До сих пор малоизвестных, или изложенных не всегда верно, желательно было бы познакомить читателей с сущностью кавказской войны и с характером кавказской армии
| Вид материала | Документы |
- В. В. Лапин История Кавказской войны (главы из пособия к лекционному курсу 1 ). Лекция, 441.7kb.
- Методические рекомендации «деятельность средств массовой информации по формированию, 266.04kb.
- Дагестан в современной кавказской геополитике россии, 2232.64kb.
- Западной Кавказской Республики 221 Заключение 229 Использованные источники и литература, 209.26kb.
- Завершение кавказской войны (1860-1864 гг.): Военно-политические и социальные аспекты, 536.71kb.
- Оязыках страны Кавказской, 200.28kb.
- Уроки литературного чтения в 4 классе Тема. Произведения Л. Н. Толстого, 31.84kb.
- Резолюция парламента грузии о признании геноцида черкесов, осуществленного Российской, 14.95kb.
- Мультимедийный вечер: «В гостях у гоголевских героев», 132.57kb.
- Русская армия в Кавказской войне XVIII-XIX, 562.69kb.
До какой степени было настойчиво преследование, можно судить по чрезвычайно медленному движению отряда. В четыре часа утра началось отступление, и только к двум часам пополудни подошли войска к аулу Хапачухабль, сделав в продолжение одиннадцати часов времени переход в четыре версты. Потеря в войсках была весьма значительная; солдаты утомились; — только половина дела была совершена.
Местность, пройденная при таком безпощадном преследовании, была почти открытая и с одним весьма отлогим спуском. Впереди же apиeprapду предстояло спускаться шагов четыреста с высоты крутой, изрытой, одетой лесом, и, спустившись, тотчас переправляться через Белую по весьма глубокому броду.
В артилерии осталось очень мало снарядов. В пехоте по три, по четыре — не более — патронов. Горцы не удалялись. Подойдя в аулу Хапачухабль, ариергард расположился полукругом, связавшись своими флангами с цепями, которые были протянуты поперек высоты для прикрытия обоза, спускавшегося с горы к переправе через Белую.
Главная колонна была уже на левом берегу реки. Очередь была за нами; но как? без патронов, в составе, почти наполовину меньшем, вследствии убыли раненых и убитых солдат. Горцы, групируясь в различных пупктах, сообразно нашему расположению, очевидно, решились обрушиться всеми силами на apиepгард, при спуске его с горы. Во всех цепях поддерживалась перестрелка, хотя и весьма вяло, по недостатку патронов. [414]
Положение было безвыходное... Спас туман. Пока ариергард обдумывал свое отступление, поднялся туман такой густой, что в пяти шагах, не видно было человека. Не воспользоваться им было бы непростительно, и мы, потихоньку, едва не на ципочках, спустились с горы, переправились через Белую и присоединились к главной колонне, ожидавшей нашего прибыия.
На ночлег посчитали раненых и убитых. В этот день их оказалось много: у одних стрелков из двух рот выбыло два офицера и 44 нижних чинов.
Горцы тоже дорого поплатились, но это не помешало им на сдедующий день поменяться с нами несколькими выстрелами, за что и были наказаны жестоко.
30-го января, отряд, снявшись с позиции, следовал в Майкоп. Близ переправы через Белую, у урочища Топогуап, неприятель сделал засаду. Начальник отряда, генерал-мaйop Преображенский, отъехав довольно далеко от авангарда главной колонны, был встречен изрядным залпом. Это был последний салют. Конвой, провожавший генерала, выскакал вперед, завязал перестрелку, а между тем, адъютант, поручик Бутович, был послан с приказанием — первому же свободному батальону спуститься и отрезать горцам отступление. Пока поручик Бутович уверял командующего батальоном, что приказание высшего начальства следует исполнить беспрекословно, командир 5-го батальона кубанского полка, майор Монжос, спустил свой батальон под гору и в рукопашном бою с горцами доказал, что даже, не получая приказаний от начальника, можно иметь молодецкое дело. Горцы оставили на месте до тридцати трупов. Командующий батальоном, вследствие доклада, сделанного адъютантом, был арестован; — к сожалению, на оружии, которого он был недостоин, было написано «за храбрость».
