Киреева ирина ивановна

Вид материала

Содержание

Научный руководитель
Красавский Николай Алексеевич
Дементьева Наталия Яковлевна
Общая характеристика работы
Научная новизна
Объектом исследования
Материалом исследования
Теоретической и методологической базой
Теоретическая значимость
Практическая ценность
На защиту выносятся следующие положения
Апробация работы.
Структура и объем диссертации.
Содержание работы
Again, the intonation from a wartime film… This time the voice was fruity
В заключении
Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях

Подобный материал:

На правах рукописи

КИРЕЕВА ИРИНА ИВАНОВНА

СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ И ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ АНГЛИЙСКОГО ЛИНГВОКУЛЬТУРНОГО КОДА “ФЛОРА”

Специальность 10.02.04 – германские языки

АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата филологических наук

Самара – 2008

Работа выполнена на кафедре английской филологии Самарского филиала государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования "Московский городской педагогический университет"

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Савицкий Владимир Михайлович

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор

Красавский Николай Алексеевич,

заведующий кафедрой немецкой филологии

ГОУ ВПО "Волгоградский

государственный педагогический университет"

кандидат филологических наук,

Дементьева Наталия Яковлевна,

доцент кафедры английского языка

ГОУ ВПО "Самарский государственный

педагогический университет"

Ведущая организация ГОУ ВПО "Ульяновский

государственный университет"

Защита состоится 20 ноября 2008 г. в 15.00 на заседании диссертационного совета Д 212.216.03 при Самарском государственном педагогическом университете по адресу: 443099, г. Самара, ул. М. Горького, 65/67, ауд. 9.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Самарского государственного педагогического университета

Текст автореферата размещён на сайте: sgpu.info

Автореферат разослан "____" _________________ 2008 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат филологических наук, доцент Е.Б. Борисова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена исследованию структурно-семантических и прагматических характеристик английского лингвокультурного кода “Флора”. В работе, выполненной в рамках лингвокультурологии, предпринята попытка комплексного анализа указанного лингвокультурного кода как средства концентрированного осмысления коллективного опыта, который находит выражение во всем богатстве значений слов, фразеологических единиц, общеизвестных текстов.

В течение последних десятилетий отечественные и зарубежные языковеды выдвинули ряд идей, связанных с проблемой взаимодействия коммуникативных процессов и менталитета народа. В трудах Й.Л. Вайсгербера, В.И. Карасика, Ю.М. Лотмана, В.А. Масловой, В.Н. Телия было положено начало новому подходу в изучении языковых знаков и знаков культуры в комплексе.

Лингвокультурный код – это система символов, объединенных тематической общностью, имеющих единую образную основу, выполняющих знаковую функцию и закрепленных за языковыми десигнаторами, объединенными в лексико-фразеологическое поле. Лингвокультурный код – симбиоз вербального и культурного кодов, результат экспансии культурного кода в естественный язык.

Культурные коды формируют определенные фрагменты картины мира, которые объединяют представления человека о наделенных культурными смыслами реалиях, относящихся к одному типу феноменов. С этой точки зрения язык предстает как специфический признак этноса, как один из элементов, организующих его. Эта организующая способность языка во многом проявляется в особой этноязыковой семантике. Она касается объема национально-культурной информации, как традиционной, так и современной, как устаревшей, так и появившейся недавно, то есть всех тех знаний о мире, которые этнос приобрел и зарегистрировал в значениях языковых единиц национальных идиомов (В.Н. Телия). Вербальный код служит средством словесного выражения этой национально-культурной информации. Таким образом, лингвокультурный код аккумулирует и транслирует культурно значимую информацию.

В нашей работе проводится анализ социокультурного компонента в сочетании с рассмотрением культуры народа в широком этнографическом смысле слова, особенно тех компонентов культуры, которые несут национально-специфическую окраску – таких, как обычаи, традиции, быт; выявляются закономерности употребления лексики определенного характера.

В работе рассматриваются также исторический и социальный факторы, за которыми признана роль экстралингвистических стимулов обогащения языка. В этом отношении заслуживает особого внимания использование языка в разнообразных сферах человеческой деятельности в связи с историческими процессами, повлиявшими на формирование состава анализируемой лексики.

Актуальность нашего диссертационного исследования заключается в необходимости выявления механизма взаимодействия культурных и вербальных кодов на примере английского лингвокультурного кода “Флора”, который, при условии его детального изучения, способствует формированию культурной компетенции, столь важной в современных условиях глобализации. Актуальность исследования также обусловлена необходимостью выявления роли лингвокультурного кода “Флора” в речевом поведении носителей английского языка.

Научная новизна настоящего диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые:

проанализированы основные социосемиотические характеристики рассматриваемого лексико-фразеологического поля как культурного кода, занимающего одно из центральных мест в системе английских культурных кодов;
установлена и описана лингвострановедческая специфика фитонимов и других языковых единиц, относящихся к области английской фитонимики;
выявлены и охарактеризованы лингвистические особенности номинативных единиц данного поля в грамматическом, словообразовательном, этимологическом, лексико-фразеологическом аспектах.

Объектом исследования является английский лингвокультурный код “Флора”. Предметом изучения являются его структурно-семантические и прагматические характеристики.

На современном этапе развития лингвистической науки одна из важнейших задач – выяснить, как представлен мир в сознании представителя лингвокультурной общности и каким лингвокультурным кодом следует воспользоваться, чтобы языковая картина мира соответствовала его концептуальной картине.

В нашей работе мы опираемся на теоретические положения лингвокультурологии о том, что триада “человек – культура – язык” неразделима (В.А. Маслова); что язык транслирует культуру, то есть оказывает влияние на способ миропонимания, характерный для той или другой лингвокультурной общности (Е.О. Опарина); что базовым является понятие культурной коннотации как способа воплощения культуры в языковой знак (В.Н Телия; В.И. Карасик).

Лексика, относящаяся к лексико-фразеологическому полю “Флора”, привлекает внимание многих исследователей. В их работах проводится структурно-семантический анализ отдельных лексических единиц (флоронимов) (Т.Д. Барышникова, 1999), стилистический анализ фитонимов (Т.С. Вершинина, 2002; Е.П. Ковалевич, 2004), сопоставительный анализ обыденных наименований растений на материале английского, немецкого и французского языков (Е.А. Булах, 2001). Однако в культурно-семиотическом аспекте английский лингвокультурный код “Флора” не изучался.

