Становление и развитие советской системы политического контроля в 1917-1953 гг. (на примере Среднего Поволжья)

Вид материала

Автореферат

Подобный материал:

• 57. Становление советской системы государственного и местного управления (1917 – начало, 21.82kb.
• Идеологема "нация" в советской публицистике 1917 1953-х, 738.59kb.
• Лекция Смена политических режимов и становление советской, 1570.76kb.
• Итоги развития советской психологии в предвоенные годы (в конце 30-х гг.) 13 Общая, 1927.8kb.
• Становление и развитие системы непрерывного экологического образования в россии (на, 694.37kb.
• Октябрьская революция. Становление Советской власти События октября 1917 г. Захват, 366.88kb.
• И. М. Корнилова Становление и развитие педагогических вузов в национальных районах, 114.1kb.
• А. В. Салтыков Ульяновский государственный технический университет, 62.5kb.
• Темы курсовых работ Структура образа политического лидера и методы его формирования, 50.47kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 76.5kb.

источниковая база исследования. Источниковая база диссертации определяется ее задачами и включает широкий спектр исторических источников: материалы фондов центральных и региональных архивов; опубликованные документы, законы и постановления правительства СССР и РСФСР; нормативные акты, партийные и советские циркуляры, постановления, приказы, отчеты, доклады и т.д.; материалы периодической печати, мемуары и воспоминания. Архивные документы составили ядро корпуса использованных источников. Системный характер исследования политического контроля обусловил привлечение разнообразных архивных материалов.

Документы высших органов коммунистической партии, государственной власти, по исследуемому периоду содержатся, в основном, в фондах центральных архивов – Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). Материалы партийных съездов и конференций, решения пленумов ЦК партии, доклады и публикации руководящих членов партии и государства дают представление о взглядах и действиях руководителей партии и государства о сущности, динамике политического контроля и эволюции его методов в связи с изменениями внутренних и внешних факторов. Законодательные акты, постановления правительства, распоряжения органов власти, решения общественных организаций практически повторяют (за иск­лючением цифр) установки, провозглашенные партийными чиновни­ками. Тем не менее, инструкции, письма и распоряжения из центра, материалы региональных органов власти дают более богатый материал для исследователя, чем источники первой группы. Они конкретизируют партийные декларации и показывают реальные проблемы, стоявшие перед властями в процессе становления и укрепления системы политического контроля в советском государстве.

Установки властей по формированию и развитию политического контроля, содержащиеся в вышеуказанных документах, во многом определялись решениями (к сожалению, зачастую лапидарно изложенными) Политбюро, Оргбюро, Секретариата, отделов, управлений центрального аппарата ЦК РКП(б) –ВКП(б), а также (особенно в начальный период советской власти) – Совета Народных Комиссаров и – в гораздо меньшей степени – ВЦИК. Поэтому в диссертации используются соответствующие постановления, протоколы заседаний, справки, докладные записки (РГАСПИ. Ф. 17 – фонд ЦК ВКП (б); ГАРФ. Ф. 5446 – Совет Народных Комиссаров СССР, Ф.1235 – Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет).

Важное значение для исследования имеет пласт документов названных центральных архивов, позволяющий оценить степень эффективности действия системы политического контроля: письма граждан в Центральный Комитет РКП(б) – ВКП(б) – КПСС и направленные в Приемную Президиума Верховного Совета СССР; письма из личных секретариатов представителей власти; письма в издательства газет, на радио и материалы по их разбору. В фондах органов государственной власти отложились и другие виды архивных документов, содержащих информацию о реакции населения на применяемые властями методы политического контроля: информационные сводки отделов ЦК, докладные записки инспекторов ЦК о положении в регионах; информационные материалы и отчеты местных партийных органов (главным образом, обкомов); перечни вопросов, задаваемых слушателями во время лекций и собраний; материалы обсуждений партийных и правительственных решений среди насе­ления (стенограммы собраний, информационные сводки, письма, сводки писем); информационные записки о настроениях населения, поступающие из других государственных ведомств и общественных организаций.

