Этнопоэтическое своеобразие прозы с. Сарыг-оола

Вид материала

Автореферат

Содержание Балданов Саян Жимбеевич Ведущая организация – Тувинский институт гуманитарных исследований Ученый секретарь Актуальность исследования Научная новизна работы Теоретической и методологической основами диссертации На защиту выносятся следующие положения Теоретическая и практическая значимость исследования. Апробация исследования Структура работы Основное содержание работы Художественное освоение этнокультурных традиций в романе» Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях

Подобный материал:

• Этнопоэтическое своеобразие хакасской прозы 1930-1990-х, 268.36kb.
• Аксёнова виолетта Владимировна жанровое своеобразие прозы в. Аксёнова, 327.87kb.
• Лекция №14 (2 часа) Национальное своеобразие воспитания, 144.55kb.
• Методическая разработка урока по литературе в 11 классе «Лексическое своеобразие прозы, 51.68kb.
• И. С. Тургенева «Ася» 2 часа спаренные урок, 114.62kb.
• Тематическое планирование уроков литературы в 11 классе, 123.96kb.
• Литературное объединение им. Лебединского коллективный сборник стихов и прозы коллективный, 2404.54kb.
• Своеобразие раскрытия военной темы в творчестве Б. Окуджавы, 46.84kb.
• Образовательная программа «Школа 2100» М. А. Гречишникова., учитель русского языка, 82.05kb.
• «Сказка про Ваню», 69.3kb.

На правах рукописи

ОЧУР Тайгана Хертековна

ЭТНОПОЭТИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ

ПРОЗЫ С. САРЫГ-ООЛА

Специальность 10.01.02 – литература народов

Российской Федерации (сибирская литература: алтайская,

бурятская, тувинская, хакасская, якутская)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Улан-Удэ – 2008

Работа выполнена на кафедре бурятской литературы государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Бурятский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Балданов Саян Жимбеевич


Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Дампилова Людмила Санжибоевна

кандидат филологических наук, доцент

Бады-Монге Елена Тадар-ооловна

Ведущая организация – Тувинский институт гуманитарных

исследований

Защита состоится «_30_» июня 2008 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.022.04 при Бурятском государственном университете (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а, ГОУ ВПО БГУ, конференц-зал).


С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Бурятского государственного университета (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а, ГОУ ВПО БГУ).

Fax (301-2) 21-05-88 E-mail: dissovetbsu@bsu.ru


Автореферат разослан «____» мая 2008 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Бадмаев Б.Б.


ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ


В данной диссертационной работе проблема национального своеобразия литературы рассматривается на примере творчества одного из основоположников тувинской литературы, ее признанного классика Степана Агбаановича Сарыг-оола (1908–1983), из обширного наследия которого в качестве объекта исследования выбраны прозаические произведения, отличающиеся глубиной постижения и раскрытия национальной жизни, энциклопедичностью и широтой охвата явлений и процессов, происходящих в ней. Емкий и многозначный опыт народа воплотился полнее всего в прозе писателя, которая представлена различными жанрами: литературными сказками, рассказами, повестями и вершинным произведением его творчества – романом «Ангыр-оолдун тоожузу» («Повествование Ангыр-оола»). Именно проза показывает тот сложный путь становления художественного мастерства, который проделан писателем в течение всего его творчества.

Актуальность исследования определяется непреходящим значением творчества С. Сарыг-оола в тувинской литературе, его ролью в становлении и развитии национального искусства. Потребность в монографическом исследовании творчества отдельных тувинских писателей возникает в связи с необходимостью системного представления о закономерностях литературного процесса в целом. Углубленное изучение творческой лаборатории художника – одна из актуальных задач тувинского литературоведения.

Творческий путь С. Сарыг-оола совпадает с годами становления, утверждения и развития новой культуры в Туве, в процессе которых активно развивалась художественная литература. Среди факторов, способствовавших развитию тувинской литературы, важнейшее место занимают мифология и фольклор.

Цель исследования – выявление этнопоэтического своеобразия прозы С. Сарыг-оола, определение специфики национального мировидения в художественной структуре произведений писателя.

Реализация этой цели вызвала необходимость постановки и решения следующих задач:

• определить характер и направление художественных исканий С. Сарыг-оола;
  
• выявить основы миропонимания писателя, сформированного в традициях национального духовного опыта;
  
• уяснить константы созданной писателем модели мира;
  
• рассмотреть функционирование традиций устного народного творчества в художественной системе прозы С. Сарыг-оола;
  
• исследовать особенности национального мировидения художника в романе «Повествование Ангыр-оола»;
  
• определить идейно-эстетическую роль изображаемых в романе обычаев и обрядов в структуре произведения и их значение в общем авторском замысле.
  

Научная новизна работы заключается в том, что она является первым в тувинском литературоведении монографическим исследованием, в котором дается целостный анализ этнопоэтического своеобразия прозы С. Сарыг-оола. В ней выявлены основные закономерности творческого освоения национальных художественных традиций, использования этнографических реалий, определены этнокультурные, этнофилософские основы прозы С. Сарыг-оола, представляющие собой стержень идейно-художественного мира писателя.

Теоретической и методологической основами диссертации послужили научные труды А.Н. Веселовского, Н.И. Конрада, Д.С. Лихачева, Г.Н. Поспелова, М.М. Бахтина, Е.М. Мелетинского, В.Н. Топорова, М.М. Маковского, Ю.М. Лотмана, И.Г. Неупокоевой, Л.Н. Тимофеева, В.Е. Хализева, Г.Д. Гачева, Г.И. Ломидзе, В.М. Гацак, Д.И. Романенко, У.Б. Далгат. Автор опирался на исследования таких известных литературоведов, фольклористов Сибири, как В.Ц. Найдаков, С.Ж. Балданов, А.К. Калзан, Д.С. Куулар, М.А. Хадаханэ, С.И. Гармаева, С.С. Имихелова, В.В. Петров, С.М. Орус-оол, З.Б. Самдан и других.

Методология исследования основана на этнофилологическом подходе к литературному творчеству, на принципах историко-генетического, проблемно-типологического, сравнительно-сопоставительного анализа художественного текста.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Мифотворчество С. Сарыг-оола при освоении новых реалий времени объясняется тем, что исходной мировоззренческой моделью в творчестве писателя является традиционное для тувинского народа мифологическое осмысление мира и человека.

