В. Данилов «Мой путь к Богу и Католической Церкви»

Вид материала

Документы

Содержание 3. Встреча с христианами в тюрьме и душевный кризис 4. Систематическое изучение религии 5. Выбор христианства. 6. Из христианских исповеданий предпочитаю католичество.

Подобный материал:

• Джуренко Роман, 185.06kb.
• Билет 1 Почти Вопрос 1 аппологетика-как наука, 1371.77kb.
• Вопросы по истории Церкви, 1392.79kb.
• План экскурсии Начало у гимназии №406. Длительность экскурсии 1 час. Городская электростанция,, 209.64kb.
• Политические и правовые идеи Реформации, 127.16kb.
• Доклад Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на Архиерейском Соборе Русской Православной, 915.78kb.
• Доклад Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на Архиерейском Соборе Русской Православной, 915.72kb.
• Доклад Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на Архиерейском Соборе Русской Православной, 915.49kb.
• Конспект лекций по культурологии Для студентов всех специальностей, 4611.53kb.
• Перевод с французского, 1334.82kb.

3. Встреча с христианами в тюрьме и душевный кризис


Из пересыльной тюрьмы заключенных рассылали по трудовым лагерям. Пришла и моя очередь. Как политический заключенный я был отправлен в специальный лагерь только для политических. Ехали мы к месту назначения в так называемых “столыпинских” вагонах: похожих на пассажирские, но переоборудованных для размещения заключенных. По дороге мы останавливались в пересыльных тюрьмах.


В одной из таких тюрем, в каком-то из больших городов, у меня произошла встреча с христианами. К какой деноминации они принадлежали, я теперь уже не помню. Произошел с ними первый спор.


Я на христианство всегда смотрел не только с эсхатологической точки зрения (то есть с перспективы посмертной судьбы человека), но и с социальной, земной. Меня всегда в христианстве интересовало его значение, роль в построении хорошей земной жизни. Я всегда считал, что христианство должно заботиться не только о спасении души, но и быть средством к осуществлению социальной справедливости.


И вот в этом пункте у меня и произошло несогласие с “сектантами”. Они отстаивали принцип непротивления злу насилием. Они отрицали даже христианскую самозащиту. И по их учению христианин оказывался совершенно беззащитным перед подлецами. Он должен был только терпеть все издевательства над ним, не оказывая физического противодействия насильникам. Такое понимание христианства мне было совершенно чуждо. Но общение с этими христианами было для меня первой информацией о христианской оппозиции в стране, представленной организацией верующих.


Через несколько дней я приехал в трудовой лагерь. Лагерь удивил меня человеческим разнообразием. Здесь были люди различных мировоззрений, национальностей, профессий, возрастов. Здесь были атеисты разных политических направлений и веровавшие в Бога: деисты, христиане, мусульмане, иудаисты, буддисты и даже синтоисты. Особенно широко были представлены разновидности христианства. В начале я был занят приспособлением к лагерной жизни: знакомился с людьми, создавал товарищеские связи, подыскивал себе более легкое существование в лагере. Затем стала появляться любознательность. В лагере можно было услышать о многом, о чем на свободе не услышишь даже краем уха. Было очень интересно познавать это новое и вырабатывать к нему свое отношение.


Наконец, наступил момент, когда мне надо было задуматься о своем будущем в дальней перспективе. Что я буду делать после заключения? Ответить себе на этот вопрос я мог только решив для себя предварительный вопрос о смысле жизни вообще.


Известно, что каждое важное дело решается с участием ума и воли (сердца = чувства). Воля же моя была угнетена моим поражением. Веруя в непобедимость советского строя и видя свою отверженность с его стороны, я считал, что мне уже не будет места в коммунистической партии и, следовательно, я уже лишен доверия для всякого активного участия в общественной жизни в соответствии со своими способностями. Мало того, я понимал, что и после освобождения из заключения я буду находиться под постоянным надзором КГБ, и при малейшем проявлении нелояльности снова буду арестован. Поэтому я, не желая больше страдать, решил после освобождения зажить тихой, скромной, незаметной жизнью сельского жителя, интересоваться исключительно частными вопросами и не ввязываться ни в какие конфликтные ситуации, тем более в политические и идеологические.