Доступные в настоящий момент для исследователя материалы хранящихся в РГАСПИ личных архивов Сталина (Ф. 558) и других советских руководителей, в частности, Н.И. Ежова (Ф. 671), в совокупности с другими документами позволяют оценить их личную роль в становлении и укреплении советской системы политического контроля. В частности, о роли Сталина и партийных руководителей в осуществлении цензуры свидетельствуют «Записки» Б.З. Шумяцкого – начальника Главного управления кинофотопромышленности и заместителя председателя Комитета по делам искусства (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 828). В течение нескольких лет Шумяцкий в стенографическом стиле вел записи разговоров и реплик, которыми обменивались Сталин и другие зрители «кремлевского» просмотрового зала, фиксировал стилистические особенности их речи, не отраженные в официальных документах. До настоящего времени сохранилось 63 записи бесед. Некоторые фрагменты из «Записок Шумяцкого» были опубликованы в журналах «Источник» (1995, № 3) и «Родина» (1995, № 9).

Деятельность партии по руководству цензурой в средствах массовой информации отражена также в документах Политбюро, как, например, в проекте «Указаний редакции «Правды» корреспондентам «Правды» в капиталистических странах». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1624. Л. 148-150).

ГАРФ располагает и другими ценными источниками по теме исследования. К ним относятся сводки ВЧК, доклады инструкторов НКВД и уполномоченных ВЦИК и т.д. (Ф. 393).

В ходе исследования мы обращались к фонду Прокуратуры СССР (ф. 8131, опись 27), который содержит материалы, дающие представление о методах политического контроля, прежде всего, репрессиях, и о взаимодействии прокуратуры с органами государственной безопасности, их роли в системе политического контроля. Кроме того, в Государственном архиве Российской Федерации нами изучены фонды учреждений, осуществлявших контроль над издательствами, полиграфической промышленностью и книжной торговлей, редакции газеты «Известия», государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию, Совинформбюро, что позволило проследить некоторые аспекты реализации политического контроля.

Для освещения вопроса о роли средств массовой информации в системе политического контроля мы изучили документы фонда Телеграфного агентства Советского Союза при Совете Министров СССР (ТАСС) (ГАРФ. Ф. – 4459, с 1925 г.). Анализ ежедневных вестников союзной информации и международной информации (в листах или в форме печатных бюллетеней), оперативных приказов и распоряжений по ТАСС; планов и отчетов о работе редакций и отделов; тематических планов редакций; обзоров иностранной печати, вестников ТАСС; протоколов совещаний у ответственного руководителя ТАСС; информационных сообщений, направленных в ЦК КПСС, Совмин СССР, МИД СССР (переводы статей, записи выступлений политических деятелей, радиоперехваты); дневников руководящих работников ТАСС и записей их бесед с иностранными представителями дает представление о формировании монологичного информационного пространства и единомыслия в процессе формирования системы политического контроля. (Опись 12). Наибольшее внимание среди документов фонда ТАСС мы уделили материалам редакции информации для местной печати, в частности вестникам провинциальной информации и вестникам крестьянской почтовой информации (Опись 7).

В Российском государственном архиве экономики (РГАЭ) изучена «Особая папка» Колхозцентра, в частности, письма крестьян.

Важнейший пласт использованных в диссертации источников составляют материалы архивов областей Среднего Поволжья: Государственного архива Самарской области (ГАСО); Самарского областного государственного архива социально-политической истории (СОГАСПИ); Государственного архива Пензенской области (ГАПО); Государственного архива новейшей истории Ульяновской области (ГАНИ УО) и Государственного архива Ульяновской области (ГАУО). Содержащиеся в данных фондах многочисленные и разнообразные документы позволяют конкретизировать тенденции развития и формы осуществления политического контроля, характерные не только для рассматриваемого региона, но и для страны в целом.

