Geum.ru

Религиозные традиции мира

Вид материалаДокументы
Возникновение философии
В поисках бессмертия
У истоков даосизма: народные движения в эпоху Поздней Ханъ (II в. н.э.)
Распространение буддизма
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8
Тянь — Небо. Основатели династии Чжоу объявили, что Тянь поручило им управлять вместо Шан, так как последние шанские правители были развращены и уже не заботились о нуждах людей, которые и были настоящими «людьми Неба». Эта новая теория получила название «небес­ного мандата» (тянь-мин): любой правитель получал власть из рук Неба, но лишь до той поры, пока он сохранял сострадание и справедливость. Если же он терял эти качества, божественное право на власть могло быть передано кому-либо другому. Идея «'небесного мандата» играла с тех пор важную роль в китайской истории, так как налагала на поведение правителя этические и религиозные ограничения, отступление от которых служило основанием для критики его действий со стороны чиновничества и народа. На протяжении веков народные восстания возглавляли люди, утверждавшие, что «небесный мандат» принадлежит именно им.

Чжоуские правители имели религиозный титул «Сын Неба» (Тянь-цзы), указывавший на важность их миссии: они были представителями Неба на земле. В качестве таковых они несли ответственность как за народ, так и за силы природы, поскольку те влияли на ход человеческой жизни. Большую часть своего времени владыка посвящал совершению ритуалов с целью умилостивить предков и богов, вызвать дожди и обеспечить урожай. Правитель играл жизненно важную роль в поддер­жании равновесия космических сил; несовершение должного ритуала в установленное время могло повлечь за собой несчастье, так же как и неудачные законы или жестокость государственных чиновников. Сложи­лась практика назначения властителем лиц, которые должны были докладывать ему о любых чрезвычайных происшествиях в государстве: землетрясениях, появлениях комет, эпидемиях и народных волнениях;каждое подобное событие могло нарушить равновесие сил из-за непра­вильных действий правителя. Если это было так, правителю следовало раскаяться перед Небом и совершить что-либо во искупление своих ошибок,  например объявить амнистию или снизить налоги.

За исправное исполнение ритуалов и гаданий несли особую ответст­венность некоторые чжоуские придворные чиновники, но жрецы не были объединены в какую-либо отдельную организацию или «церковь». Иногда, однако, ко двору вызывались и другие служители религии — шаманы или медиумы, люди, верившие в то, что божества или духи предков могут вселяться в них. Считалось, что духи временно вселялись в их тела и сообщали им особые знания о будущем или о способах лечения болезней. Большинство болезней и несчастий, как полагали тогда, вызывалось демонами (гуй) или духами предков, разгневанными тем, что живые не ухаживали за их могилами или недостаточно усердно совершали жертвоприношения для поддержания их энергии. Шаманы, умевшие говорить с такими духами, могли определить причину небла­гоприятных событий и предложить выход (например, перезахоронение). Этими шаманами были не аристократы, а наделенные особыми способ­ностями простолюдины, чьи услуги пользовались большим спросом и при дворе, и в народе. К V в. н.э. шаманы были постепенно оттеснены от придворных ритуалов чиновниками, которые считали их слишком эмоциональными и трудноуправляемыми, однако они продолжали дейст­вовать среди массы простых людей и до сих пор активны на Тайване и в китайской глубинке. Сегодня они — народные целители, пытающиеся лечить болезни, которые не поддаются другим методам лечения.

В раннечжоуский период каждое феодальное владение имело своих собственных жрецов и ритуалы, сосредоточивавшиеся вокруг предков хозяина, а также гор и рек — мощных природных объектов, считавшихся повелителями дождей. За долгий период гражданских войн, начавшийся в VIII в. до н.э., многие из этих владений и государств были уничтожены, а с ними исчезли и их храмы, посвященные предкам и божествам гор и рек. Предкам и божествам полагалось защищать государство, но, очевидно, многим из них это не удалось. То же самое может быть сказано и о Небе, от которого ждали долгого мира и процветания при справедливых правителях. Таким образом, разрушительные гражданские войны заставили некоторых мыслителей усомниться во всемогуществе богов и духов. Возможно, они в конце концов вовсе не так сильны? Существуют ли естественные объяснения бурь и землетрясений? Не являются ли демоны лишь порождением охваченного страхом человеческого воображения? Поиски ответов на подобные вопросы способствовали переходу к новой системе мышления, центром которой был уже не мир духов, а человек. Первым широко известным представителем этого нового направления был Конфуций (551—479 гг. до н.э.).

