До сих пор малоизвестных, или изложенных не всегда верно, желательно было бы познакомить читателей с сущностью кавказской войны и с характером кавказской армии
| Вид материала | Документы |
- В. В. Лапин История Кавказской войны (главы из пособия к лекционному курсу 1 ). Лекция, 441.7kb.
- Методические рекомендации «деятельность средств массовой информации по формированию, 266.04kb.
- Дагестан в современной кавказской геополитике россии, 2232.64kb.
- Западной Кавказской Республики 221 Заключение 229 Использованные источники и литература, 209.26kb.
- Завершение кавказской войны (1860-1864 гг.): Военно-политические и социальные аспекты, 536.71kb.
- Оязыках страны Кавказской, 200.28kb.
- Уроки литературного чтения в 4 классе Тема. Произведения Л. Н. Толстого, 31.84kb.
- Резолюция парламента грузии о признании геноцида черкесов, осуществленного Российской, 14.95kb.
- Мультимедийный вечер: «В гостях у гоголевских героев», 132.57kb.
- Русская армия в Кавказской войне XVIII-XIX, 562.69kb.
Описанное дело было последним ударом, нанесенным горцам; можно сказать, что собственно им и занятием Хадыжей окончилась кавказская война. Последующее сопротивление, не смотря на то, что движением на Пшиш мы как бы врезались в сердце населения, было вяло, ничтожно. Горцы, очевидно, упали духом; воззвания беглых поляков не помогали. Переодетые беглецы пробирались даже к нам в лагерь; один из них, отставной офицер Яблоновский, бывал не раз в ставке начальника отряда, смешиваясь с горскими старшинами, приезжавшими для переговоров.. Поляки снимали планы, знали даже состав частей отряда, подстрекали горцев; но ничто не действовало. Горцы убедились, что до султана далеко, a pyccкиe могущественны, да и очень близко. Отряд, постоянно прорубая леса, разработывая дорогу и имея ежедневно перестрелки, вышел на Пшиш и остановился на урочище Хадыжи. Расчитывая утвердиться прочно, генерал Зотов, приказал рыть укрепление на занятой позиции, которое в течениe двух дней и было возведено. Оставив в нем два батальона, с остальными войсками начальник отряда спустился вниз по Пшишу, к анапской переправе. До чего население упало духом — можно судить по этому движение: пробиваясь сорок верст почти через толпу горцев (так густо было население) по местности и лесистой, и пересеченной, отряд, в продолжение целого дня, потерял с небольшим сорок человек раненых нижних чинов. Годом, ранее, решиться на такое движение было бы тоже, что броситься одному человеку на сотню.
С занятием хадыжинских высот, быстро стал приближаться конец кавказской войны.
На Пшише собралось все население Белой и Пшехи. Далее отступать горцам, было некуда. С запада черноморские отряды, с севера и востока — пшехский и даховский, сближаясь все более и более, составляли железное кольцо, которое теснило, давило горцев. Страшная болезненность от голода и тесноты помещения, [453] постоянно бивачная жизнь с женами, детьми и стариками, — эта грозная и неумолимая действительность заставила горцев призадуматься над своим положением и решиться на что нибудь: или гибнуть всем до единого, или покориться безусловно. — Они выбрали последнее, с надеждою на великодушие победителя.
Все лето прошло в переговорах; они окончились желаниями одних остаться в Poccии и поселиться на местах, которые им будут указаны; желанием других — переселиться в Турцию. Последние, составляя сильнейшую часть населения, пылали ненавистью к нам до последней минуты, нисколько не стараясь скрывать своего чувства, выражая его проклятиями и щедро осыпая ими нас — невольную причину их переселения. Горцы, оставшиеся у нас, при действительно заботливом попечении окружных начальников, забыли прошедшее горе и сожалеют, что ранее не предались великодушно Poccии. Вероятно, о том же думают горцы, попавшие в руки султанских пашей.
Срок для приготовления к переселению дан был горцам по 20-е февраля 1864 года.