Цель исследования заключается в выявлении национально-культурной и национально-лингвистической специфики английского лингвокультурного кода “Флора”. Когнитивный подход позволяет установить связь между познавательной деятельностью языкового коллектива и представлением накопленных им знаний в языке; судить о культурной обусловленности путей познания исследуемого фрагмента действительности членами лингвокультурной общности.

Поставленная цель обусловила необходимость решения ряда задач:

– дальнейшее развитие понятия “лингвокультурный код” и его общая характеристика;

– выявление структурных особенностей английского лингвокультурного кода “Флора”;

– описание символики рассматриваемого лингвокультурного кода;

– описание процесса освоения анализируемого лингвокультурного кода русскоязычными билингвами;

– характеризация языковых десигнаторов фитонимических символов в грамматическом, лексико-фразеологическом и этимологическом аспектах.

Материалом исследования послужил корпус английских фитонимов (2438 единиц: корпус составил 2021 лексических единиц и 417 тематически связанных с ними английских фразеологизмов), собранный путем целенаправленной выборки из общих и фразеологических словарей и справочников английского языка, а также корпус текстовых примеров из произведений британских авторов XX-XXI веков, а также текстов радиопередач BBC общим количеством около 1300 единиц.

Теоретической и методологической базой исследования послужили труды отечественных и зарубежных ученых по лингвокультурологии, лингвострановедению, этнолингвистике, социолингвистике, этимологии, слово- и фразообразованию, морфологии, теории идиоматики, а также семиотике культуры.

В качестве основных методов исследования в работе использовались лингвострановедческий и лингвокультурологический анализ, метод ассоциативного эксперимента. Кроме того, проводился компонентный анализ лексических значений и анализ словарных дефиниций.

Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в том, что его результаты могут оказаться полезными для дальнейшего развития теории лингвокультурных кодов, лингвоконцептологии, лингвокогнитивистики.

Практическая ценность работы заключается в том, что собранные материалы и сделанные выводы могут использоваться при разработке лекционных курсов общего языкознания, лексикологии и стилистики английского языка, спецкурсов по лингвокультурологии, лингвострановедению, лексической семантике, фразеологии, а также при подготовке курсовых и дипломных работ, докладов и рефератов в рамках НИРС.

На защиту выносятся следующие положения:

Лингвокультурный код – это система символов, объединенных тематической общностью, имеющих единую образную основу, выполняющих знаковую функцию и закрепленных за языковыми десигнаторами, объединенными в лексико-фразеологическое поле. Лингвокультурный код представляет собой результат экспансии культурного кода в естественный язык.
Английский лингвокультурный код “Флора” является одним из важнейших средств символического выражения системы ценностей английского этноса и обладает национально-культурной и национально-лингвистической спецификой как в плане содержания, так и плане выражения.
Символика английского лингвокультурного кода “Флора” отражает:

исторически сложившуюся сословную иерархию британского общества;
христианские религиозные ценности;
национальные языческие смыслы;
образ родины в сознании носителя английского языка;
социальные и личностные свойства и отношения.

Морфология монолексемных и составных наименований растений в определенной степени детерминирована той когнитивной моделью предметной области (флоры), которая культурно-исторически сложилась в рамках британской культуры.
Словосложение в лексико-фразеологическом поле “Флора” преобладает над словопроизводством, что обусловлено спецификой английской словообразовательной системы и, в свою очередь, детерминирует особенности лексической номинации в данной сфере.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования докладывались на международной научно-практической конференции 11-12 марта 2003 г: Самара, СФ МГПУ 2003; VI международной научно-практической конференции “Социальные процессы и молодежь: взгляд в будущее”, 27-28 апреля 2004 г.: Самара, СФ МГПУ 2004; Тагиевских чтениях (Международная научная конференция, 1-2 июня, 2006 г.: Баку, Бакинский славянский университет 2006; второй Международной научной конференции “Проблемы современной лингвистики (языковые контакты)”: Баку, Бакинский славянский университет 2007.; всероссийской научно-практической конференции “Актуальные проблемы иноязычного образования”: Самара, МГПУ 2008; всероссийской научно-практической конференции, 16-17 мая 2005г.: Самара: Самарская академия культуры и искусств 2005; региональных научных конференциях СФ МГПУ: Самара, СФ МГПУ 2004, 2006. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры английской филологии СФ МГПУ в 2007-2008 годах. По теме диссертации опубликовано 10 работ, в том числе одна статья в издании, включенном в перечень периодических научных изданий, рекомендованных ВАК РФ для публикации материалов диссертационных работ.

Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка теоретической литературы (204 наименования на русском языке и 30 наименований на английском языке), перечня лексикографических источников и списка цитируемых литературных источников. Объем диссертации составляет 167 страниц (без библиографии).

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются его цель и задачи, указываются методы исследования, обосновывается научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность полученных результатов исследования, приводятся основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Теоретические основы понятия “лингвокультурный код”» представлен обзор теоретических положений; в частности, подробно рассмотрен вопрос о соотношении терминов “знаковая система”, “язык”, “код” и “текст”, которые, по нашему мнению, являются основными в определении культуры как семиотического феномена. Образно-целостные коды языка и культуры выполняют функции генераторов текстов и/ или регенераторов смыслов. Культурный опыт этнической общности можно представить себе как текст, а язык этноса выступает в роли кода, зная который, можно получить доступ к скрытому культурному слою.

По мнению ряда ученых (В.Н. Телия, А.Д. Арутюнова, В.В. Воробьев, В.А. Маслова, Ю.С.Степанов, В.М. Шаклеин) культура как поликодовый феномен “пронизана” культурными кодами, которые обладают способностью перевоплощаться, принимая вербальное выражение в форме лингвокультурных кодов.

Вслед за В.И. Карасиком мы считаем, что культурный код образован совокупностью культурных символов, которые представляют собой коллективные кодифицированные образования, замещающие соответствующие значения, объективно закрепленные в коллективном языковом сознании и зафиксированные в авторитетных источниках – например, в толковых и энциклопедических словарях.