 

Возникновение философии

Конфуций происходил из безвестной семьи, жившей в маленьком северокитайском княжестве Лу, в котором были сильны древние чжоуские культурные традиции, но которое постоянно страдало от нашествий извне и борьбы местных кланов. Конфуций желал восста­новления мира и порядка и изучал древние книги, ритуалы и предания в поисках наставлений своим современникам. Со временем он понял, что они нуждались в нравственных принципах, примени-мых ко всем и во всех ситуациях, — таких принципах, как справед­ливость, честность и любовь. Он верил в то, что Небо заповедовало следовать этим принципам всем людям, в особенности же правителю и его чиновникам, которые должны были управлять страной на благо народа.

Высшей целью для таких руководителей должно было стать развитие чувства долга (жэнь), глубокого сочувствия и сострадания к окружающим. Эта внутренняя сила альтруизма должна была выражаться в повседневной жизни как почтение к родителям, верность друзьям и забота о простом народе, находящиеся в гармоническом равновесии (ли) относительно друг друга. Этически развитой человек должен быть честным, бережливым, усердным в работе и всегда направлять свои усилия к улучшению общества и государства.

В родном царстве Конфуцию так и не удалось добиться назначения на высокий пост, что позволило бы ему проводить свои идеи в жизнь, однако вскоре он собрал вокруг себя небольшую группу учеников, которых учил быть «благородными людьми» (цзюньцзы) — образованными и высоконравственными, будущими образцовыми государственными чи­новниками. В своих учениках он ценил ум и преданность, а не унаследованный аристократический титул. Конфуций заявлял, что он лишь возрождает принципы древних, на деле же он был реформатором — создателем новых этических концепций и нового типа образования, способствовавшим назначению на государственные должности достойных людей вне зависимости от их происхождения.

Две главные тенденции характеризовали религиозные взгляды Кон­фуция. С одной стороны, его совершенно не интересовали такие явления, как шаманизм и гадание, которые он считал ниже достоинства «благородного человека». С другой стороны, у Конфуция было глубокое чувство личной преданности Небу (Тянь), которое, по его убеждению, поручило ему миссию реформирования мира. После смерти Конфуция ученики, запомнившие изречения своего учителя, со временем собрали их в книгу «Беседы и суждения» (Лунь юй). Из этой книги мы узнаем, что несколько раз, когда жизни Конфуция угрожала опасность, его уверенность в себе и чувство собственного предназначения поддержива­лись верой в Небо.

Однажды, например, некий могущественный чиновник по имени Хуань Туй захотел уничтожить Конфуция, вероятно, из-за того, что философ критиковал проводимую им политику. Когда Конфуция пре­дупредили об этом, он сказал. «Небо породило силу, которая во мне. Чего мне бояться от такого, как Хуань Туй?»

Так и не добившись высокой должности, Конфуций чувствовал себя неоцененным по достоинству, однако вера в свою небесную миссию придавала ему уверенность. Как-то он сказал: «Нет людей, которые бы меня знали... Я не обижаю Небо, не обвиняю людей; изучая обыденное, достигаю вершин, но только Небо знает меня»1.

После Конфуция многие другие философы также размышляли о путях спасения мира, о жизни без войн и страданий. У большинства из них были и ученики, которых они готовили к занятию государственных должностей и практическому применению своих идей. Это было нелегким делом, поскольку большинство правителей средне-чжоуского периода были развращены и властолюбивы, однако философы не оставляли усилий. Большая их часть сохраняла древнее представление о том, что люди должны жить в гармонии с собой и миром, но их учения становились все более практичными для того, чтобы удосто­иться внимания правителей. С течением времени представления о Небе, богах и ритуалах все больше отходили на второй план, новых философов интересовали почти исключительно социальные и админи­стративные вопросы Представители одной из школ — легисты — вообще считали главной задачей упрочение власти правителя путем централизации и совершенствования государственного аппарата.

