В современной россии

Вид материала

Закон

Содержание Шатовкина Р.В Крюковский В.Я., Товтолес Н.Н.

Подобный материал:

• О. В. Гаман-Голутвина Политическая система современной России и роль молодежных организаций, 1842.42kb.
• Экологическая безопасность современной россии: политика обеспечения (монография), 604.75kb.
• Вячеслав Лихачёв Политический антисемитизм в современной России Оглавление, 2809.76kb.
• Вячеслав Лихачёв Политический антисемитизм в современной России Оглавление, 2803.1kb.
• Концепция альтернативных издержек производства и предпринимательская практика. 10., 51kb.
• Представляют, 168.85kb.
• Ефименко Глеб "pr протестантской церкви в современной России", 755.1kb.
• Экологическая безопасность современной россии: политика обеспечения (монография), 460.62kb.
• Диверсифицированные корпорации в современной экономике россии, 2694.29kb.
• Дагестан в современной кавказской геополитике россии, 2232.64kb.

М. ЯХЪЯЕВ,

соискатель

ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ИНСТИТУТА

МИРОВЫХ СУДЕЙ В XIX ВЕКЕ И ЕГО ВОЗРОЖДЕНИЕ

В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ


С принятием Федерального закона от 17 декабря 1998 г. № 188-ФЗ «О мировых судьях в Российской Федерации»¹ и возобновлением функционирования этого института в России все вопросы, связанные с мировым судом (теория, практика, исторический опыт), приобрели особую значимость. В отечественной истории государства и права уже имелся, пусть непродолжительный, но весьма интересный опыт функционирования мирового суда: впервые этот институт был введен в России Судебными уставами 20 ноября 1864 г., а окончательно был упразднен Декретом от 22 ноября (5 декабря) 1917 г. № 1 «О суде». Тем не менее исторический опыт деятельности мирового суда, который будет рассмотрен в настоящей статье, представляет значительный интерес для современного законодателя и правоприменителя. Более того, изучение истории российского мирового суда может быть полезно для совершенствования законодательства России, регламентирующего устройство и функционирование института мировых судей. При этом огромным потенциалом обладает комплексное сравнение дореволюционного и современного мирового суда².

Шестидесятые годы XIX столетия в истории нашей страны — время крутого поворота от феодальной социально-экономической и политической системы к буржуазной. Россия переживала коренную ломку устоев, базировавшихся на крепостничестве, трансформацию государственно-правовых институтов, приспосабливавшихся к капиталистическим потребностям. Среди буржуазных реформ 1860—70-х гг., открывших России путь капиталистического развития, одно из центральных мест занимает судебная реформа, суть которой состояла в коренном изменении процессуального законодательства и неразрывно связанного с ним судоустройства¹.

Попутно отметим, что к 50-летию судебной реформы вышли в свет обобщающие исследования «Судебные уставы 20 ноября 1864 года за пятьдесят лет» (М., 1914. Т. 1, 2) и «Судебная реформа» (М., 1914. Т. 1, 2) под редакцией Н.В. Давыдова и Н.Н. Полянского. Обе работы подготовлены коллективом авторов. Среди них такие известные ученые, как Ю.В. Готье, А. Жижиленко, Н.Н. Полянский, Б.И. Сыромятников. В этих работах освещено дореволюционное судопроизводство и судоустройство, составление проектов судебных преобразований до 1861 г., развитие институтов судебной реформы. Исследования построены на документальной основе. Замыслы Н.В. Давыдова и Н.Н. Полянского издать «Судебную реформу» в пяти томах не осуществились. Однако из содержания вышедших томов можно заключить, что исследователи расценивали судебную реформу как дар царя².

Итак, первые проекты реорганизации суда в Российской империи появились в начале XIX столетия. Например, в проекте конституции декабриста Н.М. Муравьева предлагалось в качестве судов первой инстанции учредить «совестных судей», которые бы избирались на должность населением уезда¹.

По вопросам организации местного суда в России тогда выдвигались и другие предложения, в том числе и на государственном уровне. Например, в 1814 г. бывшим в то время министром внутренних дел графом В.П. Кочубеем в записке, адресованной Александру I, было высказано предложение о целесообразности учреждения в уездах для разбора споров и тяжб «мировых» судей. Немногим позднее, во время правления Николая I, представители дворянства тринадцати великороссийских губерний вновь заявили ходатайство о введении «мирных» судей в уездах; а в 1834 г. находившийся тогда на посту министра внутренних дел Д.Н. Блудов предложил создать для рассмотрения малозначительных преступлений полицейские суды². Однако ни одна из этих инициатив не получила своего развития, прежде всего по причине невозможности существования подобного демократического института в стране, где по-прежнему продолжало действовать крепостное право.

В октябре 1858 г. комиссия, созданная для проведения реформы полиции, подала Александру II «Соображения» и «Всеподданнейшую записку». В них предлагалось отделить исполнительную власть от судебно-следственной. Но кому передать маловажные дела, решаемые полицией? С одной стороны, дарование гражданских прав значительной массе народа разовьет юридические отношения между помещиками и крестьянами, а с другой — породит множество столкновений, которые могут быть устранены только судом. Существовавшие уездные суды были не в состоянии справиться с этой задачей, необходимо создать специальный орган — мировой суд, регулирующий споры между крестьянами, выходившими из крепостной зависимости, и помещиками, а также рассматривающий незначительные дела, возникавшие между крестьянами. Впервые было заявлено о мировой юстиции, широко распространенной в странах Западной Европы. Более того, мировой суд рассматривался как перспективный орган судебной власти, разрешавший маловажные споры вообще.

