Шаманский прозаический фольклор бурят: сюжеты, мотивы и персонажи
| Вид материала | Автореферат |
- Тема: «Библейские темы, мотивы, образы и сюжеты в произведениях художественной литературы, 337.42kb.
- Программа курса «славянский фольклор», 164.4kb.
- Уроку географии по теме: «Байкал уникальный уголок России», 287.24kb.
- «Коран. Космо-, антропогонические и эсхатологические сказания Библии и Корана; сказание, 228.84kb.
- А. Д. Шалабодов 2010 г. Программа-минимум, 214.7kb.
- Тематика курсовых работ (доцент кафедры культурологи Н. Н. Гашева) Античные и библейские, 22.42kb.
- П. П. Ершова «конёк-горбунок» Короткова Ирина Анатольевна преподаватель гбоу сош №789,, 158.39kb.
- История кабардинской литературы, 128.89kb.
- Кузьменко Елена Викторовна. Тема. Персонажи сказки А. С. Пушкина сказка, 39.98kb.
- А. И. Гаранина народные и литературные сказки разных стран программа, 64.34kb.
На правах рукописи
ПУРБУЕВА Марина Валерьевна
ШАМАНСКИЙ ПРОЗАИЧЕСКИЙ ФОЛЬКЛОР БУРЯТ:
СЮЖЕТЫ, МОТИВЫ И ПЕРСОНАЖИ
Специальность 10. 01. 09 – фольклористика
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
Улан-Удэ
2010
Работа выполнена в отделе литературоведения и фольклористики Учреждения Российской академии наук Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН
Научный руководитель: доктор филологических наук Дампилова Людмила Санжибоевна
Официальные оппоненты: доктор филологических наук
Кузьмина Евгения Николаевна
кандидат филологических наук
Дамбаева Арюна Нарановна
Ведущая организация: ГОУ ВПО «Иркутский
государственный университет»
Защита состоится 16 декабря 2010 года в 16 часов на заседании диссертационного совета Д 003.027.02 при Учреждении Российской академии наук Институте монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, д. 6.
С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Бурятского научного центра СО РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, д. 6.
Автореферат разослан 14 ноября 2010 года
Ученый секретарь
диссертационного совета Цыбикова Б-Х. Б.
Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования. В обрядовый фольклор входит комплекс произведений устного народного творчества, содержание и назначение которого связаны с народными представлениями и религиозно-культовыми обрядами. Особенность шаманского фольклора заключается в том, что он не имеет четких границ и существует в основном в рамках обрядового фольклора. Шаманский вербальный материал как часть обрядового фольклора бурят в отечественной фольклористике недостаточно изучен. В последнее время наблюдается устойчивый интерес как к ритуальной системе в общем, так и к шаманским мифам, легендам, преданиям и устным рассказам в частности.
В современный период возрождения национального самосознания актуализируется изучение традиционной культуры с новых методологических позиций. Для раскрытия целостной картины бытования шаманского фольклора значимым представляется изучение мифов, легенд и преданий в контексте этнографических событий. Включение в сферу исследования неизученного наследия традиционной духовной культуры народа, обращение к региональному своеобразию фольклористики также определяют актуальность данного исследования.
Цель и задачи исследования. Цель данной диссертации состоит в определении особенностей шаманского прозаического фольклора бурят в этнографическом контексте. Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:
– проанализировать жанровое своеобразие прозы в шаманском фольклоре;
– представить классификацию образов персонажей и установить их основные функции;
– выявить особенности сюжетов шаманских мифов, легенд, преданий и устных рассказов бурят;
– охарактеризовать роль мотива в развитии сюжета прозаического фольклора бурят.
Объектом исследования являются шаманские мифы, легенды и предания бурят.
Предметом исследования выступают сюжет, мотив и персонажи шаманского прозаического фольклора бурят.
Методологическую основу диссертации составили труды отечественных исследователей: О.М. Фрейденберг, В.Я. Проппа, Е.М. Мелетинского, В.М. Жирмунского, Б.Н. Путилова, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, Е.С. Новик, В.П. Аникина и других по теории фольклора и общей фольклористике.
В работе использованы теоретические труды по шаманизму, фольклористике и этнографии сибирских народов М. Хоппала, Р. Уолша, С. Дулама, Л.П. Потапова, С.Ю. Неклюдова, Г.В. Ксенофонтова, В.А. Бурнакова, В.Н. Басилова, Д. Банзарова, Ц.Ж. Жамцарано, М.Н. Хангалова, И.А. Манжигеева, Т.М. Михайлова, Н.О. Шаракшиновой, С.С. Бардахановой, М.Д. Зомонова, Е.О. Хундаевой, Л.С. Дампиловой, Б.С. Дугарова, В.Ш. Гунгарова, Д.А. Бурчиной и многих других.
Основным методом исследования являлся структурно-семантический метод исследования, позволивший выявить особенности шаманского фольклора; сравнительно-типологический метод, способствовавший выявлению общности жанров, сюжетики и образов произведений бурятского устного народного творчества, и индуктивный метод, позволивший от анализа исследования материала прийти к конкретным выводам.
Территориальные рамки исследования представлены в основном фольклорными материалами западных бурят, сравниваемые с материалами сибирских и дальневосточных народов.
