Достаточно общая теория управления

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 35

4. Вожделение противоестественного

Теперь посмотрим, что рекомендуют представители интеллектуальной “элиты” для того, чтобы покончить с нынешним кризисом общественного развития и не допустить деградации страны и её исчезновения. Обратимся к журналу “МОСТ”, № 25, 1999 г. В нём опубликована статья руководителя Центра по разработке комплексных экономических программ “Модернизация” Евгения Гильбо “Технократия должна выдвинуть компетентных национальных лидеров”. Статье предшествует преамбула:

«Существует две системы знаний о мире, а значит — и две системы образования. Первая система знаний предназначена для широких масс. Вторая — для узкого круга, призвание которого — управлять.

Исторически это различение прослеживается во всех типах культур, с системой образования которых мы знакомы. Уже в Древнем Египте (откуда и выплеснулся Библейский проект установления безраздельного мирового господства на “элитарно”-невольничьей расовой основе и монополии иудеев на международное ростовщичество: — наше уточнение при цитировании) образование для чиновников и низших жреческих каст значительно отличалось от того, во что посвящали узкий круг избранных, составлявших верхушку жреческой касты и окружение фараонов. В древней Месопотамии мы видим подобное же различение. В древней Иудее знания для народа (Тора, Талмуд и летописи) также сильно отличалось от знаний, достигнутых левитами. Наконец, христианская церковь на протяжении своего господства над умами средневековой Европы также имела одну истину для народа и рядового клира, и совсем другую — для посвящённых».

Этот отрывок показателен как в отношении того, что в нём прямо сказано, так и в отношении того, что обойдено молчанием, хотя в истории человечества является категорией не меньшего порядка значимости, просто в силу того, что отличает это, обойденное молчанием, от всего того, что перечислено. В этой преамбуле почти всё правда. Но есть и заведомая ложь, для выявления которой необходимо обратить внимание на некоторые бросающиеся в глаза странности.

Первое: только в приложении к Египту прошлых эпох слово «древний» набрано с заглавной буквы. В приложении к Иудее и Месопотамии слово «древний» набрано со строчной буквы. Почему? — Потому что это — знаковое различие. Это выделение заглавной буквой древности Египта — знак того, что древний Египет и доныне — оккультная метрополия (по-русски говоря столица) современной нам библейской цивилизации, представляющей собой завоёванную на основе осуществления Библейского проекта колонию владык древнего Египта. Это так вне зависимости от того, понимает это Гильбо либо же нет, и бездумно-автоматически — в соответствии с традицией — пишет «Древний Египет», начиная оба слова заглавными буквами.

Второе: соответственно нормам словоупотребления русского языка следует писать и говорить: «это различие прослеживается», «видим подобное же различие». Но Гильбо систематически пишет не «различие», а «различ-ЕН-ие». В слово вклинился суффикс «ен», по смыслу не уместный в этом контексте.

Если исходить из психологической подоплеки, то такие явления возникают не как бессмысленные ошибки, но либо вследствие того, что индивид бессознательно проболтался о том, о чём, как он осознаёт, ему говорить не дóлжно; либо вследствие того, что некое слово начинают злоумышленно систематически употреблять в том контексте, в котором оно неуместно, дабы его смысл стал размытым, а в свойственном ему контексте это слово перестали бы понимать сообразно тому, о чём идёт речь. В ряде ситуаций первое и второе совпадают: тогда индивид пробалтывается о чем-то под воздействием вполне целесообразного поведения того фрагмента коллективного бессознательного общества, в котором он участвует.

Чтобы выявить, что стоит за этой статьей Е.Гильбо, необходимо некоторые её фрагменты соотнести с исторической действительностью и вскрыть те умолчания, которые тематически не бессмысленны в её контексте. Гильбо пишет:

«Повторюсь, речь идёт не о каких-то тайных знаниях (предназначенных для высших посвященных в науку и практику управления: наше пояснение по контексту), но об определённом видении мира, способности осознать и усвоить эти представления, применить их к строительству эффективной экономической структуры российского общества».

То есть Гильбо знает, что образование “для высших” в перечисленных им культурах древности и большинстве других, которые он упоминать не стал, отличалось от образования “для всех”, не столько фактологией предоставляемых знаний (Мир общий для всех, вследствие чего факты тоже большей частью общие), а мировоззрением, точкой зрения на Мир, отношением к нему (а точки зрения могут быть разные, и с одних видно хуже, а с других видно лучше: больше и детальнее).