Мировой суд, по замыслу его создателей, должен был стать универсальным органом для разрешения мелких дел между сословиями, а не только конфликты между помещиками и крестьянами, а по примеру стран Западной Европы — низшей судебной инстанцией. Но реализовать эту идею оказалось невозможно, поскольку ее воплощение потребовало бы незамедлительной судебной реформы, к чему государственный аппарат не был готов. Поэтому единый институт мировой юстиции решили расчленить на два: мировых посредников — для разрешения споров между помещиками и крестьянами, и мировых судей — как судебный орган, с перспективой их слияния. О мировых посредниках официально заявлялось в высочайшем повелении от 25 марта 1859 г.

Решение правительства отделить суд от полиции обусловливалось необходимостью упорядочить отношения между помещиками и крестьянами, выходившими из крепостной зависимости. У полиции необходимо изъять разрешение маловажных дел. Маловажные дела должен разрешать специальный суд, мировой — в составе одного судьи. Участия присяжных поверенных не допускалось. Учреждением судебных установлений закреплялась судебная система. Очевидные изменения по сравнению с программой судебной реформы получил мировой суд, что было результатом столкновения взглядов на его природу.

Воплотить в жизнь предложенные еще в первой четверти XIX в. проекты реорганизации системы местного правосудия удалось лишь в ходе судебной реформы 1864 г., т. е. после проведения демократических преобразований всего государственного и общественного строя страны. Созданная Судебными Уставами модель судоустройства в России представляла собой примерно такую схему: для дел незначительных — единоличная судебная организация, для дел большей важности — коллегиальная система с двумя инстанциями и подчинением всех судов единому кассационному суду. Эта система также базировалась на французской модели судоустройства, но имела значительные отличия. Составители Судебных Уставов справедливо считали, что имеются «особенности нашего общества, которое развивается под иными условиями, нежели западные государства»¹. Представляется, что и сегодня справедливость этих слов актуальна.

В сентябре 1862 г. были утверждены и опубликованы «Основные положения преобразований судебной части в России», содержавшие подробную регламентацию некоторых институтов, например, мировой юстиции (ст. 10—21). А затем, после рассмотрения в Государственном совете Александром II, были утверждены и 20 ноября 1864 г. вступили в силу «Учреждение судебных установлений» (далее — УСУ) и три Устава: Уголовного судопроизводства (далее — УУС), Гражданского судопроизводства (далее — УГС) и о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (далее — Устав о наказаниях).

Судебная власть по Судебному установлению принадлежала мировым судьям, съездам мировых судей, окружным судам, судебным палатам и Правительственному Сенату как верховному кассационному суду². Мировые судьи избирались уездными земскими собраниями и городскими думами. Довольно высокий имущественный и образовательный ценз закрывали доступ к этой должности представителям низших классов. Кроме того, занимать должность почетного мирового судьи, которая не была оплачиваемой, могли позволить себе только состоятельные люди³.

Статья 19 Учреждения судебных установлений (УСУ) давала возможность баллотироваться в мировые судьи не только имевшим собственность (как это предусматривалось «Основными положениями»), но и тем, чьи родители, жена владели «хотя бы и в разных местах» землей «вдвое против того, которое определено для непосредственного участия в избрании гласных в уездные и земские собрания… или недвижимым имуществом ценою не ниже 15 тыс. рублей». Земское собрание, на котором выбирались мировые судьи, получало право «предоставить звание мировых судей и таким лицам», которые хотя и не соответствуют цензам, «но приобрели общественное доверие и уважение своими заслугами и полезною деятельностью» (ст. 34 УСУ). Избрание считалось состоявшимся только при единогласном решении. Для избрания в мировые судьи уездный предводитель дворянства по соглашению с городским головой составлял список лиц, имевших право быть мировыми судьями и за три месяца до выборов (ст. 26 УСУ) представлял этот список губернатору, после чего список публиковался для всеобщего обозрения. До момента выборов всякий мог подать заявления и жалобы на ошибки, допущенные в списке (ст. 31 УСУ); все эти жалобы рассматривались на избирательном собрании, которое тем самым проводило проверку списка, а затем приступало к избранию из числа лиц, помеченных в исправленном списке. Сенату принадлежало право утверждать избранных (ст. 37 УСУ).

Число мировых судей на каждый уезд определялось числом участков, которое указывалось в особом расписании (ст. 14 УСУ). Контингент лиц, из которых избирались мировые судьи, определялся следующими чертами:

1) они должны быть местными жителями;¹

2) возраст — не младше 25 лет (ст. 19 УСУ);

3) обладание известным образовательным и имущественным цензами. Первый состоял в том, что от избираемого лица требовалось высшее или среднее образование, или выдерживание соответствующего испытания, или трехлетнее пребывание на службе в таких должностях, на которых они могли приобрести практические сведения в производстве судебных дел. Имущественный ценз был введен для придания мировым судьям независимости, тем более что судьи переизбирались каждые три года. Совокупность этих положительных условий давала право занимать должность мирового судьи; она дополнялась целым рядом отрицательных условий — мировыми судьями не могли быть:

— состоявшие под следствием или судом, подвергшиеся по приговору суда наказанию не ниже тюремного заключения и бывшие под судом и не оправданные судебным приговором, если деяние, в котором они обвинялись, вызывало названные наказания;

— «исключенные из службы по суду», из духовного ведомства, из «среды обществ» и дворянских собраний;

— объявленные несостоятельными должниками;

— состоявшие под опекой за расточительность (ст. 21 УСУ);

— священнослужители и церковные причетники (ст. 22 УСУ).

