Становление и развитие советской системы политического контроля в 1917-1953 гг. (на примере Среднего Поволжья)

Вид материала

Автореферат

Подобный материал:

• 57. Становление советской системы государственного и местного управления (1917 – начало, 21.82kb.
• Идеологема "нация" в советской публицистике 1917 1953-х, 738.59kb.
• Лекция Смена политических режимов и становление советской, 1570.76kb.
• Итоги развития советской психологии в предвоенные годы (в конце 30-х гг.) 13 Общая, 1927.8kb.
• Становление и развитие системы непрерывного экологического образования в россии (на, 694.37kb.
• Октябрьская революция. Становление Советской власти События октября 1917 г. Захват, 366.88kb.
• И. М. Корнилова Становление и развитие педагогических вузов в национальных районах, 114.1kb.
• А. В. Салтыков Ульяновский государственный технический университет, 62.5kb.
• Темы курсовых работ Структура образа политического лидера и методы его формирования, 50.47kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 76.5kb.

глава - «Массовая индоктринация общества как средство осуществления политического контроля» - состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе анализируется роль средств массовой информации в формировании политического единомыслия.

Программа советской прессы изложена в ряде работ Ленина, написанных им вскоре после революции. К ним относятся: «Как организовать соревнование?», статья «О характере наших газет»¹⁷⁹, в которых настойчиво проводятся идеологические установки большевистской партии, определившие характер и содержание советской печати, превратившие ее в активного проводника воли административно-командной системы, сделавшие эффективным институтом политического контроля.

В процессе монополизации средств массовой информации, превращения их в институт советской системы политического контроля в стране складывается советская система издательств. Кроме издательств «Прибой» (Петроград) и «Волна» (Москва), созданных еще в дооктябрьскую пору большевиками, в ноябре-декабре 1917 г. начали функционировать издательские отделы ВЦИК, Московского и Петроградского Советов, Народного Комиссариата по делам национальностей, которые в течение первой половины 1918 г. выпустили около 200 названий различных книг, брошюр, плакатов и другой печатной продукции. В Симбирске за печатание «контрреволюционного» воззвания патриарха Тихона была конфискована типография Токарева. Самого Токарева арестовали¹⁸⁰.

Для расширения политического контроля большевикам требовались издания периодики для различных слоев населения. Местная пресса была организована по единой схеме: массовой рабоче-крестьянской политической и производственной газеты; партийного еженедельника или двухнедельника и «Известий» губисполкома. В уездах издавались популярные политические газеты для крестьянства. Первостепенной задачей было обеспечение максимального охвата широких слоев населения средствами массовой информации, ведь «сила большевистской печати заключается, прежде всего, в ее массовости»¹⁸¹. В эти годы партийные органы обязывают всех членов партии выписывать партийные и советские издания. Тиражи центральных газет становятся огромными. Разовый ежедневный тираж почти 10 тысяч газет этого времени составлял в 1936 г. 38 миллионов экземпляров. Если в первые дни основания (март 1923 г.) разовый тираж Ульяновской губернской газеты «Пролетарский путь» составлял 2465 экземпляров, то в сентябре он достиг 8400. Тираж Ульяновской крестьянской газеты «Красная жатва» в мае 1924 г. составлял 1825 экземпляров, в сентябре – 9380.¹⁸²

Важнейшими требованиями стали партийность периодической печати, действенность, наступательный и критический характер, непримиримость к врагам революции, народность. «В советском обществе нет и не может быть той грани, которая существует в буржуазном обществе между людьми, делающими газету и читающими ее. У нас пишут в газеты и читают эти газеты одни и те же люди – массы трудящихся, творцы нового общественного строя…»¹⁸³.

Средства массовой информации на всем протяжении 1917-1953 гг. были полностью подчинены партийному диктату, принимали активное участие в формировании культа личности Сталина, были средством проведения партийной идеологии, а также инструментом расправы над теми, кто не выполнял директив партии и подчиненной ей печати. Анализ протоколов заседаний и планов работы бюро обкомов показал, что работа печати была постоянным вопросом: рассматривались и утверждались планы работы газеты «Сталинское знамя»¹⁸⁴, работа районных газет, проводились областные совещания редакторов газет и «отличников заочной учебы рабселькоров», «слушали вопрос» о работе с авторским коллективом газет, «о состоянии политической информации в области, передаваемой по радио», проверялись радиокомитет, радиоузлы, стенная печать¹⁸⁵.

