Geum.ru

Становление и развитие советской системы политического контроля в 1917-1953 гг. (на примере Среднего Поволжья)

Вид материалаАвтореферат
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6
глава – «Организация и методы советской системы политического контроля» – состоит из трех параграфов.

В первом параграфе освещается роль партийных органов в системе политконтроля.

Система политического контроля советского государства тесно связана с динамикой взглядов большевиков на сущность и роль в общественной жизни самого государства. В процессе становления советской системы политического контроля практически все социальные институты и организации оказались огосударствленными в явной или скрытой форме. Становление и развитие системы политического контроля происходило под непосредственным руководством и при непосредственном участии коммунистической партии на всем протяжении рассматриваемого периода. Особенно явно это прослеживается в утрате советами статуса органов полновластия трудящихся, чем они фактически являлись с момента своего возникновения. Партийное руководство местными органами управления официально ужесточилось уже в 1920-е годы: согласно Положению о горсоветах 1925 г., утвержденному ВЦИК РСФСР, контроль за их работой со стороны партийных комитетов был усилен139. Деятельность советских органов регулярно обсуждалась на заседаниях горкомов ВКП (б) 140. Партийные органы занимались проблемой подбора и подготовки кадров аппарата горсоветов. Партия контролировала советы через своих кандидатов, занимавших основные посты в управленческом аппарате: в составе советских органов в большинстве оказывались члены и кандидаты в ВКП (б). В частности, в 1933 г. их число в составе Пензенского горсовета достигло 60,6%, в 1934 г. – 61,6% 141. В том же году в Ульяновском горсовете было 76,3% членов и кандидатов партии142. В целом контроль за государственным аппаратом осуществлялся партией по трем основным направлениям: определение политической линии деятельности государственного аппарата путем выработки директив по важным вопросам, подбор и выдвижение кадров для работы в государственных органах; контроль за исполнением партийных решений143. Краевые, городские, областные комитеты партии вмешивались в деятельность советов, которые стали полностью подконтрольными партии.

Особое внимание партия уделяла росту первичных партийных организаций. ЦК партии подробно инструктировал, каким образом следует создавать новые партийные ячейки: «вы пишете, что мало у вас большевиков, но пусть и эта малая часть организуется в нашу партийную ячейку. … Мы со своей стороны сделаем все, чтобы поддержать вас»144. Тенденция к постоянному расширению сети первичных партийных организаций оставалась неизменной на протяжении всего рассматриваемого периода. Например, в Куйбышевской партийной организации первичных организаций, в том числе и в сельском хозяйстве, в 1940 г. насчитывалось 1826, в 1947 г. – 3166, в 1953 г. их стало 4584, в том числе 826 колхозных145. Разветвленный аппарат позволял партийным властям внимательно следить за состоянием массового сознания, за состоянием общественного мнения. Главными источниками информации для обкомов были сведения, полу­ченные от городских и районных комитетов партии. Те, в свою очередь, имели своих информаторов в низовых партийных организациях. Обычно о состоянии дел в той или иной партийной организации, на предприятии, в колхозе, в районе и городе вышестоящие партийные инстанции информировал секретарь партийного комитета. Например, в приказе №15 Кошкинского Военно-революционного комитета от 2 апреля 1921 г. говорилось: «Всем волсоветам и заведывающим военотделениями вменяется в обязанность два раза в неделю давать оперативные сводки о политическом настроении волости в Кошки на имя районного члена исполкома тов. Щипакина»146.

Партия постоянно контролировала исполнение своих решений государственными органами. Ни одно важное решение не принималось ими без соответствующих указаний со стороны ВКП (б). Одной из форм партийного руководства являлось принятие совместных решений партийными и государственными органами по наиболее значительным вопросам жизни страны 147.

Большое значение для усиления политического контроля имела проведенная в 1948 г. реорганизация аппаратов обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик, в результате которой обкомы ВКП(б) укрепили руководство горкомами и райкомами партии, а через них – и первичными организациями. Только в Пензенской области с 1946 по 1950 гг. их число возросло на 1,1 тысячу. Позже, в связи с укрупнением колхозов, сеть первичных организаций несколько сократилась и в 1952 г. составила 2,9 тысячи148. Первичные партийные организации, как и прежде, активно влияли на работу промышленных и сельскохозяйственных предприятий, учреждений и учебных заведений.

