Г. Я. Пилягина механизмы суицидогенеза и оценка суицидального риска при различных формах аутоагрессивного поведения
| Вид материала | Анализ |
СодержаниеМеханізми суїцидогенезу та оцінка суїцидального ризику при різних формах аутоагресивної поведінки Ключові слова Группа безработных Группа безработных Группа безработных Группа безработных |
- План работы сппс уврм уо «бгсха» по профилактике суицидального поведения на 2011/2012, 88.47kb.
- А. А. Андрианов Обнинский институт атомной энергетики нияу мифи, Калужская обл. Оценка, 7.32kb.
- План по профилактике суицидального поведения, 46.82kb.
- Со циальная работа с лицами, склонными к суициду, 1122.18kb.
- Диссертация на соискание ученой степени, 5609.97kb.
- Программа повышения квалификации аудиторов № пк-22 «Оценка и анализ рисков при аудите», 35.26kb.
- Программа семинара-тренинга «Менеджмент риска в производственной деятельности» (8 учебных, 20.44kb.
- Приказ №656 30 ноября 2009г. Орайонном конкурсе методических разработок по профилактике, 40.18kb.
- П. И. Юнацкевич Прогнозирование и предупреждение суицидальных происшествий среди военнослужащих, 501.78kb.
- Разработка и оценка эффективности реабилитационных мероприятий при различных формах, 1851.59kb.
Опубліковано:
// Арх. психиатрии. – 2003. – Т. 9, № 4(35). – С. 18–26.
УДК 616.89.008.44
Г.Я.Пилягина
МЕХАНИЗМЫ СУИЦИДОГЕНЕЗА И ОЦЕНКА СУИЦИДАЛЬНОГО РИСКА ПРИ РАЗЛИЧНЫХ ФОРМАХ АУТОАГРЕССИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ.
Украинский НИИ социальной и судебной психиатрии и наркологии, Киев.
Постановка проблемы и ее связь с научно-практическими заданиями. В настоящее время суицидология стала самостоятельной областью среди наук о патологии поведения. Значимость этой отрасли психиатрии связана с постоянным ростом самоубийств и суицидальных попыток во всем мире. Только в Украине ежегодно добровольно расстаются с жизнью более четырнадцати тысяч человек [1]. Именно поэтому разработка и осуществление национальной программы, направленной на предотвращение роста аутоагрессивного поведения (АП) среди населения, регламентирована отдельным разделом программы «Здоровье нации» [2]. Последнее десятилетие суицидология стала одним из основных направлений научно-исследовательской деятельности Украинского НИИ социальной и судебной психиатрии и наркологии.
Анализ достижений и публикаций последних лет в суицидологии свидетельствуют о направленности исследований на поиск объективных критериев определения суицидального риска, разработку эффективных методов лечения АП и коморбидных ему психопатологических расстройств [3 — 6]. Проблемы патопсихологии суицида постоянно изучаются суицидологами. Однако очень мало исследований, направленных на выявление корреляций между патопсихологическими личностными установками и их аутоагрессивными преобразованиями, как и работ, изучающих критерии диагностики суицидального риска в аспекте возможной трансформации внутренних форм АП (ВФАП), таких как антивитальные переживания, суицидальные мысли, тенденции, во внешнюю реализацию аутоагрессивных действий (АД) — суицидальные попытки и самоубийства. Поэтому вопросы комплексного исследования механизмов суицидогенеза, дифференциальной диагностики между внутренними и внешними формами АП, объективизированных критериев оценки степени выраженности суицидального риска и изучения особенностей патопсихологических предикторов аутоагрессивной активности автором определены как нерешенный ранее аспект суицидологии.
Выше названные тезисы стали основой для формулирования целей статьи и постановки ее задач. Цель данного сообщения — информация о результатах проведенного исследования пациентов с внутренними и внешними формами АП, анализ влияния на суицидогенез патопсихологических установок у суицидентов, совершивших суицидальную попытку, и пациентов с ВФАП.
