Подумай обо всем этом!
| Вид материала | Документы |
- Положение о проведении конкурса детского рисунка «Папа, подумай обо мне!», 78.45kb.
- Заголовок: «На страже нефтепроводов», 62.48kb.
- Экология глазами макроэкономиста, 209.68kb.
- David kahn, 4608.41kb.
- Книга вторая, 310.85kb.
- Кадровые документы: хранение и подготовка к сдаче в архив, 351.08kb.
- Классный час «советы врослеющим девушкам», 73.27kb.
- -, 913.19kb.
- Облик и форму. У него самые прекрасные имена, 1022.47kb.
- Домашнее задание Запомните простую истину вы можете получить в бизнесе и в жизни все,, 216.01kb.
ПОДУМАЙ ОБО ВСЕМ ЭТОМ!
Однажды болгарская девочка-школьница написала Александру Фадееву письмо, в котором спрашивала его о "Молодой гвардии".
Фадеев ответил ей, что он "старался придерживаться жизни". Но дальше он пишет, что "Молодая гвардия" - все же роман, и, как во всяком романе, в нем есть вымысел. И, как во всяком историческом романе на историческую тему, в нем вымысел и история настолько переплетены, что трудно отделить одно от другого.
Эта характеристика очень важна для нас. Тем более важна, что она дана
самим автором книги.
"Молодая гвардия" - не обычное литературное произведение.
Это одновременно и роман, написанный рукой мастера, и документальная хроника летописца. Еще не раз будущий историк, обращаясь к годам Великой Отечественной войны, будет перечитывать "Молодую гвардию", находя в ней драгоценные сведения о героических эпизодах Краснодона и неумирающие образы тех, кто отдал свои молодые жизни за родную землю.
"Молодая гвардия" написана для всех возрастов. О ней хочется сказать
словами Пушкина, посвященными стихам Жуковского:
... И внемля им, вздохнет о славе младость,
Утешится безмолвная печаль,
И резвая задумается радость.
"Молодую гвардию" читает и тот, кто сам сражался на полях войны против немецких захватчиков. Кто до сих пор помнит номер своего автомата. Чьи зарубцевавшиеся раны порой все еще побаливают в ненастный денек.
"Молодую гвардию" читает и тот, чьи волосы уже в дни войны были густо подернуты сединой. Кто, проводив сына на фронт, увозил в тыл завод, работавший на победу.
Читает и перечитывает эту книгу старая мать, одна из тех, кто получил в
свое время роковое известие. Но даже материнская "безмолвная печаль"
просветляется, когда с фадеевских страниц глядят на нее ясные глаза Олега
Кошевого. Когда в сердце звучит удивительное обращение Олега к материнским рукам: "... Мама, мама! Я помню руки твои с того мгновения, как я стал сознавать себя на свете... Я помню, как они сновали в мыльной пене, стирая мои простынки... Я вижу, как сильной рукой своей ты подводишь серп под жито, сломленное жменью другой руки... Я помню, как незаметно могли руки твои вынуть занозу из пальца сына..."
И много-много еще "кадров" этого удивительного изображения материнских рук показывает нам Фадеев.
И все же "Молодая гвардия" в первую очередь написана для тех, кого
Пушкин назвал "резвой радостью".
"Резвая радость..." Произнося эти слова, мы представляем себе пьянящее
кипение юности, беззаботные улыбки, ловкие движения, оживленный гул молодежных вечеринок, первую влюбленность, быть может, даже первое разочарование.
Заслуга Фадеева как писателя состоит в том, что, показав нам
героических участников подпольной организации "Молодая гвардия", он не лишил всех этих юношей и девушек свойственных им примет "резвой радости".
Очутившись в тяжелейших условиях оккупации, окруженные каждодневной, ежечасной смертельной опасностью, не сразу наладившие связь со старшими товарищами, с коммунистами, оставшимися в Краснодоне в подполье, комсомольцы предстают перед нами во всем своеобразии своих характеров, со всеми своими неповторимыми чертами и черточками.
Так, например, мы узнаем, что шестнадцатилетний Олег Кошевой, с его
несгибаемой волей, поразительной выдержкой, с его прирожденными
организаторскими качествами, этот самый Олег влюбчив.
До дерзости неустрашимая Люба Шевцова, та самая, которая даже в минуты смерти "не стала на колени и приняла пулю в лицо", - эта Любка любила хорошо одеваться и очень следила за своей внешностью. Даже в грозные минуты эвакуации Краснодона ее золотистые волосы были аккуратно завиты и тщательно уложены.
Роман "Молодая гвардия" обладает огромной воспитательной силой. Как всякий большой писатель, как Горький, Серафимович, Николай Островский, Фадеев был воспитатель по природе. Он не боялся показывать своих героев в различных душевных состояниях. Не боялся неправильно быть понятым читателем.
Герои "Молодой гвардии" очень молоды, многие из них только что окончили школу-девятилетку на руднике "Первомайском".
