С. Г. (Ргб) публичная библиотека как феномен культуры

Вид материала

Документы

Содержание Автор первой оригинальной работы по данной теме Т.Б. Маркова

Подобный материал:

• Программа конференции 30 января государственная публичная историческая библиотека, 106.9kb.
• Как феномен культуры, 3903.05kb.
• Реферат. По предмету: история Отечественной культуры. Тема: Русское юродство как феномен, 222.83kb.
• Гламур как феномен культуры постиндустриального общества: методология исследования, 200.38kb.
• Техническое задание Сведения о проводимом аукционе в электронной форме Раздел, 3131.74kb.
• Техническое задание Сведения о проводимом аукционе в электронной форме Раздел, 7352.09kb.
• Гуляева Наталья Петровна Источник финансирования заказа Окружной бюджет, региональная, 283.6kb.
• Ирбис 64 как инструмент создания и ведения полнотекстовых баз данных, 62.54kb.
• Туризм как культурно-исторический феномен 24. 00. 01 теория и история культуры, 650.88kb.
• Медицина как феномен культуры: опыт гуманитарного исследования 24. 00. 01 теория, 752.03kb.

Матлина С.Г. (РГБ)

ПУБЛИЧНАЯ БИБЛИОТЕКА КАК ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ


Термин феномен использован в контексте учения немецкого философа Э. Гуссерля (от греч. Phainomenon- являющееся + logos- учение). В самом общем значении он представляет собой методологическую позицию, описательный метод, позволяющий вывести объект из «сокрытости» за счёт непосредственного познания, «прямого усмотрения истины в ценностях «конкретной жизни»¹.

В методологии Э.Гуссерля, его учеников и последователей М.Хайдеггера и А.Шюца нас привлекает отход от отчуждённого понимания социальных структур, ориентация на изучение мира чувствований, стремлений, фантазий, всего того, что социологи называют «жизненным миром» или «культурой повседневности». И хотя по мнению видных социальных психологов А.Ситникова и М.Гундарина понятие «повседневность» –«принципиально нетерминологично» оно позволяет перейти от «ценностных полей макроуровня» (парадигм, концепций etc) на микроуровень,² выявляя не только общее, но единичное и особенное в деятельности современной библиотеки.

Микро-уровневый анализ способствует превращению мнений и эмпирического опыта в знания, субъективного в объективное, «моего» в «общезначимое». В сфере общественной практики он позволяет на основе глубокой рефлексии, внутреннего убеждения, определить свою собственную позицию. Такого рода подход близок воззрениям современных исследователей. Например, один из наиболее авторитетных представителей философии культуры В.М.Межуев убеждён, что данную область знания (в сравнении с социологией культуры, культурологией ) как раз и отличает собственное видение, глубоко личностный взгляд на явления.

Описывая двойственный характер «жизненного мира, феноменология учитывает двойственность самого сознания, которое всегда исходит из чего-то ему чуждого и одновременно, необходимости принять это чуждое. Отсюда роль метода антиномий, который широко использован в докладе. В то же время благодаря нацеленности анализа на получение нового, относительно целостного знания, феноменология способна объединять метафизические, этические, эстетические и другие проблемы и суждения. Это позволяет рассматривать её как универсальный философский метод - инструментарий для систематического пересмотра различных наук.

Автор первой оригинальной работы по данной теме Т.Б. Маркова³ рассматривает библиотеку скорее в историко-философском дискурсе, сознательно уходя от привычного для библиотековедения взгляда «изнутри». Но фетишизация такого подхода, фактическое игнорирование свежего эмпирического материала, не позволили автору проанализировать содержательное развитие самой динамичной системы библиотек - публичных. В результате чего за пределами анализа оказались многие инновационные явления и процессы, и соответственно, их культурно-философские смыслы.

