«Возможно ли победить мафию? Опыт политического образования в школе ордена иезуитов „Педро Аррупе\ в Палермо»

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

Лекция падре Бартоломео Сордже: «Возможно ли победить мафию? Опыт политического образования в школе ордена иезуитов „Педро Аррупе“ в Палермо»

11.05.2006

Валерий Егозарьян, руководитель Центра изучения международных отношений Института общественного проектирования: Я рад всех вас сегодня здесь приветствовать. Институт общественного проектирования в рамках проекта «Русские чтения» продолжает организовывать интересные по тематике и содержанию лекции. Сегодня у нас несколько необычная встреча и необычная лекция. Впервые за два года, почти за два года, мы услышим выступление на тему мафии. Выступит падре Бартоломео Сордже, представитель Ордена иезуитов. Безусловно, тема довольно любопытная. И, возможно, несмотря на внешнюю несхожесть, все-таки нечто общее у наших стран есть. И я в данном случае имею в виду не то, что мафия и там и здесь одинакова, а то, что есть схожие проблемы, которые, на мой взгляд, могут решаться схожими инструментами. Лектор, естественно, расскажет об этом более подробно, но его подход показался нам интересным — падре Сордже предлагает бороться с мафией на культурном уровне, на уровне изменения общественного сознания, и это как раз та позиция, которой я, в частности, придерживаюсь в отношении коррупции в Российской Федерации. Безусловно, техническое, как я его называю, сопровождение в виде контроля правоохранительных органов, системы наказаний и так далее, должно быть, но вполне очевидно, что уничтожить в один день коррупцию невозможно. Как минимум, потому, что это опасно. Опасно потому, что сегодня коррупция — это довольно серьезная, если не единственная составляющая часть общественных отношений. И просто уничтожив коррупцию, ничем ее не заместив, можно вызвать довольно серьезный кризис. И как раз в этом заключается идея лекции — идеологическое, культурное замещение мафии, которая стала частью культуры отношений между людьми в Италии. И я с удовольствием предоставляю слово падре Бартоломео Сордже.

Бартоломео Сордже: Я очень рад, что приехал в Москву и нахожусь сегодня здесь. Я благодарю Институт общественного проектирования, который пригласил меня после публикации моего интервью журналу «Эксперт». Я вижу здесь друзей, людей, которых я знаю, и мне кажется, что тема, которую мне предложили обсудить сегодня, очень важна. Я расскажу вам о своем опыте, я пришел сюда не для того, чтобы говорить абстрактно. Я расскажу об одиннадцати годах, прожитых в Палермо, в самом сердце Сицилии. Это прекрасный остров, и люди там очень симпатичные, очень умные, и совсем не все они мафиози. Но там есть эта опухоль, этот рак, который угнетает общество. Более того, мафия — это уже международный феномен. Это проблема коррупции, экономической и политической. Проблема искажения ценностей общества. Все это мешает нации стать великим народом. Я не знаю, есть ли у вас в России та же самая проблема, но почти двадцать лет назад, когда я впервые приехал в Москву на встречу России и Италии, редактор итальянского телевидения Дмитрий Волчек, который тогда был в Москве, попросил меня дать интервью русскому телевидению. О мафии. Я удивился — как такое может быть, я проехал десять тысяч километров из Палермо в Москву, и вы хотите, чтобы я говорил о мафии? Я же уже уехал из Палермо. А он мне ответил, что и в России эта проблема очень актуальна. Мы показали по телевидению «Спрут», и успех у публики был огромный — то же самое могло бы происходить в России. В самолете нам дали газету «Правда», я не знаю русского языка, но кто-то, сидевший рядом, перевел: «В Москве руками мафии был убит профсоюзный лидер». И тогда я понял: то, что мне говорили о мафии в России — правда.

Я буду говорить о двух вещах, составляющих две части моей беседы. Это не лекция, а просто беседа. Две части. Во-первых, мы посмотрим, насколько сложно устроенным, непростым феноменом является мафия. Прежде всего, это культурный феномен, феномен ментальности, способа жизни, обычаев, который постоянно меняется. И очень трудно идентифицировать его, установить его границы. Во второй части нашей беседы мы посмотрим, что можно сделать, чтобы решить эту проблему. Может быть, ничего сделать нельзя? Тогда опыт, который накопился у меня за одиннадцать лет в Палермо, послужит примером.

Итак, начнем. Мафия — это сложный феномен, который нельзя отождествлять с обычной преступностью. Да, это преступность, организованная преступность. Но этот феномен сложнее. Я укажу вам на три фактора, которые демонстрируют всю сложность этого феномена. А вы решите, подходит ли это для России.

Во-первых, мафия является системой власти. Мафия существует не для того, чтобы нарушать общественный порядок. Она создана для того, чтобы навязать свой порядок, свои правила. Это власть, созданная в тени государства. Это государство в государстве. Я лично встречал людей из государственного аппарата, общественных деятелей, которые были связаны с мафией, слушались ее приказов. Некоторые депутаты парламента избирались по приказу мафии, и, как подтвердило расследование, время от времени им звонили по телефону и давали указания, как себя вести в парламенте. То есть, мафия — это система власти. Мафиози, являясь членами государственного управления, решают свои дела и строят свой бизнес через коррупцию.

Когда-то, очень давно, местное население не видело государства рядом с собой, и оно доверилось этим семьям, — это были выдающиеся семьи, видные семьи, которые потом стали мафиозными кланами. И эти кланы устанавливали законы, в том числе и справедливые. Но одновременно они и убивали. Либо вы слушались их законов, либо вас уничтожали. Это государство в государстве, вид частного закона, который заменяет законы государственные. Существование мафии — первый признак отсутствия государства, его слабости. Двадцать лет назад, когда я приехал на Сицилию, государство там отсутствовало. И мы оказались тогда в очень трудном положении. Мафия заявляла о том, что ее деятельность безнаказанна, она дерзко вела себя. Она не боялась, что на нее заявят властям, потому что она сама и определяла поведение политиков, поведение судей. Мафия действует открыто, и даже если мы не знаем конкретных имен, мы видим результаты деятельности этой тайной сети, работающей против государства. Типичной чертой мафиози является то, что мы не знаем, что он мафиози. Часто он прекрасно одет, у него хорошее положение в обществе, его уважают. Вы можете что-то подозревать, но не можете быть уверены, пока не удастся раскрыть его преступления. Это что касается политической, административной власти.

