Волкодав мария семенова
| Вид материала | Документы |
- Издательство «Азбука» Мария Семёнова представляет, 33.23kb.
- Волкодав II право на поединок мария семенова, 6488.15kb.
- Мария кровавая кэролли эриксон перевод с английского Л. Г. Мордуховича, 7689.7kb.
- Мария Семенова – Поединок со змеем, 1403.78kb.
- Мария склодовская-кюри 7 ноября 1867 г. – 4 июля 1934, 133.83kb.
- Моравская Мария Магдалина Франческа Людвиговна, 17.92kb.
- Детского церебрального паралича, 8952.66kb.
- Ученый без трудов это дерево без плодов вопросы этиопатогенеза, 8957.49kb.
- Тема учебного проекта, 21.17kb.
- А. Л. Семенова от 19. 10. 2011г. №554 проводит городской конкурс, 100.35kb.
НИКТО
Вскоре Волкодав заподозрил, а чуть позже и доподлинно убедился: его юная благодетельница и сама толком не знала, зачем ей, собственно, телохранитель. Когда кнесинка удалилась в свои покои, а раздосадованные витязи потянулись кто куда, к Волкодаву подошел мятельник - особый слуга, ведавший одеяниями дружины и семьи самого кнеса.
- Пойдем, господин, - сказал он венну. - Елень Глуздовна велела тебе одежду красивую подобрать.
Да куда уж еще-то, подумал Волкодав, прижимая к груди подаренный плащ. Но вслух, конечно, ничего не сказал и послушно последовал, за уверенно шагавшим слугой, По дороге он начал прилаживать через плечо ремень от ножен, но сразу спохватился и стащил его обратно: небось все равно сейчас придется снимать.
Мятельник был седобород, осанист и исполнен достоинства. Настоящий старый слуга из тех, что блюдут честь дома паче самого хозяина. Он привел Волкодава в просторную клеть, где на сундуках были уже разложены наряды, которые он навскидку счел подходящими для высокого и крепкого венна. Волкодав обежал их глазами затосковал и понял, что мятельник имел очень смутное представление о том, кто такие телохранители и чем они занимаются. Да и откуда бы ему? Обитатели крома в большинстве своем были воины, не только не нуждавшиеся в охране, но и сами способные за кого угодно постоять Зачем рядом с кнесинкой еще один вооруженный боец! Разве только для красоты. Вот слуга и разложил по пестрым крышкам несколько негнущихся от вышивки свит и к ним новомодные узкие штаны. В них с грехом пополам еще можно было стоять или сидеть, но, скажем, на лошадь вспрыгнуть - срама не оберешься: сейчас же треснут в шагу.
Волкодав неслышно вздохнул и повернулся к старику.
- Как тебя зовут, отец?
- Зычком, - ответил мятельник.
- А по батюшке?
Слуга удивленно помедлил, потом разгладил бороду:
- Живляковичем...
- Нет ли у тебя, Зычко Живлякович, мягкого кожаного чехла? - спросил Волкодав. - Такого, чтобы кольчугу покрыть.
Кивнув, мятельник сдвинул в сторону поблескивавшее цветным шелком узорочье, безошибочно раскрыл один из сундуков, и скоро Волкодав уже примеривал тонкий, хорошо выделанный буроватый чехол. Он спускался до середины бедер, а на руках доходил почти до локтей. Глаз у старого слуги был наметанный, Волкодав подвигал плечами, наклонился, присел и понял, что чехол точно ляжет поверх кольчуги и не станет мешать. За чехлом последовали штаны вроде тех, что уже носил Волкодав, только поновей, и легкие сапоги с завязками повыше щиколотки. И, наконец, простая, безо всякой вышивки, рубашка из толстого полотна.
- А ты, добрый молодец, прямо на рать собираешься, - заметил Зычко.
Волкодав хотел по обыкновению проворчать "Может, и собираюсь", но передумал и ответил:
- В таком деле не знаешь, когда ратиться выпадет. Спасибо тебе пока, Живлякович.