2. Мифологический тип мышления, имеющий универсальный и общечеловеческий смысл, претворяясь в художественной системе тувинского писателя С. Сарыг-оола, становится важной составляющей частью этнопоэтики. Мифологизм, сохраняющийся в народном сознании и функционирующий в разветвленной системе культов и обрядов, становится живым источником его творчества. С. Сарыг-оол создает мифомодель на интуитивно-рефлексивном уровне.

3. Значение фольклора в становлении и формировании писателя заключается в том, что народное творчество, выражающее специфику национальной ментальности и являющееся хранителем традиционного духовного опыта, способствует созданию наиболее художественно значимых образов в прозе писателя.

4. Освоение С. Сарыг-оолом романного жанра является значительным вкладом в развитие национальной литературы. «Повествование Ангыр-оола» представляет собой ранний тип романа в тувинской литературе, обладает динамичной структурой, включает в себя автобиографическое повествование, документально-этнографическое описание, которые объединяются лирическим повествованием, единой авторской интенцией.

5. Эволюция личностного развития в прозе С. Сарыг-оола сочетается со статикой народной жизни, которая выражена в обычаях, обрядах и ритуалах. Широта охвата духовной и материальной культуры народа ведет к осмыслению и осознанию гармоничности бытия, к поискам онтологического ядра.

Объектом диссертационной работы является проза С. Сарыг-оола как единая художественная система в контексте этнофилософской, культурологической мысли.

Предмет исследования – этнопоэтическое своеобразие прозы С. Сарыг-оола.

Материалом исследования явились литературные сказки, рассказы, повести, романы С. Сарыг-оола, написанные и изданные с 1937 по 1980 г., наиболее полно выражающие своеобразие традиций национального художественного мышления. Автором исследования использованы архивные материалы (рукописные и машинописные тексты) общим объемом около 700 с.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что в ней разработаны проблемы поэтики прозы С. Сарыг-оола. Результаты исследования могут быть использованы в дальнейшем изучении поэтики С. Сарыг-оола, общих и теоретических проблем по истории тувинской литературы, литератур народов Сибири. Материалы исследования также могут быть привлечены в практике преподавания тувинской литературы в средних, средне-специальных, высших учебных заведениях и при подготовке курсов лекций, курсов по выбору и спецсеминаров по истории тувинской литературы.

Апробация исследования. Отдельные положения и выводы, содержащиеся в данном исследовании, апробированы на международных научных конференциях «Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования» (Тамбов, 2006), «Вопросы изучения истории и культуры народов Центральной Азии и сопредельных регионов» (Кызыл, 2006), «Тюркские языки и литературы на пороге 3-го тысячелетия» (Горно-Алтайск, 2006), на всероссийской научной конференции «Научное творчество молодежи» (Томск, 2007), на региональных научных конференциях «Сибирь – единое полиэтническое фольклорно-литературное пространство» (Улан-Удэ, 2005), «Бурятская литература в условиях современного социокультурного контекста» (Улан-Удэ, 2006). Основные результаты исследования были отражены в 10 публикациях автора диссертационной работы.

Структура работы подчинена целям и задачам исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, примечаний и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении диссертации обосновывается актуальность темы, раскрываются научная новизна, практическая значимость работы, излагаются основная цель и задачи, методологическая база исследования.

В первой главе – «Мифологизм прозы С. Сарыг-оола» – рассматриваются особенности мировоззренческой модели мира, выстраиваемой автором, прослеживается функционирование в тексте художественных произведений традиционных воззрений, выражающих своеобразие мифо-ритуального комплекса.

В разделе 1.1. – «Мифологическое осознание реалий советской эпохи в произведениях С. Сарыг-оола» – исследуется творчество писателя в контексте времени, выявляется социально-исторический фон создания произведений писателя, его восприятие и художественное осмысление закономерностей времени. При этом отмечается тяготение писателя к традиционным формам сказочного повествования, в которое вводятся образы новой эпохи. В диссертационной работе проанализированы сказки «Дерево Агар-Сандан», «Искусница Узутмаа», «Богатырь Светлой Мудрости», «Золотая царевна Ангыр-Чечен», рассказ «Огненная телега», поэма «Алдын-кыс», либретто «Чечен и Белекмаа», в которых отражено мифологическое осмысление своего времени. События социалистической революции, приход к власти пролетариата, становление Тувинской Народной Республики, Великую Отечественную войну писатель передает с помощью сказочно-аллегорических образов: молодая Тувинская Республика воплощена в мифообразе дерева Агар-Сандан, фашистская Германия – в образе Чудовища Змея Адыгыр Чылан Мангыс, СССР – в образе Богатыря Светлой Мудрости. В своих произведениях автор широко использует такие народные мифологические персонажи, как Хозяйка гор и лесов Дангына, Царь-Солнце, Царь-Луна, есть персонифицированные образы внешнего мира, например, звезды Угер-Шолбан, горы Монге-Сартык.

В образной системе сказок прослеживается традиционное противопоставление сил добра и зла, поляризация образов по принципу семантических оппозиций. Идеология советского времени чаще всего включается в канву сказочного повествования и выражается в оптимистическом финале: таков, например, чудесный рост дерева, победа Богатыря Светлой Мудрости (СССР) и т.д.

В сказке С. Сарыг-оола «Дерево Агар-Сандан» представлен один из вариантов реализации образа мирового древа. Образ дерева является архетипическим, универсальным образом во многих культурах. Дерево здесь – главный герой произведения, ему присущи все качества живого существа: «Когда собрались все животные, благородное дерево Агар-Сандан протянуло широкую славную руку, лучезарно улыбаясь, певучим, мудрым голосом заявляет: Вы должны есть мои сладости и фрукты, вы должны опереться на мою благодать. Я родился из ваших многовековых страданий, из вашего пота, крови, из вашего сильного гнева» ^ [1; 79]. С. Сарыг-оол выражает мысль, что, подобно дереву, новая власть Тувинской Народной Республики будет плодоносить, дарить людям радость, счастье. Дерево у С. Сарыг-оола – источник жизни, выступает как символ счастья, как защита от неблагоприятного воздействия внешнего мира. Дерево Агар-Сандан в произведении полностью ассоциируется с человеком. Можно сказать, что в образном смысле «живое» дерево выполняет функции «культурного героя», принося новые блага людям. Не случайно он мыслится как «отец-избавитель».