Как свидетельствуют архивные материалы, неподконтрольных партии областей жизни фактически не осталось. Подчеркнем, что абсолютное большинство вопросов, обсуждавшихся местными партийными организациями, имело, как правило, хозяйственный характер, хотя для партии было привычным контролировать и личную жизнь, о чем свидетельствуют многочисленные материалы личных дел и «разборов» жалоб на «аморалку». На партийных собраниях, заседаниях парткомов разбирали случаи супружеских измен, пьянства, бытового хулиганства. В частности, среди предложений, поступивших в ходе обсуждения проекта Устава партии, были и такие: «член партии обязан постоянно проявлять самообладание и самодисциплину в личной жизни, во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, максимальную серьезность и ответственность в деле строительства подлинно социалистической семьи»149.

Партийные власти контролировали состав и работу комсомольской организации. Комсомол активно привлекался к агитационно-пропагандистской деятельности. Расширившаяся в 1930-е гг. сеть культмассовых учреждений, в работе которых использовались, в первую очередь, устные и наглядные методы, сделала возможным политический контроль неграмотных и малограмотных слоев населения.

Не только комсомол был под пристальным контролем партии. Так, в ноябре 1948 года пленум Пензенского горкома ВКП (б) обсудил вопрос «О состоянии и мерах усиления партийного руководства профсоюзами»150.

Еще одним вектором деятельности партии в процессе осуществления политического контроля было установление жесткого контроля над церковью. В начале 1920-х гг. активно продолжала свою деятельность Религиозная комиссия при Агитпропе151. На местах она делегировала свои полномочия организуемым «двойкам» и «тройкам» (в зависимости от местных условий), которые сосредотачивали в себе информацию обо всей антирелигиозной пропаганде в регионах и проведении планов религиозной комиссии в жизнь. 13 октября 1922 г. при Агитационно-пропагандистском отделе ЦК была создана Комиссия по антирелигиозной пропаганде, в состав которой были включены Менжинский от ГПУ и Смидович – председатель комиссии по сектантским делам152. Комиссия осуществляла полномочия «как по ведению дел церковной политики (связь с церковными группами, с ВЦУ)», так и «по выработке директив по печатной и устной пропаганде и агитации». Комиссия работала в тесной и постоянной связи с ГПУ, Церковным отделом Наркомюста и АПО ЦК153.

Создание громоздкой и эффективной пропагандистской машины играло огромную роль в процессе воздействия партийных органов на формирование массового сознания в системе политического контроля. Партия ставила своей целью «проводить в жизнь все декреты, выработанные Советом Народных Комиссаров, распространять учение партии и вести необходимую борьбу с партиями контрреволюционного направления, вести среди населения агитацию и пропаганду»154. Активная пропагандистская и агитационная деятельность во многом обусловила формирование подконтрольного, идеологически стабильного, политически устойчивого, подготовленного к выполнению директив партии общества.

Во втором параграфе анализируется деятельность органов государственной безопасности в системе политического контроля. Опыт спецслужб Российской империи был в полной мере учтен большевиками после их прихода к власти. Непосредственно испытав на себе сильные и слабые стороны деятельности царской охранки, они создали мощнейшую систему политического контроля, одной из основ которой стали органы государственной безопасности. По справедливому утверждению С.В. Леонова, «система политического контроля за населением, заложенная в годы Гражданской войны, в целом смогла превзойти уже известную нам царскую»155.

Для защиты новой государственности объективно требовалось создание органов государственной безопасности, которые наряду с партией и под ее непосредственным руководством стали системообразующим институтом советской системы политического контроля. Советские спецслужбы с момента своего создания являлись, по сути, партийно-государственными. Главной и постоянной задачей чекистских органов было воплощение в жизнь господствующей идеологии. Как отмечалось в феврале 1919 г. в обращении ЦК РКП(б) к коммунистам – работникам чрезвычайных комиссий, «ЧК созданы, существуют и работают лишь как прямые органы партии под ее директивами и под ее контролем»156. Проблему политического руководства органами ВЧК–ОГПУ правящая партия рассматривала как возможность укрепления собственной власти, устранение оппозиции в любом ее проявлении157. Именно с помощью органов государственной безопасности большевикам удалось осуществить важнейшую функцию политического контроля – формирование массового сознания и общественного мнения. Политический контроль с самого начала был основан на уст­рашении и истреблении массы людей. Отряд ЧК упоминается всякий раз, когда в отчетах ГубЧК говорится о подавлении выступлений и волнений: восстание гарнизона в Чембаре послужившее началом волнений в Чембарском, Нижне-Ломовском и Керенском уездах (Пензенская губерния – Н.В.), подавлено отрядом ГубЧК158. Чекисты практиковали и взятие заложников. Так, в Инсарском уезде крестьяне оказали вооруженное сопротивление аресту помещицы Слепцовой, обыску и реквизициям в Яковлевском женском монастыре. Отряд ЧК расстрелял пять крестьян и 300 взял в заложники, наложив контрибуцию в 50 000 рублей159. После того, как в селе Бакуры в ходе крестьянских волнений в марте 1919 г. были убиты председатель уездного исполкома Губин, его заместитель Федулов, милиционер Мидзяев и тяжело ранен начальник милиции, было расстреляно 60 человек160.