Источниковедческая база исследования. Неоценимый вклад в изучение бурятского шаманизма, и в особенности обрядовой прозы, внесен талантливым ученым-собирателем и исследователем С.П. Балдаевым. Центр восточных рукописей и ксилографов (ЦВРК) Института монголоведения, буддологии и тибетологии (ИМБТ) СО РАН обладает крупнейшей коллекцией фольклорных материалов, собранных исследователем за весь период его плодотворной деятельности. Материалы архива представляются уникальными и практически неоцененными с фольклорной, этнографической и исторической точек зрения. В них содержатся блестящие образцы памятников бурятского фольклора, в том числе шаманской прозы бурят. Общее количество дел, располагаемых в ЦВРК ИМБТ СО РАН по устному народному творчеству бурят, составляет 315 единиц постоянного хранения, куда входят, в том числе 40 единиц постоянного хранения по мифам, легендам и преданиям. Шаманский материал насчитывает 243 единицы, причем шаманская устная проза тесно связана с ритуалом, практически в каждом деле шаманских материалов представлены легенды, предания или устные рассказы.
С.П. Балдаев – один из первых ученых, который попытался дать систематизацию и характеристику собранных материалов. Для сравнительного анализа также привлечены опубликованные труды и архивные материалы М.Н. Хангалова (ф. 4), архивные материалы Ц.Ж. Жамцарано (ф. 6) и П.П. Баторова (ф. 14).
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что в нем впервые в отечественной фольклористике систематизирована и проанализирована шаманская проза бурят в жанровом аспекте. В работе выявлены особенность сюжета мифов, легенд, преданий и роль мотива в развитии сюжетного события. Проанализированы образы героев в шаманских мифах, легендах и преданиях, к героям повествований относятся не только шаманы, но и персонажи шаманской мифологии – тэнгри, хаты, заяны, кузнецы, онгоны, также демонологические персонажи. В работе произведена систематизация устных жанров шаманского фольклора в архивном фонде С.П. Балдаева, хранящемся в ЦВРК ИМБТ СО РАН.
Теоретическая значимость исследования заключается в определении жанрово-классификационных принципов шаманского фольклора как части устного народного творчества. Наряду с этим, теоретическая значимость работы состоит в выявлении особенностей и систематизации характерных для шаманской прозы образов, мотивов и сюжетов шаманских мифов, легенд и преданий бурят.
Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты, выводы и отдельные положения могут быть использованы при составлении учебно-методических пособий для вузов: при разработке спецкурсов, лекционных и практических занятий по фольклору, этнографии и культурологии на филологических и исторических факультетах вузов.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Мифы и легенды о верховных божествах отличаются большим количеством типологически сходных сюжетов, базирующихся на распространенном мотиве борьбы добра и зла.
2. Демонологические персонажи в сюжетах легенд, преданий и устных рассказов представляют собой образы, которые вписываются в общую картину образов хтонических существ.
3. Шаман, являясь обычным человеком, одновременно функционирует как главный персонаж шаманских мифов, легенд и преданий, образ которого представлен личностью, одаренной сверхъестественными способностями.
4. Характерным признаком сюжетов шаманских мифов, легенд и преданий является установка на правдивость изображаемых событий и сочетание реалистичности описания с мифологическими составляющими.
5. Для шаманского прозаического фольклора бурят наиболее характерны произведения с трафаретной сюжетной линией, однотипными мотивами и стандартными образами главных персонажей.
Степень изученности темы. Под влиянием передовых русских ученых формировались первые собиратели и исследователи бурятского шаманского фольклора. Работа первого бурятского ученого Доржи Банзарова «Черная вера, или шаманство у монголов», написанная в 1848 г., помогла выявить сущность и особенности бурятского шаманизма. Д. Банзаров определил социальную сущность шаманских культов. М.Н. Хангалов свою задачу видел в собирании и систематизации шаманских материалов западных бурят. По рукописям и статьям исследователя было издано трехтомное собрание сочинений, в котором нашел отражение богатейший материал по шаманским культам, обрядам, а также обширные данные по шаманизму, в частности, по шаманскому фольклору западных бурят. Исключительная заслуга в изучении шаманизма и шаманского фольклора бурят и монгольских народов принадлежит Ц.Ж. Жамцарано. Он сделал достоянием науки шаманские рукописи, составленные в Монголии и Бурятии, записал сотни шаманских призываний, мифов, легенд и преданий.
Наибольший интерес в архивных материалах якутского исследователя фольклора и этнографии народов Сибири Г.В. Ксенофонтова представляет его «бурятский материал», в котором были зафиксированы образцы бурятской устной традиции, им было записано множество шаманских легенд и преданий западных бурят. Так, наряду с якутскими и тунгусскими легендами о шаманах, исследователь приводит типологические данные по бурятским легендам, повествующим, например, о шаманской болезни. Известным вкладом в изучение бурятского шаманизма являются работы И.А. Манжигеева. Он был автором уникального словаря-справочника шаманистических и дошаманистических терминов, содержащего около 1000 мифологических, культовых и обрядовых терминов. Широко известным исследователем фольклора бурят, в том числе шаманского, был А.И. Уланов. Ученый установил, что в бурятском эпосе и мифологии, в религиозных представлениях отражено наслоение различных эпох. Уникальны и значимы образцы фольклора, собранные и исследованные Н.О. Шаракшиновой. В монографиях исследователя дан богатый материал по бурятскому фольклору, в частности широко рассмотрены мифология и эпос бурят.