Переправившись через Белую, отряд входил в широкое ущелье, где уже чувствовал себя как-бы дома. Отряд разбрелся в [415] одиночку, и только под воротами Майкопа роты собрались к своим значкам. Переход был сделан большой, слишком сором верст, и потому, на беспорядок походной колонны ближайшие начальники смотрели снисходительно, позволяли солдатам идти вразброд по протоптанным тропинкам, тем более, что опасности не могло быть.
Подобных экспедиций на Кавказе было довольно. Много блеска прибавляли они к славе русского оружия, но не приводили к желаемому результату, как например, и эта прогулка на Финфт стоила не малого числа людей раненых и убитых, — а что же она принесла? Так начался 1859 год на правом крыле.
В конце года Хамкети было занято без кровопролиия. Магомет-Эмин, соблазненный участью Шамиля, согласился на мирные переговоры, для чего явился лично в ставку командующего войсками правого крыла. Горцы согласились на возведение укрепления в Хамкети, постройку станиц в низовьях Фарса, Серале и проложение просек на наших сообщениях. Весь 1860 год не было военных действий. Горцы стали соседями довольно сносными; тем не менее, изредка случались грабежи; транспорты конвоировались большим прикрытием. Да и сами отношения были слишком ненормальны. Возможна ли была полудикая республика в пределах империи, и в такое время, когда Чечня и Дагестан сдались безусловно?
Его Императорское Высочество Великий Князь Михаил Николаевич главнокомандующий кавказскою армиею, совершил трудное дело завоевание западного Кавказа, а ныне исполняет еще труднейшее дело - просвещения полудикого края.
II.
Причина открытия военных действий на западном Кавказе. — Польские эмиссары. — Первые военные действия верхне-абадзехского отряда с 12 декабря 1861 года по 3 июля 1862 года.
______________
Восточный Кавказ покорился. Шамиля взяли в плен. Оставался западный Кавказ, с племенами которого был заключен в 1859 году весьма сомнительного свойства мир, который не мог служить ручательством за спокойствие в будущем. Никакими убеждениями нельзя было довести их до безусловной покорности.
Польские эмиссары, рассыпавшись между горцами, превратно толковали им намерение русских, указывали на то угнетенное положение, в котором они будут находиться в подданстве России, на злоупотребления чиновников, — словом, польские авантюристы не поскупились на клеветы, зная, что запугают тем вooбpaжeниe впечатлительных полудиких племен. Укрепляя их в уверенности, что они сами собою сильны для борьбы с Poccиeй, поляки обещали горцам помощь и от ференги (французов) и от энглиз (англичан), в случае надобности, говорили, что ференги и энглиз принимают живейшее участие в судьбе воинственных обитателей Кавказа, тайно готовятся отомстить русским и не давать хода завоевательным видам Poccии. Могли ли не поддаваться таким уверениям люди, географические познания которых оканчивались границами аулов, где они жили, а политические тем, что в Стамбуле живет султан, что он великий и могущественный падишах, что этот великий падишах сжалится, наконец, над кавказскими мусульманами и накажет русских за все зло, которое они сделали черкесам.
Население взволновалось, начало втайне готовиться к войне, но наружно поддерживало приязненные отношения. Продолжались сатовки на рынках укреплений, старшины попрежнему [417] приезжали пoбеседовать с местным начальством о том, как появился, по произволению аллаха, Адам, и как от Адама родились черкесы, которые и составляют настоящую эссенцию рода человеческого.
Но pyccкиe не дремали; не втайне, а совершенно открыто делались приготовления нанести горцам удар, который разом покончил бы все, и был бы сильнее красноречия польских авантюристов.