Образ Агар-Сандан выражает сакральный смысл, он связывает три мифологических временных пласта. Прошлое раскрывается в образе корней – истоков. Ствол, ветви с их красотой, живительной влагой, воздухом и плодами ассоциируются с настоящим временем, а стремительно растущий в небо верх дерева в сознании народа мыслится как символ будущего. Таким образом, архетип дерева Агар-Сандан имеет веками сложившиеся глубинные истоки, осуществляя связь наружного пространства с внутренним.

Мифология явилась исконным источником творчества писателя, но она получила особое развитие, на наш взгляд, потому, что в пору строительства социализма в советском обществе также происходил процесс ремифологизации. Е.М. Мелетинский так сформулировал мифологическую модель в советской действительности: «Раннее» время – подготовка и проведение Октябрьской революции – представляется как «космизация» дореволюционного хаоса «в отдельно взятой стране» (в других странах сохраняется капиталистический хаос). «Культурные герои» – Ленин и Сталин. Революционные праздники – ритуалы и ритуализированные партийные съезды, питаемые революционно-магической энергией «раннего» времени, как бы воспроизводят и укрепляют это «раннее» время в настоящем» [2; 6].

Мифотворческая модель С. Сарыг-оола оригинальна своим включением в традиционную схему реалий времени социалистического строительства: это классовая борьба, идеализированное изображение пролетариата, колхозного строительства и т.д. С. Сарыг-оол раскрывает в своем творчестве как эпохальные исторические события, так и приметы происходящего процесса модернизации традиционного уклада жизни: появление машин, полеты в космос с точки зрения свойственных народу анимистических воззрений. Чудеса техники, совершенно новые, невиданные явления жизни объясняются в сознании героев С. Сарыг-оола в категориях привычного мира. Поэтому машина – это огненная телега, чудовище: «Когда я в темноте увидел ее спину, оказалось, что зад – овечий, колеса, как рога у матерого барана. С одного бока, на подколенке, виднеется что-то красное … возможно, оттуда чудо-телега испустила с хлюпающими звуками очень необычно пахнущий запах. «Он ест что-то жженое, видимо», – подумал я» [1; 128]. Мифологическое мировосприятие продиктовано всем образом жизни тувинского народа, его своеобразным путем становления. В сказке С. Сарыг-оола «Золотая царевна Ангыр-Чечен» (1969) агитатор как передовой человек своего времени говорит о переменах в Верхнем мире, имея в виду космос: «Когда мы запускаем наши ракеты и спутники в Верхний мир, звезда Угер-Шолбан, которая посылает на нас свои холода, нагревается, тает, вот почему на земле наступает вечное лето…» [1; 172]. В сказке соотносится научное объяснение картины мира с легендарным народным объяснением космических явлений. Это выражено образами дочери Луны Ангыр-Чечен, царя Луны и царя Солнца, богатыря-великана СССР. В заключении автор делает вывод: «Хотя я спал, все это видел во сне, но это было реальностью. Хотя это была выдуманная мной фантазия, все это реальность» [1; 174]. В сказке выражено соотношение реального и нереального, научного и мифологического.

В осознании реалий советской эпохи, времени социалистического строительства для тувинского писателя С. Сарыг-оола плодотворной оказалась именно мифологическая модель, облеченная чаще всего в форму сказочного повествования. Мифология была естественно и органично присуща миросознанию писателя как основа национального художественного творчества. Заслуга С. Сарыг-оола в освоении жанровых форм сказки, ее авторской переработки и создания литературной сказки в том, что писатель широко использует возможности этого жанра, переосмысливая традиционные его каноны для творческого воссоздания современной действительности.

В параграфе 1.2. – «Художественный свод тувинской мифологии в прозе писателя» – рассматривается воспроизведение в художественных произведениях писателя традиционных для тувинского народа представлений об устройстве, происхождении, развитии мира, о месте человека в нем, делается вывод о том, что свод мифологических воззрений представлен разнообразно и обширно, он включает космологию, антропогонические легенды, календарные, этиологические мифы, использованы эсхатологические мотивы. Мифология – уровень мышления, на котором выявляется сходство и общность мотивов у самых различных народов, она отражает универсальный человеческий опыт. Поэтому в мифах, используемых С. Сарыг-оолом, есть много общих для народов Сибири мотивов: это представление о трехпластном устройстве мироздания, об особой роли Солнца, Луны, земли как матери, неба как отца, затмении как конца света, мотив инцеста при возникновении человеческого рода и др. Художественное воспроизведение мифов и легенд способствует созданию эмоционального зрелищно-пластичного повествования. В творчестве С. Сарыг-оола реализацию мифологической модели мира можно проследить на самых разных уровнях.

В романе С. Сарыг-оола «Повествование Ангыр-оола» мифологическое сознание героев начинает раскрываться с первых строк. Герой, рассказывая о себе, прежде всего, объясняет свое происхождение, «выковыривая темноту древнейших времен». В первой главе герой раскрывает космогонический вариант мифа, согласно которому «во Вселенной было три стихии: «стихия Бури», «стихия Огня» и последней произошла «стихия Воды» [3; 45]. Согласно мифу, использованному С. Сарыг-оолом, в период стихии Воды происходит спасение человеческого рода. С. Сарыг-оол обращается к мифологической семантике образа семени как символа, связывающего воедино смерть – плодородие – жизнь. В данном повествовании подразумевается то, что после каждого цикла преобладания стихии наступает фаза завершения, именно об этом говорит мотив спасения людей. Писателем включен в это повествование и мифологический мотив инцеста, содержащийся в народной сказке-загадке, в которой «одна из женщин говорила, показывая на ребенка: «вот он – сын моего сына, брат моего мужа» [3; 45]. Автор считает нужным привлечь тувинские народные сказки, раскрывающие мотив происхождения мира и человека. Согласно традиционным представлениям тувинцев, Вселенная (Октаргай) состоит из трех миров: Верхнего (Устуу), Среднего (Ортаа) и Нижнего (Алдыы). Бабушка Чезен-Кадай, объясняя внуку, почему у муравья три части, говорит о том, что он может жить во всех трех мирах. С. Сарыг-оол некритически воспроизводит народную точку зрения на мироустройство, об этом говорят названия глав «Есть три мира», «Ведьма проглотила» (о затмении) и др. Легенды и мифы передаются представителями старшего поколения.