Участковые мировые судьи считались состоявшими на государственной службе пятого класса, получали вознаграждение от казны, но права на пенсию не имели. Уволить с должности мирового судьи можно было по следующим основаниям:

1) по истечении трехлетнего срока и при неизбрании на следующее трехлетие;

2) из-за сокращения числа участков;

3) за проступки и преступления, совершенные во время исполнения должности мирового судьи.

В отношении дисциплинарной ответственности мировые судьи сравнены с членами окружных судов: дисциплинарное производство возбуждается съездами мировых судей. Непосредственный надзор за деятельностью мировых судей вели мировые съезды, а высший надзор — кассационный департамент сената и министр юстиции (ст. 64 УСУ)¹.

Мировой суд учреждался в составе двух инстанций: участкового мирового судьи и уездного съезда мировых судей. Уезд с входившими в него городами составлял мировой округ, который делился на мировые участки, в каждом их последних находился мировой судья (ст. 15 УСУ) — первая инстанция. Мировые судьи одного мирового округа составляли высшую мировую инстанцию — уездные или столичные съезды мировых судей. Приговоры и решения съезда считались окончательными, а жалобы и протесты на них приносились в кассационном порядке в Сенат (напр., ст. 176 УУС).

Наряду с участковыми мировыми судьями, получавшими вознаграждение за свою работу, закон предусматривал почетных мировых судей, не имевших определенного участка работы и не получавших вознаграждения, а также добавочных мировых судей (выражаясь современным языком, резерв мировых судей). Последние по очереди исполняли обязанности участкового мирового судьи в случае его отстранения, отсутствия, болезни или смерти.

Почетные мировые судьи выполняли судейские функции в следующих ситуациях: при личном обращении к ним тяжущихся, т. е. были как бы некоторой альтернативой для сторон при обоюдном их согласии, если участковый судья по каким-то причинам их не устраивал (ст. 46 УСУ); в случае необходимости они составляли резерв для пополнения состава окружного суда (ст. 48 и 146 УСУ), а также при замещении участковых мировых судей в случае их болезни или отсутствия (ст. 35 и 43 УСУ)¹.

Почетными мировыми судьями могли быть люди обеспеченные, и в советские времена официально считалось, что этот институт был создан для большей гарантии «классовой выдержанности» политики, проводимой мировой юстицией. А для пущей убедительности ссылались на Ф. Энгельса, который так охарактеризовал мировых судей: «Мировые судьи, как и присяжные заседатели, сами богаты, сами рекрутируются из среднего класса и поэтому пристрастны к себе подобным и прирожденные враги бедным»². Однако российское царское правительство, создавая институт почетных мировых судей, все же преследовало цель улучшить деятельность указанного института, введя туда наиболее достойных и грамотных людей, которые безвозмездно исполняли бы свои судебные миротворческие обязанности. Кстати, и привлекались они к отправлению правосудия, как показала в дальнейшем судебная практика, довольно редко³.

Для разрешения дел, входивших в компетенцию мировых судей, участковые и почетные мировые судьи были наделены равными правами (ст. 47 и 66 УСУ) но различия в их правовом положении все же были: участковый мировой судья рассматривал дела в пределах своего участка, почетный же мог принять к производству любое дело в пределах мирового округа, в котором он избирался (ст. 41 и 46 УСУ, ст. 36 УУС). Должность участкового или дополнительного судьи не могла быть соединена с другими должностями по государственной или общественной службе, за исключением почетных должностей. В отличие от участкового, почетный мировой судья мог совмещать свои обязанности с другими, кроме прокуроров и их товарищей, местных чиновников казенных управлений и полиции, а также должности волостного старшины (ст. 49 УСУ)¹.

Участковые мировые судьи получали жалованье, деньги на разъезды и канцелярские расходы, а также квартиру. Дополнительные получали те же суммы, за исключением расходов на должности. Почетные мировые судьи никаких сумм на расходы и содержание не получали (ст. 50 УСУ). Все участковые, добавочные и почетные мировые судьи одного мирового округа составляли высшую мировую инстанцию — съезд мировых судей, в котором председательствовал один из избираемых или назначаемых мировых судей². Для мировых судей и их съездов, исполнения распоряжений и решений выделялись средства из местных сборов или городских доходов, а также суммы на разъезды, канцелярские расходы, наем письмоводителя, рассыльного, содержание судебных приставов и т. д. (ст. 44, 57, 59—62 УСУ).

Секретари, их помощники, переводчики и судебные рассыльные мировых съездов назначались председателем, которому принадлежал как надзор за ними, так и право наложения на них дисциплинарного взыскания (ст. 59-3 УСУ). При съезде существовал архив, почта, судо-сберегательная касса, библиотека, консультации и несколько постоянных комиссий (например, по благотворительности, ревизионная комиссия и пр.)³.

