Geum.ru

Второй план Ксути Дезадаптивная установка Как опознать установку Неоконченные предложения

Вид материалаДокументы
Сенсорная очевидность
Что мы еще знаем о клиенте
Разумеется, все это предположительно.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13



Сенсорная очевидность


Если мы с вами не парапсихологи, а просто психологи, то мысли мы не читаем.

И не просто не читаем, а еще и помним о том, что не читаем.

Достоверным при наших наблюдениях мы можем считать только то, что можно увидеть-услышать-почувствовать.

Слезы видим, раздувшиеся крылышки носа, желваки, кулаки сжатые, дыхание слышим шумное…

А все остальное — предположения. Мы не можем знать, что чувствует клиент (и тем более, что он думает). Если наши предположения и предпринятые на их основе действия срабатывают, — все хорошо. Если нет, — предположения неверны. Или недостаточны. И значит, надо делать не еще раз то же самое, а что-то другое.

Желательно, чтобы мы все-таки видели-слышали-чувствовали свои наблюдения: понимали, откуда взялись наши предположения. Тогда нам будет легче их пересмотреть.

А чтобы на место отсутствующей (незамеченной) реальной информации не подставлять домыслы, чтобы получать достоверные сведения, нужна тренировка своих навыков восприятия.

Необходимо умение отличать факты от своей интерпретации этих фактов. Нужна внутренняя дисциплина. И скромность. Мы — увы! — можем ошибаться. Да, при хорошей квалификации и богатом опыте мы ошибаемся реже. Но все равно ошибаемся. И исправить ошибки позволяет постоянный критический взгляд на происходящее:
  • Откуда я знаю, что я прав?
  • На что я опираюсь?
  • Откуда я взял это?
  • Откуда я взял, что из этого следует именно то?
  • А что еще может быть?
  • А как бы это тогда выглядело?
  • А как обстоит дело в реальности? И т. д.

Достоверным мы можем считать лишь непосредственно наблюдаемый (не обязательно нами, но хоть кем-то) результат. Остальное — домыслы. Экстрасенсы думают, что вправляют ауру, целители — что улучшают энергетику, гипнотизеры — что погружают в транс, психологи — что закрывают гештальты, работают с «Родителем, Взрослым и Ребенком», улучшают эго-синтонность или нагружают работой коллективное бессознательное. Верить во все это можно, но критерием качества сделанной работы являются изменения в жизни клиента. Он стал жить (или воспринимать жизнь) так, чтобы ситуация изменилась к лучшему? Ну и хорошо. А наша теория — это НАША теория. А критерий истины — практика.


Прежде чем мы с Вами, уважаемый читатель, пойдем дальше, давайте остановимся на том, что еще можно наблюдать, что помогает нам сделать верные предположения и сузить зону поиска сути проблемы.



Что мы еще знаем о клиенте


Да простят нас ревнители бланковых опросников, но большинство известных нам неплохих психологов вполне обходится без них. Во-первых, потому что информация, предлагаемая этими опросниками, не очень… обязательна.

То есть не прямо связана с действительностью.

Во-вторых, потому что любая (в психологии, а не в психиатрии) информация, полученная с помощью диагностических средств, может рассматриваться только как предположительная — как ориентир, догадка о том, на что психологу нужно обратить внимание.

То есть все равно посмотреть-порасспрашивать и оценить полученную информацию.

В-третьих, потому что то немногое, что могут сообщить опросники (даже профессиональные, о популярных речь вовсе не идет), обычно видно и так.

Оговоримся еще раз. Есть процедуры патодиагностические, то есть фиксирующие отклонения уже околомедицинского характера. Эти процедуры достаточно точны именно потому, что призваны отделять норму от патологии.

А если и не точны, то это забота врачей.

Да, бывают случаи, когда клиент ведет себя уж очень неадекватно, теряет логическую нить беседы, скачет с темы на тему и не может восстановить последовательность разговора. Он путает нас с кем-то и вообще бредит, рассказывает подозрительные вещи

О том, что он может летать, потому что он и есть Бог, но ему мешают зараженные червями родственники, например.

Он подходит вплотную, нарушая наше личностное пространство, и норовит потрогать, его зрачки уж очень расширены, координация нарушена и вялость прямо на глазах сменяется возбуждением (и наоборот). Словом, клиент уж очень похож на «не нашего» клиента — тогда мы, конечно, можем предложить ему диагностический материал, чтобы убедиться, что ему нужно к врачу. Но лучше просто отправить его к специалисту.

И если врач наших подозрений не подтвердит, можно работать с чистой совестью.

Один из клиентов упорно требовал научить его тому, как наказать соседей, которые желают ему зла. Откуда он это знает? Все просто: они слушают ту же музыку, что и он, выходят на улицу тогда же, когда и он, смотрят из окна и — тут голос таинственно понижается — играют в бадминтон, как только увидят, что играть в бадминтон вышел он. Что-то еще? А разве этого недостаточно? Разве человек может безнаказанно доводить другого?

Словом, «поставьте мне красные щиты».

От темы клиент никуда не отклонялся, говорил таинственно и с дрожью в голосе и, обнаружив, что трагическая история о бадминтоне не впечатляет, явно начал подозревать в сговоре с коварными соседями уже и психолога. В таких случаях мы сами не беремся ничего утверждать. Мы вежливо просим обратиться к психотерапевту. Дескать, этот специалист в вопросах «красных щитов» гораздо компетентнее.

Плюс куда больше нас знает о паранояльных проявлениях.

Но если ничего такого мы не заподозрили и интересуют нас вовсе не медицинские, а психологические особенности, легче и результативнее положиться на наблюдение.

Вот мы установили контакт и еще не начали выявлять суть, а клиент-то уже разговаривает. И смотрим себе. На тело его смотрим, на пластику, на глаза, на жестикуляцию. Речь, голос его слушаем. И первые выводы делать уже можно. Они тоже будут предположительными (это надо постоянно помнить), но не менее, а часто и более близкими к правде, чем результаты опросников. А времени мы потратим меньше13.

Правда, есть несколько маленьких профессиональных секретов. Опросники-тесты используются часто. Но обычно не по назначению. Тесты помогают установить контакт (соответствие ожиданиям), создать видимость работы (для начальства), иногда — проводить и саму коррекционную работу (вот мы вроде результаты теста объясняем, а сами, опираясь на эту «научную» базу, даем внушения, предлагаем рекомендации или стимулируем размышления). Много в чем помогают тесты. И лишь формальные их результаты нас обычно интересуют мало.

Есть и еще один интересный момент. Множество известных нам классификаций и типологий личности так или иначе описывают одну и ту же реальность -

Людей -

с какой-то своей одной (или нескольких) точек зрения. Они все об одном и том же! Нет единой типологии и единственно правильного теста. А значит, нам не так важно, оральный перед нами тип, дистрактор, визуал, пикник или психастеник. Не играет роли то, как мы его назовем. Для работы нам важно предположить, чего от человека можно ожидать и в какой приблизительно области могут находиться его жизненные трудности.

Итак, что нас интересует? Сначала вещи совсем банальные: возраст, как человек одет, какую культуру выдает его речь. Потому что возраст дает возможность предположить протекающий фоном возрастной кризис как основу проблематики, одежда выдает социальный слой (и часто семейный статус), а также позволяет сделать предположения в других, описанных ниже областях, а культура (вместе с возрастом и социальным слоем) укажет как на возможные ценности, так и на характерные заморочки.

Разумеется, все это предположительно.