Потом он разыскал боярина Крута. Волкодав обнаружил старого воина на заднем дворе. Раздосадованный выходкой молодой государыни, Правый отводил душу, рявкая на безусых отроков, орудовавших дубовыми потешными мечами. Этот-то рык, слышимый на всю крепость, и подсказал Волкодаву, где его искать.
Посмотрев на боярина, он поначалу усомнился, стоило ли с ним вообще заговаривать. И подумал, что имя Правого - Крут - очень смахивало на ладно севшее прозвище, А может, и было-таки прозвищем, потому что истинные имена у сольвеннов тоже знала только родня да еще ближники-побратимы. Полуголые, лоснящиеся от пота отроки уворачивались, прыгали и рубили увесистыми, гривен на двадцать пять, деревяшками во все стороны, низом и над головой. Боярин ходил среди гибких юнцов медведь медведем и раздавал нескладехам отеческие затрещины. Он поспевал это делать без большого труда: годы его, седовласого, еще не скоро догонят.
Он заметил наблюдавшего за ним Волкодава и не подал виду, только побагровел еще больше, но венн не уходил, и наконец Правый сам позвал его:
- Эй, ты там! Поди-ка сюда! Волкодав осторожно опустил наземь пухлый сверток с плащом и одеждой и подошел.
- Почему я должен тебе доверять?.. - сверля его пристальным взглядом маленьких серых глаз, осведомился боярин. В его голосе Волкодаву послышалась неподдельная горечь. Он немного помолчал, обдумывая ответ, и спокойно проговорил:
- Потому, что госпожа мне доверяет.
- Тебе она госпожа! - прорычал Правый. - А мне - дочь родная! Почем мне знать, что ты, висельник ее не обидишь?
Волкодав поневоле припомнил норовистых, тяжелых на руку молодцов, которые обхаживают друг друга, толкаясь крутыми плечами и обдумывая, стоит ли драться уже как следует. Драться определенно не стоило. Значит, кто-то должен был уступить.
- Скажи лучше, воевода, грозил ли кто Глуздовна? - негромко спросил Волкодав. - Были какие-нибудь письма подметные? Или разговор недобрый кто слышал?
- Не было ничего, - чуть-чуть остывая, буркнул Крут. - И на что ты ей, обормот?
- Нужен, не нужен, то не нашего с тобой ума дело, - сказал Волкодав.
- Велела, надо служить. Есть ли еще телохранители у госпожи?
- Нету! - по-прежнему нелюбезно, но уже без былой лютой враждебности ответил боярин. - Допрежь не было и ты недолго пробудешь.
- Как госпожа велит, так и станется, - сказал Волкодав. - Спасибо за науку, воевода.
***
В тот день Волкодав пробыл в кроме недолго, но наслушаться успел всякого. Кто-то из витязей интересовался не был ли он намерен все время торчать возле кнесинки и провожать ее до двери задка. Другие предполагали, что венн собирался воевать с блохами, буде таковые начнут грозить кнесинке из пуховых перин. Третьи ядовито пророчили, что блохи если и заведутся, то разве с самого венна и перепрыгнут, с кем поведешься, от того, мол, и наберешься. Волкодав выносил злоязычие молча и так, словно к нему оно вовсе не относилось. Он всегда так поступал, когда был на службе. Только то имело значение, что могло повредить госпоже. Что же касалось его самого - грязь не сало, высохло и отстало...
Кнесинка Елень из своих покоев более не появлялась. Ждала, наверное, пока схлынут пересуды. Только выслала отрока, который вручил Волкодаву мешочек серебра и передал изустный наказ: ныне отправляться домой, а назавтра рано поутру прибыть к той же двери. Государыня, мол, кнесинка поедет на торговую площадь, где ей поклонятся вновь прибывшие купцы.
- А почему не купцы к госпоже? - спросил Волкодав.
- Так искони заведено, - важно ответил мальчишка. - Кнесам не для чего затворяться от добрых людей. Купцами же Галирад славен!
***
Дома Волкодава ждали с большим нетерпением. Пока его не было, к мастеру заглянул знакомый молодой вельх и поведал о вчерашнем происшествии со стариком и старухой - поведал чисто по-вельхски, с великим множеством красочных подробностей, за достоверность которых и сам не поручился бы, ибо половину выдумал на ходу. Когда же возвратился из крома Волкодав, да при мече, да с кошельком полновесного серебра, да с объемистым мягким свертком в руках... взволнованные вопросы хлынули градом.
