А. А. Тришкина «герой севера»: толкиенизм в контексте нордической традиции

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Скрывающийся-под-Масками Великий бог Севера, 205.77kb.
• Тема : Народы Севера России. Традиции, культура и быт, 89.96kb.
• Урок литературы в 11 классе по теме «Традиции русской сатиры», 84.27kb.
• -, 496.63kb.
• Творчество американских писателей второй половины ХХ века в контексте южной литературной, 736.71kb.
• -, 71.65kb.
• План факт Герой художественного произведения., 175.68kb.
• Сочинение Шафраненко Екатерины ученицы 10 класса"Каждый литературный герой", 36.83kb.
• Захарченко Марина Владимировна, 169.75kb.
• По мотивам хантыйских сказок, 58.08kb.

А.А. Тришкина


«ГЕРОЙ СЕВЕРА»: ТОЛКИЕНИЗМ

В КОНТЕКСТЕ НОРДИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ


Легко придумать зеленое солнце,

трудно выдумать мир, где оно было

бы естественным

Джон Р.Р. Толкин

Творчество Дж.Р.Р.Толкина (1892-1973) широко известно в мире. Написанный как про­должение детской сказки "Hobbit, or There and Back Again" (1937) роман «The Lord of the Rings», опубликованный в 1954-1955 годах, принес автору мировую славу и поста­вил профессора древнеанглийского языка и литературы в ряд виднейших прозаи­ков ХХ века. "Властелин Колец" до сих пор остается одной из самых читаемых книг (по резуль­татам проведенного в Англии опроса из 25 тыс. человек более 5 тыс. назвало "Властелина Колец" книгой столетия)^. К настоящему моменту роман переведен на большинство европейских языков. Впервые русский перевод "Властелина Колец", вер­нее, его первой части вышел в 1982, хотя в России ВК известен с 60-х гг., когда появи­лось множество самиздатовских переводов.

Интерес к творчеству Дж.Р.Р.Толкина не угас и сейчас. Свидетельством тому явля­ются опубликованные после смерти отца Кристофером Толкином "Сильмариллион", 12 то­мов черновиков Дж.Р.Р.Толкина, любительские и профессиональные исследования его произведений, мира и языков, созданных им. В Великобритании ВК переиздается почти каждый год, существует и успешно функционирует "Британское Толкиновское Обще­ство", проводятся различные фестивали и конференции. Так, в 1992 году в Турку была проведена конференция, посвященная 100-летию со дня рождения Дж.Р.Р.Толкина. Из­даются журналы, посвященные его творчеству такие, как "Cirth de Gandalf" в Бельгии, "Mythlore" в Канаде, "Quettar" в Англии, "Vinyar Tengwar", "Parma Eldalamberon" в США.

В России широкая популярность творчества Толкина берет начало на рубеже 80-90-х гг, когда в издательстве "Радуга" (Москва) был полностью напечатан перевод ВК, вы­пол­ненный В.Муравьевым и А.Кистяковским, а в ленинградском издательстве "Северо-За­пад" перевод Н.Григорьевой и В.Грушецкого. С тех пор корпус произведений Тол­кина на русском языке пополнился еще двумя переводами "Властелина Колец", не­сколькими переводами "Сильмариллиона", не считая переводов менее крупных произ­ведений. Так как в силу финансовых причин другие произведения Толкина (12 томов черновиков) не могут быть опубликованы в России в настоящее время, возник феномен "нового самиз­дата": эти произведения переводятся в разных городах России и ближнего зарубежья, печатаются в самодельных журналах.

Тем не менее, творчество Толкина остается недооцененным академическим литературоведением. Причиной этого является не столько популярность Толкина, за­ставляющая подчас числить его по ведомству массовой литературы, или мнимая "ском­прометированность" массовыми движениями (к примеру, движение ролевых игр), сколько нетрадиционная для нашего столетия "старомодность" его произведений, от­сутствие видимой связи между его творчеством и литературным процессом ХХ века.