**********

В последние годы публичную библиотеку (ПБ) рассматривают лишь в одном ракурсе - как информационный центр. Такой подход, объективно связанный с присущей российскому менталитету двухполюсным, бинарным видением любого явления, во многом объясняется трудностями информатизации и продуцируемой ими фетишизацией технологической составляющей информационных процессов. Между тем только рассматриваемая в единстве, во взаимосвязи логики и интуиции, разума и чувства, образов и символов, ПБ способна участвовать в формировании современной интегральной по своей сути культуре.⁴

Фетишизация информационной функции библиотеки - одной из важнейших в условиях, когда уровень и темпы перманентного технологического переоснащения всех сфер жизни становятся главным фактором лидерства в мировой экономике - по-своему закрепляет небезобидную тенденцию. Имеется в виду сугубо функциональный, прагматичный взгляд на библиотеку как источник постоянно обновляемой информации, пренебрежение культуротворческой стороной её деятельности. Велика опасность ухода ПБ от традиционных просветительских задач, многогранности, не одно столетие обеспечивавшей её уникальность, способность выживать и развиваться даже в самых трудных исторических условиях.

О том, что это путь «в никуда», свидетельствует опыт зарубежных библиотек- США и Западной Европы, которые уже не первое десятилетие развиваются как полистилистические институты, или по образному выражению Ю.Дукельского «культурные супермаркеты».⁵ Они преодолевают привычные границы, очерченные каждым из социальных институтов. Одновременно используют различные формы передачи знаний и организации досуга, информирования и общения за чашечкой кофе, сочетая в «одном флаконе» библиотеку, музей, театр, картинную галерею, кафе, концертный зал и т.п. Аналогичную тенденцию сегодня воплощают и отечественные ПБ инновационных моделей.⁶ При явных стилистических различиях они выполняют роль хранителя культурного наследия, понимаемого в широком смысле как синтез общемировых, национальных и региональных (локальных) духовных ценностей.

Содержательно- смысловую структуру ПБ как культурного феномена отличает системно-троичный характер, что соотносится не только с общеизвестной гегелевской тринитарной традицией, но и подтверждается исследованиями современных культурологов и философов.⁷

Это системная (целостная) триада, состоящая из трёх равноправных элементов одного уровня общности и обладающая единой смысловой структурой. Имеется в виду направленность ПБ на созидание духовных ценностей, их воспроизводство и сохранение. ПБ не просто транслирует культуру, как утверждали долгие годы отечественные библиотековеды, считающие, что именно таким образом осуществляется сохранение культурного наследия. Не только выступает своеобразным посредником между формируемыми ресурсами и теми, кому они предназначены. Хотя и эта модальность её деятельности чрезвычайно важна для общества.

ПБ создаёт духовные ценности: организует чтение, стимулирует межличностное общение; помогает творческой самореализации талантливых поэтов, художников, актёров, участвует в правовом ликбезе населения etc. Вос-производство - т.е. относительно непрерывное наращивание производимого культурного продукта, культурных артефактов и их сохранение осуществляют путём передачи созданных ценностей, накопленных традиций, и за счёт освоения новых сегментов культурно-информационного пространства, элементов культуротворческой деятельности.

Поэтому следует иначе оценивать результаты работы ПБ. Рассматривая её как созидательный процесс, субъект которого духовные ценности, невозможно сводить эффекты лишь к производству услуг. Словесные конструкции «библиотечное производство» или «производство услуг», ставшие едва ли не ключевыми понятиями инновационной деятельности, представляются по меньшей мере упрощением.

Внутри названной триады постоянно возникают оппозиционные пары- антиномии. Указывая на противоречивый характер деятельности ПБ, мы имеем в виду не только известный закон диалектики, но и историко-культурный контекст её развития в современную эпоху, который учёными определён как переходный период.⁸ Философы выделяют свойственную этому периоду ситуацию раздвоения, амбивалентности. Она, в частности, выражается в противоречивом характере развития культурных институтов, сочетании консервативного, традиционалистского и динамического, творческого начал. В работах Ю.М.Лотмана и Б.А.Успенского, А.С. Ахиезера, А.А.Пелипенко убедительно показана циклически повторяющаяся инверсионность русской культуры: развитие её происходит по бинарной схеме - с резкими колебаниями от одного полюса к другому. Ей не свойственна «серединная» логика, обусловливающая созидательный тип перехода, предохраняющая культуру от разрушений. Отсюда разрыв системы ценностей, радикальное отрицание прошлого, попытки «сбросить с корабля современности» «тяжкий груз» культурного наследия.