Но крайняя молодость не мешает им быть, когда это надо, суровыми, даже беспощадными и жестокими. Вспомним сцену казни предателя Родины "полицая" Фомина.
Эту казнь, этот справедливый акт мести осенней ночью привели в
исполнение юноши, почти мальчики. Худенький мальчик, "ловко снуя острыми локтями", укрепил веревочную петлю на арке ворот бывшего школьного парка. А другой мальчик, Жора Арутюнянц, тихо и торжественно заговорил с легким армянским акцентом:
- Именем Союза Советских Социалистических Республик...
Однако на вечеринке, отмечающей двадцатипятилетие Великой Октябрьской революции, вечеринке, которой суждено было стать последней перед арестом и гибелью большинства "молодогвардейцев", мы видим Жору Арутюнянца в одном из настроений "резвой радости".
Слегка захмелев, он, "мрачно глядя перед собой своими черными
армянскими глазами, говорил:
- Конечно, это не современно, но я понимаю Печорина... Конечно, это,
может быть, не отвечает духу нашего общества... Но в иных случаях они
заслуживают именно такого отношения... - Он помолчал и мрачно добавил: - Женщины..."
Читая эту глубокомысленную сентенцию черноглазого Жоры Арутюнянца, мы улыбаемся той теплой, умудренной жизнью улыбкой, которая была свойственной самому Фадееву.
Но наступает час, когда теплота таких улыбок уступает место огненному
гневу, пламенной ненависти, горячей скорби.
Наступают трагические страницы, описывающие арест и гибель героической молодежи Краснодона.
"Молодогвардейцы" выслежены немецко-фашистскими властями, схвачены, заточены, подвергнуты нечеловеческим пыткам.
Но даже тогда, когда истерзанных девушек и мальчиков грузовые машины увозили к шахте No 5, где их ожидала смерть, даже тогда они нашли в себе силы петь "Интернационал".
"Их выводили небольшими партиями и сбрасывали в шурф", - пишет Фадеев.
Книгу свою он закончил тоже необычно: поименным перечнем погибших. Их было пятьдесят четыре человека.
Жизнь их кончилась. Но никогда не кончится она в памяти советских
людей. Никогда не кончится на страницах "Молодой гвардий", написанной писателем-большевиком Александром Фадеевым.
"Друг мой! Друг мой!.. Я приступаю к самым скорбным страницам повести и невольно вспоминаю о тебе..." Так начинается одна из заключительных глав "Молодой гвардии". Эти строки взяты Фадеевым из его же собственного письма к другу, написанного в юности.
Но, подобно тому как на многолюдном собранье, митинге, демонстрации человеку порой кажется, что оратор говорит именно для него, смотрит в глаза именно ему, - так и эти слова Фадеева воспринимаются вами как обращение к каждому из нас.
Роман "Молодая гвардия" предназначен в первую очередь для молодежи нашей.
Так пусть же над этой книгой "задумается резвая радость". Пусть
извлечет для себя высокие примеры коммунистического поведения, того, которое было завещано нам Лениным.
Не обязательно быть поставленным в исключительные условия, чтобы
проявить стойкость, мужество, беззаветную преданность делу коммунизма.
Все эти качества могут быть проявлены и в повседневности: в быту, в
труде, в отношении к товарищам, в уважении к старшим.
Друг мой! Друг мой! Подумай обо всем этом.
Вера ИНБЕР
Независимое расследование.
Оформление: Книжная выставка “Триумф и трагедия А. Фадеева”, фотографии А. Фадеева разных лет, Корнея Чуковского, ННиколая Чуковского, Лидии Чуковской, Ильи Эренбурга, Анны Ахматовой, Бориса Пастернака, Вениамина Каверина, Василия Гроссмана, Леонида Леонова, Антала Гидаша, Ангелины Степановой и др. для создания эффекта присутствия в зале в ходе расследования.
Звучит песня Сергея Никитина “Дети юга” (на стих. И. Эренбурга)1 ________________________________________
Татьяна и Сергей Никитины: С концертов клуба песни “Восток”.
– Ленинград: Мелодия, 1990.
_________________________________________
Ведущий: В центре нашего сегодняшнего расследования – трагедия, произошедшая 13 мая 1956 г. в писательском дачном посёлке Переделкино. Известный советский писатель и общественный деятель А.А. Фадеев, 1901 г. рождения, член КПСС с 1918 г. покончил с собой.
Слово Корнею Ивановичу Чуковскому: “Невеселые подробности этого дела: ночью Фадеев не мог уснуть, принял чуть не десять нембуталов, сказал, что не будет завтракать, пусть его позовут к обеду, а покуда он будет дремать. Наступило время обеда: “Миша, позови папу!”