Поклонников Джона Р. Р. Толкина становится все больше и больше. Теперь уже не редкость встретить на улице человека, облаченного в дос­пехи и с мечом на поясе. Взрослые серьезные дяденьки и тетеньки отмахиваются от них и называют сходящей с ума от безделья молодежью, гопники, скины и пред­ставители других уличных «тече­ний» их не любят и ждут в темных переулках, готы и хиппи не считают за своих и лишь представители древних боевых искусств и исторического фехтования относятся к ним спокойно, но тоже с некоторым не­пониманием. А они всего лишь хотят жить в сказке. Мир, построенный на книгах Толкина манит своей романтикой. И тем более интересно узнать побольше о творце этого мира, о том, кого с уважением называют Профессором – Джоне Рональде Руэле Толкине.

Одно из наиболее распространённых мнений о Дж. Р. Р. Толкине гласит, что в своей художественной прозе он стремился создать «мифологию для Англии». Сам он такой конкретной фразы, возможно, никогда и не произносил, но всё же не раз высказывал нечто очень похожее.

«…некогда (с тех пор самонадеянности у меня поубавилось) я задумал создать цикл более-менее связанных между собою легенд — от преданий глобального, космогониче­ского масштаба до романтической волшебной сказки […], цикл, который я мог бы по­святить просто стране моей, Англии». Однако он создал не просто мифологию, а новый мир, новый культ, новую этику, куда с головой окунулись поклонники его творчества. Возникает вопрос: почему англоговорящий мир, как потом и все остальные страны, принял эту сказку не как сказку, а как мораль, новую этику?

Еще до творчества Толкина упала на благодатную почву и прижилась идея Киплинга о "бремени белого человека". Мифы Толкина не смогли ее вытеснить, но тем не менее не были отвергнуты англичанами и были приняты в виде собственной мифологии, ко­торой не было, чего, в принципе, Толкин и хотел и даже переросли в своеобразный эти­ческий культурный пласт. Почему же рукотворные мифы были приняты как родные? Я подумала, что ответ на этот вопрос нужно искать в историческом прошлом английского народа. Итак, краткая история Англии:


Поначалу на территории Британии пришли кельты, которые принесли коренному, по-видимому, не развитому народу свою культуру, способ изготовления железа и про­чее, ассимилировались и стали называться бриттами. Жили они спокойно, пока не при­шли римляне, примерно 3 века. Римское владычество продолжалось с I по V век, по сути четыре столетия. К никаким изменениям в обществе владычество римлян не при­вело, кроме волн постоянно поднимающихся бунтов. С V по VII век Англия была за­хвачена саксами. И кто только не правил Англией вплоть до XI века: датчане-саксы-опять датчане. И продолжалось все это вплоть до завоевания Англии норманнами во главе с Вильгельмом Завоевателем.


В последний период существования англосаксонской монархии, при королях датской династии и, отчасти, Эдуарде Исповеднике скандинавское влияние в Англии было особенно сильным: аристократия датского и норвежского происхождения заняла ведущие позиции при дворе и в регионах, были созданы особые элитные войска хус­керлов по типу дружин королей викингов, скандинавские обычаи и традиции вошли в повседневную жизнь королевства. Это позволяет говорить о возникновении феномена англо-датского общества, в котором элементы обоих культур были тесно переплетены. Нормандское завоевание привело к большему скандинавскому влиянию, сформирова­лась система Англо-нормандской монархии, просуществовавшая до середины XII века, которая легла в основу средневекового английского государства. То есть общество и культура Англии складывалась на скандинавских (нормандских) традициях. Культурологическое влияние оказали исландские литературные источники, сказания. Скандинавский дух близок если не родственен английскому. Многие ученые-филологи вообще полагают, что исландский язык является братом древнеанглийского, и что скан­динавская литература является английской: во-первых, потому что и оба эти языка, и обе культурные традиции являются родственными с точки зрения филологии, а во-вторых, потому что когда-то в отдельных районах Англии (Лидс), коренные жители разговаривали на скандинавском так же естественно, как и на английском, а что же еще, как не язык накладывает отпечаток на складывающиеся культуру и сознание нации? А то, что Толкин использовал в своих трудах так же кельтскую мифологию (духи де­ревьев, онты и четко выделенная в книге связь героев с природой, примером чего слу­жит Радагаст - повелитель птиц), сказания саксов (думаете, откуда взялись эльфы, хоть и переделанные?), только усилило впечатление «народности» сказания.


Да, позже исландская культура была вытеснена пришедшим христианством, но часть ее осталась в сказаниях и отрывочных легендах об эльфах и гномах, о друидах и гово­рящих деревьях. «Беовульф» был написан на древнеанглийском, стихи «Старшей Эдды» были написаны если не на английском, то точно на территории Англии. Ничего не ис­чезло, а осталось в памяти народа.


