План Благотворительность, спонсорство и меценатство. Благотворительность в истории России

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3

Тема VII. Благотворительность

Цель: ознакомить учащихся с противоречиями, связанными с практикой благотворительности.

План

1. Благотворительность, спонсорство и меценатство.

2. Благотворительность в истории России.

3. Критика благотворительности.

4. Мотивы благотворительности.

5. Размышления Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского о благотворительности.

1. Благотворительность, спонсорство и меценатство.

Одной из фундаментальных добродетелей является милосердие. Есть свои формы милосердия в практике общественных отношений, среди которых наиболее специфичной является благотворительность, или филантропия (от гр. philia – любовь, anthropos – человек). Благотворительность нередко понимают как подачу милостыни, но она отличается от милостыни. Милостыня – это индивидуальное и частное действие, как правило, она дается просто нуждающимся, даже без явной просьбы с их стороны. Благотворительность же носит организованный и безличный характер, осуществляется по плану, по специально разработанным программам.

Благотворительность – это деятельность, посредством которой частные ресурсы добровольно распределяются их обладателями в целях содействия нуждающимся людям, решения общественных проблем, а также усовершенствования условий общественной жизни.

Под нуждающимися понимаются не только живущие в нужде, но и те люди (гражданские активисты, специалисты, лица творческих профессий, учащиеся) и общественные (то есть некоммерческие и неполитические) организации, которые испытывают недостаток в дополнительных средствах для решения индивидуальных, профессиональных, культурных и гражданских задач.

Частные ресурсы – это:

– финансовые и материальные средства;

– способности и энергия людей.

Понятие благотворительной деятельности установлено Законом «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях» (1995). В соответствии с законом благотворительность характеризуется тремя базовыми признаками:

– добровольность;

– бескорыстность (причем под бескорыстностью понимается оказание поддержки не только на безвозмездной, но и на льготной основе);

– направленность на социально-приоритетные цели.

Эти признаки, в частности бескорыстность, позволяют отличать благотворительность от спонсорства.

Понятие спонсорства дано в Законе «О рекламе» (1995). В нем спонсорский вклад признается платой за рекламу. Спонсор предоставляет свои средства не бескорыстно, а на условиях распространения спонсируемым рекламы о спонсоре и его продукции. В данном случае поддержка культуры служит мощным рекламным средством, способствует узнаванию торговой марки фирмы, формированию ее имиджа. В конечном счете, спонсор всегда преследует какие-то коммерческие или иные интересы. Таким образом, спонсорство выступает как вид рекламной деятельности и благотворительностью не является.

Спонсорство и благотворительность – 2 разных направления, имеющих разные исторические корни, социально-экономическую природу, социально-культурные результаты. Однако на практике все очень запутано. Так, согласно Закону «О рекламе», отношения между спонсором и спонсируемым в основе своей чисто коммерческие, но спонсор может не претендовать на рекламу. Вместе с тем законодательством не запрещена реклама благотворителя, и публично высказанная благодарность представляется вполне естественным желанием получателя пожертвования.

Г о с у д а р с т в е н н а я п о д д е р ж к а благотворительности и спонсорства:

Материальная – налоговые льготы. В нашей стране спонсорский взнос разрешено включать в себестоимость продукции (работ, услуг) спонсора, если спонсорская помощь оказывается на условиях распространения рекламы. Однако при этом установлены жесткие предельные размеры расходов на рекламу, которые можно относить на себестоимость продукции. Кроме того, спонсорский взнос облагается налогом на рекламу.

Налоговые льготы благотворителям, оказывающим поддержку в наиболее распространенной денежной форме, связаны, прежде всего, с налогообложением полученной ими прибыли (дохода). Для благотворителей – юридических лиц – при направлении благотворительных взносов на восстановление объектов культурного наследия налоговая льгота составляет не более 3 % облагаемой налогом прибыли; а государственным учреждениям и организациям культуры – не более 5 %. Данная льгота не предоставляется в случае помощи муниципальным и частным (независимым) организациям культуры.

