Виктор Юрьевич Кувшинов

Вид материала

Документы

Содержание Глава 11. последнее искушение

Подобный материал:

• Программа «Количественные методы в финансах и экономике», 29.64kb.
• Программа курса feea№4, 52.42kb.
• Московский государственный институт международных отношений, 1027.57kb.
• Таланин Владимир Юрьевич (RU) (72) Автор(ы): Таланин Юрий Васильевич (RU), Таланин, 19.46kb.
• Загребина Светлана Мазитовна, Первухина Наталья Васильевна, Колесов Михаил Юрьевич,, 43.03kb.
• Гаврилов Анатолий Юрьевич тренер-преподаватель по хоккею с шайбой муниципального учреждения, 605.43kb.
• Кухто Дмитрий Юрьевич Москва 2011г пояснительная записка, 179.89kb.
• Лермонтов Михаил Юрьевич, 99.22kb.
• Мир высоцкого (1-6) 1 воспоминания виктор Туров, 221.51kb.
• Программа четвертой Международной научно-технической конференции «теоретические основы, 255.99kb.

ГЛАВА 11. ПОСЛЕДНЕЕ ИСКУШЕНИЕ

Женька лежал и прислушиваясь к звукам легкого мерного дыхания. Открыв глаза, он уперся взглядом в деревянный настил такого знакомого и родного потолка. В это не верилось, но то, что он видел, означало, что все позади. Он вернулся! Ему было страшно повернуть голову — а вдруг там не Лэя? Подняв и разглядев свою руку, понял: да, он был в теле Зара. Все должно быть в порядке — это ее дыхание он слышит рядом. Женька решительно повернул голову и посмотрел. Его сердце захлестнула волна нежности: Лэя, тихонько посапывая носом, безмятежно досматривала последние утренние сны. Он осторожно придвинулся к самому лицу своей любимой и, как когда-то в первый раз, внимательно разглядывал ее прекрасные черты. Даже сейчас, когда изумруды ее глаз прятались за опушкой густых ресниц, тонкие черты лица, оттененные естественным макияжем сэйларской природы, не могли оставить его сердце равнодушным.

Он не удержался и, осторожно приподнявшись, коснулся губами ее щеки — в его любимое место, где кожа только немного покрывалась золотистым пушком. Лэя все-таки почувствовала его прикосновение и рефлекторно повернула голову так, что перед ним оказались ее слегка приоткрытый рот. Женька не мог удержаться от соблазна и осторожно дотронулся его своими губами, ощутив нежное и теплое прикосновение. Он вел ими, слегка касаясь и ощущая восхитительно-будоражащий выразительный профиль ее рта. Потом соскользнул к подбородку…

Вдруг перед его затуманенным взором вспыхнули два огромных изумруда, сначала настороженно, потом изумленно и, наконец радостно. И Женька, чуть не со стоном, жадно, словно мучимый жаждой, припал к ее рту, как к источнику живительной влаги, так и не дав ей сказать ни единого слова. Но Лэя все же высвободилась, чтобы радостно прошептать:

— Милый! Наконец ты со мной! Я даже «приготовила» твое тело поближе к себе, ожидая возвращения. Ты не представляешь, как я скучала! — Лэя шептала ласковые слова, наглаживая шикарную гриву своего дорогого, а Женька бессовестно придавил ее всем весом, уткнувшись носом в ее ушко и слушая родной голос.

Он плакал — он не помнил, когда ему было так хорошо. Вся тяжесть, которая накопилась на его душе, разом прорвалась с этими слезами, и он чувствовал, как душа начинает наливаться новой силой и радостью. Наконец, ласки любимой и близость столь волшебно соблазнительного тела сделали свое дело: Женька, поднявшись на руках, весело посмотрел на Лэю и хищно облизнулся:

— Ну, чем будешь встречать своего гулену, моя принцесса?

— Собой, конечно! — игриво потупила глазки сэйларская красавица, сама пытаясь разглядеть, в каком состоянии находиться ее супруг.

— А как ты меня ждала, моя верная жена? — шутливо изобразил ревнивца Женька.

— Сейчас я тебе покажу! — и, обняв за шею, вцепилась в его губы, одновременно запустив руку под одеяло и начав там уже совсем нешуточные происки.

Женька отбросил, мешающее одеяло и безжалостно накинулся на Лэю, чем вызвал у нее только стон наслаждения. Дальше им было не до бесед — хорошо Лэя, зная, что папа возвращается, уложила маленькую Элию в отдельную комнату. Но это все выяснилось позже, а сейчас у них в спальне, что называется, стоял дым коромыслом. Женька снова и снова упивался совершенным телом своей любимой, ставшим после рождения ребенка только еще более отточенным и грациозным. А Лэя, в ответ, старалась ублажить любые его прихоти, сама плывя в эйфории физического единения…

Наконец, они как две выжатых до конца тряпки, лежали рядышком, тихо любуясь друг другом.

— Как вы тут без меня справлялись? — спросил он, проводя пальцем по тонкой шерстке Лэиных век — это было, чуть ли не самым любимым его занятием в такие минуты, и Лэя смирилась, позволяя супругу лезть ей в глаза.

— Да ничего особенного. Две недели — небольшой срок, — Элия, конечно тоже успела соскучиться, но ничего — вы с ней все еще наверстаете!

— С тобой мы уже наверстали! — довольно заметил Женька и задумался. — Так, значит, я всего две недели здесь отсутствовал?!

— Да, я вчера получила весточку от Лена, и сегодня мы все приготовили к твоему приходу. Зар с вечера прямо отсюда и сбежал в астрал, чтобы тебе в своей кровати оказаться.

— Уж не с ним ли ты прямо и легла? — почувствовал укол ревности Женя.

— Ага… — тянула, наслаждаясь моментом, жена, но потом, скуксившись, добавила. — Правда, только после того, как его, то есть твое тело заснуло мертвым сном.

— Ах ты плутовка! Решила меня разыграть? — Женька облегченно рассмеялся. — Нет, меня на этом не поймаешь!

Пока они, таким образом, выясняли отношения, солнце окончательно выбралось из-за гор и весело подсматривало за ними между штор. Вскоре из коридора послышался тоненький веселый голосок:

— Мамочка! — по полу простучали босые пяточки, и к ним в кровать запрыгнул маленький вихрь, сразу оказавшись верхом на Женьке. Он пожалел, что не успел полюбоваться на их маленькое чудо, спящее в своей кроватке. Но малышка, уже весело подпрыгивая на нем, весело хихикала. — Папка, ты чего все у дедуски Илаила плопадал?

— Ага! Устами младенца!.. — Женька хитро посмотрел на Лэю, намекая, что теперь он знает, что тут делал Зар в его теле.

— Я не младенец! — заявила Элия. — Ты лучше скази, что мы с тобой делать сегодня будем!

— О-о! — воодушевленно воскликнул папаша. — Сегодня у нас будет самый чудесный день, какой только можно представить!

И действительно, это был восхитительный день. Женька, чувствуя, как неимоверно устала его душа, не заботился ни о чем и посвятил все это время целеустремленному бездельничанью. Он не мог даже подумать больше об астрале. Впрочем, и насущные дела на Сэйларе могли подождать. Он просто отдыхал вместе со своей семьей.

Лэя заботливо ухаживала за ним, с утра убежав вниз, приготовить завтрак и сделать все по дому. Взамен ее, к ним наверх протопали мохнатые ноги, и вскоре Женьке пришлось обниматься не только с Элией, но и с Хлюпом.

— А где Шастик? — требовательно вцепилась в мохнатую шкуру Хлюпа Элия. Тот, после традиционного обнимания с Женей, деловито уселся на край кровати, хотя было видно, как он еле сдерживается, чтобы не последовать примеру Элии, которая скакала по кровати.

— Шастик же еще маленький, — вздохнув, сказал Хлюп. — Он еще спит.

— Не-а! Я зе не маленькая, а Шастик дазе сталсе меня! — заявила говорливая малышка и, за неимением маленького плющевого медвежонка, продолжила теребить Хлюповы уши.

— Элия, не оторви! — притворно взмолился, довольный лонк. — Они у меня одни!

