Geum.ru

Сказка о Времени Памяти Андрэ Нортон, автора «Эльфийской Дилогии»

Вид материалаСказка
Подобный материал:
  1   2   3

Книга 2. Аэлион. Созданный мир

Часть 1. Сказка о Времени


(Памяти Андрэ Нортон, автора «Эльфийской Дилогии», некоторых персонажей которой вы встретите на этих страницах)


Пролог

Другой мир… Темный…

Или все-таки нет?

Пустота.

И я.

Это – место, где должен быть создан новый мир.

И его Создателем буду я.

Айли Феарелинро. Так стану я зваться здесь и сейчас.

Сегодня для этого нужна не песнь. Но мысль.

Так я стану зваться. Если…

Но я бессмертен.

И это проклятие.

Аэлион будет имя миру! Аэлион. Ailenn, Созданный!

Слово прозвучало, и юный мир принял его.

Небо где-то начало розоветь, и в появившемся свете я разглядел силуэты Феанаро и Линдаэли. Значит, я здесь не одинок.

Они тоже смотрели на первый восход солнца, на то, как, откликаясь на затаенные желания, вырастали деревья и горы, реки и моря наполнялись водой.

А мы постепенно поднимались над этой неизвестной нам, но созданной нами планетой, продолжая прочно стоять на ее земле. Мир хотел показаться нам во всей своей красе, дать нам узнать, чем мы теперь станем править.

На закате мир ожил. Запели птицы, которые обычно должны петь по утрам…

Да это и было утро – Утро Мира…

Запорхали над цветами бабочки.

А небо оказалось усыпано звездами. Феанаро, с хищной усмешкой на губах, легкими движениями ладоней рисовал созвездия. Согласуясь лишь с собственными желаниями.

Ему это нравилось. А меня устраивали моря и горы – что-то далекое, но до чего я мог дотянуться.

Пришло время разумных. Тех, кто говорит.

И они пробудились.

Немного испуганные, немного удивленные…


1

Шли годы.

Мир жил.

Деревья сбрасывали листья и снова покрывались зелеными шапками.

Но росло и другое. Не может не быть войны.

И война пришла. Пришли призраки-Безымянные… Пришли маги Хаоса. Они были слабы, но…

Феарелинро оторвал взгляд от листа пергамента, где рисовал в очередной раз карту, поcмотрел на Луну.

Это было его светило. И иногда он мог им управлять. Но сейчас ему этого не хотелось. Он задумался. Не о счастье – он боялся этого слова. Не о любви и не о ненависти. Просто о жизни. Потом он поймал себя на мысли, что сверяет реальную траекторию самого большого зеркала на свете с теоретической.

Скоро Луна зайдет, и можно будет покинуть наблюдательный пост.

Лечь спать – или подучить теорию шахмат. Пригласить на обед Феанора или пригласиться на обед к Линди…

Вариантов много.

Светлый диск закрыли перепончатые крылья. Четыре сверкающих даже в этом слабом свете тени. Яркие. Не орлы. Не химеры.

И от них веяло силой.

– Aiya, Феарелинро! – постучались в окно.

Создатель поднялся, указал рукой, что надо залетать на вершину башни, и сам побрел туда же. Сегодня дорога была тяжелой – в последний раз он очень неудачно расположил комнаты.

То были великие Драконы… Кроме одного – их предводителя. Ало-золотого, огромного.

Башня вздрогнула от удара его лап. С его спины осторожно спустился юный всадник и бегом преодолел те несколько шагов, что отделяли его от Феареля.

– Лоррин, откуда ты… Какими судьбами?

Юноша, едва успев остановиться, смущенно опустил взгляд.

– Случайно, Феарель…

– А твой мир?

– Да что с ним случится? Ничего с ним не случится, – рассмеялся полуэльф.