С этой позиции я заново пересмотрела творчество Толкина и пришла к выводу, что он привлекал скандинавские источники и культурные основы для создания своего мифа. Этому в подтверждение созвучность скандинавских имен и имен в "Властелине колец", название мира-Арда и страны-Средиземье mittle-the-erde или Мидгард на скан­динавском. Земной мир в противопоставлении миру богов и героев Валинору-Валь­халле. Возможно также провести параллель между «Властелином Колец» и «Старшей Эддой», а также Сагой о Вёльсунгах, где присутствует образ проклятого кольца, по­хищенного у карлика Андвари и приносящего своему обладателю смерть.
К другим параллелям с германо-скандинавской мифологией относится образ сломанного меча, перековываемого заново (одна из базовых сюжетных линий мифа о Сигурде), а также образ девушки-воительницы (у Толкина — Эовин), раненной в бою и погружённой в колдовской сон (образ валькирии Брюнхильд в скандинавской мифо­логии).

Из остальных, наиболее важных параллелей, можно назвать следующие: обличье мага Гэндальфа, одного из главных героев «Властелина Колец», в основных своих чертах (седая борода, широкополая шляпа и плащ) соответствует обличью скандинавского бога Одина в его ипостаси культурного героя и бога-дарителя. Отри­цательная ипостась Одина — "сеятель раздоров» — представлена в романе образом злого мага Сарумана, а одно из прозвищ Одина в его отрицательной ипостаси — Грима («Скрытый») носит тайный слуга Сарумана.


Влияние древнескандинавских мифов на Толкина, видно в роли героизма. Здесь нет того бахвальства и высокомерия, присущего героям Средиземноморских мифов. Среди них нет богов, они не их сыновья и дочери и не стремятся быть таковыми. Многие из них просто делают свое дело, не уповая на «возведение в пантеон». Подвиги во имя того, чего возможно не будет, во имя победы, которая не настанет. Пожалуй, наиболее удивительным из образов древнескандинавской мифологии является идея Рáгнарёка — Армагеддона, в котором одерживает победу зло. Людям надлежало сра­жаться с чудо­вищами, потому что это — их долг, а не потому, что можно было рассчи­тывать на по­ражение чудовищ или победу богов. Здесь уже источником является первая мировая и кризисы, постигающие мир. На фоне глубокого разочарования, охватившего после 1918 года Западный мир и в особенности — Англию, древнескандинавская ми­фология вы­глядела защищённой от неуверенности в себе именно потому, что у неё и не было ника­кой веры в себя.


Укажу на один фактор, объединяющий «Властелина колец» с мифами древних скан­динавов и их героической литературой. Это — глубокая печаль, почти лишённая наде­жды. Сказание повествует не о поиске, связанном с обретением чего-то, а о своего рода анти-поиске, завершающемся отбрасыванием искомого. Цена такого отбрасывания — угасание, вымирание. Исчезнут эльфы. То же ожидает и энтов, и хоббитов. Фродо, главный герой, будет «глубоко ранен». В конце повествования он отправляется далеко за море, но лишь для того, чтобы умереть. Преобладающее слово на последней стра­нице сказания — «серый», так что все остальные черты реальности оказываются невы­разимо размытыми на «длинной серой дороге» к «серому заливу», «серому морю», за «серой пеленой дождя» у Серых Гаваней. Что-то ушло из мира, и уже не вернётся. Именно так обычно всё и происходит. А ещё раньше в этом же сказании полуэльф Эл­ронд, окинув взглядом свою жизнь, произносит: «Я видел много поражений и множе­ство бесплодных побед». Галадриэль говорит о себе: «На протяжении многих веков мы боролись, терпя поражение за поражением». И хотя во «Властелине колец» присутствует победа, совершенно очевидно, что победа эта локальна, временна и дос­тигнута дорогой ценой. У персонажей есть лишь неясная размытая идея — некое смут­ное, скажем так, представление (но ведь и литературный клуб, куда входил Толкин, на­зывался «Инклинги») — о возможности окончательной победы над злом.