— А, не бойся! У тебя уши клепкие — возразила Элия.

Женька только тихо хихикал, наслаждаясь этой домашней идиллией. Потом они всем гуртом скатились по лестнице вниз и побежали на улицу приводить себя в порядок. Женька, по привычке схватив зубную щетку, мыло и полотенце, пошел на мостки. Хлюп сразу притормозил, сославшись на неотложные дела по дому — на мостках он бывал только в силу крайней необходимости. Зато Элия ни на шаг не отставала, с полдороги забравшись к папочке на руки. Да и он сам вряд ли бы устоял от соблазна покатать на руках свою маленькую любимицу.

Женька, не спеша, шел по скошенной лужайке к мосткам и впитывал всеми своими фибрами это непередаваемое ощущение утренней природы. Его босые ноги сбивали немного прохладные остатки росы с мягкого ковра травы. Нос жадно вбирал чуть теплый, наполненный ароматом трав и свежестью озерной воды, утренний воздух. Его щека ощущала прижавшуюся и притихшую Элию, видимо, тоже попавшую под очарование момента. Солнышко уже вовсю играло бисером росы на растениях и бликами на чуть волнующейся глади озера. Женька ступил на теплые доски мостков, и, опустив на них Элию, сам бессовестно развалился посреди настила, будто пытаясь подзарядиться от живого тепла древесины.

Девочка, как мышка, сидела рядом и что-то чертила по воде найденной соломинкой. Потом ей все же надоело выдерживать паузу и она, толкнув папочку в плечо, спросила:

— А лыбу мы будем ловить?

— Конечно! Только сейчас помоемся и позавтракаем, а потом я возьму удочки в сарайке.

— А мы с Шастиком челвей накопаем!

Женька, почувствовав прилив сил, поднялся и приступил к омовению. Он склонился с мостков и смотрел, как стайки маленьких рыбок пробегают над камнями в чистейшей озерной воде. Вдруг сбоку ему в лицо прилетела пригоршня влаги, и раздался заливистый смех маленькой проказницы. Женька не стал отвечать тем же — его пригоршня сделала бы из Элии мокрого цыпленка. К тому же, его хищноватую рожу все равно надо было мыть. Так что он только улыбнулся доченьке своей тигриной улыбочкой и приступил к мытью. Купаться было пока лениво — для этого нужно подождать до полудня, когда озеро было, чуть ли не единственным спасением от жаркого солнца.

А потом он завтракал, нахально сидя на месте и любуясь женой, подающей еду на стол. Обычно он старался хоть чем-нибудь помочь, если сильно не уставал, но сегодня был особый день: Женька наслаждался каждым моментом и любовался каждым движением Лэи.

Затем они ловили рыбу с Элией. Обычно улов к столу они добывали сетями вместе с Илаиром, но что может сравниться с рыбалкой на удочку? Тем более с любимым ребенком, прямо с мостков, когда одновременно, можно было погреть свою лохматую шкуру на солнышке и полюбоваться отражением гор в зеркале воды? И пусть снасти были примитивные, зато рыбы было много, и рыбины были большие и вкусные, и, даже ловя с мостков у берега, приходилось иногда помогать Элии вытаскивать улов из воды. А потом они ходили за грибами, осматривали траву на покосах, прогулялись к дому Илаира, купались и просто ничего не делали, нежась на солнышке…

Женька уже второй день сосредоточенно предавался безделью. Сейчас, пока Лэя укладывала Элию спать после обеда, он, развалясь на мостках, все-таки начал задумываться, что с ним произошло? Он пока не мог и подумать, что ему когда-нибудь опять понадобится идти в астрал, но дурная привычка все анализировать на задворках сознания подвела его и сейчас: он понял, что вспомнил, наконец, все, что с ним произошло. А произошло с ним так много, что его гаденьким сомнительным тараканам сомнения было полное раздолье в его голове. Тем более в таком, бездельном и бездумном состоянии.

То, что он сумел под прикрытием Кости пройти ложной тропою толтеков, почти не оставляло сомнения. Правда, это «почти», всегда присутствовало, если события происходили в астрале. Женька уже привык никогда до конца не доверяться ни ощущениям, ни логике, ни каким-либо другим «стопроцентным» доводам. Он не был новичком и проникся глубоким пониманием, казалось бы, глупенькой фразы: "в астрале возможно все". Пока что он не встречал явления или ощущения, какое не было бы здесь возможно. Поэтому и сейчас он осторожно предположил, что, скорее всего, прошел туда, где пропадали души.

Он с содроганием вспоминал ощущения «Кости», идущего на заклание к этой гротескной птице. Да, они были на грани разоблачения, но все-таки прошли чисто. Из этого момента можно было извлечь пользу — у Жени осталось четкое ощущение, что ягуар боялся нагваля. Возможно, они на то там и были поставлены, чтобы не пропустить его или другое божество. "Но пропустили!" — с внутренним довольством заметил он. Однако не стоило обольщаться: если бы не предупреждение Пернатого змея, неизвестно, чем бы все это закончилось.

Свет в клюве орла, как раз и возвещал о проникновении души туда, откуда пока никто не возвращался. Тут его ощущения обрывались. Это было понятно — обычная посмертная реакция в новой информационной среде. Многие души «засыпают» в астрале на долгое время после смерти реального тела. Главное, что он проник туда, чему, видимо, представлял явную угрозу. А понять об этой угрозе эти неизвестные «они» могли по банальному считыванию информации с астрала. «Прочитал» же Кецалькоатль свой сон откуда-то? Значит и «эти» ждали от него какой-то пакости. И понятно какой — разоблачения!

А Служба Равновесия, несмотря на то, что Женька злился на ангелов, сработала тип-топ, как и обещали. Ведь, когда кордон проходил, его сущности фактически не было видно. Зато потом аукнулось по полной! Безболезненным этот процесс возвращения к себе не назовешь! Женька помнил все, что случилось с Костиком на этой половине, но как-то отстраненно, и это было хорошо. Все-таки профессорская псевдосущность осталась где-то там, в мире его фантазий, унеся с собой остроту переживаний.

Странно было то, почему Костины воспоминания и фантазии смешались таким причудливым образом. Хотя, что в астрале не причудливо? Вспомнить, хотя бы свои реальные сны — там ведь таких приключений себе на голову навыдумываешь, что потом в холодном поту просыпаешься и просишь извинения за свои вопли. С другой стороны, Костя вспомнил, наверно, самое яркое событие жизни — как они познакомились с Надей. Но память о будущих событиях все время сбивала его с толку, подсовывая логические нескладухи. А кончилась история, как это и бывает во снах — навязчивым кошмаром. Он же еще ребенком пережил Отечественную!

С другой стороны, возможно, что так Женькина сущность пыталась отделаться от Костика, а тот воспринимал это, как угрозу, пока не исчез. "А исчез ли? Может этот суррогат профессора уже самостоятельно существует где-то там?" — Женьке стало худо от такой мысли. Он представил несчастного Костика, мечущегося по своему бреду и не понимающего, что с ним происходит.

Об этом было вспоминать странно, но не трудно. А вот дальше начинался его собственный бред! Хотя и он объяснялся постепенным и неполным возвращением его личности, почему-то начавшимся с самых ярких воспоминаний юности. Тем не менее, участвовать в этом бреде, как и вспоминать его, было страшновато. Страшновато оттого, что это казалось продуктом какого-то воспаленного сознания, и до сумасшествия оставался всего лишь шаг. Было естественным, что он поначалу оказался в том времени, когда он впервые столкнулся с компьютером и участвовал в лучшем их выступлении. Но почему в его воспоминания вклинился этот ужастик с дебилом Стасиком в главной роли — Женька понять не мог. Как и не было понятно, что он делал целые сутки между репетицией и концертом — это время почему-то выпало из его памяти.

И вот последний фрагмент: он уже почти все вспомнил, кроме самого главного, разыскивая клады с Федькой. Но в «проигрываемый» эпизод опять вклинился Стас с намеками на Лэю. Странно, что когда Женька с помощью Феди понял, кто на самом деле был этот громила, то бандит резко сменил поведение, словно подыгрывая Женькиным воспоминаниям.