Рассматривались «дела» не только после поступления жалоб частных лиц (хотя частное лицо и имело право жаловаться на действия судьи по своему делу, но не могло требовать возбуждения дисциплинарного преследования), но, прежде всего, путем непосредственного наблюдения (мировые съезды были вправе требовать от участковых мировых судей предоставлять отчеты о количестве поступивших и решенных дел). Съезд мог и сам провести ревизию делопроизводства в участке. Если, например, обнаруживалась волокита в работе, — предположим, мировой судья в течение трех месяцев не рассматривал дело, — то со стороны съезда поступало распоряжение об устранении подобного беспорядка. Вот отрывок из воспоминаний А.Ф. Кони «Мировой суд в Петербурге», иллюстрирующий рассмотрение жалобы на одного из судей: «Первое же заседание петербургского съезда — распорядительное — о направлении дел по жалобам на мировых судей в дисциплинарном порядке, связано для меня с довольно тяжелым воспоминанием. Между участковыми судьями был мировой судья Трофимов¹, пользовавшийся большой популярностью. …Ходили слухи, что он держит себя чрезвычайно развязно в судебном заседании. Слухи эти проникали нередко и в печать, причем мелкая пресса, не стесняясь, называла разбирательства у Трофимова «балаганом». Но жалоб не поступало, председатели же мирового съезда, по-видимому, сами не желали возбуждать вопроса о странном поведении Трофимова. Наконец, однако, поступила жалоба со стороны одного болгарина, при разбирательстве дела о котором Трофимов неуместно и довольно резко прошелся насчет «братьев-славян», за которых, по его мнению, не стоило вести войну с Турцией. В заседании съезда старик откровенно сознался в том, что у него сорвалось с языка лишнее, и, понурив седую голову, вышел из зала совещания, где должен был разрешаться вопрос о возбуждении против него дисциплинарного производства... Старик, приглашенный для участия в дальнейших делах и узнавший, конечно, что решено его дело, занял свое место сконфуженный и удрученный. Установленным порядком он получил предостережение»¹. Правда, спустя некоторое время, когда по поручению съезда А.Ф. Кони проводил очередную ревизию в участке мирового судьи А.И. Трофимова, он увидел, что все это в большей степени были досужие домыслы, а народ действительно собирался в участке, чтобы просто послушать судью, так как заседания он проводил блестяще. А.Ф. Кони извинился перед судьей².

Высший надзор за мировыми судьями и их съездами принадлежал Правительствующему сенату. Конечно, он мог обнаружить ничтожное количество упущений, ведь в кассационном порядке до Сената доходило очень мало приговоров и решений. Так, в Петербурге за 50 лет таких случаев было 14 и только в одном Сенатом было возбуждено дисциплинарное производство против члена съезда (последний представил кассационную жалобу в Сенат помимо съезда). До сведения Сената о неправильных и преступных действиях мировых судей доносили прокурорский надзор через прокурора Судебной палаты и Министра юстиции. В данном случае Сенат (только в Петербурге — за 50 лет)³ предал уголовному суду двух судей (за вымогательство и за превышение власти — освобождение из-под стражи обвиняемой, несмотря на настояние полиции). Поступали в Сенат и жалобы частных лиц, схожие по содержанию с жалобами, подававшимися съезду: на нарушение правил судопроизводства, медлительность и пр.

Особые права были предоставлены Министру юстиции: помимо непосредственного наблюдения за правильностью производства дел и получения сообщений прокурорского надзора об обнаруженных им упущениях, а также жалоб частных лиц, Министр юстиции мог проводить и ревизии. Кроме того, ему было предоставлено право предлагать к обсуждению высшего дисциплинарного присутствия вопрос об увольнении судей. Министр юстиции назначал ревизии, как правило, не для того, чтобы обнаружить недостатки, а лишь чтобы удостовериться, правильно ли поставлено судопроизводство и делопроизводство в мировом округе и у отдельных мировых судей. Действенными средствами надзора были и ежегодные отчеты о движении дел, которые мировые судьи и их съезды обязаны были представлять в Министерство юстиции¹.

Существовал и неофициальный орган надзора — товарищеский суд при съезде. Он принимал меры воздействия, которые могли и должны были быть приняты к мировым судьям, позволившим себе служебные и внеслужебные действия, несовместимые со званием судьи. Как правило, товарищеский суд ограничивался признанием действий мирового судьи несовместимым с судейским званием, объявлял порицание, указывал на неосмотрительность действий. Часто этого было вполне достаточно для «исправления провинившегося». В исключительных случаях суд предлагал подать прошение об отставке, но случалось, что виновный судья отказывался. Подобный случай произошел в Петербурге: судья не подчинился просьбе товарищей, продолжал присутствовать на заседаниях съезда и встречал, конечно, соответствующее отношение к себе. Тяжелое положение разрешилось тем, что этот мировой судья вскоре был отстранен от должности за служебное преступление².

Под юрисдикцию мирового суда подпадали дела о преступлениях, за совершение которых предусматривалось и более строгое наказание, но уголовное дело возбуждалось по жалобе потерпевшего и допускалось прекращение за примирением сторон (ст. 35 УУС, ст. 18, 19 и 21 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями). Все остальные дела были подсудны окружным судам (ст. 200 УУС). Из отчета Петербургского столичного мирового съезда за 1899 г. видно, что к маловажным проступкам относилось намного более половины всех дел, находившихся в производстве петербургских мировых судей³.