Картина реальной действительности (картина мира) репрезентируется и субъективируется с помощью вторичных знаковых систем (в частности, вербального языка) и не является онтологической реальностью. Таким образом, естественный язык преподносит своим носителям мир не в том виде, в каком он существует объективно, а в том, в каком он представлен в их картине мира (Й.Л. Вайсгербер). По нашему мнению, преобразовательное значение языковой картины мира состоит в том, что ее изменение трансформировало бы восприятие людьми окружающего мира и самих себя.

Мы ограничили наше исследование рамками одной определенной этнокультурно-своеобразной предметной области – английского лексико-фразеологического поля “Флора”. В силу особенностей природной среды обитания народа, его культурно-исторического развития, флора является одной из наиболее специфичных областей его культуры, что, в свою очередь, находит отражение в естественном языке – основном этнокультурном коде.

Образы растений в условном языке мифов и фольклора по своей символической семантике тесно соотносятся с общекультурными смыслами, которые весьма разнообразны. На наш взгляд, “ботаничность” – это изначальное свойство человеческого сознания, что подтверждается учением К. Юнга о древе как символе бессознательного (корни), сознательного (ствол) и транссознательного (крона, листва). К настоящему времени человек активно оперирует обширным набором символов, порожденных лингвокультурным кодом “Флора”, и располагает значительным репертуаром их ситуативного использования. Многие растительные образы приобретают межжанровый характер; в силу этого в рамках общекультурного традиционного кода элементы кода растительного становятся ожидаемыми и прогнозируемыми.

Во второй главе «Культурно-семиотическая характеристика английского лингвокультурного кода “Флора”» на эмпирическом материале исследуются исторические основы и лингвострановедческая специфика лексико-фразеологического поля “Флора”, символика его наименований и использование лингвокультурного кода “Флора” в речи билингвов.

Растительный культ, распространенный среди кельтов, населявших Британские острова в VI-II до нашей эры, заложил основу современного английского лингвокультурного кода “Флора”. Культура кельтов середины VI – II вв. до н.э. получила в науке название латенской или Латен. По мнению большинства исследователей, искусство Латен – продукт синтеза местной («европейской», первой половины I тысячелетия до н.э.), так называемой Галынтатской культуры и традиций, воспринятых из Греции и с Востока (Н.С. Широкова).

В кельтской культуре образ священного древа используется в период активного взаимодействия британской островной культуры с традициями континентальных кельто-германских племен белгов (знакомых с античной культурой). Очевиден тот факт, что кельтское поклонение священным деревьям имеет много общего с языческими культами древних греков и римлян, почитавших отдельные деревья и священные рощи (С. Fox). Корни кельтской культуры уходят в первобытную зависимость человека от природы. Доказательством тому служат традиции волшебных таинств, унаследованные еще от культа неолитической богини и совершавшиеся исключительно с применением огама – алфавита, в котором согласные образуют календарь древесной магии.

В период христианизации Британских островов церковь присвоила многие языческие растительные символы. Распространение христианства на Британских островах сказалось на репутации многих представителей растительного царства. Легенда о Гластонберийском терне (по некоторым источникам – боярышнике) осталась в истории благодаря гластонберийским монахам. Они освятили его, введя новые подробности в историю о посохе Иосифа Аримафейского, который, будучи воткнут в землю, превратился в цветущее дерево.

Боярышник – дерево строгого целомудрия. Наименование, под которым оно встречается в ирландских Брихонских установлениях, связано с индоевропейским корнем sceath или sciath “вред”. Отсюда английское scathe “ущерб, вред” и греческое a-scethes “невредимый”. Таковым боярышник считался в Древней Греции и Риме. Причиной тому – месяц май, пора цветения боярышника. В этом месяце в Древней Греции, как и в Британии, люди одевались в старую одежду – обычай, нашедший отражение в поговорке “Ne'er cast a clout ere May be out” – «Обносок не снимай, покуда месяц май» (Грейвс 2000). Май был месяцем строгого воздержания; это объясняет, почему он считался несчастливым месяцем для свадеб. В Греции и Риме в мае убирали в храмах, готовясь к празднику летнего солнцеворота.

Символика некоторых деревьев осталась также неизменной. Британцы во многом обязаны римлянам тем, что тис стал традиционным символом скорби (R. Hutton). Тис чаще других можно увидеть на британских кладбищах. Связано это с тем, что с началом распространения христианства на Британских островах церкви строились рядом со священными языческими рощами – новая вера была призвана органично войти в жизнь новообращенных.

В современной Великобритании роза, дуб, мак остаются растениями символичными, сохранившими свою знаковость со времен римских завоеваний, а символичность некоторых из них уходит корнями в кельтскую культуру. Символ выступает конденсатором всех принципов знаковости и одновременно выводит за пределы знаковости. Он посредник между разными сферами семиозиса, а также между семиотической и внесемиотической реальностью. В равной мере он посредник между синхронией текста и памятью культуры. Символ играет роль семиотического конденсатора (Ю.М. Лотман).

По мнению большинства британцев, общепризнанными символами скорби по многочисленным жертвам мировых войн и военных конфликтов являются роза и мак: The rose represents the paradigm of Englishness as well as bearing the traditional priority amongst apocalyptic flowers (P. Fussell). Поминальный язык не знает более яркого представителя растительного мира, который так органичен в единстве жизни и смерти: The rose is so numerous in British war cemeteries that its shadow falls across every grave at some time during the day (M. Middlebrook).

Лингвокультурный код “Флора” сконцентрировал в себе значительный опыт первичных обобщений, благодаря которым осуществляются отношения с действительностью в таких сферах, как обряды (Wassailing “рождественский обряд поклонения деревьям”, Yule Log “рождественское сжигание бревна”), обычаи (запрет на полевые дикорастущие цветы в доме), нормы быта (лаванда в бельевом шкафу), правовые установления (Besom Wedding “брак, признаваемый, но не оформленный официально”), системы родства (семейное древо), семейные традиции, верования и представления.