Совокупный доход благотворителей – физических лиц, полученный в налогооблагаемый период, уменьшается на сумму, перечисляемую на благотворительные цели организациям культуры, частично или полностью финансируемым из соответствующих бюджетов. Льгота не предоставляется в случае помощи частным (независимым) организациям культуры, пусть и некоммерческим.

Налоговое законодательство «наказывает» и государственные учреждения культуры. Спонсорские вклады и благотворительные пожертвования в денежной форме финансовые органы считают их доходами и даже при целевом использовании облагают целым рядом налогов.

Таким образом, система налоговых льгот, установленных для участников спонсорской и благотворительной деятельности, не является гибкой и привлекательной.

Моральная – установление и присуждение почетных званий и государственных наград. Так, с 1998 г. в России присуждается почетный диплом Президента РФ за активную благотворительную и спонсорскую деятельность в области культуры и искусства.

Меценатство (от имени римского вельможи Мецената, умершего в 8 г. до нашей эры) – характерная для эпох господства дворянства и буржуазии материальная поддержка деятелей литературы и искусства (подарки, пенсии, премии, синекуры и т. п.), осуществляемая в порядке личной инициативы отдельными представителями господствующего класса и имеющая своей конечной целью максимальное подчинение деятельности поэта или художника своим интересам, а через это интересам своего класса¹.

В наиболее примитивной форме меценатство возникает на почве материальной необеспеченности писателей в те эпохи, когда отсутствует широкий книжный рынок. В понятии меценатства объединяются, таким образом, прежде всего те формы материальной зависимости художника от господствующих классов, при которых он является частицей домашнего или дворцового хозяйства своего покровителя – представителя рабовладельческой (позднее феодальной) аристократии. Таково было положение художника в древнем Египте, в Индии, в древней Греции (меценатство тиранов Поликрата, Гиерона и др.), в Риме, где в деятельности Мецената явление это получает особенно четкое выражение, и, наконец, в каролингской монархии (Академия Карла). Правда, эпоха развитого феодализма выдвигает цеховую организацию поэтов-ремесленников. Но в эпоху распада феодализма и разложения цехового ремесленничества ремесленник-поэт опять уступает место придворному поэту-слуге.

На последнем этапе распада феодализма поэт при дворе абсолютного монарха или вельможи уже не был крепостным, а приглашался временно ко двору за определенную денежную, а не натуральную «плату». На этой ступени меценатство чаще всего принимает форму «монарших милостей», наград, синекур (необременительных, хорошо оплачиваемых должностей), почетных званий и т. п.

Наряду с «лауреатами» и «придворными пиитами» покровительствуемые писатели начинают получать разного рода придворные звания и должности (секретари, чтецы, директоры придворных театров, воспитатели и т. д.). Сюда же следует отнести «цензорские» должности.

Абсолютная монархия практикует также выдачу пенсий. С выделением королевского хозяйства из государственного и с образованием государственного бюджета наряду с пенсиями из «шкатулок» появились «государственные» пенсии выдающимся писателям, их семьям и потомкам. Переход писательских пенсий на счет государственного бюджета породил в некоторых странах широкое меценатство министров финансов (Кольбер, Фуке и др.).

В момент своих революционных выступлений молодая буржуазия резко протестует против меценатства как «постыдной зависимости» поэта, требуя от него «свободы творчества». Фигуры придворного поэта и его светлейшего мецената даны в комической трактовке в ряде произведений буржуазной литературы (Гофман и др.). В эпоху промышленного капитализма меценатство сохраняется в качестве одного из пережитков феодализма при княжеских и королевских дворах. Однако и буржуазия, укрепив свое положение, прибегает к меценатству как удобному средству в классовой борьбе, выдвигая новые типичные формы меценатства – премирование (премии академий, премия Нобеля и т. п.), поддержку нерентабельных изданий (организация Карнеджи, издания средневековых текстов и т. п.). Показательно, что рост меценатства усиливается при империализме (меценатство американских миллиардеров).

