Левоэсеровское движение: организационные формы и механизмы функционирования

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание Содержание работы Оргбюро левого крыла Московскому Комитету II Всероссийского съезда Центральной Боевой организации (ЦБО) I Совете партии Северным областным съездом (конференцией) Центрального Оргбюро (ЦОБ) Всероссийскую конференцию

Подобный материал:

• Социология наивного дискурса, 71.42kb.
• Iv всероссийская конференция «биологические системы: устойчивость, принципы и механизмы, 65.09kb.
• Вопросы по курсу "Механизмы планирования", 70.04kb.
• Перечислить формы и механизмы взаимодействия национальных культурных центров между, 87.24kb.
• Перечислить формы и механизмы взаимодействия национальных культурных центров между, 37.75kb.
• Контрольные вопросы Мировая экономика: условия становления, сущность, формы и закономерности, 37.28kb.
• Программа дисциплины "налогообложение и налоговая политика" для направления 521500, 541.3kb.
• Атомистические механизмы зернограничного проскальзывания. Моделирование поведения границы, 83.28kb.
• 51. Основные формы движения капитала, 34.36kb.
• Правовые и организационные формы борьбы с коррупцией Правовые и организационные формы, 969.43kb.

Содержание работы

Во введении обосновываются актуальность и научное значение темы, сформулированы цели и задачи исследования, определены его предмет и объекты; показана новизна, теоретическая и практическая значимость работы, охарактеризована ее методологическая основа.

В первой главе - «Предреволюционное левоэсеровское сообщество и образование ПЛСР в конце 1917 – начале 1918 гг.», были предложены новые подходы к изучению зарождения и становления левоэсеровского движения. Попутно были уточнены страницы биографий наиболее выдающихся лидеров (например, участия Б.Д. Камкова в партийно-боевой работе в Кишиневе и Одессе в 1905-1906 гг.).

Организационно оформленному движению предшествовало межличностное сообщество, начавшее складываться накануне и в ходе Первой русской революции. Ранее в существующей историографии практически не делалось попыток проследить возникновение неформальных связей между будущими лидерами и активными деятелями ПЛСР. Наибольшее внимание было уделено Нерчинской каторге, в тюрьмах которой (Акатуйской и Мальцевской женской каторжной) встретились такие будущие руководители ПЛСР, как М.А. Спиридонова, А.А. Биценко, А.А. Измайлович, И.К. Каховская, П.П. Прошьян, К.А. Коренев, Н.А. Терентьева, И.И. Жуковский-Жук и ряд других крупных фигур левоэсеровского и максималистского движения. При этом само знакомство между некоторыми из них происходило еще до попадания на каторгу. По совместной работе на воле либо по пребыванию на каторге и в ссылке прослеживается близкое знакомство таких видных эсеров-максималистов и левых эсеров, как Г.А. Нестроев-Цыпин и Каховская, Л.Е. Кроник и Жуковский-Жук, и др. Фактор личных связей несомненно стимулировал переговорные процессы в 1918-1922 гг., приведшие в итоге к объединению двух родственных левонароднических течений – левых эсеров и эсеров-максималистов.

Часть будущих организаторов и лидеров ПЛСР познакомились друг с другом, находясь в эмиграции. Здесь соединились пути Б.Д. Камкова, П.П. Прошьяна, М.А. Натансона, Е.А. Григорович, А.М. Устинова, В.Б. Спиро, А.А. Шрейдера, И.З. Штейнберга и др. Во время I мировой войны их идейное и тактическое сплочение происходило на платформе антивоенной Циммервальдской конференции. Возникшее в Европе циммервальдское движение в России нашло сторонников, например, в Харьковской, Воронежской, Томской организациях ПСР. После Февральской революции левые эсеры-интернационалисты объединились вокруг газеты «Земля и Воля» – органа Северного областного комитета (СОК) пока еще единой партии. Самостоятельные левоэсеровские организации возникли в Гельсингфорсе, Харькове, Казани, ставших, наряду с Петроградом, главными центрами по формированию самостоятельного левоэсеровского движения. Оплотом левых эсеров в столице, как впервые показано в диссертации, являлся Рождественский райком ПСР.

На III съезде ПСР, проходившем с 25 мая по 4 июня, левое крыло образовало фракцию, в основе которой лежало осуждение войны, как империалистической, требование ее немедленного прекращения и выхода России из войны; осуждение политики сотрудничества с буржуазными партиями в рамках Временного правительства; требование немедленного решения земельного вопроса в духе левонароднической программы социализации земли. В то же время, судя по тексту «пропущенной» историографией статьи М.А. Спиридоновой «Свет немеркнущий» (июнь 1917 г.), будущий лидер ПЛСР не была тогда еще сторонницей организационного обособления левых эсеров, призывая к соблюдению «внутреннего единства партийной деятельности при возможно большем и полном развитии федеративных начал».⁸²

Однако уже в начале июля оформившееся на III партсъезде Оргбюро левого крыла в лице В.А. Алгасова, Б.Д. Камкова и А.Л. Колегаева выступило с излагавшей суть разногласий левой оппозиции с ЦК декларацией в газете «Земля и Воля». В ответ ЦК ПСР исключил нескольких наиболее активных оппозиционеров из партии. Однако затем ЦК согласился восстановить их при условии роспуска Оргбюро. На VII Совете партии (август 1917 г.), несмотря на наличие платформ центристского большинства и левоэсеровского меньшинства, произошло временное заключение компромисса оппозиции с ЦК с целью сохранения организационного единства. В то же самое время сторонники левой платформы объединились вокруг органа «революционного социализма» – журнала «Наш Путь», а самостоятельные левоэсеровские фракции оформились в ряде Советов, во ВЦИК и в Исполкоме ВСКД. Начиная с VII Петроградской конференции ПСР, открывшейся 10 сентября 1917 г., левые эсеры подчинили своему влиянию столичный комитет (ПК).

В диссертации впервые установлен факт отсутствия в Петрограде М.А. Спиридоновой в момент свержения Временного правительства, поскольку она находилась в это время в поездке по Югу России и Украине. Массовое исключение левоэсеровской оппозиции из партии было вызвано невыполнением ею требования ЦК покинуть II Всероссийский съезд Советов и голосованием за предложенные большевиками декреты. На исключение оппозиционеры ответили созданием Военной организации левых эсеров, взаимодействовавшей с ВРК, и в начале ноября образовали временное Центральное бюро, выступившее с инициативой созыва всероссийской конференции своих сторонников.

Открывшаяся 7 ноября Х Петроградская конференция собрала 110 представителей от 14 городских районов, представлявших 20600 членов партии. Это составляло чуть больше 46 % от общего количества членов городской организации. Таким образом, историки, использовавшие речь Б.Д. Камкова (заявившего на I съезде ПЛСР о роспуске ЦК 45-тысячной столичной организации), допускали заведомо грубую ошибку в отношении численности собственно левоэсеровской организации в Петрограде осенью 1917 г. Из последовавших на Х конференции докладов выяснилось, что из 14 районов, составлявших городскую организацию, всецело поддерживают левых эсеров восемь. Наряду с показом роли видных левоэсеровских лидеров в руководстве столичной и региональными организациями, в диссертации впервые раскрываются биографии теневых фигур (одного из руководителей одесских, а затем столичных эсеров П.П. Деконского, разоблаченного как бывшего агента «охранки», и игравшего не до конца ясную роль дельца и финансиста В.Б. Спиро).

Исследовав внутрипартийные течения, представленные на IV Всероссийском съезде ПСР, автор пришел к выводу о том, что процесс расщепления единой партии эсеров и выделения из нее левого крыла шел неравномерно. Некоторые видные фигуры (М.Л. Коган-Бернштейн) и партийные организации (Томская), ранее тесно взаимодействовавшие с левыми эсерами, оказались не готовы пойти на разрыв с материнской партией либо долго колебались в выборе (Одесская). Второй вывод заключается в том, что более или менее правильное функционирование ЦК стало осуществляться лишь весной 1918 г. после переноса столицы в Москву.

