Редакция вторая
| Вид материала | Сказка |
- Современное состояние рынка факторинга в России, 23.06kb.
- Лизинг как способ финансирования современного бизнеса, 19.05kb.
- Республики узбекистан ред, 8566.58kb.
- Методические рекомендации по оценке эффективности инвестиционных проектов: (Вторая, 20.17kb.
- Методические рекомендации по оценке эффективности инвестиционных проектов. (Вторая, 9.18kb.
- Евразийское экономическое сообщество Интеграционный комитет проект, Вторая редакция, 685.7kb.
- G. B. Mohr (Paul Siebeek) Tübingen Х: г гадамер истина и метод основы философской герменевтики, 10356.42kb.
- Вания к опережающей геофизической основе Государственной геологической карты Российской, 318.02kb.
- Учебно-методический комплекс по дисциплине «Информационные системы в экономике» Вторая, 163.77kb.
- Редакция вторая, 7518.74kb.
5. КОГОТЬ КАРАЮЩИЙ
…и придёт на зов твоих богомерзких деяний тал сианай, и падёшь ты в страхе ниц, ибо есть она Коготь Карающий гнева Аласаис. И освободит она милостиво дарованное тебе богиней тело от гнусной души твоей.
И отправит душу твою на муки вечные в Элаан – обитель всесжигающего, неугасимого света, где никогда не глядят с небес милостивые Глаза её.
Из проповеди жреца руалского Храма Гнева.
…Что уж говорить – трудновато найти на карте Наэйриана лес, в котором путника не поджидала бы какая-нибудь особенная гадость. На востоке, в лесах Элленики, местные разумные «цветочки» с радостью наделают из вас удобрений или, если уж вы совсем ядовитый, постараются выколоть глаз сучком, подставят корень, дохнут в лицо едкой пыльцой. Не любят тут всех, кто не зеленеет и не колосится. Так что, ребята, едем в леса Элленики – берём напрокат тушку какой-нибудь гигантской бродячей морковки.
Леса Ши, напротив, обожают гостей до такой степени, что всячески стараются завлечь их поглубже, развёртывая пред ними то роскошный ягодник, то гладь лесного озера, то грибную поляну, чтобы те, очарованные, одурманенные пряным духом природы, сбились с пути, заплутали среди паутины мелких тёплых проток, сплошь покрытых лилиями и мурмурником, утонувшими по самое горлышко крылянками, тюльпанами и колокольчиками… Чтобы долго брели по берегам, заросшим багульником и вереском, украшенным бахромчатыми бантами ирисов, зелёными игольницами росянок и гранатовыми звёздочками ни-ни; а потом, нагнувшись набрать черники, счастливо, полной грудью вдохнули споры господина и хранителя этих мест – сонного мха… и остались вечно почивать в его влажных объятьях. Резюме: готовим компас, непромокаемую обувь и, в первую очередь, фильтрующие воздух заклинания.
На западе – не многим лучше: Зачарованный лес настолько отравлен магическими отходами из Линдорга, что тамошние озёра, прежде носившее романтичное имя Звёздных, теперь называют не иначе как Ползучими – за то, что они постоянно перетекают с места на место, «таская» за собой связывающие их в «созвездие» реки (также, кстати говоря, текущие в совершенно неестественных направлениях). Стоит такому озеру подтопить какую-нибудь часть леса, как та приобретает особые, часто весьма неприятные свойства – в зависимости от того, какими именно чарами отравлена водица. Там тебе то жгучих семян за шиворот выплюнут, то обовьют ветвями и примутся выпытывать, чего ты больше всего в детстве боялся, то придавят корнем, сорвут с себя губку-трутовик и примутся тереть спину, пока позвоночн… ну, не будем увлекаться. Единственное верное средство от всех этих прелестей – гид из местных
Ал Эменаит сам по себе вполне мирный лес, но вот его «начинка» оставляет желать лучшего: вечно трясущиеся над неприкосновенностью своих границ эалы с одной стороны и почти спятившие от такого соседства полудикие эльфы с другой. Так что опять же – если у вас нет знакомого санитара, в этот дурдом лучше не соваться.
