1– анализ отсутствует

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4

20

О чём рассуждал человек во все времена? Что волновало великих и неизвестных миру? Какие мысли вдохновляли на красноречие наших предков и не дают покоя современному человеку? Конечно, вечными темами, пробуждающими мысль, являются вопросы хлеба насущного, нищеты и богатства, власти и её преимуществ, мудрости и глупости. Эти вопросы задаёт своему князю и терпящий нужду автор «Моления», но не ждёт ответа, а сам пробует внушить властителю мысли о справедливости и мудрости, о назначении правления и о том, с каким вниманием нужно относиться к страждущим. Предмет рассказа – мольба о милости, передаваемая с такой неизбывной болью, что на неё трудно не откликнуться. Ярослав Владимирович уподобляется самому Богу, который может сотворить человека, а волен изгнать из рая. Переяславо-суздальский князь способен помочь «мудрому мужу». Автор не скрывает, что «одержим нищетою» и «вопиет» «сына великого … Владимира» о помощи.

Пламенные строки послания превращаются в развёрнутое сопоставление, построенное на обилии сравнений и антитез. Рисуя картины бедности и богатства, сравнивая глупого и мудрого, автор мастерски прибегает к параллелизму, излюбленному приёму фольклора и древнерусской литературы. Здесь с жизнью людей сопоставляются такие органичные явления природы, что создаётся единый образ мира, который может стать лучше, если богатый одарит бедного, оценит мудрого и его достоинства. Читая страстное обращение, я впервые убедилась в красоте стиля «плетения словес», который станет так популярен позже, с 14 века, благодаря Епифанию Премудрому, но ощущается и в «Молении».

Какие картины предстают перед «господином», а затем и перед читателем? Разные, как сама жизнь, карающая лишениями, но сулящая помощь и перемены к лучшему.

Мы ощущаем звуки плача и еле сдерживаемых рыданий, слышим крики богатых и плавную речь людей «в светлых ризах», стук топора и треск горящего дерева. А вот уже плавится и шипит олово. Вдруг раздаются чудные песни гуслей, рождённые пальцами музыканта. Я будто подслушала споры умных и речи самого мудреца Соломона.

В «Молении Даниила Заточника» преобладают зрительные картины. Передо мной проносятся серна, спасающаяся от сетей, утка, гонящийся за ней ястреб, лев, настигающий дрожащую овцу. Параллелизм рождает здесь причудливые, легко возникающие в сознании образы. А вот я уже у придорожного дерева, которое через мгновение запылает в ярком огне костра… Зримо представляются ризы, поточенные молью, вышитая шёлком наволочка, глиняный сосуд и золото в нём. Впечатление обычного порядка вещей в русском княжестве 13 века, и кажется, что я оттуда, из прошлого. Мимо пшеничного поля дорога тянется к реке. Некуда приютиться страннику, но вот уже рука доброго человека протягивает ему ковш с чистой ключевой водой. Весна, на руках у матери цветущему миру радуется ребёнок. И мудрый князь обязательно помогает бедному, сирому и убогому. Идеальный город. Щедрый правитель, сидящий под дубом. К нему стекаются подданные, и каждого одаривает «сын мудрого князя Владимира» милостью. Сквозь дубравы течёт река, и так приятно смотреть на неё, окунаться в воду. Вот колодец, дарящий прохладу. Но что это? Злобные тиун и рядовичи возле царского двора творят произвол, и зарождается сомнение в том, что князь станет внимать просящему…Небылицы с синицей, свиньёй и белкой, камнем, всплывающим на воде, возвращают к реальности и снова заставляет задуматься о ничтожестве глупого.

Язык произведения раскрашен самыми разными оттенками цветов, что помогает передать многообразие мира. Здесь и «светлые ризы», и рыжее пламя огня, золото металла и пшеницы, холодный блеск серебра, бледный цвет соломы и тёплый оттенок мёда, серые краски камня и бордовые - вина.