Образованная на учредительном съезде 19-28 ноября 1917 г. ПЛСР делилась на краевые (на Украине до образования самостоятельной партии и в Туркестане с центром в Ташкенте), областные (в центральных губерниях с областным центром в Москве, на Урале с центром в Екатеринбурге), губернские и уездные организации. Автономией в партии пользовались железнодорожные организации во главе с Центральным бюро. В течение весны и в начале лета 1918 г. на местах прошел ряд партконференций и губернских съездов. В тех регионах, где обособление левых эсеров в июле-октябре 1917 г. шло синхронно с центром (Воронеж, Тверь), были созданы губкомы и сеть уездных комитетов. В других случаях четкой структуры в первой половине 1918 г. создать не удалось. Так в Орле функционировал не губком, а губернское бюро; в Нижегородской губернии центр тяжести партийной работы приходился на крупную Сормовскую организацию, но при этом в самом Нижнем существовал лишь горком, а не губком, поскольку в губернии практически не было низовых организаций. В третьих случаях были созданы временные губкомы (например, в Костроме), опиравшиеся на фракции в местных Советах, и некоторым из них удалось созвать общегубернские съезды (конференции) незадолго до июльских событий (Архангельск, Петрозаводск, Калуга). В январе-феврале 1918 г. прошли учредительные областные съезды в Москве и Екатеринбурге; в мае-июне были созваны областные съезды и получили оформление новые обкомы в Петрограде (Северный), Смоленске (Западный) и Екатеринодаре (Кубано-Черноморский).

При рассмотрении партстроительства и политической географии партии в первой половине 1918 г., особое внимание уделяется Московскому Комитету ПЛСР и деятельности Южной делегации ЦК. После того, как на IV Чрезвычайном съезде Советов левые эсеры объявили себя свободными от правительственного соглашения с большевиками, ЦК ПЛСР решил перенести центр тяжести партийной деятельности в провинцию. Вследствие этого на Юг России отправилась делегация в составе «тройки» цекистов (Б.Д. Камков, В.А. Карелин, И.З. Штейнберг) с целью укрепления влияния партии в Украине, казачьих областях Дона и Кубани. Именно с их деятельностью был связан первый, по наблюдениям автора, острый конфликт левых эсеров с большевиками в Таганроге в конце марта 1918 г., где они не только бойкотировали попытку придания украинскому советскому правительству – Народному Секретариату чисто большевистского характера, но и подвергли народных секретарей домашнему аресту. В целом позиции левых эсеров в этот период еще сводились к платформе конструктивной оппозиции, и с внешней стороны ПЛСР воспринималась как «младшая сестра» партии большевиков.

Итогом проходившего в Москве с 17 по 25 апреля II Всероссийского съезда ПЛСР стала победа антибольшевистской части левоэсеровского руководства над своими оппонентами (включая М.А. Спиридонову) и одобрение делегатами позиции большинства ЦК по вопросу о Брестском мире, а также санкционирование начала «интернационального» террора. Важное значение имеет вопрос изучения деятельности партийных СМИ. В первую очередь исследовался центральный орган партии – газета «Знамя Труда» (первоначально орган ПК, занимавший однородно-левоэсеровскую позицию начиная с 17 сентября 1917 г.). После размежевания с ортодоксальными эсерами, с 1 ноября статус газеты изменился и в течение почти двух месяцев она выходила одновременно, как орган ПК (сначала ПСР, затем ПЛСР) и «фракции левых соц.-рев. 2-го Всероссийского Съезда Советов». 30 ноября на первом заседании только что избранного ЦК ПЛСР была конституирована редакция центрального органа (ЦО). Но лишь начиная с № 105, вышедшего 28 декабря (по ст. ст.), газете был официально придан статус органа ЦК. Реорганизация редакции выразилось, в частности, в создании литотдела во главе с Ивановым-Разумником (Р.В. Ивановым), к сотрудничеству в котором были привлечены литераторы из группы «Скифы».⁸³ Тираж ЦО колебался в пределах 50 тыс. экземпляров.

С начала 1918 г. активно функционировало издательство ЦК «Революционный Социализм». В первой половине года выходило свыше 20 ежедневных левоэсеровских газет, два ежемесячных журнала («Наш Путь» и «Революционная Работница») и бюллетень литературы, искусств и политики «Знамя Труда». Еще одним весомым массовым изданием была газета «Голос трудового крестьянства» – орган подконтрольной левым эсерам Крестьянской секции ВЦИК. Таким образом, партийные СМИ выполняли важную агитационно-пропагандистскую функцию, а постоянное расширение информационной сети активно способствовало партстроительству.

Предложенные новые подходы к изучению личных связей и способов коммуникации между теми или иными группами, кружками и отдельными фигурами позволяют ответить на вопрос, каким образом за столь короткое время с июня по ноябрь 1917 г. (в период между образованием фракции на III съезде ПСР и учредительным съездом ПЛСР), удалось создать столь влиятельную и многочисленную политическую организацию. В то же время, не смотря на ее продолжавшийся количественный рост и увеличение степени влияния, существовал заметный дисбаланс между интенсивной работой в органах исполнительной и представительной власти Советской республики и партийным строительством. Это обстоятельство усугублялось медленностью и длительностью процесса размежевания левых и правых эсеров на местах. Отсюда, по признанию одного из ведущих лидеров левоэсеровского движения В.А. Карелина, вытекало «при большом влиянии нашего течения» отсутствие «крепко слаженного партийного аппарата»⁸⁴, что делало ПЛСР организационно уязвимой по сравнению с РКП (б) и в дальнейшем предопределило противостояние между двумя партиями.

Вторая глава - «Июльский кризис 1918 г. и его последствия для левоэсеровского движения», начинается с анализа хода избирательной компании накануне V Всероссийского съезда Советов. В работе приведены факты применения «административного ресурса» большевиками, выражавшихся в манипуляциях с выборами делегатов и подтасовках мандатов. В свою очередь левые эсеры прибегали к демаршам, в том числе к уходу из губисполкомов (ГИК) некоторых Советов (в Воронеже, Калуге, Нижнем Новгороде, Твери). В некоторых местах ПЛСР удалось добиться преобладания (Казанский и Олонецкий ГИК) или паритетности (Кострома, Пенза) в губернских Советах. В третьих случаях, не имея большинства в ГИК, левые эсеры преобладали в уездных Советах (Вятская, Тульская губернии). Практически повсеместная «информационная война» между вчерашними союзниками подготовила психологическую почву для более серьезного конфликта. Наиболее значительный эксцесс в июне 1918 г. произошел в Ярославле, где местные большевики попытались закрыть газету левых эсеров «Новый Путь» и подвергнуть аресту их лидеров. По почину губернских организаций ПЛСР и РКП (б) были проведены два альтернативных губернских съезда Советов, причем левые коммунисты блокировались здесь с левыми эсерами. Автор диссертации пришел к выводу о том, что на примере Ярославля можно смоделировать один из наиболее вероятных сценариев развития ситуации в Москве на V съезде Советов, если бы не было осуществлено покушение на В. Мирбаха. Схожая ситуация наблюдалась в Калуге.

Однако 24 июня на заседании ЦК под председательством М.А. Спиридоновой было решено в интересах русской и мировой революции положить конец мирной «передышке», организовав с этой целью ряд терактов. В проходившем с 28 июня по 1 июля III Всероссийском съезде ПЛСР приняли участие 214 делегатов с правом решающего голоса, представлявших не менее чем 58 тысяч членов партии. Всего, по данным мандатной комиссии, организации ПЛСР только в РСФСР насчитывали около 80 тысяч членов (без учета оккупированной Украины и ряда территорий, охваченных военными действиями), а общая численность партии, по оценке члена ЦК ПЛСР В.А. Карелина в это время могла достичь 150 тысяч.⁸⁵ Со времени учредительного съезда, в соответствии с параграфом 13 «Временного организационного устава», ЦК левых эсеров избирался «на общепартийном съезде в количестве 15 человек и 5 кандидатов».⁸⁶ По мнению изучавшего ход III съезда В.М. Лаврова, на нем был резко изменен состав центрального руководящего органа: «Сокращению подверглись менее радикальные лидеры; их не избрание, столь существенное уменьшение численности ЦК (в три раза), объяснялось, разумеется, стремлением сконцентрировать волю партии перед предстоящей схваткой <…>».⁸⁷ Однако анализ источников показал, что историк допустил ошибку, использовав лишь один из двух имеющихся в д. 4 фонда 564 в РГАСПИ списков цекистов. На основании сведений из ряда источников автором диссертации предпринята попытка реконструкции состава ЦК, избранного на III съезде партии.

При разборе событий 6-7 июля 1918 г. в Москве и реакции на них в регионах, автор подверг ревизии наиболее известные трактовки этих событий, предлагавшиеся Л.М. Спириным и Ю.Г. Фельштинским. Если первый из них свел суть событий к традиционным обвинениям левых эсеров в антибольшевистском заговоре и мятеже, то второй бросил вызов советской историографии, выдвинув тезис об имевшей место провокации со стороны ВЧК.

