За всё заплачено

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 14

(за кадром). Все. Без исключения. Они были безнадежно больны. Вот этот (показывает пальцем в сторону ближнего портрета) умер сегодня. (Пауза.) И восемь лет нечеловеческих страданий.

НАЗАРОВ (пытаясь рассмотреть лицо говорящего). Зачем Вам всё это?

СИЛУЭТ. Эти люди заслужили вечность своей болью. И не важно, кто они, и сколько они могли заплатить художнику. Ты думаешь, те, кто заказывает себе свой портрет, более достойны вечности? (Пауза.) Что они сделали для того, чтобы мастер их увековечили? Вся их жизнь измеряется только сумой заработанных денег. И они готовы заплатить ему за свое бессмертие (Пауза.)

НАЗАРОВ. Кто Вы?

Сзади слышно перешептывание. Назаров оборачивается. Все люди смотрят на него.

ГОЛОСА. Он. Это он. Это он. Он. Он...

СИЛУЭТ (за кадром). Ты будешь жить... Жить и служить мне.

Назаров поворачивает голову на голос, но никого уже не видит.

40.

ИНТ. Раннее утро. Реанимация.

Назаров вздрагивает и приходит в себя.

Он лежит на кровати с открытыми глазами. Рядом на диване спит Лена. Из коридора доносятся голоса. Они все громче. В коридоре начинается какая-то суета. Туда-сюда бегают сестры.

ГОЛОС ВРАЧА (за кадром). Взяли вчера, на свою голову. Чтоб их. Говорил, ведь, не берите. Не берите.

ДРУГОЙ ГОЛОС (за кадром). Что? Все?

ВРАЧ. А как ты хотел? Да и так все было ясно. Теперь пол дня с документами мучиться. Наташа, зови санитаров, будем вывозить. Я к диспетчеру.

НАТАША. Это тот, что вчера привезли?

ВРАЧ. Вчера, вчера. Не мог дома помереть. Восемь лет пролежал, ничего. Теперь скажут, мы его заморили. Черт. На кой ляд его вообще к нам положили?

Назаров лежит, не шевелясь, глядя не мигающим взглядом перед собой. За полупрозрачной дверью мечутся тени. Вот проезжает каталка с кем-то, накрытым простыней. Какая-то тень, одетая во что-то непонятное останавливается у двери в полной тишине. Назаров, не шевелясь, смотрит на тень. Но дверь не открывается. Тень уходит за каталкой, и коридор снова наполняется утренним больничным шумом.

41.

НАТ. Полдень. Здание клуба.

Назаров с короткой стрижкой и легкими следами ссадин на лице в джинсах и майке открывает багажник стоящего около клуба БМВ и шарахается от неприятного запаха, ударившего в нос.

ОХРАННИК КЛУБА (подходя сзади). Воняет, да? Мы давно заметили. Сергей Иванович распорядился не трогать.

НАЗАРОВ. Где тут мойка поблизости?

Охранник. Тут, за углом. (Показывает рукой направление).

НАЗАРОВ (захлопывая багажник). Шеф на месте?

ОХРАННИК. Сергей Иванович? Вроде, на рыбалку уехал с друзьями. А что?

НАЗАРОВ. Ясно.

42.

НАТ. Полдень. Автомойка.

Назаров около мойки с телефоном в руке.

БМВ с вытащенными ковриками и вещами, с открытыми дверями, капотом и багажником, весь в пене. Два мойщик усердно драят пылесосом багажник.

НАЗАРОВ (по телефону.) Да, конечно помню... Но я не мог раньше. ... Я понимаю... Да... Извините (отключает телефон)... Черт.

Опять набирает номер.

НАЗАРОВ. Алло, Вика. Что у нас? (Слушает долго).

Мойщики поливают машину из шланга.

НАЗАРОВ. Если меня будут спрашивать, пусть звонят на мобильный, сам поговорю... Да, всех переключай на меня... Что?.. Когда? … Сама звонила?.. Спасибо. (Отключает телефон).

Мойщики сушат машину струей воздуха.

43.

ИНТ. Два часа дня. Галерея GALA ART. Открытие выставки живописи.