Вся страна покрылась сетью всесильных чрезвычайных комис­сий. Губернские, городские, уездные (на первых порах — волостные, сельские и даже фабричные), железнодорожные, транспортные или особые отделы ЧК, «каждая первичная парторганизация, каждый райком, руководящий работник, все до едина должны держать «ухо востро», должны на каждом факте, на каждом случае делать соответствующие выводы, вовремя угадывать классового врага» 161.

Решение спецслужбами поставленных задач по защите советского строя в условиях правового закрепления и широкого распространения практики применения чрезвычайных внесудебных мер привело к значительным нарушениям законности. Такая практика полностью соответствовала установкам политического руководства страны и задаче установления тотального политического контроля. На всем протяжении своего существования происходило дальнейшее превращение органов государственной безопасности в орудие правящей партии, которые обеспечивали ей всеобъемлющий контроль над обществом.

Помимо штатных сотрудников, органы государственной безопасности включали в себя политическую составляющую — партийцев, и представительскую, которая образовывалась в силу возникающих конкретных обстоятельств. Параллельно с постоянным совершенствованием административной части, власти особое внимание уделяли общественно-политической структуре органов. Правящая партия предметно руководила всеми аспектами деятельности органов государственной безопасности, чему в немалой степени способствовала широкая сеть первичных партийных организаций. И агентурная сеть ЧК опиралась, в основном, на партийные организации и ответственных советских работников. Количество членов партии в органах государственной безопасности было больше, чем в других ведомствах162. Вообще, классовый подход и принцип партийности был главенствующим в подборе кадров с самого начала их существования: «Хороший коммунист в то же время есть и хороший чекист» 163.

Важнейшим направлением деятельности органов государственной безопасности в советской системе политического контроля было информирование партийных комитетов и органов советской власти164 о состоянии общественного мнения. Созданными «тройками» подобные сведения поставлялись в губкомы и исполкомы каждые три дня 165. Использование органов государственной безопасности как одного из важнейших средств управления, контроля, проверки исполнения принятых решений и непосредственного принуждения стало важнейшей особенностью экономического строительства в СССР.

Поражения на фронте на первом этапе Великой Отечественной войны привели к резкому ужесточению политического контроля. С началом войны роль спецслужб в осуществлении политического контроля возросла, функции расширились. Не останавливаясь на моральном аспекте, отметим, что приобретенный опыт спецслужб в ситуации, когда существовала угроза самому существованию государства, и, следовательно, советской власти, оказался востребованным. В годы войны органы государственной безопасности вновь получили внесудебные полномочия для борьбы с дезертирами и некоторыми другими категориями преступников. Военно-политическое руководство страны как в годы Гражданской, так и Великой Отечественной войн привлекало для борьбы с рядом воинских преступлений органы государственной безопасности. Организуя борьбу с дезертирством, членовредительством, органы военной контрразведки выполняли, по сути, не свойственные спецслужбам функции военной полиции. Только за период с начала войны и до начала 1942 года было задержано более 710 тысяч дезертиров-военнослужащих, более 71 тысячи уклонистов от призыва по мобилизации166.

Партия и органы государственной безопасности стали основными элементами политического контроля в советской России. Именно система партийно-государственных органов в тесном взаимодействии со спецслужбами позволяла эффективно воздействовать на мысли и настроения граждан. На наш взгляд, «секрет» сталинской и большевистской школы управления и власти заключался именно в реальном (формально он существовал) отсутствии самого механизма принятия решений - вместо него был «волюнтаризм и субъективизм» Сталина. Одновременно существовал высокоэффективный механизм по реализации этих решений - репрессивные органы, комиссии партийного и советского контроля, профсоюзы, комсомол, творческие союзы, цензура, миллионная армия доносчиков, и т.д.

