Порой, случается так, что одна, казалось бы, незначительная деталь, способна изменить чью-либо жизнь. Что это? Воля случая
| Вид материала | Документы |
- Есть ли что-либо более увлекательное, чем творить будущее, 2872.35kb.
- Дидактические игры на уроках Основы православной культуры, 1046.47kb.
- Женщина способна на все, мужчина на все остальное, 3221.41kb.
- «Изменить жизнь к лучшему». С чего начать? , 64.66kb.
- Сказка «Разрушающий мир удовольствия», 123.72kb.
- Творческий план муниципального учреждения культуры «цбс верхнеуфалейского городского, 2159.99kb.
- Моу оош с. Богородское, 12.32kb.
- Что такое ислам?, 1135.05kb.
- Вечные вопросы потому вечны, что каждый человек задается ими, и ответ на них находит, 2466.34kb.
- Робин шарма Святой, Серфингист и Директор, 2017.81kb.
- Ори-ори, думаешь, что твой ненаглядный Георгий тебя услышит?! Зря надеешься! Сейчас ты полностью зависишь от меня, так что... Лучше просто отдай дискету!
- У меня нет никакой дискеты! И если вы сейчас же не оставите меня в покое...-перешла на повышенный тон Лоллочка.
- Ах так! Ну раз не хочешь по-хорошему, будем по-плохому,- он схватил несчастную девушку за волосы, силой усадил ее на железный стул, который служил подставкой для штативов и газовых горелок, и через несколько минут ее руки и ноги были крепко опутаны тугой бечевкой:
- Посиди тут и одумайся! -рявкнул он и для пущей убедительности несколько раз презрительно топнул ногой - рамка картины, что до сего момента мирно висела на бетонной стене, видимо, не выдержала такого порыва ярости и с подобающем ей треском покосилась на бок, а из-под дорогущего полотна, где был изображен прекрасный осенний пейзаж, внезапно вылетел маленький клочок сероватой бумаги и, описав в воздухе несколько кругов, плавно приземлился на кафельный пол.
По сути, этот убогий обрывок с какими-то примитивно нарисованными на нем домиками и дорожками не представлял никакой материальной ценности, но Виктор молниеносно схватил сие "сокровище" и, подобно древнегреческому атлету, что мечтает стать великим олимпийцем, как ошпаренный кинулся к выходу, а мысли о бедной Лоллочке мгновенно сменились сладким предвкушением вселенского господства:
- Димон, скорее! Я, кажется, знаю, где это!
Но столь чудесная, ни на что не похожая предсумеречная пора была пронизана оттенком какой-то мимолетной грусти и насквозь пропитана светло-серым туманом, что таил в себе дух ее величества загадки...
Уже почти как неделю от Лены не было слышно никаких новостей, и это, конечно же, не могло не волновать, а преступник, убивший Светлякова, до сих пор разгуливал на свободе, поэтому, вернувшись из НИИ, Жаров сразу же принялся разбирать все бумаги, которые так или иначе касались этого дела, но мысли о Викторе и его странной ассистентке ни на секунду не оставляли Максима.
-Нет, Леха, этот Акифьев по-моему явно что-то знает, а его Лоллочка - темная лошадка!
- Ну ты даешь! Еще скажи, что она - специальный агент, который заслан туда для добычи сверхсекретной информации, -пошутил Самойлов, но в каждой шутке, как известно, есть своя доля правды.
- Ой, Леха, шел бы ты со своими агентами...Знаешь, по-моему, нам надо еще раз наведаться на дачку к этому Борису. Сдается мне, что мы там еще не все обсмотрели. Вон и Муха со мной согласен!
- Макс, ну ты что, совсем сбрендил или как? Это тебе по ночам делать нефиг, а у меня...женщины...Вот, сегодня, например у нас свидание с очаровательной Марианной. Завтра- с бесподобной Анжеликой, а еще есть Татьяна и Альбина, а она, между прочим, фотомодель, - потихоньку Самойлов начинал захлебываться в своем беззастенчивом вранье, и кто знает? Быть может в "гареме" Леши появились бы и такие известные личности как, скажем, Памелла Андерсон или Анна Семенович, но Инокентий Садовский умудрился зайти именно в такой не подходящий для Алексея момент...