Одной 19-й пехотной дивизии было слишком мало, для решительных военных действий, а потому, на усиление ее были присланы из Грузии, из Дагестана и с восточного Кавказа все стрелковые роты полков гренадерской, 20-й и 21-й дивизии, стрелковые батальоны тех же дивизий, три драгунские полка и вся резервная дивизия кавказской армии.
Горцев на западном Кавказе считалось до двухсот тысяч; против этого населения собрано было войска: 20 стрелковых баталюпов, 20 батальонов резервной дивизии, 20 батальонов 19-й пехотной дивизии, 5 линейных батальонов, 5 пеших казачьих, дивизия драгунских полков, двадцать казачьих полков и сто полевых пеших, горных и конных орудий. Эта грозная армия была вверена генерал-адъютанту графу Евдокимову.
Четыре года борьбы этой отборной армии красноречиво говорят о трудах, перенесенных ею при завоевании западного Кавказа.
Рыцарский образ ведения войны, постоянно открытые встречи, сборы большими массами ускорили окончание войны. Если бы способный руководитель в состоянии был растолковать горцам их бессилие и, вооружась им, из за угла встречать наступление русских отрядов, то, вероятно, война не окончилась бы так быстро. Происки польской пропаганды, не внеся ничего лучшего, заставали их изменить прежним традициям и быстро довели до падения. [418]
Войска были разделены на отряды; каждому из них была начертана програма действий.
В один из действующих отрядов поступил 19-й стрелковый батальон.
В январе 1861 года, батальон выступил из своей штаб-квартиры в укрепление Майкоп. Холод стоял страшный. В Белореченском укреплении батальон должен был прожить около пяти дней. Мороз доходил до тридцати градусов. Птицы замерзали на лету. Лошади, которым в такой жестокий мороз пришлось быть на коновязи, не выдерживали его: те, который были посильнее, срывались и бегая согревали себя, а те, что послабее — падали на месте и замерзали. Но батальон благополучно прибыл в Майкоп, где радушная встреча стрелков 21-го батальона заставила забыть все неприятности зимнего похода.
На Кавказе издавна существует между войсками истинно-братский обычай — встречать хлебом-солью походного товарища. Чарка водки, да сытый обед всегда готовы для солдата. Искренность, с которою это исполнялось, сближала между собою полки и батальоны. Отношения устанавливались самые дружеские и столь сильные, что передались и в обновленный состав армии.
В мае месяце, на реке Фарсе, собрался довольно большой отряд, под начальством генерал-майора Иванова, и, заняв высоту Мамрюк-гой, приступил к обыкновенному кавказскому занятию — рубке леса вниз по Фарсу и по направлению к речке Белой, через речку Финфт. Эти две просеки, пересекаясь близ отряда под прямым углом, отрезывали население, заключавшееся между ними, от сообщения с верхними абадзехами, и предавали в наши руки самые воинственные общества егерукаевцев, мохошевцев и темиргоевцев. Поселившись в дремучих лесах, они делали, под защитою этих лесов, опустошительные набеги не только на наши границы, но даже и абадзехам доставалось от них. В их аулы и под их покровительство прибегали все, [419] жаждавшие мести, это разбойничье гнездо, считавшее себя вне горских законов, наводило ужас на своих соседей-абадзехов. В силу мирного договора 1859 года, мы безпрепятственно прорубили мохошевские леса. Высота Мамрюк-гой служила базисом военных действий, откуда, имея обеспеченное сообщение с нашими резервами, по линии между Майкопом и Лабою, мы могли свободно руководить нашими операциями, и, наоборот, стеснили горцев. Просеки, сделанные нами без выстрела и без малейшего сопротивления, были чрезвычайно счастливым началом будущего завоевания. Командующий войсками, генерал-лейтенант, Филипсон, мирным договором 1859 г., конечно, на несколько лет сократил кавказскую войну. Он умел разобщить горские племена между собою, так что, на первый раз, они жили отдельною жизнью, не имея никакой связи между собою. Это обстоятельство тоже много благоприятствовало нашему успеху. Местность давала горцам столько естественных и трудноодолимых защит, что, при дружном сопротивлении, война не могла бы окончиться так быстро. Население было вполне деморализовано; — оно, можно сказать, почти не сопротивлялось; но, не смотря на то, завоевание западного Кавказа стоило не мало жертв.
