Geum.ru

Методические указания к спецкурсу «Этнопсихология» Ростов-на-Дону

Вид материалаМетодические указания

Содержание


Методические указания к теме: «Первые попытки изучения психологии народов в Германии и России».
В. Вундт: психология народов как первая форма социально-психологического знания.
Г.Г. Шпет о предмете этнической психологии.
Подобный материал:

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования


«РОСТОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»


МЕТОДИЧЕСКИЕ УКАЗАНИЯ


к спецкурсу «Этнопсихология»


Ростов-на-Дону

2006


Печатается по решению методической комиссии кафедры социальной психологии, протокол № 4 от 27 июня 2006 года.


Автор: Сериков Геннадий Витальевич, кандидат психологических наук, старший преподаватель кафедры социальной психологии Ростовского государственного университета.

Рецензенты: Лабунская В.А., доктор психологических наук, профессор кафедры социальной психологии.

Воронцов Д.В., кандидат психологических наук, доцент кафедры социальной психологии.




Методические указания к теме: «Первые попытки изучения психологии народов в Германии и России».


В середине XIX в. этнопсихология появляется как самостоятельная наука в Германии. Это было связано с процессами объединения множества германских княжеств в единое государство, что и повлияло и на обще германское самосознание.

Основателями новой науки были немецкие ученые Лацарус и Штейнталь. В 1859 году они начинают издавать «Журнал психологии народов и языкознания». В первом номере появляется программная статья под названием «Мысли о народной психологии», в которой обосновывается необходимость развития новой науки – психологии народов. По их мнению, возникла потребность исследовать законы душевной жизни не только отдельных индивидов, но и целых общностей, в которых люди действуют «как некоторое единство». Среди таких общностей (религиозных, политических, социально-экономических) особо выделялись народы – этнические общности в нашем понимании, поскольку народ является наиболее важной и необходимой для индивида исторически сложившейся общностью, к которой он себя относит. По мнению Лацаруса и Штейнталя именно относит так как, полагали они, народ есть совокупность людей, которые смотрят на себя как на один народ, причисляют себя к одному народу. То есть, в данном определении они исходят из того, что духовное родство между людьми не зависит от происхождения и языка, поскольку люди определяют свою принадлежность к какому либо народу субъективно.

На основе каких характеристик можно говорить о людях, как о принадлежащих к определенному народу? Во-первых, все индивиды, относящиеся к одному народу, имеют «сходные чувства, склонности, желания, обладают одним народным духом – трактуемым как психическое сходство индивидов, принадлежащих к определенному народу, и одновременно как их самосознание (т.е. то, что мы сейчас бы назвали этнической идентичностью).

Предметом психологии народов, таким образом, объявляется изучение народного духа в его всевозможных проявлениях, прежде всего, в языке, нравах, обычаях, традициях и песнопениях. Первое место среди этих элементов принадлежит языку, поскольку он является всеобщим духовным органом; через слово происходит «единение в духе», поскольку во взаимном понимании говорящего и слушающего вырастает сознание и пробуждается чувство одинаковости и того и другого. Такое воздействие возможно благодаря особенности языка, заключающейся в том, что он запечатлевает миросозерцание народа и, в то же время, сам есть отпечаток созерцаемой деятельности. При всем отличии элементов народной психологии от индивидуальной, она мыслилась как продолжение ее. Речь шла об изучении тех же процессов, которые присущи индивиду. Обоснование этого методологического принципа, поскольку он направлял весь анализ собираемых фактов, заключалось в том, что дух живет только в индивидах и не имеет существования вне индивидуального духа. Отсюда делался вывод, что народная психология должна изучать те же основные процессы, что и индивидуальная психология. Согласно принятой в то время схеме разделения психических процессов (на чувства, волю, мышление) происходило распределение общественных форм сознания. Религия относилась к чувству, мифология к мышлению, народное творчество к воображению и т. д. Иными словами народный или совокупный дух раскладывался на элементы, и начиналась группировка этих элементов. Несоответствие между принятой схемой индивидуальной психологии и поставленными социально-психологическими задачами приводило ко многим неразрешимым трудностям, одной из которых был вопрос о применимости метода интроспекции. Новым было предложение об исследовании народной психологии путем изучения отложившихся в языке форм мировоззрения народа.