- Ну что, Спепаныч, снова стихи сочиняем? - улыбнулся Жаров,-а у меня для тебя есть кое - что интересненькое.
-Что??? Неужели ты знаешь, как...
- Вот, Степаныч, это как раз по твоей части, - перебил его Максим и протянул Кеше пузырек со злосчастным веществом, что был найден в столе у ассистентки. Но Кеша, похоже, ожидал совершенно другого "интересного", ибо его столь бурный энтузиазм мгновенно улетучился, а с лица исчезла радостная улыбка.
- Ах, ты про это...
- Ну да, а ты что подумал?
- Ничего, - отрезал Садовский,-и уже собирался уйти, как вдруг, занеся ногу над порогом, остановился в нерешительности и с некоторой долей смущения произнес:
- С-слушайте, а вот как лучше будет "Ты мой рыжий ангел" или "Ты мое нежное солнце?"
- Лучше будет, если ты сейчас пойдешь и сделаешь экспертизу, - попытался быть оригинальным Максим, - нет, Муха, я тебе точно говорю: наш Кеша влюбился!
- Н-ничего я не влюбился, а вот ты, Макс, в поэзии, похоже, в-вообще ничего не понимаешь! - выпалил Садовский, но как только за горе - любовником захлопнулась дверь, ребята, из памяти ребят мгновенно стерлись все вопросы о высоком искусстве, и они снова вернулись к обсуждению насущного дела, которое, на мгновение показавшись почти раскрытым, теперь принимало совершенно иной оборот.
- Леха, а я вот тебе говорю, что надо-таки съездить на эту дачу...
-Ну, Макс, если тебе так хочется, может вы вместе с Мухой и съездеете?
Но волей-неволей Алексею пришлось-таки отменить все свои воображаемые свидания, ибо Жаров, судя по всему, имел влияние не только на Мухтара.
Притормозив около полуразрушенного дома, который почти не освещался лучами уходящего солнца и, поэтому, казался еще более ужасающим, Максим и Леша нехотя вышли из машины и собирались уже зайти в это весьма негостеприимное здание, что в вечереющей мгле напоминало огромную черную гору посреди бескрайнего поля, но доносящийся из безмолвной пустоты отчетливый и тревожный лай Мухтара, который, казалось, призывал ребят следовать за ним, заставил их изменить свои намерения.
Спустя полчаса после отъезда Виктора, Лоллочка не без помощи своего коллеги наконец-таки освободилась от веревок и, схватив трубку телефона, что мирно покоился на столе, она пулей метнулась в ныне опустевший кабинет Сладкова... Пора! И через несколько минут вдоль Ленинградского шоссе уже мчался кортеж бело-синих автомобилей, рассекая безветренный летний воздух пронзительным и гулким завыванием тревожной сирены...
* * * * * *
Стрелки часов близились к десяти вечера, и деревня Потемкино медленно начинала тонуть в беспросветных сумерках наступающей ночи.
Спокойствие и безмятежность медленно спускались на дикие уединенные поля, пустые сельские дороги, на одинокие холмы, чьи темно-серые очертания виднелись далеко на линии горизонта.
Светло-розовое небо, освещенное последними бледными лучами багрового заката, постепенно приобретало темно-синие и лиловые тона, а первые мерцающие крупинки далеких звезд, будто бы блестящие глазки озорного лисенка, уже стали проглядывать сквозь белесую пелену кучевых облаков.
Молодой месяц еще только-только показался из глубины вечерней темноты, но его мягкий, приглушенный свет уже разливался по верхушкам гигантских сосен и меркнул где-то в густых зарослях близлежащего леса, терялся в облаке вечернего тумана, бросая по сторонам причудливые, а порой и зловещие призраки обманчивых теней.