Мифологическая модель мира в прозе С. Сарыг-оола реализуется как в представлении народа о мироустройстве, о космогонии, так и при показе мира природы, изображение которой восходит у С. Сарыг-оола к мифологическому культу. Писатель при описании различных обрядов, ритуалов поклонения хозяевам местности, духам основывается на народное мышление. С. Сарыг-оол показывает, что культовые ритуалы являются, прежде всего, способом контакта человека с окружающим миром. Они содержат в себе многолетний опыт человека, и появились тогда, когда человек еще не представлял себя отделенным от природы. Ритуалы поклонения духам-хозяевам, соблюдаемые героями С. Сарыг-оола, свидетельствуют об анимистических их представлениях, о целостности освоенного им мира.

Различные стадии развития мифологической мысли проявляются и в культе животных, восходящем к тотемизму. В работе подробно рассмотрен ряд сакральных животных, изображенных С. Сарыг-оолом.

В диссертации на основе анализа эпизодов, в которых описаны смерть и погребение матери героя Ангыр-оола, делается вывод о том, что в понимании человека, его души происходит совмещение мифологических и религиозных представлений: это идеи о вечности и бесконечности потока жизни, о бессмертности души, ее перевоплощениях, о карме. Отец главного героя Ангыр-оола говорит так: «…мы зажигаем свечи, чтобы они освещали путь для души нашей мамы к божьему миру… Душе мертвого нельзя возвратиться назад. Скоро минет сорок девять суток со дня смерти матери, тогда мы устроим ей последние проводы. А после этого нам не к чему зажигать лампаду. Тогда она прямо пойдет…» [3; 93-94]. Здесь указан исчисляемый в буддизме срок пребывания души после смерти на Земле. Там, где сознаются законы человеческой жизни и судьбы, на первый план выходит религиозное миропонимание с его морально-этической регламентацией поведения человека.

С. Сарыг-оол передает особенности народной мифологии в комплексе, творчески воспроизведя этнопоэтическую модель мира. Авторская позиция С. Сарыг-оола сродни позиции сказителя, передающего сокровенное, сакральное слово предков, поэтому писатель существенно не подвергает переработке содержание мифо-ритуального комплекса. Он показывает, что в сознании героя в малейших нюансах отражается его взгляд на мир, он освещается как бы изнутри. Освоение законов писательского мастерства не могло осуществиться без опоры на традиции миропонимания своего народа.

Раздел 1.3. – «Образы-символы в мифопоэтической модели мира» – посвящен изучению образов, выражающих представление о сакральности окружающего мира. Образы-символы степи, горы, реки, юрты, очага «пробуждают» культурную память предшествующих поколений. Важная характерная черта образов-символов заключается в наличии в них архаики, отголосков древности, в их способности реконструировать историко-культурную память, поэтому они становятся важным элементом в раскрытии этнопоэтики. Степь изображается С. Сарыг-оолом как открытое горизонтальное пространство, в котором кочевник обретает уверенность, свободу. Степь для писателя выступает и как дом, убежище и хранитель, и как материально-вещественный мир, и как духовная материя.

Образ гор в поэтике С. Сарыг-оола символизирует священное вертикальное пространство. Их изображение связано с раскрытием идеи одухотворенности человека, его духовного обновления, эстетики сверхчувственных представлений. Горы обозначают инициационные моменты самоидентификации героя, потому что представлены как посредники между людьми и божествами, объединяя профанный и сакральный миры.

Представление о сакральности окружающего мира реализуется у С. Сарыг-оола в образе воды как священной силы. Вода, река у тувинцев имеют свой дух, ассоциируются с живым существом, что является свойством мифосознания. Почитание воды героями С. Сарыг-оола объясняется и ее очистительными свойствами. Символика воды включает также представление о вечном движении, это динамичное пространство. Вода как один из мифообразов первоначала раскрывается в следующем примере: «Когда люди хвалят хорошего человека, говорят: «Не от трав ли, воды ли родной стороны, не от молока ли родной матери?»... Сын Хемчика (Хемчик – название реки. – О.Т.) не даст прервать своих слов, не позволит ударить в голову своего коня; в сумоне своем легок нрав его, в арбане своем крепок нрав его» [4; 6]. Здесь о человеке говорится как о сыне реки, который наследует ее качества: гордость, твердость духа, неукротимость нрава.

Река у С. Сарыг-оола имеет и объединяющее начало. Она соединяет внешнее и внутреннее пространства, дает жизнь людям, животному и растительному миру, своей энергией вдохновляет, ободряет их. Ей небезразлично все, что происходит вокруг ее русла. В прозе С. Сарыг-оола река имеет душу, чувствует, переживает и радуется за судьбы своих сыновей.

Образ-символ воды, реки раскрывается в качестве константы вечности. Река как память эпох объединяет линейные пласты временного пространства в мифопоэтической модели мира – прошлое, настоящее, будущее воплощаются в одном образе.

Тяготение художественного мышления к подсознательному, архаическим чертам этнической логики миропонимания ярко демонстрируется в образах-символах, воплощающих в себе органическое единство и цельность микро- и макромиров, таким является образ юрты. Образ-символ юрты выступает универсальным кодом познания этноэстетических, социально-политических, культурно-экономических основ кочевого мира. Юрта как уменьшенная параллель космоса выступает оригинальным макетом мироздания, Вселенной. Окружность юрты, отсутствие в ней углов ассоциируется с бесконечностью, вечностью Вселенной. Юрта в образе Вселенной, Вселенная в образе юрты – тождество, характеризирующееся взаимопронизанностью макро- и микромиров.

Образ юрты становится национальным вариантом архетипа дома в тувинской литературе. Юрта для народа нечто большее, чем жилище, это хронотоп сакрального центра, пространство, где царит первозданная гармония среди природного хаоса. Кочевник степи, в которой он один на один с Космосом, в своем микромире ощущает культурную почву под ногами.

Образ юрты в прозе С. Сарыг-оола предстает символом сплоченности семьи, рода. Юрта как родовая память ассоциируется с генетическими корнями человека. После смерти матери Ангыр-оола их юрта кажется ему опустевшей, осиротевшей и растрепанной. В описании перелома в жизни главного героя, приведшего его семью в упадок, автор использует образ юрты.

Юрта в прозе С. Сарыг-оола вбирает в себя целый комплекс нравственных правил и законов народа, всем ее элементам присуща сакрализация.

Космогоничность народного сознания по-особенному ярко и специфично раскрывается и образом-символом очага. Очаг – один из весомых, центральных образов, отражающих эмбриональную суть понятия микромира человека. Образ-символ очага в прозе С. Сарыг-оола трансформируется прежде всего как сакральный центр юрты, жилища кочевников, раскрывает этноэтическую концепцию культуры.

