Geum.ru

Роман Москва «Детская литература»

Вид материалаЛитература
Подобный материал:
1   ...   32   33   34   35   36   37   38   39   ...   44

5


Если всех, кто в классе, изобразить на листке бумаги кру­жочками и провести стрелки, обозначающие взаимные связи и влияния, то одни кружочки будут связаны десятками стре­лок, в другие упрутся только одна-две стрелы.

Класс — очень сложная система взаимных влияний, и все они отражаются на учении.

Учитель, объясняя урок, устанавливает связи между собой и классом, прямые и обратные. Прямая связь — влияние учи­теля на класс Обратная — влияние класса на учителя. Учи­тель не в пустоту рассказывает, он следит за тем, как слуша­ет и понимает его класс, и в зависимости от этого вольно или невольно меняет свой рассказ — говорит быстрее или мед­леннее, тише или громче и, главное, проще или сложнее, ко­роче или подробнее.

Этим учитель в классе отличается, скажем, от телеучите­ля — того, что ведет урок на телевизионном экране. Телеучи­тель может быть ученым, профессором, академиком, но он не в состоянии так хорошо преподавать, как обычный учитель в классе. По одной причине: он не может установить обрат­ную связь, не может изменять свой рассказ в зависимости от учеников. И даже если он придет к нам однажды на урок, придет живой, а не телевизионный, то это, конечно, будет очень интересно, но после его лекции учителю все равно придется кое-что объяснять дополнительно. Учитель хорошо знает своих учеников и приспосабливает свои рассказы, во­просы, задания, все свои действия именно к нашему классу, потому что знает его. В каждом классе учитель преподает одно и то же, строго по программе — и в то же время по-разному. В 8 «А» он дает задачу потруднее, в 8 «Б» — полег­че. В 8 «А» потратит на сложный материал два часа, в 8 «Б» — три или четыре.

Но из этого вытекает, что и каждый из нас, учеников, и все мы вместе влияем на работу учителя! Учитель управляет всем делом учения в классе, но ведь и мы тоже мешаем или по­могаем учению. Стоит появиться в классе двум-трем сильным ученикам, как учителя начинает по-другому готовиться к уро­ку, по-другому и рассказывать: ему есть перед кем старать­ся. Если же учитель видит перед собой равнодушную массу людей, то будь он хоть семи пядей во лбу, он не сможет рас­сказывать ярко и увлеченно.

Все замечают, что работа ученика и увлечение его зависят от учителя. Все видят одностороннюю связь. Стрелку с одним наконечником. А связь «учитель—ученик» — двусторонняя, стрелка с двумя остриями.

Учитель и ученики взаимосвязаны в своей работе, и если хоть один «элемент» в системе «класс» начинает работать плохо, страдает не только этот «элемент», но и все осталь­ные — весь класс.

6


У каждого из нас есть или были любимые учителя, каждо­му хоть однажды повезло, как Нурии Искандеровой:

«Мне повезло, я училась у заслуженной учительницы рес­публики, — пишет Нурия из Ташкента. — К ее урокам гото­вишься особо, а когда она входит, ты с каким-то трепетом поднимаешься ей навстречу, ловишь каждое ее слово».

Учитель объясняет урок, спрашивает, показывает, как на­до работать, старается заинтересовать нас своим предме­том.

Но для некоторых ребят учитель — это человек, который вызывает к доске и ставит отметки... Когда они играют в шко­лу, то первым делом заводят «журнал»: учитель без журнала в их понимании не учитель.

И вот преподаватель берет ручку, открывает дневник... От­метка.

Естественно, мы делаем вид, что нам все равно, какая отметка. Однако если она хуже обычной, то как бы мы ни храбрились, обидно иногда до слез. И это наше счастье, что обидно. Было бы гораздо хуже, если бы мы потеряли способ­ность расстраиваться из-за плохой отметки, если бы нам и вправду было бы наплевать — двойка так двойка, тройка так тройка.

Когда учение становится желанной целью, то цель эта, как уже говорилось, притягивает сама, сама помогает в работе. Но не у всех есть притягательный идеал, не все могут долго, годами работать ради далекой цели: для этого надо быть сложившимся самостоятельным человеком. Пока человек учится в шестом или седьмом классе, его внутренний мир еще не окончательно выстроен, дальние цели еще не «рабо­тают» на полную мощь, и ему необходимо что-то подталки­вающее к цели — своих внутренних сил не хватает. В этом нет ничего зазорного: ведь не стыдимся же мы, когда не хватает сил поднять слишком тяжелую вещь. Все в свое время.

Так и в учении. Сила далекой цели еще мала, нужны до­полнительные побуждения — отметки. Отметки сигнализиру­ют нам, что все в порядке, что мы на правильном пути, что учение идет нормально. Они как радиолуч, который посылают из аэропорта навстречу летящим самолетам, чтобы те не сби­лись с курса.

Летчик настраивается на этот луч и прилетает точно к ме­сту назначения.

Так стоит и к отметкам относиться как к сигналу, не более того. Пошли плохие отметки, — значит, отклонился от курса.

Нечего паниковать, расстраиваться, опускать руки, надо при­ниматься за дело, выходить на правильный курс.

Лучшее отношение к отметкам внешне похоже на худшее: это почти безразличное отношение.

Если же отметкам придавать слишком большое значение, то жизнь скоро начинает походить на лотерею, в которой то удача — пятерка, то неудача — тройка или двойка. Начинает казаться, что между работой и отметкой нет никакой связи: просто игра судьбы. Повезло или не повезло.

Исследования показывают: половина ребят считают, что учитель недооценивает их знания. Почему? «Я же учил!» — говорят они. «Я весь день учил!», «Я же все выучил!» Боль­шая часть восьмиклассников, например, считает, что затрачен­ный труд — гарантия успеха, что отметки ставят за труд, а не за ответ. Но ставят-то их все-таки за знания, а не за ра­боту...

Умственный труд (мы говорили об этом) не всегда при­водит к хорошему результату, и с этим приходится мириться.

Иные ребята и опыты с увлечением прекратили только по­тому, что их не вызывала учительница. Что ж, выходит, зря учил?! А без отметки, «бесплатно», они учиться не согласны! И увлекаться не согласны!

Володя Харюк из Черновиц тоже сначала так думал («За­чем учить, если не вызовут?»), но потом спохватился:

«Я проводил опыт над ботаникой. Прочитав параграф два раза, я не нашел в нем ничего нового или интересного. Я по­пробовал пересказать, но никак не мог запомнить названий органических, минеральных и других веществ и поминутно заглядывал в книгу. Мне это надоело, и я со злости прочитал параграф еще два раза и пересказал, не заглядывая в книгу. Я закрыл учебник.

На следующий день меня не вызвали, но я подумал: «Не вызвали в этот раз, вызовут в другой, а все-таки я кое-что узнал». Некоторые думают, да и я тоже так раньше думал, что раз меня не вызвали, зачем я учил? Мне кажется, они скоро поймут, зачем! С каждым уроком я все больше заинте­ресовывался. Я раньше очень не любил лабораторные работы. Особенно если надо что-то зарисовывать. А теперь я ра­дуюсь, как только слышу, что будет лабораторная работа. Раньше мне казалось, что учитель все время придирается. Теперь мне это не кажется. В общем, ботаника стала моим самым любимым предметом после истории. Учение с увле­чением!»