В хрустально-чистой свежести теплого ночного воздуха чувствовался едва уловимый запах паленого сена и аромат лугового клевера; в далеких чащобах, рощах, кустах уже начинал стрекотать поздний оркестр цикад и кузнечиков, а где-то за лесом слышался прощальный гудок последней отходящей электрички.
Пастухи и пастушки спешили собрать весь свой скот с лугов и пастбищ, а предусмотрительные жители наглухо запирали двери и ставни своих ветхих лачуг. Поэтому к одиннадцати, дорога, освещенная тусклым светом электрических фонарей, совсем опустела, а окна домов погасли, и вся деревня погрузилась в сладкий упоительный сон.
Лишь только в одном заброшенной огороде, где, казалось, собралась вся деревенская молодежь, царило несмолкаемое веселье. Молодые люди в компании своих очаровательных спутниц удобно устроились у костра, подобая ребятам из знаменитого рассказа Тургенева "Бежин луг", и горланили под гитару какие-то старые народные песни. Но, постепенно и это занятие стало наводить на них смертельную тоску, и тогда вся компания перешла к самому что ни на есть традиционному деревенскому развлечению: студенты и выпускники сельской школы принялись рассказывать друг-другу всякие байки и небылицы, смотря как трясутся ноги и бледнеют лица у восторженных слушателей.
- Вот одна троюродная пра-пра бабка сестры моего деда по батиной линии, говорят, инопланетян видела. Шла во-о-он по той дороге, а тут - бац! Все небо как вспыхнет красным светом, а там-в дали, среди красноватого марева НЛО виднеется, -хвасталась шестнадцатилетняя Маруся.
- Ни хрена себе...Зашибись...Прямо видела? Настоящих?
- Ага...а потом мертвой ее в поле нашли...
- Вот те на...А не зря говорят ведь, нельзя в полнолуние по ночам разгуливать... А дед наш Матвей по мамаше который, как-то раз ушел в лес по грибы, да так и не вернулся.
- Офигеть, и че, так и не отыскали?
- Неа, поговаривают, силы нечистые забрали, с собой, твари, увели! А ведь мужик-то был хоть куда!
- Да небось к своим-то забрали. То-то он всегда такой странный был... неразговорчивый.
- А я вот однажды черную пионерку видала...,- решила не отставать ото всех первая леди деревни Катька Иванова.
В кругу девушек и парней пробежал тревожный шепот. Черная пионерка была чем-то вроде визитной карточки этой деревни. Каждому, кто решил наведаться к ним в гости, жители Потемкина обязательно рассказывали душераздирающую историю об одной девочке, которая якобы повесилась в заброшенном лагере, а ее дух обитает там и по сей день. Хотя, судя по всему, это была обыкновенная чепуха, придуманная для того, чтобы, как любит говорить молодежь, распиарить глухую деревню.
- Ерунда это все, я вот не боюсь черной пионерки, - гордо воскликнула Лерка, -та самая свидетельница, которую в недобрый час несколько дней назад Алексей Самойлов увидел возле ветхого дома Бориса,- ее попросту не существует!
Но сверстники встретили столь смелое заявление весьма настороженно:
- Не существует, говоришь?! А вот ты сходи и посмотри! Коли вернешься живой, так и быть, поверим,- с саркастичной улыбкой на лице произнесла Катька, и вся поляна наполнилась оглушительным ехидным смехом.
Внезапно, на другом конце поля, как раз там, где и находился лагерь, вселяющий столько ужаса в сердца жителей деревни, посреди непроницаемой темноты, вспыхнул зловещий огонек красновато-желтого света, будто бы нарочно подтверждая Лерину неправоту.
- Ну что, Лерка, все еще думаешь, что ее не существует?! У тебя есть клевая возможность проверить! Али стремно?!