Страх перед преследованиями направил мою волю к мещанским интересам, к созданию для себя в будущем мещанского благополучия. Я увлекся теоретическим изучением сельского хозяйства, мечтая после освобождения заняться трудом на приусадебном участке. Но это продолжалось недолго. Очень скоро я почувствовал неудовлетворенность от жизни мечтами о мещанском рае, о личном благополучии. Такая жизнь мне показалась очень скучной, неинтересной. И меня вновь потянуло к высоким проблемам, к исследованию вопроса о смысле жизни, понимаемом как служение истине, что отождествлялось в моем понимании со служением общественному благу, людям.


Анализируя теперь это состояние, следует признать правоту Иисуса Христа, сказавшего: “Не хлебом одним будет жить человек” (Мф. 4,4). В человеческую природу вложено желание не только чем-то обладать, но и принадлежать кому-то, быть для кого-то нужным. Быть же нужным - это означает самоутверждение, признание кем-то твоих способностей, заслуг и т.п.


Конечно, и в жизни ради личного благополучия, о которой я мечтал, я тоже кому-то нужен, вероятно, будущей корове, домашней птице и т.п. Но ведь это другой масштаб. Наверное, для человека является большим самоутверждением, а следовательно и удовлетворением возможность принадлежать, служить существам равным ему или стоящим выше его, чем существам, стоящим ниже его. Одно дело сознавать, что ты нужен домашней птице, другое - людям, и совсем иное - Богу.


Чем выше достоинство того, кому ты нужен, тем выше и твоя ценность, твое достоинство.


4. Систематическое изучение религии


Я снова начинаю видеть смысл своей жизни в служении человечеству. Вероятно, по этой причине меня уже не удовлетворял идеал личного благополучия. Меня вновь увлекла проблема социальной справедливости, идеал осуществления земного счастья для всех людей.


Мой поиск решения этой проблемы начался с исследования известной формулы, характеризующей будущее коммунистического общество: “от каждого по его способностям, каждому по его потребностям”. Анализ я начал со второй половины формулы “каждому по его потребностям”.


Можно ли построить общество, где потребление осуществляется по потребностям? Поразмыслив, я понял, что потребности предопределяют производство. Поэтому производство всегда отстает от потребностей и никогда не может полностью удовлетворить потребностей всего населения.


Так, например, если все удовлетворили свои потребности в телефоне, и только что был изобретен телевизор, то возникшая потребность в новом товаре некоторое время могла бы быть удовлетворена только для минимального меньшинства, и только со временем для меньшинства, большинства, и наконец, для всех.


От начала производства новых товаров до удовлетворения в них потребностей всех существует разрыв между спросом и предложением, между потребностью и производством. Разрыв этот такой, что производство всегда отстает от потребностей.


При эгоистическом мировоззрении мало кто из людей добровольно откажется в пользу другого от удовлетворения своей потребности в новом товаре. А поэтому в распределении новых товаров неизбежен “блат”, злоупотребление служебным положением, зависть и т.п. При этом может оказаться, что более всего нуждающийся в новом товаре получит его лишь в последнюю очередь, что несправедливо. Для осуществления прав на товар более нуждающихся в нем граждан общество вынуждено будет создать особый орган власти по распределению новых товаров среди более нуждающихся в нем. Таким образом, принцип “каждому по потребностям” становится таким распределением товаров, при котором потребность понимается уже не как полное удовлетворение нужд, а как удовлетворение потребностей лишь тех, кто нуждается в этом товаре в первую очередь. Остальные на какое-то время лишатся этого товара. Таким образом в коммунистическом обществе имеется необходимость в некоей власти - в насилии над большинством населения, что уже не идеально. А если представители этой власти столь же эгоистичны, как и население (что неизбежно, ибо люди являются продуктом своей среды, ее воспитания), то распределение новых товаров совершается недобросовестно, что делает такое общество еще далеким от идеала.


