Музеефикация дворцов: актуализация архитектурного наследия в современной теории и практике
| Вид материала | Диссертация |
- Музейных терминов актуализация наследия, 749.75kb.
- Архитектурно-пространственная организация поселений средневековой алании 05. 23., 319.94kb.
- Архитектурно-градостроительное наследие южного урала 18. 00. 01 теория и история архитектуры,, 618.31kb.
- Высшего профессионального образования, 140.41kb.
- Конкурс на присуждение, 53.38kb.
- Нижегородская архитектура ХХ века как отражение российского и зарубежного зодчества, 611.92kb.
- Развитие ландшафтной архитектуры Казахстана ХХ века 18. 00. 01 Теория и история архитектуры,, 695.58kb.
- Концепция проектно-пластического синтеза в системе архитектурно-дизайнерского образования, 663.31kb.
- Методические рекомендации по написанию курсовых проектов по теории и практике перевода, 26.09kb.
- Художественные традиции казахского национального костюма в современной практике дизайна, 565.01kb.
В параграфе I.I «Императорские дворцы как жилые резиденции и государственные учреждения: ранние формы музеефикации в XVIII в.» анализируется процесс формирования отношения общества к памятникам архитектуры.
На протяжении XVIII в. ценность дворцов как объектов наследия, обусловленная их художественными достоинствами и величием власти, определяла отношение к данной группе памятников не только как жилым резиденциям, но как к символам государственности. «Идеологами» художественного облика дворцов являлись, как правило, сами владельцы, которые воплощали в архитектуре собственные художественные вкусы и рко демонстрировали свою избранность.
Особый подход к архитектурному наследию характерен уже для начального периода существования города, когда бытовало негласное мнение о греховности уничтожения и разрушения любых древностей. Первыми попытками собирательства предметов старины и созданием Кунсткамеры Петр I заложил основы законодательства по сохранению памятников. `
Отношение к наследию в дальнейшем подлежало быстрой трансформации: недалекое, но уже мифологизированное прошлое становилось предметом исторического интереса. В 1740-е гг., после основания Академии Наук внимание привлекли памятники древнерусского зодчества, а среди указов о сохранении древностей появились акты об архитектуре. Затем начали предприниматься шаги по сохранению действующих церквей, дворцов и особняков, которые постепенно утрачивали первоначальный облик и требовали обновления. Обусловленные требованиями функциональной пригодности, работы с ними представляли собой починки, укрепления и перестройки.
Изменения функций и назначения дворцов, связанные с переменами в жизни владельцев (дворец А. Д. Меншикова на Васильевском острове, дворец Петрa II и др.) и произошедшие по воле правящей династии, в результате наследования, дарения, продажи (дворцы Д. Кантемира, М. И. Воронцова, К. Г. Разумовского, Юсуповых, дома И. И. Бецкого, Н. И. Салтыкова, Демидовых и др.), обуславливали постоянную актуальность проблемы нового использования памятников. Первым примером приспособления дворца «под музей» явилось размещение коллекций Кунсткамеры в незавершенном доме опального А. В. Кикина.
Таким образом основы отношения к памятникам архитектуры как к культурным ценностям были заложены в первые десятилетия существования Петербурга. Однако тенденция музейного восприятия дворцов как своеобразных центров культуры в основном зародилась в обществе после прекращения выполнения ими первоначальных функций. Это обстоятельство предопределило создание системы государственной охраны памятников архитектуры.
В параграфе I.II « Начальный этап формирования принципов сохранения архитектурного наследия: репрезентация частных коллекций как прообразов музеев во дворцах» рассматриваются этапы развития отечественной практики использования памятников дворцовой архитектуры.
В начале XIX в. возникли государственные археологические, историко-географические общества по изучению отечественных древностей. К этому времени были накоплены знания в области истории архитектуры, очерчен круг объектов новых исследования, при участии А.Н.Оленина возник чертежный фонд памятников. В 1822 г. в официальных документах дворцы были впервые причислены к разряду памятников, однако в практике «живого» бытования они по-прежнему подлежали только перестройкам и поновлениям, не являвшимся реставрацией в традиционном понимании.
Формирование нового отношения к дворцам, обусловленное изменением их функции, в первую очередь коснулось памятников начала XVIII в. Создание футляра над «первоначальным дворцом» Петра I обусловило его восприятие как музейного раритета. Акцентированием ценности старой архитектуры явился метод «встраивания» подлинных фрагментов исторических сооружений в объемы поздних построек (дворец Д. Кантемира).