Как утверждает Ч. Платт, любое отступление от данности природы всегда воспринималось как нечто, способное причинить вред (С. Platt). Традиционность британского уклада жизни находит выражение в суевериях (сорняки ассоциируются с нечистой силой), верованиях (клевер с четырьмя лепестками приносит удачу). Особого внимания заслуживает древесный культ, распространенный на Британских островах и выражающийся в крайне осторожном отношении к деревьям. Такое внимание к дубу, падубу, боярышнику напрямую связано с языческими верованиями кельтов и римлян, которые оказали влияние на становление английского лингвокультурного кода “Флора”.

Историческая память человека идентична системе символов культуры, к которой он принадлежит (Ю.М. Лотман). В британской традиции растительная символика зачастую ассоциируется с монархией (роза и лилия, дуб). Флористические мотивы, тема райского сада активно эксплуатировались церковью, которая использовала языческую символику. Имя Девы Марии запечатлено в таких фитонимах, как Lady’s-Smock, -Mantle, -Garters. Британская геральдическая символика в значительной мере носит вегетативный характер.

В XVIII веке в Великобритании получил распространение язык цветов (florigraphy). “Словари” цветочного языка стали популярными благодаря леди Мэри Уотли Монтегью, которая жила в Константинополе и писала письма, используя именно этот язык. Они были опубликованы после ее смерти в 1763 году.

Растительные мотивы в культуре сохранились и в XIX веке. Эпоха королевы Виктории стала временем зарождения одного из самых известных хобби британцев – садоводства. Высшее общество видело в создании городских садов и парков возможность привить простым людям любовь к прекрасному, отвлечь от чрезмерного употребления спиртного по причине отсутствия каких-либо других развлечений. Появление садов и парков, по мнению многих, способствовало снятию социального напряжения. В моду вошли экзотические растения: рододендрон, орхидея, бегония, фуксия, циния, астра. Садоводство из модного увлечения превратилось в национальную особенность. Протестантская религия требовала от человека постоянно трудиться. Поэтому справедливо следующее высказывание: “A man who has planted a garden feels that he has done something for the good of the world” (Charles Dudley Warner (1871)).

Освоение лингвокультурных кодов тесно связано с проблемой билингвизма. В условиях становления и развития современной глобальной цивилизации тенденция распространения искусственного билингвизма как формы овладения двумя языками вне естественной двуязычной среды ставит целый ряд новых многоаспектных проблем (Л.В. Щерба). В основе современной теории контакта языков и билингвизма лежат работы многих учёных (Л. Блумфилд, У. Вайнрайх, Е. Хауген). В разное время этой проблемой занимались отечественные языковеды (В.А. Аврорин, Е.М. Верещагин, Ю.А. Жлуктенко). Однако отечественные исследователи не учитывали в достаточной степени лингвистическую и психолингвистическую сторону проблемы, особенности восприятия языкового материала, содержащего информацию на двух языках.

“Местом” реализации механизма взаимодействия языков является языковая личность, носитель первого и второго языка, обладающий своей картиной мира, памятью, опытом, рефлексией, способный воздействовать на механизм функционального взаимодействия языковых и когнитивных навыков.

Взяв за основу положение о наличии общей “антропоцентричной оси” в лексиконе человека, ученые выделяют “векторную триаду”, соответствующую восприятию понятийной лексики текста языковой личностью: 1. человек как создатель языковой картины мира; 2. человек как общественный, деятельный субъект; 3. человек как индивидуум (Д.В. Куликов).

Моделирование и анализ процесса декодирования значений лексики на неродном языке свидетельствует о важной роли так называемых прототипических признаков. Действительно, эти признаки являются частью когнитивного фона родной лингвокультуры. При помощи переноса прототипических признаков из когнитивного фона родного языка может осуществляться эффективное декодирование иноязычного лингвокультурного кода: The schoolboy's head was just four inches above the water level when Central Fire Brigade freed him. Mrs Duncan, from Dundee, said: “When he got out I was shaking like a leaf. I think I still am” (bbc.com). Отсутствие культурного барьера объясняется стереотипностью описания конкретной ситуации. “Как лист дрожит”, то есть испытывает страх – для передачи этого чувства используется единица лексико-фразеологического поля “Флора”, совпадающая как по форме, так и по содержанию в английском и в русском языках.

Известно, что понимание представляет собой освоение окружающей действительности через выделение релевантных осознаваемых признаков этой действительности; это перевод внешних характеристик познаваемого мира во внутренний мир познающего субъекта. Так, wormwood (рус. полынь) – лекарственное растение, которое часто используется в виде отваров. Основная его характеристика – вкусовая – является ключевой во вторичной номинации лексической единицы в составе предложения-примера (ср.: The thought was wormwood to him. – Ему стало горько от этой мысли).

Необходимость выявления национально-культурного компонента в семантике определяют экспериментальные методики проведения ассоциативных экспериментов (Е.И. Горошко). С целью определения национально-культурного компонента семантики 5 слов-фитонимов обратимся к описанию проведённого свободного ассоциативного эксперимента. В эксперименте участвовали русские студенты (52 человека) гуманитарного факультета СФ МГПУ. При этом использовался метод письменного анкетирования на родном языке испытуемых. В результате эксперимента было получено 349 реакций, из которых 93,7 % составили культурно-первичные реакции, и незначительная часть была представлена идиосинкразическими реакциями (6,3 %). Студентов просили написать в любом порядке 2 – 4 существительных, прилагательных или двухсловных номинативных словосочетания (прилагательное + существительное, существительное + существительное), которые приходят им в голову в связи с перечисленными существительными-фитонимами. Индивидуальные различия студентов (пол, возраст, национальность, направление учебной деятельности) не учитывались. Задание давалось письменно. Проведенный эксперимент относится к типу тестов на множественные контролируемые ассоциации, поскольку в задании накладывались определенные ограничения на тип ответа, а именно, это должны были быть существительные, прилагательные или номинативные словосочетания.