Эти процессы последние 15 лет мы наблюдаем и в ПБ. Основа многих из них - противоречия между сохранением (традициями) и созиданием(инновационной деятельностью). Первые предопределяют стабильность, устойчивость ПБ; здоровый консерватизм; способность следовать установленным нормам и образцам, обеспечивая преемственность культуры.

Направленность на воспроизводство, созидание с его синергетической природой обусловливает адаптивность ПБ к социокультурным изменениям. Умение меняться, реагировать на вызовы времени позволяет ей выступать субъектом инновационной деятельности, суть которой –творчество.⁹ Более того, обеспечивает её выживаемость в трудных социально- политических и экономических условиях. О чём свидетельствует история отечественного библиотечного дела, в том числе последних лет, изобилующая кризисами, взлётами и падениями.

Из обозначенной антиномии вытекает следующее противоречие - между ситуативной природой библиотечной деятельности и ритуализированным характером многих её составляющих. Наиболее явно данное противоречие проявляет себя в ходе обслуживания - чем крупнее библиотека, тем это очевиднее. С одной стороны, библиотекарь не может формально следовать зафиксированным в правилах и инструкциях жестким установкам – слишком много факторов влияет на диалог с читателем. И зачастую именно отступление от стандарта становится стимулом развития воображения и мышления, основой инновационного творчества.

В то же время без соблюдения профессиональных ритуалов реализуемых через нормативы, в том числе алгоритмически выстроенные рабочие процессы (путь читательского запроса, правила библиографического описания, организация каталогов и т.п.), эффективное обслуживание неосуществимо.

Ритуализированный характер работы ПБ связан с упорядочиванием как важнейшем её свойстве. Оно проявляется через использование различных классификаций, схем расстановки книг, алгоритмов библиографического поиска, etc., т.е. как осознанное желание представить публике упорядоченную картину мира. В этом тотальном упорядочивании, свойственном библиотечной профессии (как и музейщикам, архивистам, педагогам- хранителям культурной памяти, а также учителям, осознающим Миссию передачи знания) имеется доля нерационального, неосознанного противостоянии миру хаоса. Это качество особенно ярко проявляется в экстремальных ситуациях, обусловленных войнами, пожарами, затоплениями и пр.

Яростное желание библиотекаря упорядочить мир зафиксировано в метафорических строках коллеги: «..мы жаждем порядка. Возможно, в этом кроется женская природа нашей профессии: желание всё разложить по полочкам, всё записать и запомнить… Это желание в мире, наполненным хаосом…упорядочить, организовать пространство хотя бы расположенное непосредственно вокруг».¹⁰

На другом полюсе библиотечного пространства можно различить явную и латентно присутствующую хаотичность, что не является исключительной особенностью ПБ: противоречие «порядок-хаос» - универсальное качество культуры второй половины ХХ века. Хаос проявляет себя как дезорганизация на разных уровнях, например, сетевом. Отсюда неслучайный характер драматических последствий пресловутого Закона №131 , объективно разрушающего сложившиеся централизованные библиотечные сети в муниципальных административных образованиях. Другой вариант хаоса наблюдается в методическом обеспечении, где трудно разграничить функции и реальную роль федеральных, региональных и муниципальных центров.

Интересным с точки зрения феноменологии ПБ представляется дискурс библиотечного хаоса (или квазихаоса?), на который обращают внимание талантливые пользователи библиотек: ученые, писатели, философы. В этом хаосе они усматривают громадные эвристические возможности. Вспомним, например, представления Х.Л.Борхеса и У.Эко о библиотеке как запутанном лабиринте, в котором читателю благодаря поисковой интуиции удаётся совершать замечательные открытия. Примеры такого не слишком привычного подхода приводит Д. К. Равинский.¹¹

Другое противоречие, выявляющее сложную природу ПБ, обусловлено стремлением к полноте на одном полюсе - и отсутствием целостности на другом. Ни одна крупная библиотека с хорошо укомплектованными многоотраслевыми фондами, развитой материальной базой, не может быть уверена в полноте охвата всех документов, включая электронные, в оптимальном их соотношении по отраслевому, видовому, типологическому, жанровому и др.признакам. Преодолеть это противоречие традиционными средствами- с помощью депозитариев и репозитариев; системы МБА; корпоративных проектов по созданию электронных каталогов и полнотекстовых баз данных etc. не удаётся.