Задачи этнопсихологии по Лацарусу и Штейнталю:

1)познание психологической сущности народного духа;

2) открытие законов, по которым совершается внутренняя деятельность народов в жизни, искусстве и науке;

3) выявление основных причин возникновения, развития и уничтожения особенностей какого-либо народа.

Таким образом, психология народов предстает в качестве объяснительной науки, которая сводит общественные закономерности языка, религии, искусства, науки, нравов и другие элементы духовной культуры к психологической сущности.

Лацарус и Штейнталь выделяли историческую психологию народов, объясняющую дух народов в целом и конкретную психологическую этнологию, изучающую дух отдельных народов.

Существенным было то, что человек рассматривался предназначенным к общественной жизни, к сообществу. Утверждалась необходимость для его жизни общения. Предметом исследования объявлялся «дух совокупности». В трактовке Лацаруса и Штейнталя народная психология выступала как психология общественного человека. Общество, согласно их взглядам, возникало при делении человеческого рода на народы. По данному ими определению «общество, образуемое народом, есть непременное, абсолютно неизбежное условие существования для всякого индивидуума и, следовательно, самое натуральное из всех человеческих обществ, потому оно существеннее для науки, нежели какие-либо произвольные союзы, происходящие между людьми вследствие культуры». Следовательно, народная психология должна, прежде всего, объяснить человека, исходя из социально-психологической характеристики народа. Поэтому статья Лацаруса и Штейнталя, открывшая новый журнал, по сути дела предлагала изучение социальной психологии, народ же представлял для них отправную точку исследований. Идеалистические воззрения позволяли считать, что силы общества – духовного свойства, а народный дух в обществе находится как душа в теле, а значит, определяет его действия. Таким образом, исследование народного духа открывало путь к изучению движущих сил общества, через психологию должны были познаваться законы общественного развития. История должна объясняться из всеобщих психологических законов. Новой дисциплине предстояло открыть законы человеческого духа, имеющие приложение там, где только совместно живут и действуют многое люди, как некоторое единство.


В. Вундт: психология народов как первая форма социально-психологического знания.

В 1886 г. В. Вундт напечатал статью «О целях и путях этнической психологии». В 1912 году появляется его книга «Проблемы психологии народов». Предшественниками В. Вундта были Лацарус и Штейнталь. В чем же состояла приемственость и в чем те изменения, которые Вундт считал нужными внести в этническую психологию? Прежде всего, этническая психология включалась в общую систему психологии, которую разрабатывал немецкий ученый, и которая на какое-то время заняла господствующее положение в мировой психологической науке. В системе В.Вундта психология распадалась на физиологическую психологию и историческую психологию. Последняя должна была изучать историю человеческой культуры с целью познания высших проявлений психической деятельности человека. Здесь и было уготовлено место психологии народов. В Вундтовскую психологию перешло исходное положение программы народной психологии Штейнталя и Лацаруса, заключавшееся в методе ее изучения путем исследования результатов или продуктов духовной деятельности. В.Вундт был согласен с ними в том, что душа народа вовсе не является бестелесной, независимо от индивидов пребывающей сущностью и не может существовать без них. Но, если для Лацаруса и Штейнталя изучение народного духа сводится к изучению тех же психологических явлений, что имеют место у составляющих народ индивидов, то В. Вундт проводит чисто социально-психологическую мысль, что совместная жизнь индивидов и их взаимодействие между собой должны порождать новые явления со своеобразными законами, которые несводимы к закономерностям существования индивидуального сознания. Такими новыми явлениями, являющимися содержанием души народа для В. Вундта выступают общие представления, чувства и стремления многих индивидов. Таким образом, в данном виде психология народов предстает в качестве самостоятельной науки, которая может помочь индивидуальной психологии. Кроме того, В. Вундт сужает программу изучения психологии народов, предложенную Лацарусом и Штейнталем. Несмотря на то, что в реальных исследованиях невозможно разграничить описание и объяснение, наука о душе народа призвана объяснять общие законы его развития, а описание нужно предоставить этнологии, которая, таким образом, становится вспомогательной дисциплиной. Позднее Штейнталь согласился с этим моментом.

Наконец, В. Вундт полагал, что общие представления многих индивидов проявляются, прежде всего, в языке, мифах, и обычаях, остальное вторично. Так, искусство, наука, религия были связаны с мифологическим мышлением, поэтому психология народов и не обязана их изучать. Впрочем, В. Вундт иногда и рассматривает религию и искусство как часть психологии. Народов, но на раннем этапе В. Вундт очень четко формулирует объекты исследования психологии народов: продукты творческого духа народов.

