Geum.ru

Миссионерская деятельность русской православной церкви в западной сибири в конце XVII начале XX вв

Вид материалаАвтореферат
В главе пятой «Миссионерская деятельность РПЦ среди тюркского населения Западной Сибири в XIX – начале XX вв.»
В главе шестой «Миссионерская деятельность РПЦ среди последователей старообрядчества и сектантства в XIX – начале XX вв.»
Подобный материал:
1   2   3   4
Глава четвертая – «Миссионерская деятельность РПЦ как форма распространения православия в XIX – начале XX вв.». В XIX в. происходит коренные изменения в миссионерской деятельности. 24 декабря 1828 г. Св. Синодом был издан указ «Об учреждении в Тобольской и Казанской епархиях миссионеров для обращения в православие иноверцев», который стал отправной точкой для последующей миссионерской деятельности на севере Западной Сибири79. Но первая же попытка открытия Обдорской миссии (1832 г.) закончилась неудачей, вызвав неудовольствие гражданских властей и волнения среди аборигенов – миссия закрылась в 1836 г. За этот небольшой временной период было окрещено не более двадцати человек80. Нельзя не согласиться с мнением А.И. Сулоцкого, который утверждал, что первоначальные результаты деятельности Обдорской миссии оказались «почти безуспешны». Повторно Обдорская миссия открылась в 1854 г. при Петропавловской церкви. Миссионерством должен был заниматься специальный штат, не занятый в приходской службе, состоящий из священника-миссионера, диакона и двух причетников. Для поездки по стойбищам была построена походная церковь во имя св. апостолов Петра Верховного и Андрея Первозванного81. Миссия просуществовала вплоть до установления на севере края советской власти, претерпев при этом ряд изменений.

Распоряжением Св. Синода от 6 июня 1836 г. было решено основать православную миссию на базе Кондинского монастыря82. Но миссионерская деятельность в стенах Кондинского монастыря развернулась лишь с 1844 г., а в 1860 г. деятельность миссии была признана неудовлетворительной и встал вопрос о ее закрытии, поскольку все население, входившее в сферу ее деятельности, было православным. В 1891 г. решением Св. Синода Кондинский монастырь был преобразован в женскую миссионерскую общину с подчинением ее Тобольскому Иоанно-Введенскому монастырю.

В 1867 г. в Сургуте был открыт миссионерский стан, куда направили священника и причетника, увеличив им почти в два раза оклады83. После очередной ревизии в 1883 г. встал вопрос о прекращении деятельности миссии, но вопрос затянулся до 1898 г., когда согласно распоряжению Св. Синода она была закрыта из-за отсутствия некрещеных туземцев, которых необходимо лишь «направлять в русло православной веры», чем могут заниматься священники местных церквей84.

На фоне неудач северных миссий обращает на себя внимание деятельность Алтайской миссии, которая была Высочайше утверждена 15 декабря 1828 г. Открытие ее состоялось 29 августа 1830 г., когда миссионер Макарий (Глухарев) «у самых врат Алтая» основал в с. Улале и с. Майме два больших миссионерских стана85. Главный смысл разработанной Макарием программы состоял в том, чтоб сделать «инородца» грамотным, приучить к культурному и более рентабельному способу ведения хозяйства. За всем этим, как он считал, должна стоять фигура миссионера, который бы знал алтайский язык, основы естественных наук и медицины. Пример создания и развития Алтайской миссии можно назвать едва ли не идеальным вариантом культурного воздействия русских миссионеров на представителей имперских окраин, если бы не ее доминирующая идеологическая направленность, поскольку миссионеры представляли, прежде всего, христианскую церковь и продолжали ее традиции.

