Государственные крестьяне и подготовка реформы гр. П. Д. Киселева введение

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• От лат possessio владение), в России 18 в мануфактуры, где работали государственные, 28.1kb.
• Сочинение по теме «Положение», 172.35kb.
• Курсовая работа по истории отечественного государства и права тема: «Государственные, 514.2kb.
• Алексеева Светлана Алексеевна Содержание I. Введение 3 >II. Реформы Александра II., 125.15kb.
• Тест по истории России XIX века "Реформы 60-х 70-х годов", 33.7kb.
• «Электронный путеводитель по литературно-краеведческому музею Игоря Киселева», 37.32kb.
• Лекция LXVI, 324.46kb.
• 56. Буржуазные реформы и система управления Россией во второй половине, 39.94kb.
• Программа дисциплины «Региональные проблемы инновационной системы рф» для специальности, 155.93kb.
• Контреформы александра III, 23.52kb.

Проект графа Д. А. Гурьева о государственных крестьянах относится к 1824 году. Им предполагалось «дарование их сословию [т. е. сословию государственных крестьян] твердого гражданского бытия, подобно как таковое установлено для дворянства грамотою, всемилостивейше оному пожалованною, а для среднего состояния городовым положением». Отдельные сословные разряды государственных крестьян с разнообразными правами и обязанностями сливались в единое сословие «казенных поселян»; за ними утверждались гражданские права, которые принадлежали «свободным податным состояниям»: право собственности на движимое и недвижимое имущество, право передвижения и перехода в другие сословия, возможность совершать обязательственные сделки, безусловная свобода заключения брака, свободный выбор занятий, право свидетельствования на суде, право наследования и опеки. На основании нового Положения исключалась возможность закрепощения казенных поселян, передача их тем или иным способом в частные руки.

Общинное землевладение по Проекту 1824 года предполагалось заменить институтом «бессрочного содержания» существующего надела. Все участки, находившиеся у казенных поселян «под их усадьбами, дворами и всякими сельскими устройствами, а также под пашнею, сенокосами и лугами, оставаясь по прежнему собственностью казны», с момента опубликования наказа переходили в потомственное владение отдельных домохозяев под условием платежа оброка. Правда, луга, сенокосы, выгоны и лесные угодья могли оставаться в пользовании крестьянского общества, но согласно постановлению 2/3 голосов на мирском сходе можно было произвести раздел общинных земель между отдельными домохозяевами. При отсутствии такового коллективного решения каждый отдельный домохозяин имел право требовать выдела соответствующего участка в бессрочное содержание. В случаях раздела и выдела требовалось, «поелику возможно, избегать раздробления по разным местам участка, принадлежащего одному хозяину».

Институту «бессрочного содержания» было придано чрезвычайно широкое содержание, сближавшее его с правом собственности. «Бессрочное содержание есть наследственное право владеть, распоряжать и пользоваться недвижимым имуществом, казне принадлежащим…», право соединять черезполосные участки посредством обмена, продавать, дарить³², завещать или иным образом передавать свое право на землю в пользу другого казенного поселянина, в частности, делить имущество при своей жизни между законными наследниками; но сдавать участки в аренду и отдавать их в заклад не разрешалось, очевидно, чтобы предотвратить спекуляцию казенными угодьями. Обязательным условием заключения сделок было сохранение определенного минимального размера участка – не менее 20 десятин земли. На основании закона участок переходил к старшему сыну, а за отсутствием сыновей – к дочери.

Введение института «бессрочного содержания» участков ликвидировало не только земельные переделы, но и всякое наделение землей безземельных, малоземельных и вновь приписавшихся к обществу, если они не получили наследственной доли в недвижимом имуществе. Для таких обделенных крестьян открывалась возможность или приобрести землю в собственность, или взять свободные казенные участки в аренду (институт срочного содержания), или заняться промышленностью, или поступить в работу по найму.

Противники проекта, в числе прочего, указывали и на социально-политическую опасность столь крутого перелома: крестьяне привыкли считать землю своим общественным достоянием, в этом убедили их писцовые книги, межевые инструкции, судебные решения: если эта общинная земля будет вдруг объявлена достояние отдельных домохозяев, то кто поручиться за спокойствие и порядок в казенной деревне.