Методы, которые использовали СМИ в своей деятельности, позволяли максимально эффективно воздействовать на массовое сознание, формировать общественное мнение. Воздействие пропаганды многократно усиливалось путем навязчивого повторения. Этот метод продемонстрировал свою высокую эффективность. В местной прессе обязательно дублировались материалы, посвященные крупным политическим процессам. При этом, местная печать, перепечатывая материалы центральных изданий по этим процессам, не менее значительное место отводила публикациям, в которых разоблачались действия врагов на «местном уровне».

В связи с тем, что о полной радиофикации говорить было пока преждевременно, ведущая позиция в средствах массовой информации по-прежнему принадлежала печати. Однако уровень грамотности населения, особенно в сельскохозяйственных районах, был невысок. В 1920-е гг. неудачи в борьбе с неграмотностью, довольно слабое распространение средств массовой информации не позволяло властям в полной мере использовать этот элемент системы политического контроля. В этой ситуации радио в определенной степени компенсировало недостаток информационного воздействия.

1947 г. стал началом резкого повышения роли отечественного радиовещания не только в информировании масс и повышении их культурного уровня, но в рамках системы политического контроля. Каждый месяц секретарь райкома партии должен был присылать в обком отчет о работе местного радиовещания¹⁸⁶. Наблюдение и контроль за работой местного радио был возложен на вторых секретарей райкомов, а редактирование материалов для радио – на редакторов районных газет¹⁸⁷. В результате материалы местного радио фактически копировали центральные и местные газеты¹⁸⁸.

Формирование системы однопартийной печати и жесткое ограничение свободы слова, идеологический и партийный диктат во всех сферах жизни, в том числе и в прессе, борьба с инакомыслием, закрытие всех оппозиционных и частных изданий, монополизация права издания, использование информации как инструмента политического воздействия на людей способствовало превращению СМИ в институт советской системы политического контроля.

Во втором параграфе анализируется социально-классовая направленность системы образования в системе политического контроля.

В связи с изменением после Октябрьской революции фундаментальных основ общественного строя на образование были возложены не свойственные ему прежде функции. Как призывала программа РКП(б), образование должно было стать «орудием» разрушения господства буржуазии, полного уничтожения деления общества на классы, проводником влияния пролетариата на полупролетарские и непролетарские слои «в целях воспитания поколения, способного окончательно осуществить коммунизм»¹⁸⁹.

Для осуществления политического контроля возникла необходимость в установлении монополии государства и партии большевиков в народном образовании. Повышение образовательного уровня жителей страны - Советский Союз в середине 1920-х гг. занимал только девятнадцатое место в Европе по уровню грамотности населения¹⁹⁰ – было обязательным условием эффективности действия политического контроля.

Практически с первых лет прихода к власти большевики приняли меры по установлению своей монополии в образовании. Декретом СНК от 20 января 1918 г. «О свободе совести, цер­ковных о религиозных обществах» запрещалось преподавание религиозных ве­роучений во всех государственных, общественных, а также частных учебных заведениях. Соз­дание новых органов управления народным образованием, несмотря на военные мобилизации, сопровождалось увеличением численности членов партии в них¹⁹¹. I Всероссийский съезд по просвещению наметил программу ознакомления всех учителей с принципами перестройки школы на новых, социалистических началах, распространения среди них знаний по важнейшим историко-социологическим дисциплинам. После постановления о введении всеобщего обязательного начального обучения в политике центральных властей делается акцент на системное и планомерное вовлечение в образовательный процесс подрастающего поколения. «Для проведения в жизнь настоящего постановления на родителей и … опекунов, а так же на учреждения и лица, на попечении которых находятся дети указанных возрастов (8-11 лет), возложить ответственность за посылку детей в школы»¹⁹².

