Книга первая. За иорданом доколе Господь не даст покоя братьям вашим, как вам, и доколе и они не получат во владение землю, которую Господь, Бог ваш, дает им
| Вид материала | Книга |
- Сочинение Моя мама, 29.58kb.
- Сочинение по катехизису Молитва и святые таинства средства для стяжания, 164.3kb.
- Книга первая, 2854.91kb.
- Рождество Пресвятой Девы Марии. Первая заповедь закон, 90.66kb.
- «История свободомыслия», 32.07kb.
- Раджи Парикшита, объясняет, почему Верховный Господь Сверхдуша, друг и защитник каждого, 4625.6kb.
- На пороге нового мира два мира в любую эпоху, 856.49kb.
- Книга вторая посвящение королю, 864.62kb.
- Первая беспристрастный tексt, 8513.09kb.
- 10 заповедей Божиих, 46.3kb.
Дов Ландау снял номер в полуразрушенной третьеразрядной гостинице на Канатной
улице в Старом Иерусалиме. Он явился, как ему велели, в кафе "Саладин" на Наблусской улице
неподалеку от Дамасских ворот и оставил там записку со своим адресом для Бар Исраэля.
Потом он заложил золотые вещи, украденные в Ган-Дафне, и принялся изучать
Иерусалим. Для бывшей крысы варшавского гетто и опытного воришки этот город был
чрезвычайно прост. Не прошло и трех дней, как Дов знал каждую улицу. С его цепкими глазами
и ловкими руками в этих торговых кварталах можно было кормиться хоть и не совсем
праведно, но вечно. Скрыться в базарной толпе или узких переулках - сущий пустяк.
Большую часть денег Дов потратил на принадлежности для рисования и книги.
Прогуливаясь вдоль книжных лавок Яффской улицы, он купил сочинения по искусству,
черчению и архитектуре.
Затем он запасся сушеными фруктами и фруктовым соком, закрылся в номере и стал
ждать, когда маккавеи установят с ним связь. Он просиживал над книгами до глубокой ночи.
Света не было, приходилось жечь свечи. Из окна гостиницы, расположенной как раз
посередине между еврейским и мусульманским кварталами, открывался великолепный вид на
мечеть Омара и Стену плача, но Дов не замечал этого. Он читал до боли в глазах, затем клал
книгу на грудь, глядел в потолок и думал о Карен Клемент. Дов не предполагал, что ему будет
так трудно без нее; разлука причиняла ему физические страдания. Он провел с Карен столько
времени, что забыл, как обходился без нее. Зато он помнил каждое мгновение, прожитое бок о
бок с ней: дни в Караолосе, потом на "Исходе", когда она лежала рядом с ним в трюме. Он
вспоминал, как она радовалась и как была прекрасна, когда они приехали в Ган-Дафну. Он
вспоминал ее ласковое, выразительное лицо, нежные прикосновения и голос - строгий, когда
она сердилась.
Сидя на краю койки, Дов набросал десятки портретов Карен. Он изображал ее во всех
возможных видах, но тут же комкал рисунки и швырял на пол, потому что ни один не выражал
того, как была она прекрасна в его представлении.
Две недели Дов почти не покидал номер. Когда у него кончились деньги, он отправился в
город, чтобы заложить еще несколько колец. Выходя из ломбарда, он заметил человека,
прячущегося в тени. Дов опустил руку в карман, взялся за пистолет и пошел мимо, готовый к
мгновенному отпору.
- Стоять смирно, не оборачиваться! - раздался голос за спиной.
Дов застыл.
- Ты интересовался Бар Исраэлем. Что тебе надо?
- Сами знаете.
- Как фамилия?
- Ландау. Дов Ландау.
- Откуда приехал?
- Из Ган-Дафны.
- Кто послал?
- Мордехай.
- Как попал в Палестину?
- На "Исходе".
- Иди прямо и не оборачивайся. Когда надо будет, с тобой свяжутся.
После этой встречи Дов потерял покой. Он едва не вернулся в Ган-Дафну: ему не хватало
Карен. Он писал ей письма, но комкал их одно за другим. Надо порвать с ней, порвать
окончательно, снова и снова уговаривал он себя.
Он лежал в номере и читал. Клонило ко сну. Дов встал и зажег новую свечу: из-за
кошмаров, которые когда-то мучили его, он не любил просыпаться в темноте.
Вдруг постучали.