– Когда ты ушел, стало очень скучно. Впрочем, наконец-то все смогли уладить давние разногласия… – прорычал алый дракон по имени Каламадеа, превращаясь в пожилого, полноватого полуэльфа.

– Как же я вас понимаю. – улыбнулся Феарель. – Уйти бы отсюда вместе с вами… В конце концов, каждому квэндо положен выходной раз в неделю и отпуск раз в год. А у нас – никакого перерыва.

– По тебе не скажешь, – фыркнул Лоррин. – Усталым ты не выглядишь. А вот ведущим малоподвижный образ жизни…

– Что?! – Феарель сделал вид, что злится. Но неудачно.

– Нет прежнего блеска в глазах, прежней вспыльчивости… да и бегаешь уже не так быстро.

Феарель уселся на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей вниз, по которой он, собственно, и пришел. Вздохнул:

– Да, я жуткий старик по вашим меркам. Я уже давно не твой ровесник, Лоррин, каким был в дни нашей первой встречи. И хорошо, что тебя не обманывает внешность, что ты смотришь в глаза. Зато, – Создатель хитро прищурился. – я научился готовить.

Не обращая внимания на возможно последовавшую реакцию Лоррина, Феарель двумя прыжками преодолел первый из лестничных пролетов. Его укрыла темнота. Лишь где-то вдалеке, в глубине черного воздуха замерцал перламутром волшебный шарик.

Создатель пошел на свет, и, когда он проходил, загорались рыжие огни факелов, осыпая его и гостей снопами искр и тут же угасая. Свита Каламадеа улетела на охоту.

Одна из искр не пожелала гаснуть в положенный срок, застыла на плече Феареля, словно светящаяся брошь. Тот сначала не заметил новой детали своего костюма, провел друзей в свой кабинет, извиняясь за беспорядок и то, что ничего не готово к их визиту.

– Да хватит уже, мы все поняли, – не выдержал Лоррин этой элементарной вежливости и тут же принялся рассматривать полки с книгами и свитками, сваленными друг на друга так, что половины заголовков разглядеть было невозможно, как и найти там что-нибудь.

Феарель смел со стола на пол все, что там находилось, то есть начатую рукопись, озаглавленную «Об эльфах Севера и их странствиях», кучу целых, ломаных и искусанных перьев и две чернильницы – с черной и алой красками, которые почему-то не разбились при падении, а встали так, как должны стоять порядочные чернильницы, и даже не расплескались.

Лоррин удивленно распахнул глаза.

– Это я когда-то для Феанаро придумал, – улыбнулся Создатель. – Поскольку он вечно сначала забывал закрывать чернила, а потом – сбивал их собственными локтями… никогда не обращал внимания на такие мелочи. Вот. Зачаровал. Заодно туда перестали падать мухи и прочие инородные предметы. И чернила других цветов. А потом я побывал на Земле, – он зажмурился, как сытый кот. – Привез оттуда шариковые ручки. Не спрашивай, что это такое. Я все равно не объясню. А для Феанаро они удобнее – не надо макать перо в чернильницу, не надо потом отмывать пальцы, да и при жестикуляции не забрызгаешься. А эти я забрал себе.

– Ой! – Лоррин указал пальцем на огонек, примостившийся на плече Феареля. Создатель разжмурился, поднес ладонь к тому месту, на которое указывал Лоррин. Рассмотреть просто так он ничего не смог, поскольку угол обзора сильно сужали завитки волос, прижатые обручем и потому не откидывающиеся назад. Искорка тут же перебралась к нему на ноготь, согревая руку своим теплом. Защебетала, видя, что ее заметили, немножко увеличилась, превращаясь в огненнога мотылька-посланца. Блуждающие огоньки перемещались очень быстро, для этого им нужны были лишь источники огня. А в крылатом облике они умели летать.

С лица Феареля исчезла улыбка:

– Мчись обратно, – приказал он существу. – И скажи Мастеру, что я приду.

Мотылек исчез, порхнув в камин.

