С. П. Мавроди искушение книга

Вид материалаКнига

Содержание


Число. Подпись.
И спросил у Люцифера Его Сын
Единственная «цель» рабов – не создавать хозяину лишних хлопот.
И снова спросил у Люцифера Его Сын
И ответил Люцифер Своему Сыну
Человеку нравится быть рабом. И преодолеть эту рабскую психологию, самому «стать как боги», ему очень сложно.
Подобный материал:
1   ...   30   31   32   33   34   35   36   37   38
я! Тьфу!! – Чиликин опять в сердцах хлебнул горячего чая и зашипел от боли. – Ну всё, пиздец! Всё нёбо сжёг, – он покатал языком во рту свисавшие сверху клочья нежной кожицы. – Ч-черт! Да, так насчет денег,.. – Чиликин рассеянно пощекотал большим пальцем подбородок. – Чего меня беспокоит-то? Что много дали? Ну, а мне-то что? Много не мало. Действительно ведь дали. Не просто пообещали, не развод какой-то голимый, а правда всё! Правда дали. Вон они в комнате лежат! На кровати валяются. Можно пойти полюбоваться, – при воспоминании о деньгах Чиликина опять передернуло. – Так что, чего я беспокоюсь? Всё путем. Лучше не бывает! Хуже, впрочем, тоже. А если и бывает, то редко… Ладно, ладно! Хватит кукситься. А заодно хмуриться и злобиться. Как в песне поется. Меня, вон, сам ангел смерти похвалил. На черной БМВ. «Молодцом» назвал. Надо держать марку.

Чиликин допил чай, вымыл чашку и пошел в комнату. Убрал в пакет деньги, лег на кровать, включил телевизор и стал ждать жену. Ему не было скучно. Наоборот! Время текло теперь неправдоподобно быстро. Летело! Стрелой! Безжалостный хронометр внутри него неумолимо отсчитывал минуту за минутой, и он постоянно к нему прислушивался. Вот и еще одна прошла… И еще… Черт!!


4.


Через час 42 минуты 23 секунды вернулась из поликлиники жена. Чиликин услышал, как хлопнула входная дверь, и выглянул в коридор.

Да, точно. Господи, что сейчас начнется! – Чиликин поморщился. – Может, не говорить? – малодушно подумал он, понимая в то же время прекрасно, что это в данной ситуации совершенно нереально.

Можно, конечно, подождать результатов повторного обследования, но что это даст? Чушь ведь всё это! Лажа. Вероятность ошибки ничтожна. Да вообще ноль! Какая там «ошибка»! И кровь, и на мониторе они что-то там увидели. Углядели. Ладно, короче. Чего себя иллюзиями зря тешить. Позориться только. Лицо терять. Не маленький, чай. Не ребенок. Не страус, чтобы голову в песок прятать. Надо смотреть правде в глаза. Как и подобает!.. Н-да… Подобает, подобает!.. – Чиликин с тоской посмотрел на потолок. Говорить все равно не хотелось. – А то, что я ей потом скажу? – принялся дальше убеждать себя он. – После повторного обследования? Через неделю, когда всё наверняка подтвердится?

«Дорогая! Вот деньги, я завтра повешусь! Не поминай лихом!»? Так, что ли? Надо же всё по-людски всё-таки делать. По-человечески. Заранее хоть сказать. Обсудить. Пообщаться. Да и про деньги, про вторую половину всё объяснить.

Или уж не говорить?!.. А? – лихорадочно заметался в мыслях Чиликин, чутко прислушиваясь в то же время ко всем, раздающимся из коридора, звукам и шорохам. Сейчас войдет! – Чего тут «объяснять»?! Оставлю лучше письмо подробное, где всё ей распишу. По пунктам! Что и как. Набор инструкций, блядь. «Мою посмертную записку отдавай ТОЛЬКО в обмен на…» Ну, и так далее, в том же духе...