Символика образа очага, прошедшая сквозь призму художественного сознания С. Сарыг-оола, ассоциируется с понятием человеческой жизни. Пока горит очаг, пылает его огонь, – человеческая жизнь продолжается. Очаг, его огонь иногда выступают неким предвестником перемен в жизни человека. Это видно из отрывка рассказа Одучу, в котором угасание очага символизирует конец человеческой жизни.

Очаг – это некое открытое пространство, где властвует гармония единства, гармония сплоченности. Очаг как сакральное звено объединяет человека и природу. Сакральная сила очага, представленная образом пылающего огня, выражает этнофилософскую основу произведений С. Сарыг-оола. Бинарная оппозиция света и темноты, созданная образом огня, прослеживается в повести «Подарок». Мрак ночи, олицетворяющий непредсказуемость, хаос и беспорядок, рассеивается в свете яркого пламени живого огня. Как пламень прогоняет своим светом страх, ночь, так и в повести герой побеждает собственную смерть.

Свет пламени очага символизирует чистоту, благодушие. Очаг сочувствует, сопереживает герою романа «Повествование Ангыр-оола» и во время ритуалов последних проводов души матери Ангыр-оол в пламени огня видит ее облик. Когда масло или сало ярко вспыхивало в огне, в красном пламени очага виделось ее улыбающееся румяное лицо. Огонь как светосоставляющее начало в произведениях С. Сарыг-оола часто выступает спасательной силой. Он в качестве путеводителя помогает героям, оказавшимся в безвыходных положениях, выбраться из пространства хаоса, обрести спокойствие, гармонию, является источником духовного возрождения, внутреннего пробуждения героя и возвращения ему жизненной энергии и силы.

Огонь представлен в прозе С. Сарыг-оола еще и как очищающая сила, выражающая религиозно-культовые представления народа. Образ-символ очага-огня трансформируется С. Сарыг-оолом как сверхъестественная сила, оберегающая гармонию и благополучие микромира кочевника и в то же время олицетворяющая сакральное пространство единения человека и природы. В художественном воспроизведении писателя наблюдается приоритет огня, являющегося одухотворяющей, возрождающей и очищающей силой.

В общем мифологическом контексте роль образов-символов в том, что они представляют собой константы базовой модели мира, воссоздаваемой писателем. Творческой задачей С. Сарыг-оола была передача духовного мира народа, глубин его памяти, для чего он опирается на мифосознание своего народа.

Во второй главе – «Специфика национальной картины мира в прозе С. Сарыг-оола» – рассматривается проявление в творчестве писателя национального художественного мышления, национального «космо-психо-логоса». Этнопоэтическое своеобразие прозы С. Сарыг-оола определяется его глубоким постижением народного творчества. Сам писатель сознавал себя продолжателем национальных художественных традиций.

В разделе 2.1.– «Роль фольклора в создании художественной образности прозы» – прослеживается эстетический принцип отбора писателем фольклорной традиции, следование общим закономерностям национальной образности.

С прозой С. Сарыг-оола связано углубленное выражение в тувинской литературе духовной жизни этноса, внутреннего мира героя. Обращаясь к поэтике фольклора, С. Сарыг-оол создает яркую галерею народных типов, истоки которых восходят к универсалиям мирового словесного искусства. Традиции народного эпоса отразились в созданном писателем образе героя – Самбажыка из незаконченного романа «Шестьдесят беглецов». Обращаясь к историко-революционной теме, автор творчески развивает «эстетику богатырства». Мощь героя не только в физической силе, но и в силе духа. Героическое начало проявляется в служении своему народу, в выражении его стремлений и чаяний. Герой является частью своего народа, лучшим из него.

В произведениях С. Сарыг-оола в создании образов стариков использованы фольклорные традиции. В сознании тувинского народа издревле закрепилось уважительное отношение к предкам. Почитание старших как хранителей духовного опыта народа отразилось в различных жанрах фольклора. Такими народными образами, выразителями мудрости народа в прозе С. Сарыг-оола являются сказитель Одучу, бабушка Чезен-Кадай, Ууштаар и Тараачы. Они играют большую роль в сохранении и передаче последующим поколениям национальных традиций, их авторитет непререкаем. В произведениях С. Сарыг-оола часто звучит их монологическое слово.

В галерее народных образов особое место занимает образ сказителя Одучу из романа «Повествование Ангыр-оола». Одучу – человек глубоких мыслей и чувств, хранитель народного опыта, морально-нравственных реликвий нации. Во внешнем облике Одучу подчеркнуты черты, восходящие к фольклору, а именно – светлость, обладание белым цветом. В фольклорной традиции народов Центральной Азии типичен образ Ачыты Башкы – Старого Мудреца, который всегда описан белобородым и седым. Одучу является художественной трансформацией архетипа Старого Мудреца.


Как и Ачыты Башкы из народных произведений, Одучу пользуется особым уважением, авторитетом в народе. Он всегда и в любом аале самый желанный и уважаемый гость. Об этом С. Сарыг-оол пишет так: «Наш сказитель, который приезжал в последнем месяце осени, вот пожаловал к концу среднего месяца зимы!

– Ой как хорошо-то! Вот наш сказитель приехал!

Видно было, как мои хозяева почтительно ухаживали за ним: подали свежий крепкий чай с густым овечьим молоком в серебряной сандановой чаше… Такого почетного угощения не всякий лама и шаман удостоятся» [3; 158-159]. Этим самым писатель показывает особое отношение народа к творческим людям. Одучу олицетворяет святость Духа, концентрирует жизненные силы народа.

В фольклорной традиции образу старого мудреца приписывается не только мифологический облик, ему свойственны и связь с практической жизнью человека, слитность с окружающим миром. Человек, обладающий народными знаниями, большим жизненным опытом, выступает примером, морально-этическим идеалом. В романе С. Сарыг-оола высвечивается и востребованная социальная значимость образа Старого Мудреца, художественным выражением которого явился сказитель Одучу. В данном случае творческая трансформация архетипического содержания вполне современна.

Еще одним образом, восходящим к народному типу, выражающему специфику национального характера, является образ Чезен-Кадай, бабушки Ангыр-оола. В тувинском фольклоре широко известны образы таких героев, их отличает большое знание жизни, они дают героям спасительные советы.