Какие же дела рассматривали мировые судьи? Конечно, анализировать все категории дел, которые входили в юрисдикцию мирового суда, нет ни необходимости, ни возможности. Но некоторые, не утратившие своей актуальности сегодня или характерные только для того времени, есть смысл (или исторический интерес) рассмотреть несколько подробнее. Мировые судьи рассматривали дела о:

— преступлениях против порядка управления (ст. 29—34 Устава о наказаниях), к которым относились оскорбления служителей судебных мест во время отправления ими должности, порча (искажение) памятников, если виновный не имел намерения показать неуважение властям;

— проступках против благочиния, порядка и спокойствия (ст. 35—51 Устава о наказаниях): ссоры, драки, кулачный бой или другого рода буйство в публичных местах и вообще нарушения общественной тишины. Последний проступок мог быть совершен и не в публичном месте и выражаться, например, в стуке ночью в квартиру, перепугавшем жильцов, игре на шарманке и пении на улице ночью, бросании камней в окно;

— прошении милостыни по лени или привычке к праздности;

— проступках против общественного благоустройства (ст. 52—57 Устава о наказаниях): засорение рек, каналов, других источников камнями, песком и тому подобными веществами, от которых не может испортиться вода; рубка растущего леса, произведенная в порядке или количестве, не соответствовавшем плану лесного хозяйства;

— нарушении Устава о паспортах (ст. 58—64 Устава о наказании), например, отсутствие объявления в столицах о прибывающих и выбывающих содержателями гостиниц;

— нарушении Уставов строительного и путей сообщения (ст. 65—87 Устава о наказаниях): неисправное содержание тротуаров, мостков, мостовых и дорог;

— нарушении правил осторожности при пожарах (ст. 88—98 Устава о наказаниях): разведение огня или неосторожное обращение с огнем вблизи лесов, кустарников, стоящего на корню или сжатого хлеба, соломы, сена, огородов, мостов или строений. Определение понятия близости разведения огня принадлежало суду в зависимости от обстоятельств дела и предвидения виновным опасности;

— нарушении Уставов почтового и телеграфного (ст. 99—101 Устава о наказаниях): грубое обхождение с проезжавшим почтосодержателем, писарем, приказчиком, ямщиков или извозчиком, а также несоблюдение ими установленных о почтовой езде правил; устройство, без надлежащего разрешения, приспособлений беспроволочного телеграфа для сношений с лицами, находившимися за пределам России, а также содержание без надлежащего разрешения почтовых голубей в пограничных военных округах;

— проступках против «народного здравия» (ст. 102—116 Устава о наказаниях): хранение в лавке испортившихся съестных припасов, приготовленных для продажи и др.;

— проступках против личной безопасности (ст. 117—129 Устава о наказаниях): хранение или ношение запрещенного оружия, стрельба из огнестрельного или другого опасного оружия в местах, где это запрещено; неосмотрительное или непомерно скорая езда в городах и селениях, поручение управления лошадьми лицу, неспособному или пьяному;

— об оскорблении чести, угрозах и насилии (ст. 130—142 Устава о наказаниях): нанесение обиды устно или письменно¹; угроза на словах лишить кого-либо жизни или провести поджог, но если не было корыстной или иной преступной цели; насилие, самовольная расправа с оскорбителем, выразившаяся в причинении ему побоев (например, нанесение легких побоев и таскание за волосы или вырывание из рук стакана с недопитым вином);

— проступках против семейственных прав (ст. 143 и 144 Устава о наказаниях): отказ детей в предоставлении нуждающимся родителям необходимых для жизни пособий;

— проступках против чужой собственности (ст. 145—181 Устава о наказаниях). В этой главе Устава было несколько отделений: о самовольном пользовании чужим имуществом и его повреждении², о похищении и повреждении чужого леса;

— краже (предмета ценою не свыше 300 руб.), например, похищение денег у пьяного;

— мошенничестве, обманах и присвоении чужого имущества: обмер, обвес при продаже, если цена не превышала 300 руб., а также представление в заклад чужой вещи вместо своей, продажа медных предметов вместо золотых и др.

Согласно Уставу гражданского судопроизводства ведомству мирового судьи подлежали дела, указанные в ст. 29 и 161 1-24; дела о разделе наследства (ст. 1409—1422); предварительные меры об охране наследства и вызовы наследников (ст. 1401—1407); дела об утверждении в правах наследства на сумму не свыше 1 000 руб. (ст. 1408); ввод во владение недвижимым имуществом (ст. 1424—1426, ст. 1433 и ст. 1433 1-3); уничтожение доверенности (статья 1460 41); распределение денежной суммы между кредиторами (ст. 1214 1); розыск имущества казенных должников (ст. 1222 11-20 и 1222 4-10). Подробно рассматривать каждую из этих статей не только не представляется возможным, но и, на взгляд автора, нецелесообразно. Если возникает интерес, всегда можно обратиться к тексту Устава судопроизводства.

Рассмотрим несколько статей, указывающих, какие гражданские дела были подсудны мировым судьям. Например, по ст. 29 УГС мировому ведомству подлежали иски по обязательствам, из каких бы оснований они ни возникали, а также о правах на движимое и недвижимое имущество не дороже 1 000 рублей. Что касается дел о разделе наследства, то они рассматривались мировым судьей только в том случае, если сумма его не превышала 1 000 руб., если сумма была больше, дело рассматривал окружной суд).

Как можно представить себе «ввод во владение недвижимым имуществом» (ст. 1424 и др.)? Для этого приобретатель мог обратиться к мировому судье (обслуживающему участок, где находится, предположим, имение) с просьбой о вводе его во владение этим имением.

Для мировых судей устанавливался ряд существенных отступлений от общего порядка судопроизводства, гарантировавшего правильное рассмотрение дел, и эти отступления мотивировались тем, что «в малоценных делах не столько нужно опасаться ошибок, как заботиться об удовлетворении другой потребности обиженного — получить скорее удовлетворение, и при этом по преимуществу, на месте»¹. Для достижения этой цели мировое судопроизводство было освобождено от всяких пошлин, от письменной формы и строгого формального производства.

