Карпов В. В. Генералиссимус : Историко-док изд

Вид материалаКнига

Содержание


И. Сталин".
Мирная война с Болгарией
Подобный материал:
1   ...   40   41   42   43   44   45   46   47   ...   64

        "Багратион"
        
С 23 июня по 29 августа 1944 года силами четырех фронтов была осуществлена Белорусская операция, которая, наряду с решением важнейшей стратегической задачи на советско-германском фронте, еще и способствовала успеху союзников, так как накрепко сковала действия гитлеровского командования, не позволяя ему перебросить на Запад войска для борьбы с нормандским десантом. Эти две операции — вообще хороший пример того, как надо было действовать нашим англо-американским союзникам. Вот так сразу бы навалились на фашистов вместе с нами — и война была бы короче, и потерь было бы меньше. Хотя, конечно, союзники к этому не стремились, как ни горько это сознавать.
        Белорусская операция — одна из крупнейших, просто грандиозная операция периода Великой Отечественной войны, в ней одновременно и слаженно действовали четыре фронта: 1-й Прибалтийский (генерал армии Баграмян), 3-й Белорусский (генерал-полковник Черняховский), 2-й Белорусский (генерал-полковник Захаров), 1-й Белорусский (генерал армии Рокоссовский), — а также недавно созданная 1-я польская армия (генерал-лейтенант Пошшвский). Эти фронты объединяли огромные силы: 166 дивизий, 12 танковых и механизированных корпусов, 21 стрелковую, танковую, механизированную бригады. Все вместе — I 400 000 воинов, 31 000 орудий, 5200 танков; их поддерживали четыре воздушные армии — 5000 самолетов.
        В тылу противника активно действовали партизаны.
        Эту операцию можно приводить как пример не только образцового взаимодействия войск, но и полного взаимопонимания командующих фронтами и Верховного Главнокомандующего, который лично руководил ходом боевых действий повседневно, более месяца — с 23 июня по 29 августа 1944 года.
        Когда хотят подчеркнуть удачность, высокую организованность при осуществлении какого-то дела, говорят: прошло "как по нотам". В "Багратионе" все было именно так — "ноты" составили Сталин, Генштаб, командующие фронтами, а потом вместе сыграли эту блестящую боевую "симфонию" — гнали фашистов 500—600 километров! Было уничтожено 17 дивизий и 3 бригады противника, а 50 его дивизий потеряли половину своего состава.
        После выполнения первого этапа операции (в середине июля) Сталин убедился, что враг будет опрокинут. Тут же последовал его приказ о переходе в наступление войск Ленинградского, 3-го и 2-го Прибалтийского фронтов на северном фланге и 1-го Украинского на юге. Таким образом, фронт стратегического наступления расширился от Балтийского моря до Карпат, в итоге паши войска вышли на государственную границу на протяжении 400 километров.
        Динамика боевых действий, их стремительность были так высоки, что даже спустя полвека (когда я пишу эти строки) мои мысли мчатся галопом, а ручка бежит по бумаге гораздо быстрее обычного. Потому что для меня эта операция — не только острые стрелы на картах (которые я теперь разглядываю): в памяти моей всплывают реальные стычки и схватки тех дней, разумеется, на уровне впечатлений окопного лейтенанта. Но в те дни был у нас какой-то общий порыв, азарт, предчувствие большой победы. Тогда я видел перед собой не наглые рожи "арийцев" образца 1941 года, а трусливо убегающих нагадивших подонков.
        Для подтверждения того, что действия разыгрывались как по нотам, что существовало полное взаимопонимание Сталина и командующих фронтами, мне представляется необходимым привести несколько примеров.