Конечно, в преамбуле он не мог (да в этом нет и необходимости) перечислить все культуры, все региональные цивилизации прошлого и настоящего, основанные на такого рода разделении системы образования: “все” должны покидать её носителями одного мировоззрения, а малочисленные “призванные” (кем призванные? — этот вопрос также обойден молчанием) стать высшими управленцами — носителями другого мировоззрения. Но назвать единственную культуру, в основание которой изначально положен завет стремиться к построению общества, в котором единое мировоззрение для всех без исключения, и носителями его являются и простые труженики, и высшие управленцы, — следовало.

Такая культура есть на Земле. В её основе уже более 1300 лет (!!!) лежит Коран. В Коране многократно порицается монополия на знание, позволяющая в условиях реальных законов ценообразования, действующих в обществе, получать как непосредственно, так и опосредованно монопольно высокую цену за своё участие в общественном объединении профессионального труда. В частности, Сура 39 “Толпы” прямо указует на то обстоятельство, что монополия на знания — искушение, поскольку открывает возможности к обогащению за счёт обездоленных, в том числе и разделением системы образования “для всех” и “не для всех”:

«50(49). И когда постигнет человека зло, он взывает к Нам. Потом, когда обратим Мы это в милость от Нас, он говорит: “Мне это даровано по знанию”. Нет, это — искушение, но большая часть из них не знает!»^¹

То же самое в переводе М. Н.О. Османова:

«Когда человека постигает какое-либо бедствие, он взывает к Нам. Когда же Мы даруем ему какую-либо милость от Нас, он говорит: “Это даровано мне за мои знания”. Нет, это было испытанием, но большая часть людей не ведает об этом».

Сура 28 “Рассказ” о том же ещё более определённо:

«78(78). Он сказал: “То, что мне даровано, — по моему знанию”. Разве он не знал, что Аллах^² погубил до него из поколений тех, кто был сильнее его мощью и богаче стяжанием. И не будут спрошены о своих грехах грешники!»

То же самое в переводе М. Н.О. Османова:

«[Карун] ответил: “То, что даровано мне, [даровано] за моё умение”. Неужели он не знал, что Аллах до него погубил [целые] поколения, которые превосходили его мощью и богатством? Подобных грешников даже допрашивать не станут [в Судный день].

Последнее касается и Гильбо персонально и его рассуждений на тему о необходимости постановки в России системы образования, «для узкого круга, призвание которого — управлять» (кто, как, на основании чего определяет принадлежность индивида к этому “узкому кругу”?). Именно эта система целенаправленно искореняется в России с 1917 г. и будет необратимо изжита иной системой образования, воспитываемое которой мировоззрение позволит каждому члену общества (рожденному без синдрома Дауна и т.п. патологии, препятствующей нормальному развитию психики) входить в сферу управления по его воле по мере необходимости^³.

Знал это Гильбо к моменту написания этой статьи? — Обязан был знать (в силу того, что руководство Центром «Модернизация» обязывает к профессиональной компетенции) и знал. И признаки этого знания есть и в статье Гильбо:

«Россия имеет шанс перейти из разряда стран “3 го мира” в разряд ведущих мировых держав гораздо быстрее, чем она совершила обратную эволюцию. Необходимое условие для этого — преодоление того отличия от развитых стран, которое есть у сегодняшней России и всех стран “3 го мира”: отсутствие касты правителей (носителей предназначенных не для всех управленческих знаний и навыков в преемственности поколений: наше пояснение при цитировании).

Но даже в случае распада России подобная каста несомненно понадобится Петербургу, который станет центром нового балтийского государства. От того, насколько быстро эта каста будет готова принять на себя осуществление концептуальной власти, зависит срок, когда начнётся новый подъем Великого города».

В приведенном фрагменте знаковым является термин «концептуальная власть». Его следует понимать двояко: во-первых, как тот вид власти, который даёт обществу концепцию его жизни в преемственности поколений как единого целого; во-вторых, как власть самой концепции над обществом — информационно-алгоритмическую внутреннюю скелетную основу культуры и опору для всей его деятельности^¹. Этот термин — не произведение научных изысканий Гильбо. Он вычитал его из работ Внутреннего Предиктора СССР, в которых явление концептуальной власти описано терминологически определённо с точки зрения достаточно общей теории управления. Внутренний Предиктор СССР — коллективная общественная инициатива — и уже осуществляет концептуальную власть, что невозможно не увидеть и не понять из его работ.

Концептуальная власть осуществлялась и в древности в том типе культуры, который так полюбился Гильбо вследствие того, что в нём есть разделение общества на их “благородия, превосходительства, святейшества” — “элиту”, к которой он себя причисляет, и на подвластное “элите” рабочее быдло, от которого Гильбо, как и многие другие претенденты в разного “их превосходительства”, отделяет себя по умолчанию. Но исторически реально в умолчаниях толпо-“элитарного” общества лежит и тот факт, что есть не одна “элита”, а иерархия многих “элит”. И с каждой ступени этой иерархии все низшие, возомнившие себя какой-то “элитой”, — рабочее быдло, что бы они из себя ни изображали, и как бы ни пыжились изобразить ещё нечто более превосходящее этот статус, предопределённый для них концептуальной властью толпо-“элитарного” общества.

