Geum.ru

8 История изучения средних веков 8 Западного Поволжья

Вид материалаДокументы
2. Внешняя динамика взаимоотношений
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   17

2. Внешняя динамика взаимоотношений



Изучением средневековой истории Восточной Европы занимается огромное количество историков, археологов, этнографов и языковедов. Накоплен значительный источниковой и исторический материал, позволяющий детально представить большинство событий и процессов протекавших на территории нашей страны с середины I тыс. н. э. до середины II тыс. н. э. Наиболее интенсивно исследования этого периода велись в советское время, когда методологической основой всех построений был формационный или классовый подход.

В настоящее время очень часто во главу угла ставятся культурные особенности народов. Лучше всего это получается в национальных республиках, где ученые получили мощнейшую поддержку со стороны местных политиков. Появилось огромное количество работ основанных на исключительности того или иного народа. В то же время все чаще стали появляться работы лишенные идеологических и политических оценок истории и показывающих реальную картину, что вызывает их критику, как с одной, так и с другой стороны.

Довольно ярко все это проявляется при изучении средневековой истории государств Среднего и Нижнего Поволжья, народов Урала и Сибири. Что касается истории Древней Руси, то здесь пока наблюдаются лишь робкие попытки ее переосмысления. Так, например, период возникновения Руси теперь рассматривается уже не как начало феодализма, а переходный период к нему и все большее значение придается хазарскому и варяжскому влиянию и т.д.

В то же время остались вопросы, которые так и не нашли окончательного решения, хотя и используются повсеместно. Это, прежде всего, относится к определению такого ключевого понятия как княжество на Руси.

Большинство историков довольствуется тем, что этот термин упоминается в летописях и не требует объяснений. Те же, кто пытался определить суть этого понятия, делятся на две группы. Одни считают княжество синонимом королевства, т.е. монархией с соответствующим аппаратом управления и порядками, а другие считают их республиками. На этом обычно и ограничивается расшифровка определения княжества.

Более разнообразны представления историков о путях формирования княжеств на Руси. Правда при этом все согласны с тем, что рубежом между племенем и государством, между варварством и цивилизацией является переход от общинной собственности к частной и соответственно от племенного управления к территориальному, а вот, сколько длится этот переход и как – это уже предмет для дискуссий.

Наиболее ярко эти проблемы представлены в коллективной монографии «Древнерусские княжества X-XIII вв.» (1995), авторы которой, анализируя процесс формирования княжеств, пришли к выводу, что, например, территория Черниговского княжества «включала в себя около половины известных восточнославянских племенных союзов» (С.72), а процесс формирования шел на встречных курсах. С одной стороны князь подчинял себе племена, а с другой – родоплеменное общество активно делилось на классы. В то же время, по мнению авторов, возникновению княжеств способствовали такие факторы как оборона южных окраин от степняков и потребность в военной силе для захвата новых территорий и сбора дани. «Округа, с которой собиралась дань в свой центр, стала называться его волостью» (Древнерусские княжества X-XIII вв., 1995. С.218). Территориальный рост осуществлялся как мирным путем, так и путем принуждение, покорение земель. В любом случае на новых землях княжеская дружина устанавливала свои порядки и сажала свою администрацию, т.е. приносила сюда государственность, что, кстати, никого не удивляет. В то же время, когда встает вопрос о привнесении государственности на Русь варягами или хазарами, то это оказывается невозможным. Категоричнее всех по этому поводу высказался Б.А.Рыбаков «Поиски внешних импульсов безрезультатны. Государственность не импортируется извне и не может возникнуть из необходимости уплаты дани окраинными племенами тем или иным воинственным соседям» (Рыбаков Б.А., 1993. С.258). Такая позиция исключительности Руси во многом объясняется борьбой против «норманнской теории», что приводило к другой крайности.