Собиранием и изучением бурятских легенд и преданий занимался В.Ш. Гунгаров. Им проанализированы жанровые особенности несказочной прозы бурятского фольклора. Автор выявляет особенности жанра преданий и легенд в бурятском фольклоре. Различные аспекты мифологии, обрядовой поэзии, религиозных обычаев и обрядов нашли освещение в трудах Т.А. Бертагаева, М.П. Хамаганова, Р.А. Шерхунаева, Т.М. Болдоновой и др.
В исследованиях Л.С. Дампиловой анализируются символика, поэтика и семантика шаманских песнопений бурят. Наряду с выявлением основных мотивов, тексты классифицируются по жанрам, кроме того анализируются образные и звуковые особенности шаманских стихотворных текстов. Необходимо отметить работы М. Д. Базаровой, в которых исследованы мифы бурятского народа – тотемные, космогонические, проведен сравнительный анализ бурятской и эвенкийской мифологий. Особо следует отметить работы М.И. Тулохонова, скрупулезно занимавшегося анализом мифов, легенд и преданий бурят. Научные труды исследователя внесли большой вклад в изучение бурятского фольклора.
Апробация работы. Основные положения диссертационной работы в виде докладов и статей излагались на конференциях и в научных журналах различных уровней: на международной научно-практической конференции «Россия в Монголии: история и современность» (Улан-Батор, 2008), на международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Н.Г. Балдано «Этнокультурное и фольклорное наследие монгольских народов в контексте современности» (Улан-Удэ, 2008), на Региональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы филологии и культуры», посвященной юбилею кафедры бурятской филологии ИГУ (Иркутск, 2010), в статьях, опубликованных в рецензируемом журнале «Вестник БГУ. Филология» 2009 и 2010 гг., а также в «Ученых записках ЧитГУ». Диссертация обсуждена на заседании отдела литературоведения и фольклористики ИМБТ СО РАН. По теме диссертации опубликовано семь работ, в том числе три статьи в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК Российской Федерации.
Основное содержание работы
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.
Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, научная новизна, формулируются цель и задачи исследования, определяется метод анализа, указаны источники, на которых базируется данная работа.
В первой главе « Небесные персонажи» анализируются наиболее значимые герои небесного пантеона: верховные небожители тэнгри, их потомки хаты и кузнецы. Шаманский прозаический фольклор в жанровом отношении очень разнообразен, в него входят мифы, легенды, предания, мифологические рассказы и др. Традиционные прозаические повествования, встречающиеся в устном бытовании, составляют одну из наиболее крупных и комплексных областей фольклора. Ориентируясь на классические в отечественной фольклористике труды, мы придерживаемся определения, согласно которому миф – это сказание о богах, духах, обожествленных или связанных с богами своим происхождением героях, о первопредках, действовавших в начале времени и участвующих прямо или косвенно в создании мира, его элементов как природных, так и культурных. Мифы относятся к «правремени», к миру богов, к «прамиру», следовательно, главные герои мифов – это боги, полубоги и божественные животные. Мифологический рассказ, на наш взгляд, отличается от мифа предметом изображения. Если миф повествует о сакральных событиях и персонажах, то мифологический рассказ близок быличке или устным рассказам. В основе легенд всегда лежит нечто сверхъестественное или представляющееся самому исполнителю необычным, почти всегда они основаны на фантастике. Общей чертой легенд, для разных традиций является их приуроченность к историческому времени, или, по крайней мере, к переходу от мифологического времени к историческому. Легенда может быть противопоставлена мифу по статусу (разная степень сакральности). Предание прежде всего выполняет познавательную функцию. Информация в предании о каком-либо событии или персонаже не всегда правдива, но правдоподобна.
В первом параграфе «Мифы о тэнгриях» рассмотрены мифы о западных и восточных тэнгриях. Наряду с вариантом записей С.П. Балдаева нами дается наиболее устоявшийся в современном научном мире вариант теонимов. По нашему мнению, список теонимов, содержащийся в архиве С.П. Балдаева, приведен по степени значимости небожителей. Список теонимов бурятской Гэсэриады, представленный в трудах Б.С. Дугарова, в нашей работе дополняется персонажами из шаманского мифологического пантеона. Западные божества олицетворяют собой благоприятные силы природы, в их именах отразилось почитание небес как источника света и благодатных солнечных лучей, в семантике же имен восточных тэнгри закодированы губительные для человека факторы окружающей среды – неблагоприятные погодные условия и различные болезни. Имена небожителей несут семантическую нагрузку, раскрывая и дополняя их роль в обрядовом фольклоре.