21 сентября 1861 г., Государь Император осчастливил нас своим посещением. С восторгом встретили кавказцы своего обожаемого Монарха. Толпами приезжали горцы в лагерь отряда быть свидетелями нашего счастья. А мы жалели лишь об одном, о том что жизнью нашею не могли доказать нашей безграничной любви и преданности Великому Государю. Кратковременное пребывание Его Императорского Величества в нашем лагере навсегда запечатлелось в наших сердцах.
К октябрю, были окончены просеки от Мамрюк-гой к станице Нижне-Фарской и к Белой.
Войска были разделены на два отряда: верхне-абадзехский поступил под начальство полковника Геймана; полковник же [420] Горшков принял нижне-абадзехский, в состав которого и я имел честь быть. Довольно хорошо знакомый с жизнью этого отряда, перехожу к описанию его деятельности исключительно.
Нижне-абадзехский отряд расположился в майкопском ущелье, в двенадцати верстах от укрепления Майкопа. Назначением его было — разработка дороги вверх по ущелью, правым берегом реки Белой. Занятие чрезвычайно однообразное и тяжелое: копали дорогу, рубили лес и устроивали кордонное сообщение. Затем, зажили мирно; — строили себе бараки. У офицеров затеялась бесконечная вечерняя пулька преферанса. Сначала всех занимали наши отношения к горцам: толковали, судили, рядили, создавали различные проекты, обсуждали бывшие действия, находя, что можно было бы поступать иначе; словом, шло обычным порядком все, пока не надоело. Привычка копаться в земле вкоренилась до того, что странно казалось иной раз не отправиться на работу. И здесь, как и везде, явились специалисты своего дела; — подполковник П.........й так мастерски рубил просеки, что прославился этим и соперников не встречал. — Среди лагеря устроился базар, на котором собирался весь праздный люд — поболтать, подтрунить над горцами, которые приносили нам масло, молоко, мед, продавали седла и лошадей. Отряд, разработывая дорогу, постепенно подвигался вверх по ущелью.
Во время одной из посылок за сеном, купленным у горцев, последние изменнически напали на команду солдат 1-го сводного линейного батальона. По выстрелам, раздавшимся в той стороне, дежурный батальона поспешил на выручку; к сожалению, катастрофа случилась так далеко, что пришедший батальон застал все уже оконченным: солдаты и офицеры были жестоко порублены. Это обстоятельство разъяснило наши ненормальные отношения к горцам и развязало нам руки; — последовало распоряжение — стрелять во всякого вооруженного горца. Явились старшины с извенениями и пытались уверить, что это были наездники [421] убыхи, с южного склона; им, конечно, не поверили и объявили, что отныне все сношения прерваны.
12-го декабря, произведено было горцами открытое нападение на колонну, рубившую лес. Оно было отбито. Колонной командовал полковник граф Гауке. Кто бы мог думать, что вскоре он явится в польской службе под именем Боссака! После этой перестрелки, лазутчики ежедневно давали знать о партиях, что впрочем, не мешало отряду делать свое дело. Все движения совершались с воинскими предосторожностями. Войска оживились. Подошли рождественские праздники. Весело и шумно провели мы святки в своей семье, и, не смотря на то, что на морозе жили в палатках, — право, не завидовали никому: удивительное свойство человека свыкаться с самым тяжелым положением! Кажется, что может быть хуже подобной жизни: снег по колено, стужа, иногда метель, и в такую погоду, когда собаке в деревянной конуре становилось холодно? Но мы не жаловались, живя в палатках.
27 января 1862 года, отряд передвинулся вверх по ущелью, по направлению к Каменному мосту, и занял позиции на речке Кожау.
Носились слухи о громадной партии абадзехов, собравшихся защищать дорогу к Каменному мосту и о том, что доступы к этой местности защищены правильными укреплениями, вооруженными нарезными орудиями.