Но наряду с политической есть и экономическая власть. Мафия приходит туда, куда вкладываются большие деньги. А поскольку экономически мафия очень сильна, то она с этой сильной позиции и действует. И один из наиболее эффективных путей для победы над мафией заключается в выявлении и блокировании источников ее доходов. Именно в этом заключалась инициатива двух судей — Борселлино и Фальконе, которые через потоки «грязных» денег находили главарей мафии. А мафия не прощает, мафия уничтожает всех, кто не принимает ее законы, как уничтожила этих двух великих слуг государства.

Области, где командует мафия, развиваются хуже всего. Считают, что чем больше денег, тем лучше, но это иллюзия: если это «грязные» деньги, экономика попадает в яму. Это более тонкая, более изысканная форма коррупции. Но и более трагическая ее форма, потому как она тормозит развитие страны, региона. Различные формы вымогательства и отмывания «грязных» денег создают эффект «раковых клеток» в экономической жизни: внешне создается впечатление, что деловая активность и количество денег в обращении растут, а на самом деле разрушается сама ткань общественного производства, здоровая экономика делается больной.

Третье — это культурный аспект феномена мафии. Мафия — это, прежде всего, способ мышления, менталитет. Вы знаете, в чем заключается искусство мафии, во всяком случае, на юге? Мафия исходит из некоторых ценностей, реальных ценностей людей, и придает им искаженный вид. Опираясь на систему культурных ценностей — чувство семьи, уважение к авторитету, верность дружбе, религиозность, мафия сумела стать государством в государстве. Потому что именно культура «семейственности» обеспечивает единство кланов — «коск»; чувство авторитета лежит в основе беспрекословного подчинения «крестному отцу»; культ верности материализуется в принципе «омерты», сговоре молчания и невыдачи преступника официальным властям; чувство религиозного выражается в клятве предпочесть жизнь клана собственной жизни.

Встает вопрос: что мы можем сделать, чтобы победить мафию? Муссолини посылал войска. Но репрессивных методов для того, чтобы победить мафию, недостаточно. Это все равно, что срезать сорняк, оставив нетронутым корень. А корень этот, несомненно, культурный. Пока не изменится культура, не изменится образ мыслей, обычаи, мафию не победить. Вы можете посадить в тюрьму всех мафиози, но если вы не устраните культурный корень, вам с ней не справиться.

В этом контексте следует рассматривать тот вклад, который иезуиты, начиная с 80-х годов, внесли в борьбу против мафии, работая в основном в сфере культуры и образования. Мы стараемся уничтожить корень. Для этого нужны, конечно, усилия общественные, государственные, необходима полиция, необходимы честные судьи. Но если мы не изменим менталитет, то сорняк вырастет снова. Поэтому мы обратились к молодежи. Я думаю, что понадобится еще два или три поколения, не надо пугаться, понадобятся два или три поколения, чтобы победить мафию. Потому что должен измениться менталитет. Но уже сегодняшняя молодежь другая.

Но здесь мы имеем дело еще с одним аспектом проблемы. И этот аспект — изменчивость самой мафии. Она тоже постоянно меняется. Первоначально мафия была сельской, это были владельцы сельских земель, но к тому времени, когда государство проснулось и расширило свое присутствие в деревне, мафия уже изменилась и переехала в город — в руках мафии оказались все строительные подряды. Она строила жилые здания, дороги, дворцы. Все. Когда государство усилило свои позиции в городе, мафия занялась нелегальной торговлей наркотиками. Естественно, этот бизнес приносил огромные доходы. И в какой-то момент мафия вышла на международный уровень. Верхушка мафии, та, которая руководит всей организацией, не сидит в каком-то конкретном регионе. Она управляет на международном уровне. Поэтому битву против мафии надо вести всем вместе. Или мы никогда не победим.

Здесь я должен сделать очень важное замечание, — я полагаю, что мы переживаем кризис эпохи. Я думаю, что этот кризис начала третьего тысячелетия — четвертый или пятый кризис такой сложности за две тысячи лет. Подобная трансформация произошла при падении Римской империи, в эпоху Возрождения и гуманизма, во времена индустриальной революции, когда промышленность заменила ручной труд. Когда родились большие идеологии: либерализм, марксизм, которые разломили мир пополам. И корни этого ужасного процесса — во Французской революции. Кризис, переживаемый миром сегодня, столь же интенсивен. Речь идет о конце одной эпохи и начале другой. В культурной антропологии, которая изучает социальные феномены, различают структурный кризис и конъюнктурный. Сегодня на наших глазах индустриальная культура, зародившаяся во время промышленной революции и существовавшая в течение трех веков, уступает место технологической, информационной культуре. Меняется шкала ценностей. И нынешний кризис — это уже не вопрос конъюнктуры, не изменение равновесия внутри устойчивой системы ценностей, а изменение самой системы. Уходит одна культурная система и начинается другая. Кончается одна историческая эпоха и начинается новая. Сегодня мир идет к объединению, к глобализации, не только экономической, но и культурной. Все проблемы сегодня — это проблемы планетарного уровня, а не национального. Проблемы России, проблемы Италии, Европы. Наркотики, экология. Когда я только приехал на Сицилию, я прочитал постановление итальянского правительства о том, что жителям Сицилии, туристам запрещается есть салат и пить молоко. Почему? Что случилось? Взорвалась атомная станция в Чернобыле. Во многих тысячах километров от Сицилии взорвалась атомная станция. И осадки заразили землю в Сицилии. Это произвело на меня очень сильное впечатление. Мафия также — не итальянская, не русская проблема, а всемирная. И решить ее можно только вместе. Как и проблему СПИДа, и проблему голода. Человек завтрашнего дня должен думать универсальными категориями. Мы должны обратиться к новому гуманизму. И этот новый гуманизм возможен, только если мы сумеем объединиться. Проблема мафии — это не только проблема справедливости, не только проблема полиции, не только проблема судебных или государственных органов, не только проблема культуры, — это всемирная проблема.