На стенах развешаны пошловатые картины, сплошная попса а-ля Никас Сафронов. Много людей. Солидная публика. Никаких джинсов и свитеров, одни галстуки и жены в дорогих украшениях. Все хлопают.

Галя дает интервью какому-то каналу телевидения.

Среди посетителей виден Назаров, выделяющийся своим затрапезным видом. Олег Субботин косится на него, тихо беседуя с солидным господином.

Около окна стоит группа из трех музыкантов. Орган, саксофон, бас-гитара. Играют малоизвестную стандартную джазовую композицию.

Галя замечает Назарова краем глаза, но продолжает интервью.

Наконец телевизионщики отстают от нее.

ГАЛЯ (радостно двигаясь навстречу Назарову). Здравствуйте, Миша. Я так давно Вас не видела. Я все знаю, не говорите. Это так страшно. Страшно.

НАЗАРОВ (сухо). Здравствуйте, Галя. А?..

ГАЛЯ. Почему Вы нам не звоните? (Назаров поднимает удивленно брови.) Сережа мне сказал, что Вы уже почти выздоровели, даже хотел Вас пригласить на рыбалку.

НАЗАРОВ. Да? Хотел, но, видимо, забыл. А он не говорил, когда вернется?

ГАЛЯ (не заметив сарказма). А вот, буквально на днях. Скорее всего, в воскресенье уже будет дома. А как Вам моя новая выставка?

НАЗАРОВ. Выставка? Да. Хорошо. Со вкусом.

ГАЛЯ (польщенная, опять не заметив издевки). Мне Олег Субботин теперь помогает. Вы же его знаете. Он теперь у меня работает координатором, мне его Сережа посоветовал. (Назаров отворачивается в сторону.) Он такой интересный человек. Стольких людей привел. И музыкантов тоже. (И заметив, что Назаров не слушает). Миша, а Вам нравится такая музыка?

НАЗАРОВ. Очень. Галя, у меня к Вам просьба, когда Сергей приедет, попросите его со мной как-то связаться. Телефоны он знает.

ГАЛЯ. Ладно. Миша, у Вас что-то случилось? У Вас неприятности?

НАЗАРОВ (с сарказмом). Вы догадались? (И Бблее спокойно.) А в общем, да. Большие.

ГАЛЯ. Это из-за этой истории с Вашим ограблением?

НАЗАРОВ. И из-за нее тоже.

ГАЛЯ. Я передам Сереже, как только он приедет.

НАЗАРОВ (вздохнув). Спасибо... и на том. Мне пора идти.

ГАЛЯ. Миша, Вы так быстро уходите, и не посмотрите выставку?

НАЗАРОВ. Извините, Галя. У меня много дел, извините. Всего Вам доброго (Собирается уходить).

ГАЛЯ. До свидания. (Растерянно смотрит на Назарова).

ГОЛОС (за кадром). Галина Степановна, можно интервью для «АРТ-хроники»? Мы с Вами вчера договаривались.

ГАЛЯ. Да, да. Конечно. Миша, а?..

Назаров, не оборачиваясь, идет к выходу.

Где-то в конце галереи мелькает лицо Данилы, который усиленно делает вид, что не замечает Назарова.

Назаров скользит глазами по Даниле, отворачивается и выходит. Галя провожает его растерянным взглядом.

44.

НАТ. Два тридцать дня. Подъезд галереи.

Назаров сталкивается в дверях со Стениным.

У Стенина в руках картина в раме, завернутая в упаковочную бумагу.

ГОША. Мишка! Вот не ожидал. Здорово. Ты что тут делаешь?

НАЗАРОВ. А ты? Пришел на живопись полюбоваться? Или свою пристроить.

ГОША. Ты про этот хлам? (Кивает на галерею). Нет. Я так. Знаешь, я же ушел от Субботина.

НАЗАРОВ (нахмурившись, после паузы). Извини.

ГОША. Брось. Ерунда это всё.

НАЗАРОВ. А ты с ней, ну с Галиной, говорил.

ГОША. А-а. Там теперь Субботин заправляет. Солидные клиенты, солидные деньги. Солидные художники. Ты же, наверное, видел.