Наряду с перечислением образов небесных персонажей, рассматриваются мифы, где фигурируют те или иные тэнгри. Наиболее часто встречающимся сюжетом мифов о высших божествах в бурятской традиции является сюжет об антагонистической борьбе западных и восточных тэнгриев. Мотив теомахии представляется нам самым древним мотивом повествований о тэнгри. Наиболее ярко данный мотив проявляется в вариантах мифа о борьбе двух гигантов – старшего тэнгри западных небожителей – Хан Хюрмаса и главы восточных – Атай Улана. Согласно популярному мифу, в ходе борьбы, продолжавшейся три месяца, победил Хан Хюрмас, благодаря своему сыну – Мэргэн Тугэлдэру, который, узнав, где располагается душа противника, оказал помощь отцу. Но рассеченные части тела Атай Улана, попав на землю, превратились в чудовищ. В шаманских мифах можно выделить основные черты образа главного персонажа. Как правило, он не имеет четкого облика и обычно не оказывает влияния на жизнь людей и на бытие среднего мира. Представления об образе верховного божества устойчиво схожи в разных этно-локальных группах. Верховные небожители, являясь сакральными мифологическими персонажами, отличаются стандартностью изображения. Повествованиям о высших божествах характерен мотив борьбы как один из главных, организующих основную сюжетную линию.
Во втором параграфе «Мифы и легенды о хатах» анализируются западные, восточные и водные хаты как персонажи, имеющие связь с небесными божествами и оказывающие непосредственную помощь людям. В мифах значимы западные небожители шаманского пантеона – Буха-нойон, Шаргай-нойон и Сахядай-нойон, считающиеся сыновьями верховного божества Эсэгэ Малан тэнгри, их характеризуют как персонажи, выполняющие функции защиты и умножения рода и дарителей благополучия. Широко известны легенды и мифы о Буха-нойоне, отличающиеся большой вариативностью. Мифы о Буха-нойоне этиологичны, они рассказывают историю появления эхиритского и булагатского родов. Как правило, Буха-нойон выступает в мифах в антропоморфном образе тотемного первопредка, символизирующим собой мужское начало. Главными мотивами мифов о Буха-нойоне, на наш взгляд, являются мотивы борьбы, «волшебного» оплодотворения и деторождения. Второстепенное по значимости место после Буха-нойона занимали ерэн хад – хозяева девяноста горных вершин Восточных Саян, Тункинских Альп и других мест Прибайкалья. В шаманских повествованиях значимым является уникальное описание внешнего вида Шаргай-нойона, что является довольно редким явлением. Согласно описанию, он имел коня соловой масти, что указывает на солярный знак. Герой был вооружен луками, стрелами и мечом, имел красивый колчан и чехол для лука. В правой руке он держал меч и кнут, сбоку висел щит, на голове сверкал серебряный шлем. В образе Сахядай-нойона нашел свою высшую персонификацию культ огня как дарителя жизни и домашнего уюта. Функционирование Сахядай-нойона как хата обусловлено тем, что, являясь прямым потомком главного тэнгри, он традиционно исполняет роль хата.
В шаманской мифологии отдельно выделяются водные хаты (уhан хад), спустившиеся с северо-западной части неба и поселившиеся в самых глубоких водоемах. Однако и небо по-прежнему остается их местом пребывания. В мифах упоминаются тринадцать тэнгри, от которых произошли все водные хаты, спуск с небес водных хатов на гору Сумбэр-уула описывается в метафорически развернутой форме: по мостам из красных и синих лучей с небес сошли на мифическую гору, а с горы спустились до самого дна вод, «держась на крыльях орла, цвета воды». Семантика теонимов водных хатов соотносится с характеристикой качеств водной стихии. Выявляются отдельные хаты, покровительствующие разным способам ловли рыбы. Образы водных хатов отличаются красочностью и детальностью описания. В мифах о хатах превалирует мотив трансформации.
К третьей группе небожителей относятся восточные хаты, которым покровительствуют восточные тэнгри. По одной из версий, местом их дислокации является восточная, темная, холодная сторона, связанная с северными морями. Наиболее распространенными повествованиями о грозных восточных божествах являются мифы о «черных всадниках», о главном персонаже Ажарай Бухэ. Небезынтересно, что наряду с мифами о божественном персонаже Ажарай Бухэ, являющемся стражником дверей хозяина подземного мира Эрлен хана, существуют многочисленные исторические предания о храбром воине, силаче, охотнике Ажарае, сыне простого бурята Ухэра. Во многих повествованиях персонаж является полифункциональным – он одновременно предстает в образе божества – богатого хозяина реки Лены, живущего на небесах или в образе грозного помощника Эрлен хана. В них также описывается его предыстория, где он является в образе обычного человека. Повествования о хатах характеризуются короткими фабульными рассказами, действие в которых происходит в квазиисторическом времени, они отличаются мифологичностью сюжетных событий.
Особым статусом в пантеоне небожителей пользуются божества кузнечного цикла, по своим функциям приравненные к хатам, ибо также являются детьми тэнгри, спущенными на землю в помощь людям. В мифах кузнечного цикла, как и во всех мифах о небесных персонажах, отражен традиционный дуализм восприятия мира. Кузнецов, как и шаманов, разделяют на белых и черных. По мифам, Бохо Тэли первый построил кузницу и стал ковать руду, но железо выходило у него такое хрупкое, что каждый раз, как он накалит его докрасна в печи, оно под молотом разлеталось на куски. Однажды западные тэнгри услышали шум на востоке неба и послали Бохо Муя узнать о причине грома и шума; когда Бохо Муя увидел неудачные попытки Бохо Тэли ковать железо, он предложил свою помощь. Бохо Тэли согласился, тогда Бохо Муя бросил в печь горный песок (хадайн хайр), после чего железо сделалось ковким. Бохо Муя отобрал кузницу, овладел кузнечным ремеслом. Поэтому первыми кузнецами считаются западные тэнгри, к которым принадлежал Бохо Муя. Сюжетообразующими героями мифа о первых кузнецах являются два идентичных по своим функциям персонажа, но относящиеся к разным по своей сути группировкам. Мотив волшебных кузнецов известен повсеместно. Являясь своего рода сакральными персонами, кузнецы играли важную роль в жизни народа – кузнец мог сковать счастье, но мог и околдовать, принести зло.