Обидится, конечно,.. – тяжело вздохнул про себя Чиликин. – Ну, а мне-то что? – тут же успокоил он сам себя. – Мне это к этому моменту уже всё равно всё будет. До фени. До лампочки! Я к этому моменту уже далеко-о буду!.. На том свете. Какой с меня спрос? – Чиликин всё никак не мог решиться. В волнении он вскочил с постели и принялся быстро расхаживать по комнате. – Да и меня же надо понять! – начал оправдываться он. – Очень мне приятно последнюю неделю жизни на положении тяжелобольного проводить! Смертника какого-то. Лучше уж оттянуться как следует напоследок! По полной программе. Махнуть, может, куда-нибудь на пару дней! По кабакам побродить. Бабки есть…

Да, «есть»! А вдруг?.. – Чиликин на мгновенье остановился. – Да-а!.. – махнул он рукой. – Вдруг, вдруг!.. Если «вдруг», тогда и думать будем. Разберемся! Только не будет ведь никакого «вдруг»! Ясно всё, как белый день. «Вдруг» только пиздецы случаются. Вот они-то – пожалуйста! Сплошь и рядом. Глазом моргнуть не успеешь, как он уж, проклятый, тут как тут. Вдруг! А хорошие дела…

Не скажу, короче! – окончательно решил он и сразу же почувствовал невыразимое облегчение. Даже повеселел. Разговоры, блядь, все эти!.. Слезы… Уходить надо достойно. Без соплей.

– Ты дома? – удивилась жена, входя в комнату. – Ты же на работу, вроде, собирался?

– Завтра пойду, – беспечно ответил Чиликин, привлекая ее к себе. – Иди лучше ко мне…


__________________________________________________________________________


На следующий день, часов в 11, когда Чиликин еще лежал в постели и задумчиво курил, пуская дым в потолок, входная дверь хлопнула, и через секунду буквально в комнату ворвалась зареванная жена.

– Почему ты мне вчера ничего не сказал!? – с порога закричала она.

Чиликин от неожиданности даже сигарету изо рта в кровать выронил и сразу же с проклятиями начал ее искать.

– Что не сказал? – наконец смог произнести он, снова закурив и обреченно про себя вздохнув. Он уже знал «что».

– Про свой вчерашний диагноз, – опять заплакала жена. – Что у тебя вчера обнаружили?

– Почему, почему!.. – смущенно забормотал Чиликин. Как тут объяснишь? Почему?.. Потому. Кончается на «у». – Не точно же еще! – наконец нашелся он. – Решил подтверждения подождать. Когда повторные анализы сдам. Чего тебя раньше времени беспокоить? Я же знаю, ты волноваться будешь, переживать… – попытался он слегка подольститься к жене. – А может, не подтвердится еще ничего… (Да, как же! – тоскливо усмехнулся он про себя.)

– А про деньги почему ничего не сказал? Про самоубийство это? – опять спросила жена.

– Что-о-о??!! – Чиликин от изумления привстал и снова выронил сигарету. – Что? – повторил он через мгновенье, когда стряхнул ее на пол и затушил в пепельнице. – Откуда ты знаешь?

– Так, значит, это правда? – в голос зарыдала жена.

– Да подожди ты! – в нетерпении прикрикнул на нее Чиликин. – Говори толком. Откуда ты можешь это знать? И про диагноз, кстати, тоже? Тебе что, из больницы, что ли, звонили? (Откуда у них может быть мой телефон? – тут же сообразил он.)

– Нет, не из больницы, – всхлипнула жена, осторожно промакивая глаза платком.

– Так откуда ты знаешь? – Чиликин сел на кровать. – Кто тебе сказал?

– Ну, этот… – жена судорожно вздохнула, пытаясь успокоиться, – мужчина… который вчера с тобой встречался… И деньги тебе дал… Я у Веры сидела…

Чиликин в полном ошеломлении смотрел на жену, не веря собственным ушам.

– Он что, позвонил твоей подруге? – недоверчиво переспросил он. – А откуда?..

Чиликин хотел спросить: «А откуда он телефон узнал?», но понял, что спрашивать бесполезно. Она-то чего знает? Откуда,.. откуда?.. От верблюда! Судя по всему, организация, с которой он вчера столкнулся, была гораздо более серьезная, чем он поначалу подумал. Да он, собственно, и не думал еще вообще на эту тему. Некогда было. Да и не до того. А если бы подумал хоть немного, – и сам бы мог догадаться. Когда речь о таких бабках идет!.. В общем, суду всё ясно. Откуда у него телефон.

Неясно только, какого хуя он ей позвонил? Что это вообще за блядство!! Хотя бы предупредил. Как это: взять,.. ничего не сказав,.. позвонить?.. просто поставить меня перед фактом… Вообще пиздец!! Вот возьму, и не повешусь ни хуя! Нет, ну, наглость просто неописуемая! Да и зачем??!! Зачем???!!! Мы же договорились обо всём?! Жену-то зачем трогать?

– Что он тебе сказал? – набросился Чиликин на всё еще всхлипывающую жену. – Повтори мне всё как можно точнее, слово в слово.