Валерия взглянула на то место, где пылал таинственный костер: то, казалось, разгорающийся до оттекнов огненно-желтого, то, наоборот, меркнущий красноватым угольком. Ну вот кто тянул ее за язык? Хотя, впрочем, может это и никакая не пионерка, а простые бомжи, решившие погреться в старых комнатах заброшенных корпусов. В любом случае, что-то тут не так, надо бы сходить да проверить, -подумала Лерка, а затем повернулась к Катерине и решительным тоном произнесла:
- Стремно будет тебе, когда вся деревня узнает о том, что твоя пионерка-полная брехня! Гони фонарь!
Через двадцать минут Валерия находилась уже в нескольких метрах от того самого места, которое по всем подсчетам сельского населения, служило скромным пристанищем черной пионерки.
Двухэтажное здание кирпичного корпуса было щедро исписано различного рода граффити: "Серый любит Светку", "Зенит-чемпион" и прочие "красноречивые лозунги" заботливо украшали бетонные стены, а чуть поодаль, в сумрачной мгле, зловеще потрескивал ярко-красный костерок, и его игривые отблески тускло просвечивали сквозь густую зелень поросшей травы.
Тишина ночи медленно окутывала пустынные окрестности деревни, а в прозрачном электрическом воздухе витали зловонные "ароматы" близлежащих болот.
Рядом - никого; лишь только тихий шепот эха робко повторял глухие звуки ее осторожных шагов, от чего на душе становилось жутковато...
"Какая-то пионерка... Полная чушь!",-успокаивала себя Валерия, и все же какое-то странное чувство не то страха, не то волнения поминутно овладевало ею. Каждый мимолетный шорох заставлял оглядываться назад, а в пугающей темноте густых зарослей чудилось бледное лицо черной пионерки...
Девушка осторожно приоткрыла деревянную дверь корпуса. Пусто. Небольшое помещение было залито мягким приглушенным светом, что исходил от старинной лампы с красным абажуром, а по стенам то тут, то там серыми кошками бегали озорные тени.
- Ну вот! Нету тут никакой пионерки! Говорила же, мура все это...
Но едва она успела произнести эти слова, как вдруг почувствовала, что чья-то неведомая рука тот час же схватила ее и поволокла вглубь таинственной комнаты, приставив к горлу острое лезвие ножа...
Полутемное помещение было завалено кучами рваных картонных коробок, на полу лежали вышедшие из строя ржавые микроскопы, штативы, нагреватели и прочее оборудование, что нынче уже было непригодно для проведения химических опытов. Судя по всему, в этом корпусе когда-то располагалась крупная исследовательская лаборатория, о чем свидетельствовали и многочисленные стеклянные колбы с пробирками, которые мирно покоились на высоченных стеллажах.
Но, если когда-то тут и было некое подобие навороченной лаборатории, то сейчас эта "лаборатория" больше напоминала задрипанный склад, нежели место, где порой совершаются великие открытия.
Лера сидела на старой ободранной скамейке, руки девушки были крепко связаны тугой веревкой, а прямо напротив нее взад и вперед ходили два внушительных размеров мужчины, один - почтенный раб науки Дмитрий Сладков, а другой был никто иной, как старший исследователь московского НИИ и закадычный "друг" ныне покойного Бориса-Виктор Павлович Акифьев.
- Ну что, мерзкая девчонка, говори, где файлы! - сотрясал он воздух своим хриплым басом, поминутно угрожая девушке блестящим дулом черного пистолета, но Лерка, вопреки всем его ожиданиям, просто пожимала плечами: "Не знаю."
- Обмануть меня, значит, хочешь?! Думаю, ты уже знаешь, что случилось с твоим Светляковым...Тебя ждет та же участь...
На минуту Лера замешкалась: чем-то ей эта фамилия показалось знакомой. Ах да! Максим и Леша, помнится, как раз искали именно его, но кроме этого случайного факта, она не знала о Борисе ровным счетом ничего.
Гробовое молчание надменной особы начинало раздражать Виктора. Выводило его из себя и то, что он - без пяти минут великий исследователь, знаменитый ученый и лауреат нобелевской премии не может расколоть какую-то наивную малолетку. От злости мужчина стал ломать и без того хрупкую мебель и бить стеклянные полки старинных стеллажей.
