Русская рок-поэзия

© Е.Н. Чебыкина, 2010


А.П. СИДОРОВА

Тверь

«ТЁМНЫЕ СТОРОНЫ ЛЮБВИ»

И «НОВЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ А.И. СВИДРИГАЙЛОВА»:

ДВА АЛЬБОМА А. НЕПОМНЯЩЕГО КАК ЕДИНСТВО


Песня «Одиночество» встречается в двух альбомах А. Непомнящего – «Новые похождения А.И. Свидригайлова» и «Темные стороны любви». Включение одной и той же композиции в разные контексты для рок-поэзии явление не редкое и является одним из проявлений ее вариативной природы²⁷⁷. При восприятии и анализе в этом случае будет иметь значение как влияние двух контекстов на интерпретацию одного текста, так и влияние текста на процессы смыслопорождения в содержащих его контекстах, так как «не только контекст преображает слово, но и слово влияет на формирование контекста»²⁷⁸. Такое смысловое взаимодействие позволяет рассматривать два альбома, содержащих одну и ту же песню, в качестве некоего «надальбомного» единства, своего рода диптиха. Такая особенность рок-текстов – стремление к выходу за пределы «альбомной формы» – рассматривалась в некоторых исследованиях²⁷⁹. В данном же случае явление представляет интерес также и в силу того, что не закреплено в сильной позиции – в заглавиях альбомов, но при этом обнаруживается в прочих позициях текста.

Припев песни «Одиночество» («Одиночество – когда ты рядом. / Одиночество – когда ты рядом. / Одиночество – когда ты рядом. / А любовь – когда тебя нет» ²⁸⁰) может быть воспринят и как обращение ко второму лицу, собеседнику лирического субъекта, и как обобщенно-личное предложение. В последнем случае под «ты» будет подразумеваться любой адресат, в том числе и сам говорящий.

Текст песни допускает оба варианта восприятия. Один из возможных («с тобой плохо, хорошо без тебя», так как слова «одиночество» и «любовь» имеют в языке соответствующие коннотации) будет поддерживаться следующими моментами текста: «В твоей теплой постели не страшно смерти», «Очень любим друг друга и блюем под столом», «В конце концов можно остаться с тобой. / Конечно же проще остаться с тобой / Но одиночество – когда ты рядом».

Другой возможный вариант восприятия («Ты одинок, любить тебя будут после смерти, «когда тебя нет») также поддерживается контекстом: «Прокричи хоть до крови уставшее горло – / «Монастырская дорога» пуста», «На всех крылатых хватило окон, / А у остальных – все как надо, все так», «А сегодня ночью мне приснилась смерть, / Мне стало все ясно, я хотел проснуться».

В тексте песни актуализируется мотив добровольного ухода из жизни («вешаться в ванной») и делается акцент на теме творчества («А мы рвем струны и ломаем перья, / Ищем какой-то драгоценный ответ»). Включенная в данный контекст фраза «на всех крылатых хватило окон» может восприниматься как отсылка к «тексту смерти» А. Башлачева, так как семы «поэт», «самоубийство» и «окно» являются в нем доминантными²⁸¹.

Строки «В конце концов можно остаться с тобой. / Конечно же проще остаться с тобой» отсылают к песне В. Цоя «Группа крови». В тексте А. Непомнящего, как и в тексте В. Цоя, эта фраза при восприятии на слух может быть услышана по-разному: «остаться с тобой» и «остаться собой», причем оба смысла вписываются в контекст песни. В одном случае цитата будет способствовать восприятию куплета в его первом, «личном» значении: «проще остаться с тобой / Но одиночество – когда ты рядом», в другом – возникнет более глобальная проблема восприятия индивидуальной личности окружающими: «проще остаться собой», но этому будет сопутствовать одиночество и «любовь – когда тебя нет».

Таким образом, для песни «Одиночество» можно наметить два основных варианта восприятия. Заглавия альбомов («Темные стороны любви» и «Новые похождения А.И. Свидригайлова»), в состав которых она входит, фокусируют внимание в первом случае на негативном восприятии любви, во втором – на мотиве добровольного ухода из жизни, следовательно, смерти вообще (как известно, А.И. Свидригайлов, герой романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», застрелился, попросив всем сообщить, что он «поехал, дескать, в Америку»²⁸²).

Первые четыре песни альбома «Темные стороны любви» (при условии последовательного восприятия) обнаруживают развитие общего сюжета. В «Ветхозаветной»²⁸³ речь идет о будущей смерти адресата («На твоих похоронах я буду пить вино мне с тобой первый раз будет хорошо»), в тексте песни чувство ведет к потере личной свободы, градация отношения к любви прослеживается в варьировании припева: «Да любите друг друга сказал нам /прикололся/ изъ...нулся Господь и создал любовь как надежный концлагерь», в последнем куплете адресант предсказывает и свою смерть: «На моих похоронах будут пить вино»²⁸⁴.