Ниэссэдалаан, также известный как лес Рук, сначала лишит вас осязания, затем – обоняния и способности различать цвета, потом – слуха, и наконец – зрения вообще. Но это полбеды – где наша мажеская братия не пропадала? Беда целиком в том, что лес Рук с тем же успехом «выпьет» из вас все эмоции, всю жажду жить… и останетесь вы, любезный друг, лежать апатичной тушкой, пока вас не засосёт в его склизкий серый глинозём.
Не отстают от коллег и Руалские леса. Вон они на карте – жирным зелёным слизняком растянулись на юго-западе, вдоль равнины Жёлтых Цветов, прижавшись боком к колючей гусенице гор Чёрного Пламени. Энхиаргцы недаром прозвали их «рассадником» – если вы поймаете у себя в огороде, скажем, эдакую помесь волка с шамппом и крабом, с жалом на хвосте и ядовитой шерстью, велика вероятность, что родиной этого «чуда природы» были Руалские леса. Причём эмигрировать в нору за вашей помидорной грядкой его, скорее всего, заставила отнюдь не жажда новых вкусовых ощущений, а страх – лютый страх перед тварями во много раз опасней его самого.
«И кому же мы должны сказать спасибо за эту дивную достопримечательность? – спросите вы. – Наэй, бывшему в дурном настроении? Какому-нибудь звериному богу, которому надоело, что из его подопечных шьют меховые тапки? Или компании линдоргских магов, мерявшихся, у кого вывих мозга позаковыристее?» Ан нет. Руалскую фауну подарили нам дети Аласаис – господа руалские же алаи.
Что-что говорите? «Сами-то они, небось, туда и носа больше не кажут. С котами всегда так: нагадят где-нибудь и смоются втихаря в свой Бриаэллар – пусть другие расхлёбывают»? Отнюдь. Руалцы и по сей день живут там, где жили. В самом сердце этой жуткой чащи возвышаются золотые стены их огромного города-государства – города-монумента, города-храма, города-клетки, совершенно непохожего на другие алайские города. Это царство симметрии, прямых линий и простых, геометрически правильных форм. Поля и водоёмы здесь идеально круглы, как Глаза Аласаис; каждому кусту и дереву приданы строгие очертания пирамид, цилиндров и конусов, а их изуродованные ножницами, стянутые проволокой кроны, если взглянуть сверху, образуют такие же скучные квадраты, круги и треугольники. Ничто здесь не растёт так, как ему хочется. Всё продумано, распланировано. Причём многое – давным-давно.
В этом путеводителе вы не найдёте отдельной статьи, посвящённой Руалу – что толку писать о тамошних достопримечательностях, если у нас с вами нет ни единого шанса их увидеть? Дело в том, что Руал отделяют от внешнего мира не только стены, но и невероятной мощи магическая завеса – Великий Барьер, воздвигнутый царём Агиром Девятым Освободителем. Экстравагантный способ освобождения, не находите? Да-а, всё у этих руалцев не как у нормальных кошек!..
Стоп. Извините. Куда-то не туда меня понесло. Пожалуй, тут, наоборот, нужно подбавить пафоса и благоговейных завываний. Итак…
Заключённый в сферу Барьера, древний город живёт собственной, полной таинственных мистерий и древней магии жизнью, отрекшись от всего мира и мир этот презирая. Он никогда не спит. Он не знает покоя, ибо не знают покоя его обитатели. С утра до ночи, одержимые жаждой власти, одолеваемые страхом потерять отвоёванные привилегии, они не жалеют шкур своих, чтобы заслужить милость грозной богини Аласаис, улестить владык Руала и подняться чуть выше в его Священной Иерархии. Непрестанно читаются проповеди и совершаются обряды, испытываются яды и сочиняются оды, изобретаются новые заклинания, вынюхиваются тайны, распускаются сплетни, заключаются союзы, пишутся доносы, распределяются должности, рисуются фрески и придумываются новые лакомства для священных котов. В общем, без дела товарищи не сидят!.. В смысле, таков Руал – величайший храм Аласаис, где каждое четвёртое здание – её святилище, где каждый четвёртый житель – жрец Её Кошачести.