Важной чертой музеефикации дворцов явилось признание их мемориального статуса ( Домик ПетраI, Летний дворец ПетраI). В зданиях формировались «протомузейные» учреждения («Модель-камора» в Зимнем дворце Петра I). Во дворцах, переданных для размещения учебных заведений, создавались ведомственные музеи (дворец А.Д. Меншикова, Михайловский замок). Особой формой музеефикации явилось открытие дворцов в качестве частных музеев для публичного осмотра, в котором просматривается европейская традиция создания музеев на основе личных коллекций (дворцы Строгановых, Юсуповых, Шуваловых, Бобринских, Шереметевых, Кушелевых-Безбородко, графа Лаваля, Аничков и Елагиноостровский дворцы и др.). Понимание ценности собственных художественных собраний для культурной жизни общества побуждало владельцев к созданию для них достойного обрамления: с помощью лучших зодчих они перестраивали и расширяли свои дворцы.
В конце XIX в. окончательно сформировалось отношение общества к дворцам как к культурным ценностям, а в начале ХХ столетия вопросы сохранения архитектурного наследия были сформулированы в качестве научной проблемы. Архитектура начала «диктовать» принципы музейного использования дворцовых зданий, обусловила организацию здесь публичных выставок (выставка к 100-летию со дня рождения А. С. Пушкина, Историко-художественная выставка русского портрета в Таврическом дворце).
Осознание ценности и значения памятников архитектуры, подобно произведениям искусства, литературы и музыки, наглядно продемонстрировало понимание обществом эволюционных процессов. Многократно перестроенные дворцы Петербурга, более чем какие-либо другие свидетельства, давали представление о каждом конкретном историческом периоде, его ярких представителях, тенденциях развития отечественной культуры и искусства.
Концептуализация дворцов как музеев обуславливалась мемориальным статусом памятников и развитием их художественного облика в русле стилевых изменений отечественной архитектуры. Дворцовые собрания произведений искусства, домашние театры, библиотеки, художественные галереи, в приобщении к которым долгое время существовал принцип избранности («я и крысы»), предопределили пути музейного использования, явились критериями, по которым дворцы были выделены на фоне других памятников архитектуры и наделены особым статусом. Заложенные в начале XVIII в. основы государственной политики в деле сохранения наследия получили дальнейшее развитие: на основе художественных коллекций петербургских дворцов началось формирование музейного фонда.
В параграфе I.III «Изменение дворцовых функций в послереволюционный период: от парадных резиденций к музеям дворянского быта» получила осмысление историческая судьба памятников архитектуры Петербурга после 1917 г.
После Октябрьского переворота дворцы, утратившие свои функции, и относящиеся к ним художественные ценности были объявлены национальной собственностью, что явилось основой их сохранения. Первые законодательные акты декларировали ответственность государства за судьбу культурного наследия и провозглашали новое отношение к нему. В сложившихся условиях учет, реставрация, приспособление и использование памятников архитектуры были связаны с музейной деятельностью, в которую были вовлечены многие дворцы. Расположенные в них музеи воспринимались не только как учреждения с определенными функциями, но как некая содержательная среда. В работе Ф.И. Шмидта «Музейное дело» (1929) создание музеев признавалось оптимальным путем нового использования городских и пригородных дворцов.
В это время в качестве приоритетной провозглашалась задача консервации памятников («консервировать, чтобы не растерять»). Следующий этап — реставрацию — предлагалось осуществлять после принятия решения об их использовании. Представители художественной интеллигенции (А.Н.Бенуа, Н.Е.Лансере, В.К.Макаров, А.А.Половцов, Г.К.Лукомский, В.Н.Талепоровский и др.), участвовавшие в создании музеев в национализированных петербургских дворцах, ставили на первое место проблему безопасности зданий и коллекций.
Определение адекватного путь сохранения материально-пространственной мемориальной среды дворцов должно было основываться на понимании роли их владельцев в формировании художественного облика памятников. Однако подобный подход не соответствовал идеологии времени, порождая серьезное противоречие: уничтожив монархический строй, представители новой власти должны были спасать созданные им памятники. Они стремились превратить дворцы не столько в музеи, сколько в просветительские учреждения, перед которыми ставилась задача привлечения публики любыми средствами. Музей превратился в выставку, нацеленную на пропаганду; важнейшую роль в экспозициях играли объяснительные тексты, выполнявшие идеологическую функцию.
