Geum.ru

Данте Алигьери. Божественная комедия

Вид материалаДокументы
Песнь двадцать пятая
Подобный материал:
1   ...   22   23   24   25   26   27   28   29   ...   143

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ




1 По окончаньи речи, вскинув руки

И выпятив два кукиша, злодей

Воскликнул так: "На, боже, обе штуки!"


4 С тех самых пор и стал я другом змей:

Одна из них ему гортань обвила,

Как будто говоря: "Молчи, не смей!",


7 Другая - руки, и кругом скрутила,

Так туго затянув клубок узла,

Что всякая из них исчезла сила.


10 Сгори, Пистойя, истребись дотла!

Такой, как ты, существовать не надо!

Ты свой же корень в скверне превзошла!


13 Мне ни в одном из темных кругов Ада

Строптивей богу дух не представал,

Ни тот, кто в Фивах пал с вершины града.


16 Он, не сказав ни слова, побежал;

И видел я, как следом осерчало

Скакал кентавр, крича: "Где, где бахвал?"


19 Так много змей в Маремме не бывало,

Сколькими круп его был оплетен

Дотуда, где наш облик брал начало.


22 А над затылком нависал дракон,

Ему налегший на плечи, крылатый,

Которым каждый встречный опален.


25 "Ты видишь Кака, - мне сказал вожатый. -

Немало крови от него лилось,

Где Авентин вознес крутые скаты.


28 Он с братьями теперь шагает врозь

За то, что обобрал не без оглядки

Большое стадо, что вблизи паслось.


31 Но не дал Геркулес ему повадки

И палицей отстукал до ста раз,

Хоть тот был мертв на первом же десятке".


34 Пока о проскакавшем шел рассказ,

Три духа собрались внизу; едва ли

Заметил бы их кто-нибудь из нас,


37 Вождь или я, но снизу закричали:

"Вы кто?" Тогда наш разговор затих,

И мы пришедших молча озирали.


40 Я их не знал; но тут один из них

Спросил, и я по этому вопросу

Догадываться мог об остальных:


43 "А что же Чанфа не пришел к утесу?"

И я, чтоб вождь прислушался к нему,

От подбородка палец поднял к носу.


46 Не диво, если слову моему,

Читатель, ты поверишь неохотно:

Мне, видевшему, чудно самому.


49 Едва я оглянул их мимолетно,

Взметнулся шестиногий змей, внаскок

Облапил одного и стиснул плотно.


52 Зажав ему бока меж средних ног,

Передними он в плечи уцепился

И вгрызся духу в каждую из щек;


55 А задними за ляжки ухватился

И между них ему просунул хвост,

Который кверху вдоль спины извился.


58 Плющ, дереву опутав мощный рост,

Не так его глушит, как зверь висячий

Чужое тело обмотал взахлест.


61 И оба слиплись, точно воск горячий,

И смешиваться начал цвет их тел,

Окрашенных теперь уже иначе,


64 Как если бы бумажный лист горел

И бурый цвет распространялся в зное,

Еще не черен и уже не бел.


67 "Увы, Аньель, да что с тобой такое? -

Кричали, глядя, остальные два. -

Смотри, уже ты ни один, ни двое".


70 Меж тем единой стала голова,

И смесь двух лиц явилась перед нами,

Где прежние мерещились едва.


73 Четыре отрасли - двумя руками,

А бедра, ноги, и живот, и грудь

Невиданными сделались частями.


76 Все бывшее в одну смесилось муть;

И жуткий образ медленной походкой,

Ничто и двое, продолжал свой путь.


79 Как ящерица под широкой плеткой

Палящих дней, меняя тын, мелькнет

Через дорогу молнией короткой,


82 Так, двум другим кидаясь на живот,

Мелькнул змееныш лютый, желто-черный,

Как шарик перца; и туда, где плод


85 Еще в утробе влагой жизнетворной

Питается, ужалил одного;

Потом скользнул к его ногам, проворный.


88 Пронзенный не промолвил ничего

И лишь зевнул, как бы от сна совея

Иль словно лихорадило его.


91 Змей смотрит на него, а он - на змея;

Тот - язвой, этот - ртом пускают дым,

И дым смыкает гада и злодея.


94 Лукан да смолкнет там, где назван им

Злосчастливый Сабелл или Насидий,

И да внимает замыслам моим.


97 Пусть Кадма с Аретузой пел Овидий

И этого - змеей, а ту - ручьем

Измыслил обратить, - я не в обиде:


100 Два естества, вот так, к лицу лицом,

Друг в друга он не претворял телесно,

Заставив их меняться веществом.


103 у этих превращенье шло совместно:

Змееныш хвост, как вилку, расколол,

А раненый стопы содвинул тесно.


106 Он голени и бедра плотно свел,

И, самый след сращенья уничтожа,

Они сомкнулись в нераздельный ствол.


109 У змея вилка делалась похожа

На гибнущее там, и здесь мягка,

А там корява становилась кожа.


112 Суставы рук вошли до кулака

Под мышки, между тем как удлинялись

Коротенькие лапки у зверька.


115 Две задние конечности смотались

В тот член, который человек таит,

А у бедняги два образовались.


118 Покамест дымом каждый был повит

И новым цветом начал облекаться,

Тут - облысев, там - волосом покрыт, -


121 Один успел упасть, другой - подняться,

Но луч бесчестных глаз был так же прям,

И в нем их морды начали меняться.


124 Стоявший растянул лицо к вискам,

И то, что лишнего туда наплыло,

Пошло от щек на вещество ушам.


127 А то, что не сползло назад, застыло

Комком, откуда ноздри отросли

И вздулись губы, сколько надо было.


130 Лежавший рыло вытянул в пыли,

А уши, убывая еле зримо,

Как рожки у улитки, внутрь ушли.


133 Язык, когда-то росший неделимо

И бойкий, треснул надвое, а тот,

Двойной, стянулся, - и не стало дыма.


136 Душа в обличье гадины ползет

И с шипом удаляется в лощину,

А тот вдогонку, говоря, плюет.


139 Он, повернув к ней новенькую спину,

Сказал другому: "Пусть теперь ничком,

Как я, Буозо оползет долину".


142 Так, видел я, менялась естеством

Седьмая свалка; и притом так странно,

Что я, быть может, прегрешил пером.


145 Хотя уж видеть начали туманно

Мои глаза и самый дух блуждал,

Те не могли укрыться столь нежданно,


148 Чтоб я хромого Пуччо не узнал;

Из всех троих он был один нетронут

С тех пор, как подошел к подножью скал;


151 Другой был тот, по ком в Гавилле стонут.