Лишь над северо-западной частью города всегда висит тишина. Уже многие сотни лет никто не смахивает пыль с тамошних алтарей, ничьи глаза не любуются творениями искусных скульпторов прошлого. Никто не приходит почтить усопших предков,
Многие из владык города спустились сюда сами, окончив земные дела и ощутив себя достойными вознестись в Бриаэллар, к престолу Аласаис. Среди них и Агир Девятый Освободитель, перед кончиной повелевший наследнице своей, Амиалис Второй, наложить запрет на вход в Чрево Руала. С тех пор ничья нога не ступала на лестницу Тысячи Ступеней. Проклятье жрецов и кара Аласаис грозят тому, кто дерзнёт вторгнуться в эти священные пределы.
Так говорят, но правда ли это?..
Талия Мурр ан Камиан. «Грибнику на заметку. Приложение к «Говорящему путеводителю «Четырёх Т» по Энхиаргу».
Как изумились бы «всезнающие» жрецы и теперешний царь Руала Кор Второй, брат отрекшейся от трона владычицы Амиалис, если бы узнали, что в одном из залов Запретного Подземелья, не испытывая никакого страха, а наоборот, блаженствуя в тишине и покое древних катакомб, уютно расположился один из рабов наследника престола.
Стоял месяц атнис, самая середина лета. В то время как солнце свирепствовало на поверхности, немилосердно опаляя бритые уши руалских жрецов, Кад наслаждался прохладой подземелья. Невысокий, чуть располневший полуэльф сидел на полу колоссальной залы, привалившись к витой колонне. По плитам струился ветерок, неизвестно как пробравшийся так глубоко под землю. Когда он особенно ощутимо пробегал по разгорячённой спине раба своими холодными лапками, тот не забывал вознести хвалу великой Аласаис, в милости своей позволившей ему родиться здесь, в Руале, под защитой целительной магии её благословенных детей. А не там, за пределами Золотых стен, где, как рассказывала ему прабабка, малейшего сквозняка могло хватить, чтобы простудиться и умереть, кашляя кровью.
Кад с отвращением передёрнул острыми, загоревшими до черноты плечами и вернулся к созерцанию колонны напротив, сплошь покрытой рисунками и письменами. Изображения алаев и неалаев – все разного размера, одни простые, контурные, с минимумом деталей, другие ярко раскрашенные, а третьи и вовсе обведённые золотом – располагались ярусами и соединялись великим множеством дуг, линий, скобок и стрелок. Сотни ролей, тысячи сложнейших связей – всё как в жизни. Разумеется, на этой колонне была начертана очень упрощённая схема руалского общества, но и в таком виде можно было понять её совершенство. Раб приходил в благоговейный трепет, думая о том, как мудро устроена жизнь в этом царстве восторжествовавшей Кошачести. Она вся – как лоснящаяся шкурка храмового кота: идеальная, шерстинка к шерстинке. Правила поведения на все случаи жизни были четко прописаны ещё в глубокой древности, и нынешним обитателям города не было надобности придумывать что-то новое. Все их поступки согласовывались со священным сводом законов, записанным прямо со слов богини. Всё, что совершалось и говорилось в Руале, – делалось по воле Её; она, словно эта колонна с многоярусной росписью, являлась незыблемой основой руалского общества. Служение Ей – вот то, чем каждый алай дорожил более всего, ибо в этом заключалась цель его существования.
Хозяин Анар читал (элео Аласаис!) запрещенные книги и однажды рассказал Каду, что за пределами Руала есть страны, которыми управляют властители, никак не связанные с исповедуемой там религией, а порой и враждующие со жрецами. Это казалось рабу бессмыслицей. Какой нелепо усложнённой, полной ненужных волнений и сомнений должна быть жизнь при таком странном устройстве государства! Сколько сил и времени расходовалось бы в нём впустую на бесконечные споры и склоки! И вообще – к чему хорошему может привести свой народ правитель, не приобщившийся к божественной мудрости?.. Глупость и ещё раз глупость.