Конечно, разбор гражданского или уголовного дела мировые судьи производили по правилам Судебных уставов. Но, несмотря на стремление законодателя установить единообразие в судебной деятельности мировых судей, современники часто отмечали процессуальные девиации в их работе. Мировой судья П.М. Майков вспоминал: «В различных мировых участках существуют различные порядки и различие это, по-видимому, проистекает отчасти или от характера судьи или отчасти от характера самого участка, т. е. лиц, проживающих в участке»². Общим было то, что в каждой камере, например, на стене размещались правила о соблюдении тишины, но различий было несколько: у одних судей тут же было помещение для секретаря, «присутствие которого в самой камере при разборе дела считалось одними судьями безусловно необходимым, а другими совершенно излишним, поэтому у последних письмоводитель помещался в отдельной комнате — канцелярии, где хранились также дела участка. Одни судьи, приняв решение (нередко весьма длинное), прочитывали его, назначали день для явки (остальные ждали), другие только принимали прошение и, не читая, назначали день явки к разбору и т. д. Одни допускали репортеров, другие считали это излишним. После рассмотрения дела у судьи, если оно не закончилось миром, могли быть принесены апелляционные жалобы в мировой съезд»³.

Разбирательство в мировых съездах производилось по тем же правилам, что и у мировых судей, лишь с некоторыми особенностями (ст. 170—178 УУС, ст. 180—184 УГС). При этом либо утверждался тот приговор (решение), который вынес судья, либо выносился новый. Приговоры (решения) мирового съезда считались окончательными и апелляции не подлежали. На них могли лишь приноситься жалобы сторон и протесты товарища прокурора в кассационном порядке в Правительствующий сенат.

Мировое судебное разбирательство в начале реформы производилось с поражающей после старых судов быстротой. Вот характерный пример: «Т. подала 7 июня 1866г. мировому судье жалобу на И. в нанесении ей побоев. 11 июня 1866г., найдя обвинение недоказанным, в жалобе ей отказал. 1 июля по жалобе обвинительницы дело поступило в съезд, который 18 июля заслушал его, а 25, разобрав по существу, утвердил приговор мирового судьи, 5 сентября кассационная жалоба Т. отправлена в Сенат, где была 25 числа уже заслушана»¹.

Впечатление от деятельности мирового суда (конечно, не только быстрота разрешения дела) было ошеломляющим. Равенство всех перед законом, отсутствие обременительных формальностей способствовали даже за границей укреплению веры общества в жизненность нового суда. «Отечественные записки» в декабре 1866 г. в отделе внутренней политики отмечали любопытное явление — скупку в Париже некоторыми дельцами долговых обязательств парижан к жителям Петербурга².

Однако, невзирая на успех, мировой суд уже вскоре после введения стал подвергаться множеству коррективов и изменений. Около десяти законов, относившихся к вопросам судоустройства и судопроизводства мировой юстиции, было принято с 1870 по 1889 гг. Но все эти законы, даже вместе взятые, не смогли поколебать основных устоев мирового правосудия, заложенных Судебными Уставами. Гуманный, доступный и демократический мировой суд продолжал оставаться серьезной преградой против произвола и усмотрения административной власти. Поэтому он и стал одной из первых «жертв» политической реакции 80-х гг. XIX столетия. Законом о земских начальниках 1889 г. в тридцати семи внутренних и шести западных российских губерниях мировой суд был упразднен и заменен судебно-административными органами. В это же время была повсеместно сохранена деятельность почетных мировых судей³.

Введение в действие закона от 12 июня 1889 г. внесло необычное разнообразие и пестроту в организацию местного правосудия, которое стало вершиться в России в одно и то же время судьями пяти типов: выборным мировым судьей, мировым судьей по назначению, земским начальником, городским судьей и уездным членом окружного суда. В результате при отправлении правосудия нередко возникала путаница, а различные недостатки судопроизводства лишь усугубляли и без того незавидное положение местных судебных учреждений. И к концу XIX в. в России вновь встал вопрос о реформе местного суда. Но выработка законопроекта успешно завершилась лишь 15 июля 1912 г., когда Государственная Дума третьего созыва приняла закон о преобразовании местного суда, согласно которому в Российской империи восстанавливался там, где он был отменен, выборный мировой суд. А его повторное введение было решено производить поэтапно с 1 января 1914 г. Но начавшаяся первая мировая война и последовавшие за этим революционные события в России не позволили претворить этот закон в жизнь.

И только там, где мировые суды не были упразднены в 1889 г., они продолжали успешно действовать вплоть до их окончательной отмены советской властью. Закон от 12 июня 1889 г. сохранил их только в столицах и нескольких крупных городах. В остальных городах вместо выборных мировых судей были введены городские судьи, назначаемые и увольняемые министром юстиции¹. Что же касается упрощенного производства, то оно у земских начальников и городских судей определялось Правилами от 29 декабря 1889 г., в общем сходными с постановлениями Судебных уставов о производстве дел у мировых судей, но лишь с той разницей, что Министерство юстиции изъяло из Уставов ряд статей, а другие изложило в новой редакции.

Мировой суд был окончательно упразднен вместе со всей царской системой суда декретом о суде № 1 от 24 ноября 1917г. После прихода к власти в 1917 г. большевики сначала приостановили деятельность мировых судей, а затем отказались их возрождать — в этих действиях была, несомненно, определенная логика, хотя и основанная на утопии. Истинные большевики, как известно, были твердо уверены, что им доведется жить при коммунизме¹. А при коммунизме, согласно учению марксизма, вообще никакой государственной власти не будет, а стало быть, не будет и суда. Будет покончено с преступностью вообще, прежде всего с частной собственностью, порождающей не только преступность, но и всякого рода судебные тяжбы и правовые конфликты, для решения которых требуются суды. Например, разве не из этих или, во всяком случае, не из подобного рода предпосылок исходил тогдашний нарком юстиции РСФСР Д.И. Курский, выдвинувший концепцию «единого народного суда»². «Единый народный суд» им и мыслился прежде всего как суд, пока необходимый, по его мнению, для борьбы с постоянно идущей на убыль преступностью, а не для разбирательства каких-то имущественных споров, которые вообще с отменой частной собственности должны сами собой исчезнуть. Жизнь, однако, еще до введения НЭПа в стране, развеяла эти наивные иллюзии.