Основной метод изучения – анализ конкретно исторических продуктов духовной жизни (язык, мифы, обычаи). Язык – поскольку он содержит общую форму, живущих в народе представлений и законы их связи. Мифы – понимаются как первобытное миросозерцание и начало религии.

В России вообще начало социально- психологических исследований было связано с этнопсихологией. В то же время исторические условия общественного развития, вызвали ряд особенностей в постановке и решении проблем этнической психологии. Во-первых, это идея народности (православие – самодержавие народность в ее официальном представлении), интерес к народной психологии у революционеров-демократов у связи с революционным движением. В тоже время народная психология не отделялась от этнографии, языкознания, фольклора и т.п. Интересу к народной психологии способствовали также следующие обстоятельства. Уже в 20-30-х годах 19 века, в ходе крупных кругосветных экспедиций был собран большой научный материал по этнографической науке, о культуре многих народов. Экспедиции академии наук, начиная с 18 в. привозили с Севера России и из Сибири разнообразный материал. Для обработки материалов экспедиций и дальнейшего изучения страны в 1846 г. было создано Русское Географическое общество. В программу общества входило всестороннее изучение России – ее географии, природных богатств и народов ее заселявших. Возглавил энографический отдел академик М. Бэр, членами его были Кавелин, Надеждин. М. Бэр заявил, что одной из задач исследований является изучение способов жизни, умственных способностей народа, нравов, религии, предрассудков, языка, сказок, песен, музыки. Кавелин настаивал на тщательном изучении духовной жизни народа. Он писал, что нужно стремиться к определению характера народа в целом путем изучения отдельных его психических свойств и их взаимосвязи. Народ, считал он «представляет такое же органическое существо, как и отдельный человек. Начните исследовать отдельные его нравы обычаи понятия и остановитесь на этом, вы ничего не узнаете…. Умейте взглянуть на них в их взаимной связи, в их отношении к целому народному организму, и вы подметите особенности, отличающие один народ от всех прочих. У Кавелина была своя программа развития этнографической науки. Он предложил метод психологического исследования духовной стороны человека по продуктам духовной деятельности, памятникам культуры, верованиям, фольклору. Кавелин высказал эти свои мысли много раньше В. Вундта, положившего такие идеи в основу своей психологии народов. Надеждиным был предложен термин «психическая этнография». Он полагал, что она должна изучать дух сторону человеческой природы, умственные и нравственные способности, силу воли и характера, чувство человеческого достоинства и т.п. Как проявление народной психологии он рассматривал и устное народное творчество. Он писал: «Под именем «этнографии психической» я заключаю обозрение и исследование всех тех особенностей, коими в народах, более или менее, знаменуются проявления «духовной» стороны природы человеческой; то есть: умственные способности, сила воли и характера, чувство своего человеческого достоинства и происходящее отсюда стремление к беспрерывному самосовершенствованию; одним словом – все что возвышает «человека» над животностью…. Тут, следовательно, найдут себе законное место: народная в собственном смысле «психология», или разбор и оценка удельного достоинства народного ума и народной нравственности, как оно проявляется в составляющих народ личностях… Словом – разумные убеждения и глупые мечты, установившиеся привычки и беглые прихоти, заботы и наслаждения, труд и забавы, дело и безделье, коими человек доказывает, что он живет не только, как ему можется, но как сам хочет и умеет».