НАЗАРОВ. Видел. Наш маклак и тут поспел. Куда ты?

ГОША. Никуда. Просто мимо проходил.

НАТ. Два тридцать пять дня. Переулок.

Назаров и Стенин идут медленно по переулку в сторону стоящего БМВ. Назаров засовывает руки в карманы. Стенин закуривает.

НАЗАРОВ. Ты где сейчас?

ГОША (сделав неопределенное движение рукой). Мишк? Может, пива выпьем.

НАЗАРОВ. Мне нельзя... Но ты бери, если хочешь. Я посижу. За компанию.

45.

НАТ. Салон БМВ. Назаров и Гоша сидят в машине. Стенин держит в руках открытую бутылку пива. На заднем сидении стоит картина в упаковке.

ГША. Все у меня как-то не так последнее время. Один клиент на днях говорит, нарисуйте мне жену в обнаженном виде в облаках на фоне Бородинского сражения.

НАЗАРОВ. Бред.

ГОША. Полный. Причем, ладно бы. Я бы сделал. Он ведь советы дает, как и что должно быть.

Гоша отхлебывает из бутылки.

ГОША (продолжает). А неделю назад, представляешь, позвонила одна дура из нефтяной компании и говорит. Нам нужны витражи для котеджей. Договорились. Приезжаю с альбомами в Серебряный Бор. Территория, охрана. Все по взрослому. Она стоит. Лет тридцать. На Лексусе. Зашли в дом. Вот, говорит, тут и тут. Сколько будет стоить? Я меряю рулеткой, почти двадцать квадратных метров. Показываю альбом. Она тыкает пальцем, ну типа, вот такие. Прикинул. Посчитал. По тысяче долларов за квадрат, говорю. А она мне, представляешь? «Нам дешево не надо».

Гоша отхлебывает пиво.

ГОША (продолжает). Может, я чего-то не понимаю?

НАЗАРОВ (мрачно). Сделал бы за дорого.

ГОША. Мой поезд уже ушел. Узнаю вчера, Субботин уже с ней сговорился. По четыре за метр. Две ей.

НАЗАРОВ. А она кто?

ГОША. Архитекторша. Штатная. Лопатит на нефтяного короля, как его? Забыл. Строит ему всё. От котеджей до песочниц. Мне Субботин позвонил, говорит, ты же хотел делать за штуку? Ты ее и имеешь.

НАЗАРОВ. А ты?

ГОША. Послал его.

Назаров. Ну и дурак. Кому от этого стало лучше? Тебе? Или, может, твоей жене? Гоша, тебе не все равно, кто заказчик?

ГОША. На Субботина я работать не буду.

НАЗАРОВ. Понятно.

ГОША. Он за деньги готов хоть толчки расписывать.

НАЗАРОВ. Я рекламу тоже за деньги делаю. Ты думаешь, мне клиенты советов не дают? Что же мне, посылать их?

Гоша открывает вторую бутылку.

ГОША. Ладно. А знаешь, что он тут учудил. Решил твоей Галине, ну этой ее галерее, промоушн сделать. Набрал молодых художников, из текстильного института. Они за неделю налопатили портретов. Маслом. Никиты Михалкова, Ильи Резника, Пугачевой, еще кого-то. Он их вывесил, разослал приглашения и стал ждать. Михалков с Пугачевой вообще не пришли. А Резник пришел, поглядел, да и не купил. Субботин потом хотел ему его портрет по случаю всучить, а тот сказал, что такое мазло ему и даром не нужно. Во, смеху-то было.

НАЗАРОВ. Да, действительно.

ГОША. А! Че это я? Совсем забыл. Лячина тут видел. Он сказал, что Веронику на сохранение увезли в больницу.

НАЗАРОВ. Когда?

ГОША. Да вчера.

НАЗАРОВ. Рано, вроде. Сколько у нее?

ГОША. Почти семь месяцев. Я сам в семь родился. Видишь, ничего, как огурец.

НАЗАРОВ. Куда ее... положили.

ГОША. Где-то на Красной Пресне.

Назаров кивает.

Гоша залпом допивает пиво.

НАЗАРОВ. Чем займешься?