Таким образом, в данной главе нами были рассмотрены мифы и легенды о небожителях-тэнгри, их потомках хатах и кузнецах. Небожители и их земные потомки представляются в двояком образе: во-первых, они предстают в облике могущественных сил природы, а также невидимых существ-покровителей природных объектов, и в то же время являются в образе обычных людей – верховные небожители имеют жен, детей, хозяйство, враждуют между собой и т. д. Общим мотивом, объединяющим сюжеты мифов и легенд о тэнгриях, хатах и кузнецах, может служить мотив теомахии, характерный для эпических повествований о верховных небожителях. Наиболее часто встречающиеся мотивы – перевоплощения (трансформации) и чудесных способностей.
Вторая глава « Духи как персонажи шаманских устных рассказов» знакомит нас с демонологическими представлениями бурят, отраженными в устных рассказах. В работе анализируются основные демонологические персонажи, встречающиеся в мифологических рассказах, а также легенды и предания, связанные с обрядами замещения души – «хγн долео» и «зяа гаргаха».
Первый параграф «Демонологические персонажи» посвящен многочисленным героям низшей мифологии. Заметное место в шаманской мифологии бурят занимают представления о духах, настроенных враждебно по отношению к людям. Буряты верили, что на них можно воздействовать. Эту функцию обычно выполняли шаманы, которые были наделены небесным даром «видеть» духов и общаться с ними.
Демонологические персонажи упоминаются в различных жанрах бурятского фольклора, особенно часто они встречаются в повествовательных жанрах – шаманских легендах и преданиях. Демонологические персонажи можно условно разделить на зооморфные и антропоморфные. Для бурятской же мифологии характерны антропо-зооморфные. В целом, демонологические представления бурят о злых духах обобщаются в едином образе боохолдоя – источника зла и несчастий, причиняющего болезни людям и вред их имуществу.
Формирование мифологических рассказов происходит под влиянием представлений о взаимопроницаемости двух миров – проникновение в мир людей демонических особей и людей «этого» мира в мир духов с разными миссиями. Согласно народным верованиям, болезни и смерть возникают не по естественным причинам, а являются следствием воздействия враждебных духов. Причем, если злые духи похищают душу человека, только шаман или приравненный к нему человек может освободить пленницу, спустившись за ней в подземный мир.
Демонологические персонажи имеют различную локализацию в пространстве. Можно предположительно выделить несколько групп их локализации. Во-первых, это пространство, обжитое человеком и домашними животными, – дом, юрта, скотный двор, загон, стайка. В этом пространстве обитают такие злые духи, как ада, абалжаргана, анахай, дахабари и др., по своему происхождению и семантике восходящие к умершим родственникам. Следующая возможная локализация демонических особей – природные объекты, такие как лес, водоемы, к природным объектам условно можно отнести и заброшенные постройки и дома. Все перечисленные пространства обладают маргинальной семантикой, поскольку через них возможны быстрые переходы из мира в мир. Главными обитателями данного пространства в основном являются муу шубуун и уhанай боохолдой. В третью группу входят все остальные злые духи, которые могут причинять вред людям и домашним животным.
В низшей шаманской мифологии наиболее распространенными персонажами западно-бурятской демонологической традиции являются ада и муу шубуун (досл. ‘плохая птица’). Злые духи не статичны в своих проявлениях, как правило, они способны менять свой внешний вид и могут принимать любую форму – человека, животных или неодушевленных предметов. Как правило, для демонологических персонажей бурятской традиции характерен зоо-антропоморфный внешний облик.
Мотив перевоплощения (трансформации) является одним из наиболее распространенных в мифологии почти всех народов мира, особенно он характерен для произведений шаманского фольклора. Наиболее подвержены нападению злых духов, по устным рассказам, новорожденные и малолетние дети. Кроме ада и абалжаргана, детям могут приносить вред такие сущности, как анахай, дахабари, зэтхыр, туйт и пр., про которых также существует немало рассказов.
Особого внимания заслуживают легенды с детальным описанием темницы Эрлен хана. Легенды об устройстве подземного мира вписываются в представления о демонологических персонажах как о сущностях, генеалогически восходящих из подземного мира. По всей видимости, на представления о темнице хозяина подземного мира оказали влияние буддийская и христианская традиции – представления об аде как месте сосредоточения душ грешников. В соответствии с приведенным в легенде описанием темница имеет двадцать один отсек для различного рода преступлений. Делается акцент на то, что наиболее часто в них попадают шаманы за грехопадения – обман, угрозы, прелюбодеяния, зависть и т.д.