Среди сохранившихся материалов встречаются документы, посвященные настроениям населения, однако преобладает информация отчетного характера: о пленумах, партактивах, итогах выполнения планов или о сборе урожая. О настроениях в партийной среде наряду с информационными сводками дают представления и другие источники, например, материалы обсуждения различных политических решений (стенограммы собраний партийных организаций, письма в партийные органы, сводки предложений и замечаний на партийные документы).

Нами были изучены фонды краевого (Средневолжского), губернских (Симбирского (Ульяновского), Самарского (Куйбышевского), Пензенского), уездных, некоторых волостных исполкомов Советов, в которых содержатся протоколы губернских партийных съездов и заседаний президиума губкомов большевиков, отчеты секретарей первичных парторганизаций о своей работе, материалы различного рода совещаний ответственных работников края, периодические сообщения с мест о состоянии партработы, отчетные доклады агитаторов, протоколы общих собраний ячеек, парткомов различных уровней и их президиумов, циркулярные письма Центрального Комитета РКП(б), его запросы, ответы на них местных партийных руководителей и т.д.

В фондах революционных комитетов, профсоюзов, комбедов, губревтрибуналов, различных общественных организаций значительный интерес представляли документы, отражающие трудности и успехи реализации политического контроля на местах. Это, в частности: информационные бюллетени, доклады агитаторов, инспекторов, организаторов, отчеты ревизоров, телеграммы из Центра и ответные – с мест, протоколы заседаний ревкомов, отделов исполкомов, собраний, митингов, стенограммы разговоров «по прямому проводу» ответственных работников, разного рода постановления, решения, обращение к населению местных властей и пр.

В Государственном архиве Самарской области (ГАСО) несомненный интерес представляют регулярные информационные сводки ОГПУ – НКВД (ф.р-779 – Исполнительный комитет Средневолжской области и Куйбышевского Краевого Совета рабочих, крестьянских, красноармейских депутатов (Крайсполком). Информационные сводки ОГПУ-НКВД хранятся в ф.1 Самарского губкома ВКП(б) (СОГАСПИ).

Деятельность институтов политического контроля в областях Среднего Поволжья отражают различные группы документов.

Материал о роли пропаганды и агитации содержится в многочисленных справках, докладных записках о состоянии массово-политической, агитационно-пропагандистской работы, в агитационных делах, отчетах и справках инструкторов, соответствующей переписке с ЦК ВКП(б), докладах об идейно-политическом воспитании коммунистов, отчетах отделов пропаганды горкомов ВКП(б), докладах райкомов ВКП(б) о состоянии партийной пропаганды, справках и информациях о проведенных кампаниях.

Деятельность средневолжских средств массовой информации в системе политического контроля отражена в справках о работе печати, радиофикации, радиовещания и кинофикации, отчетах редакций и издательств областных и районных газет, тематических обзорах районных газет и обзорах материалов районного радиовещания, справках, информациях руководителей ведомств о подписке на периодическую печать, справках о работе областных книжных издательств, управлений кинофикации, комитетов радиоинформации. Сюжеты, связанные с ролью радио и кино в системе политического контроля, во многом основаны на документах Пензенского областного производственно-технического управления связи (Ф. 2477. Оп. 1,2) и Пензенской областной дирекции радиотрансляционной сети (Ф. 2132. Оп. 1,2).

Основой для исследования деятельности цензуры в рамках системы политического контроля стали приказы и информационные письма областных управлений по делам литературы и издательств, отчеты областных издательств обкомов ВКП(б), справки о состоянии и мерах по совершенствованию работы облитов, протоколы производственных совещаний обллитов и совещаний при начальниках обллитов, а также материалы книжных издательств и областных отделений книготоргового объединения государственного издательства (КОГИЗ). Образование и просвещение, культура и искусство в системе политического контроля в Среднем Поволжье изучались нами на основе материалов отделов культурно-просветительской работы облисполкомов, управлений культуры и образования облисполкомов, отделов культуры горисполкомов.