В конце 40-х годов начался сбор этнопсихологических материалов по специальной программе, которую рассылали по всей империи. В совокупность явлений, обозначавшихся как народная психология, первоначально входило и устное народное творчество – былины, песни, сказки, пословицы, они рассматривались как проявление народной психологии. Примечательно, что Надеждин дает ряд методологических указаний, называя их «этнографической критикой». Результаты «прилежного и дозорчивого наблюдения», по его словам, «требуют еще, чтобы заслужить вполне место в науке, предварительной разработки и очистки по правилам науки». Что же понимал под этой «очисткой» Надеждин? Прежде всего, правильное соотнесение личностного и того, что свойственно этнической общности как таковой, отличая при этом то, что присуще данной этнической общности – народу и что заимствовано у других. Народность надо наблюдать и изучать в действительном быту народа, но народ существует в бесконечном множестве отдельных личностей, да к тому же необходимо учитывать взаимное влияние народностей, в котором происходит, как писал Надеждин, «обоюдный размен понятий, нравов, привычек, одним словом – всех национальных особенностей, которые, по свойственной человеческой натуре емкости, до того срастаются иногда с воспринявшими их народами, что кажутся уже не прививками и приростами, но существенными чертами их самородного, своебытного образа. Единственный путь решения задачи – сравнение. «Сносить и сличать между собой все отдельно наблюденные и замеченные в народе русском особенности». Успех зависит от обилия материала, его подробности. Это главное условие. «Стало быть, охотники и мастера наблюдать не должны оставить без внимания ни малейшего уголка, где только чуется Русь, где только есть русские». Программа комплексного этнографического исследования была реализована Надеждиным в составленной им «Инструкции этнографической» Инструкция предлагала описывать: 1) быт вещественный; 2) быт житейский; 3) быт нравственный; 4) язык. Третий пункт включал все явления духовной культуры и среди них «народную характеристику» то есть психический склад. Сюда же входило описание умственных и нравственных способностей, семейных отношений и воспитания детей. Народно-психологические явления предусматривались и в пункте о языке, там был вопрос о « народно-словесной производительности», словесных памятниках, устном народном творчестве. Отмечалось, что народное творчество характеризует народный темперамент, господствующие страсти и пороки, понятия о добродетели и правде. Таким образом, в этнографическом отделе Русского Географического общества в конце 40-х годов было положено начало новой отрасли психологии – народной психологии. В 1847г. началась работа по программе предложенной Надеждиным. Было разослано 7000 экземпляров во все губернии в местные отделы географического общества. В 1851г. Русское Географическое общество получило 700 рукописей, в 1852г. – 1290, в 1858г.– 612. Интерес к собиранию такого рода материалов не угасал на протяжении всей второй половины века. Кавелин писал о материалах, что они разного достоинства, «но многие составлены весьма подробно и с большим умением прислушиваться к народной речи и приглядываться к быту простолюдина». Члены отделения по достоинствам оценили тот громадный и бескорыстный труд, который был в этих материалах заключен, и было решение издать эти труды, самые лучшие полностью, а из остальных сделать «Свод». Однако было опубликовано только 4 тома, потом еще 2, некоторые материалы были напечатаны в журнале «Живая старина» и в местных изданиях. Огромное количество рукописей остались не опубликованными и хранятся в архиве русского географического общества. Необходимо отметить, что те материалы, которые были собраны по программе, конкретные психологические и социально-психологические наблюдения оказались включенными в общие описания народного быта, фольклора, описания материальной культуры, социальных отношений, языковедческие наблюдения. Фольклорные записи затем были выделены из собраний архива и объединены в отдельные своды. Эти первые своды русских сказок, пословиц, загадок были опубликованы Афанасьевым, Далем и др. Что касается сводов по психологии, то их не было сделано. Дело в том, что: 1)обработка требовала специальных знаний; 2) записи были разнородными, поскольку, среди собирателей были священники, учителя, помещики, вольноотпущенные крестьяне, чиновники, лекари, при этом, все они записывали свои наблюдения по разному, а главное видели по разному, иногда стремились выделить те факты и психологические качества, которые соответствовали их представлениям о народе (так, священники выделяли черты религиозности, учителя – образованность и умственное развитие и т.д.). Что же записывали собиратели по психологическому разделу программы, обозначив его как «быт умственный и нравственный», умственные и нравственные свойства? Раздел этот порой расширялся и включал «качества общежительные», «Быт семейный», «обычаи при разных случаях семейной жизни». Кроме того, психологические наблюдения находились и в других разделах. Помимо утверждения превосходства описываемой этнической группы – великороссов, белорусов, малороссов собиратели обычно выражали уверенность и в превосходстве умственных качеств жителей той местности, которую они описывали. В статье «Быт малоросского крестьянина», опубликованной без подписи, написано: «Характер малоросса добрый, спокойный, слегка насмешливый и не скоро забывающий оскорбление. Лень проглядывает во всех его действиях и движениях, но не та, которую придают ему досужие наблюдатели нравов народных, изучающие край из почтового экипажа, не та, о которой так красноречиво пописывают некоторые беллетристы, а лень – достояние южного климата» и т.п.