- Я теперь самой кнесинки телохранитель, - коротко пояснил венн. - Она мне и меч отдала.
Больше он ничего так и не добавил, но понимающему человеку было ясно: за одно это он готов был хранить кнесинку без всяких плат. Наутро его служба должна была начаться уже по-настоящему, и он, еще раз наскоро осмотрев отчищенные разбойничьи кольчуги, сунул их в мешок и засобирался к броннику, до которого не дошел накануне.
- Я с тобой. Можно? - тут же попросился Тилорн. И пообещал:
- Я быстро дойду. Я не буду больше зевать по сторонам. Честное слово!
Проходя мимо "Бараньего Бока", Волкодав невольно отыскал глазами место, где пробежала мимо него старая Киренн. Пробежала, чтобы через мгновение растянуться на мостовой, так и не прикоснувшись к заветному боярскому стремени.
- Здесь я вчера встретил ту женщину, - неожиданно для себя сказал венн Тилорну.
Тилорн, усердно старавшийся идти быстро, спросил:
- Ты его видел потом, этого вельможу? Волкодав покачал головой:
- Нет, не видел.
Деликатный Тилорн не стал спрашивать, что будет, когда они встретятся. А ничего не будет, наверное, сказал себе Волкодав. Хотя, честно признаться, утром в кроме он с некоторым напряжением ждал, чтобы красавец боярин вышел откуда-нибудь из двери. Но если Лучезар стоял слева от кнесинки всякий раз, когда та судила и рядила или кого-нибудь принимала, это значило - хочешь, не хочешь, а придется стукаться с ним локтями. Стукаться локтями... Волкодав помимо воли задумался о завтрашнем выезде к торговым гостям, вспомнил кнесинку в кресле во время проповеди жрецов, вспомнил стоявших рядом бояр и начал прикидывать, где следовало держаться ему самому. Он предпочел бы чуть-чуть позади кресла, за правым плечом. Чтобы был, случись вдруг что, простор для немедленного рывка и размаха правой рукой. Но если встать там, прямо перед носом окажется седой затылок старого Крута. Волкодав был чуть повыше ростом, но именно чуть: через голову не посмотришь. Да и поди сдвинь его, семипудового, если потребуется прыгнуть вперед. Если же встать слева...
Обеими руками Волкодав владел одинаково хорошо, но его заранее замутило при одной мысли о том, что тогда уже точно придется стукаться локтями с Лучезаром, а тот, пожалуй, станет кривиться и утверждать, что от немытого венна псиной разит...
Волкодаву случалось охранять самых разных людей, мужчин и женщин, но все больше в дороге. Да и с такими важными особами, как кнесинка, дела он еще не имел. Встать впереди, у подлокотника кресла?.. Сейчас тебе.
Правый, пожалуй, своими руками придушит. И поди объясни ему, что с телохранителем чинами считаться - как с... вот именно, с серым сторожевым псом, впереди хозяина, бывает, бегущим...
До улицы оружейников они с Тилорном добрались без хлопот, если не считать того, что все встречные вельхи им кланялись.
- Здравствуй, почтенный, - сказал Волкодав, входя в мастерскую бронника.
- И тебе поздорову, венн, - ответил мастер Крапива, русобородый кряжистый середович. - Вчера я тебя ждал... Ладно, люди поведали. Цела твоя нареченная, не продана. Идем, посмотришь.
И он повел Волкодава во двор, куда в хорошую погоду выносили на честный солнечный свет продажные брони. Галирадские мастера обычно работали на заказ, но в нынешние времена все чаще случалось, что и просто на торг.