В рассказах о демонологических персонажах наиболее развиты такие мотивы, как похищение души у антагониста, бегство, оборотничество и различные трансформации как добываемых объектов, так и шамана, его противников и помощников. Рассмотренных нами демонологических персонажей объединяет принимаемый ими образ, они появляются в шаманских легендах и устных рассказах в виде злых антропо-, зоо- и орнитоморфных существ, отрицательных героев. При всей кажущейся схожести каждый из персонажей обладает своими уникальными внешними чертами и оригинальным характером.
Во втором параграфе «Зооморфные персонажи» рассматриваются рассказы о животных, занимающие отдельное место в шаманском фольклоре. В силу своего происхождения некоторые животные, так же как и некоторые небожители низшего порядка, могут считаться потомками верховных небожителей – тэнгри, потому они напрямую относятся к ритуальной системе. Множество легенд, граничащих с этиологическими сказками в обрядовой традиции, связано с животными. Главными персонажами легенд становятся животные, являющиеся сами в прошлом небожителями (медведь), помощниками, посланниками, советчиками (еж), стражниками шаманов, небожителей и представителей подземного мира (черно-бурая лиса). В бурятских шаманских мифах и легендах знаменитым персонажем является Еж Могучий. Так, еж считается самым умным среди животных. По одной из легенд, еж раньше был тэнгрием. На ежегодных игрищах тэнгриев еж (Заряа Заргаша – досл. ‘буйный судья’) всегда занимал первые места: в борьбе, стрельбе из лука и скачках. Недовольные тэнгри стали спорить с ним, уличать его в запрещенных приемах и в конце концов сбросили на землю. Упав на землю, он превратился в ежа. Не найдя справедливости на небе, он стал искать ее на земле [Балдаев, № 1246, л. 4]. Распространен цикл легенд о том, где еж фигурирует в роли мстительного персонажа, наказывая дочерей и сыновей Эсэгэ Малана и различных представителей животного мира за то, что они осмеяли его внешний вид. В легендах о зооморфных персонажах главными персонажами повествований являются образы зверей, в облике которых нашли свое отражение определенные черты характера, свойственные людям. Так, мифологическое сознание наделило особой мудростью ежа, силой медведя, черно-бурая лиса должна была приносить удачу.
В третьем параграфе «О «замещении души» и образы онгонов в шаманском фольклоре бурят» анализируются образы онгонов как духов-покровителей и рассказы, связанные с обрядами обмена – «хγн долео» и изготовлением кукол «зяа». В связи с древней верой в существ, представляющих собой души умерших людей, у бурят наблюдались отчетливые следы верований в то, что между душами человека или животного и его изображения существует особая чувствительная связь.
Следы фетишизма отразились в представлении о том, что непосредственное общение с богом или иным почитаемым существом возможно через его изображение, считалось, что это может принести пользу просящим. По народным верованиям, причинение вреда изображению человека приведило к самым негативным для него последствиям. Так сложились культ онгонов и обряды, связанные с замещением души и порчи через порчу изображения. Онгоны могут представлять собой образное изображение: 1) какого-либо духа на материи, шкуре животных или дереве; 2) духа-хозяина определенных участков земли или воды; 3) духа-предка; 4) душу умершего шамана, охотника или воина, чем-либо отличившегося при жизни; 5) душу трагически погибшего в юном возрасте человека (в основном женщин, умерших от тяжелых родов и т.д.). Первоначально онгонами были в основном предки тотемного происхождения (волк, медведь, конь и др.), в дальнейшем – преимущественно антропоморфные предки, наиболее почитаемые из них – онгоны великих шаманов.
Об онгонах, в которых кодировались образы умерших шаманов, сочинялись ритуализированные предания, в которых шаманы являются главными действующими лицами. Духи-онгоны в бурятских преданиях, согласно системе «мифологического сюжета» неразрывно связаны с понятием персонажа. Главными персонажами преданий об онгонах становились сакрализованные шаманы, которые при жизни были неблагополучными личностями. Так, бытовали разновариативные легенды о знаменитых онгонах Абагалдае, Бара Тумэршэеве, онгоне Һолонгото, двух хоринских девицах, агинском онгоне Дабае.
В обрядовой традиции большую роль играли игровые онгоны. Они функционировали преимущественно как увеселительные. Никаких специальных религиозных обрядов для таких онгонов не предусмотрено. Например, Һогтуу онгон (пьяный онгон), Адагууша онгон (онгон-насмешник), также игровой онгон, который метафорично «собирает уши и носы» у присутствующих на действе людей, а затем «кидает» их в огонь и т.д. Помимо этого имеется множество устных рассказов об игровых онгонах: тэхэйн онгон (козла), бухайн онгон (быка) и баабгайн онгон (медведя).
В шаманской концепции о заселении и замещении души образ онгонов тесно связан с образом зяа, тоже представляющим собой изображение, но в противоположном контексте. Если онгон как персонаж легенд и преданий выполняет сакральные функции, то зяа, наоборот, функционирует как персонаж, портящий имущество и вредящий здоровью людей. Фактором схожести данных персонажей служит вера людей в связь души изображаемого и его изображения.