Отряд беспрепятственно дошел до речки Кожау. Глубокая балка, по которой протекала речка, в тот же день была занята и вырублена. Во время рубки леса, с горы, примыкавшей к верхней оконечности балки, горцы открыли огонь по рабочим; горские пули начали щелкать довольно часто.
19-й стрелковый батальон послали отбросить горцев: — гору заняли. Горцы отступили в небольшой аул; партия их увеличилась; выбитые из аула, они засели в лесу и затеяли перестрелку, которая продолжалась часов шесть. Выстрелы были редкие, но [422] меткие; нет - нет, — да и повалят кого нибудь в цепи; и набралось человек семь раненых за время, в которое батальон прикрывал рабочих. К вечеру батальон спустился в лагерь. Горцы, стараясь разнообразить нашу скучную лагерную жизнь, в эту же ночь занялись обстреливанием лагеря из орудий. На одной из скал левого берега Белой они устроили батарею из двух орудий, и каждую ночь, ровно в двенадцать часов, открывали пальбу по лагерю. — Это бомбардирование продолжалось двенадцать ночей сряду. Солдаты так привыкли в урочной пальбе из орудий, что, не шутя, скучали, когда почему либо горцы опаздывали открыть огонь по лагерю. Всякому ядру, падавшему в лагерь или перелетавшему через него, солдаты давали шутливое прозвище, и смеху бывало не мало. Поговаривали о том, чтобы взять орудия, но игра не стоила свеч; во первых, орудия были совершенно безвредны; — из нескольких десятков ядер, брошенных в лагерь; одним убило стрелка 21-го батальона, а другим контузило в бок артилерийского офицера, подпоручика Якутина; во вторых потому, что ранее, чем колонна подошла бы к орудиям, горцы успели бы отвезти их в безопасное место.
Работы отряда постепенно были доведены до второго Кожау; оттуда уже оставалось не более версты до Каменного моста. С декабря 1861 года начинается период ежедневных перестрелок до окончательного завоевания Кавказа. Перечислять подвиги отдельных личностей - дело трудное, и сложное; но нельзя не сознаться, что кавказская эпопея вышла бы не хуже Илиади; и наши рыцари, встречая смерть незакованными в железные доспехи, были достойными соперниками греческих героев. Храбрость на Кавказе принадлежала к явлениям вседневным. Желавший заставить говорить о себе, должен был быть молодцем; - с сотнею людей броситься на тысячу, с десятком отбиться от сотни, как, например, юнкер 19 - го стрелкового батальона Малиновский, во время стоянки на Кожау, с двадцатью стрелками отбился от вчетверо [423] сильнейшего неприятеля и отступил в таком порядке и с такою уверенностью, что войска, вышедшие помочь ему, не позволили себе вмешаться в перестрелку, чтобы не уменьшить этим заслуги Малиновского, и дать ему полное право быть молодцем, каким он считался всегда в войсках нижне-абадзехского, а потом, пшехского отрядов.
8-го февраля, 1862 года, 19-й стрелковый батальон поступил в состав верхне-абадзехского отряда, под начальство полковника Геймана, для участия в экспедиции к шушукскому ущелью.
Отряд двинулся двумя колоннами: одна наступала по течению Фарса, другая — через гору Унакас. Чрезвычайно быстрое и неожиданное движение дало нам возможность без боя занять трудную позицию. Войска тотчас же приступили к рубке леса. Начали появляться горцы; завязалась перестрелка, окончившаяся горячим делом у входа в ущелье. Полковник Гейман, взяв несколько рот севастопольского полка, сделал небольшое движение вперед, с целью осмотреть местность. При обратном движении рот, горцы сильно насели. Дело было непродолжительное, но жаркое: убит был ротный командир, поручик Энгельгардт, и ранено человек около двадцати нижних чинов. К вечеру войска возвратились в лагерь, на Царскую позицию.