        Рокоссовский великолепно осуществил два главных удара, которые отстаивал, споря со Сталиным. Оп создал пятикратное превосходство на этих двух направлениях и буквально пропорол немецкую оборону после двухчасовой артподготовки. 1-й гвардейский и 9-й танковые корпуса, введенные в прорыв, соединились западнее Бобруйска.
        Рокоссовский помнил указание Сталина — не ввязываться в затяжные бои с окруженным противником (как под Сталинградом), это отвлекает войска от продвижения вперед, прибавляет большие потери. И вот Рокоссовский, буквально как подарок, преподносит Верховному свою Бобруйскую операцию; с 23 по 28 июня его войска прорвали оборону, окружили и тут же уничтожили 40 000 гитлеровцев со всей их техникой и вооружением. За 4 дня! Конечно, Москва салютовала такой победе. Рокоссовскому за эту и предыдущие победы было присвоено звание Маршала Советского Союза.
        В эти же дни войска 1-го Прибалтийского фронта (Баграмян) и 3-го Белорусского фронта (Черняховский) осуществили не менее стремительную Витебске-Оршанскую операцию, тоже за 4 дня окружили и быстро уничтожили до десяти дивизий врага.
        На правом фланге 3-го Белорусского фронта успешно наступала 5-я армия под командованием Крылова. Сталин в период принятия решения на Белорусскую операцию оставил в своем резерве 5-ю гвардейскую танковую армию Ротмистрова, чтобы в ходе операции развивать ее силами успех там, где он наметится. И вот, как только представитель Ставки Василевский доложил Сталину о наметившемся прорыве у Крылова, Верховный тут же приказал придать 5-ю гвардейскую танковую армию в состав 3-го Белорусского фронта. Что и было осуществлено Василевским.
        Но на первых порах танкисты Ротмистрова не показали желаемых активных действий. И тут же последовала строгая депеша: "Ставка требует от 5-й Гвардейской танковой армии стремительных и решительных действий, отвечающих сложившейся на фронте обстановке".
        26 июля Москва салютовала войскам, освободившим Витебск. Командующему 3-м Белорусским фронтом Черняховскому было присвоено звание генерала армии.
        Маршалы Жуков и Василевский координировали действия фронтов, что им и было поручено Сталиным. Они ежедневно (а точнее, ежевечерне, а то и по ночам) писали Верховному докладные о ходе боевых действий. Сталин, суммируя сообщения, вносил необходимые коррективы в ход боевых действий. Кроме этих письменных общений, Сталин в течение дня (и опять-таки ночью) неоднократно связывался по телефону со своими представителями и с командующими фронтами, держал руку на пульсе этого гигантского сражения.
        (Говорю это не голословно. На моем столе лежат копии ежедневных докладов Жукова, которые мне дал Маршал Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов, мой давний, многолетний друг. Став министром обороны, он (не в пример другим) не отдалился, не отслонился от старых сослуживцев и друзей. Когда я работал над трилогией о маршале Жукове, Дмитрий Тимофеевич помогал мне ознакомиться со многими архивными документами, в том числе и с ежедневными докладами Жукова Сталину, о которых я говорю, — прислал ксерокопии. Я глубоко признателен маршалу Язову за его помощь с документами и за то, что он прочитал рукопись этой книги, высказал ряд полезных замечаний и советов).
        ...Сталин сам работал днями и ночами и не терпел малейшей недисциплинированности или пустословия в разговорах, у кого бы это ни проявлялось. Приведу только один пример.
        При большом уважении к Василевскому, с которым всегда обращался очень деликатно и заботливо, Сталин при первой же его оплошности послал такую телеграмму:

        "Маршалу Василевскому.
        
Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесение об итогах операции за 16 августа и о Вашей оценке обстановки... Предупреждаю Вас, что в случае, если Вы хоть раз еще позволите забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта.
         И. Сталин".

        Обычно операции на окружение проводились путем охвата группировки противника, противостоящей нашим войскам, которая имела прямое соприкосновение с нами на обшей линии фронта. Клещи окружающих войск как бы отсекали из противостоящей обороны огромный массив территории с находящимися на ней войсками. Именно по такой схеме было осуществлено окружение на первом этапе Белорусской операции.
        Как только состоялось окружение частей 3-й танковой армии противника под Витебском и 9-й армии под Бобруйском, Жуков (доложив об этом Сталину, который утвердил его решение) тут же использовал образовавшиеся бреши, стремительно бросил войска 1-го и 2-го Белорусских фронтов в преследование, в глубь обороны противника, и на глубине 200—250 километров захлопнул огромную ловушку, окружив под Минском отступавшие войска и резервы фельдмаршала Моделя! (Вот они-то и маршировали позднее по улицам Москвы под конвоем).
        Такого гигантского котла окружения в глубине обороны, в ходе преследования, еще никто не осуществлял.
        "Багратионе является одной из образцовых операций в смысле военного искусства. В ней показали свое высокое мастерство Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин, его заместитель Г, К. Жуков, талантливые военачальники А. М. Василевский, К. Г. Рокоссовский, И. Д. Черняховский, И. X. Баграмян, Г. Ф. Захаров, командующий 1-й армией Войска Польского С. Г. Поплавский, многие генералы, офицеры, сотни тысяч сержантов и солдат. В результате операции "Багратион" была освобождена Белоруссия, не вставшая за долгие года на колени перед фашистами. Наши войска, продвинувшись на 500— 600 километров, вышли на территорию Польши и к границе с Восточной Пруссией. В ходе операции было окружено несколько группировок противника, и ни одна из них не вырвалась.
        После публикации моей повести "Полководец" (в 1985 г.) я получил много писем, в которых читатели просили подробнее рассказать о себе. Велик соблазн. Но это была бы уже другая книга. Надеюсь, когда-нибудь я к ней подойду. В этой же, как было задумано и обещано, пишу о жизни и деятельности Сталина, иногда о моих фронтовых дедах, если они имели отношение к освещаемым боевым операциям.
        Перед началом Белорусской операции произошел памятный для меня случай. К тому времени я был уже опытным войсковым разведчиком. Сошлюсь на некоторые публикации авторов, знавших меня на фронте.
        В книге, которая издана в 1982 году и называется "С думой о Родине", генерал Бойко Василий Романович вспомнил и меня добрым словом:
        "Замечательными боевыми делами прославил себя командир взвода разведки 629-го полка 134-й стрелковой дивизии лейтенант В. В. Карпов..." Далее следует описание конкретных эпизодов.
        Приведу еще одну цитату — из книги "Разведчики всегда впереди..." генерала Волошина Максима Афанасьевича, бывшего начальника разведки 39-й армии. В его словах хорошо объясняется и обстановка, сложившаяся на 3-м Белорусском фронте, и то, почему именно мне было поручено ответственное задание.
        Волошин пишет:
        "Медвежий вал"... Часто в книгах встречается другое: "Восточный вал". О строительстве этого вала фашисты объявили еще в августе 1943 года. И все же я позволю употребить название "Медвежий вал", подразумевая под ним часть "Восточного вала", примыкавшую к Витебску. В дни боев это название было в обиходе...