В современной философии, учитывающей эволюционный рост сложности различных систем понятие полноты сменяется целостностью. Как и в живом мире, в культуре полнота недостижима, а мягкость, свойственная целостности, просто необходима. Применительно к ПБ целостность предполагает не количественную величину ресурсов, но создание с их помощью научного представления о мире. А этого- наряду с использованием новых информационных технологий - можно достичь прежде всего через стимулирование познавательной деятельности людей, превращения информации в целостное знание. Реализовать такую цель трудно, поскольку конкретные элементы знаний находятся в отдельных структурных единицах личного опыта.¹²

Один из выходов – структурировать неупорядоченное личностное знание. Допустим, использовать Интернет в синтезе с дифференцированным чтением, где одним из проверенных временем инструментов выступает библиография. Различные культурные институты в состоянии использовать систему непрерывного дополнительного образования, в ходе которого отдельные «культурные инъекции» заменяют системным знанием. Еще один инструмент- сетевой принцип организации, в частности, путём создания научных школ с их соединением синхронного и диахронного принципов, а также неверифицируемыми формами передачи знаний –«из рук в руки».

Еще одна антиномия связана с ориентацией ПБ на «высокую» культуру и одновременно осуществляемым воспроизводством лучших (в оптимальном варианте!) образцов «массовой». Можно ли считать это «жестким» противоречием?

С одной стороны, выдвигая просветительские задачи, библиотека работает на интеллектуальную "подпитку" людей, помогает формировать культурную элиту. С другой - массовая культура нужна, поскольку по убеждению учёных- и мы его разделяем, реализует принцип дополнительности, когда нехватка информации в одном канале связи с избытком заменяет ее в другом. Массовая культура- это семиотический образ реальности, модель этой реальности. Её социальные смыслы в том, что она «умиротворяет обывателя, примиряет его с безрадостным бытиём»¹³. Высокая - образ вторичный или по Ю.М.Лотману "вторично-моделирующая система". Массовая культура - демократична: рассчитанная на коммерческий успех, в лучших своих образцах (выделим это особо), она занимательна, и нередко становится "мостиком" (вспомним теорию Н.А.Рубакина) к культуре высокой.

Тем не менее, вопрос о соотношении «высокого» и «низкого» в культуре далеко не прост. Г.А.Голицыну - изучавшему проблему в свете теории информации, удалось показать неслучайный характер понятий «верха» и «низа» в духовной жизни человека.¹⁴ Критерием при этом было выбрано движение «вверх»- т.е. мера продвижения человека к прогрессу, а индикаторами взята сложность или разнообразие. Последнее измерялось энтропией, трактуемой как количество информации, содержащейся в системе.

Накапливание за счет «высокой культуры» духовных ресурсов, как правило труднодоступных, требующих больших затрат энергии, приводило человека к росту «вверх». И наоборот, дефицит ресурсов, снижение энергетического напора ведут к распаду сложных и разнообразных форм, к регрессу, упрощению, понижению уровня физического и духовного.

Неутешителен вывод социолога чтения В.Д.Стельмах. Констатируя ориентацию современной ПБ преимущественно на «легкие» жанры и десятку «раскрученных» имён, она отмечает негативные тенденции в формировании библиотечного спроса, который становится « все более вязким, стертым и массовидным. А библиотека, ориентируясь на все менее дифференцированную аудиторию, транслирует лишь самый общий срез культуры». (Курсив наш -С.М) ¹⁵

Очевидно, что трудная роль библиотекаря-медиатора, ищущего баланс между «высоким» и «низким», сегодня состоит в умении, тактично расставляя акценты, подводить пользователя к самостоятельному, осознанному ценностному выбору. Необходима разработка новых – с учётом сегодняшних реалий, методик культуротворческой деятельности ПБ, и как её составной части, продвижения чтения.