Благодаря осязательным картинам, я ощутила на губах вкус студёной сладкой и солёной воды из колодцев, вкусила горький хлеб нищего, добытый в мольбах, и медоточивость искренних слов.

Автору важно показать, что отношения богатых и бедных одинаковы всюду, вот почему он заставляет читателя совершать причудливые перемещения в пространстве. Рай, покинутый Адамом, – «чужие страны» - «родная страна». Колоссальные расстояния, которые преодолевают жертвы (серна, утка, овца), спасаясь от преследования. Дальше путь автора идёт к граду князя-заступника, а мимо проносятся реки, пшеничные поля, дубравы. Наконец, вместе с автором добираемся до княжеских сёл и царского двора. Но к добру ли это? Нет. Как восстановить душевное равновесие? Путешествием во времени. И вот читатель уже в прошлом, внимает словам Соломона и снова надеется на справедливость.

Не случайно многие исследователи считают "Моление..." первым опытом древнерусской дворянской публицистики. Чтобы воздействовать на Ярослава Владимировича, его проситель использует весь арсенал языковых средств, то прибегая к цитате из Библии, то начиная убеждать повелителя живым разговорным языком своей эпохи, то переходя на ироничные образы. При анализе отрывка мне открылись традиционные особенности слога литературы 13 века, но следование определённому жанровому канону не умаляет авторского дара красноречиво убеждать читателя. Обращение к князю по форме напоминает молитву, что усиливает аналогия с Адамом. По-другому и не cтоило обращаться к правителю, в руках которого находилась судьба автора. Уже в первом предложении можно увидеть главных героев и стилистические средства писателя. С одной стороны, «сын великого князя Владимира», с другой, – автор, «одержимый нищетою». В последующих фрагментах «Моления» это сопоставление будет усиливаться. В духе времени автор не жалеет славословия – Ярославу он напоминает об отце, чтобы усилить впечатлениё от роли деяний великого правителя. Здесь появляется излюбленная в древнерусской литературе метафора («пусти тучу на землю моего художества»). Использование глаголов в повелительном наклонении с частицей «да» звучит как заклинание и залог уверенности в успехе. Для полного понимания идейно-художественного своеобразия «Моления» необходимо вычленить в нём ключевые слова, на которых строится образная система произведения. Важную роль здесь играет адресат автора. Поэтому так естественно звучат обращения «сын великого царя Владимира», «господин», «князь мой, господин», «князь». Поскольку основной темой фрагмента становится осмысление сущности власти, писатель от образа конкретного лица, Ярослава Владимировича, переходит к сопоставлению двух типов господ: «щедрого князя», «щедрого боярина» - «скупого князя», «скупого боярина»; «доброго господина» - «злого господина». Антитеза строится на использовании антонимических пар. Чтобы передать всю горечь своего положения, писатель прибегает ко второму ряду противопоставлений, рисуя контрастное положение в мире богатого и бедного: «нищий», «беден» - «богатый», «богат». Автор не ограничивается данными рядами антонимов и сопоставляет умного и глупого: «мудрый нищий», «нищий мудр», «мудрость», «премудрому», «умных», «мудрых», «разумом богат», «мудрость» - «глупого», «несмышлёный», «неумного», «неумных», «безумия». Антитезами являются и «чужой» - «родной», «чужой» - «свой», «молчат» - «накричат», «сладкий» - «солёный», «свободы» - «неволи», контекстуальная антонимическая пара «юн» - «мудрый». Главная цель «Моления…» - донести мысль о превосходстве умного нищего над неразумным богачом, поэтому рождаются образы и картины на основе плеоназмов («печали», «печаль», «печального», «печали»; «слаще», «сладостью», «сладкий; «пить», «напоить», «поит»), использования синонимов («заговорит» - «скажет»; «мудрый» - «умный», «обережёшься» - «остеречься»; контекстуальные: «хитрит» - «рассуждает», «щедрый» - «добрый», «скупой» - «злой»), слов одной лексической группы («бедами», «многострадальная») и лексических повторов ключевых слов. Таким образом достигается полное восприятие авторской позиции. Ещё одна причина выбора данных лексических средств кроется в традициях устного народного творчества и древнерусской литературы, где постоянные эпитеты, повторы, отрицания были основными приёмами выразительности. Обращение к князю столь убедительно, так эмоционально воздействует на нас благодаря развёрнутым сравнениям, в основном представленным рядами однородных членов. Многие из них являются постоянными, что соответствует литературным канонам того времени. Сопоставления строятся на параллелизме: «как серну от сетей, как птенца от силков, как утёнка от когтей несущего его ястреба, как овцу от пасти льва», «как река, текущая без берегов сквозь дубравы», «как река в берегах», « как дерево на дороге», «гусли настраиваются пальцами, а тело связано венами; дуб крепок множеством корней; так и град наш — твоей властью», «парил мыслью, как орел в небе», «солгал, как собака», «многострадальная пшеница рождает чистый хлеб, а человек в печали обретает совершенный ум. Моль, князь, ризы съедает, а печаль - человека; у печального человека засыхают кости».., «птица радуется весне, а младенец - матери; весна украшает землю цветами, а ты оживляешь всех людей милостью своей, сирот и вдов, вельможами обижаемых». Помимо указанных сопоставлений, в тексте встречается много сравнений, лишь косвенно связанных с образами природы: «как студёной водой напоит в знойный день», «как олово», «паволока украшена разными шелками и красоту являет; так и ты, князь», «как колодец со сладкой водой при дороге», «как колодец с солёной водой», « как огонь осиной разожжён», «как искры», «как золото в гончарной посуде», «как шёлковая наволочка, наполненная соломой», «как в протекающий мех лить». Нагнетание сравнительных оборотов, постоянных отрицаний и антитезы создаёт синтаксический параллелизм и рождает целостное восприятие художественного текста, придаёт ему образность, характерную для живой речи. Моление, как «шёлковая паволока», соткано из предложений, осложнённых однородными членами; обособленными обстоятельствами-сравнительными оборотами. Велика здесь и частотность бессоюзных сложных предложений, помогающих сделать сопоставления рельефнее. Как в послании обойтись без риторических вопросов? Оно потеряет страстность. Поэтому создатель «Моления» строит текст на основе вопросительных предложений, где убедительнее можно высказать позицию и добиться поддержки князя.