При анализе ответов информантов были обозначены общие реакции, связанные с построением синтагматической и парадигматической моделей лексем дуб, бобы, маргаритка, анютины глазки, лимон. Так, для лексем-стимулов дуб, анютины глазки, лимон наиболее частотными словами-реакциями были синтагматические характеристики – детерминационные ассоциации по сходству, передающие основные (тактильные, зрительные и вкусовые) ощущения. Заметим, что наиболее распространенные реакции на слова-стимулы маргаритка и бобы носили парадигматический характер – синкретические ассоциации, в которых различные виды отношений слова-реакции со словом-стимулом (смежность – сходство, детерминация – классификация, непосредственность – опосредованность) не могут быть четко разграничены. Полученные данные подтверждают, что отношения смежности и сходства, отражающие основные виды отношений между явлениями объективной действительности, лежат в основе возникновения и закрепления в языковом сознании людей подавляющего большинства словесных ассоциаций (Г.А. Мартинович).

Ассоциативные поля полученных реакций являются насыщенными и разнообразными по своей семантике, однако лишь в одном случае из пяти (слово-стимул дуб) испытуемые (32 человека из 52) справились с переводом предложений, содержащих слова-фитонимы:

He was not just an oak tree in a garden of weeds now, he's in heaven with June (his wife) where all the saints are (bbc.com).

Большинство склонились к варианту перевода “сильный среди слабых”. В четырех остальных случаях респонденты не справились с переводом, что свидетельствует об отсутствии соответствующих ассоциативных пар в ассоциативных полях русских лексем-стимулов и подтверждается результатами ассоциативного эксперимента:

Only a man with the soul of the bean-counter could suggest concreting over one of the last relatively unspoiled patches of green belt in north Kent (англ. “a bureaucrat perceived as placing excessive emphasis on controlling expenditure and budgets”) (bbc.com).
Meadow burials, wicker caskets, cardboard coffins... Lucy Siegle in “Push up daisies” reveals how green goodbyes are giving the funeral industry a new lease of life (англ. “to be dead and buried”) (bbc.com).
My poor old puss, Charlie has not moved from behind the sofa for the past couple of days, even tuna fish can't tempt him out, he's turning into a right pansy (англ. “an effeminate man”) (bbc.com).
All businesses have “lemons” they attempt to get rid of (англ. “person or thing regarded as a failure) (bbc.com).

Межкультурное непонимание можно условно разбить на два класса когнитивно-коммуникативных реакций: непонимание предмета, с которым сталкивается человек (напр. garden leave “a situation whereby an employee is required to serve out a period of notice at home and continues to receive all salary and benefits but is prohibited from commencing employment with new employers”), и непонимание культурно значимых признаков предметов, ситуаций, образцов поведения, абстрактных понятий и норм (напр. harvest moon “full moon nearest to the autumn equinox (22 or 23 Sept.)”). Снятие непонимания осуществляется путем инкультурации, то есть внедрения в новую культуру и личного освоения инокультурного социального опыта и путем научения, то есть сознательного выделения различий между своей и чужой культурами и разъяснения значимости выделенных признаков в системе иной культуры. Рассмотрим примеры:

Again, the intonation from a wartime film… This time the voice was fruity,

actorish (A. Brookner. Visitors).

Nick had pictured Pete as the fruity kind of antique dealer (A. Hollinghurst.

The Line of Beauty).

Русское прилагательное сочный семантически близко английскому прилагательному fruity в словосочетании a fruity voice “сочный, мелодичный голос”. В отношении второго случая употребления прилагательного fruity требуется пояснить, что контекстом задается следующее значение “человек с нетрадиционной сексуальной ориентацией”.

Когда в переводном тексте встречаются слова, имеющие этимологические соответствия в языке перевода, это соответствие обычно сразу же всплывает в памяти студента-билингва в качестве предполагаемого эквивалента. Как показывает практика, такой подход во многих случаях не оправдан, поскольку значение, семантическая и синтаксическая сочетаемость и стилистические особенности этимологически тождественных слов даже в близкородственных языках редко совпадают полностью. В подобных случаях досадные ошибки происходят по причине игнорирования явления лексической аттракции (“притягивания” тождественных/сходных по форме, но различных по семантике слов двух языков).

Мы склонны думать, что отсутствие в русском языке полных этимологических соответствий упрощает задачу студента-билингва, который при переводе опирается исключительно на семантическую составляющую. Возникает необходимость учитывать инварианты значения переводимых лексем и фразем, не ограничиваясь лишь прототипами (Вержбицкая 1996). Этот факт позволяет предположить, что детальное изучение лингвокультурного кода “Флора” способствует формированию коммуникативной, речевой и семиотической компетенций носителя языка, иными словами, языковой личности.

В третьей главе «Лингвистическая характеристика английского лексико- фразеологического поля “Флора”» на эмпирическом материале исследуются собственно лингвистические характеристики лексико-фразеологического поля “Флора”, а именно этимологические особенности, морфологическая специфика, особенности синтаксического и прагматического использования наименований лексико-фразеологического поля “Флора”, их лексико-комбинаторные особенности, а также идиоматика в лексико-фразеологическом поле “Флора”. Анализ изученного нами материала позволяет утверждать, что современные методы этимологизации активно взаимодействуют с методами экстралингвистического, общекультурного анализа, с исследованиями религиозной и мифологической символики. Оказалось, что более четверти изученного нами практического материала этимологически многомерна и позволяет в связи с этим интерпретировать многочисленные семантические связи. Например, во фразеологизме out of the wood “вне опасности” слово wood означает “опасность”. Тот факт, что слова со значением “лес” соотносятся, в частности, со значением “нечистая сила, дьявол, черт” (др.-англ. ceart “лес”, но англ.диал. scraf “черт”), позволяет обнаружить недостающее звено в цепочке wood – danger (difficulty) (М.М. Маковский).

Метод семантических параллелей опирается на бесспорную регулярность многих семантических переходов и устойчивость наименования предметов по одному определенному признаку. Заимствованное в среднеанглийский период слово lavender (from Anglo-Fr. lavendre, from M.L. lavendula “lavender” (10c.), perhaps from L. lividus “bluish, livid”. Associated with Fr. lavande, It. lavanda “a washing” (from L. lavare “to wash”), стало символом женственности благодаря своему приятному запаху и большой популярности среди домохозяек. Это способствовало закреплению за словом соответствующего значения: She had a certain lavender charm (NOD). Следующее значение логично вытекает из предыдущего: Rick is so hard-boiled that any touch of lavender is wiped away (NOD). В отношении мужчин “женственность” трансформируется в “женоподобие”. Таким образом, параллель, проводимая между значениями слова lavender, свидетельствует об устойчивости номинации по определенному признаку. Однако в отношении этой номинативной единицы можно провести другую семантическую параллель, связанную с лат. lavare “мыть” (ср. англ. laid up in lavender – рус. “приберегать на будущее”).