        Боевая работа разведчиков стала значительно сложней, но и мастерство их неизмеримо возросло. Не буду вдаваться в подробности, но скажу только, что им стали под силу не только рейды в глубокий вражеский тыл, но и действия непосредственно в Витебске, оккупированном врагом. Там, в частности, побывал Владимир Карпов, о котором я уже неоднократно упоминал ранее. Переодевшись в немецкую форму, он пробрался в город, связался с подпольщиками, получил у них копии важных документов и возвратился назад.
        Я не рассказываю об этом подробно потому, что к этому времени Карпов действовал уже по заданиям начальника разведотдела фронта. Это он позвонил мне однажды и попросил подобрать опытного офицера-разведчика для выполнения ответственной задачи. Я, не задумываясь, назвал Карпова".
        А то, что было дальше, описано в книге А. Шарипова "Черняховский". Предоставляю слово этому автору:
        "Готовя войска к решительной операции по освобождению Белоруссии, Черняховский уделял особое внимание изучению противостоящей группировки противника. По его заданию начальник разведки фронта генерал-майор Алешин в полосе 39-й армии подготовил важную разведывательную вылазку в тыл противника. Непосредственным исполнителем ее он назначил старшего лейтенанта Карпова. Проинструктировав Карпова, Алешин предупредил его:
        — Командующий фронтом придает большое значение разведывательным данным, которые вам предстоит добыть. Он хочет поговорить с вами.
        ... Черняховский их принял на командно-наблюдательном
        пункте...
        — В Витебске вас ждут. Там наши разведчики подготовили ценные фотопленки со снимками вражеской обороны. Но передать нам не могут. (Подпольщики сумели сфотографировать чертежи и карты с "Медвежьим валом, но по радио, естественно, план передать невозможно. — В. К.) От переднего края обороны до города — километров восемнадцать. По глубине это тактическая зона, она насыщена немецкими войсками. Прыжок с парашютом исключается. Группой пробраться тоже трудно, — пояснил Черняховский, — поэтому пойдете один...
        Старший лейтенант Карпов ночью благополучно прошел через немецкие позиции и добрался до Витебска. Ему удалось разыскать нужных людей и получить от них сведения, за которыми era послали. В городе Карпова заподозрили патрульные. Они пытались его задержать, но ему удалось уйти... Ночью Карпов был уже вблизи от передовых позиций немцев. Отважный разведчик прошел их вес, лишь в последней траншее наткнулся на немецкого часового. Вражеская пуля ранила его... Теряя сознание, он все же собрал силы и выбрался из колючей проволоки, пополз дальше..."
        Как мне стало известно, разведданные о "Медвежьем вале" в порядке информации были переданы на соседние с 3-м Белорусским фронтом — 1-й Прибалтийский и 2-й Белорусский. Об этом пишет маршал И. X. Баграмян:
        "... Я, будучи командующим 1-м Прибалтийским фронтом, встречал в разведывательных сводках фамилию старшего лейтенанта Карпова. И вот он, тот же самый лихой, смелый разведчик, теперь — известный писатель...
        Владимир Карпов сражался не только на фронте, которым я командовал, он вел активные боевые действия и на соседнем, 3-м Белорусском, и, как мне известно, пользовался уважением командующего фронтом Ивана Даниловича Черняховского".
        В итоге Белорусской операции было взято огромное количество пленных. Великое благородство и гуманизм были проявлены победителями к этим пленным — не месть, не надругательство и побои, а предметный урок вразумления был им преподан. Пленных провели через Москву, ту самую Москву, об уничтожении которой немецкой авиацией твердил им Геббельс.
        Это событие состоялось по личному указанию Сталина. Я в этот день был в Москве, расскажу о нем подробнее.
        В газете было опубликовано сообщение:

         "Извещение от начальника милиции гор. Москвы. Управление милиции г. Москвы доводит до сведения граждан, что 17 июля через Москву будет проконвоирована направляемая в лагеря для военнопленных часть немецких военнопленных рядового и офицерского состава в количестве 57 600 человек из числа захваченных за последнее время войсками Красной армии 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов.
        В связи с этим 17 июля с 11 часов утра движение транспорта и пешеходов по маршрутам следования колонн военнопленных: Ленинградское шоссе, ул. Горького, площадь Маяковского, Садовое кольцо, по улицам: Первой Мещанской, Каланчевской, Б. Калужской, Смоленской, Каляевской, Новослободской и в район площадей: Колхозной, Красных ворот, Курского вокзала, Крымской, Смоленской и Кудринской — будет ограничено.
        Граждане обязаны соблюдать установленный милицией порядок и не допускать каких-либо выходок по отношению к военнопленным".

        В те дни я выписался из госпиталя после ранения, полученного во время вылазки в Витебск, долечивался и учился на курсах усовершенствования офицеров разведки. Перед конвоированием пленных через Москву меня вызвали в штаб и сказали, чтобы я с утра был в комнате дежурного — за мной заедут из кинохроники. Печальное и поучительное шествие пленных через Москву, оказывается, решено было зафиксировать для истории. Этот фильм был снят. Меня по просьбе командования запечатлели на фоне пленных, в районе площади Маяковского. Фамилия моя в картине не названа, потому что я тогда служил в разведке. Просто я стоял (конечно же, гордо выпятив грудь в орденах) на фоне зеленой массы гитлеровцев — они были похожи в тот момент на безликих призраков.
        Впереди неторопливо, не в ногу, шли немецкие генералы. Разные. Поджарые. Оплывшие от жира. Круглолицые. Горбоносые. Золотые вензеля блестели в красных петлицах. Витые, крученные погоны, выпуклые, словно крем на пирожных. Орденские разноцветные ленты на груди. Гитлеровцы не смотрели по сторонам, шли, тихо переговариваясь. Один коротышка отирал платком седой щетинистый бобрик на продолговатой, как дыня, голове. Другой, здоровенный, равнодушно смотрел на лица москвичей, будто это не люди, а кусты вдоль дороги.
        За генералами шли неровными рядами офицеры. Эти явно старались показать, что плен не сломил их. Один, рослый, хорошо выбритый, со злыми глазами, встретив мой взгляд, быстро показал большой кулак. Я тут же ответил ему: покрутил пальцем вокруг шеи, словно веревкой обвил, и ткнул им в небо: гляди, мол, как бы тебе не ответили этим! Фашист несколько раз оглянулся и все показывал кулак, щерил желтые прокуренные зубы, видимо, ругался. "Какая гадина, — подумал я. — Жаль, не прибили тебя на фронте".
        За офицерами двигались унтеры и солдаты. Их было очень много, они шли сплошной лавиной по двадцать в ряд — во всю ширину улицы Горького,
        Пленных сопровождал конвой — кавалеристы с обнаженными шашками и между ними пешие с винтовками наперевес.
        Москвичи стояли на тротуарах. Люди молча, мрачно смотрели на врагов. Было непривычно тихо на заполненной от стены до стены улице. Слышалось только шарканье тысяч ног.
        Глядя на немцев, я думал: может быть, среди них и те, которых я с моими боевыми друзьями разведчиками брал как "языков"? Наверное, они здесь. Куда же им деться?
        Семерых мы взяли при подготовке наступления в Белоруссии. С некоторыми я, наверное, встречался, когда ходил в тыл. Ох, не такие они были пришибленные, когда я их видел там. Они чувствовали себя хозяевами на нашей земле. Были в этих рядах и те, от которых я едва ушел живым, когда переходил линию фронта, возвращаясь из Витебска. Где-то рядом шагал теперь и тот, кто попал в меня из автомата в темноте, сам не зная об этом.
        По сей день, как только вспомню прохождение пленных гитлеровцев через Москву, встает перед глазами зеленоватая, как плесень, масса бредущих людей и среди них лицо бритого офицера с желтыми, оскаленными от ненависти зубами и черным мосластым кулаком.
        Но это впечатление выплыло позже, а тогда я с удовольствием и гордостью позировал перед кинокамерой. И еще помню, не соответствовало мое настроение тому, как вели себя москвичи, глядевшие на пленников. Они были суровы, а меня распирало ощущение счастья. Ну как же мне не радоваться и не быть счастливым, стоя живым в Москве, на площади Маяковского, с Золотой Звездой на груди, которую мне вручили несколько дней назад в Кремле. Не скрою, я и сегодня с гордостью и удовольствием вспоминаю о своей причастности, вместе с другими солдатами и офицерами, к блестящей операции "Багратион"...
        А как Сталин отмечал эту победу?
        Цитата из книги Василевского:
        "После того как советские войска освободили Минск, Сталин был в прекрасном, приподнятом настроении. Как-то в один из вечеров он пригласил к себе на квартиру группу военачальников, чтобы отметить такое большое событие. На прием к И. В. Сталину С. М. Буденный пришел с баяном, и это создало непринужденную праздничную обстановку. Сталин первым положил начало откровенности и дружественности в отношениях между присутствующими. Произносились тосты, пели, кое-кто плясал. Сталин с удовольствием смотрел на пляшущих, подбадривал, а потом всех обнимал и некоторых даже целовал. За время неудач советских войск он много выстрадал, сейчас же был глубоко удовлетворен ходом военных действий на фронтах и не хотел скрывать свои чувства".