Изложение основного материала исследования с полным обоснованием полученных научных результатов. Поставленные задачи решались в рамках проведенного рандомизированного исследования 225 больных, находившихся после совершения суицидальной попытки на лечении в Киевской больнице скорой помощи (157 женщин и 68 мужчин в возрасте от 15 до 77 лет). Также в основную когорту исследованных вошли 70 пациентов с ВФАП (64 женщины и 16 мужчин в возрасте от 16 до 65 лет), высказывавших суицидальные мысли, не совершавших ранее АД или имевших суицидальные попытки в анамнезе (17,14 % случаев), не менее чем за полгода до настоящего исследования, проходивших амбулаторно-консультативное лечение на базе Киевской психиатрической больницы №1 и Киевской больницы скорой помощи.
В обеих группах психопатологические расстройства диагностировались согласно критериям раздела V "Психические расстройства" МКБ-10 [7]. Характеристики АП оценивались по разработанным автором критериям клинико-патогенетической типологизации АП [8]. В таблице 1 показаны наиболее распространенные виды психических расстройств в обеих группах. Эти данные зафиксировали существенные отличия как в характере коморбидных психопатологических расстройств, так и в принципиальном отличии вовлечения различных регистров психических нарушений при разных формах и типах АП. Полученные данные показали, что даже при оценке наиболее распространенных видов психической патологии ВФАП встречались при любом регистре психопатологических нарушений (от расстройств органического, экзогенного генеза до психогенных реактивных и личностных невротических нарушений). Тогда как в группе суицидентов была выявлена существенная разница в регистрах поражений в зависимости от типа АП. Только при суицидальном типе АП, как и при ВФАП, наблюдались психические расстройства любой глубины поражения психической деятельности. Тогда как при парасуицидальном и псевдосуицидальном типах психические расстройства представляли собой исключительно невротический регистр (преимущественно психогенные реактивные состояния или личностные расстройства), а при асуицидальном типе наблюдались расстройства только психотического регистра эндогенного или экзогенного генеза.
С целью верификации патопсихологического состояния исследованных была использована батарея тестовых методик самооценки. Исходной гипотезой был тезис о принципиальных различиях патопсихологического аспекта суицидогенеза, непосредственно зависящих от формы и типа АП. В исследовании были использованы различные тестовые методики дополняющего характера, отражающие основные патопсихологические предикторы суицидогенеза. Тест выраженности аутоагрессивных предикторов [9, 10] позволял оценить наличие аутоагрессивных побуждений, выраженности основных личностных и ситуативных предикторов АП как составных частей парасуицидального синдрома. В исследовании были использованы широко распространенные тесты самооценки уровня реактивной и личностной тревоги Ч.Спилберга — Ю.Ханина, а также самооценки психических состояний Г.Айзенка [10]. Тест оценки уровня безнадежности А.Бека [11] помогал оценить уровень личностного ощущения безнадежности, отражая степень пессимистического отношения к будущему и неуверенности в себе как основных предикторов суицидогенеза. Использованные нами основные шкалы теста диагностики социально-психологической адаптации К.Роджерса, Р.Раймонда [10] позволяли выявить направленность субъективного контроля, характеристики самооценки и межличностных взаимоотношений. Тест оценки актуализации психологических защит Р.Плутчека [12] давал возможность определить свойственные обследованным пациентам ведущие механизмы психологических защит, отражавшие основные способы психологического взаимодействия личности с реальностью, а также значимые зоны психологической травматизации личности.
В качестве группы сравнения были исследованы 108 лиц (65 женщин и 43 мужчины в возрасте от 18 до 62 лет). Группа сравнения состояла из трех подгрупп: сотрудники МВД (58 человек), безработные, состоящие на учете службы занятости (25 человек) и добровольцы без психических расстройств (25 человек). Такой подбор группы сравнения (служащие, очевидно подвергающиеся постоянным стрессовым нагрузкам при выполнении служебных обязанностей; лица, которые без сомнения находятся в состоянии социального стресса; большая часть добровольцев состояла из студентов, которых традиционно относят к группе суицидального риска) дал возможность оценить эффективность применения экспериментально-психологического исследования как способа получения объективных данных о наличии, выраженности АП и его патопсихологических предикторов.