Третий параграф посвящен методам формирования подконтрольного общества. Путь к новому обществу вылился в идеологию перманентной борьбы, в ходе которой были созданы институты советской системы политического контроля, сформировалась совокупность его методов.

В процессе создания подконтрольного общества для удержания власти стала необходима высылка интеллигенции. В первые годы существования советской власти в эмиграции оказались свыше двухсот политических деятелей, ученых и писателей. Эта акция, получившая название «философский пароход» и ставшая своеобразным символом русской эмиграции, в значительной степени обеднила общественную жизнь страны, ее науку и культуру, но спасла жизнь самим изгнанникам167. В отношении оставшихся на родине интеллигентов применялись жесткие репрессивные меры.

Одним из методов политического контроля стала проверка чистоты социального происхождения. На граждан возлагалась обязанность прохождения разного рода регистраций (учетов). Сначала в целях мобилизации проводилась регистрация специалистов168, учет бывших офицеров и военных чиновников. Затем учитывались граждане, лишенные избирательных прав169. Поводом для лишения избирательных прав могло стать не только социальное происхождение, но и род занятий. Например, в с. Тоцком Бузулукского уезда сельский избирком лишил голоса «одного бывшего члена ВКП (б), красноармейца лояльно относящегося к советской власти и партии, но временно торговавшего бакалейным товаром»170.

Термины «социально-чуждый», «социально-вредный» имели синоним в разговорной речи – «бывшие». В анкетах пункт о социальном положении был обязательным, в качестве одного из предлагавшихся вариантов фигурировал и такой: «бывшие люди и нетрудовой элемент»171. От человека требовали указать множество сведений о себе и родственниках в автобиографии и иных документах. Личный листок по учету кадров и особенно анкета напоминают протокол допроса, а отдел кадров – сыскную службу. В результате, если человек позволял себе проявить строптивость, находили рычаги давления. Все это средства партийно-государственного шантажа, превращения людей в хорошо управляемых марионеток. Их деление на несколько «сортов» в зависимости от «хорошей анкеты», «чистой автобиографии» – способ изолировать человека от той или иной деятельности.

Официально в категорию граждан, «лишенных прав, которые используются ими в ущерб социалистической революции» (в соответствие с принятой 10 июля 1918 года «Декларацией прав трудящегося и эксплуатируемого народа РСФСР»), зачислялись торговцы, служители культа, бывшие помещики, служащие и агенты царской полиции, «иные классово чуждые и эксплуататорские элементы», на практике «лишенцем» мог оказаться кто угодно. Существовал и термин «социально-близкие» – так официально в сталинских лагерях именовались уголовники, в отличие от «социально-чуждых» политических. Однако слово это просуществовало недолго. В 1936 г. была принята «сталинская» конституция, в которой утверждалось, что в стране не осталось никаких «классово чуждых элементов», лишенных гражданских прав.

Следующий метод – насаждение новых моральных норм и ценностей, взамен прежних «буржуазных». Одним из наиболее ярких показателей трансформации моральных норм и нравственных ценностей стало изменение отношения к самому факту доноса. Власти поощряли доносительство: сотрудничество с властями в выявлении и подавлении «врагов народа» оценивалось как действие патриотическое и благородное. Именно так оценивали свой поступок и сами авторы доносов. Один из таких добровольных доносителей писал в Пензенский горком ВКП(б): «Считаю своим большевистским долгом сообщить Вам для принятия решительных мер ликвидации остатков гнезд контрреволюционного охвостья»172. Донос превратился в своеобразный канал, благодаря которому осуществлялась обратная связь народа и власти. Однако, донос некоторым образом можно рассматривать и как попытку самозащиты, поскольку, обвиняя другого, автор доноса демонстрировал собственную лояльность и благонадежность. Изменение отношения к доносам в обществе проявилось в том, что они перестали носить исключительно анонимный характер. Часто доносы принимали вид заявлений, направляемых в различные организации. Проводимая чистка партийных рядов вызвала целый поток подобных заявлений. Основная масса подобных заявлений-доносов содержит, прежде всего, просьбы проверить именно социальное происхождение, либо уже сообщают сведения об утаивании чуждого социального происхождения. Поводом для доноса могли стать и неосторожные высказывания. Так, например, один из доброжелателей сообщал властям о том, что «работница Мельникова контрреволюционно отзывалась о вождях партии»173. В то же время сохранялось значительное количество анонимных доносов, либо подписанных псевдонимами. Некто «Пензяк» сообщал, что на работу секретарем приняли Ходакову, «дочь бывшего губернатора, ранее уволенную за связь с чуждыми элементами, имеющую ограничения в работе»174.