Вместе с тем, во второй половине XIX в. некоторые из ученых и церковных клириков выступали в разрез с традиционной миссионерской политикой и методами христианизации аборигенов, которыми пользовалась православная церковь. Среди них следует назвать профессора Казанского университета Аркадия Ивановича Якобия, указывающего в своих публикациях на «угасание инородцев»86. Тобольский протоиерей Григорий Тутолмин писал о необходимости обновления и расширения Березовско-Обдорской миссии87. Священник Кондинской Свято-Троицкой церкви Березовского уезда Зосима Козлова регулярно помещал на страницах местных епархиальных ведомостей свои размышления о «духовно-нравственном состоянии инородцев», признавая его неудовлетворительным. Но их призывы не были услышаны. При этом наблюдались разрозненность и несогласованность в деятельности сибирских миссионеров, отсутствие единого координационного центра и лидера. Сотрудники миссий, располагавшихся на севере края, были поставлены в необычайно тяжелые условия: оторванность от центра, затруднения с транспортным сообщением, суровая климатическая обстановка, слабое и часто несвоевременное финансирование, отсутствие взаимопонимания с гражданскими властями и пр. Но постепенно сибирское миссионерство смогло преодолеть большинство этих трудностей, завоевать доверие местного населения и наладить систематическую проповедническую деятельность в крае, являясь по сути дела едва ли не единственным просветителями и защитником коренного местного населения.

В главе пятой «Миссионерская деятельность РПЦ среди тюркского населения Западной Сибири в XIX – начале XX вв.» рассматривается развитие противомусульманской деятельности РПЦ в XIX – начале XX вв. Если конец XVIII в. ознаменовался прекращением миссионерства среди мусульман, то указом Св. Синода от 16 июня 1800 г. об «утверждении в христианской вере крестившихся иноверцев» предписывалось в «инородческие селения» назначать священников, знающих языки местных народностей88. Другой синодский указ, от 22 января 1803 г., в срочном порядке требовал: «брать в священники» или принимать для учебы в духовные семинарии лиц, знающих татарский язык, и перевести на него основные молитвы, символы веры и главные положения службы89. Преподавателем Тобольской духовной семинарии Иосифом Гигановым были выпущены в Петербурге необходимые для миссионеров книги по изучению татарского языка90. Под руководством И.И. Гиганова сибирский бухарец Ният Бака Атнометев написал и подготовил к печати свой вариант той же тематики: «Букварь татарского и арабского письма» (СПб., 1802).

Принятые меры дали свои результаты, и процесс перехода мусульман в православие значительно возрос в сравнении в XVIII в. Так, в 1823 г. число крещеных татар достигало 240 чел. Большинство из них имели постоянные контакты с христианским населением, находились у них в услужении, часть мусульман отбывала наказание за совершенные преступления, большинство же новокрещенных находились на военной или государственной службе.

В XIX в. назрела необходимость отправки проповедников в степные районы Западной Сибири, где упрочились позиции Российского государства. В 1837 г. Св. Синод обратился в Главное управление Западной Сибири с вопросом об открытии противомусульманской миссии в Акмолинской и Семипалатинской областях, на что был получен отрицательный ответ, поскольку «миссионерам небезопасно будет вести свою деятельность в южных областях, где имеет место религиозный фанатизм». Вернулись к рассмотрению этого вопроса лишь во второй половине XIX в. 29 августа 1880 г. Российское миссионерское общество сделало запрос Тобольскому епископу Василию (Левитову): «Неблаговременно ли теперь устроить в Киргизской степи миссию». В результате чего в 1882 г. Синод позволил открыть так называемую «Киргизскую миссию» как филиал Алтайской миссии с содержанием за счет Российского миссионерского общества в размере 840 руб.91. Миссия успешно развивалась, и к концу столетия при ней функционировало 6 станов. 4 сентября 1889 г. на юге Тобольской епархии в станице Щучинской Кокчетавского уезда Акмолинской области была открыта церковно-миссионерская школа, из которой в дальнейшем планировалось сформировать противомусульманскую миссию, но далее этого не пошло из-за отсутствия финансирования и подготовленных миссионеров.

15 февраля 1900 г. был издан указ Св. Синода об открытии «в виде опыта» Тобольской противомусульманской миссии, которая бы находилась непосредственно в Тобольске и вела работу среди сибирских татар. Кадровый вопрос был решен путем приглашения в качестве миссионеров священнослужителей из числа крещенных татар с Поволжья. В 1906 г. «Тобольскую противомусульманскую миссию» переименовали в «Тобольскую центральную миссию», которая просуществовала до 1917 г. и активно занималась выпуском печатных изданий «по противодействию исламской пропаганде среди мусульман России»92. Наиболее яркой личностью среди миссионеров, работавших с мусульманами, являлся на тот период священник Ефрем Константинович Елисеев, оставивший после себя ряд публицистических изданий миссионерской направленности.

Следует отметить, что миссионерская деятельность православной церкви среди мусульманского населения Западной Сибири в XIX – начале XX вв. зарождалась и развивалась одновременно с тенденциями и изменениями, происходящими в российском обществе и в полной мере отражала их специфику и особенности.