Конфуцианцы, однако, хранили веру в волю Неба, как и Мо-цзы (V в. до н э ) — философ, учивший, что Небо сотворило мир, любит людей и желает им спокойствия и процветания. На практике любовь Неба означала материальные и социальные блага для людей, такие, как пища, земля и забота друг о друге. Некоторые из учеников Мо-цзы получили государственные должности еще при жизни учителя и упорно работали в духе его учения. Вера Мо-цзы в любовь Неба хорошо видна из следующего отрывка из его книги.

«Более того, по следующей причине я знаю, что Небо щедро на любовь к людям; оно выводит друг за другом солнце и луну, звезды и созвездия, чтобы они светили им (людям — Прим пер) и направляли их, оно устанавливает череду четырех времен года — весны, осени зимы и лета — для упорядочения их жизни, оно ниспосылает снег и иней, дождь и росу для питания пяти злаков, конопли и шелковичного червя, чтобы люди наслаждались их благами Оно создает горы и реки, ущелья и ручьи долин и делает явными все дела, чтобы удостовериться, добры люди или злы Оно утверждает правителей и князей, чтобы те награждали достойных и наказывали порочных, собирали металл и дерево, птиц и зверей и выращивали пять злаков, коноплю и шелк для того, чтобы людям хватало еды и одежды  Издревле и по сей день всегда было так»2

В IV и III вв. до н.э появляются мыслители, придерживающиеся иного подхода — «недеяния» (увэй), предоставления всего сущего самому себе. Этот подход был впервые сформулирован в двух книгах — «Лао-цзы» и «Чжуан-цзы», написанных разочарованными философами, полагав­шими, что все теории об исправлении мира лишь делают его еще хуже, так как все они наставляют других людей, как тем следует действовать Эти же книги учат, что все во Вселенной порождено космическим путем (Дао), являющимся также источником гармонии и равновесия. Поэтому все в мире, от растений и животных до людей, прекрасно в своем естественном состоянии и должно оставаться таким. Извечный путь Вселенной несравненно мудрее любого человека, поэтому мы всегда совершаем ошибку, пытаясь изменить окружающий мир. На самом же деле этим мы утверждаем наше собственное «я» и пытаемся подменить мудрость Вселенной ограниченным знанием. Исходя из этого, авторы «Лао-цзы» и «Чжуан-цзы» учили, что наилучшими правителями являются те, которые оставляют людей в покое — ведь они могут процветать сами по себе. Они знают, как им жить, даже не будучи осведомленными о таких моральных принципах, как праведность и уважение к старшим. Более того, проповедь этих принципов, возможно, указывает на отсутствие их у самого проповедника.

«Лао-цзы» и «Чжуан-цзы» очень скупо говорят о богах и ритуалах, однако им присуще глубокое ощущение тайны и могущества вселенско­го Дао, пребывающего всюду для знающих, как его искать Вот почему эти книги — важные источники китайского космического мистицизма, в основе которого лежит самоотождествление с основными силами Вселенной. Мы можем получить представление об этом ощущении тайны из таких отрывков.

«Вот вещь, в хаосе возникающая, прежде неба и земли родившаяся! О беззвучная! О лишенная формы! Одиноко стоит она и не изменяется. Повсюду действует и не имеет преград Ее можно считать матерью Поднебесной Я не знаю ее имени Обозначая иероглифом, назову ее Дао, будучи вынужден дать ей имя, назову ее Великое Великое, оно действует во всем Действовать во всем — значит достичь дальнего рубежа Достичь дальнего рубежа — значит вернуться к своему истоку» «Великое Дао растекается повсюду Оно может двигаться и вправо и влево Благодаря ему все сущее рождается и не прекращает своего роста Оно совершает подвиги, но славы себе не желает С любовью воспитывая все существа, оно не считает себя их властелином Оно никогда не имеет собственных желаний, поэтому его можно назвать ничтожным Все сущее возвращается к нему, но оно не рассматривает себя их властелином Его можно назвать Великим Он (мудрец) становится великим потому, что никогда не считает себя таковыми" 9*

В этом отрывке Дао немного сходно с иудейским и христианским понятием Бога, однако в отличие от Бога у Дао нет ни сознания, ни воли. При таком употреблении термина «Дао» святыней становится сам мир. Слово «мудрец» во втором отрывке относится к мудрому правите­лю, подражающему Дао, или пути природы, в способе своего правления Он пролагает всем дорогу к миру и процветанию, но не желает славы для себя. Поскольку он не обременяет людей военной службой и высокими налогами, они добиваются многого своими силами, и таким путем «достигается великое».