Сейчас же пора признать, что как при возникновении государств, так и при расширении их территорий действуют одни и те же законы. Что же касается их конкретного проявления, то здесь возможны различные вариации. Это не отрицалось и в трудах основоположников формационного подхода. А вот их последователи превратили общие закономерности в догму и пытались применять их по любому конкретному поводу. Это касается, прежде всего, социально-экономического уровня развития региона или народа. На наш взгляд от него зависят лишь такие факторы, как время формирования государства, длительность и форма его существования, но никак не сам факт возможности возникновения государства, как считали советские историки. Высокий уровень развития восточнославянских племен позволил им создать сильное и устойчивое государство, в то время как некоторые соседние степные государства, не имея серьезной экономической основы, существовали в течение жизни одного предводителя.

Возникнув сначала на небольшом пространстве, подчиненном военной силе варяжского князя, Русское государство начинало быстро расширять свою территорию, сначала в виде сбора дани, а затем и политически. Это требовало специальной постоянно существующей силы, в лице военной дружины и администрации. А поскольку захват новых земель и управление ими стали теперь делом профессиональным, то этот труд должен был, как-то оплачиваться. Такой формой оплаты служила на первом этапе дань или позже – налог. В результате складывалась целая система для управление территорией государства по общим законам, как в центре, так и на местах.

С одной стороны все это приводило к сложению централизованной власти, а с другой стороны вело к развалу единой территории. «В силу недостаточной прочности экономических и политических связей между территориями феодального государства фактор отдаленности от территориального ядра Киевской земли, несомненно, играл свою роль в обособлении окраинных волостей» (Древнерусские княжества X-XIII вв., 1995. С.108). Причем раньше всех обособились наиболее богатые земли, расположенные далеко от половцев, такие как Новгород, Полоцк. У них не было нужды в большой военной силе для защиты от внешней агрессии, но было желание не делиться своими богатствами с другими. Эти интересы местной знати очень удачно соединились с интересами посаженных здесь князей, которые в свою очередь желали политической независимости. Казалось бы, все здесь ясно и понятно – это феодальная раздробленность, в результате которой возникают новые территориальные объединения.

Однако, как выяснилось в последние годы благодаря археологам, их возникновение сопровождалось процессом консолидации племен и формированием ярких этнокультурных признаков на рубеже XI-XII вв. Таким образом, с одной стороны идет процесс замены племенного управления на территориальный, а с другой стороны наблюдается расцвет племен, хотя они должны были бы исчезнуть.

Как же историки объясняют это противоречие? А никак. Более того, они подчеркивают неизбежность ликвидации племен: «Это было время (к. X - н. XI вв. - Г.Б.) неудержимого разложения родовых отношений, перехода от верви-рода к верви-общине... Рождалась новая социальная организация, основанная на территориальных связях... Разложение родовых связей означало прекращение существования упоминавшегося ранее внутриобщинного ремесла. Ремесленники, выходя из-под покрова родовой общины, устремились к городам, поселяясь у их стен. Начался быстрый рост посадов. Не случайно возникновение посадов в большинстве русских городов происходит именно в XI в. Города становятся центрами ремесла и торговли, т.е. присоединяют к своим прежним социально-политическим и культурным функциям экономическую функцию. Полного расцвета городские ремесла и торговля достигают в XII в.» (Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю., 1988. С.39-40). Это, конечно же, все было. Добавим еще и то, что в городах активно распространялось христианство. Так что же – города жили своей жизнью и создали свою цивилизацию, а село – своей.

На наш взгляд – это все же были звенья единой цепи. И кажущееся противоречие это лишь последовательная линия развития любого общества. Как отмечается в письменных сообщениях Руси и ее соседей, процесс возникновения древнерусского государства сопровождался сначала унификацией языческих культов, что было явно в интересах господствующей верхушки и создавало предпосылки для перехода к общегосударственной религии – христианству.

То же самое мы наблюдаем и на вновь присоединенных к Киевской Руси территориях, где с помощью местной знати старались сначала упорядочить местные традиции, а параллельно предлагали или навязывали свои.