Текст второй песни, как и первой, строится в форме обращения, в первом куплете предсказывается смерть адресата: «Я очень болен тем, что мне все равно / В какой земле ты будешь лежать», вино заменяется на портвейн («Они слетелись как мухи / На сладкие как пробка от портвейна слова»), что вполне соотносится с названием песни, отсылающим к творчеству Вен. Ерофеева. В тексте есть и прямая отсылка к конкретному тексту: «В том городке, где раньше жили мы, / Там где-то по линии Москва – Петушки», вместо ситуации поминок, обрисованной в предыдущей композиции, здесь возникает пьянка: «И тем не менее раз вечером после пьянки / Мне встретился в проулке добрый ангел / … / Я разбил ему лицо, вот так, мой ангел / Ты прости меня, прости, мой милый ангел, / И таскал за волосы по грязи / В милом городке, где вишни и дожди». Первые строки песни («Я очень болен тем, что мне все равно / в какую сторону света от себя бежать») напоминает ситуацию из поэмы Вен. Ерофеева «Москва – Петушки»²⁸⁵. Как и в поэме Вен. Ерофеева, лирический герой разговаривает с ангелом²⁸⁶, но в «Москве – Петушках» «ангелы» постоянно фигурируют во множественном числе, к тому же в итоге оказываются причиной гибели героя, здесь «ангел» один, активная роль принадлежит субъекту речи, причем его обращения к ангелу («мой ангел») можно воспринимать и как обращения к лицу женского пола²⁸⁷.

Начало третьей песни с этого альбома («Безымянные погибшие в кухонной войне») соотносится с началом третьего куплета «Ерофеевской» («Война окончена, по хатам, расставлены точки»), причем участники «кухонной войны» – «Толпы падших ангелочков тонущих в вине» – соотносятся с действующими лицами предыдущих песен. Как и две другие, песня обращена к лицу женского пола, эксплицируется мотив насильственной смерти «ее» – «Отелло отправляет дездемон отдыхать», «Я боюсь, что ты теперь от меня не уйдешь», «Ведь ты ж в агонии, зачем же ты вцепилась в меня?». Припев в контексте предыдущей песни воспринимается как перефразированная ситуация из поэмы Вен. Ерофеева: «Но на поезде в твой город сломался стоп кран. / И я не знаю как мне теперь с него удрать». Если в поэме прибытие в Петушки и встреча с «ней» были желаемым, но недостижимым, и насильственная смерть в финале ожидала героя, здесь лирический субъект как бы помимо своей воли попадает в «ее» город и вынужден убить «ее» («Я не хочу хочу хочу, ну отберите мой нож»). И в «Ерофеевской», и в «Валуйской» песнях есть аналог рая («В милом городке, где вишни и дожди») и даже его прямое упоминание («тебе же в рай, а мне не в рай»), что соотносимо с представлением о Петушках главного героя поэмы Вен. Ерофеева²⁸⁸. С «Ветхозаветной» песней «Валуйскую» сближает также восприятие любви, как потери личной свободы, невозможности лирического субъекта повлиять на ситуацию.

В песне «Про зеленого змия» развивается оппозиция, намеченная в «Валуйской» («Тебе же в рай а мне не в рай»): «Ко мне с утра подошел мой друг сатана», безуспешное ожидание «ее» прихода («Потом настал вечер, а она не пришла») в контексте трех предыдущих песен может восприниматься не только как переживание субъектом состояния несчастной любви, но и как результат его же действий, т. е. (как следует из контекста цикла) жестокого, преднамеренного убийства «ее».

Закономерно, что в данном контексте припев песни «Одиночество» («Одиночество – когда ты рядом, / А любовь – когда тебя нет»), следующей за песней «Про зеленого змия» будет восприниматься как указание на возможность любить «ее» только после «ее» смерти, а в самой песне будут актуализироваться соответствующие смыслы.

Мотив убийства присутствует и в трех следующих композициях альбома – «Кастл-рок», «Инквизиция» и «Южный ветер», где убийство «ее» сопряжено с обрядом инициации («Подточу клыки я пилкой, / Поцелую, сделаю надрез» («Кастл-рок»), намерение убить уравнивается со стремлением убивать вообще («Я хочу убивать прохожих / … / Потому что они похожи на тебя»), а смерть оказывается единственным способом обретения свободы и освобождения из замкнутого пространства, которое в контексте альбома соотносится с любовью («В чулане очень страшно – до свидания прости», «Мое отражение подходит к окну / Оно меня зовет значит я ухожу», «И летят этажи и все ближе земля» («Южный ветер»).