Но внезапно гневный взгляд Акифьева, что скитался в дебрях бесконечных стеллажей, упал на маленькую, темно-зеленую пластинку, что мирно покоилась в темном углу пыльного серванта.
Тот час же его глаза вспыхнули жадностью, будто бы вместо простого куска пластмассы он увидел хрустальные горы драгоценных камней.
Но настоящее сокровище-оно неприметно. Обыкновенный темно-зеленый квадратик содержал особо ценные файлы, которые, словно яблоко раздора на празднике древнегреческих богов, и стали причиной всех преступлений простого ученого.
Мужчина, изо всех сил пытаясь скрыть ужасающий смех и бурю противоречивых эмоций, что с непреодолимой силой так страстно рвались наружу, одним прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от Валерии, нагнулся к девушке и прошипел, подобно ядовитой змее, которая готова во мгновение ока накинуться на свою несчастную жертву:
- Ты хотела молчать...Не выйдет. За молчание всегда приходится платить. Дорого...
Но нажать курок пистолета ему помешал звук приближающихся шагов...В комнату осторожно вошли Максим и Леша, а за ними, крадучись, проследовал их верный Мухтар.
- Всем ни с места! Руки вверх!- в один голос произнесли ребята в сладкой надежде тот час же задержать наглеца, но реакция Виктора была более чем удивительной: вместо того, чтобы подчиниться, Акифьев уверенным шагом подошел к шкафу, где стояли бесконечные ряды пробирок, и наглая горделивая улыбка тут же озарила его хмурое лицо:
- Советую посторониться! Тут хранятся далеко не самые безобидные вещества. Один промах - и мы все взлетим на воздух! - он схватил с полки какую-то колбу, на дне которой виднелась не то фиолетовая, не то розоватая жидкость.
- Думаю, вы уже знакомы с подобного рода препаратом, посему знаете, каков может быть результат -ехидно промычал Виктор со знанием химика - эксперементатора.
В сознании ребят пронзительным эхом невольно пронеслись строчки из последнего заключения Жанетты.
"...При попадании на тело...может вызвать летальный исход..."
Жаров и Самойлов нехотя опустили свои пистолеты: не хватало еще несчастных случаев, горьких слез и зловещего завывания гудка "Скорой помощи"...
А тем временем никем не замеченный Муха ловко проскользнул сквозь груду потрепанных коробок и подкрался к Виктору с тыльной стороны...
Но либо Мухтар слишком рано начал операцию "перехват", либо Акифьев каким-то чудесным образом мог видеть то, что происходит у него за спиной, но, как только пес собрался накинуться на бандита сзади и торжественно повалить его на пол, мужчина резко развернулся и, увидев перед собой огромную овчарку, что поминутно скалила острые зубы и злостно рычала, вздрогнул от неожиданности.
Тонкие пальцы разжались сами собой, и колба со злосчастным веществом упала прямо на руку Самойлова.
Вмиг на его новеньком пиджаке образовалась огромная дырка, а вся ладонь распухла и покраснела. Наверное, Виктор, как и Жанетта, неплохо разбирался в химии, ибо через несколько минут Леша без единого движения валялся на полу, не подавая никаких признаков жизни, а бесценная дискета, по воле случая выпала из дрожащих рук ученого, ударилась об твердую древесину и, будто бы хрупкая ваза из хрусталя, разбилась в дребезге, разом перечеркнув все радужные надежды и обещания светлого будущего.
Акифьев посмотрел на жалкие осколки собственной мечты. То, ради чего он жил, то, что долгие годы холил и лелеял в недрах души, подобно любящей матери, что так нежно заботится о своем ненаглядном чаде, то, что горело далеким, ярким и пламенным светом в конце темного тоннеля невыносимых испытаний, теперь было безвозвратно уничтожено. Навсегда.
Лицо Акифьева налилось кровью и мужчина, который, казалось, окончательно потерял самообладание, начал лихорадочно бегать по комнате, наполняя ее ужасающими воплями.