В диссертации использовался ряд новых архивных источников, в том числе выявленных в ЦА ФСБ. Найденные документы позволили уточнить состав руководящей «пятерки» левоэсеровских цекистов, наделенных «диктаторскими полномочиями над партией», а также т.н. «Штаба обороны» партии. Говоря о семи установленных автором типовых моделях развития конфликта в регионах, следует иметь в виду, что в ряде случаев возникают трудности с четким определением того или иного варианта. Поэтому иногда нужно исследовать динамику перетекания одного варианта в другой. В этом отношении показательна ситуация в прифронтовых Пензе и Астрахани, где события развивались от компромиссного варианта к обострению ситуации. Автор диссертации пришел к выводу, разделяемому другими современными исследователями (В.М. Лавровым, А.Л. Литвиным), о том, что попытки свергнуть большевиков левые эсеры изначально не предпринимали; с другой стороны, прямой провокации со стороны ВЧК тоже не было. Убийство Н.А. Андреевым и Я.Г. Блюмкиным посла В. Мирбаха преследовало цель подать сигнал к восстанию на оккупированных Германией и ее союзниками территориях и поставить перед свершившимся фактом разрыва Брестского мира съезд Советов.

В этом же разделе рассматриваются вопросы, связанные с формированием и развертыванием Центральной Боевой организации (ЦБО) (первоначально Боевой летучий отряд), Главного штаба Всероссийской БО, Петроградской БО, выясняется их персональный состав и численность; отдельное внимание уделяется наиболее громкому (после убийства Мирбаха) теракту по ликвидации командующего оккупационными армиями в Киеве генерал-фельдмаршала Г. Эйхгорна, совершенному Б.М. Донским 30 июля 1918 г., и подготовке покушения на гетмана П.П. Скоропадского.

При рассмотрении нового периода левоэсеровского движения автор, прежде всего, сосредоточился на рассмотрении механизмов функционирования временного Центрального Бюро, созданного взамен ушедшего в подполье ЦК, и сформированных после июльских событий Северной и Восточной (Волжской) делегаций. В диссертации опровергается сложившееся ранее в историографии представление о немедленном отходе от партии таких цекистов, как А.А. Биценко и А.Л. Колегаев, поскольку это произошло лишь в конце августа 1918 г. Примеры полярно противоположной оценки тактики ЦК и вытекавших отсюда альтернативных линий стратегии дают решения двух конференций – в Саратове во главе с А.М. Устиновым и в Орловской губернии во главе с В.А. Карелиным. В первой из них участвовали представители 21 организации ПЛСР, 13 из которых осудили тактическую линию ЦК⁸⁸; Юго-Западная конференция представителей 9 губерний, наоборот, полностью одобрила курс ЦК и избрала Южно-Западное бюро (обком) ПЛСР.

С занятием армией Комуча Казани центр партийной работы в Поволжье переместился в Нижний Новгород, где осенью 1918 г. была развернута реорганизованная партийная структура во главе с губкомом. На Северном Кавказе был образован Краевой комитет с центром в Пятигорске. В ряде случаев автору диссертации впервые удалось продемонстрировать наличие постоянной обратной связи между центральными руководящими органами в Москве и регионами (прежде всего, на примерах Нижнего и Твери), как до, так и после переломных июльских событий.

В диссертации впервые были обобщены разрозненные сведения о I Совете партии. Хотя в РГАСПИ отложился только текст, принятой 4 августа резолюции Совета по текущему моменту, в которой подтверждалась прежняя тактическая линия ЦК и констатировалась «фальсификация» V Всероссийского съезда Советов, автору удалось обнаружить другие резолюции I Совета, не известные историкам. Впервые вводимые в научный оборот, они позволяют раскрыть официальное отношение партии к ряду происходивших событий (в отношении выступления М.А. Муравьева, участия в Гражданской войне Чехословацкого корпуса и др.). Подробное внимание в работе уделено IV Всероссийскому съезду ПЛСР, проходившему в Москве 2-7 октября 1918 г., анализу состава его участников и ходу работы, сложившимся на нем группировкам и принятым резолюциям. Большая часть делегатов высказалась за необходимость «возврата к доподлинному советскому строю» через восстановление свободно избранных Советов и за вооруженную поддержку восстания на Украине. Декларации съезда были конкретизированы и закреплены резолюциями II Совета партии, проходившего в Москве с 16 по 19 декабря 1918 г. В этом последнем, правильном с точки зрения представительства на нем партийном форуме, участвовало 35 делегатов с решающим голосом и 20 – с совещательным. Совет партии вынес постановления о созыве Всероссийского съезда представителей переизбранных Советов и об упразднении Совнаркома с передачей всех его функций ЦИК. Все это, по мнению автора, позволяет сделать вывод о том, что во второй половине 1918 г. ПЛСР еще являлась массовой партией, хотя и существовала, как явствовало из выступлений делегатов с мест, одновременно в трех формах: в легальном виде, в полулегальном и в нелегальном – в зависимости от конкретной ситуации.

Третья глава - «Левоэсеровское движение в 1919-1925 гг.», охватывает три последних периода движения. Чекистской «зачистке» ПЛСР в течение первых трех месяцев 1919 г. и переходу партии с полулегального на нелегальное положение предшествовала большая активность левых эсеров в Москве, Петрограде и Харькове. Этому в немалой степени способствовали широкая известность и популярность амнистированной ВЦИК М.А. Спиридоновой, а также организационные и деловые качества вернувшихся из Швейцарии и не обвинявшихся по делу о «мятеже» И.З. Штейнберга и А.А. Шрейдера. Ими было возобновлено партийное издательство «Революционный Социализм» и начат выпуск журнала «Знамя» (с участием представителей группы «Скифы»). Также левоэсеровское руководство приступило к изданию «Бюллетеня ЦК ПЛСР», помещавшего программные и директивные документы партии.

Одним из главных поводов к началу массовой «зачистки» ПЛСР послужило принятие Северным областным съездом (конференцией) постановления о возможности применения индивидуального террора по отношению к коммунистам. В свою очередь это радикальное решение необходимо увязывать с расстрелом руководителей и активных участников мирной антиправительственной демонстрации балтийских моряков 14 октября 1918 г. и последовавшей за ней казнью по постановлению Петроградской ЧК левых эсеров В.Т. Дедова, Я.А. Шашкова и др. Ранее взаимозависимость этих эпизодов в историографии не выводилась, как не делалось и попыток реконструкции состава январской конференции в Петрограде. Оба этих вопроса впервые анализируются в диссертации с использованием материалов архивно-следственных дел.

В ответ на активизацию левоэсеровской оппозиции МК РКП (б) принял постановление «О деятельности МК и ЦК партии левых эсеров», в котором предлагалось принять меры к пресечению их деятельности, после чего 10 февраля ВЧК приступила к осуществлению операции по задержанию лидеров партии в центре, а затем и на местах по обвинению в заговоре. Среди арестованных оказались Спиридонова, Штейнберг, Шрейдер и др. После серии волнений, прошедших под влиянием левых эсеров на петроградских заводах, 17 марта Совнарком дал указание Советам «навсегда покончить с левыми эсерами».⁸⁹ К концу марта в Петрограде были раскрыты две подпольные левоэсеровские типографии и арестовано в общей сложности 225 членов и сочувствующих ПЛСР (среди них – ряд руководителей городской организации и Северного обкома).

В апреле-июне были схвачены члены ЦК И.К. Каховская, М.Д. Самохвалов, Я.М. Фишман. В общей сложности к лету 1919 г. в тюрьмах оказалось не менее 400 деятелей партии – приблизительно половина тогдашнего партактива. Именно с этого момента ПЛСР оказывается отброшенной на периферию политической жизни и складывается ситуация, когда партия, по словам В.Е. Трутовского, «перестала быть массовой организацией» и «стала скатываться к типу заговорщической организации централизованного конспиративного типа».⁹⁰ Всего, по данным чекиста М.Я. Лациса, с марта по июль 1919 г. было раскрыто и ликвидировано 45 левоэсеровских организаций.⁹¹ Правда, не менее 7 членов ЦК уцелело от арестов, а М.А. Спиридоновой удалось совершить побег из-под ареста в Кремле, и поэтому об окончательном разгроме партии говорить было рано.