Подобное же получается и с первой половиной принципа: “от каждого по способностям”. Ведь не существует деятельности одинаково приятной во всем. Каждый человек, как правило, выбирает для себя приятный вид деятельности. Но приятных видов деятельности оказывается меньше количества претендующих на них. А отсюда возникает конкуренция в получении работы. И тогда опять возникает необходимость в создании особого органа власти, определяющего, кто же из “способных” к приятным видам деятельности действительно способен или более способен, а кто мнимо или менее способен. И в этом случае появляется начальственная власть, которая благодаря эгоизму будет действовать несправедливо, и принцип “от каждого по способностям” для всех становится неосуществимым.


Исследуя различные формы человеческого общежития, я обнаружил, что принцип коммунизма: “от каждого по способностям, каждому по потребностям” осуществляется лишь в нравственно здоровой семье и в монашестве.


Так, в семье часто наименее способный член семьи потребляет больше тех, кто более способен (например, больной ребенок). То же и в монашестве. Соблюдение же коммунистического принципа в семье оказывается возможным лишь при любви, уважении между супругами и другими членами семьи. Отними эту любовь, и семья развалится. В монашестве же соблюдение коммунистического принципа становится возможным лишь благодаря воспитанию монахов в духе любви к Богу и ближнему.


Таким образом, мне стало ясно, что построение коммунистического общества в соответствии с принципом “от каждого по способностям, каждому по потребностям” возможно лишь в высоконравственном обществе.


Тогда я спросил себя, а где я видел высоконравственное общество?


К этому времени я уже достаточно ознакомился с нравственностью различных мировоззренческих групп лагерного населения. И рассуждая без предвзятости, я должен был признаться самому себе, что наиболее нравственными, добрыми, честными, чистыми, благородными людьми были люди религиозные. Чтобы придти к этому выводу не надо было ставить какой-то искусственный эксперимент, не надо было никакой философии. Достаточно было лишь понаблюдать.


Религиозные люди не хамили, никого не обижали, были уравновешенными - не психовали, были уважительны ко всем людям, во многом помогали своим и даже чужим, были дружны между собою и т.д.


И тогда у меня возник вопрос: что же сделало их в нравственном отношении лучше других людей? Неужели религия? Почему?


Конечно, не изучив религии, я не мог ответить себе на эти вопросы. Поэтому желая понять причины этого явления, я приступил к систематическому изучению религии, насколько это было возможно в лагерных условиях.


Изучать религию пришлось, главным образом, посредством бесед с образованными религиозными людьми и посредством чтения Библии. Небольшие крупицы знаний о религии я получил также из вузовских учебников истории, из книг разнообразного содержания, случайно попавших в лагерь, и из атеистической литературы.


Вначале надо было разобраться: что такое Бог в понимании современных монотеистических религий. Это было очень важно. У значительного большинства населения нашей страны понятие о Боге находится на языческом уровне. В школе люди изучали историю Древнего Востока, Греции, Рима, где понятие бог, боги приписывалось царям, героям, планетам, небосводу, солнцу. Отсюда большинству молодых людей Бог, боги представлялись в человеческом виде, чему в значительной степени также способствовало изображение Бога художниками в виде дедушки с бородой и непонимание учения о божественности Христа в свете учения о Святой Троице. Многие думают, что если Христа христиане называют Богом, то это значит, что Бог - это человек, нечто материальное.


5. Выбор христианства.


Как часто, рассматривая какое-нибудь произведение человеческого труда (например, автомобиль), мы восхищаемся способностью его к совершению нужной для людей работы, слаженной работой механизма для выполнения определенной задачи, цели (например, показа часами времени), изяществом созданной конструкции (например, готического собора). Мы прославляем создателей великолепных машин, механизмов, строительных сооружений за их выдающиеся умственные способности, за творческий полет мысли, называем их гениями, награждаем таких людей, пишем о них книги, ставим памятники, запоминаем навсегда их имена.


Но если присмотреться к устройству вселенной, к явлениям природы, к устройству отдельных вещей и их взаимодействию в природе, то разве не вызовет все это еще большее восхищение, чем результаты человеческой деятельности?