К IV в до н э. появились и философы, учившие, что Вселенная развилась из взаимодействия природных сил инь, ян и пяти стихий Они первыми сформулировали характерный китайский взгляд на мир Один из них, Сюнь-цзы (ум. в 215 г. до н.э.), полагал, что Тянь, или Небо, вовсе не божество, а лишь общепринятое имя для того, что мы назвали бы законами природы. Оно упорядочено, но не имеет ни воли, ни цели и непричастно к человеческой морали. В глазах Сюнь-цзы боги и ду­хи — просто создания человеческого воображения. Ритуалы и музыка, будучи прекрасными и воодушевляющими, не являются тем не менее средством умилостивления богов. В своем религиозном скептицизме Сюнь-цзы был гораздо последовательнее Конфуция и способствовал утверждению в китайской философии скептической традиции, дожившей до наших дней. Его взгляды хорошо иллюстрирует следующий отрывок.

«Спрашивают когда возносят молитвы о дожде и он приходит, что это значит? Отвечаю ничего не значит Это значит то же самое, что и дождь, о приходе которого не просили в молитвах То, что при затмениях солнца и луны люди стремятся спастись от них*, при засухе молят о дожде и решения по важным вопросам принимают только после гадания, — все это совсем не говорит о том, что, вознося молитвы и гадая, действительно можно добиться достижения цели Это всего лишь внешние украшения для правителя Поэтому совершенный человек считает такие действия декоративными, а для простых людей в этом заключено божественное Когда их считают украшением, это приносит счастье, обожествление же их ведет к несчастьям!»4

 

* В Древнем Китае считали, что затмения вызывает огромное небесное чудовище, схожее с собакой, которое пожирает солнце и луну. Поэтому во время затмения люди производили большой шум, чтобы отпугнуть чудовище   Сюнь-цзы отвергает этот обычай.

 

Другими словами, по мнению Сюнь-цзы, просвещенный человек должен смотреть на религиозные ритуалы как на своего рода декорации, не принимая их за чистую монету. Такой взгляд всегда был в Китае уделом меньшинства, однако он определял отношение интеллектуалов к религии, в особенности к религии простого народа. Слишком большое усердие в вере и исполнении обрядов считалось признаком некультур­ности и невежества.

 

В поисках бессмертия

Пока некоторые философы  игнорировали религию или давали ей новые, более абстрактные определения, ставя в центр своих систем «Небо» или «Дао», подавляющее большинство китайцев по-прежнему совершали ритуалы и занимались гаданием. К IV в. до н.э. оформляются представ­ления, прошедшие перед этим долгий путь развития, согласно которым человек может избежать смерти либо посредством чрезвычайно долгой жизни, либо воплощаясь вновь после смерти. Методы достижения бес­смертия разрабатывались фан-ши — «специалистами по технике», добивавшимися, подобно философам, влиятельных постов в государ­стве. По их утверждениям, секреты победы над смертью были пере­даны им существами, уже давно достигшими бессмертия и населявши­ми теперь райские обители на далеких горных вершинах или остро­вах. Все эти методы были основаны на очищении и усилении ци — «жизненной субстанции», из которой мы состоим. Так, одним из методов было глубокое дыхание, стимулировавшее токи ци  в теле; другие методики включали двигательные упражнения, имитировавшие повадки таких животных-долгожителей, как журавль и черепаха. Некоторые фан-ши проповедовали особую вегетарианскую диету, дру­гие пили снадобья из золота и иных минералов, чтобы сделать свое тело столь же прочным и не подверженным изменениям. Китайским религиям этого периода не были присущи детально разработанные представления о загробной жизни; в лучшем случае души умерших продолжали некоторое время существовать в поминальной табличке, в могиле или в мрачной подземной стране, именуемой Желтым Источником. Такое существование не было особенно приятным. К небесному двору возносились лишь души членов семьи правителя; все остальные, желающие более привлекательной участи, должны были, не жалея времени и денег, изучать методы достижения бессмертия. Несмотря на трудности, поиски бессмертия захватили очень многих, до нас дошли даже истории о целых семьях, дружно вознесшихся в рай после того, как их смазали волшебным зельем фан-ши.