– Ну, он спросил сначала, знаю ли я, какой тебе диагноз вчера поставили? – залепетала испуганная жена, глядя на Чиликина широко открытыми глазами. – Я сказала, что нет. Ты же мне ничего не сказал.

– Так,.. – подбодрил ее Чиликин. – Дальше.

– Ну, он сказал тогда, – жена опять заплакала, – что рак печени-и-и!..

– Да не реви ты! – с досадой сказал Чиликин. – Говори, чего дальше было.

– Дальше он сказал про то, что он тебе предложил заработать денег, и ты согласился.

– Как именно, он сказал? А, ну да… – Чиликин вспомнил начало их разговора. – Подожди, подожди! – вдруг сообразил он. – Он тебе это что, всё прямо по телефону говорил?

– Нет, – опять всхлипнула жена, – в машине этой черной…

– (Блядь! – выругался про себя Чиликин.) Так вы встречались, значит? – еле сдерживаясь и стараясь изо всех сил говорить спокойно, терпеливо переспросил он.

– Ну да, – как нечто, само собой разумеющееся, подтвердила жена. – Он прямо к веркиному дому на машине своей подъехал. Верка там, наверное, обалдела! – вдруг с чисто женской непоследовательностью, ехидно добавила она.

Чиликин стиснул зубы и на секунду закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки.

– Юль! – преувеличенно-спокойно начал он. – Ты мне можешь подробно всё рассказать? Как всё было? От начала до конца? Можешь?! Неужели это так трудно??!!! – сорвавшись, закричал он, не в силах больше сдерживаться.

(Нет, ну правду говорят: все бабы дуры, – с ожесточением подумал он. – Дуры! дуры!! дуры!!! Тупорылые, безмозглые курицы! У нее муж через неделю вешается, а она ему про свою подругу-Верку впаривает! Такую же дурищу набитую, как и она сама. Да по хую мне, обалдела она там от чего-то сил нет!! По хую!!!)

– Но я же тебе уже всё рассказала! – обиделась наконец и жена, окончательно перестав плакать.

– А теперь расскажи мне всё снова и с самого начала, – настойчиво повторил Чиликин. – Ты сидела у Верки, он туда позвонил… И что?

– Ну, и подозвал меня…

– Как? Просто по имени? Просто «Юлю»? Или, может, по имени-отчеству? По фамилии? – сразу же настырно перебил Чиликин.

– Да я откуда знаю?! – в голосе жены послышались легкие нотки раздражения. Она явно не понимала, чего он от нее хочет, и к чему вообще весь этот допрос? Ну, подозвали и подозвали! По имени,.. не по имени!.. Да какая разница! Вот пристал, как банный лист! – Верка сказала: «тебя» – ну, я и подошла. Взяла трубку.

– Ну, хорошо! – не отставал Чиликин. – Ты взяла трубку. И что он тебе сказал?

– Ну, что? – совсем уже раздраженно пожала плечами жена. – «Здравствуйте, Юлия Владимировна! (Ага! Значит все-таки по имени-отчеству, – с удовлетворением отметил для себя Чиликин, решив больше по возможности не перебивать и не переспрашивать. А то поссоримся еще напоследок, чего доброго!) Я по поводу диагноза Вашего мужа. Его вчерашнего обследования. Нам с Вами надо срочно встретиться, – жена остановилась, припоминая. Чиликин ждал. – Я тут рядом, выходите через 5 минут, я у подъезда буду стоять». И номер машины продиктовал..

– Так ты ему что, даже адрес не диктовала? – удивленно уточнил Чиликин. – Он сам знал, куда подъехать?

– Ну да, – наморщила лоб жена. – Кажется, не диктовала. Да я и сама его не знаю!

– (Так-так-так! – подумал Чиликин. Он и сам не знал, почему он всё это так дотошно выспрашивает, но чувствовал, что это важно. – Так это, значит, он и мой адрес вчера наверняка знал. А меня просто так спросил. Чтобы не пугать сразу. Не спугнуть! Поня-ятненько…) Ну, хорошо. И дальше чего было? Ты села в машину, и что он тебе сказал?

– Ну, вот и сказал… – на глазах у жены появились слезы. – И про диагноз твой… И про договоренность вашу… – она опять заплакала. – Как ты мог на такое согласиться? – сквозь слезы еле выговорила она. – Это же какой грех! Самоубийство!