Впрочем, Кад слышал уже столько несуразиц из жизни неалаев, что, может быть, та книга и не лгала, и мир за золотыми стенами его города и вправду был погружён в пучину хаоса, когда никто не знает своего места. Тем хуже для этого мира!
Раб закрыл глаза и с шумом втянул прохладный воздух подземелья.
В нескольких шагах от него возвышалась статуя, занавешенная потрёпанным холстом. Острые кончики алайских ушей оттягивали грубую ткань на макушке изваяния. Трудясь над ним, Кад был так счастлив, как не был даже тогда, когда узнал, что подарен самому наследнику престола. Он завершил работу уже два дня назад, но не спешил забывать дорогу в подземелье.
И дело было отнюдь не в лени. Просто здесь, в пропитанном ароматом древности, запретном для остальных месте, он мог на несколько мгновений забыть о своём низком происхождении, вообразить себя одним из алаев – тех, чьи образы застыли на верхних ярусах этой колонны, связанные синими нитями святости, духовного родства с самой Аласаис. Спокойствие и уверенность окутывали его тёплым жреческим плащом…
– Кад, Кад… Кто бы мог подумать, что я найду здесь именно тебя? Такого смиренного, такого богобоязненного, – вдруг раздался над ухом раба вкрадчивый, насмешливый голос. – Тебе же всегда так нравилось быть мухой в тенетах Её хвоста. Не надо ничего бояться, никому ничего доказывать, ни из чего выбирать. Даже думать не надо. Виси себе тихонько в том месте, где ей было угодно приклеить твой уютный кокон, и не трепыхайся слишком сильно… А то вдруг она решит, что ты вздумал вырваться, и откусит тебе голову!
Кад сглотнул. Ему стало ничуть не легче от того, что поймавший его на месте преступления алай только что совершил не меньшее богохульство, сравнив Аласаис с мухоловкой (мелкой, уродливой птицей, что вечно прячется в листве, свесив наружу ловчую сеть из бледных, смазанных липкой слюной хвостовых перьев). Скорее наоборот. На секунду рабу показалось, что от возмущения и ужаса у него отнялись ноги. «Да как у тебя повернулся язык сравнить Её Священную Иерархию с этой… пакостью?! Разве Аласаис пожирает своих верных слуг?» – пронеслось где-то на задворках его сознания.
Радовало одно – он хотя бы понял, кого именно ему сейчас придётся молить о пощаде. Кад заставил себя обернуться и привычно задрал голову. Угадывающаяся во тьме фигура была слишком высока для алая. Лица пришельца было не разглядеть – ровный свет, исходящий из его глаз, создавал иллюзию парящей в воздухе призрачной маски. Вслед за ними, она медленно поменяла цвет с язвительно-зелёного на задумчиво-фиолетовый. А потом стала пугающе голубой.
Кад съёжился, как мог вдавив лопатки в колонну. Он помнил, каким бывает хозяин Анар, если его сильно разозлить (что, к счастью, случалось довольно редко, но если уж случалось…). Раб начал лепетать что-то нечленораздельное: что он здесь случайно, просто шёл и провалился в какую-то дырку в земле и, конечно, сделал это не нарочно и без чьего-либо ведома или приказа…
Но наследника руалского трона было нелегко обмануть – от него не укрылось, что Кад оправдывался подозрительно вяло. Странной была и полная невозможность проникнуть в мысли раба – кто-то могущественный защитил его разум от постороннего вмешательства. Анар собрался учинить своей сдуревшей собственности допрос с пристрастием, но тут его взгляд привлекло зеленоватое сияние, струящееся из глубины зала.
Бесшумно ступая, он двинулся на свет. Тот лился из высокого треугольного проёма в стене, ведущего в следующее помещение. Анар остановился и прислушался: было тихо, никакой, даже самый слабый, звук не выдавал присутствия кого-то другого. Алай чёрной тенью проскользнул в зал.