На начальном этапе, в силу естественного человеческого любопытства, созданные музеи дворянского быта завоевали известную популярность. Однако их экспозиции были примитивны, многие концептуальные проблемы упрощены, игнорировались особенности пространственной организации и убранства интерьеров исторических зданий. Уже через несколько лет стала очевидной разрушительность подобного подхода: новая политика музеефикации петербургских дворцов XVIII в. (дворцы Аничков, Шереметевский, Строгановский, Юсуповский, Нарышкиных-Шуваловых, Бобринских и др.) в значительно степени потерпела крах.
Не достигнув единства политической, художественной и исторической точек зрения, не имея утвержденной позиции и общего руководства в среде музейных работников, молодая советская власть, провозгласив памятники архитектуры итогом развития многовековой культуры и сохранив их в критический момент, не смогла разработать практические пути их использования. Культурно-политический синтез 1920-1930-х гг. включал процесс превращения исторических дворцов в музеи. Однако музеефикация, проведенная без научной основы, не позволила памятникам сохранить обретенную музейную функцию. После ликвидации бытовых музеев во дворцах разместились учреждения разного профиля, которые не обеспечили их сохранение, что привело к значительной утрате художественного облика и предопределило трудности музеефикации на современном этапе.
В параграфе I.IV «Послевоенный этап восстановления дворов Петербурга как художественно-идеологический проект и дальнейшее развитие реставрационной теории» речь идет о переосмыслении и развитии реставрационной теории в период масштабных восстановительных работ.
Послевоенная реставрация архитектурных памятников обусловила значительные успехи в развитии отечественной реставрационной теории. Во второй половине 1950-х гг. развернулась дискуссия ведущих представителей московской и ленинградской школ по вопросам реставрационной методики (П.Д.Барановский, Л.А.Давид, А.А.Кедринский, Е. В. Михайловский, С.С. Подъяпольский и др.). Представители ленинградской школы придерживались концепции максимально полного воссоздания разрушенных войной памятников, без ограничения задач научной реставрации охраной и консервацией, стремилась решать задачи активной адаптации к современным условиям не для отдельных памятников, а для архитектурных ансамблей.
Основные принципы теории реставрации были закреплены в 1964 г. в «Международной хартии по консервации и реставрации памятников и достопримечательных мест» (т.н. «Венецианская хартия»), положениями которой начали руководствоваться в практике архитекторы-реставраторы. К началу 1970-х гг. достигла своего пика дискуссия о подлинности, охватившая мировое реставрационное сообщество; были окончательно сформулированы основные реставрационные принципы (принцип историзма, принцип научности, принципы археологической и стилистической реставрации др.).
Таким образом в ходе ликвидации последствий войны изменилось отношение к памятникам и впервые был утвержден особый список памятников общесоюзного значения (1947 г.). Перечень охраняемых государством памятников архитектуры Ленинграда объединил 800 объектов (1954 г.). В дальнейшем данный список расширялся только за счет построек XVIII — первой трети XIX в., тогда как памятники эклектики и модерна к числу охраняемых объектов не относились, и эта тенденция изменялась крайне медленно.
Послевоенное осознание обществом масштабов утрат культурного наследия, усугубилось пониманием невосполнимости потерь, связанных с неправильным использованием памятников, для многих из которых процесс вывода из аварийного состояния так и не завершился. В области сохранения архитектурного наследия сложилась ситуация стагнации и обнаружилось крайнее неблагополучие.
Угроза полного исчезновения многих важных для города форм культуры привела к пересмотру подходов к проблеме сохранения архитектурного наследия, и была обозначена в качестве основной задачи ленинградской реставрационной практики 1970–1990-е гг., когда многие дворцы оказались в крайне тяжелом состоянии. Новая существенная коррекция списков охраняемых объектов; включение в сферу охраны их исторической среды, позволило вывести понятие «памятник истории и культуры» на принципиально другой уровень. Наиболее актуальные способы сохранения культуры оказались в тесной связи с деятельностью музеев, способных осуществить актуализацию объектов архитектурного наследия.
В параграфе I.V «Музеефикация дворцов в постсоветскую эпоху: стремление к реконструкции исторической традиции» определены и систематизированы различные пути включения памятников в жизнь музеев.