Таким же, по Толкину, было настроение и у многих его соотечественников в 1940-х. Христианство уже не было, как раньше, верой, распространённой повсеместно. Зло ка­залось неодолимым, становясь всё могущественнее с каждым поражением сил добра. Возникало сильное желание уступить, вступив в соглашение и тем или иным образом — в сотрудничество с Сауроном или Саруманом, как это несколько раз предлагается во «Властелине колец». Но поступить так было нельзя. Следовало учиться воевать, не рас­считывая на победу и без веры в Бога. Продолжать сражаться, если необходимо, даже терпя поражение за поражением. И если дух безбожного викинга оказался способен то­гда возродиться, как это произошло в идеологии нацистского язычества и поклонения Одину, то мог быть возрождён и дух добродетельного язычника: иным аспектом тради­ции тех же героических преданий — людьми, подобными Ньялю или Гуннару (древне­скандинавские герои), мудрыми, отважными, исполняющими лучшее из того, что воз­можно в тяжёлых обстоятельствах, — воинами, терпящими в итоге поражение, но не позволяющими никакому поражению сломить их дух.


Бремя белого человека не есть синоним этике и героике Средиземья. Бремя белого человека, так упорно взращиваемое англичанами в себе - это психология кролика, кото­рый сам себя откармливает и при этом еще и помогает советами льву, как лучше его съесть. Но дело все в том, что англичане не есть кролики, а наоборот. Да, вырезали ин­дейцев, заставили работать на себя индусов и негров. Поступки англичан в отношении этих народов ничто не оправдывает, кроме эпохи, в которую они жили, когда совер­шали это. Но со временем совесть и права человека берут верх, нужна идея, которая по­зволила бы хоть как-то оправдаться. Появляется "white man's burden". Но, как было ска­зано, это психология жертвы, а не все хотят быть таковыми. Героика Толкина же - пол­ное противопоставление. Это символ постоянной борьбы, борьбы с собой, со злом, со всем миром, не ожидая награды и не надеясь на победу. Это также идея «маленького человека», занимающая значимое место в литературе в период XIX-XX веков, вспом­ним фразу из трилогии по поводу хоббитов: «Маленький камушек способен вызвать ла­вину».

Я хотела бы прежде всего отметить глубокий гуманизм толкинской этики. Гуманизм, традиционный для литературы, но сейчас почти забытый. Наверное, по жестокости и бесчеловечности ХХ век не сравним с предыдущими. Конечно, массовые убийства и истязания были всегда - достаточно вспомнить ассирий­ские войны, падение Римской империи или монгольские нашествия, - но лишь в наше время зверства оказались поставленными на научную и промышленную основу. Собст­венно, каждый из нас понимает бессмысленность жестокости, но... мы ведь боремся за правду, а противник воплощает зло, значит...

В современном мире откровением звучат слова Гэндальфа: "Жалость говоришь? Да ведь именно жалость удержала его за руку. Жалость и мило­сердие: без крайней нужды убивать нельзя. И за это была ему великая награда. Недаром он не стал приспешником зла, недаром спасся; а все потому, что начал с жалости!" И еще одна цитата: "-Он заслужил смерть, - говорит Гэндальфу Фродо. - Заслужить то заслужил, спору нет. И он, и многие другие, имя им легион. А посчитай и таких, кому надо бы жить да жить, - но они мертвы. Их ты можешь воскресить - чтоб уж всем было по заслугам? А нет - так не торопись никого осуждать на смерть." Не ново? Боюсь, что уже ново.

Продолжим исследование морали современного общества. "Словарь по этике" ут­верждает, что хотя благодарность, верность человеку и является одним из проявлений принципа справедливости, предпочтение в случае необходимости выбора должно быть отдано более высоким мотивам общественного долга. Оказывается, наша этика спо­собно оправдать высокими словами даже предательство. Толкин решительно выступает против укрепившегося искажения давно известных человечеству принципов, против подмены понятий, когда слова незаметно для боль­шинства приобретают новый смысл, противоположный первоначальному. Он убежден, что измену идеалам нельзя назвать развитием убеждений, жестокость - вынужденной мерой, зло - благом для будущего, предательство - выполнением долга. В сущности, в повести "Хранители" Толкин предлагает вернуться к когда-то общеизвестным этиче­ским идеалам. Они и образуют совершенно новую для нас этику, общечеловеческую и человечную.