Еще одну оппозицию, раскрывающую феноменологию ПБ, можно представить как многовековую (со времен Гутенберга) традицию оперировать тиражированными источниками информации. Кстати, это одна из особенностей, отличающих традиционную библиотеку от музея. В то же время деятельность даже «отпочковавшихся» от музеев библиотек сохраняла тенденцию развивать отдельные части своих ресурсов как уникальные. Назовём отделы рукописей, редкой и ценной книги, специализированные фонды. Применительно к современной ПБ это свойство побуждает к поиску собственной идентичности, непохожести на аналоги, к тому же становится одним из побудительных мотивов создания инновационных моделей.

Показательны в данном случае, библиотеки-музеи, в том числе мемориальные библиотеки, расположенные в исторических зданиях. Их отличает соединение тиражируемых, воспроизводимых артефактов культуры и раритетов; современных (хай-тековских) и винтажных элементов: будь то объёмно-пространственные решения здания, дизайн, не говоря уже об уникальных коллекциях: предметов, экслибрисов, гравюр. Книга (редкая, антикварная) выступает при этом не только «источником знания» по М.Горькому, но своего рода экспонатом. Вопрос о том, насколько и в каких ситуациях это соединение является органичным, не является ли буквальным следованием принципу постмодернизма соединять несоединимое, мы выносим за скобки.

Стремление уйти от унификации, определило ещё одну тенденцию развития библиотеки, которую можно определить как персонализацию. Проявляет она себя по-разному: помимо вышеназванных примеров назовём также обретение имени как символа и бренда. Имя ПБ в таком контексте способствует её самоидентификации, позволяет не только вырваться из безликого ряда существующих под номерами учреждений, но и предопределить таким образом стратегию своего развития. Ведь в соответствии с учением замечательных русских философов-основателей религиозного течения имяславия: П.Флоренского, С.Булгакова, А.Лосева имя выступает не подобием бытия, но самим бытием.¹⁶

Преодолеть смыслы, лежащие на поверхности, способствовать феноменологической рефлексии помогает анализ основных принципов деятельности ПБ. От привычного функционального взгляда его отличает философско-антропологический дискурс, в основе которого лежит приоритет ценностно –и -личностно ориентированного подхода. В отдельности каждый из принципов (а их перечень выборочен и субъективен), - не является уникальным, присущим конкретному социально-культурному институту. Но именно их сочетание позволяет рассматривать ПБ как феномен культуры.

На первое место мы выделяем демократизм, считая его своего рода интегральной характеристикой ПБ. Её отличает отсутствие всевозможных цензов: по политическому, религиозному, возрастному, имущественному, профессиональному, образовательному и прочим признакам. Помноженный на универсальный характер ресурсов, демократизм обычно выражают известной формулой "всё для всех".

Демократизм ПБ во многом осуществляется благодаря её открытости и доступности. Осмысляя эти как будто бы хорошо знакомые всем профессионалам взаимосвязанные принципы, предостережем от упрощения. Открытость несводима к охвату всех слоёв населения, равно как доступность не идентична организации доступа к информационным ресурсам.

Открытость присуща не только публичным, но в известной мере и специальным библиотекам, в рамках конкретного профиля. Отсюда , например, отделы художественной и многоотраслевой литературы в вузовских библиотеках, или обслуживание выпускников и родителей учащихся - в школьных, что позволяет последним выходить за пределы внутрибиблиотечного пространства.

Открытая, или следуя метафоре английского библиотековеда Б.Ашервуда, «прозрачная библиотека», предполагает партнёрские отношения с различными слоями населения, доверительные и искренние контакты с пользователями, регулярные публичные отчёты перед общественностью, на средства которой она существует etc. И конечно, это нацеленность на предвосхищение всех системы культурно-информационных ожиданий пользователей - реальных и потенциальных, а не только удовлетворение потребностей. Т.е. работа в опережающем, а не догоняющем режиме, «открытость будущему».