В качестве альтернативы ушедшей в подполье ПЛСР рядом бывших видных левых эсеров вынашивался проект создания «Партии революционного социализма». Инициаторами переговорного процесса между осколками ПЛСР выступили революционные коммунисты и разделявшие их политические позиции представители большинства ЦК Украинской ПЛСР, т.е. «борьбисты». Летом 1919 г. между УПЛСР (б), ПРК и эсерами-максималистами в Киеве и Москве велись переговоры об объединении в единую организацию. В середине августа приступило к работе межпартийное совещание, участниками которого стали представители ПРК, УПЛСР (б) и ССРМ. В итоге закончившиеся в сентябре переговоры привели с одной стороны, к созданию Оргбюро по объединению революционно-социалистического народничества⁹², и к расколу в ЦК ПРК, с другой стороны. В знак несогласия с положениями выработанной декларации лидер ПРК А.М. Устинов и его сторонники покинули совещание. Помещение для Оргбюро предоставил Московский Комитет ПРК, председателем которого являлся В.О. Зитта. Меньшинство ЦК ПРК действовало в виде оппозиционной фракции, проводя работу по подготовке учредительного съезда новой партии. Однако после массового ареста эсеров-максималистов в связи с делом о взрыве «анархистами подполья» помещения МК РКП (б) в Леонтьевском переулке его созыв стал мало реальным, и лидеры оппозиции предпочли перебраться на Украину и перейти в УПЛСР (б).

Синхронно с этим проектом началась дифференциация левоэсеровского движения на «надполье» (по чекистской терминологии) и подполье. После побега М.А. Спиридоновой в ночь с 1 на 2 апреля из кремлевского заключения, она скрылась в Казанскую губернию, где энергично действовал Поволжский Областной комитет. Необходимо отметить, что именно из числа казанских левых эсеров вышел целый ряд таких наиболее активных руководителей партийного подполья 1919-1923 гг., как И.А. Майоров, А.И. Попов, Л.С. Венецианов-Вершинин, Н.К. Пиянзин-Железнов, Н.Д. Ефремов-Курбатов. Заметная активизация левоэсеровских подпольщиков наблюдалась также в других регионах (например, в Калужской, Рязанской и Тульской губерниях).

В то же время еще 7 марта 1919 г. три члена ЦК ПЛСР – И.З. Штейнберг, А.А. Шрейдер и В.Е. Трутовский составили обращение к III Интернационалу о приемлемости его платформы для ПЛСР⁹³, и в мае Политбюро ЦК РКП (б) разрешило Ф.Э. Дзержинскому под личную ответственность освободить из тюрьмы Штейнберга. В дальнейшем он и Шрейдер явились инициаторами легализации партии. 12 августа состоялось первое совещание легалистов с представителями ЦК РКП (б), 15 сентября – второе; со стороны ПЛСР в них приняли участие Штейнберг, Шрейдер и член ЦК И.Ю. Баккал.⁹⁴ Несмотря на то, что фрагменты стенограмм обеих встреч были опубликованы И.З. Штейнбергом еще в 1953 г.⁹⁵, их ход оставался неосвещенным в отечественной историографии. Вследствие предварительного соглашения о совместной борьбе с наступавшими деникинцами, ВЧК позволила Штейнбергу дважды посетить Бутырскую тюрьму для консультаций с другими членами ЦК ПЛСР. Выработанные легалистами «Тезисы ЦК», содержавшие пункты о прекращении вооруженной борьбы с большевиками и совместных действиях с Красной армией, подписали свыше 140 заключенных левых эсеров, включая шестерых цекистов. Результатом этого стало постепенное освобождение ряда видных левых эсеров из тюрьмы.⁹⁶

Ввиду разногласий в ЦК левые эсеры предполагали созвать на конец сентября Всероссийский съезд, который, однако, не состоялся из-за недостаточного представительства с мест. Вместо него в начале октября открылся III Совет ПЛСР, на котором присутствовали М.А. Спиридонова, Б.Д. Камков, Штейнберг и Шрейдер. Категорическими противниками соглашения с большевиками выступили т.н. называемые «левейшие» во главе с Д.А. Черепановым, вступившие в альянс с «анархистами подполья». За это 20 сентября ЦК отстранил лидера «левейших» от партийной работы, а 17 октября он подвергся исключению из ПЛСР «за нарушение партийной дисциплины и продолжающуюся дезорганизаторскую деятельность».⁹⁷ Хотя правильную работу Совета партии так и не удалось организовать, в октябре 1919 г. большинство ЦК приняло циркулярное письмо, «объединившее все течения партии на почве отказа от вооруженной борьбы с правительственной партией коммунистов.⁹⁸ Одновременно были арестованы цекисты А.А. Измайлович и И.А. Майоров, не разделявшие точку зрения легалистов. В феврале 1920 г. попал в засаду на конспиративной квартире Б.Д. Камков; тогда же был схвачен и погиб при не выясненных до сих пор обстоятельствах не признававший своего исключения из партии Черепанов, а в ряде мест (особенно в Петрограде) прошли «зачистки» его сторонников.

Параллельно с новыми репрессиями продолжалось освобождение «штейнберговцев» (включая А.Н. Волкова, С.Н. Прокоповича, С.Ф. Рыбина, О.Л. Чижикова) и объявлявших себя таковыми. Раскол на сторонников и противников легализации партии был закреплен декларацией большинства ЦК ПЛСР от 29 апреля 1920 г. 7 членов ЦК, в том числе освобожденный из-под ареста Камков, высказались в пользу «мирной передышки», и одобрили ведение большевиками переговоров с Антантой. С этого момента левые эсеры получили возможность легального издания партийного органа (журнал «Знамя») и были допущены к выборам в Советы. Четверо цекистов (меньшинство ЦК) во главе со М.А. Спиридоновой⁹⁹, контролировавшее Областной комитет Центральной области (ОК ЦО), заняли противоположную легалистам позицию. В диссертации были установлены новые рокировки, которые происходили в ЦК ПЛСР. Так В.Е. Трутовский примкнул к Спиридоновой, а Камков занял промежуточную позицию между ними и Штейнбергом, играя роль партийного центра. К «камковцам» принадлежал Я.Т. Богачев, являвшийся летом 1920 г. секретарем большинства ЦК. Заграничным представителем ЦК стал А.А. Шрейдер, тайно выехавший в Европу осенью 1919 г. Крайне левые позиции занимали «спиридоновец» М.Д. Самохвалов и кооптированные в ЦК И.В. Бруенков и М.Ф. Крушинский.

Наиболее последовательные легалисты во главе со Штейнбергом заявили об образовании самостоятельного Центрального Оргбюро (ЦОБ) из пяти цекистов.¹⁰⁰ После опубликования их обращения в «Известиях ВЦИК» за 26 октября 1920 г., в декабре было созвано Всероссийское совещание легалистов с участием Камкова. Оно приняло решение о реорганизации ПЛСР в объединенную партию интернационалистов и синдикалистов и о создании Конфедерации с соответствующей партией на Украине. ПЛСР об. (интернационалистов и синдикалистов) высказывалась за последующее объединение с эсерами-максималистами и проведение общего съезда с группой Камкова. Легализация ПЛСР (об.) выразилась в допуске И.З. Штейнберга и его группы для участия в VIII Всероссийском съезде Советов, возможности открытия партийных клубов и выпуска печатных изданий.

В феврале 1921 г. в Москве прошла конференция ответственных партработников, не входивших в ПЛСР (об.) и находившихся на полулегальном и нелегальном положении, которая также высказалась за проведение легального Всероссийского съезда. В противовес ЦОБ на ней был избран новый ОК ЦО из пяти членов (в том числе Б.Д. Камкова, В.Е. Трутовского и И.К. Каховской), ставший органом-дублером ЦК. 8 марта проводилось совещание Камкова с рабочими, принадлежавшими к легалистам, подвергшееся в полном составе аресту. Намеченный съезд провести не удалось из-за продолжавшихся в связи с восстанием в Кронштадте арестами социалистов и анархистов. При этом некоторые видные члены ПЛСР продолжали выходить из партии (Я.М. Фишман) либо дистанцироваться от нее. Со стороны ВЧК велась беспрецедентная слежка за всеми левоэсеровскими течениями. «Внутреннее осведомление» к февралю 1921 г. состояло из 14 агентов, некоторые из которых стояли «весьма близко к центральным органам».¹⁰¹ Ряд видных партийных деятелей, включая Камкова, Каховскую, Трутовского и Богачева, снова оказались в тюрьме.