С введением НЭПа возникла острая необходимость в судебно-правовой реформе. Действовавшая в тот момент Инструкция «О народном суде РСФСР» состояла лишь из 98 статей, которыми регламентировались не только вопросы судоустройства, но и судопроизводства по уголовным и гражданским делам, а также исполнительное производство. В тот период во главе государства и Наркомюста стояли люди с высшим юридическим образованием, в свое время занимавшиеся адвокатской практикой, которые не могли не понимать, что такое законодательство не обеспечивало надлежащую нормативную базу для деятельности судов. В условиях НЭПа суды были буквально «завалены делами», они не справлялись с рассмотрением поступающих уголовных и гражданских дел. И это не удивительно. По статистическим данным Наркомюста, в 1924 г. в Советской России судов было в пять раз меньше, чем в царской России, а один суд приходился на 1 600 квадратных верст³.

Народные суды в Советской России были в основном сосредоточены в уездных городах и почти отсутствовали в сельской местности. Если принять во внимание, что подавляющее большинство населения в России проживало в сельской местности, то будет ясно, что основной массе населения советская власть отказала в правосудии¹.

В момент октябрьского переворота в России было 12 755 мировых и волостных судов. Они широкой сетью покрывали всю территорию империи. Такое значительное число судов позволяло практически решать задачу приближения местного суда к населению, обеспечивая тем самым все слои общества равными правами на судебную защиту. К 1924 г. в России имелось всего 2 555 участковых народных судов. Естественно, что такое количество судов не справлялось с рассмотрением уголовных и гражданских дел. Чтобы как-то разрешить сложившуюся ситуацию, в 1922 г. под лозунгом слияния города и деревни в Москве был проведен эксперимент, в соответствии с которым органы милиции были наделены судебными полномочиями. Им передавались на рассмотрение дела по малозначительным преступлениям. В 1922 г. было рассмотрено 19 тыс. таких материалов, а в 1924 г. — уже 47 тыс. Упрощение коснулось и гражданского судопроизводства, например, споры о взыскании налогов передавались на рассмотрение административным органам. Таким образом, столкнувшись с необходимостью быстрого разрешения малозначительных уголовных и гражданских дел в угоду политической резолюции об учреждении в стране единого народного суда, исключающего в своей концепции мировую юстицию, большевистский режим возродил в сфере правосудия так называемый судебно-полицейский сокращенный порядок производства, существовавший в России до 1864 г., порядок, когда функции местного суда по отправлению правосудия по малозначительным правонарушениям осуществляли органы полиции².

Как справедливо указывает Р.В. Шатовкина, в современной России необходимость в мировой юстиции вызывалась рядом объективных причин. Первая из них находится на поверхности и отмечается всеми — и практикующими юристами, и учеными. Это — существенный количественный рост рассматриваемых судами уголовных и гражданских дел. Потребность иметь отдельных судей, специализирующихся на рассмотрении и разрешении относительно несложных судебных дел, в нашем государстве ощущалась постоянно и временами носила весьма острый характер¹. Несомненно, речь тогда шла о введении, точнее сказать, о возрождении при советской власти института, подобного дореволюционному российскому мировому суду. И, по-видимому, лишь не вполне преодоленное в то время идеологическое табу на некоторые понятия, считавшиеся у нас в свое время «буржуазными», помешало назвать такие суды своим именем. У выходцев из прежней партийно-советской номенклатуры, объявивших себя «демократами» и «реформаторами», явно не хватило смелости организовать мировые суды так, как организована мировая юстиция в цивилизованных странах. Принятыми в 1989 г. Основами законодательства Союза ССР и союзных республик о судоустройстве (ст. 18) мировых судей, должности которых предполагалось учредить при районных (городских) народных судах, предпочли назвать «судьями по административному и исполнительному производству». Но даже в таком уродливо деформированном виде идее создания в стране Советов квазимировых судей, как известно, не суждено было осуществиться.

Второй предпосылкой возрождения мировой юстиции в России стала объективно повышающаяся роль судов в российском обществе, которые постепенно становились главными органами защиты нарушенных прав граждан, чем объясняется рост количества обращений граждан в суд за защитой своего нарушенного субъективного права.

Прежняя, советская действительность выработала в сознании граждан убеждение в том, что суды, судебная власть находятся как бы на втором плане по сравнению с многочисленной и всесильной исполнительной властью. Поколения россиян, воспитанные в тоталитарном духе, охотнее обращались за защитой своих прав к вездесущей администрации, в прокуратуру и партийные органы, а не в суд. И в этом есть своя логика: в тоталитарном государстве реальная власть находится не в судах. Конституция России 1993 г., провозгласив, что Россия есть демократическое правовое государство (ст. 1) и что каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод (ст. 46), изменить отмеченное положение в одночасье, конечно, не может. Для этого необходимо не только принять демократические законодательные акты, но и провести длительную подготовку к демократической жизни, обучить демократии; а уроки демократии россиянам дает реальная сегодняшняя жизнь, в том числе и обращение граждан в суд за защитой их прав и свобод.