– Мне надо вас покинуть, друзья, – сообщил Феарель. – Лоррин, ты ведь по-прежнему специалист по порталам?

– Да, конечно, – Лоррин рассеянно кивнул. – а что стряслось?

– Феанаро в беде. Его город осажден.

– Я с тобой. Можно? И как ты справишься с целым войском?

– Далеко. Хватит ли у тебя сил на двойной портал? – ответил Феарель лишь на первый вопрос. – Ты учти, у меня с этим трудности.

– А драконы на что? – вспомнил Лоррин. – Это и транспорт, и войско… Каламадеа, не обижайся на слово «транспорт».

– Ну ладно, я согласен, спасибо за помощь, – нехотя поблагодарил Создатель. – но только мы едем туда не развлекаться, а воевать. Запомни.

По дороге обратно, наверх, Создатель заглянул на свою личную кухню, захватив несколько лепешек, близких по свойствам к небезызвестным лембас, а после – на оружейный склад. Мастером ближнего боя он никогда не был, но всегда собирал клинки со всего своего мира, а иногда и из других. Будучи наполовину нолдо, он знал толк в обработке металла, хотя и редко пытался выковать что-нибудь сам.

Каламадеа вернулся в свой истинный облик и подставил крыло, давая нелетающим личностям возможность подняться к нему на спину. На других ни Лоррин, ни Феарелинро лететь не пожелали. Те были меньше размером, хуже знали язык эльфов и не так привыкли носить на себе всадников.

Ветер ударил в лицо Создателю, и он изо всех сил вцепился в чешую дракона. Он не боялся высоты, но сейчас, чтобы не упасть, ему пришлось всем телом вжаться в спину Каламадеа.

Грифоны – а тем более магические пернатые крылья – были лучше приспособлены для передвижения кого-то на них, они двигались ровнее, их не заносило в стороны, и поток встречного воздуха – из-за меньшей скорости – был слабее.

Феарель медленно и осторожно приподнял голову и, прищурившись, осмотрел горизонт, проверяя направление. Но это оказалось невозможным. В попытке развить наибольшую возможную скорость при наименьшей затрате сил, драконы постоянно виляли из стороны в сторону в поисках восходящих течений воздуха, и низкое солнце то било всаднику в глаза, то грело его спину. Волосы, собранные на время полета в удобный хвост, сверкали ярче настоящего золота.

На попытку Создателя обернуться Лоррин ответил:

– Да медленнее они обычно летают, медленнее. Но сегодня они решили, что надо поспешить.

Феарель прикрыл глаза. Перед ним тускло мерцал астрал, переливаясь почти всеми возможными цветами. Холодные магические потоки успокаивающе нежно коснулись усталых и воспаленных от яркого солнца век Создателя. И тут же он увидел темный свет. Вскочил, забыв, где находится, и чуть не упал. Лоррин схватил его за руку. Источник Тьмы был уже виден и в реальности. Каламадеа замедлил полет, видя, что на скорости мимо врага не прорваться. Что действовать должны двуногие.

– Это Тень, – прошептал Феарель. – Призрак. Серый Безымянный. Лоррин, уходи… На другого дракона. Или открой портал вниз. Это мое дело. Моя битва. Он – один из главных. Той же стихии, что я.

– Не уйду, – фыркнул Лоррин. Судя по всему, из чистого упрямства. – кто сообщит миру об опасности в случае твоей гибели? Кто сложит балладу о твоих подвигах?

– Каламадеа, – невозмутимо ответил Феарель. – И… А ты умеешь складывать баллады? – вдруг удивился он.

– Научусь, – пообещал Лоррин.

Безымянный на грифоне уже подлетел достаточно близко, чтобы разглядеть низко надвинутый на лицо капющон. На грифоне? Странно. Что, их фирменных тварюшек уже не осталось? Все передохли?