Восприятие любви как наказания и фактора, лишающего свободы, присутствует в песнях «Инквизиция» («Слепая инквизиция / сожжет инаколюбящих») и «Приглашение на…»²⁸⁹ («Хорошо, что живут хотя бы пауки / В одиночном карцере твоей любви». В песнях «Странное ощущение свободы» и «Белое безмолвие» смерть (исчезновение, уход) выступает как способ освобождения: «Странное ощущение свободы / Странное, как выстрел за спиной», «Белое безмолвие – моя победа. / Белое безмолвие – твоя беда. / Горизонт пустой – там никого нету, / Уходи домой и не ищи меня».

Для альбома в целом характерно противопоставление любви как несвободы смерти как способу освобождения.

В альбоме «Новые похождения А.И. Свидригайлова» первые три песни (предшествующие песне «Одиночество»), развивают общий, объединяющий их мотив. В первой песне «поезд в город весны уходит в тридцать-ноль-ноль. / Каждый день без изменений, в тридцать-ноль-ноль», следовательно, попасть на него невозможно. Этот же мотив звучит в песне «Вокзальная», где «вокзал» рассматривается как модель человеческой жизни («Толпились и кричали на будничном вокзале, / И искали нервно в расписании «на после» / Никем не отмененный запредельный поезд, / Непрошенный, бесплатный голубой вагон»). Во второй песне альбома («Дед Мороз») функцию поезда, способного вывезти «за пределы» жизни, выполняет зеленая карета: «Пусть зеленая карета уходит одна, / А мы свое доползаем – причем здесь весна» ²⁹⁰. Во всех трех песнях жизнь противопоставлена движению, свободе, представлена как бесцельная трата времени.

Также песни объединяет деиндивидуализированность лирического субъекта, о чем свидетельствует частое употребление предложений с пропущенным подлежащим (например, «Толпились и кричали на будничном вокзале», где субъект действия не имеет значения, так как действие распространяется на всех), замена «я» на «мы» («А мы оставались, мы одни оставались, / Мы словно отстали, искали в карманах / Пьяные лапы последний заветный, / Прощальный билет»).

Соответствующие смыслы актуализируются и в песне «Одиночество», которая в альбоме «Новые похождения А.И. Свидригайлова» следует четвертой: акцентируется внимание на не всем доступной возможности уйти (в прямом и в переносном смысле) из жизни: «На всех крылатых хватило окон, / А у остальных все как надо, все так», «А Бог плюнул, ушел и хлопнул дверью, / Мы, было, за ним – ах, дверей уже нет». Этот мотив усиливается в следующей песне: «И те, кого Бог любит, умирали молодыми, / Ну а мы тусовались совсем с другими. / Мы будем жить долго». В таком контексте встречающиеся в других песнях альбома отсылки к творчеству А. Башлачева («Покрести мне непокорное окно» – «Да окно решеткой крестили» («Некому березу заломати»), В. Цоя («В конце концов можно остаться с тобой, / Конечно же проще бы остаться с тобой» – «Я хотел бы остаться с тобой, просто остаться с тобой» («Группа крови»), Янки Дягилевой («Видишь, веpтолет летит все быстpей / Тот самый без окон, без двеpей» – «…на вертолет без окон и дверей» («На черный день»), «Смерть уже продана» – «Продана смерть моя» («Продано!»), Е. Летова («Легко рифмовать / Словечки «насрать» и «умирать». / Особенно если это делать в майке с портретом Егора» («Насрать на моё лицо»), Джима Моррисона («А кто в доме любви – по жизни шпион» – «I'm a spy in the House of Love» («The spy») и др., воспринимаются и как отсылки к биографии этих музыкантов.²⁹¹

Также в песне актуализируется мотив добровольного ухода из жизни, выбора в пользу смерти, характерный для всего альбома: «Жизнь и смерть – две дамы, почти треугольник. / Как они удивились когда как-то раз, с перепоя / Он понял что с одной все не так. / А раз не так, то так и надо. / И отправился спать со второй». Причем в большинстве случаев самоубийство воспринимается как способ освобождения, выхода за пределы жизни и себя, но для лирического субъекта оно, чаще всего, невозможно: «Пусть зеленая карета уходит одна, / А мы свое доползаем – причем здесь весна», «Шаг вправо, шаг влево, но вpяд ли побег, / За каpцеp из pебеp, за отмеренный век», «Рyбашки гладили, в пyть собиpалися / А оказалось – нас забыли в тюpьме /…/ Аркадий Иванович едет в Америку / Желает вам, господа, не скучать».