Из той совокупности замыслов изучения народной психологии, которое стремилось осуществить РГО, Кавелиным была выделена идея психологического анализа памятников культуры. Ему пришла в голову мысль об объективном изучении по продуктам дух деятельности, памятников культуры, обычаев, фольклора, верований. Кавелин предложил ввести объективный метод в систему интроспективной психологии, не колебля ее методологические и теоретические принципы. Благодаря обнаружению психической жизни во внешних предметах и явлениях, становится понятным, указывал Кавелин, наряду со знанием природы и положительное знание духовной стороны человека. «Слово и речь, сочетание звуков, художественные произведения, наука, обычаи и верования, материальные создания, гражданские и политические уставы, памятники исторической жизни, словом, все служит материалом для психологических исследований». «Сравнивая однородные явления и продукты духовной жизни у разных народов и у одного и того же народа в различные эпохи его исторической жизни, мы узнаем, как эти явления изменялись, и подмечаем законы таких изменений, которые в свою очередь служат материалом для исследования законов психической жизни. Все науки подготавливают, таким образом, материал для психологии, и от степени совершенства его выработки зависит большая или меньшая положительность психологических исследований». Возражения Сеченова имели принципиальное значение. Признание психического процессом и утверждение необходимости изучать психику в качестве процесса не могло быть совместимо с предложением изучать психику по продуктам духовной культуры, и это коренное отличие позиций на протяжении последующей истории психологической науки выявлялось каждый раз, как только сталкивалось признание процессуальности психики с требованием ее изучения по продуктам культуры. Введение в психологию объективного метода Сеченов считал единственно верным путем подлинно научной психологии. Критика Кавелина состояла не в том, что Сеченов был против объективного метода. Речь шла о том, каков должен быть объективный метод и как относиться к субъективному методу. Сеченов считал невозможным, признавая психическое процессом, изучать психику по продуктам духовной культуры народов – по истории верований, языку, искусству и т. д. «Может быть, ключ к разумению психических процессов, в самом деле, лежит в том широком историческом изучении все произведений человеческого духа с психологической точки зрения, о которой говорит Кавелин? – спрашивал Сеченов. Тогда замечал он, на первом месте должны быть памятники, оставленные древнейшим человеком и данные из жизни современных дикарей. Такое изучение открыло бы ход развития психического содержания человека по мере накопления знаний, но оно не открыло бы для нас тайны психических процессов, считал Сеченов. «Всякий психолог, встречаясь с любым памятником умственной деятельности человека и, задавшись мыслью проанализировать его, по необходимости должен подкладывать изобретателю памятника и собственную мерку наблюдательности, и собственные представления о способности пользоваться аналогиями, делать выводы и пр.. Вне этой мерки, анализ, очевидно, невозможен… – писал Сеченов и заключал – не отрицая важность материала, рекомендуемого г. Кавелиным, мы все-таки остаемся при убеждении, что в нем не лежит средство к рассеянию тьмы, окружающей психические процессы». Поднятый в дискуссии вопрос о продуктах человеческой культуры как материале психологического исследования и поныне, по мнению Будиловой, остался нерешенным. В современной истории психологии, также как и в этнопсихологии, этот принципиальный методологический вопрос вызывает споры. Те, кто понимает психическое как процесс, считают, что исследованию подлежит именно процесс, от которого надо отличать его результаты, продукты, а по тому делают вывод, что восстановить процесс по продуктам невозможно, а значит, и метод это непригоден.

В дискуссии между ним и Сеченовым, который считал невозможным осуществить предложенное Кавелиным, Сеченов победил, и попытка создать этнопсихологию в рамках психологии не удалась. Идея психологического анализа памятников культуры не получила развития в России. Она не была подхвачена и тогда, когда Вундт создал учение о психологии народов, приняв подобный метод