Недопустимым явлением считался отход от установленной программы, любое проявление инакомыслия. Преподавание в школе должно было быть «поставлено таким образом, чтобы каждый урок был коммунистически направлен и пронизан воспитательными моментами»¹⁹³. На основе показа «героической борьбы в прошлом и настоящем рабочего класса с угнетателями», следовало «воспитывать интернациональное чувство и любовь к угнетенным всех национальностей»¹⁹⁴. Установление монополии государства в книжном деле привело к тому, что ни один учебник, пособие, методическая рекомендация не мог­ли быть использованы без одобрения соответствующего общегосударственного или губернского отдела народного образования. В условиях острой нехватки учебной литературы значительная часть ее была уничтожена по идео­логическим принципам. Так, одно из первых решений Пензенского губоно от 23 ноября 1918 г. запрещало иметь в продаже книги духовного содержания. Все учебники предварительным решением были разделены на три категории: рекомендуемые, условно годные и вредные (их оказалось больше всего)¹⁹⁵.

Сами учащиеся также были объектом строгого политического контроля. Пионерской и комсомольской организациям отводилась немаловажная роль в процессе воспитания «нового человека». Особую роль в работе учебных заведений играли общественные организации. Улучшение работы этих организаций считалось «частью наступления на капиталистические элементы в нашей стране»¹⁹⁶. Под пристальным вниманием как пионерской, так и комсомольской организаций оказывалась жизнь подрастающего поколения не только в стенах учебных заведений, но и вне них. За счет многочисленных мероприятий, организуемых пионерскими и комсомольскими активами, свободное время молодежи сводилось к минимуму.

Власти тщательно отслеживали качественный и количественный рост партийных рядов в системе образования. Например, за 5 послевоенных лет значительно выросла парторганизация Пензенского педагогического института. В марте 1946 г. в ней состояло 72 коммуниста, в январе 1948 г. – 117, в январе 1949 г. – 136. Рост рядов шел, прежде всего, за счет студентов. Одни из них вступили в ВКП (б) еще до института, другие - уже обучаясь в нем. В январе 1948 г. среди коммунистов было 44 преподавателя, 59 студентов; на январь 1949 г.: преподавателей - 51, студентов - 69 человек.

Анализ содержания работы средневолжских отделов народного образования показывает, что все их решения определялись соответствующими постановлениями органов ВКП(б). Так решались не только вопросы утверждения бюджета ОНО¹⁹⁷, но и кадровые назначения¹⁹⁸, проведение различных ме­сячников, кампаний¹⁹⁹, итоги работы школы за отчетный период: «…в развитие постановления ЦИК Союза от 19 сентября крайисполком (Средневолжский – Н.В.) постановляет: Для постоянного руководства вузами, втузами и техникумами по техническому образованию, рассмотрению и утверждению планов, программ и методов преподавания … и контроля за ходом учебных работ организовать при крайисполкоме комитет»²⁰⁰.

Итак, в Среднем Поволжье, так же как и в других регионах, устанавливалась государственная монополия на руководство народным образованием, что обеспечивало деятельность образования как института советской системы политического контроля. К началу 1930-х гг. основная масса населения Среднего Поволжья (так же в целом по России) была включена в семиотическое пространство власти путем преодоления элементарной неграмотности, обязательного обучения для детей и возможности, а часто необходимости повышения уровня грамотности. Система народного образования была безальтернативна, благодаря чему стало возможным формирование единообразия мировосприятия, определенных моделей поведения.

В третьем параграфе проводится анализ цензуры и ее роли в системе политического контроля.

Деятельность цензуры как института советской системы политического контроля проходила под непосредственным руководством партийно-государственного аппарата и спецслужб. Главная функция института цензуры – контроль не только за образом мыслей людей, но и за самим его формированием путем недопущения «вредной» информации в общество и, в случае ее проникновения, немедленного изъятия. Постановлением Малого Совнаркома от 5 мая 1921 г. при ВЧК был создан специальный отдел под руководством Г.И. Бокия. В «Постановлении Политбюро «О военно-политической цензуре ГПУ»» от 22 марта 1922 г. признается «необходимым объединения всех видов цензуры в одном центре при Наркомпросе с выделением и оставлением под руководством ГПУ наблюдения за типографиями»²⁰¹. Для объединения всех видов цензуры печатных произведений в июне 1922 г. государство учреждает Главное управление по делам издательств (Главлит) при Наркомпросе и его местные отделы при губернских отделах народного образования.