Явление меценатства чрезвычайно характерно для русской литературы XVIII в. Поэты этой эпохи в массе славословят монархов и вельмож, получая от них вознаграждение табакерками, перстнями и синекурами. Характерными памятниками этой «поэзии на случай» являются оды Тредиаковского (бывшего придворным стихотворцем Анны Иоанновны), Ломоносова, Державина, Петрова и множества более мелких поэтов той поры. Денежная зависимость от меценатов характеризует позднее покровительствуемого двором официального российского историографа Карамзина, Жуковского, занимавшего при дворе ряд синекур, и Крылова; директор Публичной библиотеки Оленин, испрашивая одну из очередных подачек у Александра I для Крылова, выставлял в качестве особой его заслуги проповедуемое в баснях «отвращение от вольнодумства». Поэтов-декабристов начинает тяготить меценатство; Рылеев резко отвергал покровительство монархов поэтам: «Сила душевная слабеет при дворах, и гений чахнет; все дело добрых правительств состоит в том, чтобы не стеснять гения. Пусть он производит свободно все, что внушает ему вдохновение. Тогда не надобно ни пенсий, ни орденов и ключей камергерских...» Такое отношение к меценатству, характерное для идеологов новых буржуазных отношений, тесно связано с издательской практикой Бестужева и Рылеева: именно им принадлежит заслуга введения гонораров, сыгравших огромную роль в профессионализации литературного труда. Однако меценатство еще долгое время остается присущим русской литературе: во время Крымской кампании Никитенко сетует, что бесчисленные стихи вдохновляются не столько действительным патриотизмом, сколько вожделениями к перстням, табакеркам и т. д.

Революционно-демократические писатели 60–70-х гг. XIX в. относятся к меценатству с презрением. Меценатство вновь получает широкое распространение в эпоху символизма. Купцы и фабриканты – Мамонтовы, Рябушинские, Морозовы – субсидируют деятелей искусства: открывают картинные галереи, организуют театры, субсидируют литературные издательства («Мусагет», «Скорпион», «Гриф»), символистские журналы, большей частью роскошные, но не окупающие материальных затрат («Мир искусства», «Золотое руно», «Аполлон» и ряд других изданий).

Чтобы представить себе масштабы благотворительности и меценатства русской торгово-промышленной буржуазии на рубеже веков, следует обратиться к свидетельству Ф. М. Шаляпина, который заметил: «Объездив почти весь мир, побывав в домах богатейших европейцев и американцев, должен сказать, что такого размаха (имеется в виду благотворительность – прим. автора) я нигде не видел. Я думаю, что и представить себе этот размах европейцы не могут».

С накоплением капитала менялся не просто образ мыслей. Говоря о «новой породе» русских купцов, сформировавшихся во втором и третьем поколении известных купеческих династий, Владимир Стасов уже так характеризовал их: «…была у них великая потребность в жизни интеллектуальной, было влечение ко всему научному и художественному… Именно в купеческой среде необычайно были развиты и благотворительность, и коллекционерство, на которые смотрели как на выполнение какого-то назначенного долга».

Григорий Григорьевич Елисеев – знаменитый благотворитель – был внуком ярославского крепостного, который затем откупился. Его дед пришел пешком в Москву с коробом товаров за плечами. Отец – Григорий Петрович вел торговлю столь хорошо, что прикупил в Голландии собственные морские суда для перевозки колониальных товаров. А внук встречал гостей на открытии своего шикарного магазина в безукоризненном фраке с «Владимиром» на шее (полученным им за крупные пожертвования на благотворительность) и французским орденом Почетного легиона.