Достаточно взять анатомический атлас человека (желательно цветной), рассмотреть иллюстрации отдельных человеческих органов: сердца, головного мозга, брюшной полости, легких или изображение центральной и периферической нервных систем, костной системы, большого и малого кругов кровообращения. Если подробно ознакомиться с устройством и взаимодействием всех частей человеческого тела, органов, тканей, систем, клеток, то разве можно не прийти в восхищение от всего этого и не воздать славу природе, которая, по мнению атеистов, создала все это?


Вот примерно в таком направлении стала развиваться моя мысль после бесед с религиозными людьми на тему существования Бога.


Приписать природе создание человека? А создание природы приписать материи, вечно существующей в какой-то первоначальной форме? Например, форме раскаленной туманности, как это предполагает (только предполагает и никогда точно не знала и знать не будет, ибо то времена доисторические) атеистическая наука?


Конечно предполагать можно, но насколько верно такое предположение?


Вот передо мною камень - частичка природы. Или некий объем атомов раскаленной туманности. Взятые сами по себе в холодном или огненном состоянии, это - частицы материи... Разве им не безразлично, как будет создан в будущем человеческий организм? Конечно же, безразлично.


Будет ли сердце заключено в клетку из ребер или нет, будет ли оно отделено диафрагмой от брюшной полости, или будет ли человеческий зрачок в глазу сужаться от света и расширяться в темноте, будет ли у девушки девственная плева или не будет? Да не все ли равно это пылающему атому раскаленной туманности или бездушному холодному камню!


А ведь для человека это не все равно. Ему это не безразлично. Многое изменится в его жизни, если организм его будет сформирован по-другому.


Значит человеческий организм устроен не хаотично и безмысленно, но с неким смыслом, как говорят, целесообразно, то есть сообразно условиям жизни и функциям, задачам этого организма. То есть для создания вообще чего-либо целесообразного нужна особая способность, называемая умом, разумом!


Подобно тому, как для создания автомобиля, часов, готического собора, созданных целесообразно, не достаточно одного лишь бездушного камня и пылающего атома, но необходим также человеческий разум - способность создавать что-либо целесообразное, так и для создания человеческого организма, да и всего существующего в мире, нужна разумная причина мирового масштаба, которая, как мне объяснили, в религиозном мировоззрении называется Богом.


Богу, однако, присущ не только разум, но и воля, так как всякий творческий акт кроме разума предполагает действие, осуществляемое волей.


Кроме того, для создания произведений человеческого труда и воли нужны еще определенные качества, совершенства души. Например, художник должен обладать чувством прекрасного, знаниями, моральными качествами, то есть определенными совершенствами, которые он выражает в своих произведениях. Следовательно, и Бог, кроме разума и воли, обладает еще всевозможными совершенствами, качествами, которые мы можем обнаружить в созданном мире.


И вот мне объяснили, что Бог - это сумма всех совершенств, какие только могут существовать в мире, и первопричина мира. Бог - это сумма всего разумного, прекрасного, справедливого, милосердного и т.д. Притом в вечности и бесконечности. Мне объяснили, что в мире, кроме материи, обладающей качествами протяженности в пространстве, делимости, инертности, неразумности, имеется еще духовная субстанция с качествами непротяженности в пространстве, неделимости, самопроизвольности, разумности. Бог является духом, а не материей, и что Бог существует вечно.


Невозможно было не согласиться с тем, что для создания столь целесообразного, грандиозного и прекрасного мира нужно особое существо, обладающее всеми необходимыми для создания мира совершенствами, качествами. Суть ведь не в том, как называть его: Богом, Абсолютом или Мировым Разумом.


Ведь откуда могли бы иначе взяться вещи в мире и сам мир со всеми своими качествами и смыслом своего существования, если в начале не было ничего, кроме раскаленной, неразумной, инертной, безразличной ко всему раскаленной материальной туманности? “Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы” (Рим 1, 20).