В результате происходит складывание единого погребального обряда на всей территории племени, появляются общие племенные украшения, чему, кстати, способствовало развитие городских ремесел. Работая на продажу, ремесленники старались удовлетворить спрос на украшения и одновременно стандартизировали их. Расцвету племенных особенностей способствовала и местная администрация во главе с князем, которые всячески подчеркивали исключительность своей территории, старались возвеличить ее. Это проявлялось во всем, начиная от местных украшений, кончая христианскими церквями и летописями. Причем если инициатором независимости выступал князь, то плодами, как правило, пользовались местные бояре. Поддержав князя на первом этапе борьбы за независимость, они, обладая основной экономической базой, старались поставить князя в подчиненное положение. Если же князь сопротивлялся, его убирали.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что княжество на Руси – это территория с населением политически подчиненным князю. Под словом политика подразумевается возможность самостоятельного решения военно-административных и социально-экономических вопросов, как внутри территории, так и за ее пределами. И чем прочнее внутренняя база князя, тем более агрессивную политику он ведет. Что же касается населения, то оно могло быть любой национальности и уровня развития.

Основными проводниками политики князя выступали города, как центры политической жизни и проводники ее в сельской округе. Среди множества функций города практически никто не упоминает его важнейшую в политическом плане черту, а именно информационную. Города практически были узлами информационного пространства территории княжества. Именно в городе формировалась политика князя, рождалась и развивалась новая общегосударственная культура, а крестьяне узнавали последние новости и несли их в село. Таким образом, города взорвали сельское информационное пространство, которое замыкалось в пределах одного небольшого ландшафта. Этому способствовала и активная миграция населения, в результате которой в сельской общине появились чужаки, что с одной стороны усиливало консервацию местных традиций, а с другой стороны обогащало их. Такое расширение информационного поля вело к унификации традиций уже на большой территории и оказывало влияние на формирование как материальной, так и духовной культуры.

Развитие духовной культуры шло по пути стирания местных вариантов и выработки общеплеменных устоев. В этом же направление развивалась и экономика, где происходил переход к массовому производству стандартных изделий, в том числе и племенных украшений. Таким образом, политика князя и местной знати по созданию собственных институтов управления получила прочный материальный и духовный фундамент.

Все это находит свое отражение, как в письменных, так и археологических источниках. Но здесь надо четко определить грани возможностей их использования. Рассматривая политическую историю, необходимо опираться на политические документы, каковыми для Древней Руси являются, прежде всего, летописи. Соответственно необходимо учитывать при изучении и политическую ориентацию их создателей, которые иногда выдавали желаемое за действительное. Это касается таких вопросов как размеры территории княжества, системы подчинения административных органов, прав наследования, внутренних законов и внешних притязаний. Один из наиболее ярких политических моментов в летописях связан с вопросом о происхождении русского государства, который стал актуальным в конце XI века, когда каждое княжество пыталось возвысить свое положение и обосновать свои претензии на общерусское руководство. Причем сформировавшиеся к этому времени формы управления княжествами переносились и на ранние этапы. Это вполне простительно для летописца, но странно когда подобные утверждения обосновываются в современных исторических исследованиях. Более того, из письменных источников вполне очевидно, что и в XI веке еще шел процесс становления форм государственного устройства.

Когда для изучения политической истории привлекают археологические источники (сейчас это приобрело массовый характер), то складывается еще более запутанная картина. Основная причина заключается в попытках прямого использования археологических материалов в исторических построениях. Так, например, обнаружив погребение с набором вещей большим, чем в других, делают вывод о социальном расслоении общества, совершенно отбрасывая зависимость этой категории источников от религиозных традиций. В результате сложилось даже целое направление исторической реконструкции по отдельным вещам. Реально же, с учетом широкой датировки и фрагментарности археологических артефактов, можно их использовать лишь как дополнение при изучении политической истории на длительном промежутке времени и на большой территории. В качестве самостоятельного источника археологические материалы могут использоваться только лишь в собственно археологических построениях, и только после этого результаты этих построений можно в опосредованном виде использовать в этнокультурных и общеисторических построениях.

Все это относится и к средневековой истории Западного Поволжья, где пересеклись интересы разных государств и народов. В какой-то степени история этого региона является типичной для Восточной Европы, что придает ей особое значение.