Родоначальник ветви семейства Щукиных, Василий Петрович Щукин, занимался торговлей мануфактурой и к искусству не проявлял особого интереса, но уже, согласно принятым в среде богатых семей правилам, «держал кресла» в Большом театре. Он и помыслить не мог, что его фамилия останется в памяти потомков не за коммерческую хватку и усердие в бизнесе, а за вклад в русскую культуру. Но его дети, изменив традиции жертвовать на богадельни, приюты и монастырские нужды, свои усилия направили на поддержку искусства, науки и образования.

В о п р о с ы д л я з а к р е п л е н и я:

– Что такое благотворительность, спонсорство, меценатство? Что между ними общего, а что различного?

– Приведите известные вам примеры благотворителей, меценатов, спонсоров.

Одним из выдающихся меценатов был крупнейший российский предприниматель конца XIX в. Савва Иванович Мамонтов. Его имя неразрывно связано с реализацией выдающегося проекта – строительством железнодорожной магистрали – Ярославль – Архангельск. Однако главная его заслуга перед потомками состоит в другом. Он обессмертил свое имя искренним и бескорыстным служением русской культуре. Великий актер и режиссер К. Станиславский называл Мамонтова своим учителем эстетики, а художник А. Бенуа писал о Мамонтове, что он «промышленник по профессии, но художник в душе»².

Савва Мамонтов родился 2 октября 1841 г. в купеческой семье. Он был четвертым ребенком. Кроме него в семье было еще 7 детей. Уклад жизни И. Ф. Мамонтова – отца будущего мецената – существенно отличался от общепринятого в то время в предпринимательской среде. Литература, музыка, театр занимали важное место в жизни многочисленной мамонтовской родни. Отец определил Савву учиться в Горный корпус петербургского Института Корпуса гражданских инженеров, обучение в котором внезапно оборвалось. В дальнейшем Савва учился в московской гимназии, но в выпускном классе не выдержал экзамена, перевелся в Петербургский университет, а затем на юридический факультет Московского университета. Будучи студентом, Савва все больше увлекался тем, что не имело никакого отношения к предпринимательским занятиям, – театром. Побывав в Милане по торговым делам, Мамонтов «серьезно заболел» оперным искусством. В Италии Савва Мамонтов познакомился с дочерью известного московского купца Е. Г. Сапожниковой, которая затем стала его женой.

Отец приобщал Савву Ивановича к железнодорожному предпринимательству. В начале 70-х гг. XIX в. Савва Мамонтов начал играть заметную роль не только в торговой, но и в общественной жизни: он избирается гласным Городской думы и действительным членом Общества любителей коммерческих знаний. Еще раньше Мамонтов был причислен к московскому купечеству.

Со временем Мамонтовы купили усадьбу писателя С. Т. Аксакова – Абрамцево, которая на многие годы стала сосредоточением культурной жизни России. Интеллектуальный магнетизм Мамонтова способствовал возникновению «мамонтовского кружка», объединившего общностью духовных и эстетических интересов хозяев Абрамцева и многих блестящих представителей художественной культуры России конца XIX века.

Одним из первых близким знакомым семьи стал художник и архитектор В. А. Гартман. В 1872 г. в Италии Савва Мамонтов с женой познакомились со скульптором М. М. Антокольским, художником В. Д. Поленовым и искусствоведом А. В. Праховым, которые стали друзьями дома на многие годы.

Общероссийскую известность как предприниматель Савва Иванович получил с постройкой Донецкой каменноугольной железной дороги, связавшей Донбасс с Мариупольским портом.

Предпринимательская деятельность Мамонтова не заслоняла его душевной привязанности к искусству. Мамонтовы любили русскую литературу, постоянно знакомились с новыми произведениями. Постепенно сложилась домашняя традиция регулярно устраивать литературные чтения.