Миша пошел наверх, вернулся с известием: “папа застрелился”. Перед тем, как застрелиться, Фадеев снял с себя рубашку, выстрелил прямо в левый сосок. Врачиха с дачи Назыма Хикмета, которую позвали раньше всего, рассказывала мне, что уже в 15 ? часов на теле у него были трупные пятна, значит, он застрелился около часу дня. Семья ничего не слыхала…”
Ведущий: В мае Москва полнилась слухами: хотели разгадать, почему человек с железной волей вдруг выстрелил в себя. Рождались фантастические версии.
После правительственного некролога в центральных газетах было помещено медицинское заключение, свидетельствующее об алкоголизме как унизительной причине самоубийства. Это вызвало резкий протест среди писателей. Мариэтта Шагинян угрожала, что последует примеру Фадеева. В дальнейшем газеты сообщали о его хронической болезни, не пытаясь объяснить самоубийство состоянием опьянения.
Ведущий: Официально никакого вразумительного объяснения произошедшей трагедии дано не было. Почему человек, находившийся на самой вершине писательского и советского Олимпа: генеральный секретарь СП СССР 1946-54 гг., вице-президент Всемирного Совета Мира с 1950 г., член ЦК КПСС 1939-56 гг., депутат Верховного Совета СССР 2, 4 созывов; его произведения издаются огромными тиражами, инсценированы и экранизированы, переведены на многие иностранные языки и языки народов СССР – приговорил себя к расстрелу?
Ведущий (обращается к учащимся): Ваши версии?
Прогрессирующий алкоголизм (из медицинского заключения).
Несчастная любовь (А. Сурков).
Муки совести (многие писатели).
Творческий кризис.
Крах карьеры общественного деятеля.
Ведущий: Чтобы разобраться в причинах самоубийства А. Фадеева обратимся к личности писателя, а затем поработаем с каждой из предложенных версий.
Биографическая справка.
Фадеев Александр Александрович, подпольная кличка Саша Булыга, в 17 лет – член партии большевиков, боец партизанского отряда на Дальнем Востоке, в 19 – комбриг, в 20 – делегат X съезда РКП (б), участник подавления кронштадтского мятежа, в 33 – секретарь, в 45 – генеральный секретарь Союза писателей. Награжден двумя орденами Ленина, а также медалями.
Ведущий: Обаятельная, талантливая натура Фадеева привлекала к себе всех, кто с ним общался:
Илья Эренбург: “Оглядываясь на послевоенные годы, я неизменно вижу фигуру Фадеева. Роста он был большого, выделялся на любом собрании. Да и человеком был большим – и в беспощадности, и в нежности, и в вере; и в беде”.
Александр Яшин: “Знакомясь с ним, люди влюблялись в Фадеева еще больше – в него самого и в его книги. Мне кажется, я любил Фадеева–человека даже больше, чем Фадеева-писателя.
Ведущий: Противоречивость фигуры Фадеева подчеркивают большинство из оставивших о нем свои воспоминания.
Антал Гидаш (венгерский поэт): “Удивительная многогранность и столь же удивительна противоречивость Фадеева, а также истинная широта натуры позволяли ему общаться с неслыханным количеством людей”.
Ведущий: Многие черты “маленького умненького мальчика с большими ушами” узнаваемы во взрослом облике Фадеева.
Воспоминания Татьяны Александровны Фадеевой (сестра писателя): “Саша был бойким, резвым ребенком. Когда жили в Уфе, мы катались на колесе стоявшей во дворе льнотеребилки, и Саша изображал капитана корабля. Был он вспыльчив и в то же время добр, болезненно воспринимал страдания других людей. Когда однажды к нам на квартиру привели мальчика с нашего двора, который из-за неосторожности поранил себе пальцы, Саша, жалея мальчика и не перенося вида крови, лишился чувств”.
Ведущий: Взрослый Фадеев прекрасно знал, что такое кровь, что такое война и оружие: и при всем этом , когда вместе с Николаем Тихоновым прибыл на праздник советской литературы в далекий азербайджанский аул и его встретили – как почетного гостя – лужей крови, потрясая только что отрубленной головой жертвенного барана, - он не смог пересилить себя и переступить через кровь, “ЗиС” пришлось немного отогнать.
Ведущий: С самого начала своей деятельности – допускаю, что интуитивно – Фадеев разрабатывает свой образ, как ныне бы сказали “имидж”: аккуратную гимнастерку сменяет черная кавказская рубаха, ловко перехваченная в талии кожаным ремешком с серебряными насечками, а позднее серый костюм, крахмальная рубашка, четко завязанный галстук. В создании имиджа очень помогли Фадееву природный артистизм и великолепные внешние данные.
Марк Колосов: “Трудно передать легкость и гибкость его движений и вместе с тем какую-то чарующую прямизну его вылепленной из одного куска стальной фигуры, с чуть поднятой головой и обращенным в даль взглядом”.
Антал Гидаш: “Фадеев принадлежал к той породе мужчин, которые хорошеют с годами, К пожилым годам он стал гораздо красивее, чем был в юности”.