Дов вскочил на ноги, схватил пистолет и подошел к двери.
- Это друзья, - услышал он.
Дов сразу узнал голос мужчины, который караулил его тогда на улице. Он открыл дверь.
В коридоре никого не было.
- Повернись лицом к стене, - приказал голос откуда-то из темноты.
Дов послушался. Сзади подошли двое. Ему надели повязку на глаза и повели вниз по
лестнице, затем посадили в машину, попросили опуститься на пол и чем-то накрыли. Машина
рванулась.
Дов пытался понять, куда его везут. Проехали улицу Царя Соломона, свернули на Виа
Долороза в сторону Львиных ворот. Для Дова Ландау, который столько раз пробирался в
темноте по подземным каналам Варшавы, ориентировка по памяти была детской игрой.
Шофер переключил скорость, и машина пошла в гору. Наверное, мимо могилы Святой
Девы в сторону Масличной горы, догадался Дов. Вскоре дорога стала ровной, - значит, они
едут мимо университета и медицинского центра на горе Скопус.
Минут через десять машина остановилась.
Дов точно определил, что они находятся в квартале Санхедрия, близ могил членов
Синедриона, высших духовных судей древности.
Его повели в дом, где сильно пахло табачным дымом, и велели сесть. Дов почувствовал,
что в комнате находятся еще пять-шесть человек. Его допрашивали два часа. Вопросы сыпались
один за другим - Дов даже вспотел от волнения. Постепенно он понял, чего от него хотят.
Маккавеи узнали, что Дов - специалист по подделкам. Видно, перед ним сидят важные
деятели, может быть, даже руководители. Наконец они удостоверились, что на Дова
действительно можно положиться.
- Перед тобой занавес, - сказал голос. - Просунь руки за него.
Дов послушно выполнил приказание. Одну его руку положили на пистолет, другую - на
Библию. Затем он повторил вслед за чьим-то голосом клятву маккавеев:
"Я, Дов Ландау, безоговорочно и бесповоротно отдаю душу, тело и всего себя маккавеям
и их борьбе за свободу. Я беспрекословно буду выполнять любые приказания. Я безоговорочно
буду повиноваться вышестоящему начальству. Даже под пыткой, даже перед лицом смерти я
никогда не выдам своих товарищей и вверенные мне тайны. Я буду бороться с врагами
еврейского народа до последнего издыхания. Я никогда не прекращу этой священной борьбы,
пока не будет создано еврейское государство по обе стороны реки Иордан, на что мой народ
имеет естественное историческое право. Мой девиз будет гласить: жизнь за жизнь, око за око,
зуб за зуб, руку за руку, ожог за ожог. Во всем этом я клянусь именами Авраама, Исаака и
Иакова, Сары, Ревекки, Рахили и Лии, пророков всех убиенных евреев и моих славных братьев
и сестер, геройски павших за свободу".
Наконец Дову сняли повязку, потушили перед ним ритуальные свечи Меноры и включили
свет. Он увидел шесть суровых мужчин и двух женщин. Они все поздоровались с ним за руку и
назвали свои имена. Здесь был и легендарный Акива, и Бен Моше, начальник штаба, у которого
в рядах английской армии погиб брат, а сестра была в Пальмахе, и Нахум Бен Ами, один из
семерых братьев - остальные шестеро сражались в Пальмахе. Всех этих людей объединяло то,
что они не отказывались от активных действий, как весь ишув.
Акива подошел к Дову.
- Ты очень нужен нам, поэтому мы приняли тебя без обычных процедур.
- Я пришел не за тем, чтобы рисовать картинки, - резко сказал Дов.
- Ты будешь делать то, что тебе прикажут, - строго сказал Бен Моше.
- Дов, ты теперь маккавей, - сказал Акива, - и значит, имеешь право назвать себя
именем какого-нибудь древнего героя. Ты уже выбрал себе подходящее имя?
- Гиора, - ответил Дов.
В комнате раздался смех. Дов заскрипел зубами.
- Ты сказал - Гиора? - спросил Акива. - Боюсь, что тебя опередили.
- Пожалуй, подойдет Гиора маленький, - сказал Нахум Бен Ами. - А там, смотришь,
он станет Гиорой Великим.
- Я им стану очень скоро, если только дадите возможность.
- Твое дело - организовать мастерскую, где будешь подделывать документы, - сказал
Бен Моше, - ну, и еще придется ездить с нами. Если справишься с поручением, мы, может
быть, разрешим тебе иногда участвовать в рейдах.