В эпохи Цинь и Хань (221 г. до н.э. — 220 г. н.э.) несколько императоров сами пытались обрести бессмертие и даже снаряжали экспедиции в поисках райских островов. Они призывали ко двору шаманов и фан-ши со всего Китая. В этот начальный период существо­вания китайской империи были усовершенствованы официальные ритуалы всех видов, и императоры периодически объезжали свои владения, восходя на священные горы и принося жертвы наиболее значитель­ным местным божествам, потому что верили в божественную силу, потому что хотели убедить подданных в том, что все боги Китая на их стороне и, следовательно, их власти необходимо подчинять­ся.

 

У истоков даосизма: народные движения в эпоху Поздней Ханъ (II в. н.э.)

В III в. до н.э. в Китае возникло народное религиозное движение, основой которого была вера в богиню-мать Си-ван-му, «Матушку-владычицу Запада». Многие люди верили, что поклонение ей и ношение талисманов с ее именем избавят их от смерти. Вот что говорит об этом одна из китайских исторических книг:

«(Цзянь-пин), четвертый год, весна Была жестокая засуха (в первом лунном месяце февраль—март) В области, что к востоку от перевалов, люди обменивались священными предметами, готовясь к пришествию Матушки—владычицы Запада Они проходили через уезды и царства, двигаясь к западным перевалам, и достигли столицы К тому же люди собирались для поклонения Матушке—владычице Запада, иногда по ночам зажигали огни на крышах, били в барабаны, шумели и пугали друг друга

В первом месяце четвертого года Цзянь-пин население пребывало в беспокой­стве, каждый бегал с соломенной или конопляной человеческой фигуркой Люди обменивались этими эмблемами, говоря, что участвуют в праздничной процессии Большие толпы людей, многие тысячи, встречались у дорог, некоторые с всклоко­ченными волосами или босые Одни из них ломали по ночам ворота, другие карабкались по стенам, чтобы проникнуть (в дома), третьи запрягали в повозки по нескольку лошадей и неслись во весь опор, временами меняя лошадей, чтобы передать знаки (человеческие фигурки — Прим пер). Они миновали двадцать шесть уездов и царств, прежде чем достигли столицы.

В то лето люди собирались на сходки в столице, уездах и княжествах В деревнях и на полевых межах они устраивали богослужения и выставляли игральные доски для счастливого броска, пели и плясали, прославляя Матушку—владычицу Запада Между ними был в ходу талисман со следующей надписью «Матушка говорит, что те, кто носит этот талисман, не умрут, и пусть не верящие ее словам поглядят под верейные столбы своих ворот — там будут седые волосы в знак того, что это правда»5.

Это движение сошло на нет несколько месяцев спустя. Мы мало знаем о его истоках, хотя Матушка — владычица Запада упоминается и в более ранних китайских сочинениях. Наиболее же важным для понимания истории религий Китая является здесь то, что одно-единственное могущественное божество обещает обычному человеку простой и легкий путь к спасению. Это было первое из известных нам народных религиозных движений в Китае. Оно проложило дорогу даосизму — самой ранней организованной религии Китая, имевшей своих священнослужителей, ритуалы и канонические книги.