Именно с этим подходом я приехал в Палермо. Я приехал после 12 лет работы в Риме, в журнале иезуитов, который существовал с 1850 года. Тогда я пришел к выводу, что кризис современного мира — это уже структурный кризис, а не конъюнктурный. Сегодня меняются многие институты общества. Например, институт семьи. Когда супругам трудно жить вместе — это конъюнктурный кризис. Но сегодня мы вообще не знаем, что такое семья. Это один из самых обсуждаемых вопросов в Италии. Школа больше не готовит молодежь к жизни. Работа. Изменилась сама форма производства, капиталистическая форма производства, характерная для XVIII — XIX вв., проблема пролетариата, проблема профсоюзов полностью изменилась. И мафия является фактором этого структурного кризиса мира. Не закрывайтесь в проблемах вашего города, государства — корни этого явления надо искать и устранять повсюду.

Как заменить больную культуру здоровой? Мы, иезуиты, задали себе вопрос: что мы можем сделать для того, чтобы изменить культуру? Это огромная, сверхчеловеческая задача. Кто может изменить культуру, менталитет? Но мы сказали себе: мы должны начать. И тогда мы стали думать, прежде всего, о молодежи. И родилась идея создать школу, образовательное учреждение. Потому что культура не рождается, как цветок. Культура требует питательной среды. И в этом контексте проблема образования становится фундаментальной — только через образование может измениться культура. Вот почему я верю в деятельность такого журнала, как «Эксперт». Вот почему я верю в такие встречи. Я благодарю ее организаторов. Потому что это элемент образования. Только идеи позволяют создать, выбрать новый путь.

Что может изменить культурные корни? Только агенты культурного строительства. Их всего три. Это школа. Это печать, масс-медиа, телевидение — канал, несущий и распространяющий культуру. И это церковь, потому что духовная сторона в изменении культуры очень важна. Нельзя говорить о человечестве вне религиозного аспекта. Начиная с эпохи Просвещения, все конституции современного мира исключают из социальной структуры религию. В них говорится: каждый может верить в то, во что он хочет. Но только, пожалуйста, не говорите мне о религии, когда я строю город, когда я создаю правительство, потому что для этого мне нужны науки, естественные науки. Нужна политическая наука, нужна экономическая наука. А религия — это не наука, и она мне не нужна. И только теперь впервые, с точки зрения истории, мы возвращаемся к признанию важности роли религии в культурном формировании людей и народов. После того, что религия сделала для освобождения народов Латинской Америки, когда она оказалась революционной силой. Евангелие — это не опиум, а, наоборот, динамит, это сила, которая придает мужества. Печать не обращает достаточного внимания на этот факт, но в европейской Конституции в первом параграфе 52 статьи впервые говорится, что религиозное измерение является важным фактором для роста человеческого духа. Я бы добавил, что и для борьбы с мафией тоже. Это демократическая конституция, самая новая. Конституция всей Европы. И, таким образом, государства, которые захотят войти в Европу, должны будут признать это суждение о религии, не обязательно христианской.

Итак, в Палермо школа, средства массовой информации и религия, объединились для того, чтобы бороться с мафией. Мы отправились в школу. Это были трудные годы. Я ведь был приговорен к смерти мафией, — моя фотография появилась в газетах перечеркнутой. И там буквами, вырезанными из газет, было написано «Смерть», «Падре Сордже — смерть!». Министр юстиции позвонил представителю сицилийского правительства и потребовал, чтобы я ездил с охраной. И я в течение шести лет день и ночь жил в сопровождении охраны. А глава моей охраны взорвался вместе с судьей Паоло Борселлино, героем, который погиб в борьбе с мафией. Почему меня приговорили? Потому что я создал школу, дающую образование, меняющую менталитет. Школу, в которой учили молодежь сопротивляться мафии. В течение нескольких лет я все время выступал по телевидению, потому что всех интересовал наш опыт. И сегодня эта система школ распространилась за рубежом. И, конечно же, в Италии. В Италии наступил момент, когда работало почти двести школ, дающих образование в области политологии и общественной работы.

Отличительная черта школы в Палермо заключается в том, что курс обучения, длящийся два года, предназначен для небольшого числа учащихся и слушателей. Таким образом, упор делается на качество, а не на количество. Заявление о поступлении могут подавать кандидаты, имеющие диплом о высшем образовании или другой документ, признанный эквивалентным. Но принимаются — в зависимости от наличия мест и согласно рейтингу оценок лишь те, за кем признаются способности к подобного рода учебе и исследованиям. Речь идет о том, чтобы «открыть» и сформировать людей, подлинно имеющих призвание к политике. Есть профессии, в которых нельзя без призвания. Недостаточно иметь деньги, чтобы быть политиком. Нужно иметь призвание. Заниматься политикой — это не то же самое, что работать нотариусом или архитектором, при всем моем уважении к этим профессиям. Люди должны иметь сильный нравственный порыв. Но, чтобы быть профессионалом, недостаточно иметь призвание — необходимо также иметь профессиональные навыки. Нужно быть экономистом, политиком, знать историю. Идея была такая: мы должны давать синтетическое образование. Такую цель мы ставим перед собой, выбирая сегодня 30–40 молодых людей каждый год. За двадцать лет работы мы выдали уже порядка 500 дипломов, хотя раньше набирали всего по 20 человек в год. И наши выпускники меняют общественную ткань Палермо и Сицилии, имея очень важное влияние на политическом уровне. Наступила так называемая «палермская весна». Благодаря нашему интересу к культуре родился новый способ заниматься политикой в Сицилии, распространившийся по всей Италии.

Образовательный цикл в нашей школе длится два года. В течение «базового курса» первого года даются углубленные знания о политической социологии, истории политической мысли, политической технике, экономике, праве, этике и социальном учении Церкви. Но так как у нас учатся люди, уже имеющие одно высшее образование, знакомые со многими предметами, упор делается не на теоретическую сторону вопроса, а на практическую. Мы учим заниматься политикой, а не изучать ее. Например, мы учим наших студентов интерпретировать результаты социологических исследований, а не просто читать их. Ставим перед ними конкретные задачи: как справиться с какой-то проблемой, как сделать так, чтобы это был образцовый город и так далее. Это не теория, это практика, мы учим людей участвовать в процессе управления, брать на себя ответственность. И мы приглашаем для этого лучших профессоров. В течение второго года проводятся различные специализированные семинары. Речь идет о конкретных аспектах, касающихся, прежде всего, корней мафиозного феномена.