ГОША. Не знаю, пока. Может в Италию свалить?

НАЗАРОВ. Там своего... хватает.

ГОША. Да это я так. За впечатлениями. У меня там друг живет. Приглашал. Там вино дешевое. Залейся. (Вздыхает). Эх, Мишка. Была бы у тебя галерея.

НАЗАРОВ. Была же. Где ты был?

ГОША. Ты не приглашал.

НАЗАРОВ. А кланяться ты не любишь.

ГОША. Сейчас бы поклонился. Только...

Оба замолчали. Назаров смотрит на часы и кладет руку на ключ в замке зажигания.

НАЗАРОВ. Тебя подбросить куда-нибудь?

ГОША. Не. Пойду прогуляюсь.

Гоша открывает дверь машины.

НАЗРОВ. Живопись не забудь. (Кивает на картину на заднем сидении).

ГОША. Мишка. А ты, слушай, возьми ее себе. Она хорошая.

НАЗАРОВ. Твоя?

ГОША. Угу. Висела тут рядом, у знакомого.

НАЗАРОВ. Не купили?

ГОША. Не-а. Сказали, не понятно. Попроще просят что-нибудь.

НАЗАРОВ. Ясно.

ГОША. Ну что? Возьмешь?

НАЗАРОВ. Ладно, оставь. Твоих картин у меня все равно нет.

ГОША. Тонкий ты человек, Назаров. Умеешь взять красиво.

НАЗАРОВ. Извини, я...

ГОША. Ладно. Звони, если что.

Друзья жмут руки. Гоша вылезает из машины. Назаров ВИДИТ, как он идет по тротуару с двумя пустыми бутылками, останавливается у ларька, ставит бутылки около урны и достает из заднего кармана джинсов деньги. Берет еще бутылку пива.

Назаров заводит двигатель.

БМВ медленно трогается и скрывается за поворотом.

46.

НАТ. четыре часа дня. Центр Москвы. БМВ Назарова едет по садовому кольцу. Жара.

У Назарова темнеет в глазах. Он начинает видеть все в замедленном темпе. Ниоткуда СЛЫШЕН стук барабанов. Назаров останавливает машину посередине улицы и погружается в полную темноту. Резкий звук клаксона задней машины приводит его в чувство.

ШОФЕР ЖИГУЛЕЙ. Эй, заснул, что ли? Урод.

Шофер матюгается и объезжает БМВ.

Назаров тихо трогается с места, останавливается у тротуара и выходит из машины.

ПАРКОВЩИК (за кадром). Вы надолго?

Назаров оборачивается. Рядом стоит мужик в зеленом с бляхой на груди.

НАЗАРОВ. Что?

ПАРКОВЩИК. На долго, спрашиваю, остановились. Стоянка платная, одиннадцать рублей в час.

НАЗАРОВ (медленно зверея). Да пошел ты. (Хлопает дверью.) Ты что, ее охранять будешь? (Парковщик отходит куда-то в сторону).

Назаров покупает в ларьке бутылку минералки в стекляной бутылке. Открывает ее и отпивает немного. Ему становится лучше. Он берет в ларьке пакет с едой и отходит с ним в сторону. Рядом останавливается пожилой бомж и чего-то ждет.

Назаров жует хот-дог. Бомж заинтересованно поглядывает на него и сглатывает слюну.

Назаров протягивает бомжу недопитую бутылку, потом, вдруг достает из заднего кармана джинсов сто рублей, протягивает их тоже. Бомж недоверчиво берет деньги и быстро отходит, часто оглядываясь. Назаров смотрит на бомжа, и словно что-то вспомнив, бросается к машине.

47.

НАТ. Пять часов вечера. Загородное шоссе.

БМВ Назарова едет по шоссе на большой скорости.

Пейзаж за окном машины заполняется огромной свалкой. Пара мусоровозов разгружаются в отдалении, около них уже копаются бомжи, собаки и вороны.

Назаров останавливает машину около группы из нескольких бомжей и что-то спрашивает у них. Один из них показывает ему куда-то дальше.

БМВ проезжает еще километр.