Гурьевский проект был похоронен Канкриным, однако и последнему не удалось добиться утверждения им самим разработанного положения (1826) о казенных крестьянах, не производившего сколько-нибудь существенных изменений в сложившемся их положении, более того, рассматривавших их наравне с удельными, т. е. легально обращая в казенных крепостных. Если Гурьевский проект преследовал целью экономическое, хозяйственное преобразование казенного села, то цели Канкрина оставались сугубо фискальными, что и самим правительством было сочтено неприемлемым.

Третий проект (1828), автором коего выступил князь Алексей Куракин, представлял компромисс между буйным реформаторством Гурьева и безликим консерватизмом Канкрина. Если Куракин, по собственному признанию, склонялся к проекту Гурьева, то от прямого признания его отвращали предположения возможных возмущений при быстром и повсеместном введении названного проекта. Куракин предлагал предпринять постепенный переход к новым отношениям, и первоначально испытать проект в четырех губерниях – двух малоземельных и двух многоземельных. Под руководством правительства, с оказанием государственной поддержки организовывалось массовое переселение из губерний малоземельных в многоземельные. Переселялись преимущественно многотягольные зажиточные семьи; им нарезались отдельные (по позднейшей терминологии – «отрубные») участки со всеми нужными угодьями, размером от 30 до 500 десятин. Переселенцы пользовались землею на правах потомственного бессрочного содержания без права переделов, но и без права раздела и отчуждения. По истечении 2 – 3 летнего льготного срока на переселенцев налагалась поземельная подать, соответствующая выгодам предоставленного участка. На старом месте жительства оставались преимущественно малотягольные семьи; их наделы расширялись за счет переселившихся, по крайней мере до 10 десятин на тягло; всякие переделы запрещались; крестьяне, занимавшиеся промыслами, получали исключительно усадебные участки; что касается прибылых членов семейств, то эти излишние руки могли или заниматься промышленностью, или арендовать соседние помещичьи дачи, или переселяться на свободные земли. Поземельная подать вводилась и среди оставшихся крестьян.

Проект Куракина был отклонен Комитетом 6 декабря, возглавлявшемся Кочубеем и Сперанским, хотя идея переселения и была энергично поддержана «как средство выйти из состояния земельного кризиса и насадить новую форму индивидуального землепользования».


С 1830 года правительство отказалось от плана масштабных преобразований государственной деревни, расширения сословных прав казенных крестьян и встало на путь частных преобразований, организационно-технических улучшений, о которых Сперанский высказался следующим образом: «легкие временные поправки имеют еще то важное неудобство, что не только не исцеляют болезни, но и закрывают ее и делают, наконец, неизлечимой»³³.

В 1832 году, в условиях все усиливавшейся недоимочности казенной деревни в сочетании с глубоким бюджетным дефицитом, Комитет Кочубея (т. е. Комитет 6 декабря) признал возможным распространить «удельное управление» 1826 года на все великорусские губернии. В ответ Канкрин согласился ввести поземельную оброчную подать, связав ее с постепенной отменой общинного землевладения.

Основными началами этого проекта (1832 года) были следующие: подушная подать отделялась от оброчного сбора и оставалась личным государственным налогом; оброк превращался в поземельный сбор и варьировался с учетом промысловых доходов. Соответственно денежным повинностям разделялся надел государственного крестьянина: усадьба, т. е. двор с огородом, конопланником, садом, гумном, составляла «дворовый участок» и оставалась в вечном наследственном пользовании отдельного крестьянского семейства; на этот дворовый участок падали все казенные и земские денежные налоги. Что касается пашен, лугов, сенокосов и всех угодий, оставлявших надел казенного селения, то они распределялись на оброчные двухдушевые участки, которые предоставлялись в бессрочное пользование отдельных крестьян под принципом uti possidetis, - под условие личной обработки и выполнения повинностей, но без права продажи в другие руки. Оброчный сбор устанавливался в соответствии с размерами и качеством оброчного участка, с ценами на продукты и с наличием промыслов, оставаясь неизменным от ревизии до ревизии. В общинном владении селения сохранялись пастбища, определенная часть лесов и кустарники. Земли и леса, превышавшие узаконенную пропорцию, должны были образовывать земельный резерв, из которого составлялись новые дворовые и оброчные участки для прибылых и переселяющихся душ. Обязательным условиями для осуществления принятой схемы были намечены 1) измерение, обмежевание и оценка земель (с этой целью при Лесном институте учреждалась школа межевщиков) и 2) постепенное распространение на новые губернии Положения 1826 года, т. е. изъятие государственных крестьян из-под власти земской полиции и создание на местах особого административного аппарата Министерства финансов.