Именно поэтому мафия так боится нашей школы и церкви, боится печати, средств массовой информации, поэтому она идет на убийства. Она не хочет, чтобы о ней говорили. Когда я получил ваше приглашение, я подумал: какие же они храбрые в Москве, они хотят публично говорить на эту тему. Потому что если и есть то, что не нравится мафии, то это публичные обсуждения этой темы и изменение представлений людей. Я не хотел бы, чтобы мне опять пришлось ездить с охраной, ну, что ж, я привык. Мы учим людей думать собственной головой. И привыкать к законности. Потому что законность — это основа демократии. Если мы не будем поддерживать у новых поколений идею государства, не будем воспитывать их в рамках законности, мафия будет по-прежнему распространяться. И она может спровоцировать войну, может привести к крушению больших международных проектов, проектов экономических связей, потому что мафия проникает в самые важные клетки социальных организмов.

Но надо понимать, что реальные результаты проекта образования будут видны лишь в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Хотя, должен сказать, после 12 лет работы школы в Палермо, остров уже не такой, как прежде. Конечно, было бы неправильно говорить, что это зависит только от школы, — государство и судьи тоже делают очень многое. Многие судьи заплатили жизнью за то, что люди придерживались законности, справедливости. Но и гражданское население изменилось, изменилось его отношение к мафии.

Вы не можете представить себе мое волнение, когда в Палермо со мной произошел следующий случай. О моем приезде в Палермо сообщили газеты, так как я уже много лет ездил по Италии. И на улице меня останавливает какая-то женщина и говорит: «Падре Сордже, я благодарю Вас за то, что Вы делаете; сам факт, что кто-то приехал в Палермо в то время как мы бежим отсюда, дает надежду, потому что здесь, — сказала она, понизив голос и посмотрев по сторонам, — здесь мафия». У нее даже не хватило мужества сказать это слово громко. Представьте себе, как я был взволнован и тронут, когда после убийства судей Джованни Фальконе и Паоло Борселлино я видел толпу людей, пожилых, молодых, женщин, детей, которые шли через весь Палермо, крича: «Хватит, мафия». Я вспоминал эту первую встречу в Палермо, когда у этой женщины не хватило мужества громко произнести это слово, и подумал: это начало конца мафии, если гражданское общество приходит в движение, значит, меняется ментальность, меняется культура. Когда я увидел белые простыни, вывешенные в народных кварталах Палермо, а мафия знает, кто живет в этих домах, я сказал: «Это революция в гражданском обществе. И мы уже не просто четыре иезуита, четыре полицейских, четыре преподавателя, которые бросают вызов мафии. Все гражданское общество бросает этот вызов».

И последний эпизод, который я должен вам рассказать. В тот день я разговаривал с молодыми людьми со всей Сицилии. Я говорил: «Мужайтесь, мы победим, но надо меняться». Это были молодые ребята. Встает молодой человек, лет 17-ти, смотрит на меня и говорит: «Падре, вы в течение целого часа запутывали нас и обманывали нас. Вы сказали нам, что можно победить мафию, но Вы знаете, что это неправда. Вы — обманщик. Вы заставили нас мечтать, мечтать эти полтора часа, но как только мы выйдем за дверь, — вокруг опять будет мафия. Зачем Вы нас обманываете, падре? Я всего лишь студент, что я могу сделать для того, чтобы победить мафию? Моя мама — домохозяйка. Что она может сделать для того, чтобы победить мафию? Скажите это тем, у кого есть власть, а я что могу сделать? Моя мама что может сделат?» Я был в растерянности. Но в этот момент мне помогла поэзия. Я рассказал притчу о снежинке. Снежинка очень хрупкая и очень легкая, и если подуть, она полетит куда захочешь. Если сжать ее в пальцах, она растает. Снежинка не может бороться с покрытой снегом и льдом горой. Но если сделать так, чтобы эта снежинка объединилась с еще тысячей снежинок, образуется хороший снежок. Если добавить еще снежинок, он превратится в лавину, которая может изменить контур гор. И тогда я закричал: «Давайте будем лавиной, пусть все те, кто в своем сердце хранит любовь к родине и справедливости, даст друг другу руки, и образуется лавина, и мир сможет измениться. И не только в Италии, не только в России можно будет решить эти проблемы».

Мое присутствие здесь среди вас — это крик надежды. Мы не должны оставлять борьбу, мы не должны думать о поражении с самого начала. Эта встреча, распространение этих идей, позволит нам выполнить наш долг. И тогда целый мир станет лучше, потому что сегодня, когда улучшается одно государство, одна нация, улучшается все человечество. Спасибо.

Валерий Егозарьян: Падре Сордже, как человек воспитанный и смелый, перенес кусочек своего мужества на наш Институт, полагая, что публичное выступление в таком формате на эту тему — это подвиг. Может быть, отчасти, но он рисковал большим. И, судя по всему, рискует на протяжении почти всей своей жизни. Он очень убедительно доказывает, что мафия не бессмертна, что она, конечно, долгожитель, но, рано или поздно ей наступит конец. Я уже упоминал, что у Италии и у России много схожего. Мы обсуждали до этого с падре, насколько похожи мафия, организованная преступность в разных странах. Но они не просто похожи, они связаны между собой. Единственное, что отличало российскую организованную преступность в 90-е годы от воспитанной итальянской, это то, что она никогда не публиковала предупреждения в прессе. Дело сразу переходило к некрологу. Но перейдем к вопросам. Прошу.