В конце ХХ в. были разработаны новые принципы научной реставрации: принцип минимального вмешательства в исторический материал, принцип обоснованности и определения любого реставрационного вмешательства, правовой принцип. В петербургской практике отличительной чертой процесса музеефикации явилось определение оптимальной даты, сменившееся выявлением периода наивысшего расцвета памятника, выбор которого способствовал сохранению его целостного облика.
В политической ситуации начала 1990-х гг. процесс размещения музейных экспозиций во дворцах вошел в новую фазу, что сделало их музеефикацию принципиально новым направлением деятельности художественных музеев (ГЭ, ГРМ, СПб ГМТ и МИ и др.). На начальном этапе превалировало мнение, что экспозиции в исторических дворцах в идеале должны состоять из произведений искусства и предметов обстановки, принадлежавших к их убранству. Однако на практике данные произведения и предметы оказались в основном утраченными или разобщенными. Новые концептуальные подходы к реставрации и приспособлению дворцов предопределило осознание того, что их подлинная архитектура и привнесенные произведения искусства могут составлять гармоничный ансамбль, не совпадая по времени и стилю.
Исключительной по сложности явилась задача музеефикация императорских и великокняжеских дворцов с их яркой историей, которые продолжали воплощать исторические символы, образы и типы. Обобщение петербургского опыта позволило заключить, что формирование «музея-памятника» и «музея в памятнике» не всегда имеют четкое разграничение. Задачи научной реставрации и цели размещенного во дворце музея в ряде случаев не соответствуют друг другу. Между двумя аспектами музеефикации может возникнуть внутреннее противоречие: концепция развития музея в ряде случаев начинает превалировать над интересами памятника.
В парадигме культурологического знания каждый памятник имеет ценность как отражение определенной эпохи и открывает возможность проникновения в ее культуру. Осмысление историко-культурных закономерностей развития основано на понимании культурного пространства памятника, не ограниченного хронологическими и типологическими рамками. Актуальность поисков эффективного решения музеефикационных задач на основе обобщения научного и практического опыта стимулирует потребность в разработке самостоятельной научной дисциплины «Музеефикация памятников архитектуры», изучающей основные принципы и методику преобразования памятников в объекты музейного показа.
В данном разделе диссертации интерпретируется ключевое для истории культуры понятие «памятник культуры» в его исторической трансформации. В культурологическом аспекте в качестве одной из важнейших потенциальных модальностей дворца-памятника рассматривается возможность трансляции общественно значимых культурных и технологических традиций прошлого. Основой концептуализации процесса музеефикации памятников архитектуры становятся критерии их ценности. Применительно к дворцам эти критерии в их трансформации составляют отдельную самостоятельную проблему: каждая историческая эпоха характеризовалась своим восприятием дворцов и порождала разные принципы отношения к ним. На современном этапе в известной степени произошло объединение и стирание граней между различными критериями ценности памятников: многие из них одновременно представляют собой шедевры человеческого гения, пространства исключительной исторической и художественной значимости; играют важную роль в развитии того или иного культурного явления; воспринимаются как свидетельств культурной традиции; имеют мемориальный статус, присутствие ассоциативного смысла в отношении выдающихся событий, традиций, идей и т.д.
Став равнозначными, критерии ценности памятников в сегодняшней ситуации приобрели равную уязвимость, в силу того, что не все дворцы Петербурга могут обрести музейный статус. Однако отреставрированное и превращенное в музейный экспонат здание в любом случае должно полноценно служить людям и использоваться для современных нужд. Концептуализация развития дворцов, включая в себя политический и экономический аспекты, должна быть основана на определении приоритетности критериев ценности каждого памятника.
Однако в силу того, что институционально-реализуемая деятельность музеев, более чем какая либо другая, может обеспечить решение комплекса сложнейших музеефикационных задач, наиболее эффективным способом сохранения дворцов сегодня следует признать их музейное использование, принципы которого могут быть распространены на другие виды музеефикационной деятельности.
Глава II «Историческая судьба Михайловского замка: от императорского дворца к современному музею» содержит развернутый анализ основных этапов исторической биографии памятника. Являясь первым градостроительным ансамблем Петербурга с ярко выраженными пространственными характеристиками, Михайловский замок отвечает почти всем современным критериям ценности памятника архитектуры.
В параграфе II.I «Последний императорский дворец XVIII века: архитектура как форма российской государственности и отражения личности» анализируются художественные особенности архитектурного ансамбля и рассматривается его обширная историография.