В начале 30-х годов активно развернулась деятельность Министерства двора и уделов, возглавляемая товарищем министра Л. А. Перовским, по переводу удельных крестьян на поземельную форму оброка. Задачей реформы официально объявлялось не только достигнуть уравнения податей и повышения доходов, но и внушить крестьянам мысль, что земля не составляет их собственности, а дается им в пользование временно, как оброчникам.

В свете успеха реформы Перовского, Канкрину в марте 1833 года было предписано, оставив проект 1832 года, в четырехмесячный срок разработать новый, на основах реформированной удельной системы. В срок задание выполнено не было и в ответ на Высочайший запрос, Канкрин отписывал, что для проведения намеченного надлежит привести в известность хозяйственное достоинство различных казенных имений, для чего потребуется множество межевщиков (каковые уже начали приуготоляться в Лесном институте) и множество лет. В свете это в 1834 году Канкрин предложил сосредоточиться на административной стороне проекта и распространить действовавшее в Псковской и Петербургской губерниях удельное управление казенными имениями на 10 великорусских губерний (Херсонскую, Екатеринославскую, Вятскую, Курскую, Воронежскую, Слободоукраинскую, Саратовскую, Оренбургскую, Кавказскую и Новогородскую). Но и эта очередная попытка Канкрина распространить действие Положения 1826 года на большую часть казенных земель, была похоронена Государственным советом, предположившим необходимым отделить управление государственными землями от Казенных палат, перегруженных многочисленными прочими задачами, и создать особое «временное отделение».


Вопрос о массовом обмене казенных имений на удельные был поднят в 1829 году в связи с хозяйственными преобразованиями Перовского. Удельное ведомство решило осуществить давнее предложение о переводе оброка с душ на землю, высказанное еще в законе 1797 года. Такая мера диктовалась и экономическими, и социально-политическими соображениями: вводя поземельную форму оброка, удельное управление могло равномернее распределить взыскиваемые суммы между многоземельными и малоземельными селениями; взимая оброк с земельных наделов, оно стремилось приучить крестьян к мысли, что земля принадлежит не им, а царской фамилии, что они – только пользователи удельной земли, за которую обязаны платить денежный оброк.

Предполагалось отдать в казну удельные имения в 25 губерниях, общим количеством в 296.766 ревизских душ. Имения в 11 губерниях центрального промышленного района и многоземельного востока, т. е. наиболее доходные, оставались в удельном управлении. Взамен передаваемых имений удельное ведомство должно было получить казенные земли и крестьян по месту нахождения удельных имений, т. е. в тех же 11 наиболее доходных губерниях – Петербургской, Московской, Владимирской, Нижегородской, Костромской, Казанской, Вятской, Пермской, Оренбургской, Симбирской и Саратовской. Если казенные крестьяне, передаваемые в удельное ведомство, оказывались малоземельными, то казна была обязана отвести недостающее земельное пространство, исходя из 5-десятинной пропорции. Недостающую землю казна должна была отвести в многоземельной Оренбургской губернии. Таким образом достигалась двойная выгода: земельные владения императорской фамилии сосредотачивались в немногих районах крупными компактными массами и, следовательно, хозяйственное управление этими угодьями организационно упрощалось и становилось значительно дешевле; с другой стороны, удельное ведомство сбывало в казну перенаселенные и выпаханные земли центральных, западных и южных районов, получая в замен не только большую земельную площадь, но и земли лучшего качества – в дополнение к богатейшим источникам промыслового дохода.

Проект закона с некоторыми коррективами был принят Государственным советом и получил утверждение 16 января 1830 года. Первый приступ к реализации названного закона последовал через пять лет, 25 января 1835 года, когда Именным указом Правительствующему Сенату было повелено «всех казенных крестьян Симбирской губернии передать ныне же в удельное ведомство со всеми землями, лесами, не исключая и корабельных рощей, оброчными статьями как крестьянам сим, так и собственно казне принадлежащими…»

4. Киселев и первые меры к реформе.
   

П. Д. Киселев происходил из семьи, принадлежавшей к среднему дворянству, а следовательно, ему была изначально прописана дорога на службу. Однако, как и для многих даровитых людей того времени, служба (в том числе и военная) стала для Киселева не только средством добывать себе достойное пропитание, но и школой, сферой, где образовывался ум и складывались весьма широкие воззрения на мир, раздвигался умственный горизонт и человек вводился в круг современной европейской культуры. Такой стала и служба для Киселева, который, прослужив в гвардии, через гврадию же приблизился к императору, завоевав его внимание своей наивной честностью, сочетавшейся со стремлением «открыть государю глаза», указать ему на злых советчиков, что окружили трон.