Бомж из другой группы указывает на маленький сарайчик, стоящий в отдалении.

48.

НАТ. Свалка. Сарай профессора и Вали.

Назаров, бросив машину и обходя мусор, подходит к сараю.

НАЗАРОВ (громко). Владимир Петрович, профессор. Валя. Где Вы тут?

Кругом летают вороны, их карканье единственное, что нарушает тишину вокруг. (Пауза).

Дверь со скрипом открывается. Появляется профессор.

Профессор выглядит теперь гораздо хуже.

НАЗАРОВ. Владимир Петрович, здравствуйте, Вы меня не узнаете? Я Михаил. Помните, вы меня нашли. Тут на свалке. С месяц назад.

Испуг на лице профессора сменяется отеческой улыбкой.

ПРОФЕССОР. Мишенька? Дорогой Вы мой. Спасибо. Вспомнили старика. Как же Вы? А я вот... (вдруг плачет).

НАЗАРОВ (ему неудобно). Ну, что Вы. Не надо, что Вы.

ПРОФЕССОР (утирая рукой слезы). Это я так. Ничего, пройдет. Миша. Вы извините, у Вас есть что-нибудь поесть?

НАЗАРОВ. Владимир Петрович, я сейчас. Я сейчас... Подождите.

Быстро бежит к машине.

48.

НАТ. Свалка. Сарай.

Профессор, роняя крошки, торопливо поедает гамбургер, сидя на старой бочке. Назаров стоит рядом. В руках у него большая бутылка минеральной воды.

ПРОФЕССОР (успокоившись). Вы меня простите, но голод, знаете ли. Не помню уже, когда ел. (Пауза.) Работать, сил нет, а есть хочется. Собаки вот донимают. Отнимают еду, воруют. Миша, я так устал (опять плачет).

НАЗАРОВ. А этот, Валентин? Он где?

ПРОФЕССОР. Валя? (Вспоминает удивленно). А он ведь как убежал тогда за Вами, так я его больше и не видел.

НАЗАРОВ. Ясно.

ПРОФЕССОР. А что, что-то случилось? Зачем он Вам?

НАЗАРОВ. Мне? Мне он не нужен. Я думал... Нет. Владимир Петрович, я дам Вам денег. У меня, правда, много с собой нет.

ПРОФЕССОР (удивленно). Деньги? Мишенька, милый Вы мой, зачем мне деньги? Я не дойду до магазина. Я стар. У меня нет сил. Если я отсюда уйду, то не смогу вернуться. Мне отсюда никак нельзя, Миша. Никак нельзя. Мне хлеба бы, вот, побольше. Картошки мешочек. Я бы до зимы дожил бы. А деньги, что? Мне они ни к чему (Плачет).

НАЗАРОВ. Что с Вами?

ПРОФЕССОР. Да, да. Не буду, простите. Знаете, что-то нашло сегодня. И сон приснился. Жена. И Вы вот приехали. Спасибо Вам, что вспомнили.

НАЗАРОВ. Может, Вам...

Профессор (вдруг рассказывает медленно, как будто сам себе). Да, жена вот опять приснилась. Знаете, а ведь мы с ней славно жили. Я диссертацию писал, кандидатскую, когда мы поженились. Детей у нас только долго не было. Да. Мне сорок два уж было, когда он появился. Сын. Жена ведь долго болела и не могла рожать. Мы не надеялись уже. Маленький добрый мальчик. Мы назвали его Сережей. Он был славным. Когда мы ходили с ним гулять, все говорили, такая интересная пара и такой маленький мальчик. Я водил его в детский сад, за большим парком. Каждое утро водил. И каждый вечер забирал домой. Я всегда сам его забирал. Он всегда ждал меня у калитки и спрашивал воспитательницу: « Когда папа придет, когда папа придет?» Миша, а у Вас есть дети?

НАЗАРОВ. Да. Сын. Двенадцать лет.

Назаров смотрит на профессора, сочувственно, как на сумасшедшего.

ПРОФЕССОР (продолжает). Мы приходили домой, и он ел блины, или пельмени. Он любил наши домашние пельмени. Мы их делали вместе в воскресенье на целую неделю. Мы их много делали. Он всегда пачкал свой нос мукой. Это было так весело. А я ведь давно не ел пельменей.