В главе шестой «Миссионерская деятельность РПЦ среди последователей старообрядчества и сектантства в XIX – начале XX вв.» отмечены основные этапы становления и развития миссионерства в данном направлении. В XIX в. борьба с расколом приняла иные формы и методы: власти попытались вернуть старообрядцев в лоно православной церкви путем некоторых уступок и обещаний, путем создания так называемого «единоверия». С 1838 по 1854 гг. в Западной Сибири были открыты 15 единоверческих храмов, куда были направлены священники, состоявшие в ведении епархиальных духовных консисторий, но лишь небольшая часть старообрядцев перешла под их начало. В 1849 г. в стране появились представители так называемой «белокриницкой иерархии», которые могли составить серьезную конкуренцию официальной церкви.

Этим объясняется постановление Св. Синода от 22 октября 1853 г., направленное в главные сибирские города, которым предписывалось всем епархиальным епископам, на чьей территории проживали старообрядцы, выбрать по 1–2 священника или монашествующих, знакомых с расколом и его местными особенностями. С этого времени начался длительный этап очередного противостояния официальной церкви и старообрядческого движения, когда то открывались, то распускались миссионерские станы по всей Западной Сибири. При этом государство из различных источников оказывало финансовую поддержку деятельности «противораскольничьих» миссионеров, выплачивая им жалованье и покрываля расходы на поездки и выпуск печатных изданий. Кандидатуры на миссионерские должности должен был утверждать епархиальный архиерей, выбирая «лучших из лучших» из числа епархиальных клириков. Но число обращенных в православие старообрядцев оставалось весьма незначительным. Так, за 1863 г. миссионерами Тобольской епархии было обращено всего 12 чел., в то время как Государственное казначейство выделяло на их содержание 3 000 руб. в год 93. За первые 5 лет в Тобольской епархии было обращено в православие: мужчин – 183, женщин – 270. На тот же период в епархии было зарегистрировано 45422 чел. старообрядцев, проживающих в 128 приходах 94.

Существенные изменения миссионерская деятельность претерпела в 80-е годы XIX в., когда императорским указом старообрядцы получили большинство гражданских прав и им было разрешено открыто проводить церковные службы и обряды. Государство через Св. Синод практически обязало духовенство заниматься миссионерством в регионах, где старообрядчество было наиболее развито и активно, что и привело к началу регулярного проповедничества.

Но после принятия в 1905 г. закона о свободе вероисповедания и юридического признания конфессионального равенства, сибирское православное миссионерство оказалось в критической ситуации, когда их выступления не только не давали положительных результатов, но и вызывали неудовольствие и непринятие со стороны верующих. Главным показателем негативного отношения верующих к православным проповедникам можно считать и резко возросшее число желающих из православных прихожан перейти в старообрядчество или сектантство. Тот же закон о свободе вероисповедания позволил беспрепятственно развиваться в Западной Сибири сектам протестантов, нашедших в ней благодатную почву. Среди наиболее активных сект следует отметить штундистов, баптистов и адвентистов, которые образовывали собственные миссионерские общества с отделами во всех русских губерниях. В селах сектанты открывали воскресные школы для взрослых, регулярно проводили собрания на фабриках и заводах.

При этом православная церковь, не сумевшая предотвратить их появление, лишь предупреждала и указывала на «надвигающуюся опасность» и констатировала рост сект. Таким образом, в начале XX в. в деятельности сибирских противораскольнических миссионеров наблюдались кризисные явления, возникшие вследствие изменения политической ситуации в стране. Вышесказанное заставляет сделать вывод о том, что Русская Православная Церковь не только не была готова, но и не могла стать тем заслоном, роль которого уготовило ей государство в борьбе с представителями церковной оппозиции в лице старообрядчества и сектантов, а потому результаты ее деятельности в таком качестве вряд ли можно признать положительными.

Заключение содержит итоги исследования, представленные выводами по изученной теме.

Выполненное исследование по теме «Миссионерская деятельность Русской Православной Церкви в Западной Сибири в конце XVII – начале XX вв.» позволило прийти к выводу, что миссионерское движение в Западной Сибири являлось важной составляющей в политике российского правительства по отношению к многонациональной части сибирского населения. Миссионерство в России и в том числе в Западной Сибири было тесно связано с христианизацией нерусских народностей, монастырской колонизацией, борьбой с расколом и сектантством. Миссионерство сыграло главенствующую роль в становлении сибирской культуры, основой которой на протяжении многих веков было православие.