"А Федька?" — тут крылась самая большая загадка. Ведь он постоянно объяснял и напоминал ему, что он должен вспомнить. С другой стороны, его друг был вполне самостоятелен в своем поведении. Значит, или Женька сошел с ума, или это не было только порождением его фантазии, или, во всяком случае, не только проекцией мыслей, но и еще чем-то большим. По большому счету, Костина фантазия тоже никак не укладывалась в астральные возможности одной души. Правда, за ним стояла Женькина сущность, которую обычной душой, ну никак назвать было нельзя.

Странное это было место. Но как же он оттуда выбрался? В последний раз он так стрессанулся, что вспомнил, как надо выпрыгивать в чистый астрал. И ведь выпрыгнул туда, но что потом? Потом он уснул. Как усыпают души некоторых умерших людей. Но его сон был не простым — он продолжал вспоминать, и вспоминать самое важное: кто он, откуда и зачем в этом месте. Поскольку дело было во сне, Женька, не контролируя себя, позвал Лэю, а астрал помог ему вернуться в ту временную точку, в которой он и оказался. Так что, спи он там хоть сто лет, а на Сэйларе оказался через пару недель — как раз немного погодя после его ухода из реала. Все вроде сходилось. А то, что он не заслушал благодарственную речь от астрала, вполне объяснимо: кто он и кто астрал? Это, как говорят в Одессе — две большие разницы.

Все! Больше ему думать об этом не хотелось, как и идти выяснять отношения с Булем или Славкой. Вот отдохнет пару неделек — тогда, может и подумает.

Сзади послышались легкие шаги по мосткам. В заслонившей солнце тени, он узнал профиль Лэи. Она присела рядом с его головой, свесив ноги в воду. Женька чуть пододвинулся, чтобы его затылок умостился на ее соблазнительных ногах. Лэя, понимающе улыбнувшись, с нежностью стала теребить его волосы.

— Как Элия, уснула?

— Да, сегодня уже легче. Вчера вы тут до того перерадовались, что со сном ничего не получилось.

— Как хорошо почувствовать себя дома! — расслаблено мурлыкнул Женька, начиная засыпать под мерное журчание волн и шевеление Лэиных пальцев в его гриве.

— Подремли! Тебе тоже досталось несладко и нужно восстановить силы.

Женька уже стал засыпать, как вдруг его поразила одна мысль, давно таящаяся на задворках его головы. Он интуитивно не хотел об этом думать, но видимо, полудрема ослабила его внутреннюю защиту, и он со всей ясностью понял, что не чувствует Лэину душу, как раньше. Сознание, как утопающий за соломинку, схватилось за мысль: может, они просто не могут вновь воссоединиться, пока находятся на Сэйларе?

Но внутри уже зрела ледяная глыба догадки, которую он не хотел замечать. Которая буквально резала глаза, а он отворачивался и прятался от нее. Логическая цепочка неумолимо вела к одной цели: Надя, Себастьян, Стасик, Федька и теперь… Лэя с Элией?

— Не-ет! — заорал он, напугав склонившуюся над ним Лэю.

Она расширенными, полными страха глазами смотрела на него и, чуть не плача, спросила:

— Милый! Что с тобой? Тебе плохо?!

— Мне страшно! — Женька вскочил и, схватив свою принцессу за плечи, спросил. — Лэя, милая! Скажи, что это неправда! Скажи, что ты настоящая, а мы на Сэйларе! — он не замечал, как из его глаз покатились слезы — слезы ужаса и тоски.

Лэя молчала, непонимающе и тревожно смотря ему в глаза и, наконец, спросила:

— Но как же может быть по-другому?

Женька отвернулся и бросился в дом. Он не понимал, куда бежит, но ноги сами привели его в чулан, где стояла установка для выхода в астрал. Смотря на нее, он стал осознавать, что просто пытался обмануть себя целых два дня. Никогда до этого Лэя не переносила его тело отсюда в их кровать — это было бы слишком тяжело для нее. Конечно, она могла бы снять магниты и вручную отправить Зара в «полет», но магниты были на месте. И самое страшное: он, действительно, не помнил, как пытался пробиться из того жуткого места домой…

Он стоял в чулане и понимал: проверить эти догадки не представляло труда — нужно только захотеть оказаться в свободном астрале…

***

Он боялся открыть глаза. По исчезнувшим звукам, он уже все понял, но, все равно, оставалась еще призрачная надежда… "Нет. Надежды — удел дураков" — он увидел, что висит в черноте астрала и уже никакие уловки не могли ему помочь. Была бы здесь стенка — он полез бы на нее, до крови сдирая ногти, но здесь не было ничего, даже надежд. Он рыдал без слез — откуда слезы в астрале, а если и есть, то куда им течь?.. Его сердце разрывалось от боли, и разорвалось бы, если бы оно было… у него не было ничего, и сам он был нигде.

"Постой! Не будь размазней!" — Женьку посетила здравая мысль: "Ты же еще не пробовал сделать то, чему тебя учил астрал! Господи, как в панике быстро забываются хорошие советы. Настала пора их послушаться!"

Он выбросил все мысли из головы и, собравшись, пошел в глубину астрала… Но ничего не получилось. Он боялся раствориться в плотных потоках информации, но страх был напрасен — он даже не ощущал их — Женька просто-напросто не мог войти в эту глубину! Она была чужая, и все его способности здесь — не более чем фикция! Вот теперь ему уже во второй раз по-настоящему стало страшно. Женька висел в этой черной ловушке и не знал, что ему делать. Звать Лэю отсюда — наверняка попасть обратно на выдуманный Сэйлар. Он с ужасом представил себе, как будет обнимать ее, зная, что это подделка…

Он так и висел, неизвестно где и когда, истекая кровью несуществующего сердца, не зная, что делать, и без всякой надежды на лучшее. Его мысли замедляли бег, он впадал в кому от психологического шока, пока сознание совсем не выключилось…

…Снова он открыл глаза, лежа на лужайке возле своего уютного астрального дома, позади которого послушно рос и плодоносил бананами елово-пальмовый лес.

"Да, где же еще очутиться тому, кто не может видеть никого живого? Конечно, в собственном якоре — ведь он всегда с собой" — грустно подумал Женька, привстав на локте и оглядывая знакомый до каждой травинки пейзаж. По крайней мере, здесь можно спокойно обдумать положение, в котором он оказался. Он не знал, сколько он провисел в пустоте, но чувствовал, что боль притупилась, как будто его сердце покрылось засохшей коростой, закрывшись ей, как броней от этого ужасного места. Время для проявления чувств прошло. Теперь нужно учиться жить только разумом. Другого пути выбраться отсюда и не сойти с ума просто не существует. Удастся ли вообще выбраться отсюда, надежды не было никакой, но и переживание по этому поводу не прибавляло шансов на возвращение.

Самое первое, что нужно было сделать — это понять, какими свойствами обладает это "ничто и нигде", в котором он оказался, а потом можно будет и поискать других душ — «потеряшек». Как это сделать, он еще не знал, но у него была вечность на то, чтобы что-нибудь придумать. Женька горько усмехнулся, прислушиваясь к себе: да, внутри, на месте страшной раны была пустота. Он знал, что это только ощущение. Там, в глубине, он попытается сохранить свое сердце — сердце, закованное в броню, и отныне недоступное никаким издевательствам этого мира.

Итак, нужно продолжить прерванный анализ ситуации. Новыми составляющими рассуждений были два горьких факта: первое — он по-прежнему в ловушке, и второе — он не может подняться на второй уровень астрала. Как вносящее разнообразие дополнение, по каким-то совершенно иррациональным ощущениям, это, похоже, был чужой астрал — чуждая инфоматрица. Как это могло случиться, было лучше не задумываться, но принять во внимание следовало.

Но это допущение могло многое объяснить. Например, почему даже родной астрал ничего не знал об этих пропажах. Так же это могло объяснить совершенно другие свойства инфоматрицы. Значит, чтобы отсюда выбраться, нужно, действительно, попасть в самые глубины астрала, поскольку, если у этих двух "ничто и нигде" и есть какой-нибудь общий уровень, то он наверняка находится на самом дне астрала. Как туда добраться — у него не было никаких мыслей, но у Женьки была всегда с собой спасительная надежда идиота, способного надеется даже в безвыходной ситуации.