Не стоит забывать, что автор, человек 13 века, был воспитан на лучших образцах религиозной литературы, а художественное слово того времени, прежде всего, - слово духовное. Вот почему в «Моление» вплетена библейская цитата (слова «Соломона) и образцы церковной лексики («помилуй», «Адам», «рай» «вознесут до облаков», «ризы светлы», «благо»). Использование метафор («пусти тучу на землю моего художества», «капля языка моего») украшает произведение, позволяет от беды конкретного автора перейти к типизации.

Изображённые автором картины находятся в самых разнообразных отношениях: сравнения, противопоставления, перечисления, повторов. Сначала мы наблюдаем расширение образов через зрительные и пространственные ряды. Затем увлёкшийся ассоциациями писатель вновь возвращается к предмету речи, и картины сужаются.

Для изображения нужды автор сравнивает нищего с животными, спасающимися от преследования, с деревом, которое в любую минуту можно срубить и сжечь. В «Молении…» бедный противопоставляется богатому, мудрый – глупому. Мы видим множество картин, построенных на контрасте: человек на чужой и в родной стороне, воздействие речей богатого и бедного, отношение к своей и чужой беде, образы щедрого и скупого бояр, внешний вид и внутреннее содержание.

Писатель широко пользуется перечислением для полного представления читателя о предмете речи и придания словам достаточной убедительности. Предложения насыщены длинными рядами однородных членов, лексическими повторами, чтобы мы в полной мере осознали и горечь нищеты, и величие мудрого, щедрого князя, и моральное превосходство умного мужа над глупым богачом.