Ведущий: О том, что Фадеев продумывал не только свой внешний вид, но и поведение свидетельствует знаменитый фадеевский смех. С годами в облике Фадеева окружающие стали подмечать новые черты.
Николай Чуковский: “Он был человеком редкой красоты и обаяния, в каждом слове которого поблескивали и ум, и талантливость; так и хотелось довериться его очарованию, и я отдавался бы, если бы меня не смущали жесткие нотки, иногда проскальзывавшие в его речах и смехе…”
Ведущий: Временами прекрасное лицо Фадеева превращалось в маску.
Корней Иванович Чуковский: “У руководителей Союза писателей – очень неподвижные лица. Застывшие. Самое неподвижное у Тихонова. Очень неподвижное у Соболева, у Фадеева, у Симонова. Должно быть это – от привычки председательствовать”.
Ведущий: К концу жизни эту маску Фадеев не мог снять даже перед близкими. Манера говорить “под стенограмму”, “пафос идейной выдержанности” раздражали Александра Твардовского в кризисный период их взаимоотношений.
Ведущий: А. Фадеев родился в семье профессиональных революционеров. Товарищи Александра Ивановича попросили Антонину Владимировну, слушательницу Рождественских фельдшерских курсов, пойти на свидание к нему в тюрьму.
Татьяна Александровна Фадеева: “Наш отец был суровый человек, считавший, что революционеру не нужно иметь семью. Редко баловал детей скупой лаской, выделяя Сашу, а на меня почти не обращал внимания, грубоват и резок был по отношению к матери. В дни революции 1905 г. он поддерживал эсеров, мама – социал-демократов. В конце концов они разошлись. Больше мы не видели своего отца, а Саша и вовсе его не помнил”.
Ведущий: Главным человеком в жизни Фадеева была мать, женщина исключительной воли и выдержки. Перед матерью он всегда внутренне стоял навытяжку.
Илья Эренбург: “Раз полушутя он сказал: “Я двух людей боюсь – мою мать и Сталина. Боюсь и люблю”.
Ведущий: Процесс воспитания большевика, начатый Антониной Владимировной, был продолжен в семье Сибирцевых ( сестры матери), в партизанском отряде, на партийной работе в Краснодаре и Ростове-на-Дону.
Из письма Фадеева Розалии Самуиловне Землячке (от 13.07. 25 г.), под руководством которой он проработал в течение нескольких месяцев в замоскворецком райкоме партии: “…я вам чрезвычайно благодарен, вся учеба Ваша вошла в плоть и кровь, стала чем-то неотделимым. Ведь многие внутренние процессы и во мне и в целом ряде товарищей… это было – буквально – рождение и воспитание большевика, освобождение его от пут прежнего воспитания – остатков мещанства, интеллигентства и проч.”.
Ведущий: Всю свою жизнь Фадеев стремился соответствовать образу коммуниста, активно внедряемого в массовое сознание идеологами КП. Его веру в правильность выбранного партией курса, верность “идеалам” коммунизма не смогли поколебать беззаконие и террор тридцатых годов, в ходе которого погибли друзья его юности, политика травли и преследования лучших, честнейших писателей эпохи культа личности. Примеряясь к своему идеалу, Фадеев ведет беспощадную борьбу с самим собой, с той самой “интеллигентностью” из своего письма.
Вениамин Каверин: “… я стал думать об этом человеке, одаренном необычайной силой, сказывавшейся во всем, и, может быть, более всего в борьбе, которую он вел против самого себя…”
Ведущий: В литературе Фадеев видит себя посланником партии, в тематике его произведений – социальный заказ советского государства.
Илья Эренбург вспоминает слова Фадеева: “Гений должен служить добру, гуманизму. А в наш век - это значит подчинить себя строительству коммунизма”.
Ведущий: Главный критерий оценки литературного произведения у Фадеева – “полезность” и “вредность” главному делу жизни. В частных беседах Фадеев часто любовно отзывался о писателях, которых был вынужден публично осуждать.
Илья Эренбург: “Он начал читать на память стихи Пастернака, не мог остановиться, прерывал чтение только для того, чтобы спросить: “Хорошо?” Это было не лицемерием, а драмой человека, отдавшего всю свою жизнь делу, которое он считал первым”.
Ведущий: Теже требования предъявлял Фадеев к себе-писателю.
Илья Эренбург: “Однажды Александр Александрович сказал мне: “На меня многие писатели в обиде…” Я ответил: “Скажите им, что больше всех вы обижали писателя Фадеева…” В биографии некоторых писателей политическая борьба была страстью месяцев и лет. Для Фадеева политика была делом всей его жизни”.
Ведущий: Известно из многих источников, что Фадеев любил Сталина беззаветно, и Сталин платил ему приязнью, в которой, правда, Фадеев иногда сомневался.
Фадеев (из воспоминаний Корнея Зелинского): “Я знаю, меня любил Иосиф Виссарионович. Но как он ко мне относился – я понять не могу. Я много раз не понимал, что он от меня хочет”.