Определенную ценность имели для нас документы из фондов личного происхождения и коллекций документов, хранящихся в ГАПО, например, из фондов Ф.П. Вазерского (Ф. 2389), И.С. Горюшкина-Сорокопудова (Ф. 2149), Г.В. Мясникова (Ф.2672), Ю.И. Нехорошева (Ф. 2772), М.Р. Полесских (Ф.2399), А.И. Смирновой (Ф. 2258); из коллекции рукописных, печатных и иллюстративных материалов по истории Пензы и Пензенского края (Ф. 2378). Весьма интересный материал мы обнаружили в фонде 6028 – «Воспоминания лектора ОК КПСС Владимира Петровича Грановского о Пензе военных лет «Увиденное, пережитое, проделанное»» (Опись 8).

Таким образом, в целом центральные и региональные архивы содержат богатейший материал по изучаемой нами проблеме. Однако при этом нельзя не сделать два существенных замечания.

Многообразный и ценный для исследования политического контроля корпус документов содержат Центральный и региональные архивы ФСБ, однако они остаются недоступными для нас, как и для подавляющего большинства исследователей.

Принадлежность того или иного источника к числу архивных отнюдь не является гарантией достоверности содержащейся в нем информации. В первую очередь, это относится к официальным идеологизированным и тенденциозным документам, которые широко применяются в нашем исследовании. Поэтому соотнесение информации, содержащейся в них, с современным уровнем исторического знания об эпохе стало необходимым условием их использования. Кроме того, подлинность содержащейся в официальном источнике информации мы сопоставляли, во-первых, с материалами других источников ведомственного происхождения; во-вторых, с тенденциями, отмечаемыми при анализе однородных источников, особенно массового характера. В целом, на наш взгляд, степень достоверности документов, которые предназначались для внутреннего, не выходящего за рамки правящих кругов использования, значительно выше, чем у источников официального происхождения, подлежавших широкой огласке.

Важная группа источников, использованных в диссертации, – многочисленные документы, включенные в крупные тематические сборники⁸⁵. Подавляющая их часть вышла в свет уже в постсоветскую эпоху. Они содержат богатейший, во многом закрытый ранее материал, который в целом все еще не получил адекватного осмысления в историографии.

В диссертации активно использовались различные статистические сборники и справочники, в т.ч. по Средневолжскому краю⁸⁶. Это весьма сложный тип источников. Они содержат ценный, необходимый для данного исследования материал. Вместе с тем, известно, что статистические данные в рассматриваемый период содержали элемент пропаганды, зачастую подгонялись под побед­ные рапорты, поэтому они требуют критического отношения⁸⁷.

Специфика исследования политического контроля предполагает, что важную роль в качестве источника приобретают материалы центральной, местной и районной периодической печати. Разумеется, для советской периодической печати, полностью монополизированной коммунистической партией, приоритетом служила политическая пропаганда, отсюда – тенденциозность в подборе материалов, намеренное искажение информации. Многие исследователи справедливо критикуют средства массовой информации рассматриваемого периода за несоответствие реалиям жизни. Например, Ш. Фицпатрик писала: «Журналы 30-х гг. часто приносят разочарование. Можно перерыть годовую подшивку журнала «Социалистическая реконструкция сельского хозяйства», так и не встретив фигуры реального крестьянина»⁸⁸. Однако нам ближе точка зрения С.Н. Носова: «Правды о себе эпоха лжи оставить не может, но это не значит, что документы, заведомо лживые, не способны быть историческими источниками – они много говорят о психологии власти ...»⁸⁹.

Для нашего исследования пресса той эпохи имеет важное источниковое значение, поскольку дает представление не только о языке власти, но и о целях политического контроля, методах его осуществления, роли средств массовой информации. Мы полагаем, что при анализе системы политического контроля можно и должно критически использовать и «заведомо лживые» источники, т.к. содержащаяся в них информация часто является образом желаемого для властей состояния общества.