Основные принципы миссионерства, оформленные на законодательном уровне, неоднократно трансформировались и претерпевали различные изменения в соответствии с политикой, проводимой государством по отношению к автохтонному населению Западной Сибири. Исторически сложилось, что Западная Сибирь оказалась местом тесного взаимодействия различных религиозных конфессий, благодаря чему миссионерская деятельность РПЦ одновременно развивалась по трем направлениям, приоритетность которых определилась в конце XVII в. и прослеживалось в течение всего рассматриваемого периода.

В исследовании доказывается, что начало миссионерской деятельности в Западной Сибири стало возможным лишь в конце XVII столетия, а в начале XVIII в. был взят курс на полную христианизацию автохтонного населения, что нашло свое отражение в распространении православия среди аборигенов Приобья. Нами сформулированы и обоснованы причины, которые побудили Петра I начать процесс христианизации; показаны причины неудач первых миссионеров, рассмотрены основные методы христианизации и их модификация. Отмечено, что миссионерская деятельность в первой половине XVIII в. не имела еще планомерной и целенаправленной программы и не отличалась стабильностью, а к концу столетия прекратилась окончательно.

В работе показано, что реформы М.М. Сперанского не только дали новый всплеск сибирскому миссионерству в XIX в., но и определили его место в национальной имперской политике, включив его в круг государственных интересов, которые заключались в ориентации туземных народов на восприятие ими русской культуры и постепенного русифицирования, в связи с чем были открыты православные миссии в Обдорске и на Алтае, а затем при Кондинском монастыре и в Сургуте.

На основе выявленных документов нами изучены основные этапы развития и затухания миссионерства в Западной Сибири в течение XIX – начале XX вв., обозначены особенности деятельности северных миссий, исходящие из конкретных условий, в которых они находились, объяснены причины их неудач и трудности, с которыми им приходилось сталкиваться. Удалось внести уточнения в определение роли отдельных миссионеров и их отношение к процессу христианизации края. Доказано, что именно с середины XIX в. начался процесс бюрократизации миссионерства, повлекший за собой создание многоуровневых общественно-религиозных структур, занятых привлечением средств и внимания общественности к данному виду деятельности православной церкви. В работе показана роль миссионерства в просвещении северных аборигенов, результатом чего стали открытие школ, приютов и пансионатов, выпуск различных словарей, разговорников и религиозной литературы на языке народов Западной Сибири. Выявлены и обобщены новаторские и критические взгляды на миссионерство прогрессивных общественных и религиозных деятелей конца XIX – начала XX вв., предлагавших РПЦ в корне изменить миссионерскую политику среди аборигенов севера. При этом доказывается, что нельзя дать однозначную оценку миссионерству Западной Сибири, поскольку оно несло в себе как позитивные, так и негативные элементы.

Изучив историю открытия Алтайской миссии, мы пришли к выводу, что деятельность алтайских миссионеров можно назвать едва ли не идеальным вариантом культурного воздействия русских миссионеров на представителей имперских окраин, если бы не ее доминирующая идеологическая направленность. Открытие ими социокультурных заведений и вовлечение в свою работу как аборигенов, так и русских переселенцев, заставляют говорить о несомненных успехах православных алтайских миссионеров. Нами отмечен значительный вклад миссионеров в издательскую и переводческую деятельность, в дело изучения тюрко-язычного населения края и установление с ним контактов. Но их пример не нашел подражания среди их коллег в других регионах, потому Алтайская миссия, на наш взгляд, скорее исключение, чем правило среди аналогичных ей учреждений.

В работе исследуется динамика процесса перехода в православие в XVIII в. некоторой части мусульманского населения, происходящего главным образом вследствие налаживания культурных и хозяйственных контактов мусульман с русским населением. На основе архивных документов установлено, что довольно значительной группой аборигенов, принявших православие, стали так называемые «ясыри», бежавшие из неволи в русские крепости и поселения и ассимилировавшиеся в среде православного населения. Нами выявлена дата начала миссионерской деятельности (80-е годы XIX в.) среди кочевых народов юга Западной Сибири и причины, позволившие это сделать.