В последние годы все чаще историки Среднего Поволжья обращают свое внимание на историю возникновения и становления народов региона. Это вполне понятно, так как на этой территории расположено несколько национальных республик (Татария, Мордовия, Чувашия и Марийская республика). И если ученые за пределами республик вольны в своих трактовках, то над учеными этих республик невольно довлеет груз национальных особенностей, а также внутриполитическая ситуация, что приводит к некоторому возвеличиванию истории того или иного народа и региона. Другим не менее важным фактором такого отношения к истории является позиция центральной официальной историографии, где долгое время господствовали идеи об отсталости народов Среднего Поволжья или их отрицательном влиянии на историю России, как, например, в случае с Золотой Ордой. Это, конечно же, вызывало протест местных ученых и приводило к другим крайностям. Все чаще стали появляться идеи о существовании у каждого народа собственного государства. В качестве доказательства часто используют археологический материал, как факт бесспорного доказательства. Это, конечно, справедливо, когда речь идет об уровне экономического развития и направлениях торговых связей. Археологические памятники позволяют очерчивать и культурную территорию обитания. Но в состав государств входит, как правило, множество племен и народов.

Так на территории Древней Руси располагаются памятники, как славянских племен, так и финских, балтских или взять Волжскую Булгарию, где жили тюрки, финны, угры или Хазарский каганат, где к указанным народам можно добавить ираноязычные племена.

На территории Сурско-Окского междуречья в основном жила мордва, и археологические памятники позволяют даже разделять мокшу и эрзю. В то же время археологические исследования показали, что на севере возле Волги и на западе по Оке мордовские памятники расположены чересполосно с древнерусскими. При этом на одних поселениях отмечается процесс смешения, а на других сохраняется самобытность, хотя они и расположены рядом. Южные памятники мордвы также либо смешивались с булгаро-буртасскими, либо нет. Здесь же распространяются и древнерусские памятники.

С политической точки зрения территория проживания мордвы стала в эпоху средневековья сначала (VIII-X века) зоной влияния Хазарского каганата, а затем (X-XIII века) зоной соприкосновения интересов Древней Руси и Волжской Булгарии. Северные земли вошли в состав Владимиро-Суздальской Руси, западные отошли к Муромской и Рязанской землям, южные попали под власть Волжской Булгарии (рис.97). Каждый из них старался обложить мордву данью. С этой точки зрения знакомство с государственностью у мордвы произошло не в XIII веке, как отмечают многие исследователи, а уже в X-XI веках.

Однако мордовские ученые пытаются найти чисто мордовское государство во главе с князем-мордвином (инязором), что больше связано с политикой, чем с историей. Такая же ситуация, кстати, наблюдается и в исторических сочинениях ученых других республик Поволжья.

Если же внимательнее почитать письменные источники, то становится вполне очевидным тот факт, что в состав средневекового государства входили разные народы, а свое название оно получало по верхушке того племени, которое устанавливало свою власть. Так Русь получила свое имя вероятнее всего от пришлых русов-варягов, Волжская Булгария – от пришедших на Волгу болгар, Хазария – от хазар и т.д. Жителей образовавшейся страны, независимо от их племенной принадлежности называли теперь по имени государства.

Подобные же процессы происходили, очевидно, и при захвате земель сначала Верхнего Посурья, а затем Примокшанья племенами буртас, от которых и все местные жители стали называться их именем. Но когда они вошли в состав Волжской Булгарии, то отныне они стали называться болгарами, в том числе и их предводитель, который, учитывая значительную удаленность, наверняка постарался сохранить определенную свободу, как и на Руси, где отделялись отдаленные от Киева русские княжества, что довольно ярко описывают летописи.

Тем не менее, идеи о существовании чисто национального государства по-прежнему сильны и даже не подвергаются сомнению. В Сурско-Окском междуречье это относится, прежде всего, к мордве.

Среди старых, уже давно устоявшихся представлений можно назвать мнение о существовании у мордвы двух князей Пургаса и Пуреша. Но так ли это на самом деле?