Наличие регулярности в области номинации еще четче прослеживается при анализе по семантическим полям. В эту группу попадает около 70% изученного материала. Например, ягоды и фрукты ассоциируются с представительницами женского пола и символизируют нечто ценное и имеют положительную коннотацию: Заимствованное из французского языка слово cherry (old Nothern French cherise <Medieval Latin ceresia < Gr. kerasos “cherry tree, cherry”) сохраняет исключительно положительное значение: “It was under that bridge that I lost cherry with Jean Arbuthnot” (S. Townsend. Adrian Mole and the Weapons of Mass Destruction). Слово peach этимологически восходит к лат. persica “Persian (apple)”. По мнению М.М.Маковского слово яблоко (англ. apple) соотносится как со значением “приз, награда”, так и со значением “гореть, пылать”, что объясняет символизм этих фруктов в передаче соответствующего значения.

Древняя символика дает возможность подтвердить то или иное этимологическое решение на реальных культурно-исторических фактах. Будучи привнесенным в английский язык, слово palm [Lat. palma] сохранило символический образ, который сложился у древних римлян, которые вручали пальмовые ветви победителям: In those palmy days he had another store at Egerton Square and a shop under his two storey building at Bishop Street (bbc.com) (прим. palmy adj. “triamphant, flourishing”). Производное palmer [“pilgrim who has returned from the Holy Land” (1176, as a surname) is from Anglo-Fr. palmer (O.Fr. palmier), from M.L.palmarius, from L. palma “palm tree”] появилось позже, во времена паломничества в Святую землю, когда паломники возвращались домой с пальмовыми ветвями в память о путешествии, совершенном ими.

Морфология соответствующих монолексемных и составных наименований в определенной степени детерминирована той когнитивной моделью предметной области (флоры), которая культурно-исторически сложилась в рамках британской культуры. В частности, морфологические характеристики фитонимов определяются тем, как носители английского языка и культуры осмысливают данную сферу бытия – рассматривают ли они данное растение как множество отдельных представителей своего класса или как общую массу, считают ли они их деревьями или плодами, травами декоративными или травами-специями. Эта когнитивная особенность находит отражение в категории числа: большинство английских фитонимов являются исчисляемыми существительными и соответственно имеют два грамматических числа. Исключение составляют наименования трав – sage, rosemary, thyme, parsley, которые рассматриваются как вещество, то есть компонент лекарства, ингредиент блюда. Такого рода морфологические ограничения не распространяются на названия представителей цветочной и древесной флоры: a(the) oak – oaks – oak (uncount.), a (the) daisy – daisies – daisy (uncount), a (the) birch – birches – birch (uncount).

Значительная часть фитонимов представлена сложными словами, состоящими из двух, трех, четырех основ: Jack-in-the-pulpit, brown-eyed-Susan, lords and ladies. Около 30% наименований трав и цветов образованы путем словосложения.

Бурное развитие потребительского рынка подталкивает к расширению географии поиска источников дополнительного дохода. В результате, английский язык пополняется экзотическими наименованиями деревьев, трав, фруктов и ягод, “поглощает” их и присваивает морфологические характеристики английских существительных: guava/-s, feijoa/s, persimmon/s. Однако некоторые из южноамериканских и южноазиатских заимствований остаются вне морфологической системы английского языка: jojoba, acai, goji, guarana, patchouli, marijuana, cupuacu, yuzu.

Морфологические варианты некоторых наименований лексико-фразеологического поля “Флора” в английском языке соответствуют разным русским наименованиям (ср. англ. carrot – рус. морковь, англ. carrots – рус. рыжие волосы; англ. cotton – рус. хлопок, англ. cottons – рус. одежда из хлопка; англ. chive – рус. зубок чеснока, луковичк,; англ. chives – рус. лук-резанец, лук скорода; англ. garden – рус. сад, англ. gardens – рус. парк; англ. laurel – рус. лавр, англ. laurels – рус. лавровый венок; англ. top – рус. макушка (дерева), англ. tops – рус. ботва; англ. fruit – рус. фрукты, англ. a fruit/-s – рус. плод/плоды (в т.ч. представители овощных и ягодных культур). Для англичан фрукты, ягоды (small fruit) и овощи – внеязыковые объекты, воспринимаемые как масса, для русских – это отдельные мелкие предметы. Данное утверждение распространяется на следующие примеры: англ. corn – рус. зерно, хлебá; англ. grain – рус. зерно, хлебные злаки; англ. seed – рус. семя, семена.

Существительные, обозначающие неодушевленные предметы (растения), употребляются в качестве определения в притяжательном падеже или с предлогом of в зависимости от того, какой из этих способов переносит рему в конец атрибутивного словосочетания: Although this idea clearly does not chime well with the confires’ reputation as outstanding pioneers (C.Tudge. The Secret Life of Trees).

При отсутствии морфологического критерия распределения имен существительных по родам в силу вступает семантический критерий. Категориальная транспозиция видоизменяет категориальный признак рода в совокупности его характеристик: на передний план выходит субкатегориальное значение одушевленности. Одним из наиболее распространенных типов транспонированной номинации признака рода среди фитонимов является олицетворение: Either make the tree food, and his fruit good; or else make the tree corrupt, and his fruit corrupt: for the tree is known by his fruit (L. Flavell. Dictionary of proverbs).

Растительные символы как система субстантивных универсальных носителей признаков являются той базой, в рамках которой происходит формирование устойчивого ряда ассоциативных образов с заданными предикативными характеристиками. Структура сравнительной конструкции представлена следующей формулой: A +C+ d + B, где А – тема сравнения (то, что сравнивается), С – признак, на основе которого производится сопоставление, d – формальный показатель сравнения, В – образ (то, с чем сравнивается тема): Dry as a root, that hand, with something toffee-like on each knuckle (А. Thorpe. Nineteen Twenty-One).