В процессе работы над исследуемой проблемой мы просмотрели ряд журналов: «Большевик» за 1925, 1933-1935, 1942 гг.; «Литература и искусство» за 1931 г.; «Красный библиотекарь» за 1932 г. и др. Были проанализированы публикации в центральных газетах: «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Литературная газета». Широко использовались материалы региональных газет и журналов: «Средневолжская коммуна» (с декабря 1929 г. «Волжская коммуна») – орган Средневолжского крайкома; «Средневолжский комсомолец» (с 1935 г. – «Волжский комсомолец») – орган Средневолжского обкома ВЛКСМ, Самарского окружкома и Самарского горкома ВЛКСМ; журнал «Коммунист» – орган Средневолжского областного, а затем краевого комитета ВКП (б), а с 1937 по 1941 гг. – Куйбышевского обкома партии; журнал «Под знаменем ленинизма» – орган Пензенского губкома ВКП(б), губисполкома (с 1928 г. выходит как журнал «Работай и учись»), «Рабочая Пенза», «Ульяновская правда», «Сталинское знамя» – орган Пензенского обкома и горкома КПСС и Пензенского областного Совета депутатов трудящихся. В диссертации использованы и материалы ряда номеров районных газет.

Мемуары в диссертации использовались довольно широко, причем не только опубликованные, но и хранящиеся в архивных фондах. Разумеется, многие из этих воспоминаний содержат неточности, отличаются субъективизмом. Но все же ценность мемуаров несомненна, так как они передают реакцию людей, общественного мнения на политико-идеологическое воздействие властей в исследуемый период, а также характеризуют специфику действия системы политического контроля⁹⁰. В ходе исследования мы обращались к дневникам В.И. Вернадского⁹¹, М. Пришвина (1931-1932 гг.)⁹², К. Чуковского⁹³, а также к неопубликованным воспоминаниям И.С. Горюшкина-Сорокопудова, хранящимся в Государственном архиве Пензенской области⁹⁴. По-своему интересен взгляд на советское общество 1930-х гг. со стороны, поэтому были использованы дневники и воспоминания Р. Роллана⁹⁵, А. Жида и Л. Фейхтвангера⁹⁶.

Специфика темы исследования продиктовала обращение к такому источнику, как литературные произведения и публицистика. Среди авторов использованных нами произведений классики социалистического реализма М. Горький, Н. Островский, М. Шолохов, Э. Багрицкий, И. Ильф, Е. Петров, М. Зощенко и многие другие, ставшие символами своей эпохи, творившие по законам времени и причисленные властями к «инженерам человеческих душ».

Таким образом, имеющиеся источники с различной степенью полноты и достоверности, но предоставляют в целом возможности для исследования большинства аспектов советской системы политического контроля. Вместе с тем, практическая недоступность для нас архивов ФСБ способствовала тому, что репрессии, как форма политического контроля, рассматриваются в диссертации, как правило, без детализации. Благо эта специфическая тема является предметом самостоятельного исследования многих историков.

В третьем параграфе рассматривается методология исследования. Советский период в российской науке в силу политико-идеологических причин отличался единством научного метода, независимо от отраслевой принадлежности. В качестве такового выступала «материалистическая диалектика» или «диалектический материализм»⁹⁷. В настоящее время в отечественной науке наблюдается полифония подходов, направлений и концепций, т.е. методологический плюрализм. Об этом свидетельствует и содержание дискуссий на философских конференциях⁹⁸.

Методологической основой исследования стали традиционно применяющиеся в исторической науке принципы и методы. Прежде всего, это принципы историзма и научной объективности. Применение принципа историзма к изучению системы политического контроля предполагает анализ объективных и субъективных причин ее становления и развития, развития основных институтов и методов политического контроля в контексте социально-политического, экономического и культурного развития страны. Под научной объективностью понимается изучение предмета исследования максимально беспристрастно, с использованием широкого круга источников, вне зависимости от идеологических и иных субъективных наслоений, содержащихся как в источниках, так и в оценочных суждениях историков. Объективность подразумевает также и корректность в оценке фактов и явлений.