Одним из первых об этом написал 250 лет тому назад Н.М.Карамзин (Карамзин Н.М. 1988. С.165). С тех пор это предположение стало аксиомой и обросло большим количеством домыслов. Сегодня историки Мордовии пишут про них, как о мордовских инязорах и рассуждают о мордовском государстве. В качестве доказательства, как правило, приводят два отрывка из русских летописей о событиях относящихся к 1228-29 годам:

«1228 (6736) год: «О войне на Мордву. Тоя же зимы, Генваря в 14, князь великий Юрьи, и Ярослав, и Костянтиновичи Василко и Всеволод идошя на Мордву, и Муромский князь Юрьи Давидович. И вшедше в землю Мордовскую, в Пургасову волость, и жита пожгоша и потравиша, а скоты избиша, а села пожгошя, живущих же в волости Пургасове посекоша мечем нещадно, а прочих в плен поимаша и послаша во свояси. Мордва же слышавше вбегоша в лесы в тверди свое, а котории не убегоша, и тех избиша... (ПСРЛ, Т.X. С.94-95)

Увидев это, молодые дружинники Ярослава, Василька и Всеволода, втайне от своих, на другой день въехали глубоко в лес; мордва же, открыв перед ними путь, обошла их лесом и окружила, избив одних и захватив других; бежав в укрепления, они там перебили и плененных, и нашим князьям не с кем было воевать. А болгарский князь пришел на Пуреша, союзника Юрия, и, услышав, что великий князь Юрий жжет села мордовские, бежал ночью прочь, а Юрий с братьями и со всеми полками возвратился восвояси в добром здравии...

В лето 6737 (1229), в апреле, пришла мордва с Пургасом к Новгороду, и отбились от них новгородцы; они же зажгли монастырь святой Богородицы и церковь, которые были вне города; в тот же день и отъехали прочь, захватив многих своих убитых. В то же лето Пурешев сын с половцами победил Пургаса, и перебил всю мордву и Русь Пургасову, а Пургас едва бежал с малым отрядом» (Се Повести…, 1993. С.272-273).

Если коротко обобщить выводы, которые делаются из этих отрывков, то они сводятся к тому, что Пургасова Русь – это часть мордовской земли, а Пургас и Пуреш – мордовские князья (инязоры). Если же мы внимательно приглядимся к содержанию этих текстов, то бросаются в глаза некоторые детали, которые требуют объяснения. Так, летописец, описывая поход 1228 года, отмечает, что князья вступили не только в «землю Мордовскую», но еще и в «Пургасову волость», причем подчеркивается, что тех, кто живет в «Пургасовой волости» победили и пленили, а вот мордва успела убежать в лес. Вполне очевидно, что речь идет о двух разных территориях и разном населении. Чтобы как-то устранить это противоречие историки объявили «Пургасову волость» лишь частью мордовской земли. Тот же факт, что о населении волости говорится отдельно, вообще никак не комментируется, и уж тем более нет ответа: почему жителей волости посекли мечом и почему они, как мордва не попрятались в лесах.

Дальше больше. Описывая тайный поход молодых дружинников, летописец приводит удивительный рассказ о том, как мордва заманила их в леса, окружила и уничтожила. Это есть не что иное, как самая настоящая военная тактика, характерная для войск Волжской Булгарии или монгол, которые таким образом разбили русские дружины на р.Калке. Откуда у мордвы могла появиться подобная военная хитрость. И здесь вдруг летописец упоминает болгарского князя, который, оказывается, тоже воюет где-то здесь. Причем обращает на себя внимание и тот факт, что как в первом случае мордва убежала, так и во втором князь болгарский также убегает. Напрашивается вывод, что речь идет об одних и тех же событиях. Что же это за болгарский князь в мордовских лесах? Из отрывка видно, что он пришел воевать с Пурешем, как раз в тот момент, когда шли боевые действия Юрия. Пуреш был союзником Юрия и очевидно воевал вместе с ним, так как его имя упоминается среди событий похода Юрия. Что стало с Пурешем и кто он такой летопись не дает ответа, но уже со следующего года упоминается его сын вместе с половцами. Причем, что характерно, он почему-то напал на Пургаса и разбил его. Уж, не за отца ли он отомстил. Что касается Пуреша и его сына, то мнения об их происхождении делятся на две группы: одни считают их мордовскими князьями, другие половецкими. На наш взгляд, имеющаяся информация не позволяет дать однозначного ответа на их принадлежность. Важнее другое, то, что, во-первых, ни в одном источнике не говорится ни слова о том, что Пуреш как-то связан с мордвой, а во-вторых, Пурешев сын «перебил всю мордву и Русь Пургасову». То есть мы опять видим, что мордва упоминается отдельно, как и в рассказе о походе Пургаса на Новгород, где он был вместе с мордвой. Более того, подчеркивается, что сын Пуреша побил эту самую мордву, причем всю. Довольно странно для мордовского князя. Сторонники мордовской принадлежности Пургаса вообще стараются не замечать этих деталей, но они, все же есть. Попытаемся их объяснить, тем более что сейчас накоплено большое количество новых материалов по истории этого региона.