Проанализировав случаи взаимодействия признаков с темой и образом, включающим растительный символ, мы пришли к выводу, что наименьшим образным потенциалом обладает конструкция с признаком-редупликатом и вероятностным признаком, поскольку она характеризуется только функцией выделения общего признака для темы и образа или подтверждения индуцированного признака образа: His half-bald head looked like a shiny conker (S. Townsand Adrian Mole and the Weapons of Mass Destruction).

В ходе исследования мы убедились, что особую образную нагрузку несут сравнения с признаком-инновацией, когда помимо индуцируемых семантических множителей, извлекаемых из структуры растительного образа, актуализируется новый, неожиданный признак. Наивысшим потенциалом обладают сравнительные конструкции с двойным признаком-инновацией, поскольку в этом случае происходит его разнонаправленное разветвление на тему и образ: You could tell that everyone had been on holiday, and like the roses and begonias, they seemed to take and hold the richly filtered evening light (A.Hollinghurst. The Line of Beauty).

Среди рассмотренных сравнений с растительным компонентом представлены как полные, так и неполные образные сравнения. Выявлен ряд трансформированных моделей, где обычный порядок следования элементов изменен с целью: а) привлечения внимания к передаваемому сообщению; б) придания ему дополнительной эмоциональной окраски. Помимо инверсии компонентов, состав сравнительной конструкции может усложняться путем введения однородных тем, образов и признаков: The heel of her foot was leather and her toenails looked like cashew nuts – curled and brown (A. Levy. Fruit of the Lemon). Кроме усложнения сравнительных конструкций наблюдается и обратный процесс – упрощение сравнительных оборотов путем элиминации признака сравнения: ... and a woman the shape of a pear came thudding through the crowd to the desk (A. Levy. Fruit of the Lemon).

Часть фразеологических компаративов не передает знак оценки, а только интенсифицирует пейоративность или мелиоративность конструкции: …they (people) were as tight-packed as grains in the ear of wheat (V. Hislop. The Island). Анализ практического материала показал, что на синтаксическом уровне оценка интенсифицируется путем: 1) инверсии элементов сравнения (41%); 2) переноса прилагательных в постпозицию (25%). Причиной деинтенсификации оценки является клишированность и частая повторяемость сравнительной конструкции в речи (34%).

В соответствии с основными положениями синтагматики и парадигматики об отношениях выбора и комбинаторных связях отношения лексических единиц лексико-фразеологического поля “Флора” выстраиваются посредством взаимодействия дифференциальных и интегральных сем, выявляемых путем установления семантических оппозиций. В парах существительных: 1) bouquet – bunch; 2) seed – stone; 3) tomato – apple интегральными семами являются соответственно [lot of flowers], [semen]. [fruit]. В паре bouquet – bunch сему [lot of flowers] можно рассматривать как интегральную и дифференциальную одновременно (ср. bouquet garni “набор специй, букет трав”, но не bunch of herbs). Дифференциальной в паре seed – stone является сема [hardness] (ср. a plum (apricot) stone, но orange (apple) seeds). Наконец, в паре tomato – apple сема [taste] является дифференциальной (tomato juice tastes salty, но apple juice tastes sweet).

Интегральные семы выступают как признаки, цементирующие относительное единство слова. Например, в различных значениях глагола root фигурирует сема прочности, покоя, которая в этой семантической структуре является интегрирующей. Однако в оппозиции (1) сема движения становится дифференциальной по отношению к сопредельному глаголу, который относится к группе глаголов состояния: (1) We are all rooted in the physical, whether you like it or not (A. Brookner. Visitors) :: Hedgehogs are named after their pig-like habit of rooting through the undergrowth for food (bbc.com). В оппозиции (2) модальность определяет дифференциальную сему глагола cultivate: (2) It cultivates trust amongst its younger clientele (www.bbc.com) :: Tony was living in Nottingham, cultivating a borderline alcohol problem while occasionally drumming in a band called Left Bank (M. Gayle. Turning Thirty).

Процесс взаимного приспособления сем дополняется глагольной послелогизацией. Семантика послелогов также стремится к семантической корреляции с семантикой имен, направлена на характеристику тех преобразований, которые происходят с именами. Этим объясняется явление функциональной приспособляемости послелогов, сущность которого заключается в их способности коррелировать с семантикой имени. Например, в глаголе weed out семантика послелога out (движение от себя, избавление от ненужного) коррелирует с семантикой дополнения the weak and hopeless, которое включает сему [deficient]: It had happened before, they were told, it weeded out the weak and hopeless (A.Thorpe. Pieces of Light).

В рамках проводимого исследования отмечена высокая релевантность семного функционирования, а именно процесса актуализации и процесса погашения сем (Соколов 1989). Актуализация сем в большинстве случаев носит окказиональный характер и не попадает в словари: It’s like to dig up a tree and grow it in a flowerpot (A.Thorpe. Pieces of Light). В результате противопоставления a tree – a flowerpot актуализируется периферийная сема [small] существительного flowerpot. В приведенных ниже примерах погашена сема [part of a flower], но актуализированы, соответственно, семы [red] и [beauty]:Then he fell back into Walter’s arms with a rose petal on his brow. “A rose petal?” “His wound” (A. Thorpe. Nineteen Twenty-One). Ring me – you have a lot to answer me for, petal (M. Forster. The Memory Box ).

Наблюдения над рассматриваемым лексико-фразеологическим полем показали, что одним из проявлений семной комбинаторики входящих в него единиц является процесс наведения сем (Стернин 1988), сущность которого заключается в том, что в коммуникативном акте у слова обнаруживается значение (иногда в виде намека), которое не предполагалось и может даже рассматриваться как парадоксальное. В следующем контексте в существительном bouquet наводится сема [trouble]: He saw that first love had come with a bundle of other firsts, which he took hold of like a wonderful but worrying bouquet (A. Hollinghurst. The Line of Beauty).

В отношении функционирования сем лексика рассматриваемого лексико-фразеологического поля разделилась в следующем соотношении: актуализация сем – 34,6 %; погашение сем – 40,4 %; наведение сем – 21,3 %; поддержание сем – 3,7 %.