_________________
Лето 1863 года войска провели в занятиях по устройству кордона по пшишской линии, по проложении дорог и постройке станиц. С горцами открылись мирные сношения; в лагерях учредились рынки, на которых горцы сбывали нам по весьма дешевым ценам все, что могло стеснять их в дальней дороге, а переселяющиеся в Турцию — все свое хозяйство. Цены дошли до невероятно низких цифр. Например, быка можно было купить за 1 — 2 рубля, барана 20 — 25 копеек.
За работу взялись горячо, но скоро однообразие занятий прискучило. Журналы, и в особенности газеты, были единственным развлечением: мы их поглощали едва не в буквальном смысле. Газетные новости нас, как и всю Россию, также очень интересовали. Одновременно с окончанием кавказской войны, вспыхнуло [454] восстание в Польше. Серьезного значения этой неравной борьбе никто не придавал, но она нас живо занимала, тем более, что польская пропаганда явилась и на Кавказе — конечно, не между войсками, где всякая ляхетская прокламация произвела бы смех — а между разгромленными горцами. Мы узнали, что с горцами, уезжавшими в лагерь, являлись иногда поляки. От скуки, солдаты на рынках отыскивали и поляков; но поиски их, разумеется, бывали безуспешны. Ловить поляков можно было только зная черкесский язык, солдатам неведомый.
Кавказскую войну мы считали оконченною; но все, происходившее на наших глазах, было еще не так осязательно, чтобы каждый мог сказать это с уверенностью. Только ступив на берег Черного моря и оглянувшись назад, мы могли бы сказать, что зa нами осталась России, а не Кавказ. Все желания наши сосредоточивались на Понте Эвксинском: у горцев мы распрашивали, далеко ли до него, какова там местность. Нас утешали близостью этого обетованного моря, и в доказательство привозили в бутылках морскую воду.
Отряд все ближе и ближе подвигался к укреплению Хадыжи, которое было базисом для предстоявшего движения в горы, а там — и на море. Осенью пшехский и даховский отряды соединились в Хадыжах, откуда двинулись к гойтхскому ущелью. Приехал командующий войсками, генерал-адъютант граф Евдокимов. Ущелье занято было без сопротивления. Близ водораздела отряды остановились и приступили к работам.
Шанцевый инструмент заменил винтовку: саперы и офицеры путей сообщения занялись проведением дорог. Войска заготовляли запасы провианта, сухарей, сена, овса; устроивали магазины для предстоящей экспедиции на южный склон кавказских гор.
Небо нахмурилось; пошли дожди; земля превратилась в кисель. По вновь разработанной дороге ни проехать, ни пройти не было возможности. Лошади вязли в грязи по уши. В [455] батальонах, пало более половины лошадей; солдаты, по необходимости, заменяли вьючных животных. Сообщение с Хадыжами сделалось крайне затруднительным: пространство в сорок верст проходили почти неделю.
Лагерь утопал в грязи. Казалось, сама природа вооружалась против нас. Холод, голод, безcонные ночи, тяжкие работы, постоянные движения в горы на поиски, и все это — не дни и недели, а месяцы. Но мы не унывали, лагерь был оживлен по обыкновении; больных солдат было очень мало; — испытание тяжкое, но последнее....
В перспективе являлось море, вечно голубое небо и честь окончить войну. Но не всем удалось увидеть плоды понесенных трудов. Вечно напряженное состояние поддерживало нас; но едва окончилась война, и батальоны разошлись по домам, изнурительный поход сказался в губительном тифе, от которого человек сгнивал почти заживо. Юноши возмужали в течение нескольких месяцев, старики ранее приблизились к могиле, остальные преждевременно состарелись.