Чтобы поддержать себя, Женька придумал даже такой мысленный финт: "Но ведь как-то этот «нехороший» астрал пролез в наш? Значит, должна быть дорога и обратно!" О том, что на этой дороге нет никаких указателей, он предпочитал не задумываться.

"Хватит о грустном! Нужно определиться, что здесь и как? А как определиться там, где нет ни здесь и ни как?" — как это не было больно, Женька вспомнил все последние события, произошедшие с ним. Получалось, что этот астрал обладал колоссальной поддержкой мыслей оказавшейся здесь души. Нельзя, конечно, сбрасывать со счетов его собственную нагвальскую природу. Но, все равно, было невозможно представить, как ему удавалось одним махом создавать эти бесконечно разворачивающиеся миры, прорисованные до мельчайших деталей, и даже без выхода на второй уровень! Сколько он их уже навыдумывал? Судя по этому якорю — он так, чуть не целый астрал может «вспомнить» со всеми его пирамидами! А эти самостоятельные персонажи?! Что это? Не мог же он постоянно заставлять их активно с собой общаться?

Вот это и нужно было выяснить в первую очередь. Женька оглянулся вокруг и подумал, кого бы он без особых душевных затрат вынес у себя в гостях. Во всяком случае, не Ташу, а значит и не Славку. Остается Буль: пройдоха, он везде пройдоха, даже копированный! К тому же, он мог расспросить того об астрале — интересно, что он будет отвечать и будет ли он самостоятелен?

Женька даже почувствовал легкую волну интереса — значит, еще не все потеряно! Осталось только "закрыть глаза" и вызвать ангела на лужайку, что он и проделал, крикнув про себя: "Буль! Иди сюда!"

"Чего орешь! Не глухой! Иду уже!" — незамедлительно последовал ответ. Открыв глаза, Женька увидел перед собой жуликовато усмехающуюся, «кудрявую» физиономию ангела:

— Ну, чего звал? Что-то ты смурной? Надоело по астралу болтаться или случилось что? — ангел плюхнулся на свою тощую задницу прямо посреди лужайки и заявил. — Давай рассказывай!

— Случилось… — медленно проговорил Женька, сам думая, как расколоть ангела на его содержимое, но не придумал ничего лучше, чем спросить. — Слушай Буль, а ты кто?

— Как кто? Ангел пока что был. А что, это важно?

— Важно… — озадаченно ответил Женька. Пытаясь пошутить, эта копия ангела навела его на одну догадку. Ответ еще не созрел, но он чувствовал, что это именно то, что нужно, поэтому он спросил. — Ну, это и так понятно, но скажи мне, что ты только что делал?

— Ты что, вызвал меня, чтобы задавать глупые вопросы? Тогда у меня и получше дела найдутся! Сидел с Петром в институте и ковырялся в проблеме, которую очередной наш засра… то есть засланец наворотил. Вот наделают дел, а нам разгребай!

Женька почувствовал: вот оно! Псевдо-Буль разгребал проблемы, о которых Женька знал только то, что они существуют. Даже то, что этот Буль разбирался с земными проблемами здесь, уже выглядело абсурдом. Поэтому он тут же дожал несчастного псевдо-ангела вопросом:

— А как этого вашего засланца звали, и что он делал на Земле?

— Ну, понимаешь, это был один из Будд, он еще лет пятьсот тому назад в Америку приходил, а имя у него было индейское, его даже и не выговоришь! — в голосе ангела чувствовалась растерянность.

Было видно, что он «вспоминал» все, что мог в него вложить Женька. Но он мог еще долго так блуждать по скользкому льду Женькиных поверхностных знаний о мессиях и истории. Чтобы окончательно прояснить ситуацию, нужен был оригинальный вопрос, и он нашелся:

— А ты скажи имя, я пойму…

— Нацольтеночлангитлер! Вот! — довольно выдал астральный пройдоха.

— Как- как?! Повтори!

— Нацольтеночлангитлер… — уже неуверенно повторил Буль. — А что, знакомо?

Женька, несмотря на все свои горести, облегченно рассмеялся. Причем, чуть не до истерики. Может, конечно, у него был нервный срыв, но этого имени он не мог слышать без смеха.

— И что такого смешного? — обескуражено спросил ангел.

— Спасибо! Такого винегрета из индейских и немецких вождей я еще не слыхал! Теперь я, кажется, знаю ответ, — отсмеявшись, Женька понял, что с этим знанием ему стало не лучше, а только хуже, и истерика была готова перейти в рыдания. Он взял себя в руки и уже спокойно продолжил. — Буль, только не обижайся! Хорошо?

— Хорошо… — осторожно ответил, не понимающий веселья ангел.

— Ты действительно ангел. До меня только что это дошло. Но можешь ты сейчас задуматься и сказать, как давно ты ощущаешь себя, как самостоятельная личность?

— Да лет тысячу уже, — невозмутимо ответил Буль. Женька понял, что задал не тот вопрос и попытался снова:

— А что ты собираешься делать завтра?

— Ну, как обычно… — ангел явно растерялся.

— Понятно, только не надо придумывать. Скажи, ты ведь еще не думал об этом?

— Признаться, нет… — было видно, что этот вопрос, действительно, поставил ангела в тупик.

— Ничего. Так и должно быть. Только не обманывай себя.

— Как не обманывать?

— А так! — Женька хитро улыбнулся и достал "из-за спины" бутылку шампанского с парой бокалов в придачу. Молча откупорив и налив вино, протянул один фужер удивленно наблюдающему за ним Булю и сказал. — С днем рожденья, ангел!

Ему пришлось потратить еще несколько минут, чтобы втолковать тому, каким образом он появился на свет. Получалось, что этот странный астрал во всем пытался подыгрывать Женьке, не только воспроизводя в деталях пейзажи и обстановку, но и создавая самостоятельные ангельские сущности на основе той информации, которую можно было почерпнуть из сущности гостя. В общем, этот ангел был не копией оригинальной сущности Буля, а тем Булем, которого знал Женька. Что впрочем, с этого момента не мешало ему существовать, как самостоятельной личности.

Это был огромный успех в понимании странной обстановки. Что это был другой, чуждый астрал — Женька уже не сомневался. Теперь нужно было выяснить, зачем это все было нужно, и почему воровали души с Земли? Тогда может, и ему удастся отсюда удрать. Чтобы закрепить успех, Женька решил провести еще один маленький эксперимент:

— Буль, поскольку ты теперь независимая ангельская сущность, настала пора учиться самостоятельно жить. Для этого, сначала нам нужно выбраться в свободный астрал. Ты сможешь это сделать?

Ангел испуганными и несчастными глазами смотрел на Женьку.

— Да не бойся ты! Это здорово! Давай так: ты сиди здесь, а я уйду в астрал и позову тебя оттуда. На мой зов ты, надеюсь, прийти сможешь?

— Конечно! — послышался уже заинтересованный ответ. — Я же, кажется, должен это уметь?

Женька проделал несложный трюк по выходу в астрал и вскоре увидел, удивленного нового-старого кудрявого друга, висящего в черноте. Дальше он попросил его нафантазировать какой-нибудь пейзажик, но с этим оказалось плоховато: вокруг них образовалась, похожая на резиновый коврик, лужайка с какими-то картонными декорациями, видимо, должными отображать горы или дома.

До Женьки дошло, что этот Буль, как, наверно, и другие порожденные его фантазией ангелы слабее души в своем творческом потенциале, поскольку их вымыслы были заимствованы из памяти гостя. Поэтому он не стал охать и ахать, а просто похвалил ангела и попросил его самостоятельно переместиться назад в якорь. Это неплохо удалось. Глядя на довольную физиономию своего бывшего учителя, Женька понял, что сейчас ангел не столько учитель, сколько, в некотором роде, его ребенок, и Женькин "родительский долг" обязывал позаботиться о будущем этого несчастного. Хотя, почему несчастного? Может, у него еще какое блистательное будущее будет?