20-го февраля, 1862 года, оба отряда — верхне и нижне-абадзехский, соединились близ Ханского брода, на Белой, для вырубки леса на левом берегу реки, по направлению к реке Пшехе.
В двенадцать часов ночи пришли мы к окопам Ханской станицы. Леса вблизи не было, костров не разводили, а морозило порядочно; но усталость взяла свое, и мы, не раздеваясь, легли спать на снегу.
Ночью было сделано назначение воискам; — кавалерию оставили в окопах станицы, пехоту разделили на две колонны: первой, под начальством полковника Горшкова, приказано [424] переправившись по мосту у станицы, занять высоту противуположного берега с левой стороны; второй, под начальством полковника Геймана, двигаться на высоту с правой стороны; обеим же колоннам, заняв высоту, велено тотчас же вырубить лес и, расположившись биваком, ожидать дальнейших приказаний. Движение производилось налегках, с запасом на одни сутки.
На рассвете следующего дня колонна полковника Геймана двинулась вниз по Белой, до впадения в нее ручья Мешахо. Переправа совершалась в брод, по окончании которой колонна взошла на высоту, где, заняв позицию, войска тотчас же приступили к вырубке леса.
Одновременно поднялась и колонна полковника Горшкова. Отряд, в котором состояло до двадцати батальонов, расположился развернутым фронтом, лицом к лесу, где предполагалась рубка просеки на Пшеху. Протяжение бивака равнялось четырем верстам.
Командующий войсками, генерал-адъютант граф Евдокимов, лично распоряжался войсками. Главная квартира помещалась в станице Ханской.
На следующий день войска приступили к работам. Лес заняли без выстрела. Застучали топоры, затрещали порубленные деревья, — все пошло обычным порядком, кроме одного обстоятельства, и вот какого:
Предшествовавшие дни были довольно теплые, а в день, в который была занята высота, парило, как весною. Снег лежал очень глубокий. Безчисленные ручьи таящего снега, вливаясь в Белую, так подняли ее, что мост сорвало. Разлив был настолько велик, и вода так быстра, что, на первое время, и думать было нечего о сообщении с правым берегом, где были наши запасы. Из Ханской станицы отправлены были подводы за понтонами; но пока они пришли, войска двое суток состояли на пище св. Антония. Лошади испытывали ту же участь, хотя и в меньшей мере, потому что [425] сено заменяли молодыми побегами дубовых деревьев - средство, к которому нередко прибегали в кавказских экспедициях, а где и этого достать нельзя было, там лошади отъедали друг у друга хвосты и гривы.
А отряд все продолжал рубку леса, изредка перестреливаясь с неприятелем.
Так, в первый день рубки, при отступлении войск из леса на бивак, пеший казачий батальон, набравши дров, отступал довольно оплошно: люди разбрелись, цепь шла в беспорядке, и, к счастию, что нападение было сделано по выходе из леса. Командир батальона, храбрый полковник Момбелли, быстро восстановил порядок, прогнал горцев в лес и прекратил преследование их по случаю наступающей ночи и тяжелой раны, полученной им в этом деле.
На следующий день, горцы, воспользовавшись оплошностью батальона, прикрывавшего левый фланг позиции, бросились на него и произвели порядочное опустошение; но, в свою очередь, с бесчестием отступили от стрелков сводного линейного первого батальонa, во время подоспевшего к расстроенному батальону.
В две недели, что отряд был за Ханским бродом, солдатам пришлось порядочно поработать и топором, и винтовкой.
Переправу восстановили, снег стаял, земля обсохла, уже приближался срок, назначенный для выселения мохошевцев, егерукаевцев, беглых кабардинцев и бесленеевцев.
Войскам приказано было отступить от Белой и, разделившись на небольшие колонны, занять мохошевские леса и присутствием своим, а если понадобится, то и силою оружия — принудить горцев к исполнению условий.
На каждой версте встречались транспорты переселенцев, не без злобы смотревших на нас, как на причину их переселения; — тяжело расставаться с местом, где родился, к которому привык. И жаль было переселенцев, а все-таки их подгоняли.