Диалектический метод подразумевает, в частности, принципы динамичности, применяемый для анализа изменений социальных систем и диалогизма, согласно которому взаимодействие властных структур и членов общества рассматривается как диалог, в котором власть, создавая и развивая систему политического контроля, как правило, выступала инициатором, но, вместе с тем, по-своему нередко откликалась на процессы, происходившие в обществе.

Специфика объекта исследования обусловила особую роль в методологии диссертации системного метода, который предполагает целостное исследование сложных систем, состоящих из подсистем и элементов, и позволяет рассматривать общество как сложноорганизованную систему, элементами (подсистемами) которой являются, в частности, политические и социальные структуры. В рамках этого метода институты политического контроля рассматриваются как единство взаимосвязанных и взаимодействующих элементов, как части сложного целого – советского политического контроля. Кроме того, данный подход позволяет рассматривать взаимоотношения массового сознания и политического контроля как двух систем. При анализе деятельности властей по формированию политического контроля большое значение имеют способы взаимодействия его структурных элементов, а также роль процессов изменения и стабилизации системы. Немаловажную роль в методологии диссертации играет положение теории систем о влиянии изменений самой системы (государственной политики в целом) на элементы этой системы (направления политики), а также принцип целостности системы.

В качестве одного из основных методов исследования в данной работе используется историческая индукция, которая позволяет на основе конкретных фактов делать более или менее широкие обобщения, а также методы причинно-следственного анализа, описательный и сравнительный.

Относительная новизна проблемы изучения политического контроля в историографии требует остановиться на терминах, понятиях и категориях, использованных в исследовании.

В советскую эпоху термин не получил широкого распространения, несмотря на то, что фактически в СССР была создана самая мощная, разветвленная система политического контроля в мире. Она представляла собой и форму контроля за поведением индивида на предмет соответствия целям властей и идеологическим канонам, и способ воздействия на массовое сознание, т.е. массовую индоктринацию.

Идеология – это система взглядов и идей, в которых выражается отношение к действительности, интересы, цели, намерения, умонастроения людей, классов, партий, субъектов политики и власти⁹⁹. Роль идеологии велика, поскольку и отдельно взятый человек, и общество в целом живут в идеологическом пространстве точно так же, как и в мире политики, культуры, экономических отношений. По словам А. Амальрика, идеология – это «социально значимая система идей, ...служащая закреплению или изменению общественных отношений»¹⁰⁰. Таким образом, идеология в значительной мере направляет жизнь общества и человека, осуществляя организационные, регулятивные и контрольные функции. При этом она непосредственно, функционально связана с политической системой общества, с политическим режимом, государством, политической культурой. На идеологию возлагаются, в частности, функции обоснования, легитимизации власти и формы правления. Через систему политического контроля внедрялись идеологические установки, которые сознательно и целенаправленно формировали властные структуры.

Массовая индоктринация – это целенаправленное распространение политической доктрины, учения в обществе для формирования определенного массового сознания.

В настоящем исследовании используется понятие «институт». Под ним понимаются исторически сложившиеся формы организации и регулирования общественной жизни. Институты обеспечивают выполнение важных для общества и государства функций и включают в себя совокупность норм, предписаний, образцов поведения, специальных учреждений и систему контроля¹⁰¹.

Пропаганда служит одним из необходимых в ХХ в. атрибутов политической жизни, а в советской системе политического контроля она являлась важнейшим инструментом. Под пропагандой мы понимаем систематически осуществляемые усилия, направленные на то, чтобы повлиять на сознание индивидов, групп, общества для достижения определенного, заранее намеченного результата, например, распространение и популяризация определенных идей в общественном сознании. В тоталитарном государстве, как отмечал Ф. Хайек, пропаганда «подчинена одной цели и все ее инструменты тщательно скоординированы для решения идеологических задач»¹⁰².