Яркие магические огни выхватывали из мрака две из множества необъятных колонн, рядами уходивших вдаль. Прямо на полу перед ними валялись исписанные листки бумаги, какие-то книги, ощетинившиеся множеством закладок, свитки, перевязанные разноцветными ленточками, и разложенные на несколько аккуратных кучек светящиеся камни.
Анар зашагал дальше. Третья колонна, четвёртая… За пятой обнаружился ещё один островок жизни: золотистый огонёк, робко притулившийся к древнему каменному столбу, едва освещал плетёный поднос, застланный измятым листом синей фольги, на котором угольками тлели четвертинки граната, белую лужицу молока, брошенную расчёску. Чуть дальше был расстелен спальный мешок – роскошный, из чёрного блестящего меха.
От пушистой постели исходил нежный, тёплый, совершенно незнакомый аромат. Вдохнув его, Анар на секунду забыл, где находится. Он словно очутился в одном из тех укромных, обитых мягкими тканями и заваленных подушками альковов, в которые время от времени ускользали его соплеменники, устав от гнетущего величия своих спальных залов и постоянного чувства опасности, преследовавшего их на открытых пространствах. Сам Анар никогда не разделял этой слабости – в его понимании «пустой» и «просторный» отнюдь не значило «неуютный» и «внушающий опасения».
Напротив, ему вечно не хватало вольного воздуха. Под открытым небом легче дышалось, лучше думалось и крепче спалось. Так что, к ужасу своих телохранителей, большую часть дня наследник престола проводил на крыше, подставляя спину всем желающим продвинуться в очереди к руалскому трону. Будь его воля, он так бы и сидел там, на тёплой кровле, куда не долетал шум города и завывания жрецов, где вокруг была только бескрайняя синева, и откуда алаи, люди, эльфы казались муравьями в золотом руалском муравейнике...
Анар тряхнул головой, возвращаясь с небес на землю. Под землю.
Присев на корточки, он заметил браслет, угнездившийся в чёрных складках спального мешка. Анар поднял его и стал внимательно разглядывать, пытаясь определить, кем мог быть хозяин этой безделушки. Уж точно не его рабом: браслет был небольшой, рассчитанный на тонкую, совсем детскую ручку, его украшала гравировка, изображающая неизвестные растения. «Неужто у кого-то из ювелиров проснулась фантазия?» – усмехнулся Анар и поднёс украшение к носу, но никакого запаха не ощутил. Из этого следовал прескверный вывод – тот, кто носил браслет, несомненно, был алаем.
Анар задумчиво погладил мех. В этом мешке могли запросто поместиться даже двое алаев… или один алай и один полуэльф. «Уж не использует ли Кад подземелье как место для тайных свиданий? Не с рабыней – для этого в его распоряжении вся поверхность, а со знатной алайской дамой. То-то он спокоен как ручная мышь!» – подумал Анар, но тут же одёрнул себя. Это только в его собственную – неправильную, как считала его мать, – голову могла прийти такая кощунственная мысль, нормальной же кошке о подобном осквернении святыни и помыслить было бы страшно. Противно до дрожи в хвосте. И всё же…
Анар огляделся: справа тянулась уходящая в тёмную высь, изрезанная письменами стена. Впереди и слева ничего нельзя было различить – всё терялось в пелене мрака. Он решил вернуться и всё же допросить раба, но тут откуда-то сверху донёсся резкий царапающий звук и, как ему показалось, шипение.
Алай прыгнул к стене и задрал голову. Сначала ничего видно не было, но потом он разглядел крошечную искру зелёного огня. Анар следил за тем, как она медленно росла, словно приближаясь, как вдруг на него свалилось что-то тяжёлое и, несомненно, живое. Зашипев, алай отшвырнул существо прочь, привычно полоснув по нему когтями. Анар не рассчитывал, что ему удастся убить незнакомца этим ударом – важно было просто задеть его, оставить на теле следы, по которым его можно будет потом отыскать: раны от алайских когтей никогда не заживают полностью, оставляя после себя шрамы, которых не скроешь никаким гримом или чарами. Вокруг Анара замерцало голубоватое поле магической брони. Одной рукой он выхватил из-за спины меч, пальцы другой начали плести наступательное заклятие. Начали... и остановились.
