Семейный суд

Вид материалаДоклад
Подобный материал:
1   ...   19   20   21   22   23   24   25   26   ...   39

x x x




Аннинька воротилась к дяде скучная, тихая. Впрочем, это не мешало ей

чувствовать себя несколько голодною (дяденька, впопыхах, даже курочки с ней

не отпустил), и она была очень рада, что стол для чая был уж накрыт.

Разумеется, Порфирий Владимирыч не замедлил вступить в разговор.

- Ну что, побывала?

- Побывала.

- И на могилке помолилась? панихидку отслужила?

- Да, и панихидку.

- Священник-то, стало быть, дома был?

- Конечно, был; кто же бы панихиду служил!

- Да, да... И дьячки оба были? вечную память пропели?

- Пропели.

- Да. Вечная память! вечная память покойнице! Печная старушка,

родственная была!

Иудушка встал со стула, обратился лицом к образам и помолился.

- Ну, а в Погорелке как застала? благополучно?

- Право, не знаю. Кажется, все на своем месте стоит.

- То-то "кажется"! Нам всегда "кажется", а посмотришь да поглядишь - и

тут кривенько, и там гниленько... Вот так-то мы и об чужих состояниях

понятие себе составляем: "кажется"! все "кажется"! А впрочем, хорошенькая у

вас усадьбица; преудобно вас покойница маменька устроила, немало даже из

собственных средств на усадьбу употребила... Ну, да ведь сиротам не грех и

помочь!

Слушая эти похвалы, Аннинька не выдержала, чтоб не подразнить

сердобольного дяденьку.

- А вы зачем, дядя, из Погорелки двух коров увели? - спросила она.

- Коров? каких это коров? Это Чернавку да Приведенку, что ли? Так ведь

они, мой друг, маменькины были!

- А вы - ее законный наследник? Ну что ж! и владейте! Хотите, я вам еще

теленочка велю прислать?

- Вот-вот-вот! ты уж и раскипятилась! А ты дело говори. Как, по-твоему,

чьи коровы были?

- А я почем знаю! в Погорелке стояли!

- А я знаю, у меня доказательства есть, что коровы маменькины.

Собственный ее руки я реестр отыскал, там именно сказано: "мои".

- Ну, оставим. Не стоит об этом говорить.

- Вот лошадь в Погорелке есть, лысенькая такая - ну, об этой верного

сказать не могу. Кажется, будто бы маменькина лошадь, а впрочем - не знаю! А

чего не знаю, об том и говорить не могу!

- Оставим это, дядя.

- Нет, зачем оставлять! Я, брат, - прямик, я всякое дело начистоту

вести люблю! Да отчего и не поговорить! Своего всякому жалко: и мне жалко, и

тебе жалко - ну и поговорим! А коли говорить будем, так скажу тебе прямо:

мне чужого не надобно, но и своего я не отдам. Потому что хоть вы мне и не

чужие, а все-таки.

- И образа даже взяли! - опять не воздержалась Аннинька.

- И образа взял, и все взял, что мне, как законному наследнику,

принадлежит.

- Теперь киот-то весь словно в дырах...

- Что ж делать! И перед таким помолись! Богу ведь не киот, а молитва

твоя нужна! Коли ты искренно приступаешь, так и перед плохенькими образами

молитва твоя дойдет! А коли ты только так: болты-болты! да по сторонам

поглядеть, да книксен сделать - так и хорошие образа тебя не спасут!

Тем не менее Иудушка встал и возблагодарил бога за то, что у него

"хорошие" образа.

- А ежели не нравится старый киот - новый вели сделать. Или другие

образа на место вынутых поставь. Прежние - маменька-покойница наживала да

устроивала, а новые - ты уж сама наживи!

Порфирий Владимирович давке хихикнул: так это рассуждение казалось ему

резонно и просто.

- Скажите, пожалуйста, что же мне теперь делать предстоит? - спросила

Аннинька.