Соответственно и Гильбо в этой системе принадлежит к какому-то отряду рабочего быдла, причем бессмысленно бунтующему отряду, что наказуемо хозяевами системы. Бунт Гильбо выражается, в частности, в том, что в этой системе нет места термину «концептуальная власть»; а бессмысленность бунта — в том, что Гильбо привлекает чуждый системе термин для того, чтобы породить новую, более дееспособную чем прежние, “элиту” и сохранить тем самым толпо-“элитаризм” — “элитарно”-невольничий строй — в какой то новой форме.

Концептуальная власть осуществляется в толпо-“элитраных” социальных системах на основе посвящений, большей частью кланово-замкнуто. На разработку и употребление соответствующего терминологического аппарата есть запрет коллективного бессознательного высших “элитарных” групп. У не-“элитарного” же большинства общества в прошлом просто не было свободного времени для того, чтобы переосмыслить бытие своего общества и человечества в целом и перейти к иному мировоззрению, на основе которого был бы развит соответствующий терминологический аппарат, позволяющий перейти обществу к новому качеству своего бытия.

Этот системный запрет на терминологию обусловлен как внутренним страхом толпы (“элита” тоже толпа, но более образованная, чем простонародье) перед самодержавием концептуальной власти и неподотчётностью её никому в обществе, так и страхом особенно “элиты” потерять монополию на знание и власть, позволяющие получать монопольно высокие цены за своё участие в общественном объединении профессионального труда как непосредственно, так и опосредованно^¹. Последнее необходимо пояснить: если в обществе нет однозначно понимаемого терминологического аппарата, то проболтаться о том, что возможно было бы описать с помощью этого терминологического аппарата, невозможно: нет слов, символов, а подчас и образов. Отсутствие терминологического аппарата при развитой системе многозначных иносказаний, однозначно понимаемых только при освоении ключей, при развитой системе неформальной передачи практических навыков — одно из средств охраны ото всех тех “тайных” знаний, которые в своём коллективном бессознательном несли касты высших управителей (а не правителей, как пишет Гильбо), управленцев в древнем мире.

Как только в обществе появляется терминология, то сохранение тайны на этих принципах становится невозможным, поскольку даже ничего не способные понять попугаи и зомби-магнитофоны будут распространять в обществе прежде тайное знание, пересказывая где-то как-то услышанные ими слова. Пусть они не понимают смысла слов сами, но их услышат те, кто поймёт, о чём идёт речь. А это влечёт за собой качественное изменение бытия общества.

Гильбо, сохраняя приверженность толпо-“элитарной” структуре общества и употребляя терминологический аппарат, гарантирующий однозначность понимания сказанного и прочитанного всеми, рекомендует срочно^¹ воспитать касту управленцев, чье мировоззрение отличало бы их ото всех остальных. Если бы он не был привержен толпо-“элитаризму” вследствие “элитарного” демонизма, то он упомянул бы в своей статье Коран, идеалы коранической культуры, согласно которым общество должно быть мировоззренчески единым, и вследствие этого не разделённым на толпу и “элиту”, и поддержал бы своею деятельностью коллективную общественную инициативу, называемую ныне Внутренний Предиктор СССР, которая развивается в направлении осуществления коранических идеалов общественной жизни как Царствия Божиего на Земле (но в этом случае его статья не была бы опубликована в журнале для “элиты” управленцев).

Рассматриваемая нами его статья представляет собой очень выразительную иллюстрацию того, как носители строя психики зомби и “элитарно”-демонического строя психики делают то, чего не понимают, вследствие чего сами же разрушают возможности осуществления того, к чему стремятся, расчищая дорогу и место свершениям других.

И причина этого не в том, что Гильбо чего-то не понял при чтении работ Внутреннего Предиктора СССР: они поддаются однозначному пониманию на основе владения грамматикой русского языка; но то, что становится из них понятным, не всегда и не всем читателям оказывается нравственно приемлемым. Нравственная неприемлемость Концепции Общественной безопасности, ориентированной на переход к обществу, в котором человечный строй психики в ранее определённом смысле этого слова — норма, представляет собой непреодолимое препятствие для того, чтобы перейти от порочного мировоззрения (каждое на свой манер) “для правящей элиты” или мировоззрения “для толпы”, с указания на факт различия которых начал свою статью Е.Гильбо.

Blog

Достаточно общая теория управления

4. Вожделение противоестественного