Майор Фред Колдуэлл играл в бридж в большом зале британского офицерского клуба в
Иерусалиме. Игра не шла: мысли Фредди все время вращались вокруг девицы из маккавеев,
которую вот уже третий день допрашивали в штабе Си-Ай-Ди. Она руководила музыкальным
кружком в университете, и звали ее Аялой, эту двадцатилетнюю красавицу. То есть - она была
красавицей, пока не попала на допрос. Девушка вела себя вызывающе и не скрывала презрения
к Си-Ай-Ди. Как большинство задержанных маккавеев, она беспрестанно цитировала Библию,
предсказывая вечный позор мучителям и победу правого дела.
В это утро терпение следователей лопнуло, и ее допросили с пристрастием.
- Ваш ход, Фредди, - заметил партнер.
Фред Колдуэлл быстро посмотрел на карты.
- Прошу прощения, - сказал он и пошел не с той карты.
Он припоминал, как Аялу били по лицу резиновой дубинкой. Он явственно слышал
глухие удары, видел, как сначала ей сломали нос, потом изуродовали губы, как вздулось ее
лицо и заплыли глаза.
Собственно, Фредди было наплевать, заговорит девка или нет. Но воспоминание о том,
что эту еврейскую физиономию как следует изуродовали, доставляло ему удовольствие.
К столу подошел вестовой.
- Прошу прощения, джентльмены, вас, майор, вызывают к телефону.
- Извините, ребята, - сказал Фредди, направился к телефону и взял трубку.
- Алло, майор? Говорит дежурный сержант из Си-Ай-Ди. Следователь Паркингтон велел
немедленно связаться с вами и передать, что эта девица раскололась. Он просит вас немедленно
явиться в штаб.
- Понял. Сейчас приеду.
- Паркингтон послал за вами машину, сэр. Через пару минут она подъедет.
Колдуэлл вернулся к партнерам.
- Очень жаль, ребята, но мне нужно идти. Работа, ничего не поделаешь.
- Не везет тебе, Фредди.
Тоже выдумал! Разве это - не везет? Совсем наоборот, такая работа - удовольствие для
него. Фредди вышел из клуба. Часовые отдали честь. У подъезда затормозила машина, из-за
руля выскочил солдат и тоже отдал честь.
- Майор Колдуэлл?
- Он самый.
- Ваша машина, сэр.
Он распахнул заднюю дверцу. Фредди влез в машину, солдат обошел ее спереди, сел за
руль, и машина тронулась. Через два квартала они притормозили у тротуара. В одно мгновение
дверцы распахнулись, и в машину ворвались трое мужчин.
У Колдуэлла от страха перехватило горло. Майор вскрикнул и попытался наброситься на
Бен Моше, оказавшегося справа от него. В ответ мужчина на переднем сиденье обернулся и
ударил его по лицу рукояткой пистолета. Бен Моше схватил майора за шиворот и пригнул к
сиденью. Шофер снял военную фуражку и посмотрел в зеркало.
Колдуэлл спросил в ужасе:
- Что это значит?
- Спокойно, майор, - сухо ответил Бен Моше. - Не надо .расстраиваться.
- Немедленно остановите машину и высадите меня, слышите!
- А как высадить-то? Так же, как вы высадили в арабской деревне мальчика по имени
Бен Соломон? Видите ли, майор Колдуэлл, душа Бен Соломона велела нам отомстить убийце.
Пот полился по лицу Колдуэлла ручьями.
- Все это ложь, ложь!
Бен Моше положил что-то Колдуэллу на колено и зажег фонарик. Это была фотография с
отрубленной головой Бен Соломона.
Колдуэлл воззвал к милосердию. Он перегнулся, и его стошнило от страха.
- Кажется, майор Колдуэлл готов нам кое-что рассказать. Отвезем-ка его в штаб и
допросим как следует, а потом уже решим, что с ним делать.
Колдуэлл рассказал все, что знал о планах британской армии и готовившихся операциях
Си-Ай-Ди, и удостоверил своей подписью то, что именно он приказал выбросить мальчика из
машины.
Спустя три дня труп майора нашли на Сионской горе, у Малых ворот Старого города. К
нему были прикреплены фотографии Бен Соломона и фотокопия признания Колдуэлла,
которую пересекали слова: "Око за око, зуб за зуб".