По мере того как в семье «обживались» художники (Поленов, Васнецов, Репин, Серов, Коровин, Врубель и др.), постоянно и неизбежно возникали беседы об изобразительном искусстве, его роли и значении в прошлом и настоящем, обсуждались выставки. Савва Иванович обязательно посещал экспозиции Товарищества передвижных художественных выставок, хорошо знал собрание П. М. Третьякова (они состояли в родстве). Постепенно «беседы у самовара» переросли в рисовальные вечера, где каждый желающий мог проявить себя. В них принимали участие А. М, Васнецов, И. И. Левитан, В. И. Суриков, Н. В. Неврев, В. А. Серов, К. А. Коровин, сам С. И. Мамонтов и другие. Это была форма творческого общения людей, объединенных близостью духовных интересов.

Многим художникам Савва Иванович оказывал существенную моральную и материальную поддержку, а некоторые из них (Васнецов, Серов, Врубель, Коровин) подолгу жили у него в Москве и Абрамцеве, где им были созданы необходимые творческие условия. Умение распознать талант было отличительной чертой Мамонтова. Он делал все, чтобы дарование не погибло в нищете и заброшенности. В отчаянно нуждавшемся Врубеле, который не был еще широко известен, Савва Иванович сразу увидел неординарность творческой натуры и после первой же встречи заявил, что надо «обязательно приручить нового знакомого». Еще раньше, в конце 70-х гг. XIX в. в семье «приручили» бедствовавшего Васнецова, затем – Серова и Коровина.

В Абрамцеве и в доме на Садовой в Москве художниками были созданы произведения, составившие частицу «золотого фонда» русской национальной культуры: «Проводы новобранца» и портреты Мамонтовых Репина; «Богатыри», «Битва русских со скифами», «Ковер-самолет», «Три царевны подземного царства» Васнецова; «Сидящий демон» Врубеля; бесчисленное количество рисунков Серова, его знаменитый портрет старшей дочери Саввы Ивановича – Веры («Девочка с персиками», 1887 г.); рисунки и эскизы декораций Поленова, Коровина и многое другое. Члены семьи Саввы Ивановича и некоторые близкие родственники служили «натурой» для Репина, Серова, Неврева, Врубеля.

Мамонтов не принадлежал к числу выдающихся коллекционеров. Но везде, где бы он ни жил, его обязательно окружали произведения искусства. Художники дарили ему свои работы, что-то приобреталось им самим или его женой. Для Саввы Ивановича процесс творчества часто был важнее его результата, целенаправленной собирательской деятельностью он не занимался. Тем не менее, сложилось мамонтовское собрание, включавшее значительное число первоклассных произведений.

Савва Иванович целенаправленно поддерживал многие крупные начинания в области культуры. Он способствовал пропаганде искусства передвижников, например, издал за свой счет в 1880 г. альбом «Рисунки русских художников», который получил высокую оценку Репина и критики. В 70-80-х гг. XIX в. помогал организации художественных выставок в Москве, финансировал (совместно с княгиней М. К. Тенишевой) издание журнала «Мир искусства», выходившего с 1898 г. в Петербурге. Внес несколько десятков тысяч рублей в фонд Музея изящных искусств и был избран членом-учредителем Комитета по устройству музея. Очень много сделал Мамонтов для признания отдельных художников. В 1896 г. на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде, после того как по решению комиссии Академии художеств с экспозиции были сняты два панно Врубеля «Микула Селянинович» и «Принцесса Греза», Савва Иванович построил для них специальный павильон, где выставил эти произведения.

Столь разнообразная деятельность Мамонтова была результатом глубокого осознания им общественного предназначения искусства. В 1899 г. меценат писал: «Искусство во все времена имело неотразимое влияние на человека, а в наше время, как я думаю, в силу шаткости других областей человеческого духа, оно заблестит еще ярче. Кто знает, может быть, театру суждено заменить проповедь».