Назаров смотрит в сторону. Его лицо мрачнеет.

Профессор (продолжает). Когда тебе столько лет и у тебя маленький сын, все весело. Мне иногда казалось, что он думает, что я его дед. Мне тоже так иногда казалось. Когда мы с женой были молоды, мы так хотели иметь детей. Сначала мы долго ждали этого счастья, потом уже не ждали. А он родился. А у Вас, Миша, есть дети? (Спросил он опять озабоченно).

Назаров кивает головой.

ПРОФЕССОР (как будто успокоившись). Врачи говорили, что уже поздно, могут быть осложнения. Нам было все равно. Мы уже любили его. Даже когда его еще не было, мы его любили. Жена носила тяжело, все терпела. Когда она родила, я был самым счастливым на свете человеком. Ее провожало пол роддома. Все радовались. Доктор только удивлялся и говорил. В таком возрасте. Это дар божий. Славный был такой мальчик. Мы с ним могли часами гулять, он не уставал. Его все интересовало. Он любил слушать, а мне так хотелось ему все рассказать. Но я не успел, Миша. Не успел (на глазах профессора появляются слезы). Иногда мне кажется, он знал, что все случится. Иногда мне кажется, он торопился жить. Я не разу не ругал его. Не за что было. Это даже было странно. Такое бывает только у детей и стариков. Дети больше любят бабушек и дедушек. Это, наверное, потому, что с возрастом на многие вещи смотришь по-другому. И на детей. Это как сказка. Все на твоих глазах. Вот он - совсем крошечный, умещается на двух ладонях. (Смотрит на свои руки, увидев гамбургер, откусывает он него). Вот он начинает ползать, и пытается что-то сказать. Вот уже говорит, рассуждает, как взрослый. Мне казалось, что это не он, а я родился. Заново. Я снова познавал мир. Мне все заново казалось интересным.

Профессор вдруг начинает плакать.

Назаров отворачивает крышку у бутылки и протягивает ему.

ПРОФЕССОР (встрепенувшись, не замечая бутлки). А потом. Тот шофер на грузовике, что врезался в наш автобус, оказался пьян.

НАЗАРОВ. Шофер?

ПРОФЕССОР. Да. Его потом судили, дали десять лет. А он убил тогда шестерых. Сережа умер почти сразу. Его даже не успели довезти до больницы. А Аня долго лежала в реанимации. Сначала ей не говорили, что Сережа умер. Боялись, что сердце не выдержит. А когда она окрепла, то не попросила привести его. Она поняла, что его уже нет. Ей никто не говорил, но она поняла. И умерла. Через месяц. Я часто вижу их во сне вместе. Аню, еще совсем молодую и маленького Сережу. Она держит его на руках, показывает мне и молчит. Всегда молчит. А Сережа смотрит на меня взрослыми глазами и тоже молчит. И так всегда. Смотрят и молчат. Раньше я ждал, что они что-то скажут. А сейчас привык. Раньше, просыпаясь иногда по утрам, я думал, что если бы они позвали меня, я бы пошел за ними. Но сейчас я уже этого не жду. Наверное, каждому господь отводит свое время. Им было суждено умереть тогда, а мне жить. Здесь (недоуменно оглядывается). Хотя иногда я думаю, зачем? Уже много лет я живу тут, в этом сарае. Господи. Если бы она меня позвала? Я бы пошел (опять тихо плачет).

Назаров, подавленный рассказом, садится на ящик. В его глазах стоят слезы. Так они молча сидят некоторое время.

Профессор (вдруг успокоившись). Когда мы Вас нашли, Миша, я вдруг подумал, может быть, Вы это мой Сережа. Вы на него так похожи. (Пытается заглянуть Назарову в глаза).

Назаров внимательно смотрит на профессора и резко встает.

НАЗАРОВ. Владимир Петрович, Вы не уходите никуда. Я сейчас. Вы только не уходите.

ПРОФЕССОР. Что Вы, Миша? Куда я уйду? Я всегда здесь? Тут мой дом.

Blog

За всё заплачено