исследователь имеет определенные мировоззренческие позиции. Он живет в обществе, получает соответствующее образование, в котором ценностный подход играет важнейшую роль; он как человек и гражданин сочувствует одним, критикует других и т.д. Итак, оценочный момент неизбежно присутствует в исторических исследованиях, и именно с аксиологией… связана в большой степени плюралистичность интерпретаций в историческом познании».¹ Важное аксиологическое значение контрфактического моделирования подчеркивал выдающийся советский историк И.Д. Ковальченко: «имитация того или иного из возможных исходов позволит более глубоко понять реальный ход исторического развития и объективный смысл и значение борьбы общественных сил за тот или иной вариант этого развития».²

Более того, развитие способности к самостоятельному конструированию различных альтернативных вариантов хода исторического процесса неизбежно стимулирует творческую активность исследователя, преподавателя и учащихся. Формирование умения подобного анализа исторических фактов, событий, и их интерпретации может стать действенным средством на пути превращения имеющихся исторических знаний в историческое сознание.

Наконец, в предлагаемом сочинении мы рассматриваем возможность применения метода вариативного моделирования и при анализе современного состояния общества. На наш взгляд, рассматривая различные варианты моделей современных направлений в идеологии (в частности, либерально - демократического и государственно - патриотического), сравнивая их, мы повышаем возможность объективной оценки каждой модели.

Чем обусловлена возможность такого метода и одновременно процедуры познания, что дает нам основание подходить к исследованию исторических событий с таким гносеологическим взглядом? Прежде всего, основания такого подхода укоренены в многоплановости и многоуровневости самого общественного бытия. Каждое историческое событие есть сплетение сотен и тысяч самых различных экономических, социальных, политических, духовных причин, есть одна картина из тысяч возможных комбинаций в калейдоскопе истории. Известный современный историк Н.И. Смоленский, говоря о предпосылках теоретического плюрализма мышления историка, подчеркивает, что «исторический процесс, то есть свершившаяся история, характеризуются инвариантностью в том смысле, что в нем скрыты своя логика и свой смысл, своя последовательность событий и своя уникальность и неповторимость. История как наука может быть лишь более или менее приблизительным отображением этой инвариантности и уникальности. Плюрализм конкурирующих интерпретаций, если речь идет о научном плюрализме, представляет собой как бы совокупность потоков, впадающих в одно общее русло, — движение познания к приблизительно верному в каждый данный момент отображению инвариантности истории».¹

К сожалению, как указывает В.В. Балахонский, в исторической науке данная познавательная процедура не получила какого-либо заметного применения и является практически неразработанной ни в методологическом, ни в методическом аспектах, что резко снижает корректность и обоснованность оценок многих исторических явлений, так как не позволяет сравнить свершившиеся события с их возможными альтернативами.²

Естественно, что данный метод не может претендовать на исключительность и полноту охвата всего исторического объяснения. Как пишет В.А. Штофф, «интерпретация явления при помощи модели не претендует на окончательность, на абсолютную истинность; модельная интерпретация есть способ гипотетического объяснения, то есть способ указания одного из возможных объяснений. Поэтому интерпретация может заключаться в построении разных моделей, относительно которых затем уже следует решать, какая из них ближе к истине…».³

По мнению Е.П. Никитина, объяснительная функция модели состоит в том, что объяснение, осуществляемое посредством модели, представляет особый вид объяснения. «Объективной основой возможности осуществления модельного объяснения является то, что сходство объектов… как правило, обусловлено сходством законов, управляющих этими объектами».¹

В. А. Штофф, в свою очередь, утверждает, что модельное объяснение не является особым типом объяснения; опирается оно на различия в способах отражения, в методах построения, в процедуре объяснения. Его можно сопоставить, например, с дедуктивным объяснением, состоящим в выведении эксплананда по законам логики из объясняющих посылок.² Главную роль в модельном объяснении, по его мнению, играют аналогия и построение моделей; дедукция же занимает подчиненное положение. В силу этого данный вид объяснения является неоднозначным (возможным), гипотетическим и косвенным. Оно является:

1) неоднозначным, поскольку допускает другие возможные варианты объяснения, основанные на других аналогиях;

2) гипотетичным, так как в модели, на которую оно опирается, воплощена используемая при этом основная гипотеза;

3) косвенным – в том смысле, что модель является посредником, с помощью которого законы, причины, условия, структуры и прочие содержания объясняющих посылок переносятся с соответствующими модификациями на изоморфную модели область, к которой принадлежит объясняемое явление.³

В модельном объяснении, в отличие от дедуктивной схемы, выражен любой из вышеперечисленных типов объяснения, так как создаваемая или выбираемая модель может выражать причинные связи, законы, структуры и структурно-функциональные зависимости, функции и динамику (историю), сходные с соответствующими характеристиками объясняемого явления.

Таким образом, принцип модельного объяснения основан на том, что теория содержит причинное, закономерное, структурное и другие объяснения одной области фактов, которые требуется объяснить. Это становится возможным благодаря тому, что модель выступает как член отношения, которое является аналогией, гомоморфизмом или изоморфизмом.

Мысленное конструирование альтернативных, контр-фактических моделей социальных процессов можно рассмотреть в связи с мысленным экспериментом. Построение мысленной модели является необходимой, но не единственной операцией, входящей в структуру мысленного эксперимента. Основными операциями мысленного эксперимента В.А.Штофф называет:

1. Построение по определенным правилам мысленной модели (идеализированного «квазиобъекта») подлинного объекта изучения.
   
2. Построение по таким же правилам идеализированных условий, воздействующих на модели, включая создание идеализированных «приборов», «инструментов».
   
3. Сознательное и планомерное изменение и относительно свободное и произвольное комбинирование условий и их воздействия на модель.
   
4. Сознательное и точное применение на всех стадиях мысленного эксперимента объективных законов и использование фактов, установленных в науке, благодаря чему исключается абсолютный произвол, необузданная и необоснованная фантазия.¹
   

Наглядное изображение сущности посредством модели означает мысленное воспроизведение некоторого явления, подвергшегося при этом значительной переделке, преобразова-нию, очищению от случайного, несущественного, мелкого, второ-степенного… В результате перед мысленным взором возникает типизированное, аналитически очищенное, синтетически перера-ботанное явление, которое, однако, уже не есть только явление, но также нечто существенное. В таком мысленно преобразо-ванном явлении, которое выступает уже в качестве модели, сущность как бы «просвечивается», и в этом смысле можно говорить, что при помощи модели можно приблизиться к постижению сущности.

Гипотетичность метода вариативного моделирования является одной из рамок, ограничивающих его применение в исторической науке. По мнению В. В. Балахонского, теоретическое моделирование возможного варианта развития событий представляет определенную разновидность ретросказания, то есть процедуры теоретической реконструкции прошлого состояния объекта. В отличие от других видов ретросказания, непосредственно ориентирующихся на получение достоверного исторического знания о прошлом и обладающих реальными возможностями для этого, данный вид изначально не может претендовать на достоверность описываемых событий, поскольку они никогда не происходили. Он всегда носит гипотетический характер и о его корректности можно судить по соответствию элементов ретросказания исторической реальнос-ти… Этот вид ретросказания условно можно назвать гипоте-тико-вариативным.¹

Таким образом, второй теоретической границей настоящего гносеологического подхода является обращенность его в прошлое: поскольку объектом познания исторической, как и всякой иной науки, являются события, имевшие место в реальной действительности, метод вариативного моделирования используется в ретросказании, но не в предсказании.