Доспех же здесь делали самый различный. Кольчуги мелкого, крупного, плоского и двойного плетения и даже такие, что не составлялись из отдельных колец, а вязались из длинной проволоки целиком. Подобные кольчуги было трудно чинить, да и использовали их не для серьезного дела, а больше покрасоваться. Еще во дворе у мастера Крапивы были выставлены дощатые брони: сплетенные из железных пластинок на ремешках и иные, на сплошной коже, к которой пластинки пришивались или приклепывались одним краем и красиво заходили одна за другую, как чешуйки на рыбе. Многие воины считали их надежней кольчуг. Волкодаву в свое время приходилось пользоваться тем и другим. Равно как и сражаться с соперниками, облаченными во всевозможный доспех. И, если бывала возможность, он всему предпочитал полупудовую веннскую кольчугу с воротником в ладонь и рукавами до локтя. Такая отлично держала любой случайный, скользящий удар и не стесняла движений. А прямого удара меча, топора или стрелы не удержит и литой нагрудник из тех, что недавно начали делать береговые сегваны, любители конного боя...
Волкодав пришел за кольчугой, которую высмотрел себе еще позавчера.
Он тогда обошел почти все мастерские и увидел ее чуть ли не в последней по счету, но уж когда увидел - едва смог отвести взгляд. Испросив позволения, он натянул через голову шуршащее вороненое кружево, и ему показалось, что плечи обхватили тяжелые дружеские руки. Так, наверное, его меч чувствовал себя в ножнах, сработанных старым Варохом. Спереди кольчуга простиралась на полторы пяди ниже промежности, сзади была несколько покороче, чтобы удобней сиделось в седле. Вот уж надежа так надежа!.. Волкодав долго перебирал лоснящиеся кольца, заваренные наглухо или скрепленные крохотными заклепками, обнаружил кое-где следы умелой починки и не нашел, к чему бы придраться. И работа, и качество металла были бесскверны. Приснится, как меч, что-то расскажет...
Совсем не грех отдать за такую обе разбойничьи, куда более жидкие и без воротничков. Только деревенский народ стращать, чтобы живей выносил снедь и добро.
Волкодав вытащил их из котомки - серебристо сверкающие, отчищенные, отодранные от ржавчины и остатков засохшею кровяного налета. Мастер Крапива бегло окинул их многоопытным глазом и удовлетворенно кивнул.
Купцу или там путешественнику в дороге сгодятся.
- По рукам? - с бьющимся сердцем спросил Волкодав.
- По рукам.
Волкодав еще подержал красавицу броню на ладонях, не торопясь прятать в котомку. Тилорн, только сейчас появившийся из мастерской, подошел к нему и заинтересованно потянулся потрогать, но в последний момент отдернул пальцы:
- Можно ? Волкодав улыбнулся:
- Можно, не кусается.
- Я думал, мало ли, верование какое-нибудь... - любуясь синеватыми бликами на ровных, отглаженных кольцах, пояснил Тилорн.
Верование действительно было, но хорошему человеку многое позволяется.
Волкодав отметил про себя, что следом за ученым из двери мастерской выскочил безусый ученик и, отозвав Крапиву в сторонку, стал что-то говорить ему встревоженным шепотом. Венн тотчас заподозрил, что зря оставил Тилорна там, внутри, без присмотра, и насторожил уши, но в это время Крапива повернулся к ним сам.
- Ты кто такой? - грозно хмуря брови, обратился он к Тилорну. - Для кого мои тайны выпытываешь?
- Я? - ахнул Тилорн. - Я не выпытывал никаких тайн, добрый мастер. Я просто спросил этого славного паренька, каким способом у вас здесь воронят!..
Волкодав спрятал кольчугу и повесил сумку на плечо. "Ремешок добрых намерений" висел на его ножнах развязанным: кнесинка собственноручно распустила его и снабдила деревянной биркой со своим клеймом в знак того, что оное было разрешено ее благоволением. Хвататься за меч Волкодав, понятно, не собирался. Он даже не двинулся с места, но про себя прикинул, как они с Тилорном станут уходить, если бронник вздумает кликнуть дюжих учеников.
- В жабьем молоке запекают! - рявкнул сольвенн. - Так и передай, подсыл бледнозадый!
- А не зря тебя Крапивой прозвали, - показывая в усмешке выбитый зуб, сообщил мастеру Волкодав. - Не бранись попусту, дольше проживешь. Этот человек - не подсыл. Он книг прочитал больше, чем ты за свою жизнь колец заклепал. Поговори с ним, он еще тебя поучит, как воронить.