Неизменной оставалась в мамонтовском доме любовь к музыке. Иногда заранее, чаще экспромтом, составлялась программа вечера, и звучала музыка Бетховена, Шумана, Моцарта, Мусоргского, Глинки, Даргомыжского и других русских и зарубежных композиторов, исполнялись оперные арии. Часто солировал хозяин дома, которому аккомпанировали члены семьи, гости из числа студентов и преподавателей консерватории или друзья.

Чтение, музицирование, рисование, беседы об искусстве дополнялись домашними спектаклями.

Мамонтову не давала покоя мысль о довольно пренебрежительном отношении «просвещенной публики» к национальному оперному искусству. В начале 80-х гг. XIX в. у Саввы Ивановича возникает мысль заняться большими оперными постановками. В 1884 г. он совместно с композитором и дирижером Н. С. Кротковым приступает к формированию труппы. Он не только финансировал оперные постановки, но и был художественным руководителем. Савва Иванович был первым, кто после законодательного разрешения в 1882 г. частных театральных трупп в столичных городах «покусился» на монополию императорских театров. Мамонтов хотел не просто учредить оперный театр, а создать нечто качественно новое. Эстетическая концепция мецената была по тому времени новаторской. В казенных театрах оперные постановки сводились к шаблонным сценическим и вокальным приемам. Главным было «выпевание нот». Мамонтов хотел организовать все иначе: соединить на сцене воедино певца, актера, художника, музыкальное и хоровое сопровождение и добиться, чтобы спектакль воспринимался как цельное художественное произведение, где все имело бы равноценное значение.

При формировании труппы Московской частной русской оперы было решено, что она должна состоять из молодых певцов, которые не прошли «школу казенной сцены». Для первых постановок было намечено 3 оперы: «Русалка» А. С. Даргомыжского, «Фауст» Ш. Гуно и «Виндзорские проказницы» О. Николаи. Рисунки для декораций и костюмов делал В. М. Васнецов, декорации писали К. А. Коровин, И. И. Левитан, Н. П. Чехов.

Важно то, что Мамонтов привел в театр настоящих больших художников, и именно с частной оперы идет само понятие «художник театра». Ранее талантливые мастера такой деятельностью не занимались. В казенных театрах были декораторы, которые худо-бедно оформляли спектакли, но их занятия считались чем-то второстепенным. Главным для них было «похоже» изобразить «типические картины», на фоне которых выступали певцы.

В театре Мамонтова значение и роль художника были иными. Талант братьев Васнецовых, Врубеля, Коровина, Левитана, Малютина, Поленова, Серова и некоторых других не только проявился в полной мере в театральных постановках, но и придал им невиданную яркость и выразительность. По поводу театральной деятельности Мамонтова художник Коровин писал: «Все его осуждали: «Большой человек – не делом занимается, театром». Но опера стала важным фактором культурной жизни России. В театральной антрепризе «взошла звезда» Ф. Шаляпина, расцвел талант дирижера и композитора С. Рахманинова, дирижера Ипполитова-Иванова, засверкала музыка Мусоргского, Римского-Корсакова, раскрылся талант Коровина и многих других. Как заметил Рахманинов, «Мамонтов был большой человек и оказал большое влияние на русское оперное искусство. В некотором отношении влияние Мамонтова на оперу было подобно влиянию Станиславского на драму».

Создание частной оперы требовало крупных затрат. Ссылаясь на слухи, А. П. Чехов писал о 3 млн руб., которые были ассигнованы на оперный театр в первый год его существования. За всю историю России людей, которые выделили бы на культурные цели такие баснословные суммы, можно пересчитать по пальцам. Эти «вложения» не приносили Мамонтову материальных выгод, и руководствовался он в этом деле соображениями, не имевшими корыстной подоплеки.

Была еще одна общественная акция, связанная с именем Мамонтова: организация в Петербурге на исходе XIX в. газеты либерального толка «Россия». Газета начала выходить в апреле 1899 г., быстро стала завоевывать популярность и, преодолевая большие административные препятствия, просуществовала несколько лет. В феврале 1902 г. она была закрыта за фельетон А. В. Амфитеатрова «Господа Обмановы», в котором высмеивались члены царской фамилии.