Историки редко делают прогнозы и заглядывают в будущее. Историк смотрит в прошлое из настоящего, и это во многом определяет горизонт и рамки рассмотрения событий, имевших место много лет назад. Прошлое и настоящее тесно связаны друг с другом, причем связь эта имеет двусторонний характер. Во-первых, настоящее детерминировано прошлым, поскольку оно вырастает из него, является его продуктом. Во-вторых, прошлое – это во многом то, что мы, современные люди, о нем думаем. И в определенном отношении можно сказать, что прошлое есть продукт современности (как тут не вспомнить ленинское: «история – это политика, опрокинутая в прошлое»). Каждое последующее поколение творит историю заново, переписывая старые учебники и меняя методологию исследования. Каждая книга по истории — это книга определенной эпохи и определенного более конкретного настоящего. С изменением настоящего меняется и прошлое, то есть меняется та перспектива видения прошлого, которую оно определяет. Каждый конкретный историк, живя в ту или иную эпоху, неизбежно несет на себе вериги этой эпохи, соответствующую программу действия, принадлежность к той или иной социальной или политической группе и т. д., и в этом смысле абсолютно объективная история в смысле науки невозможна.

Что же касается использования метода вариативного моделирования в связи с предсказанием, то подобное использование такого подхода мы находим в философском и религиозном сознании. Философия истории, как и история, исходит из «настоящего», но оно существенно шире, чем «настоящее» историка. В частности, историк вообще избегает вербализации своих представлений о настоящем, стремясь максимально отстраниться от него. Философия истории открыто высказывается о «настоящем» как моменте между прошлым и будущем. Ее представления о настоящем вырастают в первую очередь из системы гуманитарного знания, далее — из целостной системы всей современной культуры. Наука история, как говорил Гегель, ничему не учит, точнее — стремится не учить современников, усматривая в этом — и не без основания — один из залогов своей объективности. Философия истории, связывающая прошлое с будущим через настоящее, учит уже самим фактом установления такой связи.

Например, французский просветитель Ж. Кондорсе писал: «Если существует наука, с помощью которой можно предвидеть прогресс человеческого рода, направлять и ускорять его, то история того, что было совершено, должна быть фундаментом этой науки».¹ Аналогично высказывался и Освальд Шпенглер в своем эпохальном труде «Закат Европы»: «Если человек может с почти полной уверенностью предсказать явления, законы которых он знает, если даже тогда, когда они ему неизвестны, он может на основании опыта прошедшего предвидеть с большой вероятностью события будущего, то зачем считать химерическим предприятием желание начертать с некоторой правдоподоб-ностью картину будущих судеб человеческого рода по результатам его истории»?¹

Наконец, еще одной ограничительной рамкой метода вариативного моделирования является адекватность конструируемых мысленных вариантов объективной истории. Иными словами, размышления исследователя должны находиться в пределах реалий того времени, о котором идет речь, то есть должны быть основаны на принципе историзма.

Применение метода вариативного моделирования можно найти и в области психологии: если мы моделируем некоторую жизненную ситуацию или даже жизненный план в качестве единственно возможных, то реальные жизненные условия, которые всегда неизмеримо богаче намеченного плана, могут поставить нас в тупик, если они не совпадают с заданной нами моделью развития событий. В результате мы впадаем в противоречие между первым и вторым. Как известно же, способность реагировать на противоречия, способность разрешить его — основная проверка способности мышления. Такая способность к реагированию на противоречие, способность разрешить его — есть способность к гибкому контрмоделированию, что может спасти положение дел.

Таким образом, метод вариативного моделирования социальных процессов можно признать перспективным и многообещающим исторической науке инструментом получения новых знаний об историческом объекте и субъекте. Гносеологический статус данного метода тесно связан с онтологической природой и аксиологическим значением его для исторического познания. Границы применимости такого подхода изучения истории пролегают, прежде всего, в области соприкосновения гипотетичности и достоверности; во-вторых, в области ретросказания и, в-третьих, еще одной границей метода вариативного моделирования является адекватность конструируемых мысленных вариантов реалиям конкретного этапа истории: социально-экономическому, политико - идеологическому и духовно-нравственному состоянию общества в тот или иной период развития.