Ведущий: Стабильно положительное отношение Сталина к кому-либо расценивалось как удача. Да и чин генерального был ему пожалован не без сталинской воли. После смерти Иосифа Виссарионовича отношения Фадеева с новым вождем и учителем не сложились. Чтобы ни говорили о Сталине, он был – личность и окружал себя личностями (вспомним Жукова, даже Берия). После смерти Сталина руководящие посты были оккупированы серыми и бездарными людьми, не терпевшими никого, хотя бы на сантиметр возвышавшегося над ними.
Ведущий: Александр Фадеев был азартным человеком, но азарт в игре, спортивный азарт отрицал, оставаясь полностью равнодушным к картам, шахматам, домино, теннису и даже бильярду. Самым большим его азартом была, конечно же, власть – понимаемая им как нечто возданное ему вполне объективно, по его качествам.
С детства Фадеев примеряет на себя роль главного: капитан в игре, дирижер в хоре (известно, что Фадеев любил петь), обвинитель на литературных вечерах в коммерческом училище.
Карьера Фадеева развивалась стремительно. В двадцать с небольшим он занимает лидирующую позицию в РАППе. Когда РАПП был ликвидирован, обладавший изумительным чутьем и фантастической интуицией Фадеев вошел в Оргкомитет по созданию Союза писателей т вскоре стал его Генеральным секретарем, Верховным управляющим литературой, аналогом Сталина, на территории советской словесности.
Власть в такой достаточно странной и трудно управляемой области требовала от руководителя особого напряжения и особого артистизма - ведь только об одном писательском начальнике управляемые вспоминали с восхищением.
Вениамин Каверин: “Неестественную идею управления литературой он воплощал с ловкостью и изяществом, которыми восхищался даже требовательный Эренбург”.
Николай Атаров: “Весело бывало на заседаниях президиума, волна обаяния приподнимала Александра Александровича, и он вдохновенно вел наш корабль в далекое плавание”.
Ведущий: Фадеев обладал гипнотизирующим обаянием, подчинявшим своему воздействию и срединную писательскую массу, и выламывающихся из неё ярких, неординарных людей – чертой, присущей всем настоящим лидерам.
Фадеев любил рисоваться своим демократизмом, по сути – популизмом: поднимал на встрече Нового года в Доме творчества тост за прачек и официанток, непременно предлагал подвезти кого-нибудь в Москву на автомобиле.
Из дневника Корнея Чуковского: “Дивный созданный им образ Фадеева. Показывая его, Андроников выпрямляется, словно проглотив аршин, напружинивает шею, закидывает голову, шагает сквозь толпу приветствующих его литераторов как сквозь чащу кустарников, ни с кем не здоровается, не отвечает на многоголосое: “Здравствуй, Саша”, “Здравствуйте, Александр Александрович – и вдруг видит в сторонке уборщицу: “Здравствуйте, тетя Маруся…”
Ведущий: Для Фадеева – лидера характерна психология непременного победителя в любой схватке.
Антал Гидаш: “… Мы еще совсем молоды. Мигом затеваем борьбу. Фадеев схватывается со мной. У меня уже пот струится с лица. А у него лицо сухое, только совсем красное. И вот я на полу. Фадеев надо мной. Я чувствую его жаркое дыхание. И раздается знакомое: “Ха-ха-ха!”.
Победил. Но ему мало этого. Зрачки сужаются. Уже не в силах сдержать себя, он вцепляется мне в волосы и несколько раз стукает мою голову об пол. “Чтобы не забыл, кто-кого, когда рассказывать будешь”, - говорит он, смеясь…”.
Ведущий: Амплуа “борца за мир” очень подходило Фадееву. По воспоминаниям Ильи Эренбурга он страстно увлекался своей деятельностью в Совете мира.
“Летом 1956 г. я был в Париже, меня пригласил к себе Жолио-Кюри… Он сказал: “Фадеев… Он бывал порой резок, у меня с ним были трудные разговоры. Но я всегда восхищался его умом. Он мыслил политическими категориями, и это меня побеждало”.
Ведущий: Положение лидера отгораживает человека от других людей. Вождь стоит над всеми, рядом с ним – никого. Одиночество – удел вождей, несмотря на публичность их образа жизни.
Генсек Фадеев с тоской вспоминает друзей своей юности. Из письма к Александре Федоровне Колесниковой: “Как мы были дружны и любили друг друга! Мы все были влюблены в кого-нибудь, делились этим “тайным тайных”, сочувствовали успехам и неудачам друг друга в любви, верили друг другу во всем”.
Ведущий: Высокое положение не способствовало искренним отношениям.
Николай Чуковский: “Мы слишком зависели от него, чтобы любить его чистой, беспримесной любовью. От него зависели пайки, которые мы получали… Распределение жилья… и возможность печататься, которая была столь узка, и сталинские премии, и строго нормированная газетная слава, и вообще вся та оценка твоей личности, от которой полностью зависели и ты сам, и твоя семья.”