Наличие двух параллельных руководящих центров левоэсеровского движения выражалось сначала в одновременном существовании ЦОБ и ОК ЦО, а позднее – Центрального Бюро (ЦБ) ПЛСР (об.) и Центрального Секретариата (ЦС) ПЛСР (инт.). Несмотря на то, что чекисты считали оба течения взаимосвязанными, отношения между членами ЦК, находившимися в тюрьме, с легалистским ЦОБ складывались, как показано в диссертации, далеко не однозначно. Эти расхождения привели к тому, что цекисты из тюрьмы в категорической форме потребовали от «штейнберговцев» отказаться от выступления на IX Всероссийском съезде Советов и резко отрицательно отнеслись к стремлению И.З. Штейнберга выступать на международной арене от имени своей группировки. В числе других вопросов в главе рассматривались принципы формирования Заграничной делегации ПЛСР. Летом 1921 г. из Берлина в Москву прибыл А.А. Шрейдер для отчета перед ЦК о своей деятельности в качестве заграничного посланца партии. Весной 1922 г. находившиеся в заключении левые эсеры избрали делегатами на конгресс трех Интернационалов в Берлине Б.Д. Камкова и И.К. Каховскую, а также Штейнберга (по соглашению с ЦОБ) и потребовали предоставить им возможность выезда за границу. Однако отпущены они не были, и партию на форуме представлял из цекистов один Шрейдер. После высылки в 1922 г. И.Ю. Баккала и выезда за границу Штейнберга в 1923 г., они вместе со Шрейдером составили Заграничную делегацию Объединения ПЛСР и ССРМ.

В начале осени 1921 г. легалисты пытались созвать Всероссийскую конференцию, но в виду недостаточного представительства конституировали ее в качестве Всероссийского совещания. На нем 4-5 сентября в Москве была определена тактическая линия сторонников ЦОБ, заключавшаяся в создании широкой легальной партии и интеграции в нее родственных течений; участии в борьбе с последствиями голода; агитации за переход производства в руки независимых профсоюзов (синдикатов), продовольственного дела и распределения – в руки кооперации. Тактика подпольщиков сводилась к попыткам создания союзов трудового крестьянства, а также к поддержке крестьянских антибольшевистских выступлений.

К июлю 1922 г. находившиеся в совместном заключении члены ЦК вынесли постановление об оставлении за собой «политически-тактического руководства Партией» и передаче полномочий «в области организационно-технической» Центральному Секретариату.¹⁰²По аналогии с ЦК орган-дублер был создан на месте ПК. Петроградскому Секретариату ПЛСР (инт.) во главе с бежавшими из заключения М.А. Богдановым, Е.Н. Мальмом и И.А. Шабалиным удалось наладить выпуск бюллетеня, создать сеть групп и студенческих кружков, на базе которых в конце 1922 г. была созвана XIV Петроградская конференция. В ее работе приняли участие представители ЦС, однако чекистам удалось раскрыть место ее проведения и арестовать всех участников.

В свою очередь ЦОБ ПЛСР (об.) удалось созвать Всероссийскую конференцию, которая состоялась в Москве 3-6 июня 1922 г. В ней участвовало 22 делегата с решающим голосом. Помимо принятия постановлений по ряду вопросов о международном и внутреннем положении, конференция избрала Центральное Бюро в составе 7 человек. Кроме того, в связи с продолжавшимися переговорами с ССРМ об объединении и форме будущей организации, было решено начать партийную дискуссию на тему «Партия или союз», тезисы по которой были представлены на конференции. 8 сентября ЦБ ПЛСР (об.) и ЦС ССРМ подписали совместную декларацию, после чего местным организациям была разослана инструкция о порядке объединения. С этого момента началось существование новой левонароднической организации с общим ЦБ под названием Объединения ПЛСР и ССРМ. В конце декабря 1922 г. в Москве было созвано совещание, провозгласившее себя I съездом Объединения. В нем приняли участие 35 делегатов (24 левых эсера и 11 максималистов), пятеро из которых представляли Украину. Съезд избрал новый состав общего ЦБ из 7 человек. В такой форме завершился многолетний процесс попыток интеграции левых эсеров и эсеров-максималистов, начатый еще весной 1918 г.

Объединение легалистской группировки с максималистами относится к заключительному (седьмому) периоду левоэсеровского движения, начавшемуся со второй половины 1922 г., когда произошло и некоторое оживление подполья. В дальнейшем наблюдался распад партийных структур, вызванный все время нарастающим прессингом в виде не ослаблявшихся репрессий и разложением левоэсеровского движения изнутри путем насаждения провокации, с одной стороны, и в не меньшей степени идейным ренегатством, апатией и разочарованием в успехе, с другой стороны. В то же время эта «агония» партии (по выражению М.А. Спиридоновой¹⁰³) сопровождалось существованием групп, кружков и одиночек, проявлявших заинтересованность в работе.

В диссертации впервые в исторической науке была показана деятельность ряда подпольных групп. В 1922 г. в Москве делалась попытка создания вскоре разгромленного Студенческого социалистического союза во главе с Б.Б. Юрковским (будущим связником Б.Д. Камкова). В августе того же года группа видных левых эсеров из девяти человек во главе с М.Д. Самохваловым совершила побег из архангельской ссылки, после чего они приступили к воссозданию подполья в Москве и Петрограде. В диссертации показано, как в этих центрах несколько раз заводились нелегальные типографии, в которых печатались программно-тактические материалы и прокламации. Наряду с отдельными попытками вести партийную работу в рабочей и крестьянской среде, главной ареной для агитации стала учащаяся молодежь. Именно в этой среде возникли наиболее активные группы и организации середины 1920-х гг. («Революционный авангард» во главе с Б.С. Белостоцким, «Союз трудового студенчества» во главе с Н.В. Сахаровыми др.).

В то же самое время, начавшееся после процесса над членами ЦК ПСР во второй половине 1922 г. ликвидаторское движение охватило достаточно широкие круги эсеровских и левоэсеровских «низов».¹⁰⁴ Попытки участия «штейнберговцев», до этого имевших фракцию в Моссовете, в избирательной кампании в столице в декабре 1922 г. провалились не без «помощи» властей. Другим фактором сворачивания свободной деятельности легалистов стало прекращение издания журнала «Знамя». Аресты в отношении этого относительно неприкосновенного ранее течения начали разворачиваться с лета 1923 г. Тем не менее, в 1924-1925 гг. еще существовал клуб Объединения в Москве, в котором проводились собрания членов и сочувствующих, устраивались устные чтения и обсуждения «живой газеты». В октябре 1924 г. за попытку наладить доставку в Россию выходившего в Берлине органа Объединения «Знамя Борьбы» и организовать побег М.А. Спиридоновой за границу были арестованы секретари ЦБ Г.А. Нестроев и А.А. Селиванова. С их арестом прекратил выходить машинописный «Бюллетень ЦБ». Оставшиеся на свободе члены ЦБ и Московского бюро Объединения в декабре 1924 г. решили «заморозить» свою деятельность, организовав взамен руководящих органов Информационное бюро из четырех человек.¹⁰⁵ Обратной стороной преследований легалистов стало оживление деятельности подпольщиков.

Всего в это время по стране насчитывалось около 12-15 левоэсеровских организаций и групп, не считая «колоний» ссыльных, также пытавшихся вести организационно-пропагандистскую работу. Как показано в диссертации, последний левоэсеровский «призыв» (в основном 1900-1905 гг. рождения) рекрутировался в основном из студенческой молодежи, при чем в некоторых случаях возникали группы смешанного (совместно с ортодоксальными эсерами) состава, поскольку часть молодых эсеров сознательно игнорировала старые партийные расколы. Возвращавшиеся или находившиеся в ссылках отдельные левоэсеровские руководители (Б.Д. Камков, И.К. Каховская, Л.С. Венецианов-Вершинин, В.Е. Трутовский) старались поддерживать старые партийные связи и налаживать новые. Несмотря на имевшие место попытки продолжать оппозиционную работу вплоть до начала 1930-х гг., автор диссертации пришел к выводу, что 1925 г. следует считать крайней вехой существования организационно оформленных левонароднических структур в СССР. Именно в этом году состоялись, по-видимому, последние партийные совещания в Харькове и Твери, произошел разгром активных молодежных групп в Москве, Калуге, Казани и Нижнем Новгороде, Областного секретариата левонародников в Орле, а осенью 1925 г. был арестован и выслан из Москвы последний крупный лидер Объединения ПЛСР и ССРМ, старый революционер-политкаторжанин И.И. Жуковский-Жук. Полученные результаты исследования позволили раздвинуть границы верхних хронологических рамок левоэсеровского движения, ошибочно определявшиеся ранее 1922-1923 гг.