И тут Женьку посетила совсем нерадостная мысль: а сколько таких супер якорей и ангельских «детей» он успел наплодить, и как они теперь мыкаются в этих мирах без него? Эта сумасшедшая догадка заставила сжаться от сострадания его, и без того израненное сердце — Женька понял, что не сможет ничего дальше делать, пока не разберется со своим «наследством». Новоявленный папаша всей этой ангельской братии крепко задумался: разборки надо было начинать прямо с Буля. Но чтобы как-то устроить его жизнь, нужно было понять, что он представляет собой изнутри. Вернее прощупать, что он еще умеет, кроме как отвечать Женьке в стиле старого приятеля.

Спустя полчаса самых пристрастных расспросов Женька неплохо представлял, кто перед ним находится. Этот Буль был, как бы эмоциональным слепком по памяти Женьки и обладал всеми базовыми Женькиными знаниями. Женька больше всего боялся, что этот неведомый хозяин астрала подсовывает ему пустышку, но видимо, чтобы достоверно играть свою роль перед гостем, такому ангелу было мало только эмоций, поэтому у него были кое какие представления о мире и даже о науках.

Однако, понимая, что это не кукла, Женька чувствовал, как груз ответственности все больше начинал давить на его плечи. Казалось бы: какой ответственности, и перед кем? Но так уж он был по дурному устроен: слишком все всерьез воспринимал. Сейчас он понимал, что этот ангел способен на переживания. Может, этот отдельный персонаж еще и не созрел до самых высот духа, но суммарно, чувства всех Женькиных порождений явно уже перетягивали его собственные. Да и кто смог бы замерить их и его чувства?

"Что может сделать родитель для своих детей?" — думал Женька, глядя на любопытно рассматривающего его якорь ангела: "Делать их счастливыми — глупо. Счастливы блаженные в дурдоме. Их нужно сделать самостоятельными и дать им поле для деятельности, разъяснив по пути, что к чему. Но это и ежу понятно!" Гораздо сложнее было решить, стоит ли им рассказывать совсем уж все? "Приятно было бы мне, если кто-нибудь в деталях рассказал, что я являюсь испорченной копией, действительно самостоятельного и развитого прототипа?" — Женьку передернуло от такой перспективы — это казалось моральным убийством. Какой смысл жить и ощущать себя чьим-то бледным отражением? Тем более что, начав свое существование здесь, эти ангелы уже не были больше просто отражением — они начинали действовать и творить, пусть, для начала только самих себя.

Наконец Женька почувствовал, что у него выкристаллизовалась понимание того, что он должен делать: он напомнит им общие принципы астрала, а так же принципы душ и ангелов; скажет, что случайно породил их своими фантазиями, но не заикнется ни словом о том, что где-то существуют их прототипы. Он выправит и соединит все эти якоря, чтобы они смогли жить, дружить и исследовать этот астрал. И уйдет…

Он не сомневался, что уйдет — жить и постоянно видеть эту пародию на свое прежнее существование? Нет, это выше его сил! Легче сразу сойти с ума. Он не знал, куда и как уйдет — может, просто останется висеть один посреди этой черной пропасти, но уйдет.

***

Хорошо все распланировать и чувствовать себя эдаким Наполеоном на Куликовом поле, но с чего начать? Женька даже не мог подумать о долине на Сэйларе. Но вот как быть с другими? Он решил идти, начиная с последнего своего впечатления о Земле. Он спросил Буля, бродящего по берегу речки:

— Ты уже освоился здесь?

— Да, я будто все вспоминаю. Там у тебя в доме должен быть даже телевизор и много книжек. Я кстати не все читал…

— Очень хорошо. Теперь ты знаешь, что всегда, вспомнив это место, сможешь вернуться сюда. Учти, оно будет открыто только для тебя, так что если за тобой что-нибудь увяжется в астрале, можешь всегда сюда сбежать, — проинструктировал своего «ребенка» Женька и вдруг сообразил: "Господи! Их же всех нужно еще учить безопасности в астрале, тем более в таком сумасшедшем!" Но ангелу только сказал. — Буль, не хочешь с Федей пообщаться?

Буль, конечно же, захотел…

Женя представил себе Федькину физиономию, и спустя мгновение тот был перед ним. Этот здешний Федька доверчиво вышел на контакт, даже не спросив, кто идет. А может и почувствовал дружеский посыл. Женька с любопытством оглядывался — они сидели у Феди в квартире, и все было на своих привычных местах.

— Ты телевизор смотрел? — сходу начал свою провокационную деятельность Женька, но к его радости, Федька ловко выкрутился:

— Да нет, тебя вот жду.

— А чего ждешь-то? Хотя брось! Не в этом дело! Хочешь, Буля сюда позову?

— А разве это возможно? — недоверчиво спросил приятель.

— Здесь и сейчас, возможно!

— Тогда давай! — легко согласился Федька, будто почувствовав, что больше не нужно учить чему-либо своего друга.

Вызвав Буля, Женька начал инструкции с объяснениями, откуда и кто взялся, и что делать, чтобы зажить нормальной жизнью. Они даже сели на Ниву, и Женька постарался «прорисовать» в деталях ближайшие районы города. Кто были пешеходы, попадающиеся им по пути — ему не хотелось думать. В крайнем случае, ангелы сами разберутся — теперь это будет их мир.

Потом они нашли Стасика и Женька попытался вправить тому мозги. Было не очень понятно, насколько это удалось, но агрессивности у этого персонажа, с потерей цели для мучительства, поубавилось. Все шло нормально, пока Федька не вспомнил о Славе и Таше.

Женьке снова пришлось крепко задумываться: он не хотел пробуждать к жизни копию Таши, а значит, и Славку лучше было оставить таким, какой он был: молодым пацаном. Но дальше следовал, казалось бы, закономерный вопрос, от «закономерности» которого, у Женьки волосы вставали дыбом: является ли тот, молодой Федька и этот, с залысинами, одним и тем же созданием, или у многодетного папаши будет сразу два кудрявых персонажа, не считая Буля? Да и вообще, происходило ли действие в школьные годы и поиски кладов в одном и том же якоре или у Женьки уже сразу два любимых города? "Вот, мать-перемать! Доигрался!" — Женька так и завис мыслью, боясь пойти в мир своей молодости.

Заметив замешательство своего патрона, Федька решил проявить инициативу и спросил:

— Ты чего нахохлился? Может, поделишься проблемой?

— А и поделюсь! — этот вопрос натолкнул Женьку на мысль, как проверить Федьку. — Слушай, а расскажи-ка мне, что с нами было с того момента, как мы поехали к твоему отцу смотреть первый раз компьютер?

Федька послушно стал рассказывать. Женька же пытался отлавливать разницу между реальными событиями, имевшими место быть чуть не два десятка лет назад, и произошедшими в его здешней фантазии. Насколько он мог припомнить, тогда у Федькиного отца не было машины, и он не мог их подвезти с работы. Начало драки Федька тоже все-таки вспомнил.

— Все! Надеюсь, мне понятно! Ты помнишь те события, которые случились с нами именно здесь. Оставайтесь с Булем — пивка попейте или телик посмотрите, что ли… — Женька решился идти туда: во времена его юности. Но сосредоточившись на тех воспоминаниях, он понял, что ничего не произошло — вокруг по- прежнему была все та же комната с двумя его великовозрастными чадами.

"Это странно! Похоже, я или стер старый якорь новым, или временной континуум и здесь не позволяет просто так отмотать время назад" — Женька решил попробовать разорвать эту связь, банально выйдя в черноту астрала. Теперь он уже действовал осторожней, сосредоточившись на тех же событиях, только представив их на день позже знаменательной драки…

Что-то получилось: он почувствовал себя все тем же десятиклассником, стоящим посреди родной и неприбранной улицы беспокойных девяностых годов. Женька, сходу сориентировавшись, побежал по направлению к Славкиному дому. На проезжей части была черная жижа из недотаявшего снега, но тротуары еще держались, так что ему пришлось осторожничать, чтобы не поскользнуться. "Эк я натуралистично распредставлялся!" — думал он пробираясь к Славкиному подъезду. Время было около полудня, и приятель оказался дома, подсвечивая все вокруг приличным фингалом под глазом.

— Да, хорошо, что родители в отъезде! — оценил видок друга Женька.