В этом направлении продолжили исследование философы, лингвисты историки. Так получилось, что в России исследования народной психологии стали делом этнографов и языковедов. Поддержку и развитие получила мысль, что основой народной психологии является язык, который обусловливает существование этнических общностей. Таким образом, главной чертой народной психологии стала ее связь с языком. Эта связь наиболее ярко проявлялась в трудах А. А. Потебни – видного языковеда и литературоведа, имя которого связано с психологическим направлением в русском языкознании и литературоведении. Потебня искал в психологии опоры для языкознания, но находил, что и психологию в равной мере ждут открытия при ее сближении с языкознанием. Потебня создает свою собственную оригинальную концепцию языка и поэтики, исследует психологическую природу языка, отношение мысли к слову. В 1862 г. он начал публикацию в «Журнале Министерства народного просвещения» ряда статей под общим названием «Мысль и язык», составивших книгу. Изучение структуры слова сочеталось у него с психологическими исследованиями мышления, так как вопрос о происхождении языка для него чисто психологический. Проблемы народной психологии встают перед Потебней как проблемы, вводящие язык в психическую жизнь, с одной стороны, и позволяющие объяснить язык определенными психологическими закономерностями – с другой. В 1895 г. он печатает статью «Язык и народность». Язык по его представлению – начало и основание народной психологии. «Верная, единственная примета, по которой мы узнаем народ и вместе с тем, единственное незаменимое ничем и непременное существование народа есть единство языка… Он есть орудие сознания и элементарной обработки мысли, и, как орудие, условливает приемы умственной работы… Поэтому народность, т.е. то, что делает известный народ народом, состоит не в том, что выражается языком, а в том как выражается». Языковая принадлежность создает объективные условия формирования психической деятельности у народа. Общность народа обусловливается единством элементарных приемов мысли, выражаемым в системе языка. Народно-психологические вопросы Потебня связывает с историей отдельных языков. Потебня отказывается от взгляда на язык как на средство обозначения уже готовой мысли и от мнения, что мысли безразлично, на каком языке ее выразить, что привязанность к своему языку есть лишь дело привычки. Он доказывает, что языки потому только служат обозначением мысли, что они суть средства преобразования первоначальных до язычных элементов мысли и в этом смысле они могут быть названы средствами создания мысли. Общечеловеческие свойства языков заключаются в том, что все они членораздельны по звукам, и в том, что все они суть системы символов, служащих мысли. Остальные же свойства языков племенные, то есть, иначе говоря, свойства, определяемые принадлежностью к той или иной этнической общности. Потебня рассматривает языки как глубоко различные системы приемов мышления, присущих этническим общностям. Язык приводит к формированию психологической общности народа «каждая мелочь в устройстве языка должна давать без нашего ведома свои особые комбинации элементов мысли. Влияние всякой мелочи языка на мысль в своем роде единственно и незаменимо». Традиции народа заключены главным образом в языке. Потебня видит в языке главный социально-психологический фактор, объединяющий общность людей в народность. Утрату языка он рассматривает как денационализацию. Потебня утверждает психологическую, а не социальную основу этнической общности и различает народность и национальность. «Народность с точки зрения языка есть понятие отличное от так называемой «идеи национальности». Тем не менее, эти понятия настолько связаны друг с другом, что требуют и тщательного разграничения» – пишет он. Понятие народности определяется языком. Идея же национальности родилась в начале 19 века – это следствие известных условий народной жизни" За свою деятельность в области исследования языка и народной психологии Потебня был награжден Русским Географическим Обществом в 1891 золотой медалью.


Г.Г. Шпет о предмете этнической психологии.