Доступность библиотеки коррелируется с понятием «свобода». Имеются в виду интеллектуальная свобода, точнее свобода творчества. При этом подразумевается реализация права пользователя на творческий выбор, идёт ли речь о поисках нужного издания или поведенческом сценарии в библиотеке.¹⁷ В этом смысле полистилистическая, те. инновационная модель библиотеки, о которой речь шла выше, имеет больше возможностей называться реально доступной. Утверждая право пользователя на творческий выбор – посетить читальный или концертный зал; предпочесть спектакль Театра Книги посещению абонемента; выбрать в детской библиотеке вместо «шумной» игровой зоны рекреацию, где можно уединиться с книгой или побыть наедине со своими мыслями, мы вспоминаем также об одном из важных принципов обслуживания – комфортности.

Еще один принцип, позволяющий говорить о демократизме ПБ, обусловлен её аксиологической природой. Вопрос о ценностной основе библиотечной рекомендации, на протяжении столетия связываемый с теорией руководства и как следствие, методикой обслуживания, обострился в эпоху Интернета. Общество всё чаще осознаёт как необходимость отбор и оценку информации: не только с позиции функциональности, например, релевантности запросов, но и этических, правовых, эстетических и других требований.

При всей спорности вопроса о формах "ограничительства" со стороны ПБ, не наступая на старые идеологические "грабли", нельзя забывать о сверхзадаче нашей профессиональной деятельности - защите культуры как сферы ценностей, вне которой существование человека перестает быть человеческим. Сегодня все чаще вспоминают сформулированное А.Леви-Строссом определение культуры как системы табу. Выше на примере оппозиции массовая/элитарная, низкая/высокая культура мы уже показали неслучайный характер отбора и оценки культурных артефактов, долгие годы составлявших основу аксиологической природы библиотечного просветительства.

Таким образом, в начале третьего тысячелетия появляется потребность в реинтерпретации просветительских традиций ПБ. Сегодня они рассматриваются не в идеологическом аспекте, как десятилетия назад, но в контексте социальной ответственности библиотеки и библиотекаря.

Просветительские традиции ПБ, её демократизм в сегодняшнем понимании во многом базируются еще на одном важном принципе – диалогичности. Значимость последней столь велика, что современные культурологи связывают с нею разработку новых гуманитарных технологий. С легкой руки М.М.Бахтина диалог утверждается как ключевое слово современной культуры.

Библиотечный диалог многогранен: пользователь взаимодействует с автором книги - через время и пространство; библиотекарь - культуртрегер с рядовым посетителем, пользователи друг с другом, с приглашенными в библиотеку интересными собеседниками. В последние годы ПБ выступает организатором диалога «всех со всеми»: различных слоев общества, региональных и местных властных структур, общественных организаций, этнических культур, субкультур. Что дает основание выделять ее особую роль в формировании гражданского общества¹⁸. Особое место начинает занимать библиотечное краеведение, рассматриваемое как поиск национальной идентичности через раскрытие самобытности "своей", местной культуры. А также работа, нацеленная на воспитание толерантности- через познание Другого (по М.М.Бахтину), воплощающего иную культуру, иной национальный характер.

Проблема эта для России особенно значима. Ее всегда отличали вертикальный диалог и неразвитость форм горизонтального, даже если последний происходил на микросоциальном уровне. В условиях глобализации, беспрецедентного влияния на жизнь общества средств массовой информации библиотечный диалог важен как проявление компенсаторных функций культуры, суть которых оградить человека от нивелировки.

Другая его роль - расширение пространства культуры. При этом стираются и временные границы – через явно просматриваемый инсценированный характер– вспомним уже упоминаемые выше музеи, театры, салоны, балы, балаганы, организуемые при библиотеках. Фактически новые модели публичной библиотеки возникают как системное проявление "бесконечного"( по Бахтину) диалога, который перерастает в полилог.

Те же компенсаторные свойства культуры, но уже на психологическом уровне- проявляют себя через "живое" межличностное общение.¹⁹ В философско-культурологическом контексте данной статьи мы рассматриваем его не как функцию (вспомним привычную формулу «библиотека- центр общения») и тем более не как одно из направлений работы- такой подход тоже встречается, но в качестве принципа, «пронизывающего» всю работу.