С началом упадка династии Хань во II в. на смену выступил ряд народных религиозных вождей, заявлявших, что они получили от богов и бессмертных откровения, целью которых было восстановле­ние мира и процветания в Китае. Поначалу они обращались ко двору, однако императоров не интересовала их проповедь, поэтому вскоре некоторые из этих вождей заговорили о том, что боги облекли их миссией сместить Хань и создать свои собственные государства, где все будут жить в безопасности и мире. Поскольку правительство усматривало в подобных речах измену, несколько человек были казнены, однако остальные не сдавались. В 80-х годах II в. человек по имени Чжан Цзюэ организовал широкое народное движение, названное «Путь великого благоденствия» («Тайпиндао»), и объявил, что в начале следующего шестидесятилетнего цикла (184 г. по григорианско­му календарю) стихия земли станет доминирующей и уничтожит силу Хань. В указанном году несколько тысяч последователей Чжана подняли восстания в провинциях по всему Северному Китаю в попытке создать собственное утопическое государство. За ними закре­пилось название «желтых повязок», так как они обматывали вокруг головы куски желтой материи, символизировавшие стихию земли, которая обозначается в Северном Китае желтым цветом Их вожди были одновременно священнослужителями и военными командирами. Они говорили, что от болезни может избавить исповедание грехов, ставших ее причиной, и совершали обряды, призывая богов ниспос­лать бессмертие душам их предков. Их главным божеством был господин Лао — обожествленный легендарный мудрец Лао-цзы, счи­тавшийся творцом Вселенной. У «желтых повязок» была и собствен­ная священная книга — «Канон великого благоденствия» («Тайпин цзин»), отрывки которой дошли до нас.

Сам «Тайпин цзин» заявляет о себе как о «небесной книге», ниспосланной «божественным человеком» для спасения людей. Спасе­ние должно прийти через восстановление справедливой власти, утвер­ждающей в обществе мир и Взаимопомощь. Чтобы быть уверенным в правильности проводимой им политики, правителю следует собирать предложения и жалобы подданных, которые те опускают в опечатанные ящики, имеющиеся по всему государству. Своим добрым примером он должен преображать людей так, чтобы они поддерживали друг друга и помогали нуждающимся. Тем, кто живет, воздерживаясь от соперничества и вреда, было обещано здоровье и долголетие.

Нравственное учение «Тайпин цзин» обобщено в следующем списке шести серьезных грехов и их последствий:

1.Накапливать Дао, исток и устроение Вселенной, и хранить его при себе, отказываясь преподать его другим для их спасения Совершающие этот грех прерывают Небесное Дао жизни и призывают на себя гнев Неба

2.Накапливать (внутреннюю жизненную силу) Дэ и отказываться преподать ее другим, чтобы они могли питать свою жизненную энергию Это прерывает питающую Дэ Земли и вызывает ее гнев

3.Копить богатства и отказываться помогать бедным, оставляя их умирать от голода и холода Эти блага принадлежат Срединной Гармонии, то есть человечеству, и служат средством, через которое проявляют свою щедрость Небо и Земля Они должны быть в обращении, дабы каждый имел то, в чем нуждается Прерывающие это обращение и накапливающие то, что не принад­лежит им, — враги Согласного Дыхания Неба и Земли

4.Знать, что Небо обладает Дао, и презирать это Дао, отказываться изучать его для собственного спасения и обретения долгой жизни Это касается презритель­ного отношения к телу, завещанному предками Такой человек лишен Дао и обречен на смерть

5.Знать, что хорошо упражняться в Дэ, но не направлять усилия на доброе, делать злое из презрения к самому себе Это означает восставать против Земли, которая любит Дэ

6.Человек, которому Небо дало мышцы и физическую силу, дабы он кормил и одевал себя сам, и который живет в праздности и паразитирует на богатых, совершает смертный грех, ибо Небо и Земля производят богатства, необходимые человеку,   которому  следует   черпать   из   них   в   соответствии   с   силами   и потребностями Если же он не прилагает усилий и не может получить необходимое ему от других, он неизбежно дойдет до воровства Тогда он станет врагом Срединной Гармонии6.

Идеальные принципы управления, проповедуемые «Тайпин цзин», так никогда и не были претворены в жизнь, однако учение этой книги повлияло на многие поколения даосистов в последующие столетия.

Восстание «желтых повязок» было подавлено в 184 г., но в это же время в Западном Китае действовала другая подобная группа, просуще­ствовавшая гораздо дольше, — «Путь небесных наставников» («Тяныни дао»). Эта религиозная секта основала собственное государство во главе с «небесным наставником» Чжан Лу, которому помогали чиновники-священнослужители (сходным образом были организованы и «желтые повязки»). Последователи «Пути небесных наставников» также почитали обожествленного Лао-цзы и считали приписываемую ему книгу своим каноническим текстом. Поскольку от каждого члена секты требовался ежегодный взнос в размере пяти мер риса, за ней утвердилось и другое название — «Путь пяти мер риса». Государство "небесных наставников» существовало до 215 г., когда оно было поглощено лежащим к северу царством Вэй — одним из трех государств, образовавшихся после падения династии Хань.