9 февраля 1923 г. при Главлите был создан Комитет по контролю за репертуаром и зрелищами (Главрепертком). Ему принадлежало право разрешать к постановке драматические, музыкальные, кинематографические произведения. С 1926 г. предварительной цензуре стали подвергаться афиши, плакаты, пригласительные билеты, почтовые конверты, спичечные наклейки, граммофонные пластинки и даже стенные газеты: «необходим просмотр стенных газет достаточно развитым партийным товарищем»²⁰². В 1927 г. появились уполномоченные Главлита на радиостанциях.

Органы цензуры действовали в тесной связи со спецслужбами, а к концу 1920-х гг. стали им фактически подконтрольны. По мере окончательного формирования советской системы политического контроля, влияние ОГПУ на деятельность цензуры становится все более очевидным и всеобъемлющим. Практически все, касающееся деятельности ОГПУ, должно было проходить его собственную цензуру. Запрету подвергались даже сугубо исторические книги, повествующие о деятельности охранки в дореволюционное время. Очевидно, это связано с тем, что в них публиковались сведения о самом механизме, технике тайного политического сыска, взятые на вооружение советскими чекистами.

Не заставило себя ждать и законодательное оформление активно развивавшейся практики цензуры. В Уголовном кодексе РСФСР (редакция 1926 г.) пропаганда и агитация, направленные в той или иной форме против советской власти, «а равно распространение, изготовление и хранение литературы того же содержания влекут за собой – лишение свободы на срок не ниже шести месяцев»²⁰³. Если указанные действия приводили к массовым волнениям, применялась высшая мера социальной защиты – расстрел, либо конфискация имущества и высылка за пределы СССР. За «нарушение правил, установленных для размножения и выпуска в свет печатных произведений, а равно правил фото-кино-цензуры», а так же за «нарушение правил о порядке открытия и эксплуатации типографий, литографий и т.п. произведений» – принудительные работы на срок до шести месяцев или штраф до трехсот рублей²⁰⁴.

Таким образом, цензура являлась одним из институтов советской системы политического контроля. Органы цензуры возникли и развивались по инициативе, при непосредственном участии и под жестким контролем со стороны госпарторганов и спецслужб. Методы осуществления цензуры по мере формирования системы политического контроля в СССР все более ужесточались – от экономических мер воздействия (кредиты, заказы и т.п.) в начале 1920-х гг. до запрета издаваться за рубежом, административного и судебного преследования к концу десятилетия. Постепенно оформляясь и укрепляясь, цензура приобретала все новые дополнительные функции и, наряду с чисто контролирующими и запретительскими, стала выполнять еще и карательные и доносительские задачи. Был достигнут всеохватывающий контроль над печатным словом, способствовавший формированию общества, где каждый гражданин был обречен стать жертвой контроля или его активным соавтором. Созданная система край-, обл- и райлитов фактически не оставляла возможности проникновения в общества какой-либо нежелательной и вредной с точки зрения властей информации.

Продолжалась практика изъятия книг – она использовалась властями еще в 1920-х гг.²⁰⁵ Обкомы ВКП(б) периодически обсуждали на заседаниях бюро вопрос об изъятии политически вредной литературы и в послевоенные годы.

Обллиты осуществляли контроль за радиовещанием²⁰⁶. Так, например, в протоколе производственного совещания Пензенского обллита от 24.11.1947 г. говорится: «Слушали: О нарушении, допущенном Радиовещанием (трансляция 23 ноября). Постановили: направить материал о нарушении в МГБ. Работников Радиокомитета, разрешивших трансляцию, привлечь к ответственности через МГБ»²⁰⁷.

Осуществлялся жесткий цензурный надзор за деятельностью учреждений культуры. В приказе начальника Пензенского обллита от марта 1950 г. отмечалось: «Большинство цензоров области … разрешают к постановке запрещенные пьесы, песни и другое. На основании вышеизложенного требую: при регистрации приезжающих в районы на гастроли художественных коллективов требовать от последних: разрешение на исполнение репертуара, выданное Пензенским Облреперткомом, направление организации, от которой выступает исполнитель или коллектив»²⁰⁸. Цензоры осуществляли контроль над театрами, цирками, концертными эстрадными площадками²⁰⁹.