При знакомстве с лицами группы сравнения (с согласия обследованных) проводилась оценка их психического состояния. У 10,19 % лиц (7 женщин, 4 мужчин) был выявлен субклинический уровень выраженности невротических нарушений (преимущественно тревожно-астенические симптомы). Еще в 5,56 % случаях были диагностированы манифестные признаки неврастении (5 женщин) и смешанной тревожно-депрессивного реакции в рамках расстройства адаптации (1 женщина).
Данные клинико-психопатологического исследования и экспериментально-психологического тестирования (результаты представлены в таблицах 2 — 6) позволили сделать вывод о принципиальных отличиях механизмов суицидогенеза при различных формах и типах АП. Эти различия были непосредственно обусловлены особенностями этиопатогенеза внешних и внутренних форм АП, а также механизмов суицидогенеза при невротическом и психотическом регистрах психопатологических расстройств.
Экспериментально-психологическое исследование выявило достоверные различия по данным тестирования между клиническими группами и группой сравнения. Тестирование существенно помогало в определении клинико-патогенетического типа АП у суицидентов. Данные тестовой самооценки представляли дополнительные возможности в оценке выраженности суицидального риска, прежде всего, вероятности рецидивирования АД в ближайшем постсуицидальном периоде.
Оценка полученных результатов в целом показала, что наибольшая выраженность патопсихологических нарушений была зафиксирована у суицидентов с суицидальным и асуицидальным типами АП, а также у пациентов с ВФАП. Это соответствовало наибольшей выраженности собственно аутоагрессивных проявлений и психопатологических нарушений у этих больных. В группе сравнения наименьшее увеличение показателей имели сотрудники МВД, а наибольшее — добровольцы без психических расстройств, а не безработные, что можно было ожидать.
Анализ данных тестирования имел большее диагностическое значение для группы суицидентов, так как тесты позволяли выработать наиболее адекватную схему фармакотерапии и психотерапии на основе определения клинико-патогенетического типа АП и внутриличностных установок суицидента в постсуицидальном периоде. У пациентов с ВФАП тестирование не являлось достоверным критерием оценки собственно вероятности реализации АД, а свидетельствовало о выраженности невротической симптоматики.
Данные исследования позволили сделать вывод о том, что факт выраженности невротических нарушений и вероятность реализации АД при ВФАП не коррелировали друг с другом. У большинства суицидентов при всех типах АП пресуицидальный период был достаточно коротким. В 67,8 % случаев АД осуществлялись импульсивно на фоне острой психотравмы. Пресуицидальный период в этих случаях среднем составлял 5,5 часов. И только в 13,43% случаев подготовка к суицидальной попытке длилась более 2 суток. Тогда как при ВФАП антивитальные переживания и суицидальные мысли высказывались пациентами месяцами и не реализовывались в виде АД (для преобразования во внешние формы АП необходим дополнительный психогенный пусковой фактор, без которого ВФАП не переходят в активную стадию реализации АД). Тем не менее, для выработки адекватной терапевтической тактики у пациентов с ВФАП наиболее информативными были тесты оценки тревожности и психологических защит. Близкий к равенству уровень выраженности личностной и реактивной тревоги определял необходимость обязательного назначения анксиолитической терапии, а тест психологических защит давал представление о формировании характерных аутодеструктивных паттернов поведения, что было основой адекватного психотерапевтического вмешательства. Остальные тесты у пациентов с ВФАП, несмотря на высокий уровень значений, только подтверждали выраженность невротических расстройств и субъективную тяжесть переживаемого состояния. Тем не менее, для обеих групп (особенно для суицидентов в силу оказания в большинстве случаев исключительно неотложной суицидологической помощи) все использованные тесты носили комплиментарный характер и давали возможность оценить целостную картину патопсихологических нарушений.