Прошедшее десятилетие показало, что конституционное право граждан на судебную защиту обеспечивалось не надлежащим образом¹. Между тем своевременность рассмотрения уголовного дела отнесена мировым сообществом к одному из важнейших прав обвиняемого. В пункте «с» ч. 3 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 19 декабря 1966 г. говорится, что «каждый имеет право при рассмотрении любого предъявленного ему уголовного обвинения быть судимым без неоправданной задержки»².

Быстрота осуществления уголовного судопроизводства и оказание в связи с этим максимально возможного воспитательного воздействия на граждан многими юристами справедливо рассматривается как одна из важнейших целей уголовного процесса. Особая необходимость быстроты судопроизводства возникает в делах о преступлениях небольшой тяжести. Это объясняется спецификой таких дел по сравнению с делами о более тяжких преступлениях. Впечатление о них быстрее изглаживается из памяти окружающих, и длительное отсутствие реагирования на них воспринимается как безнаказанность.

Впервые о необходимости возрождения в России мировых судей было сказано в Концепции судебной реформы 1991 г., представленной Президентом и одобренной Верховным Советом Российской Федерации. Затем Закон РФ 1992 г. «О статусе судей», учитывая перспективу появления института мировой юстиции, в ст. 11 установил пятилетний срок полномочий мировых судей, избираемых населением округа. В последующие годы лишь эти упоминания о мировых судьях были единственным, что позволяло ждать и надеяться на реальные шаги законодателя по восстановлению в России столь необходимого ей института мировой юстиции.

В 1996 г. Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» подтвердил идею создания мировой юстиции и определил, что «мировой судья в пределах своей компетенции рассматривает гражданские, административные и уголовные дела в качестве суда первой инстанции. Полномочия и порядок деятельности мирового судьи устанавливаются федеральным законом и законом субъекта Российской Федерации» (ст. 28). 10 октября 1997 г. Государственная Дума приняла закон о мировых судьях, который 15 октября того же года Совет Федерации отклонил, высказав при этом ряд замечаний. Неделю работала согласительная комиссия, и 24 октября Федеральный закон «О мировых судьях в Российской Федерации» был представлен Президенту для подписания и обнародования. 8 января 1998 г., ознакомившись с представленным ему документом, Президент отклонил закон и высказал замечания, большинство которых были вызваны несоответствием отдельных положений этого закона Конституции Российской Федерации. Закон был явно нежизнеспособным и не мог дать России реального мирового судью. Опять приступила к работе согласительная комиссия, в состав которой вошли представители Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Верховного Суда Российской Федерации. Как и положено, закон (в том виде, в котором он сейчас существует) был рожден спустя девять месяцев. В основу его почти без изменений положен текст, предложенный Президентом¹.

Итак, спустя почти 80 лет мировой суд возрождается. Почему же сегодня мы вспоминаем об этом институте? Вероятно потому, что сходство сегодняшней российской юстиции с юстицией дореволюционной бесспорно. Отсюда видимое совпадение приоритетов судебной реформы, проводимой в настоящее время, с приоритетами судебной реформы 1864 г. Вспомним, что важную роль в подготовке и начале реформ XIX в. сыграло падение крепостного права, так и сегодня распад СССР, падение коммунистического режима послужили толчком к проведению судебной реформы в России 1990-х гг.. Следует признать, что российское дореволюционное право было более развитым, чем нарождающееся право современной России. В связи с этим закономерно возникает вопрос о возможной рецепции отдельных дореволюционных правовых институтов современной Россией, естественно, с необходимой степенью адаптации. Известный русский юрист М. Ковалевский считал, что условия, при которых рецепция допустима и может привести к положительным результатам, состоят в следующем:

1) заимствование должно быть подготовлено предшествующим ходом развития страны, в противном случае оно кажется бессмысленным;

2) условия общества, которое заимствует правовые институты, должны быть близкими, если не тождественными тем, в которых данный институт существовал и существует;

3) усвояемый институт должен быть адаптирован к особенностям общества, осуществляющего заимствование¹.

Конечно, рецепция права предполагает и заимствование норм иностранного права, но желательно, чтобы это происходило в тех случаях, когда зарубежное право не только значительно более развито, чем право заимствующей страны, но и в большей степени соответствует условиям этой страны. Можно вспомнить, как широко проходила рецепция римского, а затем и французского права в Западной Европе. А почему в России, богатой правовыми традициями, слепо копируются некоторые западные правовые институты? Не лучше ли обратиться к отечественному опыту, проверенному десятилетиями, тем более что возрождаемые правовые институты, будучи в известной степени традиционными, более соответствуют национальному правосознанию, которое в значительной мере обусловлено этнопсихологическими особенностями, обладающими высокой степенью инерционности. Современная ситуация благоприятна для восстановления некоторых правовых институтов прошлых лет, доказавших свою эффективность. Первые шаги в этом направлении уже сделаны.

Если следовать исторической преемственности, то и сегодня мировой суд входит в судебную систему Российской Федерации. В статье 3 Конституции Российской Федерации сказано, что единственным источником власти в Российской Федерации является ее народ, который «осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления». А что такое мировой суд, как не суд, наиболее близкий к населению и избираемый им?

Никто не станет отрицать, что один из критериев правового государства — подробная регламентация деятельности определенного правового института. Сегодня в Российской Федерации порядок организации и деятельности мировой юстиции установлен Федеральным конституционным законом от 3 декабря 1996 г. «О судебной системе Российской Федерации», который определяет юрисдикцию мировых судей и их место в судебной системе России¹.