Так, установлено, что, начиная с XI века территории Верхнего Посурья, а затем с XII века Верхнего Примокшанья вошли в состав Волжской Булгарии. Наряду со старыми родоплеменными селениями мордвы возникли новые поселения – города, крепости, торгово-ремесленные поселки. В них селились теперь не только земледельцы, но и многочисленные ремесленники, возникали торговые фактории и формировалась местная администрация. Причем этнокультурная принадлежность здесь уже играла второстепенную роль. На первое место вышло экономическое и социальное положение. Этому во многом способствовало появление здесь военных дружин, которые устанавливали здесь свой порядок. В составе дружин были болгары, буртасы и «аскизы», которые, очевидно, играли главную роль, а также мордва, русы и другие племена, представители которых стали активно расселяться на мордовских землях. О совместном проживании этих племен упоминает, в частности, Рашид ад-Дин, который описывает поход Батыя 1237 года в Поволжье: «сыновья Джучи... занялись войною с мокшей, буртасами и арджанами...» (Тизенгаузен В.Г., 1941. С.36).

Таким образом, в конце XII века Волжская Булгария вплотную приблизилась к мордовским землям и, очевидно, пыталась распространить там свое влияние. В результате в начале XIII в. в русских летописях появился Пургас и Пургасова волость. Вполне очевидно, что имя князя наиболее созвучно названию народа буртас, который, в основном, и занимал сурско-мокшанские земли Волжской Булгарии. Поэтому можно предположить, что Пургас являлся буртасским князем, который со своей дружиной (Русью) захватил мордовские земли и установил свою власть. На территории волости появляются погосты для сбора дани и начинают активно распространяться булгарские изделия. В связи с этим Пургасова волость совершенно справедливо трактуется большинством исследователей как территория подвластная князю, причем подвластная политически (Ключевский В.О., 1987. С.338). Сам же Пургас был ставленником Волжской Булгарии и имел полную поддержку со стороны булгаро-буртасской администрации, расположенной в Верхнем Примокшанье. Впрочем, некоторые исследователи идут еще дальше и считают, что «в начале XIII века княжество Пургаса входило в состав Булгарского государства» (Смирнов А.П., 1951. С.48).

Таким образом, на территории Примокшанья мы наблюдаем, те же самые процессы, что происходили во время складывания и расширения древнерусского государства, когда князья с дружинами захватывали земли соседних племен и распространяли на них свою власть и порядок. Однако этот процесс на территории мордвы находился лишь в самом начале. Были основаны лишь единичные экономические центры, которые не успели вовлечь в орбиту своего влияния все мордовское население, а вскоре и вовсе прекратили свое существование в связи с монгольским нашествием. Позже на их базе возник золотоордынский улус Мохши, во многом, очевидно, возродивший наследие Пургасовой волости.