Наше исследование подтвердило, что, исходя из изолированной оценки только вида психических расстройств при любой из форм АП нельзя определить выраженность суицидального риска. Психические расстройства (прежде всего, реактивные состояния, депрессивные расстройства и шизофрения) только в совокупности с патопсихологическими личностными характеристиками в условиях психотравмирующей ситуации, актуализирующей чувство безнадежности и реактивной тревоги, могут давать высокий риск реализации АД.
К патопсихологическим факторам, повышающим суицидальный риск рецидивирования АП в постсуицидальном периоде при сохранении психотравмирующей ситуации, можно отнести повышенный уровень личностной тревожности, импульсивности, агрессивности, ригидности, фрустрации, внешний локус контроля, неадекватное самооправдание с завышенным непринятием окружающих, эскапизм, такие психологические защитные механизмы как регрессия, проекция и смещение.
У пациентов с ВФАП в большинстве случаев психотравмирующая ситуация носит хронический характер. Несмотря на субъективную тяжесть переживаемых невротических расстройств, у пациентов с ВФАП был выявлен вариант патологического приспособления к состоянию и ситуации (стадия резистентности адаптационного синдрома) в виде психопатологических и поведенческих нарушений. Это обуславливало у пациентов ВФАП низкую вероятность реализации АП собственно под влиянием психопатологического состояния. Аутоагрессивные побуждения были проявлением внутренней фрустрации с декларируемым желанием ее изменения, но при выраженности психологических «тормозов» (актуализация одновременно с регрессивными формами поведения интеллектуализации, отрицания и подавления как механизмов психологических защит при недостаточной выраженности смещения, более низкий уровень импульсивности на фоне высокого уровня внутреннего контроля) реализация смещенной активности в виде осуществления АД практически отсутствовала.
Патопсихологической основой суицидогенеза при всех формах АП был повышенный уровень внутренней агрессии, обусловленный интернализацией полученных детских травм. В процессе взросления многочисленные психологические травмы формировали высокой уровень внутренней психологической боли [13]. Собственно чувство психологической боли (как специфическая квинтэссенция всех патопсихологических нарушений) было основным патопсихологическим фактором суицидогенеза при всех формах и типах АП. Если психологическая боль у большинства суицидентов возникала остро как реакция на психотравмирующую ситуацию, то у пациентов с ВФАП (как и при суицидальном типе АП) она носила хронический характер. Как патопсихологический компонент суицидогенеза чувство психологической боли потенцировало усиление экзистенциальной тревоги и формирование туннельного мышления. Психопатологической основой тяжести субъективного переживания психологической боли было истощение адаптационных резервов психики. Истощенность тормозных механизмов ЦНС определяла наличие и выраженность астенической симптоматики как осевого синдрома патогенеза ВФАП (наряду с тревожно-фобической симптоматикой) и суицидального типа АП. При парасуицидальном и псевдосуицидальном типах АП преобладала тревожная симптоматика, обусловленная фактом совершения АД, а при асуицидальном типе АП тревога была неотъемлемой частью психотических расстройств. В таблице 7 представлены данные, подтверждающие преобладание в синдромологической структуре у пациентов обеих группах тревожно-фобической и астено-депрессивной симптоматики.