Сопоставимы альбомы и по расположению составляющих их композиций. Песня «Одиночество» в обоих альбомах занимает центральное место (со сдвигом к верхней границе) – пятая из двенадцати («Темные стороны любви») и четвертая из четырнадцати («Новые похождения А.И. Свидригайлова»). Как уже отмечалось, в обоих альбомах песни, предшествующие «Одиночеству», объединяются в своеобразные микроциклы. В альбоме «Темные стороны любви» общим мотивом такого единства становится убийство «ее», в альбоме «Новые похождения А.И. Свидригайлова» – «транспортного средства» и вообще пути, ведущего «за пределы» жизни, в иное и лучшее пространство.

На уровне содержания можно провести параллель между песнями «Приглашение на…» и «Свидригайловская банька» (которые занимают, соответственно, одиннадцатое и двенадцатое места в альбомах): «В углу потолка нарисован паук. / Я хотел выйти в дверь, а там паук. / Я хотел уйти в окно, но и там паук» («Приглашение на…») и «С пауками по углам да с чертями по дверям» («Свидригайловская банька»). Пространство «Свидригаловской баньки» предельно разомкнуто, неизмеримо – «от земли до звезд», причем, если учитывать, что с баней Аркадий Иванович сравнивал вечность²⁹², то же самое можно сказать и о времени. В песне «Приглашение на…» пространство, наоборот, кажется замкнутым и ограниченным: «От стены до стены шагов эдак пять, / Возможно их чуть больше, а не пять, / Просто я дальше не умею считать», но если при восприятии этой песни возникает параллель со «Свидригайловской банькой», то невозможность сосчитать точное количество шагов и изменить свое положение в пространстве («И вообще у меня нет ни рук, ни ног») может рассматриваться и как указание на его бесконечность.

Аркадий Иванович из «Песенки про А.И. Свидригайлова», заключительной в альбоме «Новые похождения А.И. Свидригайлова», «едет в Америку», то есть кончает жизнь самоубийством. Действующий персонаж песни «Белое безмолвие», заключительной в альбоме «Темные стороны любви», тоже «выходит за пределы жизни»: «Вот так начало улыбнулось концу / И круг замкнулся и меня не поймать», «Падал снег, заметал лицо, / … / Наказал быть свободным, становиться прозрачным / Улыбаться бесплотно и не жаться к огню». Принимая во внимание отсылку к одноименному рассказу Джека Лондона, сюжетную основу которого составляет описание смерти одного из героев, можно предположить, что в песне «Белое безмолвие» действие тоже происходит в Америке.

В итоге можно отметить, что оба альбома имеют похожую композиционную и смысловую структуру, в основе которой лежит развитие мотива «выхода за пределы». Это может быть выход «за пределы» любви: «В одиночном карцере твоей любви», «И создал любовь как надежный концлагерь…. Хочешь выйти – ляг, поспи, все пройдет и так», «В чулане очень страшно – до свидания, прости», «Кто к тибетским вершинам – стрелою из лука, / А кто в доме любви – по жизни шпион», выход «за пределы» себя: «По тупым закоулкам дремучего тела / Мутно бродит душа, словно кошка в дыму», «Шаг впpаво, шаг влево, но вpяд ли побег, / За каpцеp из pебеp, за отмеренный век», «Давай на бис! / На бис! и так, пока не пошла кровью глотка», выход «за пределы» жизни: «На всех крылатых хватило окон», «Бог плюнул, ушел и хлопнул дверью», «Пусть зеленая карета уходит одна, / А мы свое доползаем – при чем здесь весна», «Аркадий Иванович едет в Америку, / Желает вам, господа, не скучать».

На лексическом и семантическом уровне альбомы также объединяют мотивы зимы, снега, замкнутого пространства, полета, смерти, поминок и некоторые другие.

Следовательно, тексты двух альбомов могут восприниматься в качестве единого контекста. Одним из важнейших факторов, влияющих на его формирование, является наличие в альбомах «общей» песни – «Одиночество».

В заключение стоит отметить, что для творчества А. Непомнящего переход одной и той же композиции из альбома в альбом явление довольно частое. Так, например, песни «Дед Мороз» и «Конец русского рок-н-ролла» из альбома «Новые похождения А.И. Свидригайлова» входят в состав альбомов «Под тонкой кожей» и «Экстремизм» соответственно, что может служить поводом для рассмотрения четырех альбомов («Новые похождения А.И. Свидригайлова», «Под тонкой кожей», «Экстремизм» и «Темные стороны любви») в качестве единого контекста.

© А.П. Сидорова, 2010