Атеистическая философия утверждает, что все многообразие качеств современного мира находилось в раскаленной туманности, как бы в зародыше, было запрограммировано в молекуле, в атоме и т.д. Но современная наука не нашла никакой такой программы в молекулах. Да и разве сама таковая программа, если бы она и была, с определенными материальными законами, разве сам принцип целесообразного развития материи и структура атома не свидетельствуют, что и здесь не обошлось без разума? Ибо все, что впоследствии дает целесообразный результат, содержащий в себе определенный смысл, должно иметь разумную причину, а значит - Бога. Приписать разум природе, как делают атеисты, это значит отождествить Бога-разум с природой-материей. Это означало бы то же, что отождествлять часовой механизм-часы с часовым мастером-изобретателем, создателем часов, что совершенно абсурдно.


Итак, я убедился в существовании Бога. Читая же Евангелие, я почувствовал существование Бога. Но почувствовал я Его не как в следственной тюрьме, почувствовал не присутствие Его рядом с собою, а почувствовал страх перед Богом.


Я понял также, что если Бог создал человека, то Он должен был дать ему, кроме физических законов существования, и нравственные законы жизни. А это значит, что решение проблемы социальной справедливости надо также искать в учении Бога, Который есть сумма всех совершенств!


Итак, я принял Бога. Но какой последовать религии? Выбор этот было сделать труднее, но и выбор был ограничен. Выбирать можно было только из: иудаизма, христианства и мусульманства, так как только эти религии были представлены источниками - образованными верующими.


Иудаизм для меня отпал из-за его национальной ограниченности, так как он распространяется только среди евреев, и принявший его не еврей становится евреем. Я же по своему характеру был интернационалистом и любая национальная ограниченность мне была неприятна.


Мусульманство отпало по причинам его недостаточной духовной глубины и нравственной высоты. Уже позднее, прочитав Коран, я еще раз убедился, что мусульманство действительно духовно менее глубоко, менее высоко, чем христианство.


Итак, для меня оставалось только христианство. И я выбрал христианство.


6. Из христианских исповеданий предпочитаю католичество.


Но за каким христианским исповеданием последовать? Их было так много! Католичество, православие, разные протестантские направления.


Чтобы выбирать, надо было вначале определить критерий истинности Церквей. Критерием являются слова Христа: “И Я говорю тебе: ты Петр (камень) и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее” (Мф 16, 18).


Из этих слов следуют три вывода:


1) Истинная Церковь Христа может быть только одна,


2) Истинная Церковь Христа основана должна быть на Апостоле Петре, она должна обладать преемственностью от Петра - главы Апостолов. Преемниками же апостола Петра являются папы.


3) Истинная Церковь Христа неодолима, непобедима, неуничтожима.


Рассмотрев историю современных протестантских конфессий я увидел, что ни одна из них не обладает не только преемственностью от Апостола Петра, но вообще ни от одного из Апостолов. Даже сами протестантские авторы исчисляют появление своих Церквей с более поздних времен, чем времена апостольские. Например, баптисты не могут назвать ни одного баптиста из III - Х - XV веков.


Если же они и утверждают, что первые христиане апостольских времен и были баптистами, то возникает вопрос: а почему же вас не было тогда, в промежутке от I века н.э. по XVIII в., даты вашего официального возникновения?


Они отвечают, что с I по XVIII в. их не было потому, что христианство этих веков перестало быть истинной Церковью Христа. Но разве, по словам Христа: “и врата ада не одолеют ее (Церковь)”, - разве могла истинная Церковь перестать существовать? - По словам Христа не могла. Следовательно, истинная Церковь Христа существовала с I по XVII в.в. А так как баптисты “снова” появились только в XVIII веке, то они не могут считаться истинной Церковью, ибо, по словам Христа, истинная Церковь существует непрерывно, баптисты же непрерывно не существовали. Все сказанное о баптистах можно отнести ко всем протестантским конфессиям.


Критериев истины при выборов между католичеством и православием есть два. Во-первых, слова Христа “Ты Петр (камень), и на сем камне Я создам Церковь Мою” (Мф 16, 18). Значит только Церковь, основанная и стоящая на Апостоле Петре, является истинной. А такой Церковью в прямом смысле является только Католическая Церковь, так как только она руководится преемниками Апостола Петра, римскими папами (отцами - перевод с греческого). Ведь первым римским епископом, первым папою, был Апостол Петр, и все последующие папы - его преемниками. Научно доказано, что Петр умер в Риме, и могила его находится там же.