Чувство психологической боли очень тяжело переживалось больными. Аутодеструктивные формы поведения формировались вследствие чрезмерной внутриличностной потребности избавиться от этого состояния. Но если у суицидентов в связи с высоким уровнем импульсивности и более низким внутренним локусом контроля на фоне кризисных ситуаций острая психологическая боль способствовала формированию внешне реализуемых (хотя и патологических) поведенческих актов — осуществление АД. То у пациентов с ВФАП более низкий уровень импульсивности, более высокий уровень внутреннего локуса контроля и «хаотичность» внутренних стратегий преодолевающего поведения не позволяли внешне реализовать внутренне напряжение. Что способствовало трансформации психологической боли (аффективного напряжения) либо в хронические и личностные формы психических нарушений, либо усиливало нарастание психосоматических расстройств. При этом в обоих вариантах нарастала выраженность психопатологических расстройств, что в целом имело более разрушительный (аутодеструктивный) эффект для психики пациента. Об аутодеструктивном характере длительного существования ВФАП свидетельствовал сходный уровень значений выраженности патопсихологических предикторов в группе пациентов с ВФАП и суицидальным типом АП (наиболее жизнеопасной формы АП, сопровождающейся выраженными психопатологическими нарушениями). По сути ВФАП создавали патогенетический «замкнутый круг» развития патологического состояния, когда субъективная переживание и оценка тяжести расстройств потенцировали развитие аутоагрессивных побуждений, а их длительное наличие при отсутствии реализации АД на фоне нарастающей внутриличностной фрустрации, в свою очередь, усиливало выраженность невротических нарушений.
Оценка ВФАП как более значимого внутреннего «аутодеструктора» связана со специфическим феноменом обрывающего эффекта АД, зафиксированного нами у большинства суицидентов (данные представлены в таблице 8). АД, несмотря на возможную реальную угрозу для жизни суицидента и связанный с этим страх у окружающих, с точки зрения приспособительного поведения более конструктивны для личности, чем ВФАП. АД имели эффект аффективного отреагирования суицидентом своего состояния и реально меняли актуальную суицидогенную ситуацию (поведение как суицидента, так и окружающих). Суть обрывающего эффекта АД состояла в потенцировании критического переосмысления совершенной суицидальной попытки как неконструктивного пути разрешения ситуации, в резком снижении вследствие этого выраженности аффективного напряжения как основного фактора суицидогенеза, а также купировании суицидальных установок, что соответственно существенно уменьшало суицидальный риск рецидивирования АП. О наличии обрывающего эффекта АД свидетельствовало отсутствие психопатологических расстройств при диагностическом осмотре в остром постсуицидальном периоде у большинства суицидентов с парасуицидальным и псевдосуицидальным типами АП (данные представлены в таблице 9).
Тогда как пациенты с ВФАП, не реализуя, а подавляя нарастающую фрустрационную неудовлетворенность, закрепляли аутодеструктивный характер своих антивитальных переживаний, что подтверждалось результатами теста активации психологических защит. Приспособительная «деятельность» по разрешению психотравмирующей ситуации осуществлялась только в фантазиях самого больного, а подобное «виртуальное» отреагирование негативного аффекта только способствовало его нарастанию. Проведенное исследование подтвердило значимость аутодеструктивного эффекта ВФАП как главный парадокс и основную проблему суицидогенеза, чему обычно не придается существенное значение в клинической практике.
Выводы данного исследования.
1. Проведенное изучение 225 больных, совершивших суицидальную попытку, 70 пациентов с ВФАП и группы сравнения подтвердило необходимость и возможность дифференциации форм, а также типов АП по данным клинико-психопатологического и экспериментально-психологического исследования. Клинико-типологическая специфичность форм и типов АП обусловлена отличиями в этиопатогенезе и в клинических проявлениях между внешними и внутренними формами АП, а также различными механизмами суицидогенеза при невротическом и психотическом регистрах психопатологических расстройств.
2. Проведенное экспериментально-психологическое исследование выявило наличие аутоагрессивных проявлений, позволяло определить клинико-патогенетический тип АП, а также оценить выраженность суицидального риска. В процессе тестирования наибольшее отклонение значений показателей было зафиксировано у суицидентов с суицидальным и асуицидальным типами АП, а также у пациентов с ВФАП.