В 1920 году России была предпринята попытка создания этнической психологии. Известный русский философ Г.Г. Шпет попытался учредить кабинет этнической и социальной психологии при историко-филологическом факультете Московского университета. В докладной записке (опубликованной в Вопросах психологии. №4, 1990) он пишет, что «этнопсихология – это отрасль психологии, охватывающая изучение таких разнообразных проявлений душевной жизни человека как язык, мифы, верования, поэтическое творчество, нравы, искусство и т.д. Россия с ее сложным этническим составом населения, с разнообразием культурных уровней и характеров населяющих ее национальностей и народов предоставляет особенно благоприятные условия для разработки науки этнической и социальной психологии… Наконец, давно начатое и успешно выполняемое изучение состава русского населения в антропологическом и этнографическом отношениях серьезно нуждается в дополнении со стороны соответствующей организации психологического исследования. У нас нет подготовки, нет разработанных методов и даже отчетливо сформулированных задач по изучению психологических особенностей народов» и. п. Таким образом, Шпет определяет эту область знаний как отрасль психолог., которая охватывает изучение таких явлений как язык, мифы, верования, нравы, искусство, т.е. всего того, что призывали изучать Лацарус и Штейнталь, Кавелин и Вундт. Эти взгляды Г. Шпет изложил более подробно в книге «Введение в этническую психологию» (1927). В этой работе Г. Шпет анализирует взгляды Лацаруса и Штейнталя, Вундта. Критикуя Вундта, Г. Шпет все же считал, что линию этнической психологии следует вести от Штейнталя через Вундта к современности. Французских социологов и американских психологов он не затрагивал. Что же привлекает Шпета. в этом направлении, что он считает нужным удержать в науке. Это представление о коллективности, и роли языка в формировании психологической общности, о взаимоотношении культуры с психологической характеристикой народа. Трудность состоит в том, чтобы выделить собственно психологическое содержание в этих проблемах, поскольку коллектив может подлежать социологическому исследованию, язык – лингвистическому, культура – этнологическому. При этом поиск психологического содержания имеет своей целью найти нечто, соответствующее психологии, присущей общности людей, а не индивида. Народная психология не есть продолжение индивидуальной. Новый смысл заключается для Г. Шпета в понимании под духом народа коллективного начала. Он отказывается от понятия коллективности со значением массы или множества потому, что тогда не учитывается взаимодействие членов, которое составляет особенность коллектива. Изучение массы в противоположность принятым взглядам Шпет включает в задачу индивидуальной психологии. Ей надобно рассматривать их как некоторые состояния индивидуальной души. Признавая предметом психологического исследования коллективное единство, Шпет уточнял, что такое единство можно понимать по-разному: во-первых, как взаимодействие, результатом которого являются продукты духа в виде языка, религии, народного творчества и т.д. Тогда предметом изучения оказываются не психологические процессы, а их объективные результаты; во-вторых, коллективное единство ищут в общности или сходстве психических процессов индивидов, объясняя это сходство сходством или общностью условий жизни. Г. Шпет дает свое толкование. Коллектив является субъектом совокупных действий, а по своей психологической природе совокупное действие есть не что иное, как «общная субъективная реакция коллектива на все объективно совершающиеся явления природы и его собственной социальной жизни и истории». Субъективная реакция представляет в данном случае общное переживание. Г. Шпет возражает против мнения Вундта, что этнопсихология – описательная наука. Ее предмет – типические коллективные переживания. Что же это такое, как это понять? Если В. Вундт полагал, что продукты духовной культуры – есть психологические продукты, то Г. Шпет утверждал, что в них самих по себе нет ничего психологического. Психологично другое – отношение к продуктам культуры, к смыслу культурных явлений. Все они (язык, мифы, нравы, религия, наука) вызывают у носителей культуры определенные переживания и в этих переживаниях есть типически общее. Г. Шпет пользуется понятием «тип». Тип представляет ту или иную историческую общность (тип китайца, мещанина и т.п.)

По Г. Шпету, анализируя продукты культуры, этническая психология должна выявлять типические коллективные переживания, иными словами, отвечать на вопросы: Что народ любит? Чего боится? Чему поклоняется?

В первой части своей книги Г. Шпет успел дать только философское обоснование новой науки – этнической психологии. В 30-х годах он был репрессирован и погиб в 1940. Но его идеи очень актуальны. Во-первых, он ввел понятие «коллективные переживания», которое ближе всего к понятию ментальность (как эмоционально окрашенной системы миропонимания, присущей той или иной общности людей). Важно также предложение Г. Шпета изучать не сами продукты духовной культуры, а отношение к ним. Он считал, что именно в отношении народа к им же созданным духовным ценностям и проявляется психология этого народа.

Во-вторых, Г. Шпет писал, что принадлежность человека к народу определяется не биологической наследственностью, а сознательным приобщением к тем культурным ценностям и святыням, которые образуют содержание истории народа. Г. Шпет утверждал, что единство человека с народом определяется обоюдным признанием. Мало осознавать себя членом этнической общности, надо, чтобы и этническая группа признавала тебя.

Литература:
  1. Будилова Е.А. Социально-психологические проблемы в русской науке. М.: Наука, 1983.
  2. Вундт В. Задачи и методы психологии народов // Социальная психология. Хрестоматия. М., 1999. С. 37-42.
  3. Вундт В. Проблемы психологии народов // Преступная толпа. М.: Институт психологии РАН; Издательство «КСП+», 1998. С. 195-308.
  4. Сеченов И.М. Замечания на книгу г. Кавелина: «Задачи психологии». Избранные философские и психологические произведения. М.: Гос. изд-во полит. литературы. 1947. С. 197-209.
  5. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. М., Аспект Пресс, 2005.
  6. Шпет Г.Г. Введение в этническую психологию // Шпет Г.Г. Психология социального бытия. М.: Институт практической психологии; Воронеж: МО-ДЭК, 1996. С. 261-372.