Подавляющая часть вопросов, решаемых в четвертой главе - «Левоэсеровское движение на Украине», никогда не изучалась в историографии. Прежде всего, автор счел нужным разобрать характер взаимоотношений между ЦК партии и украинскими левыми эсерами, входившими в состав общероссийской ПЛСР и пришел к выводу о том, что процесс оформления левоэсеровского движения в самостоятельную партию происходил постепенно. Первый шаг к ее возникновению был связан с образованием объединенной фракции российских и украинских левых эсеров на II Всеукраинском съезде Советов (март 1918 г.). Преодоление конфликтной ситуации между левыми эсерами и большевиками в Таганроге было, вероятно, обусловлено непримиримым курсом украинских большевиков, принадлежавших к левокоммунистическому крылу РКП (б), по отношению к Брестскому миру. В результате компромисса первые были включены в состав подпольного советского правительства («Повстанческой девятки»). Между 4 и 22 мая в Москве на заседании эвакуировавшихся членов левоэсеровской фракции ЦИК Украины по договоренности с ЦК ПЛСР было создано инициативное бюро, получившее статус Временного ЦК Украинской ПЛСР. В диссертации впервые был затронут вопрос о времени проведения учредительного съезда УПЛСР (июнь 1918 г.) и состава избранного на нем ЦК. Характер взаимоотношений между украинскими и российскими левыми эсерами определялся ими как федералистский.

Руководство УПЛСР неодобрительно отнеслось к вооруженному противостоянию однопартийцев с большевиками в Москве и выступило за продолжение блока между двумя советскими партиями. В конце сентября – начале октября 1918 г. представитель украинского ЦК Е.П. Терлецкий принял участие сразу в двух форумах – учредительном съезде отколовшихся от ПЛСР революционных коммунистов и в IV Всероссийском съезде левых эсеров. Для усиления своего влияния на руководство УПЛСР в состав ее ЦК были введены Б.Д. Камков, В.А. Карелин, Л.С. Вершинин-Венецианов, Я.М. Фишман, которым выражала доверие значительная часть украинских левоэсеровских «низов». Из числа «верхов» на них ориентировались П.Ф. Бойченко, М.А. Шелонин, В.М. Фишман. Другая часть руководства УПЛСР по-прежнему не разделяла тактических установок ЦК ПЛСР, выработанных на IV съезде и II Совете партии; к таковым относились Терлецкий, будущий крупный чекист Н.Н. Алексеев, А.С. Залужный (А. Топольский), Л.Б. Смолянский и др. В конце 1918 г. для повстанческой и партийной работы на Украину выехали многие деятели левоэсеровского движения (в том числе Н.А. Андреев, Я.Г. Блюмкин, Д.И. Попов). В диссертации предпринята попытка проследить связи левых эсеров с Н.И. Махно, которые носили достаточно прочный характер. Автор пришел к выводу о том, что ранее исследователи недооценивали интенсивность этих контактов. Кроме того, впервые была проделана попытка реконструировать состав Центрального Штаба УПЛСР, координировавшего повстанческое движение под левоэсеровским флагом.

Штабом был создан ряд отрядов и дружин, которые под командованием Ю.В. Саблина первыми ворвались в Харьков 1 января 1919 г. и овладели еще несколькими населенными пунктами. Не позднее 5 февраля в Харькове, снова превратившимся в крупный левоэсеровский центр, прошла конференция Левобережной Украины и был сформирован ОК. Основное руководство партийной деятельностью в Харькове осуществлял В.А. Карелин. Через три дня после взятия Киева, с 8 февраля там начал выходить печатный орган ЦК УПЛСР «Борьба», ставший ведущим изданием левых эсеров на Украине. Его первую редакцию составили В.М. Качинский, Б.Д. Камков и И.В. Михайличенко (представитель редакции национал-революционной «Боротьбы»). Февральские аресты затронули главным образом Харьковскую организацию, после чего партийный центр переместился в Киев. В марте 1919 г. здесь был созван II Всеукраинский съезд УПЛСР (в нем участвовало 29 делегатов), на котором произошел раскол украинских левых эсеров на два течения. Меньшинство, создавшее самостоятельное Центральное Оргбюро (ЦОБ) и контролировавшее газету «Борьба», стало именоваться «борьбистами». Позиции УПЛСР (б) во многом были схожи с позицией ПРК в России. Большинство делегатов солидаризовалось с гонимыми российскими левыми эсерами, и в отличие от борьбистов в прессе их стали именовать «активистами». В действительности альтернативная борьбистам партия официально называлась УПЛСР (интернационалистов). Ее руководство со страниц нового органа ЦК «Революционная Борьба» потребовало незамедлительного роспуска ЦОБ. В ответ, начиная с проходившего в Киеве в конце мая – начале июня 1919 г. III Всеукраинского съезда (на него съехались 45 участников), созванного борьбистами, это левоэсеровское течение стало существовать в качестве отдельной партии со своим собственным ЦК. К нему присоединились такие видные левые эсеры, как бывшие члены ЦК ПЛСР С.Д. Мстиславский и Д.А. Магеровский, председатель МК партии Г.Л. Лесновский, бывший секретарь ЦК Г.Б. Смолянский, избранный кандидатом в члены ЦК на учредительном съезде ПЛСР В.М. Качинский и др. Совершались также переходы в УПЛСР (б) из ПСР.

Как показано в диссертации, «активисты» стремились взять под свой контроль партизанско-повстанческое движение под руководством атамана Н.А. Григорьева, но эта попытка в итоге не увенчалась успехом. Одной из акций проявления «активизма» стала организация серии не вполне удачных покушений на подозревавшегося в сотрудничестве с чекистами Я.Г. Блюмкина. Все вместе это привело к объявлению Советом Обороны УССР в мае 1919 г. «красного террора» по отношению к «активистам». В числе расстрелянных оказался начальник махновского штаба левый эсер Я.В. Озеров, несколько полевых командиров и левоэсеровских боевиков.

Вторым по значению партийным центром после Киева стала Одесса, при этом в Одессе и в Севастополе левые эсеры дольше других пытались избежать раскола. Автор пришел к выводу о том, что разворачивавшаяся внутрипартийная дискуссия во многом напоминала споры в российском ЦК и в дальнейшем дифференциация левоэсеровского движения на Украине происходила по уже известной схеме «надполье»-подполье. В марте 1920 г. в Харькове был созван III Всеукраинский съезд УПЛСР (инт.), на котором возобладала точка зрения легалистов. Несмотря на это, руководители съезда в лице И.Ю. Баккала, Я.С. Базарного, Г.М. Орешкина и др. подверглись аресту и были доставлены в Москву. Вскоре после этого, в апреле 1920 г. Всеукраинское совещание УПЛСР (б) постановило начать подготовку к самоликвидации партии. В июле это решение закрепил IV партийный съезд борьбистов, высказавшийся в пользу присоединения к КП(б)У. Несогласная с этим решением группа делегатов в количестве 37 человек ушла со съезда. В ответ на самороспуск партии они провели учредительный съезд Партии левых эсеров (синдикалистов) Украины.

В начале сентября в Харькове был созван IV съезд УПЛСР (инт.) с целью пересмотра решений предыдущего партийного форума. На него в качестве представителей двух фракций в ЦК ПЛСР прибыли В.Е. Трутовский и И.З. Штейнберг. Съезд разделился на сторонников легализации и непримиримых противников большевиков. После ухода первых во главе с М.А. Шелониным и А.М. Требелевым со съезда, оставшиеся «активисты»¹⁰⁶ были арестованы. Украинские легалисты совместно с синдикалистами образовали Объединенную ПЛСР Украины (синдикалистов и интернационалистов). В состав ее ЦК вошли В.А. Арнаутов, Я.В. Браун, Шелонин и др. Однако уже в конце 1920 – начале 1921 г. сторонники легализации также подверглись различным репрессивным мерам.