К элементам библиотечного диалога относят также юмор, иронию, самоиронию инструментарий, применение которого позволяет говорить об овладении ПБ стилистикой "смеховой культуры»( по М.М.Бахтину). Данная стилистика преобразует различные стороны жизнедеятельности ПБ, от издательской до выставочной работы и массовидных форм, оказывает влияние на формирование мифологии библиотеки –составной части её истории. В этом смысле ждёт своего исследователя феномен библиотечного анекдота- знаковой системы, интерпретация которой- с учётом коммуникативной природы ПБ, способна выявить глубинные пласты профессиональной жизни.

Смеховая культура является частью «игровой стихии», также ставшей культурным инструментом современной библиотеки. Такое явление не случайно. Уже в 20-е гг.прошлого века Х. Ортега-и-Гассет приходит к выводу о возрождении игрового духа в культуре и её важнейших институтах. Более чётко это положение оформилось в работах Й. Хейзинги, основная мысль которого связана не с количественным насыщением культурных институтов игровыми формами, а с качественными превращениями последних. Циклическая логика развития культуры, одновременное воспроизводство традиций «высокой» и «массовой» культуры приводит ПБ к воссозданию игрового наследия в различных его формах: в виде балов, салонов, литературно-музыкальных гостиных, с одной стороны и фольклорных театральных жанров - балагана, вертепа, колядований - с другой.

Все эти формы в разной степени ориентированы на создание ситуации праздника, противостоящего «социальной усталости» людей, выступающего средством их релаксации. Игра проявляет себя в разных дискурсах: при проектировании библиотечного дизайна, через многообразие работы с куклой, издание ярких, нестандартно оформленных рекламных и литературно-художественных изданий. Игровой контекст значительно меняет методику даже такой традиционной формы как выставочная работа библиотеки.²⁰ Игра, и как часть её праздник, придаёт библиотечной деятельности иную событийность, связанную с остротой переживания. Вспоминается формула Д.А.Пригова: «Существует то, что остро переживается».

Овладение смеховой культурой и игровой стихией воплощает объективную потребность в появлении нового типа библиотекаря. Он просвещает, развлекает, утешает, и одновременно играет. Его можно назвать человеком выдумывающим, или по Й. Хейзинге homo ludens, уходящим от обыденности и таким образом, творящим культуру во всём её многообразии.

На современном этапе развития библиотечного дела как части культуры переходного периода с её небывалым темпо -ритмом развития, библиотекарь-профессионал, воспроизводящий духовные ценности, выступает в роли ведущего субъекта культуротворчества. По мысли А.Я.Флиера источником инноваций, обычно порождаемых внутренними причинами социального саморазвития сообществ (курсив автора), выступает инициативное творче­ство отдельных авторов (курсив наш - С.М.). Оно если и связано с каким-либо социальным заказом, то совершенно опосред­ствованным образом. ²¹

Такое понимание механизма изменений в культуре и места в них конкретной творческой личности совпадает со взглядами Ю.М.Лотмана. Рассматривая её роль в контексте синергетики, учёный утверждает, что в историческом развитии принимают участие мыслящие, имеющие волю единицы. «…В точках бифуркации вступает в действие не только механизм случайности, но и сознательного выбора, который становится важнейшим объективным элементом исторического процесса».²²

В переходный период случайность сосуществует с творчеством. «Переходные эпохи стимулируют творчество», - констатирует культуролог Н.А.Хренов.²³ Эту мысль в несколько ином аспекте развивает В.М.Петров, долгие годы занимающийся количественным измерением социально-экономической эффективности культуры. На основании многолетних исследований, осуществлённых в соавторстве со специалистами различных областей знания, он показал, сколь значима роль творческой, крупномасштабной личности не только в текущем функционировании культурных институтов, но и во всей социальной жизни.²⁴

При этом речь вовсе не идёт об изолированном участии в созидательном процессе талантливого одиночки. Создание новых артефактов культуры (социально-культурное проектирование) сегодня происходит не в мегаколлективах, а в малых творческих группах. Это оптимальный вариант для развития профессионалов с «познающим мышлением» ( Г.П.Щедровицкий)

Главный вывод доклада интерпретируем как необходимость усилить ответственность библиотек перед обществом- с одной стороны. С другой- ответственность общества и выражающего его интересы государства перед Культурой, уровень позитивных изменений которой во многом предопределён развитием самого массового института - ПБ.