         Мирная война с Болгарией
        
23 августа 1944 года, без долгих предварительных объяснений, Сталин сказал Жукову:
        — Вам необходимо срочно вылететь в штаб 3-го Украинского фронта и подготовить войска к войне с Болгарией. Мы уже в ходе Кишиневской операции вплотную подходим к границам, и поскольку болгарское правительство, несмотря на наши неоднократные предупреждения, нарушает нейтралитет, о котором оно официально заявило и продолжает помогать фашистской Германии, практически сотрудничает с ней, мы вынуждены объявить Болгарии войну. Вам необходимо вместе с Толбухиным подготовить войска 3-го Украинского фронта к проведению операции против болгарской армии. До того, как вылететь на фронт, обязательно зайдите к Георгию Димитрову. Он отлично знает обстановку — и общую, и то, что происходит внутри страны. Он также вас проинформирует о состоянии болгарской армии и о партизанском движении в этой стране.
        Георгий Димитров рассказал Жукову следующее:
        — Хотя вы и едете на 3-й Украинский фронт с задачей подготовить войска к войне с Болгарией, я думаю, никакой войны наверняка не будет. Болгарский народ с нетерпением ждет подхода Красной Армии, чтобы с ее помощью свергнуть царское правительство Болгарии и установить власть Народно-освободительного фронта. Болгарский народ не будет воевать с советскими войсками, наоборот, по старой доброй традиции, по славянскому обычаю встретит советских воинов с хлебом и солью. Что касается правительственных войск, то вряд ли они рискнут вступить в бой с могучей Красной Армией. По моим данным, почти во всех частях болгарской царской армии проводится большая работа нашими людьми, нашими подпольщиками. В горах и в лесах — значительные партизанские силы. Они тоже будут вам большими помощниками. Они и сейчас не сидят без дела. Они спустятся с гор и будут поддерживать и вас, и народное восстание.
        Жуков поблагодарил Димитрова за очень полезную беседу, за то, что тот его принял, что состоялся у них такой хороший разговор. Но все же, несмотря на утверждение Георгия Димитрова, что боевых действий не произойдет, Жуков пошел в Генеральный штаб и уточнил, какие ведутся подготовительные мероприятия, какие планируются операции на тот случай, если в Болгарии все же дело не кончится миром.
        После такой подготовительной работы Жуков прилетел в город Фетешти, где находился штаб 3-го Украинского фронта, которым командовал Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин. Здесь же, в штабе фронта, находился маршал Тимошенко. Ему была поручена координация действий 2-го и 3-го Украинских фронтов. Особое задание Жукова, как он понимал, заключалось в какой-то полудипломатической миссии. Если здесь находится представитель Ставки Тимошенко, который координирует боевые действия фронтов, то Жуков — представитель Государственного Комитета обороны.
        Но пока не было еще ясности в обстановке, и Жуков сказал:
        — Мы люди военные и, получив задачу от политического руководства, должны ее выполнять с величайшей точностью.
        И поэтому он попросил командующего фронтом ознакомить его детально с обстановкой. Толбухин доложил, что в его распоряжении три общевойсковых и 17-я воздушная армия. Ему же подчинены Черноморский флот и Дунайская военная флотилия. Разработана наступательная операция, в которой будут участвовать все три армии, и еще 4-й и 7-й гвардейские механизированные корпуса, которые обеспечат быстрое продвижение в западном направлении.
        5 сентября 1944 года советское правительство официально объявило войну Болгарии. А на следующий день Сталин позвонил из Москвы, и отдал приказ, чтобы 3-й Украинский фронт начал военные действия.
        8 сентября утром, на которое было намечено начало наступления, Жуков с командующим фронтом находились на наблюдательном пункте. Войска были готовы к наступлению, артиллерия — к проведению артиллерийской подготовки. Однако положение было каким-то странным, непривычным для Жукова. В стереотрубу он не видел на территории Болгарии войск противника. Там передвигались мирные жители, повозки, машины, а воинских частей на переднем крае просто не было. Посоветовавшись с Толбухиным, решили двинуть вперед без артиллерийской подготовки передовые отряды. А затем пошли за ними и основные силы, потому что никакого сопротивления передовые отряды не встретили. И вот поступает первый доклад командующего 57-й армией:
        — Мы продвигаемся, не встречая никакого сопротивления, а в глубине нас встретила дивизия болгарской армии, построенная по дороге со знаменами. Встретила нас торжественной музыкой. Как докладывают командиры частей с других направлений, там происходит аналогичная картина. Везде армейские болгарские части стоят в строю и приветствуют наши войска.
        Сталин дал указание: немедленно прекратить продвижение наших войск дальше по территории Болгарии. И в 21 час 9 сентября движение наших войск было остановлено, они расположились гарнизонами.
        Эта была, пожалуй, первая бескровная война с обеих сторон. Сталин ликвидировал антинародный режим в Болгарии; вся болгарская армия, благодаря тому, что с ней поступили так благородно — оставили ей оружие, не применяли никаких репрессий, — перешла на сторону нового болгарского правительства.