В одной из глав произведения автор называет полное имя своей героини – Чинзелиг, это говорящее имя, оно обозначает символическое украшение верхушки шапки у ноенов, указывающее на его статус. Хотя бабушка Чинзелиг-Кадай не относится по своему социальному положению к высшим слоям общества, автор хочет подчеркнуть именем героини высоту ее помыслов, способность управлять другими людьми. С. Сарыг-оол стремится к наибольшей полноте и точности при передаче мудрых слов, поучительных афоризмов, мифов и притч Чезен-Кадай.

Образ Чезен-Кадай – это символический образ народа, выражающий его обычаи, жизненные, религиозные принципы, его мудрость. Чезен-Кадай формирует личность, мировоззрение Ангыр-оола. Она – его лучший друг и нравственный путеводитель. Ангыр-оола признается так: «Хотя руки бабушки были обветренными и шершавыми, но мне их прикосновение всегда казалось мягким и нежным. Она не просто гладила голову, а изливая свое тепло в мое сердце, извлекала из моей печени холодный черный камень тоски» [3; 173]. В галерее народных образов, созданных С. Сарыг-оолом, Чезен-Кадай имеет большое значение. Художественная сила и убедительность этого образа достигнута благодаря опоре на народные традиции. Использование архетипов старых мудрецов-путеводителей позволяет писателю создать в современном произведении истинно национальный характер.

С. Сарыг-оола всегда отличал интерес к современнику, к духовно-нравственной сфере его жизни. По своим убеждениям, идеологии писатель формировался как человек советского времени. В системе персонажей его произведений есть образы трудящихся, рабочих, колхозников, других строителей социалистического общества, но наиболее жизненно достоверными и художественно убедительными стали те образы, которые создавались на основе традиции устного народного творчества. Именно они наиболее ярко выражают преемственность духовного, художественного опыта народа, который сохраняется и в новое время. Наряду с образами героев-богатырей, сказителя, старшего в роду в творчестве С. Сарыг-оола одним из самых выразительных и характерных образов является образ охотника, имеющий фольклорные истоки. Примечательно то, что С. Сарыг-оол создал убедительные образы женщин, занимающихся традиционным промыслом. Это Ильдирмаа из повести «Подарок», Шончалай из одноименного рассказа, мать Шимита из рассказа «От страха к радости». Писатель подробно описывает сознание, психологию своих героинь, занимающихся охотой. В основу сюжета повести «Подарок» положено изображение семьи, в которой охотой занимается женщина, а муж осваивает работу на шахте. Их совместным вкладом в дело помощи фронту стали весь заработок и вся добыча, которые они отдают для победы. В центре повести описание процесса охоты, общение человека с природой. Ощущение себя как части окружающей природы помогает героине оценить собственную значимость и ценность. Она чувствует себя частицей этой земли и всего космоса. Автор создает ее характер, используя традиционные формы и средства.

Образ деятельной, активной женщины, которая берет на себя функцию мужчины как добытчика, восходит к древним истокам, когда роль женщины в социуме была ведущей. Память об этом сохранилась в тувинском фольклоре, в героическом эпосе, в сказках, в которых большую роль играют женщины. Сестры богатырей, их невесты и жены, мудрые кадын, дангыны как мифические и реальные существа не просто дают советы, но и участвуют в действиях, способны совершать героические деяния.

Таким образом, активное и творческое обращение к народным традициям, к образам героических деятелей, старейшин, охотников позволяет автору полнее и глубже передать жизнь тувинского народа, специфику его ментальности, его образ мысли, его миропонимание.

В разделе 2.2. – «Традиционные элементы и формы выражения национального мировидения в романе «Повествование Ангыр-оола» – анализируется структура данного произведения, определяется его жанровое своеобразие, выявляются писательские принципы изображения внутреннего мира человека.

Роман С. Сарыг-оола «Повествование Ангыр-оола» не сразу получил свое верное жанровое определение, так как он имеет становящуюся жанровую структуру, отражает сам процесс становления романного жанра в тувинской литературе. Романным началом является автобиографическая история личностного формирования героя Ангыр-оола, эпическое изображение жизни народа. Писатель счел необходимым широко описать народную жизнь. Поэтому наряду с автобиографическим повествованием значительное место в романе занимают этнографические описания, обычаи и традиции народа, его образ жизни. Традиции национального художественного слова реализуются в художественной философии автора. Фольклоризм писателя выражается в высоком пафосе произведения, в поэтическом настрое изображения, в народности содержания и формы произведений.

Автор большое место уделяет описанию бесед, дает разговоры и речи, подобные устнопоэтическим формам отображения. Исповедально-автобиографическое начало требует обоснования: «Когда он увлекался своим рассказом, то терял свой юношеский вид, он походил на взрослого, скорее на старуху. В его голосе звучат очень глубокие, лирические, как у чадагана (национальный музыкальный инструмент), мягкие тона» [3; 44]. Сравнение голоса героя с чадаганом говорит о стремлении автора сблизить героя и сказителя, а процесс беседы сравнивается с огнем. Все это исходит из народной традиции.


В сюжетно-композиционной структуре «Повествования Ангыр-оола» можно выделить части, соответствующие определенным периодам в жизни героя. Они несут психологическую окрашенность, смысловую наполненность, важную для личностного развития и становления. По нашему мнению, такими частями, имеющими внутреннее единство, являются различные этапы становления, причем общие для всех людей этапы детства, отрочества и юности разделены у С. Сарыг-оола в соответствии с обстоятельствами личной биографии на подэтапы, связанные с ключевыми, поворотными моментами жизни героя: осознание себя в мире, приобщение к социуму, смерть матери, сиротство, отчуждение от людей в батрачестве, утешение в мире природном, критические моменты испытания героя в отрочестве, приобщение к народной жизни, предчувствие перемен, историко-революционные события. Во второй книге утверждение личности происходит в условиях становления нового строя, герой находит опору в жизни. И все это передано в духе этнической традиции.

Этнопоэтическое своеобразие романа «Повествование Ангыр-оола» выражается прежде всего в самом принципе выбора героя-сироты. Как и герои народных сказок, он проходит испытания, трудности, мучения. Фольклорный мотив испытания трудностями расширяет пространство повествования до романного. В сказках устного народного творчества широко распространен образ мальчика или подростка, например, Оскус-оола или Багай-оола из тувинских сказок, которым судьбой предназначено пройти немало трудностей, гонений.

Творчески используя художественные принципы фольклора, С. Сарыг-оол создает подлинно национальный колорит и добивается необходимой конкретизации в изображении внешнего портрета и внутреннего мира героя.