Андрей Воробьев, Министерство иностранных дел Российской Федерации: После такого сердечного выступления хочется называть Вас по-русски — батюшкой. Честно говоря, думаю, в этом нет никакого противоречия, у нас в церкви говорят: что не поп, то и батька. Я, батюшка, очень рад, что Орден иезуитов продолжает свою многовековую традицию и занимается образованием молодого поколения. Дай Бог, чтобы из этого, хотя бы в отношении мафии, что-нибудь вышло. И все же у меня есть сомнения. Мафия, безусловно, явление культурного порядка. Наверное, итальянская мафия, сицилийская мафия, скажем, от организованной преступности русской, отличается именно этим фоном. Но вот насколько реальным является воспитание молодого поколения, это большой вопрос. Я думаю, что сейчас в нашей организованной преступности, видимо, уже второе поколение входит в большую преступную жизнь. И, на мой взгляд, это уже совершенно другие люди, они не носят белых носков под черными брюками, как в конце 80-х годов, они стремятся дать своим детям хорошее, зачастую европейское, образование. Но корни этого бизнеса остаются криминальными. Образование образованием, но главной преградой человека на пути греха и преступлений являются его моральные принципы, которые, прежде всего, связаны с Церковью. Не убий, не укради. И в этой связи я хочу задать вопрос — как на мафию влияют процессы глобализации? С одной стороны, глобализация дает огромные информационные возможности, и в то же время происходит глобализация преступности. А такие инструменты для борьбы с мафией, как церковь и вера, в процессе глобализации, на мой взгляд, уничтожаются. Ибо цивилизация, выстраиваемая глобализационными инструментами — это не христианская цивилизация, она другая, постхристианская, если угодно, и это еще мягко сказано. И еще один вопрос: мафия в Италии, как явление, коренящееся в патриархальной сицилийской действительности, наверное, должна быть тесно связана с Церковью. Те же самые люди, которые ночью кого-то убивают, наверное, ходят в церковь. Как это соотносится между собой? Спасибо.

Бартоломео Сордже: Благодарю Вас за замечательные вопросы. Первый Ваш вопрос касается глобализации, как культурного феномена. Второй — связи религии и мафии. Что касается глобализации, Вы прекрасно знаете, что после конца великих идеологий, после падения Берлинской стены в мире как бы победил либерализм. Потому что марксизм исторически не оправдал себя. Но Иоанн Павел II говорил: «Не думайте, что, поскольку социализм был опровергнут историей, больше не существует проблем, рожденных капитализмом. Смерть социализма — это еще не победа капитализма». Марксизм — лишь неправильный ответ на реально существующие проблемы. И для меня проблема культурной глобализации заключается именно в том, что нынешняя форма либерализма в каком-то смысле хочет определять наше мышление. Вы очень правильно сказали, что это не христианская культура, это эгоистическая культура, это утилитаристская культура. Человеку, конечно, нужна еда, нужен дом, нужна работа. Но человек — это также любовь, ум, сознание. Человек — это также Бог, это также трансцендентность. И мы работаем для интегрированного гуманизма.

Вопрос о связи между религиозной жизнью и мафиозной жизнью у нас на юге очень непрост. Мафиози публично заявляют о себе, как об очень религиозных людях. Потому что религиозность — это способ получить власть над народом. Народ, видя, что «семья» приходит в церковь, соблюдает религиозные обряды, склоняет голову. Но использование религии как инструмента оскорбляет Евангелие, оскорбляет Христа. Поэтому несколько лет назад, когда мафия напала на группу молодых людей, епископ отлучил мафиози от Церкви. Епископ сказал, что тот, кто живет по мафиозным законам, не является членом Церкви. Таким образом, Церковь осудила мафию. Был и такой период, когда Церковь не осознавала опасности мафии, но сейчас все изменилось. Спасибо.

Анастасия Дедюхина, журнал «Эксперт»: У меня вопрос по поводу ареста сицилийского главы мафиози две недели назад, если я не ошибаюсь: на Ваш взгляд, является ли этот арест финалом, свидетельством того, что мафия на Сицилии побеждена? И второй вопрос: насколько связаны, может быть, это только мое предположение, выборы в Италии и арест главы сицилийской мафии? Есть ли какая-то связь? Спасибо.

Бартоломео Сордже: К сожалению, это совсем не конец мафии. Мафию так не победить. Как я уже говорил, нужно, как минимум, еще два поколения, прежде чем мы сможем сказать, что мафия побеждена. Но аресты очень важны, это говорит о присутствии государства. Что касается связи между выборами и арестом мафиози, я думаю, что эти события не связаны между собой, думаю, что полиция и секретные службы просто поймали его, как только смогли. Спасибо.

Вопрос из зала: Я хотел бы сказать вот о чем. Мафия возникает там, где государство слабо, и ни одно государство не может быть абсолютно эффективным — это утопия. Поэтому мафия будет всегда и везде. Как-то уменьшить ее влияние, ее возможности можно, но как, например, ваша школа может повлиять на людей? Все люди разные, с разными возможностями, способностями. Кто-то считает себя более умным, считает, что он имеет больше прав, чем остальные. И когда он видит слабость государства, он не может этим не воспользоваться. Я не знаю, что движет такими людьми, какие чувства, но это происходит. Существует масса соблазнов. И большинство не может от них отказаться. Именно большинство. Как вот, например, человек хочет наркотик, допустим, легкий, и мафия — это та власть, то государство, которое может дать этот дурман. Как с этим быть, что делать? Спасибо.

Бартоломео Сордже: Это тоже очень интересный вопрос. Я разделяю Ваше мнение, что, может быть, мафию никогда не победить. Потому что, возможно, это и есть вечная борьба между добром и злом. И вряд ли наступит такой день, когда мир будет совершенно справедлив, и в нем будут жить только святые люди, люди, соблюдающие закон. Но для меня достаточно, чтобы зло уменьшалось. Поэтому я говорю: не надо пугаться. Как Вы справедливо отметили, соблазн будет всегда. Проблема вот в чем: государство должно учитывать обычаи народа, потому что демократическое государство — это результат свободных выборов народа. И это не государство создает народ, а народ организуется в государство. И если мы изменим сознание, то изменится и закон. У нас, например, есть проблема аборта. Церковь осуждает аборт, а закон рождается в тот момент, когда большинство считает, что это можно делать. Как победить наркотики? Можно издать государственный закон, но если не будет внутреннего нравственного убеждения большинства людей, это ничего не изменит. Другое дело, что закон создает, формирует культуру. Хотя, конечно, не все, что позволено законом, обязательно является нравственным. Существуют также нравственные законы, которые не обязательно соответствуют законам государства. И если честные люди объединятся, можно будет что-то сделать. И не страшно, что до конца победить не удастся. Спасибо.