В документах XVIII в. резиденция императора Павла I именовалась «замок Михайловского дворца», что создавало ассоциации со средневековыми рыцарскими сооружениями. Не имея оборонительных функций, петербургский «замок», окруженный со всех сторон водой, иллюзорно воспринимался как неприступная крепость. Его четыре фасада имели разное архитектурное оформление.
Изучение памятника в процессе музеефикации продолжает глубокую историческую традицию, заложенную еще современниками его создания (Г. фон Реймерс, А. Коцебу, М. Жоржель, Ш. Масон, и др.). Историки архитектуры (Г.К. Лукомский, В.Я.Курбатов, И.Э.Грабарь, А.И.Михайлов, Н.Е.Лансере, В.К.Шуйский и др.) на протяжении длительного времени вели полемику об авторстве Михайловского замка, рассматривая его создание в контексте развития русского зодчества. Исследовалась история проектирования дворца (П.Н.Петров, А.Н.Бенуа, С.М.Земцов, Н.А.Кожин, Р.Подольский, О.А.Михаловская и др.). Изучались этапы его строительства (А.М.Пасыпкин, Л.В.Евдокимов), его внутреннее убранство (Р.Д.Люлина), события дворцового заговора 1801 г. (Н.К.Шильдер, Н.Я.Эйдельман).
На первом этапе (1990–1994) в результате изучения коллекции архитектурной графики РГА ВМФ был сделан кардинально важный вывод о ключевой роли в проектировании дворца вел. кн. Павла Петровича; доказано европейское происхождение наиболее ранних по времени создания чертежей; впервые определена дата начала работы над проектом — 1784 год, что опровергло распространенное мнение о начале проектирования дворца после воцарения Павла I. В научный оборот введено имя создателя первых эскизных набросков «дворца святого Михаила» — швейцарца А. Ф. Г. Виоллье. Второй этап исследования (1996–2003) позволил определить степень участия каждого из зодчих в многоступенчатом процессе проектирования, дал новую трактовку роли В.И.Баженова.
В разделе показано, что культурологический подход к изучению истории художественного замысла дворца, его проектирования и строительства предполагал более широкое, чем реставрационный, понимание пространственных и функциональных границ существования памятника и был основан на понимании исторического фона, художественной культуры и мировоззрения эпохи императора Павла I.
В параграфе II.II «История бытования Михайловского замка в XIX — начале ХХ в.: разорение художественного ансамбля дворца» прослеживаются основные этапы трансформации исторического облика памятника на протяжении полутора столетий.
Судьба памятника изменилась после цареубийства 11 марта 1801 г., когда многочисленные обитатели покинули дворец. Колоссальные денежные средства и трудозатраты оказались напрасными. По распоряжению императора Александра I работы по отделке были остановлены, произведен окончательный расчет с рабочими и мастерами, составлены инвентарные описи помещений. В переданном Гоф-интендантской конторе дворце на протяжении двадцати лет проживали разные лица (Ч.Камерон, П.К.Сухтелен, П.П.Ушаков и др.).
В 1823 г. в замке разместилось Главное Инженерное училище, основанное по инициативе вел. кн. Николая Павловича, и по высочайшему указу дворец получил новое название – Инженерный замок. Память об императоре Павле сохранялась только в его Опочивальне, на месте которой была создана Церковь святых апостолов Петра и Павла, своеобразный мемориал, «храм на крови» (арх. К.А.Ухтомский, 1857).
Не нужный более «макет» средневековой крепости постепенно превратился в функциональное здание. Изменился его градостроительный ансамбль: каналы вокруг плац-парадной площади засыпаны (1823), при возведении Михайловского дворца исчез Церковный канал, по линии которого проходило продолжение Садовой улицы. После демонтажа гранитной облицовки засыпали Воскресенский канал (1879), разобрали Кухонный, Театральный и Трехлучевой мосты (1879–1907).
В данном разделе доказано, что разрушение ансамбля Михайловского замка в начале XIX в. было основано на идеологии своего времени. Императорская резиденция разделила судьбу своего владельца, чей образ умышленно искажался современниками и потомками, и лишь в последние десятилетия получил новую трактовку. Однако вплоть до начала музеефикации причины мифологизации истории императорской резиденции не рассматривались как самостоятельная проблема, и Михайловский замок существовал в исторической памяти поколений только как «пустынный памятник тирана».