Вторым критерием истины при выборе между православием и католичеством является Символ веры, принятый на Никейском и Константинопольском Соборах до раскола Церкви на православную и католическую и признаваемый до сих пор обеими Церквами. Вот слова этого символа, имеющие отношение к рассматриваемому вопросу: “Верую в единую, святую, соборную и апостольскую Церковь”. Слово “соборная” означает “католическую” (по-гречески “кафолическую”, то есть вселенскую Церковь, иначе - Церковь общенародную, для всех народов, не только Церковь одного народа, каковым были все языческие религиозные сообщества).


И вот из этих четырех признаков истинной Церкви, признаваемых за критерий истины как православной, так и католической Церквами, первого признака - единства - православие не имеет.


Ведь единым можно признать только сообщество, которое обладает:


1) одной, общей всем его членам целью, излагаемой в его учении;


2) единством средств к достижению этой цели;


3) единым руководством.


Если отсутствует хотя бы один из этих признаков, то сообщество не может быть единым. Православная Церковь не имеет единого руководства. Каждый православный патриархат имеет своего отдельного главу-патриарха. Патриархи эти независимы друг от друга, и кому-либо одному не подчиняются. Таких патриархов несколько: константинопольский, александрийский, антиохийский, иерусалимский, московский, грузинский (называется католикосом), сербский, румынский, болгарский.


Спрашивается, может ли одно тело иметь несколько голов?


У православия нет единства и в учении. Так, например, по учению Русской Православной Церкви, при переходе из протестантства в православие крестить заново обратившегося не надо, а по учению Греческой Церкви такое крещение необходимо.


У православия нет единства и в средствах к достижению цели. Социальная направленность деятельности православных Церквей различна. Она, как правило, руководствуется политикой государственной власти данной православной страны. Следовательно, православие не соблюдает первый из 4-х признаков истинной Церкви Христовой, который она сама же декларирует на каждой обедне в молитве “Верую”.


Рассуждая таким образом, я пришел к выводу, что из всех христианских исповеданий истинной Церковью Христа является Католическая Церковь.


Придя к такому выводу, я приступил к более подробному изучению католического учения посредством бесед с образованными католиками и кое-что улавливая из атеистической литературы, бывшей в лагерной библиотеке.


Результатом такого изучения было появление сильного влечения к католичеству. Что-то тянуло к нему. Что? В это время я не мог в этом разобраться. Но влечение было настолько сильным, что я не мог сопротивляться и все более сближался с католичеством.


Привлекало меня в католичестве величие его цели, его максимализм. Католичество берется решать глобальные задачи. Оно не только обещает спасение души в потустороннем мире или ограничивается решением проблем семейной нравственности, но и берется переделать весь мир. Оно хочет отдать Богу все, оно вторгается во все области жизни, затрагивающие вопросы веры и морали. А ведь именно такой подход и соответствует потребностям человеческой души. Разве можно любить истину, Бога и не отдать ей, Ему всего? Это закон человеческой души - отдавать любимому все. Протестантизм же всех толков и православие отдавали Богу только частицу, а все остальное отдавали государству, а это практически означало - злу.


Христу же принадлежат слова: “Дана Мне всякая власть на небе и на земле” (Мф 28, 18); “Я есмь путь и истина и жизнь” (Ин 14, 6), “Я победил мир” (Ин 16, 33). Вот почему католичество так увлекло меня. Я любил истину больше всего, и если ею оказался Бог, то я хотел Ему отдать все, а католичество заявляло об этом тоже. И наши взгляды, то есть мои и католической Церкви, сошлись. Следовательно, в учении католической Церкви я увидел родственное своей душе, поэтому меня и повлекло к ней, поэтому я и полюбил ее.


Я выучил на память некоторые католические молитвы на латинском языке, так как точного перевода их на русский язык в лагере не было. Это были:


Credo (Верую), Pater noster (Отче наш), Ave Maria (Радуйся, Мария), Anima Christi (Душа Христова). Я сблизился со многими католиками.