В связи с этим обрядом существует ряд распространенных повествований. Мы можем условно разделить их на рассказы с сюжетными линиями: человеческие жертвоприношения и условные жертвоприношения (жертвенное животное и т.д.). Дополнительным критерием к классификации сюжетов о замещении душ может служить исход фабульных коллизий: рассказы, в которых человек поправился или умер после принесения жертвы. Главные персонажи повествований о переселении души отличаются функциональными особенностями: если онгоны сродни божествам призваны защищать и помогать людям, то основная функция фигурок зяа состоит в порче здоровья, имущества и принесение ущерба вплоть до смерти тех, на кого направлена агрессия заказчика.
В рассказах о замещении больной души человека душой другого человека или животного основными персонажами являются лица, на кого была направлена агрессия заказчика. И в зависимости от финала сюжета, выделяется несколько групп легенд и преданий, обусловленные конечным исходом сюжетных коллизий.
Во всех вышерассмотренных легендах и преданиях основным является мотив переселения души. Данный мотив представляет собой древнюю шаманскую идею о магическом перемещении душ и, в частности, «вселении» их в различные неодушевленные предметы, животных и человека.
В третьей главе « Образ шамана в устных повествованиях» рассматривается образ шамана как главного персонажа бурятского шаманского фольклора. К этой основной группе повествований относятся, на наш взгляд, генеалогические легенды о шаманах, легенды и предания о шаманах как мифологических и исторических героях.
В первом параграфе «Генеалогические повествования о шаманах» анализируются устные повествования о родословной культовых личностей на примере знаменитых хурдутских и тарасинских шаманов. С.П. Балдаев объясняет их происхождение от т.н. «шаманов-аханутов», (от аха ‘старший’, ‘старший брат’). В древности сформировались три основных рода аханутов – ардайские ахануты (улус Харанут Эхирит-Булагатского р-на Иркутской области), обусинские ахануты (улус Хурдут Осинского р-на Иркутской области) и тарасинские ахануты (улус Тараса Боханского р-на Иркутской области). Во многих легендах повествуется о том, как шаманы из тарасинского и хурдутского (обусинского) родов истребили друг друга. Бытует мнение, что у тарасинских и хурдутских шаманов не осталось ни одного потомка по мужской линии (халуунай), только потомки по женской линии (хари). Сюжеты легенд типичны для шаманской устной прозы – шаманы ведут истребительную борьбу друг с другом. Типичная сюжетная развязка полна сверхъестественных действий шаманов. Так, например, в легенде о борьбе шамана из хурдутского рода – Дайбгара и Ингаана – шамана тарасинского рода описываются призывания шаманов: «Шаман Дайбгар призывал своих духов-предков из Монголии, при этом над ним пылали синие огоньки, изо рта выходило красное пламя <…> Ингаан вытащил из колчана стрелу и, встав на нее, начал камлать. Дайбгар тоже достал две стрелы, и, взобравшись на них, стал камлать» [Балдаев, № 1096, л. 4].
При изучении шаманского фольклора мы неизбежно сталкиваемся с феноменом сверхъестественных явлений в легендах о шаманах. Одним из самых распространенных мотивов в шаманских повествованиях является мотив возникновения пламени синего или красного цветов над головой шаманов во время камлания. Пламя на голове или вокруг нее, подобно нимбу, может свидетельствовать о божественной силе, потенции души или гениальности, поскольку голова считается одним из мест, вмещающих душу человека.
Генеалогические легенды и предания играли особую роль в истории этноса, передавались из рода в род, а шаманы в них наделялись всевозможными магическими и сверхъестественными способностями, чтобы подчеркнуть их знатное происхождение, силу и мощь. Легенды и родословные предания, повествуют о прародителях того или иного рода, носителями же этих повествоаний, традиций и обычаев, связанных с призываниями духов предков, обычно являлись шаманы.
Во втором параграфе «Функция и роль шаманов в легендах и преданиях» выявляется особенность личности шамана как персонажа повествований. Шаман-герой в преданиях является реальной исторической личностью, в легенде шаман как мифологический герой выполняет заданную программу сверхчеловека. В целом герой в шаманских текстах представляет собой образ, обладающий самобытным типом поведения и особой психической структурой.
Практически в каждом повествовании о знаменитом шамане мы можем наблюдать особую роль сверхъестественных сил, а также мотив помощи духов предков. Они проявляют себя как персонажи-помощники и защитники шамана с одной стороны, с другой – как враги для недоброжелателей. Помощь духов, в том числе героических предков – распространенный мотив в шаманском прозаическом фольклоре. Если в сказочных жанрах герой является персонажем только положительным или отрицательным, то в шаманских преданиях герой выступает в разных ипостасях. Отрицательные качества шамана также имеют реальный и мифологический характер. Так, например, в предании о шамане Махунае Дайбгарове говорится как о его волшебных способностях, так и его непрезентабельных биографических данных.
Распространены легенды, где шаманы ведут борьбу с представителями власти. Также существуют легенды о встречах с демонологическими персонажами. В легенде о Таре Губжанове главный герой выступает в двух ипостасях: как реальный герой со всеми положительными и отрицательными качествами и как мифологический герой, имеющий сверхъестественные способности, умеющий творить чудеса – общаться с небожителями, со злыми духами, лечить больных, охранять покой целых улусов. Главным мотивом легенд и преданий о шаманах является мотив магических сверхспособностей, мотив борьбы и мотив помощи предков как отражение культа предков.
