Geum.ru

Государственное учреждение культуры г

Вид материалаДокументы
Новое о классиках Шведский курьер Солженицына История о «Великом северном пути» и факторе личности в журналистике
Налаживание контакта
Новый маршрут
Хитрость и расхожесть взглядов
Как вы это поняли?
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6

Новое о классиках

Шведский курьер Солженицына

История о «Великом северном пути» и факторе личности в журналистике



Студент Запорожского национального университета Игорь Самокыш , которому посчастливилось провести год в Швеции, изучая журналистику в Технологическом университете города Лулео, рассказывает в газете «День» (5 июня )

о своем знакомстве с известным журналистом-международником Стигом ФРЕДРИКСОНОМ. Именно он помог писателю Александру Солженицыну обнародовать большинство его материалов, пролив таким образом свет на то, что на самом деле происходило в Советском

— Родился я в 1945 году, — рассказывает Стиг. — Журналисткого образования у меня нет. Во время военной службы изучал русский язык, потом увлекся французским, историей литературы, закончил университет. Тогда было легко найти работу в журналистике. Еще во время учебы я начал писать для местной районной газеты (это были рецензии на театральные спектакли) и книги.

С помощью этих публикаций после университета Стиг попал в ряды стокгольмского бюро «Ассошиэйтед Пресс». Затем — работал в шведском агентстве новостей «ТТ» (Шведское телеграфное агенство). А еще через год молодого корреспондента отправят в Москву. В 1972 году, когда ему не исполнилось еще 27 лет, журналист начал работать сразу на несколько телеграфных агенств Швеции, Дании, Норвегии и Финляндии. Именно в это время он и познакомился с Александром Исаевичем Солженицыным.


НАЛАЖИВАНИЕ КОНТАКТА

Еще до приезда в Россию Фредриксон был знаком с переводчиком книг Солженицына на шведский язык.

— Переводчик попросил меня связаться с Солженицыным, чтобы по просьбе Шведской Академии узнать у писателя, как организовать церемонию награждения Солженицына Нобелевской премией в Москве. Идея была такая: премию должны дать Александру Исаевичу в квартире его жены, в центре Москвы, на улице Горького.

От переводчика Стиг получил адрес жены Александра Исаевича и даже узнал о местонахождении писателя, которому было запрещено появляться в квартире жены, поэтому он жил на даче у Растроповича (известного советского виолончелиста) в поселке Жуковка. Но однажды, прийдя к Наталье Дмитриевне, жене писателя, Стигу посчастливилось встретиться и с самим Солженицыным:

— Я спросил у него по поводу церемонии и передал его ответ в Стокгольм. — вспоминает г-н Фредриксон. — В конце концов из этого ничего не получилось: секретарю Шведской Академии не дали визу в Москву — КГБ просто запретило эту церемонию.

Но это не остановило ни писателя, ни журналиста: первого — рассказать всю правду о том, что происходит в Союзе; второго — помочь этой правде «утечь» из-за железного занавеса. После той встречи Александр Исаевич попросил Стига о еще одной встрече. А когда она состоялась, Солженицын попросил шведа об одолжении: передать в Стокгольм его нобелевскую лекцию.

— Я сказал, что постараюсь ему помочь, — продолжает Стиг. — Он мне дал пленку, на которой была сфотографирована лекция. Эту пленку я положил в свои вещи и сел на поезд до Хельсинки. Мне повезло, я благополучно сумел провезти этот «багаж» из Финляндии в Стокгольм. А осенью 1972 года лекцию Солженицына опубликовали по всему миру. Это был очень сильный текст. В нем он впервые употреблял слово «ГУЛАГ», которое впоследствии стало известно всему миру.

Далее Стиг вернулся в Москву. По словам Фредриксона, Солженицын был очень доволен их «сотрудничеством». Писатель и шведский журналист встречались регулярно: «он давал мне рукописи, тексты, письма, которые должны были быть отправлены на Запад», — говорит Стиг.


НОВЫЙ МАРШРУТ

Впрочем, долго так не могло продолжаться: швед понял, что самому вывезти материалы Солженицына через границу ему не удастся. И тогда ему помогло... посольство Норвегии в Москве.

— Так как я тогда работал и для Норвежского телеграфного агенства, норвежское посольство считало меня своим настоящим корреспондентом! — восклицает г-н Фредриксон. — Они были до того мне благодарны, что разрешали пользоваться их дипломатической почтой. А вот Шведское посольство мне отказало...

Впоследствии Александр Исаевич назовет эту помощь от Стига Фредриксона и норвежского посольства «Великим северным путем»...