Позднеханьские народные движения ознаменовали новое важное событие в религиозной истории Китая — появление религиозных сект с их собственными богами, доктринами, писаниями, обрядами, вождями и внутренней структурой, отдельных от государства и семьи. Их священ­нослужители были простолюдинами, однако они притязали на облада­ние откровениями, исходившими непосредственно от небесных сил, что ранее считалось исключительной привилегией императора и придвор­ных чиновников. Таким образом, с появлением сект в Китае возник новый тип религиозных организаций, до сих пор весьма распространен­ный в мире. Они появились одновременно и обладали сходной струк­турой с раннехристианскими и другими сектами Римской империи.

«Желтые повязки» и «Путь пяти мер риса» были, кроме того, предшественниками даосизма, ставшего наиболее значительной из ис­конно китайских  религиозных традиций (после государственной риту­альной системы).

С упадком династии Хань во II в. н э. во многих районах перестали применять законы и исполнять государственные ритуалы. Некоторые чиновники, фан-ши и грамотные крестьяне реагировали на этот упадок созданием собственных административных и религиозных систем. Государ­ство «небесных наставников» в Западном Китае было разделено на двадцать четыре административных района, во главе каждого из которых стоял священнослужитель, ведавший также всеми местными делами. Эти священники совершали ритуалы, разработанные в подражание старым имперским обрядам. После поглощения их государства царством Вэй некоторые из них служили вэйскому двору и обещали ему божественную поддержку. Одновременно они являлись главами религиозных конгрега­ции, членам которых было обещано здоровье и долголетие. Эти блага могли быть обретены отчасти посредством соответствующей диеты и упражнений, отчасти же с помощью богов, которые сотрудничали со священниками. Итак, движение «небесных наставников» превратилось в Северном Китае в организованную религию. Когда в начале IV в. н.э. север подвергся вторжению кочевых племен, многие китайские аристократы бежали на юг и принесли туда религию «небесных наставников». Здесь, в окрестностях нынешнего Нанкина, они встретились с южными религиозными лидерами, уже давно занимавшимися алхимией и поклонявшимися своим собствен­ным богам. Религия «небесных наставников» оказала влияние на южан, но вскоре некоторые из них имели видения богов более могущественных и таинственных, чем те, что проповедовались «небес­ными наставниками». Эти боги ниспосылали книги, записанные прекрасными «текучими» иероглифами, книги, говорившие о бес­смертных небожителях и астральных божествах, готовых поделиться секретами здоровья и вечной жизни с теми, кто преданно служит им. Некоторых из этих преданных служителей боги назначали своими посредниками или священниками и велели предупредить людей о том, что, хотя конец света и близок, немногие избранные могут спастись.

Приблизительно в это же время другие ученые писали сочинения по алхимии и готовили из трав или минералов смеси, способные обеспе­чить долгую жизнь тому, кто добродетелен и строго следует рецепту их изготовления. Из сочетания новых откровений с алхимией и более ранними традициями «небесных наставников» и родился даосизм. К концу IV в. в новой религии уже имеются свои священники, готовившие себе смену, детально разработанные ритуалы, канонические книги на классическом китайском языке и десятки божеств разной степени могу­щества. К каноническим сочинениям имели доступ лишь священники и обучаемые ими лица; эти книги содержали имена божеств и тайные молитвы для низведения божественной силы со звезд в тело священника. Различные органы тела считались местопребыванием различных богов. Готовясь к ритуалам, священники должны были медитировать и воздерживаться от половых сношений, вина и пряной пищи. После нескольких месяцев такой подготовки их тела заряжались силой звезд, которую они могли посредством ритуальных песнопений и телодви­жений передавать на землю. Тогда они были в состоянии изгонять демонов, лечить болезни, обновлять жизненные силы и плодородие земли в той общине, которая заказывала ритуал. Таким образом, даосские священнослужители удовлетворяли потребность образован­ных людей в религиозном самовыражении, а также открывали доступ к космической  жизненной силе простым селянам. Однако реальное знание даосской доктрины и методов было доступно лишь священни­кам и их прошедшим инициацию ученикам. Они не произносили проповедей, которые бы разъясняли суть религии народу. Это говорит о том, что даосизм был все же элитарным учением.