В третьем параграфе «Заяны-покровители рода» охарактеризована роль духов-защитников в обрядовой мифологии. Заяны как персонажи шаманских повествований выступают в роли хранителей рода и определенных поселений. Деятельность заянов тесно связана с деятельностью хатов, хозяев местности, потому их трудно отличить друг от друга. Также культ заянов может соотноситься с культом онгонов, и устные рассказы о заянах в некоторой степени повторяют повествования о духах-предках, которые в шаманской мифологии относятся к духам-покровителям. Рассказы о заянах, как правило, имеют установку на достоверность. В них повествуется о реальных личностях, биография которых отличается трагическими событиями.
Действия сюжета предания о двух хоринских заянках стереотипичны и характерны для многих повествований подобного рода. В общих чертах их можно описать так: герой в детстве претерпевает смерть родного человека, скитается по земле, терпит страдания и обиды и умирает не дожив до старости. Часто при жизни или посмертно причисляется к заянам, становится покровителем данного поселения или рода. Такие сюжеты характерны и для преданий об онгонах. Заяны условно делятся на две группы – добрых западных и злых восточных. Согласно преданиям черные заяны представляют собой существа без голов, без рук и ног, с выколотыми глазами, половинными телами, вырезанной грудью, ребрами и т.д. В бурятской фольклорной традиции существуют предания, главными персонажами которых являются неполноценные люди, имеющие дар общения с духами. Заяны предстают перед нами в шаманских повествованиях в образе жертв различных жизненных ситуаций. Образы реалистичны и стандартны для большинства рассказов. Основным мотивом является мотив сакрализованного мученика и факультативный мотив божественной целостности сочетания мужского и женского начал в одном персонаже.
В данной главе проанализированы основные предания и легенды, связанные с образом шаманов как главных действующих лиц. Образы шаманов полифункциональны, сложны и неоднозначны. Несомненно, как лидеры коллектива они становились главными персонажами легенд и преданий. Все повадки духов-покровителей местности и духов-защитников шамана, а также их функции хорошо прослеживаются в легендах и преданиях, связанных с ними. В большинстве случаев главными героями подобных легенд являются исторические личности, оставившие яркий след в истории отдельного рода. Такие легенды дополнительно носят этиологический характер, так как дают объяснение названий тех или иных мест.
Говоря о наиболее часто встречающихся мотивах и сюжетах, стоит отметить мотив борьбы как основополагающий для множества сюжетов повествований о шаманах, сопутствующими являются мотив мести, мотив сверхъестественных способностей и мотив помощи предков.
В заключении обобщаются основные результаты проведенного исследования и формулируются выводы о своеобразии шаманского фольклора.
Как мы выявили в ходе исследования, содержание, семантика, образность, язык шаманского фольклора отличается своеобразием, уникальными фактами во всей фольклорной культуре этноса. Из архивного фонда С.П. Балдаева наряду с изученными фольклорными памятниками бурят, впервые введены в научный оборот неизвестные образцы шаманского фольклора, на наш взгляд, представляющие собой большой научный интерес. Шаманский прозаический фольклор рассматривается как вербальный текст, тесно слитый с ритуалами, религией и традициями народа.
Основным характерным признаком сюжетов шаманских мифов, легенд и преданий является установка на правдивость изображаемых событий с одной стороны и сочетание этой реалистичности описания с мифологическими представлениями, с другой. В сюжетах мифов о высших божествах, наиболее часто встречающиеся мотивы – мотив сверхъестественных способностей и мотив борьбы оппозиционных сил. Мотив помощи предков свойственен для сюжетов генеалогических преданий и легенд. В работе выявлены основные персонажи устных рассказов, их функции и роль в развитии сюжета повествования. В целом, образам главных персонажей в шаманской несказочной прозе присущ дуализм изображения и полифункциональность.
Основные положения диссертации отражены
в следующих публикациях:
- Пурбуева М.В. Жанровое разнообразие архивного фонда С.П. Балдаева / М.В. Пурбуева // Этнокультурное и фольклорное наследие монгольских народов в контексте истории и современности. – Улан-Удэ : Изд-во БНЦ СО РАН, 2008. – С.93-97.
2. Пурбуева М.В. Монголия в путевых дневниках Ц.Ж. Жамцарано / М.В. Пурбуева // Россия в Монголии : История и современность : Сб. матер-лов междунар. науч.-практич. конф., 2008, Улан-Батор. – С. 186-195.
3. Пурбуева М.В. Сюжеты и мотивы мифов, легенд и преданий о высших божествах / М.В. Пурбуева // региональная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы филологии и культуры», посвященная юбилею кафедры бурятской филологии ИГУ (Иркутск, 2010). С. 133-137.
Статьи, опубликованные в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК:
1. Пурбуева М.В. Генеалогические легенды и предания о шаманах / М.В. Пурбуева // Ученые записки Забайкальского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского. № 3 (26). – Чита, 2009. – С. 254-255.
2. Пурбуева М.В. Образ героя в обрядовой несказочной прозе / М.В. Пурбуева // Вестник БГУ. Филология. – Улан-Удэ, 2009/10. – С. 266-270.
3. Пурбуева М.В. Демонологические персонажи в обрядовой несказочной прозе / М.В. Пурбуева // Вестник БГУ. Филология. – Улан-Удэ, 2010/10. – С. 288-293.