Существование левоэсеровского движения на Украине, как и в России, прослеживается до середины 1920-х гг. В Москве украинских левых эсеров в ЦБ ПЛСР (об.) и ЦБ Объединения ПЛСР и ССРМ представлял переехавший туда в 1922 г. Я.В. Браун. Ликвидаторское движение затронуло различные эсеровские и левоэсеровские течения Украины. В результате часть крупных деятелей заявила о своем полном разрыве с левонародническим движением (Арнаутов, В.И. Ревзина); другая часть предпочла отойти от политической деятельности, не порывая с левоэсерством идейно (В.А. Карелин, Г.Л. Лесновский, П.Н. Никифоров, А.П. Ярош). Некоторые заявили об отказе от левонароднических идей позднее, находясь в заключении и ссылке (Шелонин, Браун).

Рассмотрев деятельность украинских левых эсеров на всех этапах движения, автор диссертации пришел к нескольким выводам. В условиях Гражданской войны им удалось несколько дольше сохранить свое политическое влияние по сравнению с Советской Россией. За левоэсеровский «бренд» в 1919-1920 гг. боролось несколько группировок. Интеграция между легалистскими крыльями движения в России и на Украине привели к созданию Конфедерации между ними в конце 1920 г. В период 1918-1921 гг. в виду особых условий украинской политики, обусловленных театром военных действий и постоянным наличием крестьянского «внутреннего» фронта, взаимоотношения левых эсеров с большевиками имели особую специфику. В частности, они выражались в более жестких формах преследований не только левоэсеровского подполья, но и легалистов. В то же время закономерности внутрипартийных расслоений и менявшейся тактики, имевшие место в Советской России, в равной степени были присущи левоэсеровскому движению на Украине.

В пятой главе - «Органы государственной безопасности и левоэсеровское сообщество в 1920-1930-е гг.», исследовалась периодизация политических преследований ПЛСР и левоэсеровского сообщества. Автор пришел к выводам о том, что схематично репрессии можно поделить на две волны спонтанных гонений, несколько плановых операций и системных преследований, три фазы спецопераций НКВД по эсерам во второй половине 1930-х гг. Первая спонтанная волна арестов происходила в момент июльских событий 1918 г. и в первые месяцы после них. Первая плановая операция ВЧК началась с массовых арестов партактива ПЛСР в феврале 1919 г. и продолжалась около года (второй ее пик, но лишь выборочно пришелся на время после взрыва здания МК РКП (б) в Леонтьевском переулке – вплоть до начала 1920 г.). На Украине операции по «активистам» проводились в течение всего 1920 г. Вторая волна спонтанных арестов произошла в марте 1921 г. и была вызвана восстанием в Кронштадте и забастовками в Москве и Петрограде. Следующий этап системных преследований делится на два фазы: в 1922-1923 гг. они в основном касались левоэсеровского подполья, в 1923-1925 гг. – происходил постепенный разгром легалистов с одновременным выкорчевыванием остатков или новых проявлений подполья. Новый этап преследований приходится на период 1930-1933 гг. – время коллективизации, стихийных крестьянских выступлений и трагического «голодомора». Они касались, с одной стороны, эсеров-«учетников» всех направлений, находившихся в ссылках, местах ограничения проживания или живших свободно (с «чистым» паспортом) после отбытия ссылок; с другой стороны, затронули отошедших ранее от политической деятельности активных в прошлом левых эсеров, ранее не подвергавшихся систематическим репрессиям. Апофеозом ее должен был стать несостоявшийся по ряду причин процесс т.н. «Народнического центра». Спецоперации НКВД в отношении бывших эсеров начались с фазы выборочных арестов 1935-1936 гг., которую условно можно назвать «предварительной». Для части арестованных в этот период времени следствие продлевалось вплоть до включения их в расстрельные списки. Первая фаза массовой операции НКВД по эсерам всех направлений началась в феврале 1937 г. Новая фаза этап операции возобновилась в январе 1938 г. Наконец, последняя фаза системных преследований бывших эсеров пришелся на послевоенный период. Среди жертв МГБ оказались как «повторники» (те, кто отбыл сроки заключения, полученные во время «Большого террора»), так и новые арестанты, которых по каким-то причинам обошли стороной операции 1937-1938 гг. Фактически эта «зачистка» продолжалась вплоть до смерти Сталина.

Самое раннее по времени дело, с которого началось преследование левых эсеров, было возбуждено Верховным Революционным Трибуналом при ВЦИК по личному распоряжению В.И. Ленина в отношении главного комиссара Черноморского флота В.Б. Спиро в апреле 1918 г. по обвинению в противодействии затоплению флота в соответствии с Брестским миром. Ряд дел, связанных с отголосками событий 6-7 июля в регионах или последующими выступлениями левых эсеров, находится в фондах местных губревтрибуналов (включая Московский ревтрибунал). Заводившиеся ВЧК, МЧК и другими «чрезвычайками» дела в отношении членов ПЛСР, как правило, заканчивались либо освобождением, либо заключением в исправительные дома, «трудовые коммуны» и концлагеря с расплывчатой формулировкой «до конца гражданской войны». (Реальное освобождение наступало чаще всего по амнистии).

В конце 1921 г. Секретный отдел ВЧК составил и издал «Справочник № 1 по антисоветским партиям», в котором было зафиксировано 610 левых эсеров, за которыми велось наблюдение. Напечатанный в типографии ВЧК под грифом «Сов. секретно», этот справочник дает превосходный материал для количественного исследования. В личном фонде Ф.Э. Дзержинского в РГАСПИ автором был выявлен машинописный документ под названием «СОСТОЯНИЕ РАЗРАБОТОК по партии лев. с.р. и с.р. максимал<истов>», датированный мартом 1925 г. (число не проставлено).¹⁰⁷ Из этого источника следует, что в Москве, по-прежнему, продолжали существовать две левоэсеровские группировки – незначительное, но достаточно активное подполье, и деморализованное непрекращающимися арестами «надполье». При этом обращает на себя внимание фраза о том, что «все организации осведомлением обеспечены».

Одной из особенностей архивно-следственных дел (АСД) в отношении неоднократно арестовывавшихся левых эсеров является нередкое совмещение двух и более дел под одной обложкой, когда в позднейшие по времени дела целиком подшивались предыдущие.¹⁰⁸ После ликвидации чрезвычайных карательных органов, приговоры по левоэсеровским делам в подавляющем большинстве случаев выносились такими внесудебными органами, как Комиссия по административным высылкам НКВД и ОСО при Коллегии ОГПУ; в редких случаях – губсудами. Вплоть до 1934 г. дела возбуждались сначала Секретным отделом или соответствующими отделениями на местах), а затем Секретно-политическим отделом или Полномочными Представительствами ОГПУ на местах. Если во время Гражданской войны аресты носили массовый и порой случайный характер (во время облав, засад и т.д.), то в дальнейшем им была присуща предварительная оперативно-розыскная и агентурная работа. Начиная с середины 1930-х гг. аресты осуществлялись по предписанию ГУГБ НКВД СССР и УГБ Управлений НКВД, а приговоры выносились несколькими инстанциями – Военной Коллегией ВС СССР, ОСО при наркоме внутренних дел, Тройками УНКВД, Облсудами.

После крупнейшей «зачистки» ПЛСР в течение 1919 г. и концентрации основной массы заключенных в московских тюрьмах, часть отрекшихся от партии была освобождена, а наиболее активных левых эсеров в начале 1920 г. этапировали в исправительные учреждения на Урале (Вятка, Пермь, Екатеринбург и Челябинск), где они находились до конца года. В 1921 г. левых эсеров стали отправлять в бывшие каторжные централы (Орловский, Ярославский). В соответствии с приговорами, выносившимися после создания ГПУ в 1922 г., левые эсеры осуждались к заключению в Соловецком лагере особого назначения и политизоляторах (Челябинском, Тобольском, Суздальском, Верхнеуральском) чаще всего сроком на 3 года, либо отправлялись в ссылку на тот же срок (по окончании таковой бывшие политссыльные по постановлению Коллегии при ОГПУ получали ограничение в правах проживания, т.е. «минус» столько-то городов и местностей). Специфической особенностью режима содержания в 1920-е гг. был статус политзаключенного, дававший определенные привилегии социалистам. Благодаря этому обстоятельству заключенные левые эсеры имели возможность общения и формирования «тюремных коллективов», избрания старост и т.п. В диссертации приведены примеры, когда из заключения на волю передавались директивы для подпольщиков, вырабатывались постановления по текущему моменту и программные документы.