Как замысловатый узор вышивки находится на канве, так и пламенные слова «Моления…» доходят до сердца читателя, благодаря повтору фрагментов и образов. Поначалу автор мастерски изображает картину печальной жизни бедного, обижаемого знатными и терпящего нужду. Затем мы пристально вглядываемся в образы славного и скупого бояр, причём для описания благородства щедрого князя писатель не жалеет самых ярких красок. Наконец мы уже угадываем образ самого просителя в описании юного нищего, богатого умом. Но эти последовательно разворачиваемые картины соединены повторами: фрагментами обращения к Ярославу Владимировичу с мольбой о помощи и покровительстве. Эти повторы обусловлены задачей автора – добиться поддержки в горькой нужде.

Поначалу, путешествуя вслед за писателем, мы наблюдаем картины расширения. От конкретного господина автор уходит в чужую сторону, оказывается при дороге, идёт вдоль пшеничных полей и дубрав, мимо рек, остерегается княжеских тиунов и рядовичей, чтобы оказаться в идеальном граде.

Но в конце фрагмента наблюдается сужение: пустившись в путь по воле воображения, удалившись от двора «сына великого князя Владимира», его проситель вновь возвращается к покровителю и просит верить правоте своих слов.

Казалось бы, произведение написано смиренным страдальцем, находящимся в глубокой нужде. Автора должна волновать только собственная жизнь, невзгоды и препятствия, чинимые глупыми боярами. Но убеждаешься, что перед нами не просто маленький человек, истово бьющий челом благодетелю с просьбой о хлебе насущном, а яркий оратор, непреклонно стремящийся изменить вечный порядок вещей, обратить внимание властителей на мудрых нищих, которые подобны золоту в глиняном сосуде.

Наверное, это произведение древнерусской литературы давно бы кануло в Лету, если бы цель автора ограничивалась стремлением к улучшению собственной участи. Для нас «Моление…» ценно обобщением, великой гуманной идеей, позволяющей мастерски воплотить вечную тему бедности и богатства, власти и бесправия, мудрости и ограниченности. Писатель заставил меня вспомнить и протопопа Аввакума, и авторов-классицистов, взявших на себя миссию преподать урок царям. Конечно, человек в 13 веке и не мог представить себя бунтарём, но явно, что «Моление» создал и не смиренный агнец. Достаточно обратиться к концу фрагмента, чтобы увидеть в нагнетании риторических вопросов полемичность тона повествователя. «Или мне скажешь: от неумного, что от безумия это сказал?<…> Или мне изречёшь: солгал, как собака? <…> Или мне скажешь: солгал, как разбойник?» Оказывается, автор объективен, когда настаивает, что «юн годами», но богат мыслями. Он предвидит ответы князя и заранее даёт отповедь, оспаривая приписываемые себе безумие и ложь.

Откровенно говоря, мы кричим, что любим Россию, что интересуемся её прошлым, но совершенно безучастны к нашему великому слову, которое, «как золото в глиняном сосуде», не померкло с течением веков, а засверкало яркими красками радуги. Обращение к «Молению Даниила Заточника» разожгло во мне огонь интереса к древнерусской литературе. Раньше я воспринимала произведения далёких эпох умом, понимая их историческую ценность. Теперь же начинаю осознавать их действительно непреходящее значение. И всё благодаря работе над языком «Моления». Я ощутила себя археологом, который, очистив наслоения поздних времён, открыл сокровища древней цивилизации и почувствовал, что с течением времени человек и его надежды не изменились. Конечно, одни кумиры сменяли других, отношения людей и власти менялись. Мне близка позиция М. А. Булгакова: «Никогда ничего не проси у власть имущих». Но для того чтобы убедиться в её истинности, нужно было пройти столетьям, потребовались творения Аввакума и Письма Курбского Иоанну Грозному, «Путешествие… «Радищева и «Пророк» Пушкина. А в 13 веке ещё искренне верили, что пламенная мольба может смягчить сердце князя, что мудрый займёт достойное место в родной стороне, что боярин захочет прославить себя щедростью, что наступит время, когда и встречать станут по уму.