Майора Фреда Колдуэлла постигла та же судьба, что и Сисару Хананея, попавшего в руки
Иаили, когда он спасался бегством с поля боя, где Девора и Варак нанесли ему сокрушительное
поражение.
ГЛАВА 12
Казнь майора Колдуэлла произвела потрясающее впечатление. Вряд ли кто сомневался в
справедливости этой мести, но все-таки на этот раз маккавеи позволили себе больше, чем им
могло сойти с рук.
Общественному мнению Англии палестинские дела давно уже надоели, и от
лейбористского правительства требовали, чтобы оно отказалось от злосчастного мандата.
Британские войска, расквартированные в Палестине, были охвачены гневом и тревогой.
Через два дня после того, как у Малых ворот нашли труп Колдуэлла, Аяла скончалась от
внутреннего кровоизлияния, вызванного побоями. Когда весть о ее смерти дошла до маккавеев,
они в течение двух недель обрушивали на англичан одно возмездие за другим. Иерусалим
сотрясался от террористических рейдов. Последним стало дерзкое нападение средь бела дня. на
штаб Си-Ай-Ди.
За две "адские недели", как их называли, Дов Ландау проявил такую безумную отвагу,
что поразились даже бывалые боевики. Он участвовал в четырех рейдах, в том числе и в
нападении на Си-Ай-Ди. В эти дни сложилась легенда о "Маленьком Гиоре", чье имя стало
синонимом бесстрашия.
Затаив дыхание, Палестина ждала следующего удара. Генерал Хэвн-Херст быстро
справился с первой растерянностью и обрушил на ишув чрезвычайные меры: военно-полевые
приговоры, облавы, рейды и казни. Его операция "Аркан" опутала всю страну.
Убийство Колдуэлла, "адские недели", затем нападение на штаб Си-Ай-Ди сильно
ударили по авторитету британской администрации. Пользуясь неразберихой, Алия Бет
доставила к берегам Палестины еще три нелегальных транспорта с беженцами. Хотя
подпольная иммиграция не вызывала такой реакции, как рейды маккавеев, вреда англичанам
она приносила не меньше. Британские солдаты патрулировали улицы и автострады, ожидая
нападения каждую минуту.
До приезда комиссии ООН оставалось недолго, и Хэвн-Херст был полон решимости
обезглавить ишув до ее прибытия. Генерал потребовал, чтобы ему представили список
английских солдат и офицеров, особо отличившихся в антиеврейских операциях. Из этого
списка он лично отобрал шесть самых отчаянных головорезов: двух офицеров и четырех
солдат. Все шестеро были доставлены к нему в шнеллеровские казармы, где под величайшим
секретом им поручили особое задание. Детали его разрабатывались пять дней, а на шестой
Хэвн-Херст начал операцию, на которую возлагал последние надежды.
Шестеро вояк переоделись арабами. Двое на грузовике, в кузове которого лежали две
тонны динамита, подъехали к зданию Сионистского поселенческого общества на бульваре
Кинг-Джордж. Они остановили грузовик перпендикулярно воротам и повернули руль так,
чтобы машина своим ходом могла подъехать к зданию по внутренней дорожке. Затем шофер
закрепил руль, включил скорость, нажал на газ до отказа и отпустил педаль сцепления. В ту же
секунду ряженые спрыгнули с машины и скрылись.
Грузовик въехал через ворота во двор, помчался по дорожке, наехал на бордюр и
опрокинулся у входа в здание. Раздался оглушительный взрыв. От дома остались одни
развалины.
В это же время двое других пытались взорвать таким же образом здание Еврейского
национального совета, расположенное в двух кварталах от поселенческого общества. Как раз
шло заседание с участием почти всего руководства ишува.
Но этот грузовик ударился об ограду, свернул и врезался в жилой дом рядом со зданием
совета.
Генерал Арнольд Хэвн-Херст попытался одним ударом ликвидировать все руководство
палестинского еврейства. В здании поселенческого общества погибло около ста человек, но из
членов национального совета не пострадал никто. Среди убитых была и Хариэт Зальцман,
восьмидесятилетняя руководительница "Молодежной алии".
Сразу после взрывов разведчики Хаганы и маккавеев принялись прочесывать страну в
поисках террористов. К вечеру установили, что шестеро арабов вовсе не арабы, а переодетые
англичане. Удалось даже выяснить, что операцию разработал сам Хэвн-Херст, но прямых
доказательств этого раздобыть не удалось. Отчаянная игра генерала обернулась против него
самого: она сплотила евреев Палестины и заставила Хагану и маккавеев объединить усилия.