Александр Арифулин, адвокат: Думаю, мы поняли метод, с помощью которого Вы предлагаете бороться с мафией. Но, к сожалению, мы не услышали, каковы же результаты Вашей деятельности. Мы поняли, что появились 500 человек, которые имеют определенное сформированное отношение к мафии и соответствующее отношение к жизни. Но каким образом это отразилось на жизни? Уменьшилась преступность? Изменилось отношение к мафии в обществе? Каков результат Вашего метода? Это первый вопрос. И второй: Вы сказали, что мафиозные деятели, участвуя в отправлении каких-либо религиозных обрядов, обманывают людей, общество. Что как мафиози они не имеют права участвовать в них. Если я правильно Вас понял. Но это высказывание вступает, по-моему, в противоречие с христианскими ценностями. Вне зависимости от того, кем является человек, он имеет право на общение с Богом. Прокомментируйте, пожалуйста, этот тезис. Спасибо.

Бартоломео Сордже: Спасибо за прекрасные вопросы. Видно, что Вы были очень внимательны, но, наверное, не все было понятно. Первое: Вы говорите, что не видны плоды этой работы. Но мы их видим. Например, Палермо сейчас совсем не тот город, каким он был двадцать лет назад. Конечно, это не только наша заслуга, речь идет о совместных усилиях — нашей школы, Церкви, государства, судей, отдавших свою жизнь за эти изменения. Была побеждена безработица, подпитывающая мафию. И могу заверить Вас, что Палермо изменился, Сицилия изменилась. Если Вы меня спросите: побеждена мафия? Я скажу — нет. Но, если Вы меня спросите: что, ничего не изменилось? Я скажу — нет, изменилось, не очень много, но все-таки изменилось. Я знаю на своем опыте, что и в короткий срок можно что-то сделать. Но, конечно, для больших успехов нужны другие сроки, я уже говорил — нужно, как минимум, два поколения.

Второй вопрос очень умный и очень интересный. Никто не может помешать человеку на пути к Богу, и я отрицаю лишь инструментальный подход к религии, использование религии для того, чтобы получить власть над народом, подчинить его мафии. В Италии у нас имеет место странный феномен. Так называемая гражданская религия. Есть люди, которые говорят: мы атеисты, но мы интересуемся христианством, потому что в христианстве есть ценности, которые позволяют избежать насилия. Правительство, которого больше нет, говорило: давайте мы дадим деньги церковным школам, потому что воспитанная там молодежь будет соблюдать законы. Но я не согласен с этим. Религия хочет справедливости, хочет мира, но это не инструмент для того, чтобы кто-то решал свои экономические или политические интересы. И я не хочу находиться на службе у той или иной партии, не хочу, чтобы партия использовала церковные ценности для того, чтобы прийти к власти. Как я часто говорю, религия, Евангелие — это революционный документ. Но если кто-то ночью убивает, а потом идет к причастию и несет самую большую свечку, то это значит, что он не верит в Бога, а только использует религию. И я осуждаю такой подход к религии.

Илья Левин: Двадцать лет назад я задал падре Сордже тот самый вопрос: верите ли Вы, что, меняя культуру, социокультурный фактор, можно добиться победы, можно добиться успеха в борьбе с организованной преступностью, в борьбе, которую итальянское государство без существенного успеха вело более трехсот лет? И падре Сордже сказал: «Мы в этой школе каждый год принимаем 20 человек, и через два года в среднем 5 человек оказываются, действительно, лидерами. За десять лет их будет 50. Для такого города, как Палермо, где менее миллиона жителей, этого вполне достаточно, чтобы произвести переворот». Сегодня падре Сордже упустил эту мелкую, может быть, но очень важную деталь, это связующее звено. Может быть, потому, что Вы сегодня слушали не просто видного общественного деятеля, главу Ордена иезуитов, но человека, который на протяжении двенадцати лет был главным редактором журнала, представляющего собой основной идеологический орган всей католической Церкви. По существующим правилам главный редактор этого журнала, выходящего раз в две недели, был обязан показывать готовую верстку лично Папе. Это значит, что в течение двенадцати лет падре Сордже раз в две недели общался с Папой Римским. Если мне память не изменяет, с тремя Папами. Вот калибр этого человека и, соответственно, масштабы мышления. И мне понятно, почему в выступлении был сделан акцент на масштабных, если угодно, на планетарных аспектах проблемы, а не на деталях.

Когда пятнадцать лет назад я впервые побывал в Палермо в гостях у этой школы, я попросил водителя такси отвезти меня на перекресток, на котором в начале 80-х годов был убит главный судья Палермо Чезари Терранова, человек «левых» убеждений, которые он, правда, так и не смог продемонстрировать. Почему я хотел увидеть это место? В память об этом человеке, о его подвиге была сделана памятная доска, но жители дома, к которому ее хотели прикрепить, воспротивились по той самой причине, о которой говорил падре Сордже. Из страха перед мафией. И мраморная доска была прикручена проволокой к сетчатому забору почти на уровне земли. Я хотел удостовериться своими глазами, что это так. И могу как свидетель подтвердить, что спустя десять с лишним лет функционирования школы ситуация, действительно, переменилась. Почему? Дело в том, что те 5 настоящих лидеров, ежегодно выпускаемых школой, это низовые лидеры. Лидеры, которые способны в своем офисе, квартале, районе, среди земляков и коллег развернуть не только просветительскую, но и организованную работу. Именно этого слова мне не хватало в сегодняшней лекции. Не знаю, может быть, падре Сордже возразит мне, но мне бы хотелось его подчеркнуть — организованная деятельность, организованная активность.