— Да ничего хорошего! Они должны к вечеру приехать, — кисло заметил Славка.

Женька подумал, что это указующий перст, правда, неизвестно кого или чего, но «выдумывать» лишних ангельских персонажей на свою шею ему не улыбалось.

— Славка! — предупредил он. Ты только не пугайся и отнесись ко всему спокойно. Хорошо?

— Хорошо… — ничего не понимая, ответил друг.

Женька сосредоточился и позвал Федьку — ничего не получилось. Тем временем Славка спрашивал:

— Чего только пугаться-то?

— Ничего, дай подумать! — Женька замолчал. Он уже догадывался, что в отличие от него, здешние ангелы не могут, вот так, походя менять реальности. Скорее всего, старый Федька не мог сюда прыгнуть, а этот, молодой Славка должен был вырасти и уйти в астрал по Федькиным воспоминаниям. Поскольку такая программа действий была чужеродной этому миру, то, скорее всего, Федьки со Стасиком уже здесь и нет, а Славка останется в этом времени мыкаться непонятно зачем. Об остальных, плохо прописанных и картонных персонажах Женька был не в состоянии думать. Они могут и бродить здесь хоть до бесконечности, если захотят, в чем он сильно сомневался.

Чтобы утвердиться в своих новых предположениях, Женька предложил Славке пробежаться до друга. Славка застеснялся украшения под глазом и предложил позвонить. "Вот осел!" — удивился себе Женька, и они стали названивать приятелю, но телефон не отвечал. Тогда Женька решился и сказал:

— Слав, сядь покрепче. Я должен тебе кое-что рассказать… — и выложил всю историю приятелю. Правда, подкорректированную — Женька, как ни к кому, сейчас почувствовал родительскую заботу к этому Славке и старался не причинить тому лишней боли. Ведь это ужасно: узнать, что твои родители, не более чем воспоминание, и их никогда не было. И не будет, если обрести свободу — свободу от случайно выдуманной Женькой схемы жизни.

Этот Славка, действительно, был ангелом — он так наивно поверил всему, что рассказывал его друг, что Женька понял, он поступает правильно, вытаскивая эту несчастную копию своего друга отсюда. Тем более что если даже и было возможно привести сюда Федьку, то это дела не упростило бы. Он взял друга за руку и пообещал:

— Я уведу тебя в будущее относительно этого мира, и поверь, там тебя ждут два очень хороших друга, и один из них тебе хорошо знаком.

— Кто? — с надеждой спросил Славик.

— Федя, конечно! Только он там старше лет на двадцать, но ничего: оболтус из него все равно не меньший получился!

Пришлось еще поубеждать приятеля, да и себя: ведь, сделав этот шаг, ангел по имени Слава, не сможет повернуть все вспять. Хотя куда вспять? Ведь здесь для него не было нормального будущего. Так что Женька перестал жевать сопли и выдернул друга в черноту астрала.

— Ух-ты! — воскликнул Славка — Это, на самом деле, есть!

— Да уж, еще как есть. Теперь идем в будущее, — немного грустно сказал Женька. Ему было жаль Славу, как собственное дитя, и грустно оттого, что его «ребенок» никогда не станет тем Славкой, которого он когда-то знал.

— Здорово, давай! — восторженно заявил друг, и они, как были молодыми, так и завалились прямо к Федьке в его апартаменты.

— Принимай гостей! — сказал он изумленному Федьке и тут же обратился к Булю. — А ты не знал его таким молодым, но имя Ярослав тебе, я думаю, много о чем говорит!

— Да-а… — протянули хором озадаченные ангелы, и Федька выразил общее удивление. — А чего ты так помолодел? Или где-то бесплатно лекарство от старости выдают?

Все дружно расхохотались. Особенно Женька — он вдруг понял, как устал от всех этих серьезных и тяжелых мыслей, что эта невинная ангельская шуточка явилась ему, чуть не манной небесной. Начавшееся с шуток знакомство сразу спаяло дружный ангельский коллектив. Женька продемонстрировал свои способности к изменению внешнего вида, заодно отметив про себя, что ангелы не могли менять свободно облика в наведенной им реальности. Что, впрочем, не мешало им колдовать над собой в свободном астрале. Потом они все вместе навестили Женькин якорь — там все-таки было приятнее беседовать, загорая на полянке перед домом.

Женька, убедившись в том, что теперь эта троица стала, считай что "не разлей вода", оставил их развлекаться. А у него была еще пара дел, которые ему предстояло сделать, и которые он оставлял напоследок, боясь и оттягивая…

***

Он висел в черноте и думал: стоит ли вообще туда соваться? Может там все и так кончилось? Ведь все главные действующие лица погибли — были стерты его пробуждающимся «я». Но он прекрасно знал, что в астрале ничего не пропадает и не умирает само по себе. Деградировать, одичать или быть развоплощенным — это возможно. Но все «смерти» в пирамидах или якорях обычно приводят к элементарному выбросу души в чистый астрал. Другое дело, что он не знал, насколько полноценна была та, «умершая» душа? Ведь это был лишь суррогат сработанный Службой Равновесия.

Настало время проверить все эти догадки и сомнения. И проверить это можно было, вызвав сюда Костю. Женька не хотел представлять себе его мир, боясь сочинить то, чего не должно быть "по сюжету". Он "закрыл глаза", сосредоточившись на образе Кости, каким его запомнил в астрале: молодым и симпатичным. Долго не было никаких ощущений. Женька уже подумал, что все-таки он ошибся в своих предположениях, и Костя был полностью им «стерт». Но вдруг на грани восприятия он почувствовал какое-то внимание и затем явное беспокойство. Тогда Женька изо всех сил «закричал»:

— Костя, иди сюда! Я жду!

В ответ пришла мысль-удивление:

— Что это? Я не понимаю…

— Костя, это я, Женя!

— Кто? Какой Женя? — мысль выражала крайнюю растерянность.

Женька понял, что Костя совершенно не понимает, где он и что с ним, и удвоил усилия:

— Костик, не задумывайся ни о чем! Просто потянись ко мне на "голос"! — старый отработанный прием сработал, и, спустя мгновение, Женька лицезрел перед собой барахтающегося Костю. Вполне целого, здорового и даже молодого. — Отлично! Только зафиксируйся как-нибудь, а то у меня от тебя в глазах рябит!

— А как? — беспомощно развел руками Костик.

— Ладно, потихоньку научишься, — Женьке не терпелось выяснить, являлся все-таки Костя ангельской сущностью или был душой, как и он сам. — Ты лучше скажи, что ты о себе помнишь?

— Нет, лучше Вы скажите, кто Вы такой, и что со мной? Мы что, в космосе? Костику надоело собственное болтание и он, наконец, утихомирился в одной позе.

— В некотором роде в космосе. Только в этом космосе совсем ничего нет — его еще астралом называют. А меня, значит, ты не помнишь?

— Нет, не помню.

— Хорошо, тогда представлюсь: Женя, Евгений Котов, заблудшая душа. Большего ничего существенного.

— Жаль, я думал, хоть что-нибудь прояснится… — разочарованно скривился Костя.

— А вот прояснить можно очень даже многое. Если только мы поможем друг другу. — Женька уже понимал, что это не простой ангел. Не верил ему Костя просто так. Чувствовалась в нем какая-никакая убежденность и своя система оценок. Так что оставалось только продолжить убеждения. — Только для этого нам нужно доверие. Согласен? И давай на ты.

— Хорошо. Тогда скажи, что со мной произошло?

— Я надеюсь, что смогу это сказать, если ты ответишь мне на несколько вопросов? Идет?

— Да…

Дальше они совместно выяснили, что Костя помнил почти все, что с ним произошло здесь, и даже то, как шел мимо псевдо-индейских чудовищ к огромному орлу. Женька отметил про себя, что не только он освободился от Костиной личности, но и профессор избавился от амнезии, навязанной ему Женькой.

Тогда астральный дознаватель спросил историка, что тот помнит о последних происшествиях в парке со странными немцами и прочей несуразицей. Костя удивленно посмотрел на своего собеседника и осторожно ответил:

— Так это все-таки было?