Ведущий: Чувство непреодолимого одиночества, черная меланхолия, приступы тоски преследовали Фадеева с середины тридцатых годов до конца жизни.
Разговор с Фадеевым вспоминает Вера Кетлинская: “Я очень одинок. Это мое руководящее положение. Сам растерял старых друзей, создался какой-то “пафос дистанции”, все бояться позвонить и помешать, никто запросто не зайдет – тоже помешать бояться, а в результате сидишь один как сыч, иногда выть хочется”.
Ведущий: Упорство в работе над собою (своими текстами, обликом, стратегией и тактикой поведения, рисунком судьбы) у Фадеева достигает невероятной напряженности. Не отпускающий самоконтроль, выматывающая направленность на достижение успеха чреваты срывами – “Живу и работаю порывами, всегда на пределе сил” - признавался он – от этого часто нехорошо на душе”. Неукротимое стремление к цели, к достижению которой направлена вся энергия, вызывало потребность в периодической разрядке.
Одним из способов разрядки было вино. О многодневных переделкинских запоях Фадеева вспоминают многие.
Николай Чуковский: “Он пил, почти не закусывая. Было страшно смотреть, сколько водки он в состоянии поглотить. Пьянел он медленно, лишь лицо его постепенно краснело и от этого становилось еще красивее под седыми волосами. Речи его не делались сбивчивыми, но в них появлялись трагические и даже жалобные нотки. На что он жалуется, нельзя было понять, он, казалось, хотел сказать нам: я не такой, как вы думаете, я такой же, как вы. И оставалось жалко его. Мы-то думали, что он человек, творящий законы времени, а он еще больше раб этих законов, чем мы”.
Ведущий: Помногу месяцев лежа в Кремлевской больнице, Фадеев сначала выходил из запоев, а потом лечил депрессию. В апреле-мае 1956 г. Фадеев не пил (об этом факте существует множество свидетельств).
Свидетельствует Илья Эренбург: “… Писатели знали, что последний месяц он не выпил ни одной рюмки…” (“Люди, годы, жизнь. Т. 3)
Тендряков оценил опубликованное медицинское заключение о болезни и смерти Фадеева как факт закулисной игры в верхах: “Был ли еще такой случай в истории, чтобы официальное сообщение провозглашало: причина смерти достойного человека – пьянство? Наши же официальные сообщения никогда не грешили не осмотрительной откровенностью”.
Ведущий: Нельзя объяснить смерть Фадеева прогрессирующим алкоголизмом.
Ведущий: Литературовед Екатерина Горбунова вспоминает, что в разговоре с ней Алексей Александрович Сурков пытался объяснить решение Фадеева уйти из жизни несчастной любовью. Насколько правдоподобна эта версия?
Известно, что Фадеев часто увлекался женщинами, дважды был женат. Эмоциональная захваченность его и глубина разочарования всегда были неординарны – начиная с первой любви, которой можно восстановить по переписке с Асей Колесниковой, подругой юности.
Молодой Фадеев испытывал романтические чувства к Валерии Герасимовой. Они разошлись в 1932 г., но чувство долго не оставляло Фадеева.
Союз с Ангелиной Степановой, начавшийся с сильнейшей влюбленности, обернулся браком двух советских знаменитостей.
Жалующийся на занятость, отнимающую его от творчества, Фадеев просыпается тогда, когда в его жизнь вторгается новое, неожиданное чувство; тогда его переполняют эмоции, часть которых попадает и на страницы писем. Так появляется в его письмах “Рита”, Маргарита Алигер, ставшая матерью их общей дочери Маши.
Одно из писем А. Фадеева: “Жизнь сложна, обрастает бытовыми трудностями, несчастьями, а главное – обыденностью; не застрахована она и от увлечений сердца – таких, какие могут нанести рану человеку, связанному с тобой всю жизнь; совместная жизнь с годами кажется иногда уже лишенной чувства и смысла. Но это – только поверхностное ощущение. Стоит всколыхнуть привычный быт опасностью разлуки или гибели одного из любящих, потрясти душу каким-нибудь сильным, высоким переживанием, как вдруг снова, точно молнией, пронзит воспоминание юности, счастья первых лет…”
Ведущий: Брак Фадеева и Ангелины Степановой не распался несмотря на ветреность мужа и загруженность любимой работой жены.
В пьяном загуле Фадеев жаловался, что ему не везет с женщинами, что он не понят и одинок. Но, кроме свидетельства А.А. Суркова (который как нам кажется имел цель отвлечь внимание широких кругов общественности от истинных причин смерти, никто не вспоминает о несчастной любви Фадеева. Более того, сама идея покончить счеты с жизнью из-за любви не привлекала Фадеева.