В записке Киселева 1816 года, поданной Александру I и посвященной мерам к постепенной отмене «крепостного рабства», автор выступает за то, чтобы помочь дворянам «охранять потомство свое от бедности и породу свою от унижения» посредством дозволения учреждать майораты с тем, чтобы крестьяне соответствующего имения перечислялись в сословие вольных хлебопашцев на основании закона 1803 года. Таким образом, полагал Киселев, уменьшится число мелкопоместных дворян и увеличится число свободных земледельцев.

Восстание декабристов охладили отношения между Киселевым и властью, точнее власть охладела к Киселеву, усомнившись в его верности. Но последующее десятилетие беспорочной службы и в первую очередь блистательное проведение земельной реформы в румынских княжествах, создали ему авторитет на Западе и побудили Правительство внимательнее приглядеться к столь талантливому и инициативному администратору. Второй побудительной причиной, вероятно, было желание Николая найти выход из замкнутого круга, в котором вертелись все проекты реформ, каждый раз проходя привычный круг советников и специалистов, безрезультатно занимавшихся этими вопросами вот уже почти двадцать лет. Желание привлечь человека со стороны, не принадлежащего к петербургской бюрократии, чувствующего там себя чужаком и единственную свою опору во власти имеющего только в лице императора – эти мысли если и не прямо, то на периферии способствовали выдвижению П. Д. Киселева и направления его именно на наиболее сложный круг дел, почитавшихся Николаем I завещанными ему братом для своего завершения и реального воплощения.

В 1835 году Киселев подал правительству два проекта: об использовании конфискованных польских имений и о приобретении помещичьих имений личными дворянами и разночинцами.

Киселев высказался за образование на территории юго-западного края ленных имений, раздаваемых в наследственное пользование русским чиновникам, повинности же и наделы в таковых имения должны были быть урегулированы в инвентарях

В отношении остальной России Киселев проектировал создание особого института «условных земледельцев», лично свободных, но вместе с тем крепких к земле: в таком смягченном феодально-зависимом положении предлагалось поставить крестьян в имениях, приобретаемых личными дворянами, разночинцами и капиталистами, в дворянских поместьях, объявленных майоратами, и на крепостных фабриках и заводах.

Заключение на проект Киселева по конфискованным польским имениям должен был дать Секретный комитет 1835 года (т. н. Комитет Васильчикова), основной задачей которого было дать отзыв на очередной проект положения об управлении казенными крестьянами, представленный Канкриным.

Согласно майской записке Комитета Васильчикова, конечной целью преобразований должна была явиться замена крепостного права свободными договорными отношениями и на государственных, и на помещичьих землях. По мнению Комитета, вся земля, не исключая крестьянских наделов, должна была остаться в руках землевладельцев – т. е. казны и помещиков. Крестьяне получали по проекту право свободного перехода и, следовательно, гражданское право свободного состояния. «Количество работ их определяется каждый раз обоюдным их соглашением с помещиком, от коего получают участок земли в пользование». В данной записке члены Комитета писали: «Несчастная мысль, почти повсеместно существующая между помещичьими крестьянами, что они сами принадлежат господину, а земля принадлежит им, есть одно из главных препятствий к достижению желаемой цели при введении предполагаемых улучшений крестьянского быта; она может возбудить волнение умов и подать повод к важным беспорядкам».

Важным изменением в государственной политике в рамках деятельности Комитета 1835 года явилось принятие в качестве желаемого безземельного освобождения крестьян. Если предыдущие проекты сталкивались с проблемой наделения крестьян землей и выдвигали идеи переселения, наследственности неделимых или достаточно свободно отчуждаемых наделов, то проект 1835 года выдвинул в качестве приемлемой государством идею безземельного освобождения, равным образом и на равных условиях как частновладельческих, так и казенных крестьян. Соответственно, стал неактульным вопрос о формах личного потомственного землепользования строго определенными участками и о разрушении общинного землевладения и землепользования, ликвидации общины как органа хозяйственного управления казенной деревни.