То, что свалилось на него со стены, безусловно, было алаем. Вернее – алайкой. На вид её кожа была холодна, как камень – поэтому Анару и не удалось заметить её сразу. Он застыл в нескольких шагах от незнакомки, выдерживая паузу мэи3. Но на этот раз тел алаит ничего не подсказал ему, словно перед ним стояла не живая кошка, а лишь её иллюзорная копия. Однако плечо алая, на которое ей было угодно приземлиться, ныло отнюдь не иллюзорно. «А потом ещё говорят, что алаи – воздушные создания, у которых в подушках лап спрятано по облаку», – вдруг пронеслось в голове Анара. Он мог бы дать хвост на отсечение, что никогда в жизни не слышал этого высказывания, но оно явно не было и мыслью, переданной ему этой… неловкой девицей.
Алайка стояла у колонны, о которую ударилась, когда Анар отбросил её от себя, и рассеянно потирала ушибленный бок. Рваных ран на лице она, казалось, не замечала вовсе.
Она была невысокого роста с такой же загорелой, как и у него, кожей, черноволосая и синеглазая. Ничто в облике незнакомки не выдавало её положения в обществе: никаких знаков или символов на одежде, никаких украшений, никакого оружия. На широком поясе покачивалась мягкая сумка, откуда высовывала свой длинный кольчатый хобот бутылка с освящённым молоком. На тёмных штанах красовались длинные полоски пыли, видимо, она вытирала о них запачканные пальцы. И кончик её носа тоже был в пыли…
Причёска тоже мало что говорила о ней – часть волос была заплетена в две расходящиеся ото лба косицы, пропущенные под ушами и сплетённые в толстую косу вместе с остальными, гладко зачёсанными на макушке прядями. Незнакомка небрежно заткнула её за ремень, но коса всё равно спускалась до колен, болтаясь сзади как второй хвост. Такую подчёркнуто простую причёску могла носить только самая младшая жрица, однако яркое сияние глаз выдавало в ней обладательницу чрезвычайно сильного духа Кошки. Вряд ли такая надолго засиделась бы в протирательщицах статуй или чесальщицах храмовых котов.
А вот она его явно узнала и теперь с тревогой и, кажется, надеждой вглядывалась в его лицо, словно… словно спрашивала: действительно ли всё, что говорят про него – правда? Или же вся его жизнь, весь его образ вольнодумца и реформатора – лишь умело расставленная ловушка для инакомыслящих и сейчас, воспылав праведным гневом, он постарается прикончить нарушительницу местных табу то тебе до кончика хвоста опротивели руалские порядки, все эти бесконечные пляски вокруг статуй? От этого взгляда у Анара ёкнуло сердце – он долгие годы точно так же искал в чертах своих соплеменников хотя бы тень неудовольствия, тайного, внутреннего возмущения руалскими порядками.
Он страстно желал отыскать того, кому тоже опротивела эта бесконечная, бессмысленная возня вокруг грозно-равнодушных статуй Аласаис; обрыдли неподражаемые в своём занудстве проповеди о важности почитания ревнивой богини и верности раз и навсегда установленному ею порядку; осточертела зарегламентированная до последнего жеста жизнь, пронизанная преклонением перед жреческой верхушкой. Весь город – как придаток к храмам… и бесконечные интриги да пересказывание страшных сказок о внешнем мире – в качестве единственного развлечения. Неизбывная, затхлая, провонявшая лестью, завистью, ненавистью и тщеславием скука. Но, увы, за триста лет ни одного единомышленника найти ему так и не удалось.
«И тут я совершенно случайно встречаю тебя, госпожа Пыльный Нос», – скептически подумал Анар.