Автор послания Ярославу Владимировичу одержим идеей сделать мир лучше благодаря мудрым и щедрым князьям. Он мечтает, чтобы человек занял достойное место по уму, а не из-за богатства, чтобы мудрые смогли реализовать свои возможности и золото засияло в сосуде.

Поначалу может показаться, что послание написано чувствующим человеком – так много здесь говорится о плаче и рыданиях, мольбах и притеснении. Но после прочтения открывается поразительная способность писателя к рефлексии – он не просто рисует картины, а даёт через свои замечания осознать, как губительна скупая власть глупцов. Последний абзац фрагмента в полной мере позволяет нам убедиться в правильности оценки: автор не скрывает позиции к изображаемым картинам. Он пытается предугадать воздействие своего красноречия на князя и оспаривает поверхностное суждение о собственной личности.

И пусть до сих пор не искоренена нищета, а богатство является синонимом власти, пусть мудрый претерпевает невзгоды от влиятельного глупца, человек всё-таки надеется сделать мир лучше. Ведь не зря же обо всех несправедливостях мира так неистово скорбит великая русская литература, к лучшим образцам которой теперь я отношу и «Моление Даниила Заточника».

№21

«Моление» Даниила Заточника является одним из величайших памятников древнерусской литературы. Это произведение, написанное в XII – XIII веках, было открыто и впервые частично опубликовано Н.М. Карамзиным в примечании «Истории государства Российского». Однако мы ничего не знаем о происхождении и сословном положении автора, некоего Даниила Заточника. Вероятно, будучи в заточении или в весьма тяжелом положении, он обращается к князю. Проанализировав текст «Моления», я пришел к выводу, что, несмотря на униженную, заискивающую и раболепную форму обращения автора к великому князю, он является весьма грамотным и умным человеком. Судя по всему, он не входил в состав приближенных князя, но, безусловно, был книжным человеком. Удивительно и содержание, и жанр данного произведения. Как мы знаем, жанр «моление» как таковой в древнерусской литературе не существовал в отличие от таких жанров, как «житие», «поучение» или «слово». «Моление» же Даниила Заточника – смесь различных жанров как древнерусской литературы, так и фольклора. Сам текст представляет собой прошение. Даниил просит князя облегчить его горькую участь, всячески демонстрируя при этом свой ум и образованность. Однако и здесь мы наблюдаем некую двойственность: сцепление остроумных изречений, высказываний, афоризмов тесно переплетается с жалобами о плачевном положении и нужде автора, скоморошество с опытом и остроумием. Даниил религиозен и глубоко верует в Бога: он обращается как к Ветхому (упоминание Давида и Соломона), так и к Новому завету и ко многим библейским книгам. По ходу всего произведения и данного отрывка автор ярко изобличает многие пороки древнерусского общества. Даниил Заточник явственно показал князю, насколько он превосходит всех его слуг и дружинников, и пожелал стать личным советником при князе. Более того, Даниил не случайно сравнивает «щедрого князя» и «скупого князя». Возможно, он видел какие-то прегрешения верховного правителя, но верил в его перемену к лучшему.
Занимательна и ещё одна деталь. Автор говорит: «Да не восплачюся рыдая, аки Адам рая», сравнивая себя с библейским Адамом. Ситуация плача Адама, изгнанного из рая, перед райскими воротами была хорошо знакома древнерусскому читателю. Видимо, Даниил посчитал, что заслуживает попасть на службу к князю в отличие от Адама, не получившего прощения и не вернувшегося обратно в рай. А ведь жизнь великого князя он действительно описывает как райскую, сказочную.
Таким образом, «Моление» Даниила Заточника – мозаика юмора, скоморошества, афористических народных изречений. Других, подобных этому, сочинений мы не знаем. Поэтому «Моление» также является и своего рода энциклопедией и редчайшим документом своей эпохи, своей культуры.