3. Исследование подтвердило, что оценка выраженности суицидального риска должна включать особенности собственно АП, синдромологическую картину коморбидных психических расстройств в совокупности с патопсихологическими характеристиками личности. К патопсихологическим факторам, повышающим суицидальный риск, можно отнести повышенный уровень личностной тревожности, импульсивности, агрессивности, ригидности, фрустрации, внешний локус контроля, неадекватное самооправдание с завышенным непринятием окружающих, эскапизм, такие психологические защитные механизмы как регрессия, проекция и смещение.
4. В процессе исследования были изучены специфические феномены обрывающего эффекта АД, зафиксированного у большинства суицидентов, а также аутодеструктивного характера ВФАП.
К перспективам дальнейших исследований в данном направлении можно отнести разработку и осуществление целенаправленных методов комплексной диагностики АП, которую целесообразно применять как при оказании специализированной суицидологической помощи в остром постсуицидальном периоде, так и у пациентов с ВФАП, а также при скрининговых исследованиях групп суицидального риска. Внедрение комплексной диагностики АП в клиническую практику позволит улучшить реальные возможности по оказанию квалифицированной суицидологической помощи и снизить уровень реализации АД и рецидивирования АП.
Список литературы:
1.Чуприков А.П., Пилягина Г.Я. Эпидемия самоубийств в Украине продолжается // Національна безпека і оборона. 2001.— № 3. С.3942.
2.Міжгалузева комплексна програма «Здоров’я нації» на 2002 — 20011 роки.— Постанова Кабінету Міністрів України від 10.01.2002 року № 14.
3.Лапицкий М.А., Ваулин С.В. Суицидальное поведение.— Смоленск, 2000.— 156с.
4.Suicide. An Unnecessary Death (Ed. D.Wasserman).— UK:Martin Dunitz, 2001.— 286p.
5.Пилягина Г.Я. Коррекция суицидального поведения у психически больных с помощью латеральной физиотерапии. Диссертация ... к.м.н. К.,1997. 438с.
6.Розанов В.А., Моховиков А.Н., Вассерман Д. Нейробиологические основы суицидальности // Укр. медичний часопис.— 1999.— т. 6(14).— № 11—12.— С. 28—36.
7.Классификация психических и поведенческих расстройств. Клинические описания и указания по диагностике. — Киев: Факт, 1999.— 272с.
8.Пилягина Г.Я. К вопросу о клинико-патогенетической типологии аутоагрессивного поведения // Таврический журнал психиатрии. 2000.— т. 4. № 1(12). С.2224.
9.Процык В.А. Суицидальные проявления при психических расстройствах у лиц старше 45 лет: Автореф. дис. ... к.м.н.— Харьков, 1992.— 25с.
10.Практическая психодиагностика. Методики и тесты (Под ред. Д.Я. Райгородского ). — Самара: Быхрах, 1998. — 672с.
11.Beck A.T., Weissman A., Lester D., Trexler L. The measurement of pessimism: The hopelessness scale // J. Consult. and Clin. Psychol.— 1974.— v. 42.— P.861 — 865.
12.Романова Е.С., Гребенников Л.Р. Механизмы психологической защиты. Генезис. Функционирование. Диагностика.— Мытищи: «Талант», 1996.— 144с.
13.Шнейдман Э. Душа самоубийцы.— М.: Смысл, 2001.— 315с.
ANNOTATION
The GEARS of SUICIDOGENESIS and the ESTIMATION of SUICIDAL RISK AT the DIFFERENT FORMS of the AUTOAGRESSIVE BEHAVIOUR
G. Pilyagina
Ukrainian research institute social and forensic psychiatry and addict behaviour (Kiev)
The analysis of 225 suicidal patients after suicidal attempt, of 70 patients with the internal forms of the autoagressive behaviour (suicidal thoughts without of autoagressive actions) and of compared group was conducted. The research has confirmed necessity both capability of differentiation of the forms and the clinical-pathogenetic types of the autoagressive behaviour under a data of the clinic-psychopathologic examination and of theexperimental-psychologic testing. The estimation of an expressiveness of the suicidal risk should must consist of the autoagressive behaviour’ features, of syndromologic picture of co-morbid psychopathologic disturbances in aggregate with personal pathopsychologic characteristics. During research the specific phenomena of the “breaking off effect” of an autoagressive actions founded for the majority of suicidal patients, and the autodestructive character of the internal forms of the autoagressive behaviour were studied.