Поскольку проблема политического контроля связана с проблемой массового сознания, остановимся на самом понятии и терминологии. Начиная с середины 1990-х гг., различным аспектам изучения теории массового сознания был посвящен целый ряд диссертаций¹⁰³. Исследователи предложили раз­личные характеристики этого феномена. В обобщенном варианте в качестве основы для такой оценки выступает совокупность трех параметров: средний уровень развития сознания масс в обществе, включающий не только когнитивные элементы (объем знаний и суждений о тех или иных социально-политических явлениях и процессах), но и направленность чувств и фантазий, способность эмоционально реагировать на окружающую действительность; диапазон и направленность потребностей, интересов, запросов масс; диапазон информации, широко циркулирующей в обществе, в т.ч. специально направляемой властями через многочисленные каналы воспитательных и образовательных институтов и средств массовой информации. В целом массовое сознание, на наш взгляд, необходимо рассматривать как результат взаимодействия активности масс, направленной на свойственное человеку осмысление собственной жизни и тех социально-политических условий, в которых эта жизнь протекает.

В диссертации использовалось и понятие «общественное мнение», которое является основополагающим для ряда исследователей. Известный немецкий социолог Э. Ноэль-Нойман общественным мнением считает то, которое человек высказывает публично, вслух, в присутствии других людей, не боясь оказаться в изоляции¹⁰⁴. Именно в такой интерпретации общественное мне­ние рассматривалось Е.Ю. Зубковой¹⁰⁵. Для нас публичность общественного мнения и является тем критерием, который отделяет его от более широкого по содержанию понятия «массового сознания».

Мы рассматривали политический контроль как функцию сросшегося с коммунистической партией советского государства. Политический контроль имманентно присущ любому государству, но тоталитарный режим многократно, на порядок усиливает его.

Первым отечественным исследователем, который ввел в научный оборот понятие «политический контроль», а также разработал ряд методологических подходов к его исследованию, стал петербургский историк В.С. Измозик¹⁰⁶. По его мнению, под «политическим контролем» следует понимать систему регулярного сбора и анализа информации различными звеньями государственного аппарата о настроениях в обществе, отношении различных его слоев к действиям властей, о поведении и намерениях экстремистских и антиправительственных групп и организаций. Политический контроль всегда включает несколько основных элементов: сбор информации, ее оценку, принятие решений, учитывающих настроения общественных групп и призванных воздействовать в нужном для властей направлении, а также политический сыск и репрессии при наличии угрозы (реальной или мнимой) государству и обществу¹⁰⁷. Н.А. Ломагин в своей докторской диссертации «Политический контроль и негативные настроения ленинградцев в период Великой Отечественной войны» воспользовался определением, сформулированным В.С. Измозиком¹⁰⁸.

Данное В.С. Измозиком и поддержанное исследователями (практически всеми, мы не встречали никакой критики) определение политического контроля не отражает важнейшего, на наш взгляд, аспекта: формирования – всеми возможными способами – общественного мнения, т.е. воздействия на массовое сознание. На наш взгляд, изучение отдельных, пусть и очень важных аспектов, методов и институтов политического контроля не позволяет объективно оценить действие всей советской системы политического контроля, проанализировать ее объективные и субъективные причины становления, оценить развитие и взаимодействие ее институтов и методов, выявить причины столь высокой ее эффективности. Одна из ключевых особенностей советского режима заключалась в том, что власти не только выясняли характер настроений в обществе, но и активнейшим образом, в небывалых ранее масштабах их формировали, воспитывали «нового человека».

В связи с этим мы предлагаем следующее определение политического контроля. Политический контроль – это имманентно присущее любому, но в особенности тоталитарному государству качество, представляющее собой комплекс мероприятий власти, направленных не только на контроль поведения индивида, всех социальных групп, но и на формирование мировоззрения и поведения основной массы населения на основе задаваемых идеологических канонов и практических потребностей режима.

Вторая