Очень модный американский социолог Роберт Паттмен потратил двадцать лет и огромную сумму денег, по моим подсчетам примерно столько же, сколько вся Российская Академия наук тратит на свои Институты, чтобы изучить причины разницы между югом и севером Италии. И главный вывод, к которому пришел, проведя множество опросов, проделав огромную работу, Паттмен, это — что на юге, в отличие от севера, отсутствует гражданское общество. На севере есть профсоюзы, есть партии, есть клубы, есть ассоциации, есть масса институтов гражданского общества, а на юге они отсутствуют, их не видно. На юге все заменяет собой патро-клиентельные отношения. Это, по определению, отношения вертикальные, а не горизонтальные, как на севере. И поэтому на юге никогда не будет ни политического, ни социального, ни, тем более, экономического развития. Кстати говоря, этот труд переведен на русский язык, перевел его тогдашний депутат Думы от Дальнего Востока. Перевел плохо, скажу сразу. В кратком предисловии он написал: когда я прочел эту книгу, я понял, что она совсем не про Сицилию, она про Россию. Так вот, когда эта книга вышла в первый раз в 1996 году, на следующий год по заказу сицилийского пра вительства группа итальянских социологов провела свое исследование и обнаружила, что на юге, в особенности на Сицилии, динамика роста гражданского общества в некоторых отношениях даже превосходит северную. Но ее не видно, так как она не выходит на уровень борьбы за власть, на политический уровень. Она существует на уровне кружков по интересам, краеведческих объединений, хоровых коллективов, спортивных клубов, любителей местного фольклора и так далее, и так далее. Тем не менее, эта ткань существует, хотя и не находит выхода в политику, выхода во власть. И как раз школа, о которой говорил падре Сордже, занимается выделкой вот этой организационной ткани, соединяющей подспудно существующее гражданское общество с политикой, общественной деятельностью. И когда низовые лидеры призвали всех, кто хочет выразить свое негативное отношение к мафии вывесить на доме, в окне любое белое полотнище, весь город в одночасье оказался в белом. О результатах говорит и то, что один из воспитанников коллеги падре Сордже был выбран мэром Палермо. Вот вам конкретный результат деятельности, которая, на первый взгляд, носит отвлеченно-просветительский характер. Этого мэра Палермо потом не переизбрали, но он остается видным политическим деятелем, который в числе других создал уже общенациональную, не только сицилийскую, партию «Сеть». Название которой, на мой взгляд, и есть то ключевое понятие, которое помогает понять, что мы могли бы заимствовать из итальянского опыта. С тем, чтобы преодолеть наш едва ли не самый главный тормоз, один из наших видных политологов назвал его «полусонное состояние общества». Его атомизация на самом базовом уровне. С этой точки зрения, мне кажется, опыт Палермо для нас бесценен.

Валерий Егозарьян: Спасибо. Мы завершим академическую часть выступлением Калачева Бориса Федоровича, профессора Московского государственного лингвистического университета.

Борис Калачев: Спасибо. Уважаемый падре, уважаемые коллеги, на самом деле мы имели возможность услышать великолепное выступление. Я крайне рад, что оказался в этой аудитории вместе со своими студентами, будущими борцами с организованной преступностью в нашей стране — они представляют юридический факультет. Действительно, господин Воробьев из Министерства иностранных дел совершенно верно отметил, что, начиная с Игнатия Лойолы, основателя Ордена иезуитов в XVI веке, этот Орден проделал огромную работу по налаживанию гражданской жизни. Буквально два примера. Первый: в 1929–1933 годах прошлого столетия, когда Америку охватила Великая депрессия, Голливуд на деньги, кстати говоря, «Коза Ностры», к тому времени победившей ирландскую и еврейскую мафии, выпускал потоком фильмы, которые дискредитировали работу правоохранительных органов и спецслужб. И превозносили мафиози. И вот Орден иезуитов, католическая церковь, протестантская церковь потратили двести тысяч долларов — по тем временам сумма достаточно большая — на четырехлетнее исследование. И к 1933 году, когда Франклин Рузвельт занял пост Президента США, результаты этого исследования и выработанные на его основе рекомендации представили высшей власти Америки. Все это при активном участии Церкви и координирующей роли Ордена иезуитов. И во всех приходах США было объявлено, что настоящие верующие, которые верят в Бога и хотят благосостояния своей стране, должны отказаться посещать кинотеатры, где демонстрируются такого рода фильмы. И, представьте себе, десятки миллионов американцев перестали ходить в кинотеатры. Когда Голливуд понял, какие несет убытки, он принял соответствующие меры. Кроме того, сам Франклин Рузвельт имел смелость встретиться с боссами Голливуда и объяснить им, что если они не изменят свою кинематографическую политику, к ним будут применены финансовые, политические и иного рода меры. И что вы думаете? В середине 30-х годов Голливуд прислушался к этим доводам. Правда, в 50-е годы на смену кинематографу пришло телевидение, затем видео, потом Интернет. Но, тем не менее, было продемонстрировано, как с помощью религиозных институтов можно воздействовать на общественное сознание.

Другой пример: сегодня в Швеции в тюрьме в двухстах километрах от Стокгольма, Орден иезуитов организовал монастырь, в котором проходит переобучение, перевоспитание ряд заключенных, причем не только христианского вероисповедания, но и представители других религий. Результаты двух-четырехлетнего пребывания в монастыре доказывают, что, возвращаясь из мест лишения свободы, эти люди более социально адаптивны. Почему я так расхваливаю, пропагандирую Орден иезуитов, хотя сам я православный человек? Потому что в нашей стране такой опыт стоило бы перенять. То, о чем сегодня много говорили, — как же так, мафиози совершают преступление, а потом приходят в церковь отмаливать свои грехи, — это касается и нас. И еще в более широком масштабе. Русский бандит, условно говоря, свершает ряд кровавых преступлений, а затем идет отмаливать грехи в православную церковь. Другой бандит, совершив террористический акт, тоже идет отмаливать грехи, но уже в мечеть. Третий бандит, совершив ряд преступлений в финансовой сфере, идет, скажем, в синагогу. Вот если бы в нашем государстве, в государственной структуре нашлась та координирующая сила, которая могла бы объединить эти мощнейшие конфессиональные институты и воздействовать на организованную преступность, было бы просто замечательно. И в этом плане я крайне признателен падре Сордже за лекцию.

И последнее. Сегодняшний день знаменателен двумя интересными событиями, которые совершенно негаданно совпали с прибытием нашего уважаемого гостя из Италии. Первое событие — в Центре финансового мониторинга, — это государственная структура, которая занимается борьбой с отмыванием денег, прошло международное совещание, на котором обсуждались стратегические вопросы сотрудничества России и Европейского сообщества в борьбе с организованной преступностью в России. И, в частности, как вернуть в Уголовный кодекс такую меру ответственности, как конфискация имущества, исключение которой из УК в 1999 году было пролоббировано организованной преступностью. Обсуждали эти вопросы эксперты из Европейского Сообщества совместно с депутатами Государственной Думы, в частности, в совещании принимал участие депутат Гуров Александр Иванович, который, к сожалению, сегодня не смог здесь выступить как специалист по вопросам борьбы с организованной преступностью. И второй момент: буквально за двадцать минут до начала лекции мне позвонили из Российского философского сообщества и сообщили, что опубликованы все мои статьи об организованной преступности, о транснациональных преступных сообществах. И сегодня увидели свет в книге «Энциклопедический словарь глобалистики» издательства «Радуга». К сожалению, эту книгу, поскольку у меня нет ее с собой, я не могу падре подарить. Но я найду возможность ему ее переслать, чтобы он почитал, как в России мы смотрим на организованную преступность в Италии. Спасибо за внимание.