В конце ноября пшехский отряд, под начальством свиты Его Императорского Величества генерал-майора Граббе двинулся на поиски к верховьям речки Саже. По дороге было забрано семейств сорок горцев в плен. От вершины Саже отряд перевалился на Пшеху, и верстах в двадцати от Гойтх, выше его, расположился на ночлег. На следующий день, в два часа пополудни, мы снялись с позиции и двинулись к Гойтху. В ариергарде находился, в числе прочих, и 19-й стрелковый батальон. Сверху валилась какая-то каша: холодно, мокро, ветер пронизывал насквозь. Пленные, следовавшие при отряде, едва прикрытые лохмотьями, падали от изнурения; матери сбрасывали с рук окоченевших младенцев. Сердце сжималось от боли, глядя на несчастных; но помочь не было возможности. Дорога шла дном ущелья, где часто надобно было переправляться в брод через Пшиш; [456] вода прибавляла ежеминутно. Уже стемнело, когда мы подошли к тому месту, где дорога обрывалась у переправы через Пшиш. Попробовали брод, но лошадь с места пошла вплавь. Двигаться далее было невозможно. Солдаты ощупью наши несколько плетней, сломали их, наложили в костры; дело остановилось за огнем; спички отсырели, трут замок, - а холод все усиливался. Кой у кого нашлись сухие носовые платки, вторые натерли порохом, и хотя с трудом, однако, успели зажечь костры. До чего люди промерзли, можно судить потому, что многие только на следующий день заметили, что они около костров обожгли себе лица и руки до пузырей. Подобного рода экспедиции хотя и не часто, но бывали на Кавказе. Приятно после такого похода расположиться в сухом, теплом помещение — но каково, вместо комнаты, придти в палатку, где надо ложиться в холодную грязь и обогревать ее собственною теплотою!...
В январе выпал снег. Ущелье занесло так, что сообщение совсем прекратилось, пока не проложили тропу, по которой можно было пробираться в одного человека. Теперь, когда война окончена, вспоминая прошедшее, удивляешься выносливости человека.
В конце февраля, пшехский отряд двинулся к речке Мартэ, чтобы наблюдать за выселением горцев, а если понадобится, так и силою выгонять их.
Постепенно подвигаясь то вправо, то влево, то вверх, и истребляя по пути брошенные аулы, отряд достиг верховьев Псекупса, откуда перевалился через кавказский хребет на южный склон его и остановился при впадении речки Чилипсе в реку Туапсе. Отсюда оставалось только тридцать верст до Черного моря.
Поразительное зрелище продставлялось глазам нашим по пути: разбросанные трупы детей, женщин, стариков, расстерзанные, полуобъеденные собаками; изможденные голодом и болезнями переселенцы, едва поднимавшие ноги от слабости, падавшие от изнеможения и еще заживо делавшиеся добычею голодных собак... [457]
Живым и здоровым некогда было думать об умирающих; им и самим перспектива была не утешительнее; — турецкие шкипери, из жадности, наваливали, как груз, черкесов, нанимавших их кочермы до берегов Малой Aзии, и, как груз, выбрасывали лишних за борт, при малейшем признаке болезни. Волны выбрасывали трупы этих несчастных на берега Анатолии... Едва ли половина отправившихся в Турцию прибыла к месту. Такое бедствиe и в таких размерах редко постигало человечество; но только ужасом и можно было подействовать на воинственних дикаарей и выгнать их из неприступных горных трущоб.
28-го мая 1864 года окончилась кавказская война. Кубанская область была не только завоевана, но и очищена. От прежнего, довольно большого населения, осталась горсть людей, которых поселили на Кубани.
Конец 1864 года и весь 1865 год отряды прошли вновь по всем завоеванным участкам, выгнали оставшихся случайно там горцев-бродяг, разгромили на южном склоне, в Хакучах, последний разбойничий притон и, наконец, сняв доспехи бранные, приступили к занятиям мирным.
Теперь в горах кубанской области можно встретить медведя, волка, но не горца.
Так окончилась долгая, упорная и кровавая борьба на Кавказе. Тяжелое было время, но в такого рода трудах приятно было испытать свои силы.... И не бессмысленно проходила жизнь: много было прелести в лихих боевых схватках, и сухой, короткий звук горского выстрела хватал за душу cильнеe, чем звуки голоса итальянского тенора. Чувствуешь невольное уважение к неприятелю, который, при своей относительной малочисленности, мог столько десятков лет бороться с исполином и умереть без единного звука жалобы.
И. Дроздов.
Текст воспроизведен по изданию: Последняя борьба с горцами на западном Кавказе // Кавказский сборник, Том 2. 1877