Цензура тщательно следила за тем, чтобы превращение партийного или советского руководителя, хозяйственника, ученого во врага обязательно повлекло за собой исчезновение его цитат из работ, а позже и упоминаний о нем из средств массовой информации²¹⁰. Например, в связи с Ленинградским делом была проверена работа журнала «Большевик».²¹¹ В деятельности цензуры отразилась и борьба с космополитизмом. Мы не нашли в архивах подтверждения тому, что в Среднем Поволжье ярко проявились националистическая составляющая кампании борьбы с космополитизмом. Единственным ее отражением стали слабые попытки цензоров не допускать критических статей и высказываний в адрес пензенского облдрамтеатра²¹².

На наш взгляд, в послевоенное десятилетие ужесточение цензуры частично было оправдано. С началом холодной войны активизировались разведки бывших союзников, причем одним из основных источников была печать. Задача цензора состояла в том, чтобы «давать разрешение на печатание материала, дать его таким, чтобы противник при самом тщательном его изучении не мог получить сведений, представляющих для него ценность»²¹³.

Итак, ни один источник информации и каналы, по которым она поступала в общество, не были в рассматриваемый период хоть в какой-то мере самостоятельными. Напротив, власти предпринимали целенаправленные действия по ее ужесточению, что обусловило превращению цензуры в один из основных и наиболее действенных институтов советской системы политического контроля.

В четвертом параграфе освещается политическая направленность культуры и искусства в развитии советского общества. Культура и искусство постепенно становились одним из институтов советской системы политического контроля, сформировавшимся, пожалуй, последним, что объясняется самой природой этих сфер жизнедеятельности социума. Власть эксплуатировала способность культуры и искусства воздействовать на поведение людей, влиять на их психологическое состояние, эмоции. Основы политизации культуры и искусства были заложены практически с первых дней существования советской власти. Множество стилей и направлений, существовавшее в предреволюционной России, никак не могло способствовать достижению главной задачи власти – установлению тотального контроля, укреплению новой политической системы. Стремление властей контролировать культуру и искусство выразилось, во-первых, в их организационном оформлении, что прослеживается уже с начала 1920-х гг., во-вторых, в целенаправленном формировании лояльной интеллигенции. Режим интересовало, прежде всего, установление тотального господства над литературой и искусством как над сферой производственной деятельности, создание механизма контроля с его системой принуждения и поощрений. Создание организаций работников культуры и искусства облегчало властям, во-первых, политический контроль над этой сферой, во-вторых, использование деятелей культуры в политических кампаниях. Формирование «марионеточной» интеллигенции было не менее эффективным способом политического контроля. В 1925 г., на встрече с советской интеллигенцией Н. Бухарин откровенно заявил: «Нам необходимо, чтобы кадры интеллигенции были натренированы идеологически на определенный манер. Да, мы будем штамповать интеллигентов, будем вырабатывать их как на фабрике»²¹⁴.

В 1932-1934 гг. идет работа по формированию концепции соцреализма как унифицированного мировоззрения. Тогда же завершается перестройка художественной школы, которая была призвана гарантировать единое направление воспитания новых творческих кадров. «Самарская ассоциация пролетарских писателей» (АПП) возникла в 1927 г. … В 1928 г. АПП насчитывала 32 члена. … Ассоциация принимает меры к своему росту за счет рабочих, для чего создаются литкружки на предприятиях (завод им. Масленникова, СВ завод и союз строителей). Ассоциацией подготавливаются к выпуску альманах, литстраница, посвященная борьбе с правым уклоном в литературе»²¹⁵. К числу недостатков своей работы руководство ассоциации относило: «… небольшой процент рабочего ядра, слаб. массовая работа (вечера в рабочих клубах)»²¹⁶.

Репрезентация соцреализма сопровождалась конкретными указаниями форм и стилей искусства, неприемлемых властями. Шла глобальная селекция творческих кадров. Чиновник от литературы И. Лежнев на I Съезде писателей заявлял: «Многое дал писателю его идейный перелом 1931 г. Остальное ему дал своим постановлением ЦК в 1932 г.»²¹⁷. Так появляется моностилистическая культура, к которой можно отнести слова М. Пришвина, сказанные им, правда, о литературе: «Нынешняя литература похожа на бумажку, привязанную детьми к хвосту кота: государственный кот бежит, а на хвосте у него бумажка болтается – эта бумажка, в которой восхваляются подвиги кота, и есть наша литература»²¹⁸. Само название единого метода, провозглашенного властью – социалистический, скорее относилось не к искусству, а к пропаганде – «никто ведь не может отличить социалистически изваянную ногу от империалистически изваянной ноги»²¹⁹.