Однажды Солженицын узнал, что у КГБ есть копия его книги «Архипелаг ГУЛАГ». Писатель решает пойти в контратаку. И, встретив Стига поздним сентябрским вечером 1973-го, он отдает шведу письмо для своего адвоката (проживающего в швейцарском Цюрихе). В нем Александр Исаевич срочно просит всех переводчиков издавать первый том «Архипелага ГУЛАГа»: на французском, английском, немецком и даже шведском языках.

— В тот вечер он мне дал пресс-коммюнике, которое я передал всем моим коллегам. Впервые мир узнал о книге «Архипелаг ГУЛАГ», первый том которого вышел в 1974 году на западе. А в феврале, через месяц после выхода первой книги, Солженицына арестовали. Его лишили гражданства и выслали из СССР.


ХИТРОСТЬ И РАСХОЖЕСТЬ ВЗГЛЯДОВ

20 лет Александр Солженицын прожил в Вермонте, США. В Москву возвратился лишь в 1994 году.

Фредриксон до сих пор недоумевает, почему их не «засекло» КГБ.

— Тогда я все время думал, что в Советском Союзе есть один человек, за которым все должны следить, — и это был Солженицын. Вы можете представить себе ресурсы КГБ? Гораздо позже, в 1993 году, я взял у Солженицына интервью для Шведского телевидения и спросил: «Почему нас не поймали?». И писатель ответил: «Стиг, вы знаете, даже в самой блестящей организации есть свои недостатки». И, кроме этого, он сказал, что мы были хитрыми.

На протяжении всего тайного сотрудничества Фредриксона и Александра Исаевича швед не сделал ни одной пометки об их встречах. Знал Стиг и о возможном прослушивании его телефона:

— Наша связь была только в наших головах: время, число, место, где мы должны были встретиться. Если что-то случалось, то были и резервные даты. Моя и его жены знали об этом, а кроме них — никто больше, — рассказывает Стиг.

В средине 1980-х Фредриксона отправляют корреспондентом в Вашингтон на четыре года.

— В Москве мы не говорили о политике — не было времени и были более важные дела — почта и тексты. Наши встречи были короткими, потому что нужно было придерживаться осторожности. Но потом, когда он оказался на Западе, мы узнали, что наши политические взгляды не совпадали, — говорит г-н Фредриксон.

— Как вы это поняли?

— Может быть, я был наивным, но я смотрел на него так, как и весь мир, — как на борца номер один против советского строя и коммунистической системы. Из этого я делал вывод, что он демократ, как я. Но потом оказалось, что он очень критически относился к Западу. Он критиковал Россию, Ельцина так, как критиковал Советский Союз. Я взял у него интервью, когда ему исполнилось 80 лет — это было в 1998 году. Тогда он резко раскритиковал капитализм и олигархию, на что я сказал, что он должен признать, что сейчас времена лучше, чем были в СССР. На это он мне ответил: «Нет, я не согласен, я был сильный критик советского строя, но и сегодня плохо. И только когда к власти пришел Путин, он начал что-то положительное в развитии...». Во время последних лет он все больше и больше поддерживал Путина...

Интересно, что сам он считал своей главной работой не «Архипелаг ГУЛАГ», не «Последний день Ивана Денисовича», не «В круге первом», а «Красное колесо». Сам я не дочитал это произведение, там семь тысяч страниц, в четырех узлах-томах.

А причина, почему Солженицын не вернулся в Россию сразу после распада Советского Союза (в1991 году за это его критиковали), — в том, что он хотел дописать этот роман в Вермонте. И когда он закончил это произведение, переехал в Москву и там отошел. В США у него были спокойные условия и вдохновение. Он мог тихо сидеть и работать, самым важным для него было завершить «Красное колесо», — рассказывает Стиг Фредриксон.

— Стиг, каким в вашей памяти остался Солженицын?

— Он был, конечно, сильной личностью. У него был очень сильный характер: если он хотел чего-нибудь — трудно было сказать «нет». Я давал ему себя использовать, но делал это я с открытыми глазами. Поразительно, что такое стремление было у него на протяжении всей жизни: он все время знал, куда он идет, чего он хочет и какова его цель и миссия. Так, он с детства хотел быть писателем. И когда он сам оказался в ГУЛАГе и не стал его жертвой, а пережил это время, он решил, что его миссия — быть свидетелем, за всех, кто не выжил и погиб. Удивительно, что он дожил почти до 90 лет. Конечно, у него была тяжелая жизнь: лагерь, ссылка, рак... Я брал у Солженицына интервью, когда ему исполнилось 80, он жалел, что мог работать только 12—14 часов в день, а не как раньше — по 16 часов. Он работал каждый день и без выходных, потому что считал, что у него была такая миссия.