№22

Данный отрывок взят из произведения, принадлежащего Даниилу Заточнику. А название либо «Моление», либо «Слово Даниила Заточника»(по мнению учёных, это две версии одного произведения). Автор – один из наиболее загадочных в Древней Руси, так как до сих пор остаётся открытым вопрос о его жизни, положении в обществе, времени создания данного литературного памятника. Д.С Лихачёв сомневается даже в существовании самого Даниила: «Мы не можем даже быть уверенными, существовал ли в действительности Даниил, почему-то и когда-то попавший в немилость у своего князя и находившийся на озере Лача (на северном берегу озера расположен город Каргополь)». Одни считают Даниила Заточника ремесленником, другие - боярским холопом, сыном княжеской рабыни, третьи - княжеским дружинником. Интересна характеристика, которую дал ему В. Г. Белинский: «Кто бы ни был Даниил Заточник, можно заключить не без основания, что это была одна из тех личностей, которые, на беду себе, слишком умны, слишком даровиты, слишком много знают и, не умея прятать от людей своего превосходства, оскорбляют самолюбивую посредственность; которых сердце болит и снедается ревностию по делам, чуждым им, которые говорят там, где лучше было бы помолчать, и молчат там, где выгодно говорить, словом, одна из тех личностей, которых люди сперва хвалят, потом сживают со свету и, наконец, уморивши, снова начинают хвалить».

Образ автора предстаёт перед нами в качестве незаурядной личности: образованный писатель, который прокладывает себе дорогу при помощи литературного таланта и умственных способностей. Он широко заимствует афоризмы из книг священного писания и создаёт собственные: «Аще кто в печали человека призрит, как студеною водою напоить в знойный день»; «Злато съкрушается огнем, а человек напастьми»; «Молеве, княже, ризы едять, а печаль человека»

В приведённом отрывке нет описания событий. Весь текст — это обращение Даниила Заточника к князю, прошение его о милости. Об этом красноречиво свидетельствуют глаголы повелительного наклонения: помилуй, пусти, избавь, не лиши, дай, не смотри… Даниил просит князя избавить его от нищеты и горя. Он подчеркивает свою полную зависимость от князя, его восхваляет, превозносит до небес, сравнивая с оживляющей природу весной. Вполне вероятно, что автор – типичный княжеский "милостник" из числа холопов, крестьян, разорившихся людей самых различных профессий, неустроенных в жизни, и единственную свою надежду возлагавших на князя, на его "милость".

Даниил возвеличивает щедрость князя, взывает к ней: "Тем же вопию к тобе, одержим нищетою: помилуй мя, сыне великого царя Владимера, да не восплачюся рыдая, аки Адам рая; пусти тучю на землю художества моего".

"Господине мой! - взывает Даниил. - Не лиши хлеба нища мудра, ни вознесе до облак богата несмыслена". Он просит не раздавать золото и серебро кому попало: "Псом бо и свиниам не надобе злато, ни сребро". Он уверяет князя, что, если бы не горькая нужда, он не стал бы просить его: "Аще бых украсти умел, то толко бых к тобе не скорбил". На протяжении всего "Моления" Даниил просит князя только о материальной милости - о золоте, серебре, о подачке с княжеского стола. "Княже мой, господине! Избави мя от нищеты сея, яко серну от тенета, аки птенца от кляпци, яко утя от ногти носимаго ястреба, яко овца от уст лвов";

Мы встречаем здесь и черты трудового быта, и народной мудрости: Коли поженет синица орла, тогда безумный уму научитца. Острословие Даниила носит признаки скоморошьего балагурства. Примером служат небылицы, которыми пересыпает свою речь Даниил: Ни мертвеца розсмешити, ни безумнаго наказати";

Речь Даниила красноречива, иногда рифмична (да не восплачюся рыдая, аки Адам рая), богата яркими образами(неба полъстяна, звизд лутовяных), сравнительными оборотами(аки кладязь сладок, аки древо при пути, аки злато в кални судни) и даже риторична. Он не только испрашивает милости, но и приводит доводы, убеждая в своей правоте.

Blog

1– анализ отсутствует