- Идите-ка вы оба отсюда! - налился кровью Крапива. - Вот уж правда святая; нельзя с веннами по-хорошему...
- Мой добрый друг изрядно преувеличивает мои познания, - со спокойным достоинством ответил Тилорн:
- Но кое-что в металле я действительно понимаю и, возможно, в самом деле навел бы тебя на какую-нибудь небесполезную мысль. Мой народ, уважаемый, обитает очень далеко отсюда, и у нас есть присловье: одна голова хорошо, а полторы лучше...
- Голова?.. - Сольвенн от удивления позабыл гневаться. - Какая еще голова?..
Тилорн заулыбался уже совсем весело:
- Ах да... видишь ли, у нас полагают, что человек думает головой.
Крапива пожевал губами, изумляясь про себя необъятности заблуждений, бытующих у разных племен. Ему-то было хорошо известно, что мысли и знания помещаются у человека в груди.
А Тилорн, воспользовавшись его замешательством, деловито подошел к дорогой, разве витязю по мошне, серебреной броне, провел длинным пальцем по мерцающим пластинам и сказал:
- Я вижу, вы покрываете доспехи серебром и, наверное, изредка золотом. Если хочешь, мастер Крапива, я предложил бы тебе иные покрытия, воздвигающие не менее надежную преграду для ржавчины и очень красивые.
Скажи, есть ли у тебя знакомые среди кожевников и ткачей?
- Ну... - замялся Крапива. - Может, и сыщутся... У кого кожу-то беру...
- Тогда... только не сочти опять, будто я выпытываю! Красят ли они кожу и ткани одними лишь соками трав или, может быть, применяют химич... иные вещества? Скажем, красные или желтые кристаллы, хорошо расходящиеся в воде и весьма ядовитые? Они служат для дубления и еще для того, чтобы краска прочнее держалась. Особенно синяя, серая, черная...
- Да чего только не болтают, - уклончиво ответил Крапива, но и скудного намека оказалось достаточно. Темные глаза Тилорна разгорелись охотничьим задором:
- Вели, добрый мастер, раздобыть таких кристаллов да закажи у стекловара несколько глубоких чаш из хорошего стекла, чистого и прозрачного. Я покажу тебе, как напитать поверхность железа другим металлом, не боящимся даже морской воды!
- Напитать? - не поверил бронник. - Железо же! Что туда впитается?
Это тебе не доску олифить...
- Видишь ли, - принялся объяснять Тилорн, - железо, как и прочие вещества, состоит из мельчайших, незримых простым глазом частичек. При определенных условиях можно...
- Ты колдун! - объявил Крапива и осенил себя Катящимся Крестом, отгоняя возможную скверну. - Уходи !
- Он не колдун, - сказал Волкодав. - Он ученый. - Подумал и добавил:
- Не видел, как он за серебро брался? За железо?.. - Крапива молчал, и Волкодав хлопнул Тилорна по плечу:
- Пошли. Я еще лук хотел посмотреть.
- Погоди, - вдруг поднял руку мастер. - Добро, поставил я чаши, купил твою отраву... дальше-то что?
Тилорн потребовал лоскут бересты побольше и чем на нем рисовать.
Кончилось тем, что Крапива клятвенно пообещал Волкодаву накормить Тилорна за свой счет вечерей, а потом отрядить двоих унотов, сиречь учеников, чтобы в целости и сохранности проводили мудреца домой. И Волкодав отправился к мастеру-лучнику, безбоязненно оставив друга одного у чужих. Он знал: Крапива все сделает, как обещал, и, надо ли говорить, никто Тилорна даже пальцем не тронет. Потому что обижать человека, за которого заступается венн, - все равно что в прорубь на Светыни зимой голому прыгать. С большим камнем на шее.
***
Настало утро. Волкодав явился в кром, когда солнце только-только являло из-за небоската огненный край. Позевывающие отроки в воротах пропустили его, ни о чем не спросив. Видно, были упреждены.