Вместе с тем в Китае оставались миллионы людей, образованных и нет, которые не знали, что произойдет с ними после смерти, и не были уверены в том, что нравственная жизнь имеет смысл и стоит затрачи­ваемых усилий. Этим людям недоставало религии, проповедующей годящиеся для всех принципы упорядочения образа жизни и содержа­щей ясное учение о посмертной судьбе человека. Многие китайцы обрели такую универсальную религию равенства в буддизме.

 

Распространение буддизма

Вплоть до этого момента мы рассматривали те формы древнеки­тайского мировоззрения, которые нашли свое выражение в различных верованиях и обрядах и были детально разработаны в философских системах — в мысли Конфуция, в книге «Лао-цзы» и даже в довольно скептических взглядах Сюнь-цзы. Переходя к рассмотрению буддизма, мы сталкиваемся с первой значительной «иностранной» традицией Китая.

Буддизм был основан около 500 г. до н.э. в Северо-Восточной Индии Сиддхартхой Гаутамой из рода Шакьев, обитавшего в горах вблизи нынешней индо-непальской границы. Впоследствии его стали назы­вать Шакьямуни (кит.: Ши-цзя-моу-ни) — «отшельником из рода Шакьев» и Буддой (кит.: Фо) — «просветленным». Гаутама учился у нескольких духовных наставников — гуру, стремясь найти религию с доступным и удовлетворяющим его учением о страдании, жизни и смерти, однако счел все их системы слишком односторонними. Нако­нец, после нескольких лет поисков и размышлений, он нашел желаемые ответы в своем собственном уме; обретя «просветление», он немедленно начал сообщать о своем открытии другим. По убеждению Гаутамы, он понял самую суть жизни, всегда изменчивой и полной страданий и все же дающей надежду тем, кто принимает все таким, как оно есть, и старается жить нравственной жизнью. Большинство других религий учит, что за изменчивостью жизни стоит нечто неизменное и вечное, то, что они называют Богом, Дао или Браххманом (мировая душа в индуизме). Однако для Будды подобная неиз­менность — иллюзия: это всего-навсего то, во что мы хотим верить, чтобы чувствовать себя в безопасности и не сомневаться в существовании вечной жизни. Он полагал, что лучше было бы признать конечность жизни и прекратить попытки бегства от неизбежного — извечного непостоянства жизни и смерти. Его собственный опыт говорил о том, что такое признание в конце концов приносило душевный мир и умение сострадать другим живым существам, находящимся в том же положении. По мнению Будды, причиной забот и страхов большинства людей является их глубинный эгоцентризм; имея, как правило, узкоэгоистич­ные взгляды на жизнь, они во всем видят угрозу или надежду, победу или поражение прежде всего для самих себя. Поэтому они всегда стараются утвердить свое «я», сделать его постоянным и не подвер­женным страданиям и даже смерти.

Поскольку мир постоянно меняется, эта задача, разумеется, невыпол­нима; наше ложное чувство «я» всегда находится под угрозой, заставляя нас тревожиться гораздо больше, чем следовало бы. Выход — через размышления о жизни признать непостоянство и изменчивость, присущие ей. И тогда мы поймем, что мы сами — тоже часть всеобщего движения, поэтому нашего изолированного и одержимого страхами «я», которое следовало бы утверждать, не существует в действительности. Жизнь такова, какова она есть, и мы вполне можем, избавившись от волнений, наслаждаться ею. Конечно, взгляды Будды были сложнее, ибо он считал, что жизнью управляют причинно-следственные закономерности, которые в состоянии постичь человеческий разум. У всех явлений есть причины, а всякое следствие в свою очередь становится причиной чего-либо еще. В конечном счете все связано со всем. Для V в. до н.э. это был очень прогрессивный взгляд; мы бы даже назвали его научным. Но Будду скорее интересовала психология, нежели физика; для него наиболее существен­ным было то, что наши чувства и действия также подчиняются причинно-следственным законам, которые он называл