Относительно Киселевского проекта о польских конфискованных имениях Комитет 1835 года, что так как в бывших польских имениях была начата люстрация угодий, то подождать ее окончания и уже тогда «учредить весь порядок мерной работы в раздаваемых имениях таким образом, чтобы крестьяне не имели причины сожалеть о прежних своих владельцах и, чтобы, оставаясь по закону еще привязанными к помещичьей земле, они могли привязываться к ней более и более теми выгодами, - кои прилежный труд доставляет земледельцу».

В ноябре 1835 года Комитет вновь вернулся к проекту Киселева о польских конфискованных имениях и разработал на его основе правила. Согласно им целые имения или отдельные хозяйства (фольварки) должны были жаловаться в наследственное владение на праве майората без права дальнейшего отчуждения и раздробления. Доходы от имений объявлялись неприкосновенными, т. е. не могли быть источниками для покрытия долгов ленного владельца. Казне обеспечивалось получение 5 % дохода. Имения предварительно подвергались люстрации, земельные угодья оценивались и облагались чиншем или работою – по выбору самих крестьян. При составлении инвентарей предписывалось руководствоваться «местными обыкновениями». Крестьянские повинности точно регламентировались. За крестьянами признавались права собственности на движимое имущество, наследственного пользования земельным наделом и избрание нового рода жизни (при условии очищения повинностей). В случае дурного управления имение переходило «в казенный присмотр», т. е. в непосредственное управление Казенной палаты.

По оценке Н. М. Дружинина ленные имения сочетали в себе моменты государственной собственности и частного владения, т. е. занимали промежуточное положение между казенными и частновладельческими³⁴.

Правила эти были утверждены Николаем 22 февраля 1836 года и легли в основание последующей раздачи конфискованных имений. Однако, по предложению Комитета, правила не были опубликованы и, соответственно, не были помещены в ПСЗ РИ.


По вопросу о казенных крестьянах и о методах управления ими, Комитет 1835 топтался и тонул в противоречиях между Васильчиковмы, Сперанским, Канкриным и Киселевым. Итогом такой безнадежной ситуации стало решение Николая самостотельно приступить к этому делу, образовав новое отделение собственной Е. И. В. канцелярии, «штаб по крестьянской части», по выражению самого императора. Именным указом от 29 апреля 1836 года было учреждено временное V Отделение собственной Е. И. В. Канцелярии.


Заключение.

С учреждения V Отделения С. Е. И. В. Канцелярии должно считать начало «киселевских реформ», хотя начались они значительно позднее, по сути только с 1838 года, а практическое воплощение вполне обрели только к середине 40-х годов XIX века. Значение этих реформ было воистину огромно:

Во-первых, государство ознакомилось с жизнью огромной крестьянской массы, получило информацию о хозяйственном ее состоянии, о повседневном правовом, социальном и даже культурном обиходе, что, безусловно, позволило в дальнейшем. в конце 50-х в первые годы 60-х годов XIX века лучше видеть сложности, с коими предстояло столкнутся в ходе реализации «Освобождения» и, следовательно, предотвратить само проявление многих из них.

Во-вторых, было реально улучшено положение казенного крестьянства, посредством создания новой, более профессионально пригодной государственной администрации, действительного стремления к улучшению быта крестьян, поставленного первостепенной целью (поскольку Киселев, в отличие от Канкрина, смог понять, что хотя казенная деревня – одни из основных источников государственного дохода, но для эффективного использования данного финансового ресурса к нему надобно относится бережно, более того, быть готовым до некоторой степени первому пойти на долговременные финансовые вливания в деревню, с расчетом только через многие годы получить отдачу.

В-третьих, была уничтожена система отдачи государственных имений в разорительные и для государства и для крестьян «аренды», была принята в качестве общего направления развития хозяйства ориентация на оброчные отношения с максимально доступным сокращением барщины.

В-четвертых, была принята политика всемерного укрепления государственного хозяйства, не только прекращение практики раздач, но и через более тщательное хозяйственное обозрение имений прирезка новых миллионов десятин, ранее просто по нерадивости или по недостаточности сил государственных чиновников опущенных и грозивших быть похищены у казны.

Хотя реформы Киселева и не разрешили главных целей, перед неми поставленных, но они и не могли этого сделать (привести в покорность деревню, удовлетворить крестьянство зависимым положением). С тем же, что было реально осуществимо, Киселев и выбранные им помощники справились великолепно, а сами реформы вошли светлой страницей в не слишком радостную отечественную историю XIX века.