Феарель вытянул вперед првую руку. На ногтях заиграли отблески далеких светил и пожаров – знак высокой магической концентрации.

Ладонь Безымянного, в перчатке, будто сшитой из многовековой пыли, медленно шевельнулась. Закружился порыв ветра. Создатель почувствовал резь в глазах – слишком много песка появилось в воздухе – и освободил свою силу, позволяя магическим путам захлестнуть врага. Каждый новый узел откликался болью в его запястьях – будто бы эти тонкие нити впивались не в тело Безымянного, а в руки Феареля. Только чуть спустя он понял: это было не зеркальное заклинание – просто Безымянному пришла в голову такая же мысль.

Феарель мог легко вызвать удар, уничтожающий все живое на лигу вокруг. Но даже это не смогло бы повредить Безымянному, для которого тело – всего лишь одежда. Да, их души перекраивают тела под себя. Но в любой момент могут покинуть надоевшее и перебраться в другое, перед тем выгнав оттуда законного хозяина. Безымянные были бы гораздо опаснее – если бы мир не был завязан на жизни Создателей.

Врагам нужен этот юный – до сих пор юный – мир. Им нужна земля, где они могли бы копить свои силы, чтобы идти дальше. Им нужен этот мир. Причем весь. Желательно весь. А со смертью Создателя – хотя бы одного – мир погибнет. А фэа умершего станет скитаться по Междумирью, не желая рождаться вновь – ни один мир не сможет удержать ее столь долго, чтобы дитя выросло.

Феарель встряхнул головой, отгоняя назойливые посторонние мысли. Волна золота прокатилась по плечам.

Лоррину тяжело, - подумал он. Лишь этот волшебник сейчас сдерживает готовую захлопнуться ловушку, пока сам Создатель предается бессмысленным рассуждениям. Мальчик к этому не привык. Он не видел настоящих опасностей. Того, что является опасностью здесь.

Пальцы волшебника крепко сжали плечо Феареля – одновременно напоминая о том, где он находится, и пытаясь помочь своему хозяину удержаться на ногах.

Феарель резко понял – все. Бой окончен. И от неожиданности этой мысли чуть не потерял равновесия на спине дракона, тут же – с окончанием сражения – резко ускорившимся. Подтянул к себе клетку с Безымянным.

Ветер скинул капюшон, распахнул полы плаща – и теперь трепал длинные, серебристо-светлые волосы и ткань за спиной… девушки. Красивой девушки, - отметил Феарель.

Души Безымянных подстраивают тела под свою природу. Так что – у этой души… Она умерла такой молодой… И – научилась убивать? Причем достигла в этом невиданных высот?

Зачем они сражались?

В ее светло-карих глазах застыл тот же вопрос. Она тоже не понимала.

Феарель отвернулся, приводя свои мысли в порядок. Кинул через плечо в Безымянную заклятие невидимости. Заметил Лоррина:

– Ты как?

– Живой, – с некоторым трудом произнес тот. – А ты думал?.. Холодно… Страшно… Что это было?

– Призрак, – пожал плечами Феарель. – с эффектом назгула. Только я ничего не почувствовал. Спасибо.

– За что? Я только мешал.

– Да, – Феарель снисходительно улыбнулся. – мешал. Ей.

Сеть-клетка с Безымянной чуть замедляла движение дракона, и Феарель смог оглядеться. Впереди и немного слева из облаков вырисовывались контуры гор. Здесь обитали Аэлионские Великие Драконы. Впрочем, не только здесь. Те, что летели следом за Каламадеа, жили южнее, там, где Западные горы – точнее, их отроги – зовутся Драконьими. А северный конец того же хребта на картах обычно именуется Кольчужными горами. Конечно, там с одной стороны гномьи короли в каменных дворцах, с другой – неприветливый край печальных одиноких сосен и прозрачного воздуха, с самого создания принадлежащий Феанаро. Так что удивительно лишь то, как эти горы до сих пор не стали плоскогорьями.