– Можешь передать Амиалис моё восхищение, – с расстановкой произнес он. – На этот раз ей удалось задеть меня за живое. Тебе сделали отличное лицо. И актриса ты отменная – так много сказать одним взглядом… ни разу не испытав того, что изображаешь. Если бы ты была первой, кого она подослала ко мне, я бы, наверное, попался.
Брови незнакомки поползли вверх, однако этим её реакция и ограничилась.
– И много у меня было предшественниц? – без тени страха, с каким-то сочувственным любопытством спросила она.
– Почти десяток. Только раньше, выбирая среди твоих коллег, она делала акцент на их… соблазнительность.
– А я, значит, недостаточно соблазнительная? Ну и зажрались же…
– …а сейчас, очевидно, мать решила поставить на твой богатый внутренний мир – невостребованный в нашем жестоком Руале? – не обратив внимание на её шутливое возмущение, продолжал Анар. – Что ж, в моём случае это разумно. Странно только, что ей понадобилось столько времени, чтобы разобраться, в чём причина её неудач.
– И в чём же?
– Она слишком привыкла действовать по шаблону, думать, что у всех алаев одни и те же слабости, что все мы хотим одного и того же. И помощницы её – ей под стать. Слепые и глухие на оба уха. Если бы они были ещё и немые… Не спорю, с некоторыми было приятно, но ровно до тех пор, пока они не начинали свои неуклюжие маневры. «Мне больно видеть, как это ничтожество Кор восседает на твоём троне и помыкает тобой, как хочет», – проговорил Анар, мастерски пародируя одну из своих пассий. – Увы, гордость не моё уязвимое место. Приятно, что мать наконец-то это поняла.
– Да не то слово, – досадливо поморщилась незнакомка; её спокойствие сбивало с толку. – И какой же, по-твоему, у меня план?
– Ну, для начала ты расскажешь мне, как претят тебе руалские порядки. Например, какой ужасной несправедливостью ты считаешь рабство. Ведь Када ты за этим сюда заманила? Чтобы продемонстрировать, с каким уважением ты можешь обращаться с рабом? А та статуя возле него – неужто ты позволила ему заняться искусством? Красивый ход! Его придумала Амиалис или ты сама?
– Я, – тихо ответила незнакомка. – У тебя очень талантливый друг.
– Друг?! Великая Аласаис, какое слово! – расхохотался Анар. – Скажи, у тебя язык не болит, когда ты заставляешь себя говорить так о рабе?
– Нет. Не болит. Но ты рассказывал мне о том, как я собиралась… охмурить тебя. Продолжай, пожалуйста, – попросила она, и Анар почему-то не смог отказать ей.
– Мы будем говорить и говорить часами, поражаясь, как схожи наши взгляды, мечты и страхи. Постепенно наши встречи перерастут в свидания. В перерывах между ласками мы начнём мечтать о том, как бы изменился Руал, если бы им правили мы. Рабы получили бы свободу, городская стража подпалила бы хвосты бюрократам и взяточникам и начала по-настоящему расследовать убийства среди аристократии, влияние жрецов уменьшилось бы. Да… А потом…
– …а потом мы, разумеется, пришли бы к тому же самому – что единственным, кто может помешать нашим благородным планам, является твой дядюшка Кор, – вдруг с азартом подхватила незнакомка, словно это она разоблачала кого-то, а не её саму припёрли к стенке. – И нам ничего не останется, как, скрепя сердце, устранить это препятствие на пути к всеобщему счастью. Ты займёшь трон, Амиалис станет царицей-матерью и… Только я не очень понимаю, как она рассчитывает помешать тебе править по своему усмотрению?
– Тебе не хуже моего известны её методы, – пожал плечами Анар. – Объявит, что я одержим каким-нибудь демоном и начнёт распоряжаться от моего имени.
– А я? – шутливо пискнула незнакомка.
– А что ты? – смерил её взглядом Анар. – Скорее всего, тот самый демон нашепчет мне как-нибудь ночью, чтобы я перегрыз тебе – моей дорогой царице и супруге – горло, после чего меня и заточат в каком-нибудь храме. В целях излечения, разумеется.