Волкодав пришел в новой одежде и в кольчуге, чуть-чуть казавшейся из рукавов чехла. Отроки за его спиной переглянулись, думая, что он не заметит. Он не стал оборачиваться.
Во дворе было еще безлюдно, только в поварне звонко смеялись чему-то молодые стряпухи, да из выгородки, где стояла хлебная печь, шел чудесный дух поспевающего печева. Волкодав пересек двор, постоял возле уже знакомого крылечка, потом присел на ступеньку.
На душе у него было не особенно весело. Вчера вечером Тилорн пробудил наконец Мыша от спячки и торжественно заявил, что зверек снова может летать. При этом он ввернул еще одно непонятное слово: "технически".
Волкодав спросил, что это значило, и Тилорн пояснил: крыло, мол, совершенно выздоровело, ни плохо сросшихся костей, ни грубых рубцов.
Даже мышцы почти не ослабли, потому что Мыш был очень подвижен, драчлив и все время порывался взлететь...
Беда только, сам Мыш упорно отказывался понимать, что здоров. Если раньше он нипочем не желал признавать себя за калеку, без конца срывался в полет, расшибался и возмущенно кричал, то теперь его как подменили: он первым долгом юркнул Волкодаву за пазуху и долго отсиживался там, испуганно всхлипывая. Когда он наконец осмелел и вылез наружу, Волкодав стряхнул его с ладони над мягкой постелью:
- Лети, дурачок.
Мыш упал, даже не попытавшись развернуть крылья. И .заплакал так, что щенок поджал хвостик и жалобно заскулил. Тилорн покачал головой, сказал что-то на неведомом языке, взял Мыша в руки и сотворил чудо. Он посмотрел зверьку в глаза, и светящиеся бусинки враз помутнели, как бывает у пьяных. Мыш начал зевать, но не заснул. Тилорн легонько подтолкнул его пальцем:
- Лети.
Мыш сейчас же вспорхнул, с отвычки неуклюже поднялся под потолок и вернулся.
- Он может летать, - сказал Тилорн. - Но не хочет. Боится. Я заставил его на время забыть страх, и он полетел. Но чтобы он совсем перестал бояться - тут надо поработать...
А надо ли было резать, подумал Волкодав. Уж как-нибудь дожил бы век...
- Взять его за лапу и выкинуть в окошко, - посоветовал Эврих. - Чтобы другого выбора не было. Ниилит ойкнула, а Волкодав хмуро предупредил:
- Я тебя самого выкину. Может, тоже летать научишься.
Так и вышло, что нынче он оставил Мыша дома: мало ли что тот учудит в самый ненужный момент. Оставаться Мыш не хотел. Пришлось Тилорну снова погрузить его в полусон...
Дверные петли были хорошо смазаны, но Волкодав загодя распознал старческие шаги и шарканье веника. Он поднял голову, уже зная, что выйдет не кнесинка. И точно. На крыльце появилась высохшая, сморщенная старуха, наверное, годившаяся в матери хромому Вароху.
- Здравствуй, бабушка, - сказал Волкодав. Старуха окинула его неожиданно зорким, подозрительным взглядом и зашипела, грозя веником:
- Ишь, расселся, бесстыжий!.. А ну, иди отсюда! Ходят тут...
Волкодав смиренно поднялся и отступил в сторону. Бабка покропила водой и принялась подметать и без того чистое крыльцо. Особенно она трудилась полынным веником там, где он только что сидел. Рабыня, сообразил Волкодав. Но у таких рабынь сами хозяева по одной половице на цыпочках ходят. Нянька, наверное. Не иначе, государыню кнесинку в люльке качала, а может, и самого кнеса. Или супругу его...
- Ты, что ли, девочки нашей охранитель? - осведомилась старуха.
- Верно, бабушка, - кивнул Волкодав. - А не скажешь ли...
Он хотел спросить, скоро ли встанет госпожа, прикидывая, как бы успеть перекинуться словечком с боярином Крутом. Но старуха с усилием разогнула согбенную спину, чтобы снова постращать его веником:
- У-у-у тебе... - И с тем скрылась в избе.
Волкодав задумчиво почесал затылок и снова сел на красноватую маронговую ступеньку.