В «Повествовании Ангыр-оола» писатель дает художественную, творчески переосмысленную автобиографию. В раскрытии индивидуального мироощущения героя писатель достигает психологической убедительности, свидетельствующей о его художественном мастерстве. Многие страницы романа организованы по законам воспоминания, когда всплывают и драматически воспроизводятся самые значимые для личностного становления моменты.

Близость Ангыр-оола к автору несомненна, это близость не фактографическая, а духовная и психологическая. На наш взгляд, можно говорить о «личном повествователе», своеобразном «лирическом герое» этого романа, «лирической струе» как основополагающей линии, которая объединяет осмысление прошлого с высоты прожитых лет и «воскресение» отдельных эпизодов как бы в настоящем времени. Лирическое начало порой растворяется в «этнографических» эпизодах романа. По мнению исследователей, у С. Сарыг-оола «…общечеловеческие и национальные проблемы освещаются исконно тувинской своеобразной интонацией, лирической атмосферой… Поэтичность прозы также становится традицией тувинской повести…» [6; 93]. Именно в такой форме проявляются национальные традиции освоения художественного слова как непосредственного эмоционального отклика на события. Народнопоэтическое своеобразие романа «Повествование Ангыр-оола» проявляется в сохранении жанровых особенностей устного творчества, в способе художественного освоения действительности.

Национальное мировидение отражается в самих принципах воспроизведения мира человеческой души, в психологизме писателя, когда он исходит из мысли о сопоставимости и тождественности явлений душевной жизни человека и природных явлений. Так, выявляется высокая частотность приема сопоставления человека и животного, человека и растительного мира, причем тотальность его употребления приводит к выводу о том, что это не просто прием, а один из принципов поэтики С. Сарыг-оола. Для показа как внешних движений, жестов, так и внутренних побуждений героев, их мыслей и чувств С. Сарыг-оолом используется прежде всего сопоставление с природой. Оно возникает при характеристике процессов движения и при изображении эмоционально-волевой сферы деятельности человека как выражение авторской оценки.

По-особому раскрывается С. Сарыг-оолом ментальная сфера, что проявляется в характеристике действий мысли и речи: «За секунду в моей голове стало пусто, мысли мои встрепенулись, как испуганные куропатки, вылетели вон» [3; 321]; «Когда он разговаривал с людьми, слова у него лились, словно липкий дождь» [3; 260]; «Когда я рассказываю им сказки, они довольны, как овцы, объевшиеся на солончаке» [3; 335]. Образный метафорический ряд С. Сарыг-оола емок и разнообразен.

Метафорическое сопоставление становится одним из самых выразительных характерологических средств в поэтике С. Сарыг-оола. Фольклорные истоки его творчества в этом особом проникновении и понимании сущности человека, неразрывно связанного с окружающим миром природы, живущего по единым законам мироздания. Ангыр-оол не сразу смог смириться со смертью матери, осознание потери происходит постепенно:: «Взглянешь на лица отца и бабушки – ужас берет: будто в их груди масло кипит… А бабушка, как верблюдица, потерявшая детеныша, порой так протяжно и так страшно рыдает, когда я ее слышу, будто все суставы у меня развинтились… Поднимаю голову, смотрю в ясное небо, а оно затянулось каким-то желтоватым туманом. На лес, на горы смотрю – все пусто, словно нету ничего, который бы смог тебя хоть согреть. На холме, куда я всегда бегал играть, каменные плиты бывали теплые, и на них я нежился и грелся, сейчас они лежали холодные и жесткие. И мягкая трава на лугах показалась щетинистой, колючей. Словно где-то глубоко внутри груди моей лежал холодный черный камень, а в ушах раздавался плач и стоны» [3; 89]. В данном случае степень горя выражается в контрастных образах «кипящего масла», «выпитой отравы», «холодного черного камня» внутри груди. Писатель показывает сам процесс переживания, причем показан сам «переход» эмоции от состояния «кипящего масла» в другое качество – «холодного камня» опять же с помощью контрастных природных образов: с одной стороны, объективный природный мир, с другой, его переосмысление в сознании субъекта. Так, ясное небо кажется затянутым желтым туманом, теплые плиты становятся холодными, мягкая трава оборачивается колючим караганником. В основе проводимых сопоставлений внутреннее ощущение героя, потерявшего тепло и нежность материнской заботы и любви, осознавшего это как холод и жесткость внешнего мира. Неотделимость субъекта от внешнего мира выражается в сравнении бабушки с «верблюдицей, потерявшей детеныша», причем это сопоставление остается в подтексте описания ее рыданий. Образ «…как будто все суставы развинтились» передает смятение героя, его растерянность и утрату целостности перед лицом беды. Психологизм С. Сарыг-оола сказывается в том, что личностно важные, прочувствованные события изображаются в настоящем времени, теряется интонация воспоминания.

Повествование от первого лица, непосредственно от лица самого героя, усиливает психологическую достоверность изображения. Сопоставление противоречивых внутренних ассоциаций, использованное писателем для выражения душевного состояния героя, делает рассказ пронзительным, затрагивает душу читателя. Для тюрко-монгольских народов свойственно при характеристике душевного состояния человека говорить о «печени» как о вместилище внутренних чувств. «Холодный камень» горя в связи со смертью матери здесь становится «черным», мотив его тяжести олицетворяет тяжесть сиротской доли.

Роман С. Сарыг-оола «Повествование Ангыр-оола» свидетельствует о том, что объектом изображения писателя является не столько образ жизни, быт кочевников, сколько система духовно-нравственного мировоззрения тувинцев.

Роман-энциклопедия С. Сарыг-оола во всей широте и глубине воссоздает национальный менталитет, тонкость этнокультуры. Своеобразием прозы С. Сарыг-оола, в том числе романа «Повествование Ангыр-оола», является то, что автор, опираясь на фольклорно-народные традиции, поднимается до общефилософских обобщений.

Параграф 2.3. « Художественное освоение этнокультурных традиций в романе» выявляет смысл «этнографических» страниц романа, их роль в общей композиции, функциональную и идейно-эстетическую содержательность.