Субъективность восприятия окружающего мира выражается в характеристиках идиоматичных слов и выражений – реинтерпретации и непрозрачности. Их особенности в поле “Флора” состоят в том, что подавляющая часть идиоматичных выражений составляют фонд реинтерпретации. Реинтерпретация значения выражения является операцией, приводящей к трансформации этого значения по определенному принципу. Типичный случай реинтерпретации такого рода – идиома open sesame “доступ, выход”. Эта идиома возникла в результате переосмысления магической фразы open sesame из сказки “Ali Baba and the Forty Thieves” (сборник “The Arabian Nights”). В меньшей степени представлены примеры интенсиональной реинтерпретации. Экстенсионал исходного выражения в таких идиомах незначим. Примером такого рода является идиома to use a sledgehammer to crack a nut. Экстенсионал этого выражения в буквальном прочтении отсутствует, поскольку слово sledgehammer в прямом значении не сочетается с именами малых предметов.

Такой вид реинтерпретации, как идиоматичность цитации также представлен в исследуемом поле. В этих случаях идиома образована на базе афоризма и отсылает к смыслу исходного выражения. При этом одновременно актуализируются два смысловых слоя, что и обеспечивает идиоматичность результирующей формы. Идиома primrose path возникла на основе шекспировского «Гамлета», монолога Офелии, и воспринимается как цитация. Процедура псевдоисчерпания как разновидности реинтерпретации основывается на том, что перечисляются некоторые элементы общего множества, которые не исчерпывают его, но интерпретируются, как если бы все множество было реально перечислено: to know how many beans make five.

В результате проведенного исследования было получено следующее соотношение видов реинтерпретации, которые характеризуют идиоматичные выражения лексико-фразеологического поля “Флора”: собственно реинтерпретация – 48%, идиоматичность цитации – 22%, интенсиональная реинтерпретация – 19%, псевдоисчерпание – 11%.

Устойчивость идиом лексико-фразеологического поля “Флора” имеет несколько форм проявления. Одна из них – это ограничения на образование вариантов и морфологическая дефектность. Так, для ряда глагольных идиом характерно отсутствие формы первого лица, формы императива; употребление части идиом ограничено отрицательной или положительной формой. Для именных идиом и для именных компонентов глагольных идиом типичны запреты на регулярное образование формы единственного (множественного) числа.

В заключении подведены итоги диссертационного исследования: подвергнуто дальнейшей характеризации понятие “лингвокультурный код” и дана его общая характеристика; выявлены структурные особенности английского лингвокультурного кода “Флора”; доказано, что лингвокультурный код “Флора” выполняет специфическую роль в речевом поведении носителей английского языка, служит моделью взаимодействия культурных и вербальных кодов, способствует, при условии его детального изучения, формированию лингвокультурной компетентности, необходимой в современных условиях глобализации; описаны символика рассматриваемого лингвокультурного кода и процесс освоения английского лингвокультурного кода “Флора” русскоязычными билингвами; структуризированы языковые десигнаторы фитонимических символов в грамматическом, лексико-фразеологическом и этимологическом аспектах. В заключении намечены дальнейшие перспективы исследования.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ИЗЛОЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

научные статьи, опубликованные в научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

Киреева, И.И. Проблематика “растительного культа” в контексте национальной британской культуры / И.И. Киреева // Известия Самарского научного центра Российской академии. – Специальный выпуск “Актуальные проблемы гуманитарных исследований”. – Том 2. – Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН, 2006. – С. 294 – 303. – 0,8 печ.л.

научные статьи, опубликованные в других изданиях:

Киреева, И.И. Языковой знак – культурный код: онтологическое единство языка и культур / И.И. Киреева // Культура и язык: Материалы международной научно-практической конференции 11-12 марта 2003 г. – Самара: СФ МГПУ, 2003. – С. 30 – 36. – 0,5 печ.л.
Киреева, И.И. Кодификация человеческой деятельности в символике окружающего мира / И.И. Киреева // День науки: Сборник научных статей преподавателей и студентов-участников V студенческой научной конференции СФ МГПУ. – Самара, СФ МГПУ, 2004. – С. 105 – 109. – 0,3 печ.л.
Киреева, И.И. Роль культурных кодов в языковой и социальной семиотических системах / И.И. Киреева // Социальные процессы и молодежь: взгляд в будущее: Материалы VI международной научно-практической конференции 27-28 апреля 2004 г. – Самара: СФ МГПУ, 2004. – С. 136 – 139.- 0,3 печ.л.
Киреева, И.И. Лингвокультурные коды как отражение поликодового феномена культуры / И.И. Киреева // Языковые коммуникации в системе социально-культурной деятельности: Материалы научно-практической конференции 16-17 мая 2005г. – Самара: Самар. гос. акад. культуры и искусств, 2005. – C. 13 – 20. – 0,5 печ.л.
Киреева, И.И. Лингвокультурный код “Флора” как мистическая основа кельтской культуры / И.И. Киреева // Актуальные проблемы философии и филологии: Сборник научных статей. – Самара: СФ МГПУ, 2006. – С. 135 – 145. – 0,5 печ.л.
Киреева, И.И. Исторические основы возникновения наименований, входящих в лексико-фразеологическое поле “Флора” / И.И. Киреева // Тагиевские чтения: Материалы международной научно-практической конференции 1-2 июня 2006. – Баку: Бакинский славянский университет, 2006. – P. 146 – 151. – 0,3 печ.л.
Киреева, И.И. Лексико-фразеологическое поле растений в рамках языковой картины мира / И.И. Киреева // День науки: Сборник научных статей преподавателей и студентов VI и VII студенческих научных конференций СФ МГПУ. – Самара: СФ МГПУ, 2006. – С. 141 – 146. – 0,3 печ.л.
Киреева, И.И. Этимологические особенности лексико-фразеологического поля “Флора”/ И.И. Киреева // Проблемы современной лингвистики (языковые контакты): Материалы 2-й Международной научной конференции. – Баку: Бакинский славянский университет, 2007. – С. 306 – 313. – 0,5 печ.л.
Киреева, И.И. Морфологическая характеристика лексико-фразеологического поля “Флора” как отражение британской национально-культурной специфики / И.И. Киреева // Актуальные проблемы иноязычного образовании: Сборник научных статей. – Самара, Издательство МГПУ, 2008. – С. 114 – 120. – 0,3 печ.л.

Blog

Киреева ирина ивановна

Содержание