В ходе исследования установлено, что в центральных регионах Западной Сибири активная деятельность среди мусульман началась лишь в начале XX в., поскольку ислам представлял довольно сильную конкуренцию православию и светская власть опасалась проводить открытую христианизацию мусульманского населения. Выявлены имена первых миссионеров среди мусульман в центральных сибирских регионах, которые являлись выходцами из крещенных татар Поволжья и отличались ортодоксальностью своих взглядов. В ходе исследования показано, что переход мусульман в православие происходил не так активно, как на севере края. Крещение принимали в большинстве своем те, кто находился в бытовом, производственном или родственном контакте с православным сибирским населением, за счет чего происходило стирание межконфессиональных границ и различий.

В ходе работы показано, что после принятия закона 7 апреля 1685 г., направленного на устранение церковного раскола, православная церковь постоянно вовлекалась и использовалась государством для борьбы с ним, что особенно остро проявилось в Западной Сибири с конца XVII – начала XX вв.

На служителей церкви возлагались обязанности по предотвращению староверческих самосожжений, организовывать специальные следственные комиссии, вести розыск укрывающихся от переписи и пр. Указ, отменяющий тайну исповеди, отдалил от официальной церкви прихожан и во многом дискредитировал ее, подорвал доверие к ней, тем самым, увеличив число «уклоняющихся в раскол» сибиряков.

Таким образом, полное неприятия официальной церковью взглядов оппозиции сделало невозможным возникновение диалога со старообрядчеством, что привело к созданию кризисной ситуации в крае. Начав с проповедей и увещеваний, православное духовенство вскоре перешло к инквизиторским методам, приняв на себя несвойственные ему функции. Попытка на государственном уровне привлечь старообрядцев на свою сторону в XIX в. путем введения единоверия не привела к кардинальным изменениям и не повлекла переход церковной оппозиции в лоно официальной церкви. Активность старообрядцев заставила власти начать в Западной Сибири в середине XIX в. повсеместную агитацию против их вероучения силами православной церкви. На государственном уровне духовенство побуждали заниматься миссионерством в регионах, где старообрядчество было наиболее развито и активно, что и привело к началу регулярного проповедничества, именуемого церковью как противораскольническая деятельность.

Исследование показало, что после принятия 17 апреля 1905 г. указа «Об креплении начал веротерпимости» сибирское православное миссионерство оказалось в критической ситуации, когда его деятельность не только не давала положительных результатов, но резко возросло число прихожан, переходивших в старообрядчество. Не сумела церковь предотвратить и появления протестантских сект, в короткий срок составивших православию значительную конкуренцию. Все это говорит о том, что официальная церковь не была готова к длительному противостоянию со старообрядчеством и сектантами, и это привело к наметившемуся кризису сибирского миссионерства. В начале XX в связь церкви с государством начала приобретать разрушительный характер, и их разделение превратилось в настоятельную необходимость. Нами доказано, что в борьбе со старообрядчеством церковь действовала в тесном сотрудничестве с государством, исполняя правительственные указы и распоряжения, где миссионерство служило орудием для их исполнения.

Таким образом, всем нашим исследованием доказано, что профессиональное миссионерство, явившееся продуктом эпохи реформ Петра I, претерпевало определенный генезис от проповедников-одиночек до возникновения мощных бюрократических структур со своими уставами, имуществом и финансированием, деятельность которых заключалась в распространении православия. На подготовку их кадрового состава тратились значительные средства, обучение будущих миссионеров велось в духовных академиях, семинариях, церковных училищах и на специальных курсах. Общественно-религиозные организации стали своеобразными партиями, нацеленными на привлечение граждан к православию. Ими выпускались газеты, журналы, брошюры, листовки, духовно-нравственная литература, которые распространялись не только в Сибири, но и в Центральной России. Проводились миссионерские съезды и собрания, на которых обсуждались первоочередные вопросы и их воплощение. Миссионерство повлияло и на саму структуру сибирской церкви, во многом изменив состав и обязанности церковного клира, расширив ее задачи и функции.

Триединая направленность сибирского миссионерства проистекала из складывающейся в крае политической и этнокультурной ситуации. Миссионерское движение являлось важным фактором деятельности церкви, оказавшим существенное влияние на внутреннюю политику государства в Западной Сибири и построения в крае совершенно нового этноконфессионального общества.