Обычаи и традиции, отраженные в романе С. Сарыг-оола «Повествование Ангыр-оола», выражают непосредственную жизнедеятельность народа, сосредоточивая в себе священные знания о происхождении и об устройстве мира. Их изображение – важная часть авторского замысла, писатель считал необходимым сохранить сведения о традиционной культуре, закрепить их в памяти народа с помощью художественного слова. С. Сарыг-оол подробно воспроизводит такие этнокультурные обычаи и традиции тувинцев, как празднование Нового года – Шагаа, такие семейно-бытовые обряды, как свадьба, похороны, обряды инициации, первой стрижки волос и др.

Архитектоническое содержание творческого интегрирования в прозе С. Сарыг-оола передается удержанием в глубине художественной ткани произведения ощущения первоначала национальной культуры. Целостность изображения национального мира, синтезирующего в себе социально-исторический опыт народа, достигается богатством этнографических реалий в прозе. Обрядовые ритуалы в прозе С. Сарыг-оола раскрывают тончайшие нюансы представлений этноса, демонстрируют способ контакта с окружающим миром, космосом. Образное мышление этноса, художественно преломленное в прозе, его эмоционально-практическое освоение макрокосмоса определяют этнокультурную основу прозы С. Сарыг-оола.

В заключении подводятся итоги исследования.

С. Сарыг-оол, опираясь на художественно-эстетические традиции народа, создает в своих произведениях национальную модель мира. В основе его прозы лежит осмысление народом Вселенной – макрокосмоса, вечности и бесконечности жизни, духовных ценностей, идеалов, предопределяющих самобытность национального характера. Национальная ментальность художника выражается и в самом способе осознания мира, в творческом развитии фольклорной эстетики. Талант писателя, своеобразие его художественного дара особенно ярко проявились в способности осознать и прочувствовать свои этнические корни и выразить свое оригинальное мироощущение художественным словом.

Произведения С. Сарыг-оола вошли в золотой фонд тувинской литературы. Они внесли огромный вклад в развитие национальной культуры, закрепив в опыте художественного слова сам склад мышления, сами принципы освоения народом мира.

Степан Сарыг-оол – один из проникновенных художников слова, его творчество – выразительный пример претворения национальных художественных традиций в литературе, и как образец истинного и искреннего искусства оно интересно и познавательно не только для тувинского народа. Творчество Народного писателя Степана Сарыг-оола получило заслуженное признание и на родине и за рубежом; оно не стало застывшим памятником, а является примером живого бытования традиций в современности.


Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Очур Т.Х. Истоки творчества С. Сарыг-оола [Текст] / Т.Х. Очур // Сибирь – единое фольклорно-литературное полиэтническое пространство: материалы регион. науч. конф. – Улан-Удэ: ГУП ИД «Буряад yнэн», 2005. Ч.1. Вып. 1. – С. 107-114.
   
2. Очур, Т.Х. Трансформация традиций устного народного творчества в прозе С. Сарыг-оола [Текст] / Т.Х. Очур // Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования: материалы IV Междунар. науч. конф. – Тамбов: Першина, 2006. – С. 148-149.
   
3. Очур, Т.Х. Национальный характер и его художественное воплощение в романе С. Сарыг-оола «Повесть о светлом мальчике» [Текст] / Т.Х. Очур // Вопросы изучения истории и культуры народов Центральной Азии и сопредельных регионов: материалы междунар. науч.-практ. конф. – Кызыл: Тув. кн. изд-во, 2006. – С. 280-290.
   
4. Очур, Т.Х. Своеобразие национального мировидения и его отражение в «Повести о светлом мальчике» С. Сарыг-оола [Текст] / Т.Х. Очур // Языки и литературы народов Горного Алтая: материалы междунар. конф. – Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2006. – С. 185-189.
   
5. Очур, Т.Х. Обрядовые и культовые ритуалы и их роль в раскрытии этнокультурных основ в прозе С. Сарыг-оола [Текст] / Т.Х. Очур // Бурятская литература в условиях современного социокультурного контекста: материалы регион. науч. конф. – Улан-Удэ: ГУП ИД «Буряад yнэн», 2006. – С. 223-234.
   
6. Очур, Т.Х. Природа как атрибут миросозерцания кочевников в прозе С. Сарыг-оола [Текст] / Т.Х. Очур // Бодрол. – №2 (8). – Улан-Батор, 2007. – С. 54-55.
   
7. Очур, Т.Х. Центрально-азиатские фольклорные мотивы как эмбриональная основа сюжетостроения в прозе С. Сарыг-оола [Текст] / Т.Х. Очур // Научное творчество молодежи: материалы Всерос. науч. конф. – Томск: Изд-во Томск. ун-та, 2007. – С. 61-64.
   
8. Очур, Т.Х. Образ сказителя Одучу как творческая модификация архетипа старого Мудреца в романе С. Сарыг-оола «Повествование Ангыр-оола» [Текст] / Т.Х. Очур // Современные гуманитарные исследования. – М.: Спутник+, 2007. - №2. – С. 20-22.
   

Статьи в реферируемых изданиях

9. Очур, Т.Х. Образы-символы в прозе С. Сарыг-оола [Текст] / Т.Х. Очур // Вестник Бурятского государственного университета. Серия: Филология. – Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2007. – Вып. 7.– С. 191-196.
   
10. Очур, Т.Х. Центрально-азиатские этноэстетические традиции в прозе С. Сарыг-оола [Текст] / Т.Х. Очур // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Филология. – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2007. – №4. – С. 79-82.
    

Примечания

1. Сарыг-оол, С.А. Чогаалдар чыындызы. III т. [Текст] / С.А. Сарыг-оол.– Кызыл: Тыв. ном унд. чери, 1992. – 462 ар.
   
2. Мелетинский, Е.М. От мифа к литературе [Текст] / Е.М. Мелетинский. – М.: Изд-во РГГУ, 2000. – 172 с.
   

3. Сарыг-оол, С.А. Чогаалдар чыындызы. I т. [Текст] / С.А. Сарыг-оол. – Кызыл: Тыв. ном унд. чери, 1988. – 453 ар.
   
4. Сарыг-оол, С.А. Алдан дургун. [Текст] / С.А. Сарыг-оол. – Кызыл: Тыв. ном унд. чери, 1987. – 208 ар.
   
5. Хадаханэ, М. А. Тувинская проза [Текст] / М.А. Хадаханэ. – Кызыл: Тув. кн. изд-во, 1968. – 131 с.
   

Св-во РПУ-У №1020300970106 от 08.10.02.


Подписано в печать 28.05.08. Формат 60 х 84 1/16.

Усл. печ. л. 1,4. Тираж 100. Заказ 147.


Издательство Бурятского госуниверситета

670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а