А перед горами, пытаясь состязаться с ними в высоте, но неизбежно проигрывая, сверкал белоснежный, хрупкий город. Айвэлир, земля Птичьих Песен. Веселый, свободный город. Будто стеклянная игрушка, какими в далеком мире в день рождения одного из богов украшают деревья.

Феарелю не нравился этот город – ему не нравилась идея вечного счастья, почти осуществленная здесь. Ведь вечное счастье – вечное отсутствие желаний, поскольку несчастен человек тогда, когда что-то в мире не соответствует тому, что он хочет. И потому, приземлившись в этом городе, он лишь вежливо подал руку Линдаэли, усаживая ее на дракона, но отказался от завтрака, обеда, чая и ужина, спеша покинуть эти земли.

Почти сразу же стала видна темно-зеленая гора Леса, выросшего на холме и носящего имя Древа Эльфов. Хотя, конечно, древ там явно было больше, чем одно. Центр эльфийских земель, большой рынок, середина пути между Таримниром и Эстинниром – городами Ночи и Сумерек, между темнотой и светом в темноте.

Между сыновьями Финвэ из Нолдор.

Между двумя эпохами.

Между Ардой и Артэйной.

Но впереди простиралась Тьма.

Тьма и темнота – разные вещи. И это была Тьма. Тьма, в которой не увидишь света, как ни вглядывайся. Черная, вязкая, липкая туча, когда уже не видишь собственных рук в этом тумане, когда воздух становится жидким, и голоса теряют силу, будто стрелы, вонзающиеся в живую плоть.

Остается лишь осязание.

И холод.

И страх.


2

Тишина.

Только стук каблуков по ступенькам.

Феанаро, где ты?

Лоррин, осторожно, лучше прыгни через эту ступеньку и подай руку Линди.

Ой-й–йо-о… нет. Не падать.

Феарель проскользил несколько шагов по начищенному полу, не сумев вовремя остановиться. Потом надо будет спросить, как Феанаро добивается такого блеска.

– Вы пришли умереть? – спросил величайший из мастеров Арды, Артэйны и окрестностей. – Счастливого пути в Мандос.

– Ты позвал меня, – возразил Феарель. – И у меня есть четыре дракона.

– У них тысячи химер.

– Кто занял твое место в душе этого элда, Куруфинвэ Феанаро? Знай, безумие смывается кровью. Да только я не хочу проливать кровь брата. Лучше вернись, – Феарель говорил почти радостно, с тем надрывным весельем, что идет рука об руку со страхом.

– Куда драконов? – пожал плечами Феанаро.

– Сами решат, – махнул рукой Феарель и поделился радостной вестью: – а у меня пленник.

– Ты взял кого-то в плен? – удивился Феанаро.

– Когда ты успел? – приподняла бровь Линди.

– Уметь надо, – хмыкнул Феарель. – Я сделал ее невидимой.

– Пленник – она? Небось красивая… – Линди выпустила когти, проговаривая это с возможно большим ехидством.

– Хаосы все там… – выглянул в окно Феанаро. – Это Безымянный?! Убить! Заточить! Выкинуть на дно миров!

Уф-ф… Ожил.

– Нет. Нам выгодно другое. Она… Уговорит своих.

– Х-ха! Уговорит! Уговорит своих отомстить тебе. Ты слишком доверчив, братец. И слишком честен. Тебе кажется, что все вокруг такие же. Нет. Мы будем биться до последнего. Впрочем, если ты пленишь еще кого-нибудь столь же высокопоставленного…

Феарель в два шага докатился по скользкому паркету до лестницы. Лоррин ждал его там, в полутени, стараясь не привлекать внимания, но тут же ухватил приятеля за рукав:

– Не ссорься с ними. Наши свары лишь потешат… Кого?

– Но я все равно отпущу ее, – сопротивление старшего брата лишь укрепило в Феареле уверенность в собственной правоте.