Методом политического контроля стала политизация быта, окружающей среды. Советская эпоха стала эпохой переименований. Симбирск переименовали в Ульяновск, в честь В. Куйбышева Самара стала Куйбышевым, Сталина - Царицын-на-Волге стал Сталинградом, Юзовка в Донбассе – Сталино. Но и другие лидеры удостаивались чести дать свое имя городу или району. Город Владикавказ стал Орджоникидзе, Пермь – Молотовом, а Луганск – Ворошиловоградом. Улицам тоже присваивали имена политических лидеров или известных деятелей культуры. Так, главная улица Москвы Тверская стала улицей Горького, Мясницкая – улицей Кирова, Большая Лубянка – улицей Дзержинского.

Методом политического контроля мы считаем и утверждение принципа публичности частной жизни. Степень свободы человека от вмешательства в его частную жизнь со стороны государственных и общественных организаций, должностных и других лиц зависит от существующего в государстве и обществе политического режима. Коммунистический режим не оставлял места для автономии частной жизни и безопасности человека. Не существовало закона, в котором детально регламентировался бы порядок проверки гражданином собранных о нем сведений. Не было и надежных гарантий от произвольных арестов, обысков, прослушивания телефонных разговоров и иного вторжения в частную жизнь.

Один из самых трагических и жестоких методов политического контроля - метод репрессий. Вся система политического контроля, установленная коммунистическим режимом, была основана на насилии – политическом, моральном и физическом.

Как показал исторический опыт, политический режим, установленный коммунистической партией, не мог существовать без репрессий, без широкого применения методов насилия в управлении страной. И до, и после 1917 г. Ленин подчеркивал: «Научное понятие диктатуры пролетариата означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть»175.

Власть легализовала право на уничтожение «вредных» социальных элементов, в числе которых неизбежно оказывались неугодные ей. Некоторые категории населения представляли опасность самим фактом своего существования. Чтобы придать «законность» превентивным мерам воздействия, им приписывались будущие преступления. Например, нередки были утверждения, что наличие «остатков кулацких элементов и кулацкое влияние на единоличные хозяйства и на отдельные прослойки колхозников указывают на неизбежность сопротивления кулацких элементов делу хлебозаготовок...»176.

Язык также является одним из эффективных методов политического контроля. Отмечая, что именно за словами идут массы, Н.А. Бердяев писал: «Всякая агитация в значительной степени основана на власти слов, на гипнозе слов. Привычная фразеология скрепляется с инстинктами масс»177. Уже в 1920-е гг. язык становится политизированным. С одной стороны, он предельно обезличился и упростился. Сложные обороты речи практически исчезли из употребления, а с другой стороны, появился так называемый новояз, один из атрибутов новой жизни. Новояз активно использовался в пропаганде и агитации. Овладение новоязом помогало многим занять свое место в обществе, делало причастными власти и новой жизни. Использование военных терминов приобрело небывало широкий размах. Газетные материалы, какой бы теме они не были посвящены, больше напоминали фронтовые сводки: «Объявить беспощадную войну обезличке!», «Добьем классового врага на идеологическом фронте», «Сломить сопротивление хозяйственников», «Атака на засуху», «Борись за большое искусство большевизма»178.

Итак, в ходе становления и развития советской системы политического контроля сформировались следующие методы: проверка чистоты социального происхождения, практика лишения избирательных прав, выработка новых моральных норм и ценностей, политизация быта, публичность частной жизни, массовые репрессии, новояз. Каждый институт политического контроля, в свою очередь, оперировал специфическими методами. Например, в системе народного образования вводились жестко регламентированные методические программы, цензура «вымарывала» и запрещала к изданию и т.п. В своем исследовании мы рассматривали общие, универсальные методы, которые власти использовали во всех институтах советской системы политического контроля, и которые во многом позволили достичь цели - сформировать «подконтрольное» общество.

Четвертая