— Только отчасти — поспешил успокоить его Женька, представляя, что сейчас может переживать несчастная душа.

— Как так, отчасти? Но что с Надей?! Она погибла?

— Я, надеюсь, нет… — осторожно произнес астральный знаток и оказался в схвативших его за грудки руках.

— Что с ней?!

— Я… я не знаю. Да погоди ты! — пришлось срочно исправлять положение, прикрикнув на излишне нервничающего профессора.

В общем, с Костиком все происходило почти так же как и с самим Женькой, только тот еще не успел проснуться. "Неужели СР удалось пропихнуть сюда вместо одной души две?" Костик после той воздушной атаки, видимо «заснул» в астрале, так как ничего больше не помнил, и Женька вытащил его из этого состояния. Когда-нибудь Костя и сам бы проснулся, но что бы затеяла делать посреди чуждого астрала эта одинокая душа — не хотелось даже думать.

Чтобы окончательно прояснить способности Кости, Женя попросил его «выдумать» какой-нибудь пейзажик повеселее. Вот тут-то он и понял, что все-таки Костя не был полноценной душой. Выдумывание у него получилось гораздо лучше, чем у порожденных Женькой ангелов, но все равно, до идеала было далеко.

Женя понял, что нужно идти в Москву пятидесятилетней давности и самому исправлять положение. Помня расположение домов на улице, где жила Надя, он "очень захотел" чтобы она была жива и находилась дома. А затем отправился туда на день позже странных событий в парке. Оказавшись в знакомом дворе он «вызвал» к себе Костю.

— Ну что, теперь ты веришь моим словам? — Женька смотрел на озирающегося по сторонам Костю, и добавил. — Не бойся, никаких фашистов не было — это просто учения такие проводили, астральные!

— А Надя?!

— Я же тебе объяснил — это астрал. Все это — мир, порожденный тобой с моей помощью. Я надеюсь, что Надя сейчас дома и ничего о вчерашнем вечере не помнит.

— А меня она помнит? — все еще не веря, спросил Костик.

— Еще как помнит! Ведь она ангел, порожденный нашим воображением!

— Все-таки она ненастоящая?

— Так ведь и ты «ненастоящий» и я «ненастоящий». Какая разница? — Женька бессовестно врал: он помнил сомнения Кости о некоторой неестественности Нади, но надеялся, что отделавшись от Женькиных тараканов в голове, тот сможет воспринять ангела, как свою половину.

К счастью, несмотря на свои страхи, Женьке удалось исправить положение: Надя оказалась живехонька и пуще прежнего прекрасна. Костя, кажется, летал в облаках от счастья.

Женьке пришлось провести еще один долгий и нудный астральный ликбез. Но вознаграждением его усилиям было то, что все «дети» его необузданного воображения как-то обустроились в астрале и даже подружились друг с другом.

Оставалось самое трудное…

***

Женька прятал чувства куда-то на самое дно своей души, одевая сердце в броню холодной логики, но не мог найти решения… Он стоял на берегу родного озера, смотря на отражающиеся горы, и боясь оглянуться назад.

Он знал, что шел дорогой предательства: один раз он предал Лэю, оставив ту одну в неизвестности. Второй раз он уже предал себя, оставив свою подделку "на всякий случай" в Службе Равновесия. И теперь, словно в отместку, сама судьба предала его, поставив перед страшным выбором, где любое решение сводило его с ума… Он не мог бросить их: двух, таких настоящих, плоть от плоти его, лучших своих порождений. Ведь их двоих он знал, казалось, до самой мельчайшей подробности, до каждого лучика в их душе. Поэтому они и получились такие настоящие!

Сзади послышались легкие, знакомые шаги. Его сердце замерло, и он опять панически проверял: вся ли броня, укрывающая его чувства, на месте. Его плеч коснулись нежные руки. Женькино тело рвалось к любимой, но холодный разум останавливал эмоции, и ему опять хотелось выть волком от раздирающих его душу противоречий. И все же разум победил: он осторожно повернулся и нежно спросил Лэю:

— Как ты тут, милая?

— Почему ты плачешь? — тревожно спросила его прекрасная фея. — Расскажи мне, я попробую помочь…

— Это так… аллергия, — сморозил дурацкую шутку Женька и понял, что так он не решит их проблем. — Извини, я просто успел соскучиться. Пришлось внезапно уйти в долину, проверять, не будет ли оползня с гор…

Изощренное вранье лучше всего подходило моменту. Тем более что эта Лэя была ангелом и, так же как и Буль, полностью верила всем Женькиным небылицам. Ему было противно, он ненавидел себя, но ранить это наивное создание, бывшее идеальной копией его, оставшейся в неизвестности, любимой, у него не было сил, и он продолжал врать:

— Лучше расскажи, как вы здесь? Не скучали?

Зря он это спросил. Лэя честно призналась:

— Да, мы очень скучали. Все вокруг, как будто остановилось или потеряло смысл, — она весело взъерошила его гриву и радостно добавила. — Но теперь ведь все в порядке! Ты не представляешь, как Элия обрадуется!

Женьке стало по-настоящему худо. Он резиново улыбался своей «любимой», а сам с ужасом пытался понять, как ему рассказать им обо всем? О том, что они — не они, и он бросит их одних в этом мире. Ведь не будет же он соединять их Сэйлар с якорями придуманной Земли? Им только еще ксенофобии со стороны «людей» не хватало! Или все же легче сойти с ума и радоваться здесь тихой и спокойной жизни? Он, действительно не знал, что делать.

Женя с дрожью приобнял свою принцессу и, пряча разрывающие его чувства, пошел к дому. Надо было хотя бы простой ходьбой привести в порядок все защитные рубежи внутри себя. "Спокойно. Ничего необычного не произошло. Ты просто слишком близко принимаешь все к сердцу. Они только начинают самостоятельную жизнь. Тебе надо найти для них новый смысл этой жизни!" — он долбил себя холодной логикой, но ничего не мог поделать, так как тут же, с горечью понимал: "Какой новый смысл жизни, если ты, в своем эгоизме, «выдумал» их любящими тебя до полусмерти?!"

Додумать эту горькую думу он не успел — навстречу им бежала с радостным криком их малышка:

— Эй, папка, ты чего так долго плопадал?! Я даже сама пыталась лыбу ловить, но ничего не полусяется! — Элия с разбегу запрыгнула к нему на руки.

"Вот, попробуй после этого подумать, что она не настоящая!" — Женька на секунду расслабился и позволил отцовским чувствам взять вверх. С другой стороны, эта Элия была даже двойным порождением его души. Сначала там, на настоящем Сэйларе, а теперь уже здесь…

Он чувствовал, что вот-вот окончательно сдастся. И, в общем-то, уже почти сдался. Как ему хотелось просто остаться и забыть обо всем: ведь он в состоянии выдумать себе здесь все, что ему нужно и что он помнил.

"Да, друзья у тебя уже есть!" — горько, сам себе усмехнулся Женька, понимая, что эти «друзья», в крайнем случае, тянули на его детей: милых, забавных и еще только-только осознавших себя. Но в том-то и дело, что настоящим другом может стать лишь равный. Как равными ему были Буль со Славкой, как равной была Лэя, которая осталась в прошлом.

И только одна мысль сумела отрезвить его, начинающую сдаваться душу. "Ты останешься здесь, а что дальше?" — подумал он. Единственное, что его устраивало в том, чтобы остаться, это была возможность растить Элию. Она, действительно, была ребенком двух миров. Но все остальное? Подыгрывать ангелам, изображая любящего мужа и отца? Это было каким-то духовным извращением. "Что же делать и где искать выход?" — его мысли продолжали метаться в пустой голове…

— Милый, что случилось? — Женька понял, что сидит посреди комнаты и тупо смотрит в угол, а Лэя уже который раз пытается добиться у него ответа.

"Нет! Отсюда надо бежать!" — опять возникла очевидная мысль, но тут же была им задушена: "Пока ты не придумаешь для них "светлого будущего", ты отсюда не уйдешь!" Он еще некоторое время пытался бороться сам с собой, но, не выдержав, сказал Лэе первое, что пришло на ум:

— Мне надо срочно сбегать к Илаиру. Вы пока собирайтесь к обеду, а я через часик подойду! — он сорвался с места, будто за ним гналась стая волков. Только ближе к дому старого ветерана он успокоился и стал немного соображать.