Из письма К.В. Герасимовой: “И будет одно из двух: либо случится это, (т.е. ты разлюбишь меня) тогда упаду с высоты, но я не разобьюсь – потому что я веселый 23-летний Пим! – Я только сильно ударюсь, и буду долго болеть, но я вылечусь и поеду в Сидней…”
Ведущий: Муки совести. Знакомо ли это словосочетание всесильному литературному генсеку?
Илья Эренбург вспоминает: “В годы гражданки я был дважды ранен – сказал мне Фадеев при нашей последней встрече, - врачи говорили, что ранения тяжелые. Но была молодость… Да и можно ли сравнить кусочек металла с тем, что пришлось пережить потом?”
Корней Чуковский: “В нем – под всеми наслоениями – чувствовался русский самородок, большой человек, но боже, что это были за наслоения! Вся брехня Сталинской эпохи, все её идиотские зверства, весь её страшный бюрократизм, вся её растленность и казенность находили в нем сое послушное орудие. Он – по существу добрый, человечный, любящий литературу “до слез умиления”, должен был вести весь литературный корабль самым гибельным и позорным путем – и пытался совместить человечность с генеушничеством. Отсюда зигзаги его поведения, отсюда его замученная совесть в последние годы”.
Ведущий: О цинизме и восторженности, доброте и жестокости Фадеева свидетельствуют многие.
Фадеев мог вчера пить водку у известного поэта и раскрывать ему душу, а на следующий день громить его с трибуны, ответив на упрек следующим образом: “В том и состоит моя принципиальность, что я не продам интересы советской литературы за дружеский ужин со стаканом водки! За это вы все меня и любите”.
Мандельштам: “Мне говорила Люба (Л.М. Эренбург), что Фадеев был холодным и жестоким человеком, что вполне совместимо с чувствительностью и умением вовремя пустить слезу. Это, по ее словам, стало совершенно ясно в период расправы с еврейскими писателями. Там тоже были поцелуи, прощания со слезой и
Из дневника Н. Чуковского (19 марта 1954 г.).
“Был Леонов… Рассказывал, как в те времена, когда его, Леонова, били, его жена пришла хлопотать о муже, а Фадеев не принял её и разговаривал с ней через окно со второго этажа, а сбоку выглядывала красная физиономия Ермилова. Этот эпизод Леонов и ввел в свой последний роман…”
Ведущий: Немало в мемуарах свидетельств, подчеркивающих фадеевскую доброту, участие, внимание и даже заботу о тех, кто оказался в сложных материальных и человеческих обстоятельствах. Нужно признать, что таких фактов гораздо больше, чем негативных. В 1939 г. Фадеев накладывает запрет на публикацию стихов Ахматовой в “Московском альманахе”, но одновременно как член ЦК хлопочет перед Вышинским о жилье и персональной пенсии для их автора, в 1940 г. Фадеев выдвинул ее книгу на Сталинскую премию, в 1956 г. пытается помочь освобождению Л. Гумилева. По свидетельству Л.К. Чуковской, после самоубийства Фадеева Ахматовасказала: “Я Фадеева не имею права судить”.
Далее слова Л.К. Чуковской: “Я сказала, что лет через 50 будет, наверное, написана трагедия “А. Фадеев. В пять актах.” На моих глазах он вступался не за одного Леву: за Окстана, за Заболоцкого, а во время блокады его усилиями… были вывезены из Ленинграда…: Пантелеев, Габбе, Любарская. В отличие от Сафронова, Бубеннова, Сурова, которые всегда были – нелюдь, Фадеев был – когда-то – человек и даже писатель. Выстрелом своим искупил ли он свои преступления? Смывается ли кровью пролитая кровь? Надо быть Господом Богом, чтобы ответить на этот вопрос”.
Антал Гидаш: “Я уверен, что, будь кто-нибудь другой на его месте, “суровое время” унесло бы еще гораздо больше писателей. Толчки землятресений – я выступаю тут как свидетель – Фадеев смягчал как мог, во всяком случае не раз пытался смягчить.”
Ведущий: Безусловно, совесть тревожила Фадеева, усугубляя внутренний конфликт, но не она стала причиной трагедии. и это мы попытаемся доказать.
Известно, что в середине пятидесятых годов Фадеев переживал жесточайший творческий кризис. Последний роман “Черная металлургия” рассыпался, когда оказалось, что факты, на которых он строился, не соответствует действительности.
“Мне остается одно – выбросить рукопись. Да и себя – новой книги я уже не начну”. ( Илья Эренбург “Годы, люди, жизнь…”)
Ведущий: Фадеев писал в течение тридцати пяти лет, а оставил после себя два законченных романа, два незаконченных, несколько рассказов, сотню статей.
“Писал много, а написал мало” – говорил он о себе.
Прозу Фадеева (за исключением может быть “Разгрома”) уже поглотило время. Хотя он любил литературу, его нельзя упрекнуть в отсутствии литературного дара, как, например, Георгия Маркова, унаследовавшего фадеевскую верховную власть в брежневские времена.