В параграфе II.III «Послевоенное восстановление Михайловского замка и небрежение к его историко-культурной ценности» рассматриваются мероприятия по выведению памятника из аварийного состояния, не получившие развития.
В ХХ в. разорение исторического убранства дворца завершило его неподобающее использование. Вплоть до 1941 г. в его стенах размещалось Военно-инженерное ордена Ленина краснознаменное училище им. А.А.Жданова (ВИУ). Серьезный урон памятнику причинили военные разрушения, и первоочередные реставрационные работы имели целью полное приведение в порядок дворцовых фасадов (1947–1949). Проект реставрации интерьеров (1951–1952, арх. И.Г.Капцюг, А.А.Плотницкий) включал в себя ремонт и усиление перекрытий, паркетные работы, реставрацию скульптурного и лепного декора, декоративных росписей и т.д. (Тронный зал, Галереи Рафаэля и Лаокоона, залы парадной анфилады, жилые покои вел. кн. Александра и Константина). В период восстановительных работ в Михайловский замок был переведен из Адмиралтейства кораблестроительный факультет ВВМИОЛУ им. Ф.Э.Дзержинского, а из здания Фондовой биржи сюда переехала Центральная военно-морская библиотека (1957 г.).
Поэтапный вывод из Инженерного замка военно-учебных заведений начался в ходе крупного сокращения вооруженных сил (1959–1960). В 1960 г. здание было передано Ленинградскому Совнархозу для размещения технологических институтов при условии дальнейшего пребывания книжных фондов ЦВМБ в его парадных залах (Тронный и Воскресенский зал, Галерея Арабесок). К концу 1980-х гг. в здании находились семь организаций, и небрежная эксплуатация привела памятник в крайне неудовлетворительное состояние, что определило необходимость пересмотра его дальнейшей судьбы. В этот период впервые прозвучало мнение о необходимости передать дворец для размещения музейных коллекций: в 1988 г. вышло постановление «Об улучшении использования памятника архитектуры Михайловского замка», которое открыло новую страницу в его биографии.
История советского периода приводит к выводу, что судьба Михайловского замка оказалась трагичнее других императорских дворцов города и пригородов. Несмотря на многочисленные переделки «инженерного» периода, к середине ХХ в. дворец сохранил многие черты своего исторического облика. Однако проведенная после войны масштабная реставрация не предполагала его дальнейшего музейного использования: возможность спасения памятника культуры была отложена еще на 30 лет. Масштаб его утрат явился следствием исторического процесса и конкретных решений в конкретных ситуациях.
В параграфе II.IV «Опыт дискуссионного решения музейной судьбы памятника» рассматривается история передачи дворца Русскому музею.
Решение о музейном использовании памятника было принято в результате открытой дискуссии: к обсуждению трех вариантов обустройства Михайловского замка была привлечена общественность. Первый из них, предложенный ВИМВИВ и ВС, предполагал размещение в стенах дворца Музея отечественной боевой славы, хранящего память о военной истории России с древнейших времен. Второй был разработан ГМИ СПБ и содержал программу создания Музея истории петербургского зодчества, основанную на том, что после многократных перестроек памятник являл собой синтез архитектурных стилей и направлений.
Концепция Русского музея не декларировала возможность воссоздания Михайловского замка как резиденции императора Павла I. Предлагалось превратить его в образец интерьерного искусства, дворец-музей, украшенный произведениями, связанными с памятником исторически, тематически и стилистически. Освоение пространства со сложной и оригинальной планировкой позиционировалось как длительный поэтапный процесс, предполагавший создание постоянных и временных экспозиций, тематических комплексов, объединенных идеей показа произведений изобразительного и декоративно-прикладного искусства в широком культурном и историческом аспекте. С учетом хранящихся в фондах богатейших собраний крупнейшего художественного музея отечественного искусства данная концепция была признана приоритетной.
Дискуссионный выбор пути музейного развития памятника явился первым подобным опытом в ленинградской музеефикационной практике. История передачи дворца Русскому музею, отдаленная от нас двадцатилетнем периодом, обрела проблемный характер и с позиций накопленного опыта подлежит осмыслению в новом аспекте.
Историческая судьба памятника и история его функционирования предопределили основные идеи музеефикационной практики: ранее существовавшие параллельно реальная фактическая история и порожденная временем мифология дворца, пересеклись, чтобы найти воплощение в концепции его музейного развития.