Хагана добыла копию доклада Хэвн-Херста. Если до того еще оставались какие-то сомнения, то
теперь стало совершенно ясно: Хэвн-Херст решил уничтожить палестинское еврейство. Авидан
отправил Зеева Гильбоа в Иерусалим, чтобы тот связался с Бар Исраэлем и устроил встречу
между руководителями Хаганы и маккавеев. Это было невероятно - лишь в начале мировой
войны Авидан встречался с Акивой, чтобы попросить его воздержаться от террора на время
борьбы против гитлеровцев.
Встреча состоялась в час ночи в открытом поле неподалеку от Иерусалима, в том самом
месте, где когда-то стоял лагерь Десятого римского легиона. Присутствовало всего четверо:
Акива и Бен Моше от маккавеев, Авидан от Хаганы и Зеев Гильбоа от Пальмаха. Не было
никаких рукопожатий и приветствий. Они стояли в темноте, настороженно вглядываясь друг в
друга. Хотя наступило лето, ночь была прохладная.
- Я хотел встретиться, - начал Авидан, - чтобы узнать, нельзя ли нам договориться о
совместных действиях.
- Хочешь покомандовать нами? - подозрительно спросил Бен Моше.
- Я давно уже отказался от намерения влиять на действия вашей группы, - ответил
Авидан, - но все же думаю, что сейчас необходимо объединить усилия для решающей битвы.
У вас немалые силы в трех главных городах, и к тому же вы можете действовать гораздо
свободнее, чем мы.
- Вот как! - крикнул Акива. - Значит, хотите загребать жар нашими руками?
- Дай ему высказаться, - перебил его Бен Моше.
- Мне не нравится эта затея. Я с самого начала был против встречи с ними, Бен Моше.
Эти люди продавали и предавали нас в прошлом и сейчас сделают то же самое.
- Я не буду обращать внимания на твои оскорбления, Акива, - сказал Авидан, -
потому что слишком многое поставлено на карту. Думаю все-таки, что ты в первую очередь
еврей и любишь Эрец Исраэль.
С этими словами он протянул Акиве копию доклада Хэвн-Херста. Старик в свою очередь
передал бумагу Бен Моше, который направил на нее свет карманного фонаря.
- Еще четырнадцать лет тому назад я утверждал, что англичане - наши враги, - тихо
сказал Акива.
- Я не собираюсь спорить с тобой. Будете сотрудничать с нами или нет? - спросил
Авидан.
- Что ж, попытаемся, - ответил Бен Моше.
После этой встречи представители обеих организаций разработали план совместной
операции. Спустя две недели после взрывов с англичанами рассчитались за все.
За одну ночь Хагана вывела из строя всю железнодорожную сеть Палестины, полностью
прервав сообщение с соседними странами.
Следующей ночью маккавеи ворвались в здание шести британских посольств и
консульств, аккредитованных в странах Средиземноморья, и уничтожили документы,
содержащие сведения о нелегальной иммиграции.
Пальмах повредил нефтепровод Мосул - Хайфа в пятнадцати местах.
Вслед за этим приступили к последней части операции - ликвидации генерала Арнольда
Хэвн-Херста. Маккавеи установили круглосуточное наблюдение за шнеллеровскими
казармами: следили за передвижениями солдат, регистрировали каждую машину и составили
детальный план казарм.
Уверенности в успехе не было. Хэвн-Херст расположился в самом центре крепости, а
кругом было полно солдат. Никто, кроме английских военных, не мог подойти к его штабу.
Выезды Хэвн-Херста за пределы казарм держались в большом секрете, к тому же его всегда
сопровождала такая охрана, что маккавеи потеряли бы много людей, если бы попытались
напасть на него в городе.
Им удалось установить, что три раза в неделю легковая машина с гражданским номером
выезжает из казарм между полуночью и первым часом ночи и возвращается незадолго до
рассвета. В машине всегда сидел один водитель в штатском. Регулярность и необычные часы
этих рейсов вызвали подозрения.
По номеру машины установили хозяина - оказалось, что она принадлежит богатому
арабскому семейству. Маккавеи поначалу решили, что хозяин машины - обычный агент
англичан и, значит, через него они вряд ли доберутся до Хэвн-Херста.