Отзыв Максима Горького на первый роман молодого писателя: “Читали вы “Разгром” Фадеева? Талантливо”.
Илья Эренбург: “Он был настоящим писателем, очень взыскательным к себе”.
Анна Ахматова, бывшая в своих словах крайне осмотрительной, надписала книгу своих переводов из корейской поэзии: “большому писателю и доброму человеку”.
Ведущий: Фадеев объяснял свои затруднения в литературной работе активной общественной деятельностью. Другие говорили также, что Фадеев мало пишет, потому что пьет. Однако Фолкнер пил еще больше, а написал несколько десятков романов.
Создавая прозу, отвечающую нуждам партии и государства, Фадеев лишал себя свободы и раскрепощенности в работе. Управляя подчиненной ему литературой, он и сам собою – писателем управлял, что в принципе для творчества гибельно. Был генсеком над литературой, но и надсмотрщиком над собой. Замыслы менялись в самом процессе работы, подвергались насильственной переработке (“Последний из Удэге”, “Молодая гвардия”) или насильственно насаждались (“Черная металлургия”), перетекали и переливались, мешая друг другу.
Можно с уверенностью сказать, что творческие амбиции Фадеева, его “одержимость” творчеством не соответствовали его литературным возможностям, задушенным и загубленным к тому же им самим.
Может быть, несмотря на жалобы Фадеева, его истинной страстью была не сама литература, а управление литературными делами и не только ими.
В предсмертном письме Фадеева, не было ссылок муки совести, несчастную любовь, сомнений в своем литературном таланте.
Из письма Фадеева: “Созданный для большого творчества во имя коммунизма, с шестнадцати лет связанный с партией, с рабочими и крестьянами, наделенный богом талантом незаурядным, я был полон самых высоких мыслей и чувств, какие только может породить жизнь народа, соединенная с прекрасными идеалами коммунизма”.
Ведущий: Мы видим, что самоубийство Фадеева нельзя объяснить невыносимым внутренним конорликтом, борьбой с самим собой, которую писатель вел почти всю свою жизнь. Причины Фадееву писателями. (Александр Твардовский выступил с “открытой” критикой тех же недостатков в своей поэме “Теркин на том свете”). Но как правоверный коммунист и член ЦК партии Фадеев не показал кому-либо свои записки”.
“Записки “Фадеева в ЦК ему не простили, как не простили и его намерение во вступительном слове на XIV пленуме Союза писателей (октябрь 1953 г.) “реабилитировать” в свое время подвергшихся суровой партийной критике – Ахматову, Зощенко, Пастернака, Каверина, Гроссмана, вину перед которыми Фадеев ощущал особенно остро.
Фадеев (из предсмертного письма): “И теперь когда все можно было бы исправить, сказалась примитивность, невежественность – при возмутительной дозе самоуверенности – тех, кто должен был бы все это исправить. Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных…”
Ведущий: Несмотря на то, что на пленуме Фадеев был вновь избран секретарем Союза писателей, от руководства его фактически отстранили, и делами Союза стал заправлять Сурков.
В письме Владимиру Ермилову, написанном не задолго до смерти, Фадеев так описал отношение к себе со стороны ЦК: “ … все “указания” мне передавались через Суркова, и фактически я видел, что не понят в лучших своих стремлениях и что относятся ко мне, как к нервнобольному или неуравновешенному и капризному человеку, который все хочет сделать “по-своему” вопреки уже налаженному руководству во главе с Сурковым.
Все попытки мои поговорить с т. Поспеловым… вызывали с его стороны резкую “проработку” за характер моих “заболеваний”, чем он все и объяснял. Позиция моя была слабой, так как в этом вопросе, я действительно был очень виноват”.
Ведущий: Власть, к которой Фадеев так стремился, ради которой он жертвовал своей совестью, ускользала из его рук. Не помогли “поддакивания” официальной точке зрения в отношении к Твардовскому и “новомирским” делам.
К.И. Чуковский: “Он был не создан для неудачничества, он так привык к роли вождя, решителя писательских судеб – что положение отставного литературного маршала для него было лютым мучением…”
Ведущий: Предсмертное письмо Фадеева было опубликовано только в 1990 г. Власти тщательно скрывали его не потому ли, что оно, раскрывая истинные причины трагедии, бросало тень на руководство страной. Не имея других средств, Фадеев хотел таким образом выразить свое недоверие к ним со своей стороны, “ибо от них можно ждать еще худшего, чем от сатрапа Сталина. Тот был хоть образован, а эти – невежды”.
Сюжет судьбы Фадеева хочется все-таки завершить не медицинским или судебным заключениями, а словами Бориса Пастернака: “И мне кажется, что Фадеев, с той виноватой улыбкой, которую он сумел пронести сквозь все хитросплетения политики, в последнюю минуту мог проститься с собой такими, что ли, словами: “Ну вот, все кончено. Прощай, Саша”.