- А вот, погоди. Сначала отдохни, да понежься, да поспи. Побеседуем да

посудим, и там посмотрим, и этак прикинем - может быть, вдвоем что-нибудь и

выдумаем!

- Мы совершеннолетние, кажется?

- Да-с, совершеннолетние-с. Можете сами и действиями своими, и имением

управлять!

- Слава богу, хоть это!

- Честь имеем поздравить-с!

Порфирий Владимирыч встал и полез целоваться.

- Ах, дядя, какой вы странный! все целуетесь!

- Отчего же и не поцеловаться! Не чужая ты мне - племяннушка! Я, мой

друг, по-родственному! Я для родных всегда готов! Будь хоть троюродный, хоть

четвероюродный, - я всегда...

- Вы лучше скажите, что мне делать? в город, что ли, надобно ехать?

хлопотать?

- И в город поедем, и похлопочем - все в свое время сделаем. А прежде -

отдохни, поживи! Слава богу! не в трактире, а у родного дяди живешь! И

поесть, и чайку попить, и вареньицем полакомиться - всего вдоволь есть! А

ежели кушанье какое не понравится - другого спроси! Спрашивай, требуй! Щец

не захочется - супцу подать вели! Котлеточек, уточки, поросеночка...

Евпраксеюшку за бока бери!.. А кстати, Евпраксеюшка! вот я поросеночком-то

похвастался, а хорошенько и сам не знаю, есть ли у нас?

Евпраксеюшка, державшая в это время перед ртом блюдечко с горячим чаем,

утвердительно повела носом воздух.

- Ну, вот видишь! и поросеночек есть! Всего, значит, чего душенька

захочет, того и проси! Так-то!

Иудушка опять потянулся к Анниньке и по-родственному похлопал ее рукой

по коленке, причем, конечно, невзначай, слегка позамешкался, так что сиротка

инстинктивно отодвинулась.

- Но ведь мне ехать надо, - сказала она.

- Об том-то я и говорю. Потолкуем да поговорим, а потом и поедем.

Благословясь да богу помолясь, а не так как-нибудь, прыг да шмыг! Поспешишь

- людей насмешишь! Спешат-то на пожар, а у нас, слава богу, не горит! Вот

Любиньке - той на ярмарку спешить надо, а тебе что! Да вот я тебя еще что

спрошу: ты в Погорелке, что ли, жить будешь?

- Нет, в Погорелке мне незачем.

- И я тоже хотел тебе сказать. Поселись-ко у меня. Будем жить да

поживать - еще как заживем-то!

Говоря это, Иудушка глядел на Анниньку такими маслеными глазами, что ей

сделалось неловко.

- Нет, дядя, я не поселюсь у вас. Скучно.

- Ах, глупенькая, глупенькая! И что тебе эта скука далась! Скучно да

скучно, а чем скучно - и сама, чай, не скажешь! У кого, мой друг, дело есть,

да кто собой управлять умеет - тот никогда скуки не знает. Вот я, например:

не вижу, как и время летит! В будни - по хозяйству: там посмотришь, тут

поглядишь, туда сходишь, побеседуешь, посудишь - смотришь, аж день и прошел!

А в праздник - в церковь! Так-то и ты! Поживи с нами - и тебе дело найдется,

а дела нет - с Евпраксеюшкой в дурачки садись или саночки вели заложить -

катай да покатывай! А лето настанет - по грибы в лес поедем! на траве чай

станем пить!

- Нет, дядя, напрасно вы и предлагаете!

- Право бы, пожила.

- Нет. А вот что: устала я с дороги, так спать нельзя ли мне лечь?

- И баиньки можно. И кроватка у меня готова для тебя, и все как

следует. Хочется тебе баиньки - почивай, Христос с тобой! А все-таки ты об

этом подумай: куда бы лучше, кабы ты с нами в Головлеве осталась!