Тем временем тщательно изучались сведения, касающиеся поведения и привычек
генерала. Стало известно, что это очень тщеславный человек и что его жена из весьма
влиятельных кругов. Брак с ней обеспечил Хэвн-Херсту богатство и положение в обществе, он
всячески берег семью. Генерала считали респектабельным джентльменом, корректным и
скучным до тошноты.
Однако, покопавшись глубже, маккавеи выяснили, что у Хэвн-Херста случались
внебрачные связи и даже как будто он содержит любовницу. И тогда встал вопрос: а не
чувствует ли себя Хэвн-Херст чересчур одиноко в казармах? Он женат, занимает высокое
положение и не посмеет, конечно, возить женщину в казармы. Но не ездит ли он сам к
любовнице? Что, если таинственная машина вывозит регулярно его из казармы, а затем
доставляет обратно?
Это предположение казалось нелепым. Но нельзя было отбрасывать и такой вариант. Кем
могла быть любовница Хэвн-Херста? Ни одна еврейка не стала бы жить с ним, подходящих
англичанок не было, значит, это могла быть только арабская женщина. Если и имелось у
Хэвн-Херста любовное гнездышко, то скрывал он его в высшей степени ловко.
Следить за машиной было опасно: это грозило испортить все дело. Поначалу маккавеи
хотели устроить засаду, однако командование решило, что если есть хоть малейший шанс, что в
ней ездит сам Хэвн-Херст, то лучше установить, куда он ездит, и накрыть его с поличным.
Выяснили, что в семье, которой принадлежит таинственная машина, есть дочь, которая вполне
могла понравиться Хэвн-Херсту. За домом арабского семейства стали следить. На вторую ночь
усилия увенчались успехом. В полночь девушка вышла из дома, направилась в сторону
богатого арабского квартала Эль-Бак, расположенного у Хевронского шоссе, и зашла в какой-то
дом. Полчаса спустя подъехал таинственный автомобиль, и маккавеи увидели, как в том же
доме скрылся Хэвн-Херст.
В три часа утра Хэвн-Херста разбудил громовой голос, читавший стих из Библии, от
которого у генерала в жилах застыла кровь: "Славьте Господа, мстящего за Израиль!"
Хэвн-Херст соскочил с кровати. Его подружка дико завизжала, а по комнате уже неслись
пули маккавеев.
Несколько часов спустя в британский штаб поступила телефонограмма с сообщением, где
можно найти тело главнокомандующего. Кроме того, в ней говорилось, что обстоятельства
кончины сэра Арнольда Хэвн-Херста запечатлены на фотопленку и что эти фотографии будут
преданы гласности, если только англичане вздумают прибегнуть к контрмерам.
В генштабе сообразили, какой возникнет скандал, если станет известно, что британского
генерала убили в постели арабской любовницы, и решили спрятать концы в воду. Официально
объявили, что Хэвн-Херст погиб в автомобильной катастрофе.
Маккавеи не стали опровергать эту версию.
Едва генерала убрали со сцены, террор прекратился. Вот-вот должна была прибыть
комиссия ООН, и в стране воцарилось напряженное ожидание.
В конце июня 1947 года специальная комиссия, состоявшая из представителей Швеции,
Нидерландов, Канады, Австралии, Гватемалы, Уругвая, Перу, Чехословакии, Югославии, Ирана
и Индии, прибыла в Хайфу. Состав ее был весьма невыгоден для Израиля. Иран -
мусульманская страна. Индия тоже частично мусульманская, к тому же входящая в Британское
содружество; да и индийский представитель был мусульманином. В содружество входили
также Канада и Австралия. Страны советского блока - Чехословакия и Югославия - вели
традиционную антисионистскую политику. Представители южноамериканских стран -
Уругвая, Перу и Гватемалы - были католиками, подверженными влиянию Ватикана, а тот
относился к сионизму весьма неприязненно. По-настоящему беспристрастными были только
Швеция и Нидерланды.
И все же ишув приветствовал комиссию.
Палестинские арабы возражали против вмешательства ООН. Они объявили всеобщую
забастовку и собирали митинги протеста, на которых произносились проклятия и угрозы. В
арабских странах снова начались кровавые еврейские погромы.
И опять ишув призвал на службу старого бойца и дипломата Барака Бен Канаана. Вместе с
Бен Гурионом и доктором Вейцманом он вошел в совещательный комитет при комиссии ООН.