Хранители... Четверо хоббитов, двое людей, эльф, гном, маг - представители всех Свободных Народов Средиземья. Вновь прозрачна символика - герои повести отлича­ются друг от друга сильнее, чем любые нации, расы нашего мира. Эльфы не доверяют гномам, прячутся от людей. "- Странные времена... Мы все враги единого Врага, на небе сияет ясное солнце и при этом я должен идти вслепую, оказавшись в гостях у своих же сородичей. - Не странные, а страшные... Наша разобщенность и взаимное не­доверие вызваны лиходейской мудростью Врага и его поистине грозным могуществом". Эти слова представляются мне очень важными для понимания философии Дж.Р.Р.Толкина. Английский писатель не считает необходимым доказывать, что лишь союз Свободных Народов, интернационал способен совладать с Темными Силами. Это очевидно для всех, кроме жителей Затемненных Земель. Толкину важно понять, что же вызывает национальную рознь, недоверие, даже ненависть. "Лиходейская мудрость Врага." Не нужно искать биологические, "естественные" корни враждебности. Нацио­нализм создается теми, кому это выгодно, - говорит Толкин.

Последний Союз эльфов и людей сокрушил мощь Саурона. Замок был разрушен, и сам Черный Властелин на столетия превратился в безликого призрака. Но сущность Мордора осталась прежней. Значит, в действительности, зло у Толкина не персонифицировано. Повелитель Колец лишь символ его. Даже не символ - воплощение. Всякий раз, когда жестокость и ненависть особенно широко распростра­няются в нашем мире, зло обретает конкретного носителя. Пятьдесят лет назад им был Адольф Гитлер. Кончилась война, фашизм стал безликим призраком, но кольцо сохра­нилось, не исчезли ненависть и жестокость. Историки будущего назовут восьмидесятые годы ХХ века временем "второй волны" фашизма. И самое страшное, что на этот раз персонификации не будет.

Трагизм "Хранителей" в том и заключается, что зло, порожденное Кольцом, разлито в мире Средиземья. Одиночество, страх, предательство слабых, недоверие близких, ра­зобщенность мудрых... "Нас мало, и нас все меньше. Но самое страшное, что мы врозь..." Где доказательства? Везде. В бесцельных войнах, типа Ирано-Иракской, в не­поддающейся не только оправданиям, но даже объяснениям бомбардировке Ливии, в участившихся террористических актах. Еще?... Во все большем разнообразии военных игрушек на витринах детских магазинов. В газетах. В статистике самоубийств и алко­голизма. В статистике преступлений. Почти в любой школе. "Но на этот раз нам дано время..."

Слишком многое в повести "Хранители" связано с судьбой человечества. Настолько близки проблемы толкиенского Средиземья и нашей действительности, что термин "фантастический реализм" оказывается недостаточным. Когда-то очень давно, в каждое произведение искусства люди вкладывали мироощущение своей эпохи. Столетия прес­совались в единое повествование: точное и бесконечно емкое. Так возникал эпос. И по­жалуй, именно это слово, обозначающее исчезнувший жанр литературы, лучше всего характеризует трилогию Дж. Толкина. Вспомним, что и необычайно тщательное изо­бражение сказочного мира, и глубокая системность, и историчность - характерные черты эпоса, как и естественно проявляющаяся поэтичность стиля.

Я верю, что Толкин стал необычайно популярен именно благодаря этому. фантасти­ческие или посвящённые древности труды Толкина лицом к лицу противостоят глав­ным проблемам двадцатого столетия, среди которых война, отчаяние, горечь неудач, разочарование. Кроме того, в этих сказаниях предлагаются ответы, выглядящие более чем старомодными, но вновь оказывающиеся живыми и действенными. Это серьёзные ответы на серьёзные вопросы. Но своим обаянием труды Толкина во многом обязаны также и присутствующему в них смешению серьёзного и развлекательного, как и пре­дельному смешению стилей, которое первоначально мир усваивал на примерах исланд­ской литературы. При этом, видимо, правильнее всего было бы сказать, что подлинным героем трудов Толкина является Средиземье как таковое. В нём он воссоздал собственную версию утраченного мира английской дохристианской мифологии; но сделать это он смог, исходя из сохранившегося и дополненного им самим мира древнеанглийской культурной традиции.


Новосибирск, 2007.


Ссылки на источники:

ссылка скрыта

ссылка скрыта

est.ru/def/shippey_phil.php">

ссылка скрыта

ссылка скрыта