Илаир был на конюшне. Заслышав приветствие, старый сэйл крикнул:

— Зар, это ты?!

Женька встал, словно громом пораженный. Потом, опомнившись, ответил:

— Да, я!

В голове у него пронесся целый ураган мыслей, перемешанных с гремучей смесью чувств. Женька зашел в конюшню и спросил у своего «отца»:

— Пап, а ты помнишь Женю?

— Да уж, как не помнить, — озабоченно ответил Илаир, — Что, он опять к тебе в тело просится?

— Как тебе сказать? Он просил постоянно заменять его, так как больше не может приходить на Сэйлар.

— А как же Лэя?

— Женя попросил меня жить с Лэей и пока не говорить ей об этом.

— Хочешь обманом вернуть себе свою любовь? Не выйдет, — нахмурился отец.

— Это не мой обман — это останется на совести Жени. А я должен уберечь Лэю от душевной травмы, — у Женьки уже зрел план. Было, конечно, немного противно основывать счастье его «детей» на лжи, но лучшего выхода он найти не мог.

— Ну, смотри. Я, конечно, промолчу, но если ты хоть чем-нибудь Лэю обидишь… не посмотрю, что ты мой сын, — тяжело вздохнул ветеран.

— Спасибо папа! Я не обижу! — Женька уже бежал обратно. Но не в свой дом, а немного в сторону — ближе к горам.

Он остановился на какой-то полянке и, увидев перед собой здоровенный пень, уселся на него думать думу долгую. Хотелось сразу же опробовать свою замечательную догадку. Пусть это будет грандиозная ложь, но чего уж плакать по утраченной невинности, когда ее и не было? Если этот обман удастся, то ему, по крайней мере, наполовину станет легче. Его здешние порождения обретут семейное счастье и, кто знает, может, еще какое интересное будущее.

Но чтобы все удалось, нужно продумать детали. Ведь на них часто засыпаются и не такие жулики. Значит, первое, что не подлежит сомнению — это то, что в игру будет введен Зар. Второе: Зар должен до беспамятства любить Лэю, чем он и занимался до того, как в ее жизни и в его шкуре появился Женька. А вот с третьим, было трудно, и эта трудность сейчас должна была вызреть у него в сознании: Зар должен сыграть роль Женьки, причем сыграть ее так, чтобы Лэя не почувствовала подмену.

Он даже подумал: может, скопировать себя, а не Зара? Но поиграв этой мыслью, откинул ее по двум причинам. Он просто не мог представить себя отдельно — в любом случае он будет воспроизводиться сам в себе. То есть, получалось, что придумать какой-нибудь персонаж можно было только раз, потом мысль или вызывала его из астрала или мыслитель сам перемещался к уже один раз выдуманному ангелу. И даже, если бы он мог выдумать слепок с себя, ему не улыбалось думать, что где-то останется существовать второй он. Хватит и той копии, что хранилась где-то в закромах у СР.

И все же, надо вспомнить Зара, который уже знал Женьку, но еще был полностью влюблен в Лэю. Затем, нужно придумать его, если не умным, то хитрым. Доброты было у парня и так не занимать, но вот излишняя прямолинейность, до простоты, могла стать помехой. Здесь Женька надеялся на себя: он волей-неволей наделял всех «чад» своими свойствами, и Зар тоже должен был получиться с более гибкой психикой, чем оригинал. Да и эта Лэя на порядок доверчивее оригинала и ее легче убедить.

Какую же дать установку «новорожденному», чтобы он принял отцовство над Элией, как должное? Это было самое трудное. Женька и так, и сяк выдумывал, что бы приврать, пока не плюнул и бездумно уставился на какого-то лесного клопа, ползущего по травинке у него перед носом. Это помогло, так как нужная мысль сама пришла в его устало дымящиеся от перегрева «мозги». Не постучавшись, она игриво махнула хвостиком его тараканам и хотела уже улизнуть, но не тут-то было: его верные насекомые гуртом навалились на гостью и быстро разделали по полочкам.

Не надо ничего врать! Это типичный прокол жуликов — врать там, где это совсем не нужно! Придуманный Зар, должен быть лучше оригинала и, надо было признаться, лучше его создателя. Надо просто объяснить ему все, а любовь к Лэе и забота о ней сами подскажут Зару, когда и как потихонечку открыть ей глаза на окружающий мир. Ну и на всякий случай, Женька пока еще не уходит из этого астрала и всегда сможет помочь. Тут же пришла и мысль о возможном патронаже выдуманного Сэйлара со стороны выдуманного же Буля. Пусть ангелу будет лишняя забота — это полезно, так как развивает личность.

Женька, снова воспрянув, лихорадочно пробегал мыслью по всем логическим цепочкам: все сходилось. Если Лэя помнит образ Лены, то сможет с Булем посетить человеческие миры, а там, глядишь, и Элия с Заром захотят. Здорово! Только нужно защитить придуманный Сэйлар гранитной стеной Женькиной астральной защиты от всякой нечисти.

Оставалось продумать порядок действий: сейчас он "выдумывает — вызывает — рожает" Зара, затем он забирает его в астрал и с Булем рассказывает ему почти всю правду…

…Женька успел к приготовленному обеду. Он уже легче переносил свое общение с Лэей и Элией, но все равно, несмотря на натянутые шутки, внутри его все грустило — нет, даже не грустило, все умирало, и только пустынный суховей гнал пожухлые остатки чувств по засохшей коросте на месте, где когда-то было сердце…

Это повторяющееся раз от раза дежавю, казалось, окончательно добивало все, что еще оставалось в нем человеческого. Он опять прощался с Лэей и Элией, пытаясь взять с собой эти ощущения и зная, что ничего не сможет по-настоящему забрать. Он бы не пришел сюда больше, но он не мог потом мучиться мыслью, что что-нибудь пойдет не так. Сейчас он подготовил Лэю к мысли, что он предпочитал в свой адрес слышать имя Зар, чем Женя, тем более что это будет легче и всей семье Илаира.

Новорожденный Зар уже ждал его в компании с Булем, подготавливаемый к своей роли, и уже зная, даже любимые ласки обоих девочек. "До чего не дойдешь во вранье, заботясь о ближних!" — Женька заботливо проверял психическое состояние своих самых любимых детей, которых ему больше не суждено увидеть просто потому, что не сможет этого выносить.

И вот этот момент настал: Женя поблагодарил Лэю и попрощался с Элией, сказав, что ему надо опять отлучиться до вечера в предгорья… Они так и останутся в его памяти, стоящими на крыльце и весело машущими ему, в полной уверенности, что их расставание не продлиться и нескольких часов…

И только оказавшись в черноте астрала, он понял, что, в любом случае, он в ловушке предательства: даже если он найдет дорогу домой, он уже никогда не сможет забыть этих, своих немного наивных, но ласковых и заботливых «детей» — ангелов.

Зар сработал отлично. Он, действительно получился лучше настоящего Зара и лучше Женьки. Ведь его «папаша» совсем забыл, что его «сыночек» будет таким же доверчивым, как и другие созданные им мысленные проекции. Женька с завистью подглядел, как Лэя встречала Зара вечером. Он пытался себя сдержать, но чувствовал, как ревность и тоска опять начинают захлестывать его разум. Поэтому, лишь убедившись, что на Сэйларе все в порядке, он поспешил удалиться.

Наконец он мог сказать, что отдал все долги тем, кого по своей неосторожности успел породить в этом странном астрале. Он дал себе слово не возвращаться к своим созданиям, если они сами его не позовут. А позовут они его только в крайнем случае — так уж они договорились.

Он остался один, и перед ним был океан времени и бесконечность пустоты, из которой он должен найти выход. И чтобы понять, как это сделать, ему нужно пройти по мирам этого «ничто». То, что миры здесь обязаны быть, он не сомневался — должны же были куда-то попадать все эти тысячи душ, пропавших из реала Земли? Но все это могло подождать, а пока он спал. В этом странном сне его душа лечила свои раны и отдыхала вне времени и пространств…