– Ты не боишься Холода?

О тот, кого потешат наши свары! И Лоррин туда же…

– Это меня не волнует, – пожал плечами Феарель.

Не обращая внимания на шатающиеся и скользкие ступеньки, а может – и не касаясь их – Феарель взлетел по лестнице на крышу, где его ждала невидимая клетка, к его удивлению уже начавшая становиться видимой. Он окончательно скинул с нее покрывало заклятия, повернул тонкий хрупкий ключ, существовавший лишь в его воображении, чудом не сломав его.

– Ты пришел, Нолдо, – дотянулась до него почти неслышная мысль. – Убить?

– Нет, – Феарель приподнял руки в наивном жесте отрицания самой этой мысли.

Безымянная полупрозрачной тенью скользнула к Создателю. Прохладные ладони коснулись его руки.

Онотшатнулся, даже сделал шаг назад.

Не выдержал ее взгляда.

– Кто ты?

– Лэйа. Я не… а, впрочем, ладно. Прощай.

Очертания девушки чуть всколыхнулись перед тем, как она полностью растворилась в чистом, осеннем воздухе. На юге дыхание этого времени года еще не чувствовалось.

Город стоял таким же, каким Феарель видел его множество раз ранее. Черная туча рвалась в клочья под натиском то ли ураганного северо-западного ветра, то ли языков пламени с трудом удерживавшихся на лету драконов.

Ураган трепал полы старого плаща Создателя, закидывал его волосы ему в глаза. Но Феарель не спешил спуститься вниз, в тепло.

Слишком много от отдал за эту победу. И лучше, если никто не узнает о ее истинной цене. Его губы невольно скривились в усмешке. Много? Ничуть. Что стоит его обещание самому себе по сравнению с тем, что он мог потерять.

Когда ветер немного ослаб, Каламадеа приземлился на вершине башни. Протянул Феарелю крыло – едем домой. Не пугайся хотя бы меня, я же не человек. И не стану тебя осуждать. И смеяться не стану.

Но на всякий случай Создатель возвел в своих мыслях щит. И, давая понять, что ему все равно, позвал Лоррина. Он не имел права приказывать, но ему подумалось, что в Эстиннире волшебнику жить будет уютнее, чем на суровом, морозном, диком севере.


3

В Южное Королевство… Королевство без Короля, – улыбнулся Феарель, – ведь им правят выборные мэтры… В Южное Королевство пришел месяц веселья. Июнь. Один сплошной праздник, начинающийся тридцать второго мая и растворяющийся в призрачном свете Лунного Дня. Короткая Ночь, День Рождения Мира, большой детский праздник, месяц свадеб…

– Ты уже месяц хмурый ходишь. От тебя слова не дождешься, – заявил Лоррин Феарелю. – Женился бы, что ли… еще на один праздник больше станет.

– Только после вас, – грустно усмехнулся Феарель, уже привыкший к подобным советам от загостившегося приятеля. – Но ты ошибся. Не месяц. Век. А мы не изменились. Проклятие Последней Эпохи. Наша юность кончилась. Хватит бессмысленных обещаний. Пришла пора их исполнять, – его тихий голос отразился эхом от высоких каменных сводов пустого зала. – Был когда-то один мир. И люди этого мира умели рассказывать сказки. Подчас страшные и жестокие. Но такие, каким хотелось верить. Правдивые. И потому сказки смогли ожить… и были созданы миры…

Феарель резко прервал свой рассказ. Тишина накрыла их стеклянным куполом. Лишь через несколько десятков ударов сердца Лоррин понял, что продолжения не последует. И не один миг прошел до того, как он решился спросить:

– Что это было? Это… было?

– Старая страшная сказка, – отрезал Феарель. – Не обращай внимания. А нам надо придумать, как в этом году сделать праздник ярким и веселым. Таким, чтобы мы смогли забыть о сказках.