О событиях первой половины XIII века после монгольского нашествия довольно подробно писали венгерский монах Юлиан, итальянец Карпини, французский посол Рубрук. «Возвращаясь из вышесказанной Венгрии, он в 15 дней прошел по реке царство мордванов» (Аннинский С.А., 1940. С.82 п., 100 т.). «Царство мордванов, там было два князя: один князь покорился владыке татар, но другой с немногими людьми направился в весьма укрепленные места, чтобы защищаться, если хватит сил» (Аннинский С.А., 1940. С.85-86 п., 104 т.). «Оставив там двоих братьев из своего числа и наняв переводчиков, они в день апостолов Петра и Павла, недавно прошедший, пришли ко второму князю мордуканов, который, выступив в тот же день, когда они пришли, со всем народом и семьей, как мы выше говорили, подчинился татарам» (Юлиан) (Аннинский С.А., 1940. С.89 п., 107 т.). «Возвратившись оттуда (из Западной Европы в 1242 году), они пришли в землю Мордванов, которые суть язычники, и победили их войною. Продвинувшись отсюда против Билеров, то есть Великой Булгарии, они и ее совершенно разорили» (Плано Карпини) (Джованни дель Плано Карпини и др., 1997. С.51). «Из Руссии, из Мокселя, из Великой Булгарии и Паскатира, то есть Великой Венгрии, из Керкиса (все эти страны лежат к северу и полны лесов) и из многих других стран с северной стороны, которые им повинуются, им привозят дорогие меха разного рода… Эти шубы по большей части сшиты из шкур волчьих и лисьих или из шкур павианов» (Джованни дель Плано Карпини и др., 1997. С.97). «Эта страна за Танаидом очень красива и имеет реки и леса. К северу находятся огромные леса, в которых живут два рода людей, именно: Моксель, не имеющие никакого закона, чистые язычники. Города у них нет, а живут они в маленьких хижинах. Их государь и большая часть людей были убиты в Германии. Именно Татары вели их вместе с собою до вступления в Германию, поэтому Моксель очень одобряет германцев, надеясь, что при их посредстве они еще освободятся от рабства татар. Если к ним прибудет купец, то тому, у кого он впервые пристанет, надлежит заботиться о нем все время, пока тот пожелает прибыть в их среде. Если кто спит с женой другого, тот не печалится об этом, если не увидит собственными глазами; отсюда они не ревнивы. В изобилии имеются у них свиньи, мед и воск, драгоценные меха и соколы. Сзади них живут другие, именуемые Мердас, которых латины называют Мердинис и они – саррацины. За ними находится Этилия» (Рубрук) (Джованни дель Плано Карпини и др., 1997. С.108-109).

Из этих сообщений разных авторов совершенно очевидно проглядывает существование двух народов и двух князей на территории Западного Поволжья. Один народ – это моксель (вероятно мокша) во главе с князем, который, как пишет Юлиан, покорился татарам, а Рубрук добавляет, что они чистые язычники, а их государь вместе со своим народом был убит в Германии. Другой народ – мердас, князь которого по Юлиану пытался сопротивляться татарам, а сам народ по Рубруку исповедовал ислам.

Таким образом, авторы фиксируют тот факт, что один народ исповедывал язычество, а другой мусульманство. Исследователи исходя из того, что оба эти народа относятся к мордве, считают, что Рубрук ошибался. Однако с учетом того, что в Примокшанье существовало множество поселений буртас, входящих в состав Волжской Булгарии, где государственной религией был ислам, нельзя так однозначно отрицать присутствие мусульман среди мордвы. Если же сопоставить имя мердас с именем буртас, то трудно не заметить большого сходства. Исходя из всего этого мы вправе предположить, что один из народов – это буртасы, жившие в Верхнем Примокшанье и Верхнем Посурье, а другой – мордва, жившая на Мокше и Теше. Представителей именно этого народа увели татары в военный поход, не случайно прекращают существование большинство могильников на р.Теша и в Среднем Примокшанье.

Сведения о князьях или государях этих народов подтверждают сведения русских летописей о князе Пургасе, возглавлявшим волость на территории мордвы, столица которой располагалась вероятнее всего на территории между реками Мокша и Теша. Наиболее подходящим поселением в этом плане является Саровское городище, находящееся в центре этих земель.

Столица же князя народа мердас (буртас) располагалась в Верхнем Примокшанье и вероятнее всего на Наровчатском городище, ставшим впоследствии столицей золотоордынского улуса Мохши. Об этом же свидетельствует и тот факт, что разрыва между домонгольскими и золотоордынскими материалами практически нет.