Бартоломео Сордже: Я хочу поблагодарить всех за эти прекрасные выступления, отдельно профессора Левина, который был в Палермо и выступал в нашей школе. Он правильно отметил, что я не говорил о результатах, не хотелось вдаваться в подробности. Но помимо мэра Палермо, из наших выпускников были избраны еще два или три мэра важных итальянских городов. Некоторые стали депутатами итальянского парламента. Конечно, это не очень много, но мы видим, что работа в сфере образования не бессмысленна, ситуация меняется. Я также вспоминаю надпись на месте, где был убит один из священников в Палермо — «здесь сегодня была убита надежда честных людей». Такая вот надпись. Когда я приехал в Палермо, климат был очень депрессивный, упадочнический. А сейчас он изменился, атмосфера изменилась. Наша школа, конечно, всего лишь способствует развитию этого процесса, а не определяет его. Но я благодарю вас за то, что вы пришли и внесли свой вклад. Я также благодарю за выступления. Спасибо за рассказ о деятельности иезуитов в Голливуде. Это и есть наше призвание. Именно наше образование, наше воспитание заставляет нас иметь дело с самыми трудными, самыми серьезными проблемами Церкви. Мы делаем не много, потому что слабы, единственное, что может утешить, это сознание, что мы выполняем свой долг, и вера в силу Господа. Я много лет жил и в Риме и пережил не один кризис в итальянской политике. Сейчас в Милане я руковожу журналом «Вопросы общественно-экономического развития». Здесь мне было предложено написать статью о России. Мы достаточно продвинулись в борьбе с мафией, но это вопрос не наших заслуг, а нашей службы. И поэтому когда меня пригласили в Москву, я не смог отказаться. Я, все братья нашего Ордена, — мы делаем наш маленький вклад, уповая на мощь Господа. Когда я думаю о своей слабости, мне тяжело, но когда я думаю о мощи Господа, — я радуюсь. Я благодарю вас за то, что вы пришли, за то, что так внимательно меня слушали.

Валерий Егозарьян: Прошу, два последних вопроса. У нас лимит по времени, у падре тоже, у него есть еще дела сегодня.

Бартоломео Сордже: Нет, я не хотел бы нарушать демократические правила. Я охотно, если есть другие вопросы, отвечу на них.

Борис Филиппов, Свято-Тихоновский православный гуманитарный университет: Вы очень интересно рассказывали об опыте иезуитов, но, по-моему, в это время вся итальянская церковь начала борьбу с мафией. В Палермо несколько раз приезжал Папа, кардинал Палермо очень резко выступал против мафии. И речь идет о том, что против мафии выступила вся итальянская церковь. Я правильно понял?

Бартоломео Сордже: Вы не только правильно поняли, Вы сказали правду. Я вспоминаю выступление Папы, после которого часть мафиози раскаялась. Есть около тысячи раскаявшихся мафиози, которые рассказали обществу об устройстве мафии. И по мафии удалось нанести серьезные удары. И, конечно, многое изменила новая позиция Церкви. Но не существует отдельного от народного церковного сознания. Церковь следует вместе с миром, вместе с людьми. И поэтому речь идет об эволюции внутри общества, внутри Церкви. И каждый день мы видим все новые чудеса. Спасибо за Ваше выступление.

Александр Тимошенко, независимый аналитик: Спасибо, падре, за Вашу лекцию. У меня во время Вашего выступление возникло ощущение, что та мафия, о которой Вы говорите, состоит как бы из трех частей. Во-первых, это традиционная мафия, развившаяся из местных бандитов там, где отсутствовало или было очень слабым государство. Насколько я помню, изначально мафия занималась урегулированием земельных отношений и водопользованием. Во-вторых, мафия, как организованная преступность. В-третьих, преступность среди «белых воротничков», коррупция в государственных органах власти. Вы, как я понял, боретесь с первой, традиционной мафией, на сегодняшний момент уходящей со сцены? Это борьба со страхами в обществе, воспитание нетерпимости к мафии. Но я ничего не услышал о методах борьбы с другой мафией. Той, которая приходит на смену традиционной. Спасибо.

Бартоломео Сордже: Спасибо, очень интересный вопрос. Я бы объединил первые два вида мафии. Нет разницы между традиционной мафией и организованной преступностью. Традиционная мафия развилась не из бандитизма, а из землевладельцев, которые не хотели действовать законным образом. И убивали. То есть, первые две формы — это одно и то же. Что же касается «белых воротничков», Вы правы, это феномен, о котором можно говорить, как о мафиозном. Но разница между мафией «белых воротничков» и классической мафией, организованной преступностью состоит в том, что «белые воротнички» — это мафиозная культура, но не мафиозная организация, не криминальная структура. Это, скорее, образ мыслей, существующий среди бюрократии и разрушающий государство. Культура может быть одна и та же, но с организационной точки зрения, «белые воротнички» — это что-то другое. У меня здесь есть небольшой текст, написанный кардиналом Сальваторе Паппалардо: «мафия — это претензия на то, чтобы обойтись без законов и иметь возможность нарушать их безнаказанно». Это клиентелизм и фаворитизм, вместе взятые. Они встречаются не только среди преступных лиц или групп, но и у «белых воротничков», которые своим вызывающим и высокомерным поведением демонстрируют, что они культурно близки к мафии, но это не преступная организация, они, например, не должны проходить обряд инициации, целый ряд процедур. Но, конечно, если говорить о мафии в целом, нужно посвятить специальный раздел «белым воротничкам». Если я еще раз приеду в Москву, я завершу этот разговор. Спасибо.

Валерий Егозарьян: Поблагодарим падре за его прекрасное выступление, за ответы на вопросы. Пожелаем ему удачи и мужества в его нелегком деле. Спасибо, падре. Спасибо всем.

Blog

«Возможно ли победить мафию? Опыт политического образования в школе ордена иезуитов „Педро Аррупе\ в Палермо»

Содержание