Мамонтов не искал ни чинов, ни званий, ни наград; он делал дело: учреждал, строил, благотворительствовал. Однако некоторые знаки «монаршей милости» он все-таки имел. В 1896 г. Мамонтов получил престижное звание мануфактур-советника. Инициатива награждения исходила от министра финансов С. Ю. Витте. Год спустя министр добился для него ордена Владимира четвертой степени.

Все начинания Мамонтова в культурной и общественной жизни требовали крупных расходов. Средства можно было получить лишь в результате предпринимательской деятельности. В начале 90-х гг. XIX в. он выходит за рамки железнодорожных дел и начинает осуществлять грандиозную экономическую комбинацию, неудача которой в конечном итоге привела предпринимателя к краху. Суть ее состояла в создании конгломерата связанных между собой промышленных и транспортных предприятий. Для этого требовались огромные финансовые вложения. Сам он не мог уследить за разветвленным хозяйством, компетентных и честных сотрудников не хватало, огромные средства часто разбазаривались. Изъян намеченной комбинации состоял еще и в том, что у Мамонтова не было надежного источника кредитования. Беря ссуду в банке, Савва Иванович на карту поставил все и – проиграл.

Крах Мамонтова вызвал сильный общественный резонанс. Как могло случиться, что известный и опытный предприниматель потерпел крушение? Некоторые считали, что мамонтовское дело – результат интриг в высших эшелонах власти, где шла борьба между министром юстиции Н. В. Муравьевым и поддерживавшим предпринимателя министром финансов С. Ю. Витте. Другие утверждали, что чиновники и дельцы не могли простить Мамонтову популярности, подвижничества на ниве культуры; что «он был разорен и опозорен главным образом за свое отступничество от традиций московского купечества». Его покровитель Витте в критическую минуту не помог и даже способствовал крушению мамонтовского дела. В сентябре 1899 г. С. И. Мамонтов был арестован и помещен в Таганскую тюрьму. Одновременно на все его имущество был наложен арест.

Рухнула деловая репутация, которую Мамонтовы завоевывали полвека. Надежды на скорое освобождение не оправдались. Многие знакомые отвернулись, но друзья – художники, члены «мамонтовского кружка» – нет. Более 5 месяцев провел С. И. Мамонтов в одиночной камере, и только после заключения врачей тюрьма была заменена домашним арестом.

Весной 1902 г. власти начали распродажу книг, картин, скульптур и других предметов из собрания С. И. Мамонтова. Некоторые вещи разошлись по музеям, достались частным коллекционерам, а некоторые – случайным людям.

В июне 1900 г. началось судебное разбирательство. Защитником С. И. Мамонтова был известный адвокат Ф. Н. Плевако. В итоге присяжные вынесли вердикт: не виновен. После вынесения приговора зал, по словам Станиславского, дрогнул от рукоплесканий. После суда требовалось удовлетворить иски. Имущество мецената пошло с молотка, но все претензии были удовлетворены. Пострадавшим оказался лишь С. И. Мамонтов. Как заметил Станиславский, «материального довольства он не вернул, но любовь и уважение к себе удесятерил».

Переехав в другой дом, Мамонтов перевез туда и свою гончарную мастерскую, которую организовал еще в 1889 г. В ней, совместно с Врубелем и мастером-керамистом П. К. Ваулиным, изготовлялась художественная керамика, покрытая глазурью – майолика. На Всемирной выставке 1900 г. в Париже изделия мамонтовской мастерской были удостоены золотой медали.

Потеряв многое, С. И. Мамонтов сохранил до конца дней любовь к искусству, к людям этого мира. Скончался он 24 марта (6 апреля)

Blog

План Благотворительность, спонсорство и меценатство. Благотворительность в истории России

Содержание