Муха тоже рвался в бой. В нем проснулось резкое, внезапное стремление победить этих двоих, сдерживаемое лишь тихим голосом хозяина: "Подожди."
- Это открытие...Оно по праву принадлежало мне...я работал над ним долгие годы, а этот наглый Светляков...он захотел искупаться в сладких лучах чужой славы!!!- в приступе гнева и отчаяния орал поверженный Акифьев. В эти минуты взбесившийся тип был, как две капли воды, похож на разъяренного тигра, чей пытливо-озлобленный взор был устремлен в сторону Мухтара, будто бы собака была единственной и главной причиной всех его бед.
Но, вскоре радостное "Муха взять!" дала псу полную свободу для действий, и вот уже верный друг и товарищ Виктора покорно отступил...
Жаров тем временем подошел к Акифьеву...
Пока что госпожа удача явно была на стороне Максима...
Но Фортуна, видимо решившая, что слишком долго оберегала своего любимчика от различных бед и несчастий, внезапно поспешила раствориться в ослепительной синеве безоблачного неба, разрешая своей подруге Атропос самой расставить все точки над "i".
Все было, как обычно, кроме одного "но", вернее одной-единственной пули, которая не пролетела мимо...
Акифьев нагло улыбнулся, радостно потирая потные ладони. "Ну, паршивые менты, так вам и надо!"
Еще какое-то мгновение, и Жаров, будучи уже не в силах сопротивляться, невольно упал на холодный пол, подобно раненой птице, которую так безжалостно подстрелил меткий и хладнокровный охотник.
Каждое слово, каждый вдох давались все с большими и большими усилиями, а в мыслях все плыло, приобретало неясную и размытую форму, словно в сознание кто-то пустил мутную пелену белого дыма, а в грудь вставил острие ядовитой стрелы.
Призрачные очертания предметов, как будто бы видишь их сквозь преломленную поверхность стеклянного океана, где-то вдалеке - приглушенные голоса Акифьева и Сладкова, злостное рычание Мухтара, в чьих глазах сверкала молния гнева и ярости, и ослепительно-яркий свет... Но с каждой минутой это все больше и больше растворялось в надвигающейся темноте и понемногу становилось совершенно иной реальностью.
- Муха, давай,- почти беззвучно прошептал Максим своим слабеющим голосом, уже не пытаясь что-либо изменить, потому что вместе с кровью постепенно уходили и все его последние силы...
Помещение наполнилось звоном разбитого стекла, пронзительны и звучный голос эха тут же повторил его...
В комнату ворвались какие-то люди в черных одеждах...
Канонада выстрелов, неразборчивые крики преступников, подозрительные голоса...
И вдруг, среди этой толпы непонятных людей, ставших в сознании Максима лишь какими-то неосязаемыми тенями, мелькнули знакомые лица, в которых можно было узнать и задорную Жанетту, и романтичную Александру, и несколько строгого, но бесконечно доброго к своим подчиненным Хрулева, а позади них, в приглушенном ночном свете, украдкой, почти незримо, проскользнула таинственная Лоллочка, хотя, быть может, это ее имя - всего лишь прикрытие?... Благодаря своему ослепительно-белому одеянию, она скорее походила на безмятежного призрака, что бесцельно и непринужденно парит где-то высоко над землей, чем на живого человека. Ее бледное лицо было спрятано под стерильной врачебной повязкой, лучистую копну волос скрывала собой шелковая бандана. Шорох медленных и невесомых шагов был почти не слышен, а печальные зеленые глаза ее хранили в себе отпечаток неведомой загадки.
Но тут ветер, который бесцеремонно ворвался во мрачную комнату сквозь разбитое окно, будто бы нарочно решил приоткрыть завесу этой тайны, и поэтому вихрем сорвал с нее белоснежную бандану и обнажил золотисто-светлые локоны капитана Брусникиной.
Однако все те, которые еще в недавних светлых воспоминаниях прошлого были его самыми лучшими друзьями, теперь уже показались Максиму лишь какими-то далекими смутными миражами, что медленно исчезают в туманной дали...