Лишь в исключительных случаях к левым эсерам применялись беспрецедентные меры «социальной защиты», такие как расстрел или тюремные сроки заключения от 5 до 10 лет. В то же время в 1922 г. в отношении некоторых членов ЦК (Б.Д. Камкова, И.А. Майорова и В.Е. Трутовского) вступил в силу приговор, вынесенный им заочно Верховным Революционным Трибуналом в ноябре 1918 г. за участие в июльском выступлении. За год до этого, при недостаточно выясненных обстоятельствах был расстрелян другой «заочник» – Д.И. Попов. (При этом к М.А. Спиридоновой и В.А. Карелину, а также к четырем другим «заочникам», вступившим в компартию, этот приговор не применялся). В июле 1923 г. за организацию легального вечера к 100-летию со дня рождения П.Л. Лаврова в Политехническом музее подверглись аресту члены ЦБ Объединения ПЛСР и ССРМ К.Н. Прокопович и О.Л. Чижиков, а попытавшийся скрыться от ареста и перейти на нелегальное положение Я.В. Браун был задержан в Петрограде. Заключение в политизолятор Брауна и высылка Прокоповича означали лишение «иммунитета» легалистов, не подвергавшихся ранее прямым преследованиям. Очередная волна арестов находившихся в ссылках левых эсеров пришлась на 1930-1933 гг., когда новым наказаниям подверглись Б.Д. Камков, М.А. Спиридонова и ряд др. видных деятелей.

Специальному разбору автор диссертации подверг ленинградское дело «Идейно-организационного Народнического центра» и смежные с ним дела в разных местностях СССР. По первому из них в феврале 1933 г. были привлечены идеолог левого народничества Р.В. Иванов (Иванов-Разумник) и несколько других теоретиков и публицистов¹⁰⁹. Параллельно в Ленинграде разворачивалось дело «Практического центра (агроинтеллигенция)» и ряд «дочерних» дел о «ячейках» обоих «центров», а также районных и межрайонных «организаций» в Ленинградской области, по которым в общей сложности было арестовано 763 человека. По аналогичному делу в Москве произошли аресты группы бывших левых и «правых» эсеров. Из числа арестованных идеологов можно назвать Я.В. Брауна и Е.Е. Колосова (в прошлом член ЦК ПСР), в числе видных деятелей и руководителей ПЛСР – например, бывшего члена ЦС ПЛСР (инт.) И.А. Шабалина в Ленинграде и входившего ранее в ОК ЦО С.Г. Панова в Москве.¹¹⁰ Не связанные друг с другом напрямую, все эти дела, по мнению автора, стали своего рода пробной отработкой новых методов фальсификации дел и увязывания их в одно целое.

В заключительном разделе исследовались главным образом дела т.н. «Объединенного Центрального Бюро ПСР и ПЛСР» и всесоюзная операция НКВД по эсерам (1937-1938 гг.) в целом. Накануне «большой чистки» бывших эсеров и людей, продолжавших соотносить себя с этим политическим направлением, в 1935-1936 гг. в разных местах страны происходили перманентные аресты. Так в 1935 г. по одному из групповых дел в отношении бывших политкаторжан были осуждены входившие в прошлом в состав Пензенского губкома ПЛСР П.А. Гайлевич и П.А. Репкин. В 1935 г. по индивидуальному делу был осужден не подвергавшийся ранее репрессиям бывший член ЦК УПЛСР А.П. Ярош. В 1936 г. в Киеве было сфальсифицировано дело т.н. «Народной партии», в числе главных обвиняемых по которому проходили бывшие члены ЦК УПЛСР М.А. Шелонин и Г.Л. Лесновский. В конце 1936 г. в очередной раз был арестован бывший секретарь Объединения ПЛСР и ССРМ С.Ф. Рыбин, обвинявшийся в создании организации «Крестьянский союз» в Московской области.¹¹¹ Как выясняется, эти и другие подобные дела оказались своеобразной прелюдией к разворачиванию полномасштабной всесоюзной операции.

Установкой на ее начало послужил циркуляр «Об оперативной работе по социалистам-революционерам» от 13 ноября 1936 г. за подписью Н.И. Ежова, который был разослан во все местные управления НКВД. В циркуляре, ставшем директивным указанием к возобновлению массового преследования эсеров, предписывалось повсеместное выявление и разгром «эсеровского подполья». В разгар арестов 9 февраля 1937 г. появился еще один циркуляр об усилении оперативной работы по «эсеровской линии», которому предшествовало спецсообщение Ежова на имя Сталина о ликвидации разветвленного «подполья» в ряде мест СССР и о руководстве «нелегальными эсеровскими организациями в Союзе» членами ЦК ПСР А.Р. Гоцем, Е.М. Тимофеевым и др., и членами ЦК левых эсеров Б.Д. Камковым, М.А. Спиридоновой, И.А. Майоровым, М.Д. Самохваловым и др. Идеологическое обоснование широко запущенного механизма политических репрессий, вошедших в историографию под названием «Большого террора», было дано в ходе февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП (б). В первой декаде февраля произошли аресты вышеназванных руководителей ПСР-ПЛСР.¹¹²

Основной акцент при изучении хода следствия и механизмов фальсификации дел в диссертации делался на «уфимском деле», по которому проходила М.А. Спиридонова, и «архангельском деле», по которому проходил Б.Д. Камков. Также подробно были разобраны дело о «левоэсеровской террористической организации» в Калинине и группа дел о Горьковском обкоме «Всесоюзного эсеровского центра». Как показано в диссертации регулярное утверждение в Политбюро списков лиц (т.н. «Сталинские расстрельные списки»¹¹³), чьи приговоры оформлялись затем через Военную Коллегию ВС СССР, началось с февраля 1937 г. Многие кадровые эсеры, находившиеся на положении политссыльных в разных регионах СССР, оказались включены в эти списки. Общая цифра арестованных «членов антисоветской организации эсеров» за 1937 г., как явствует из спецсообщения Ежова Сталину, равнялась 25218 человек.¹¹⁴ Сравнительный анализ нескольких списков персонального состава «Объединенного Центрального Бюро ПСР и ПЛСР», отложившихся в ряде АСД и донесениях Ежова, показал, что они не согласуются друг с другом, и это лишний раз обнаруживает фабрикацию всех этих дел. Некоторых подследственных (включая М.А. Спиридонову) не удалось сломить, и они отказались сотрудничать со следствием, давать признательные показания и подписывать сфальсифицированные протоколы допросов. В других случаях подсудимые (например, все семеро выведенных на суд в Калинине по групповому левоэсеровскому делу) отказывались от показаний, сделанных в ходе дознания под воздействием пыток.

Второй этап эсеровской операции НКВД начался 18 января 1938 г. Установкой к ее началу стали две новые директивы НКВД СССР: об «исчерпывающей ликвидации эсеровского подполья» (в особенности бывших эсеров, вступивших в компартию) и о чистке эсеров в РККА. Во исполнение этих распоряжений в течение только одной недели (до 25 января 1938 г.) по Союзу было арестовано свыше 11350 тысяч человек.¹¹⁵ В ряду других дел в диссертации уделено внимание т.н. «военно-эсеровской организации», принадлежащими к которой выставлялись, в частности, Маршал Советского Союза А.И. Егоров и начальник Военно-химического управления РККА, бывший член ЦК ПЛСР Я.М. Фишман. Апогеем эсеровских дел периода «Большого террора» стало привлечение Б.Д. Камкова и В.А. Карелина в качестве свидетелей обвинения на процессе «Правотроцкистского блока» в Москве в марте 1938 г.

Автор диссертации пришел к выводам о том, что физическая ликвидация левых эсеров путем вынесения расстрельных приговоров и больших лагерных сроков в годы «Большого террора» имела определенную логику и закономерность. Политическое руководство СССР и органы госбезопасности рассматривали их, несмотря на давний отход от политической деятельности, революционное прошлое, заслуги в Гражданской войне, социалистическом строительстве и даже принадлежность к компартии, как опасных государственных преступников, контрреволюционеров. В соответствии с этой логикой в центре и на местах были казнены или приговорены к длительным срокам заключения практически все бывшие члены одной из самых популярных в России политических партий. Невзирая на то, служили ли бывшие эсеры верой и правдой новому строю (как порвавшие с ПЛСР еще в 1918 г. А.А. Биценко, ставшая теоретиком колхозного строительства, и Г.Д. Закс, стоявший у истоков создания ВЧК) или продолжали придерживаться прежних взглядов и были изолированы с начала 1920-х (как М.А. Спиридонова и Б.Д. Камков), – все они без исключения подлежали уничтожению. Те из них, кто уцелел в лагерях, автоматически попали под последнюю «зачистку» в послевоенный период, и лишь считанные единицы смогли дожить до реабилитации.