В самом начале 1930-х гг. был взят жесткий курс на организационные основы политического контроля над литературой. М. Горький на Первом съезде писателей говорил, что быть гуманистом – значит не только любить свой народ, партию, государство, Сталина; это значит еще – ненавидеть их врагов. Ему вторил А. Сурков, упрекая советских писателей в том, что они обходят стороной важную черту гуманизма, «выраженную в суровом и прекрасном понятии «ненависть»», и в качестве примера гуманизма нового человека привел знакомого ему председателя уездной ЧК, который 13 лет провел на работе в карательных органах, посылая на расстрел сотни людей²²⁰. Произошла аппаратизация культуры – аппарат руководил тем, какие идеи должны продуцироваться, а какие не должны, и, наконец, власти довели до конца борьбу со всеми стилями и тен­денциями в искусстве, объявляя их реакционными²²¹. О явлениях литературы говорили не в эстетических, а в политических категориях, внося в литератур­ную критику на многие годы внеэстетические термины: «Споры наши с классовыми врагами на литературном фронте лучше всего вскры­ваются в зале советского суда»²²².

Не остался без внимания властей и театр, сила его воздействия на мысли и эмоции людей. А. Глебов в статье «Театр сегодня» писал, что «театр – это фабрика идеологии», непосредственный возбудитель и проводник в массу идей и эмоций». Автор подчеркивал, что «роль театра, сильнейшего агитатора и пропагандиста, мощного рупора идей, будет расти и дальше… Театр сегодняшнего дня формирует общественную психологию, этику и эстетику, воздействуя на эмоции, повышает волю к борьбе и победе».²²³ Количество театров возрастало. Только в Куйбышевской области к началу 1940 г. было 10 театров²²⁴. Характерной фразой отчетов региональных театров того времени была следующая: «Из репертуара был изъят ряд пьес слабых по своему идейному значению»²²⁵.

Особое внимание уделялось кино, так как, являясь одним из самых эффективных методов транслирования идеологических установок, оно помогало привить населению желательные для власти взгляды. Осуществление художественно-идеологического руководства возлагалось на киноорганизации, тогда как политический контроль считался прерогативой Главрепеткома.²²⁶ Роль непосредственных творцов произведений киноискусства сводилась к строгому следованию обозначенной линии, которая выстраивалась в соответствии с главной задачей – «всемерно усилить руководство работой киноорганизаций и, обеспечивая идеологическую выдержанность кинопродукции, решительно бороться с попытками приспособления советского кино к идеологии непролетарских слоев».²²⁷

Политика властей по отношению к интеллигенции как к прослойке, для которой имманентно присущ индивидуализм, была характерной чертой политического контроля исследуемого периода. Кампании борьбы против космополитизма, низкопоклонства перед Западом усилили двойственное восприятие интеллигенции в массовом сознании. Кампания быстро охватила все творческие союзы и организации, науч­ные учреждения, приняв откровенно антисемитский характер.

На всем протяжении исследуемого периода Центральный комитет партии периодически принимал постановления, направленные на усиление политического контроля, идеологизации культуры. Приведем строки из постановления от 27 октября 1952 г. о задачах Комиссии по идеологическим вопросам при Президиуме ЦК КПСС: «Возложить на Комиссию… проведение мер по повышению теоретического уровня статей по идеологическим вопросам, публикуемым в литературно-художественных журналах…»²²⁸. В ноябре этого же года было принято постановление о структуре и аппарате этой комиссии²²⁹.

Итак, культура и искусство были включены в систему политического контроля. Начало этого процесса – в 1932-1934 гг., активизация, на наш взгляд – начало 1935 г., кульминация – первая половина 1936 г.

Таким образом, основными институтами советской системы политического контроля мы считаем цензуру, средства массовой информации, образование, культуру и искусство, сформировавшиеся, в основном, в 1930-е гг. Основным содержанием деятельности институтов системы политического контроля была советская идеология.

В