– Брр! Что-то мне не хочется быть твоей царицей и супругой! –поёжилась незнакомка и вдруг спросила: – А что если меня послала не Амиалис, а сам Кор? Пронюхал о её планах и захотел получить доказательства вашего заговора?
– А кто сказал, что я дам тебе выйти отсюда? – вкрадчиво поинтересовался Анар. – Не стоит так полагаться на своё обаяние. Впрочем… должен признать – на этот раз вам с Амиалис удалось затронуть какие-то струны. Мне будет трудно убить тебя. Если я решу, что это нужно сделать.
Анар не кривил душой. Он уже не помнил, сколько раз ему доводилось пускать в ход свои когти, но впервые ему было как-то… мучительно неловко из-за этого. Он еще раз скользнул взглядом по обезображенной щеке незнакомки и тут обнаружил, что раны её перестали кровоточить. Они наполнились синим сиянием и… и стали затягиваться по краям! Анар издал тихое, ошарашенное шипение. Такого же просто быть не могло! Кем она должна быть, чтобы Аласаис даровала ей способность исцелять то, что в принципе исцелить невозможно? Приближённой богини, её Ког… нет, об этом лучше было и не думать.
Незнакомка осторожно прикоснулась к ранам пальцами, словно только что заметила их, взор её стал задумчивым, потом растерянным, щёки чуть заметно порозовели… Не прошло и минуты, как её медная кожа стала совершенно гладкой.
Взгляд Анара упал на его собственную руку – ни крови, ни содранной кожи под ногтями не было. Оцепенение сразу же спало с него. Он мысленно выругал себя за наивность и посмотрел на незнакомку с новым интересом: так ловко надуть его! Созданные ею иллюзии были самим совершенством. Всего две: одна, чтобы заставить его поверить, будто он разодрал ей щёку, другая – чтобы вогнать его в столбняк от вида мгновенно заживающих ран. Вот только почему эта хитрая кошка не воспользовалась моментом, чтобы сбежать?
Анар не успел отыскать ответ на этот вопрос: откуда-то из-за его спины выскочил Кад и, проехав пузом по гладким плитам, распластался перед незнакомкой.
– Госпожа Аниаллу, не убивайте хозяина! – взмолился полуэльф, обхватив её лодыжки.
– Убивать? – переспросила она, явно сбитая с толку его эффектным появлением.
– Убивать? И как же, по-твоему, у неё это получится? – в один голос с нею полюбопытствовал Анар. Ему стало очень интересно, что же эта кошка наплела рабу, раз тот испугался за его жизнь. Кого, кроме своих царственных родственников, мог опасаться наследник руалского трона? Разве что – саму Аласаис?
– Она – тал сианай! – с придыханием объяснил раб, оглянувшись на хозяина. – Стоит ей только пожелать и… всё! – Он сделал страшные глаза и тут же вернулся в исходное положение, уткнувшись носом в мягкую замшу. Но Анар успел заметить, что лицо у его слуги не слишком-то испуганное.
– И не заколдовывайте его! – каким-то дерзко-капризным голосом уже не попросил, а потребовал полуэльф, но эта «падшая» тал сианай только и сделала, что нагнулась и когтем слегка постучала его по спине.
– Я и не собираюсь. Успокойся, будь добр, и отпусти мою лапу, наконец!
В ответ раб что-то недоверчиво буркнул и поёрзал, поудобнее устраивая щёку в опасной близости от её когтей. Он донельзя походил на избалованного домашнего любимца, непоколебимо уверенного, что его очарование способно загладить любую наглую выходку. Насколько бы хорошо ни обращался с ним Анар, достичь подобных результатов ему не удалось. Чтобы так распустить раба за столь короткое время, требовался поистине выдающийся талант.
– Клянусь усами Аласаис, я не трону твоего хозяина! – пообещала Аниаллу.
Раб облегчённо вздохнул и даже разулыбался, отпустив её ногу.
– И что же, Кад, заставило тебя поверить, что