Keywords: autoagressive behavior, criterion of suicidal risk, pathopsychologic gears of suicidogenesis.
АНОТАЦІЯ
МЕХАНІЗМИ СУЇЦИДОГЕНЕЗУ ТА ОЦІНКА СУЇЦИДАЛЬНОГО РИЗИКУ ПРИ РІЗНИХ ФОРМАХ АУТОАГРЕСИВНОЇ ПОВЕДІНКИ
Г.Я.Пилягіна
Український НДІ соціальної і судової психіатрії та наркології, Київ.
Проведено вивчення 225 хворих після суїцидальної спроби, 70 хворих з внутрішніми формами аутоагресивної поведінки та групи порівняння. Дослідження підтвердило необхідність та можливість диференціації форм і типів аутоагресивної поведінки згідно даних клініко-психопатологічного й експериментально-психологічного дослідження. Оцінка вираженості суїцидального ризику повинна враховувати особливості власне аутоагресивної поведінки, синдромологічної картини коморбідних психічних розладів разом з патопсихологічними особистісними характеристиками. У процесі дослідження було вивчено специфічні феномени обриваючого ефекту аутоагресивних дій, зафіксованого у більшості суїцидентів, а також аутодеструктивного характеру внутрішніх форм аутоагресивної поведінки.
Ключові слова: аутоагресивна поведінка, критерії суїцидального ризику, патопсихологічні механізми суїцидогенезу.
Таблица 1. Наиболее распространенные виды психопатологических расстройств у пациентов с ВФАП и суицидентов с различными типами АП (в %).
| Виды психических расстройств | Пациенты | Подгруппы суицидентов по типам АП | |||
| | с ВФАП | Суици-дальный | Парасуици-дальный | Псевдосуи-цидальный | Асуици-дальный |
| Депрессивное расстройство органической природы | - | 6,9 | - | - | - |
| Психотическое расстройство с поздним дебютом у больных с наркотической зависимостью | 1,43 | - | - | - | 9,52 |
| Параноидная шизофрения, непрерывный тип течения | - | - | - | - | 9,52 |
| Параноидная шизофрения, эпизодическая со стабильным дефектом | - | - | - | - | 14,29 |
| Параноидная шизофрения, период наблюдения меньше года | - | - | - | - | 21,43 |
| Шизотипическое расстройство личности | 11,43 | 5,17 | - | - | - |
| Бредовая ипохондрия | - | - | - | - | 7,14 |
| Тяжелый депрессивный эпизод без психотических симптомов | 2,85 | 15,52 | - | - | - |
| Тяжелый депрессивный эпизод с депрессивно-параноидными симптомами | - | - | - | - | 11,9 |
| Агорафобия с паническим расстройством | 5,71 | - | 4,26 | - | - |
| Ообсессивно-компульсивное расстройство | 8,57 | - | - | - | - |
| Острая реакция на стресс | - | 6,9 | 41,49 | 41,94 | - |
| Острая реакция на стресс у больного с злоупотреблением алкоголя | - | 3,45 | 7,45 | 6,46 | - |
| Острая реакция на стресс при истерическом расстройстве личности | 2,63 | - | - | 38,71 | - |
| Посттравматическое стрессовое расстройство | 8,57 | 3,45 | 3,19 | - | - |
| Смешанная тревожно-депрессивная реакция | 8,57 | - | - | - | |
| Смешанное расстройство адаптации (эмоций и поведения) | 14,29 | 41,38 | 30,85 | - | - |
| Неврастения | 5,71 | 6,9 | - | - | - |
| Истерическое расстройство личности | 4,29 | - | - | 6,46 | - |
| Количество исследуемых в группах (чел.) | 70 | 58 | 94 | 31 | 42 |