– Ладно, грех… – смущенно пробормотал Чиликин. (Сам знаю! А хуй ли делать?! «Грех»!.. А семью оставлять без денег – не грех?!) – Юль! – чуть помолчав, осторожно сказал он. – Ты же знаешь нашу ситуацию. Денег нет. Как ты жить будешь? Да еще с ребенком!? Святым духом, что ли, питаться? Я хочу, чтобы мой ребенок вырос нормальным, здоровым… Чтобы жил не хуже других. Чтобы у тебя было всё хорошо. Так что… куда деваться? Грех, не грех… Выбирать не приходится!.. (А лучше было бы, если бы ты на панель пошла? – хотел добавить он, но удержался. – «Грех»!..)

Жена, не отвечая, заплакала еще сильнее. Чиликин дрожащими руками закурил кое-как сигарету и уставился в одну точку. Мыслей в голове не было. На душе было бесконечно-тоскливо и грустно.

Вот один день и прошел… – внезапно с ясностью осознал он. – Всего шесть осталось… «Легче гусиного пуха улетает жизнь…» «А счетчик щелк да щелк, да всё одно – в конце пути придется рассчитаться!» Придется!.. Рассчитаемся, раз придется… Придется, так придется.

– А он тебе не сказал, кстати, зачем он вообще тебе всё это рассказал? Не объяснил? – все же спросил на всякий случай Чиликин, хотя и не надеялся услышать в ответ ничего нового.

Жена некоторое время молчала, всхлипывая, потом, шмыгая носом, прерывающимся голосом с трудом ответила: «Сказал, что, когда речь идет о таких деньгах, никаких неожиданностей быть не может. И он должен быть уверен, что все заинтересованные лица в курсе, – голос жены прервался. – Так он сказал», – после паузы добавила она.

(Вот сволочь! – злобно выругался про себя Чиликин. – Тварь бессердечная!! А хотя, чего я его ругаю? – тут же спохватился он. – Для него ведь это просто дело. Он бабками своими рискует. Да и вообще он со мной совершенно по-джентльменски себя ведет. Грех жаловаться. Никаких расписок. Деньги вперед. Всё! Чего я от него еще хочу-то? Сочувствия? Пожалуйста! Но за дополнительную плату. Вешайтесь не за сотку, а за тридцатку – так вообще рыдать над вашим телом буду! Навзрыд! Могу до, могу после – как договоримся. Да-с.

Бизнес есть бизнес. Это всего лишь деньги. Ничего личного. Как, впрочем, и лишнего. Всё лишнее – только за дополнительную плату! Да-с.

Юля тоже хороша! Целый час ее раскалывал, пока хоть что-то путное наконец узнал. Хотя, чего с нее взять! Женщина…. Одни бигуди в голове.

Впрочем, да и сам-то я!.. Тоже тот еще молодец! Среди овец. Накинулся на нее, как коршун. Целое расследование затеял. Что да как?! «Слово в слово!» А чего в итоге выяснил? Такого уж важного? Что Волга впадает в Каспийское море? Что им не нужны неожиданности, и они хотят подстраховаться и быть уверенными, что жена в курсе и не возражает? В суд на них потом не подаст и заяву ментам не кинет? Так это и так ясно было. С самого начала. Мог бы и сам все это сообразить, своим жалким умишком дойти. Пинкертон хренов! Шерлок, блядь, Холмс.)

– Так он тебе что, действительно 50 тысяч евро дал? – услышал вдруг Чиликин вопрос своей жены и, глубоко задумавшись, уйдя с головой в свои невеселые мысли, не понял даже сразу, о чем, собственно, идет речь.

– Что? – переспросил он.

– Я говорю: он тебе правда 50 тысяч евро уже дал? – повторила свой вопрос жена.

– Да, – нехотя признал Чиликин. Он достал пакет и высыпал деньги на кровать. – Вот они.

Жена зачарованно уставилась на валявшиеся на кровати пачки. Такого количества денег она никогда в жизни не видела. Потом робко взяла одну пачку и нерешительно повертела ее в руках.

– Здесь действительно 50 тысяч? – тихо спросила она.

– Да, – подтвердил Чиликин. – В каждой пачке ровно по 10 тысяч. Видишь, сотенные купюры, по 100 евро. В пачке 100 штук. Сто по сто – десять тысяч.

– Да-а… – так же тихо протянула жена, рассматривая пачку. – Каждая такая бумажка – целых 100 евро! А их тут целая пачка. Раз! – 100 евро! еще – раз! – еще 100 евро! С ума можно сойти!

– Можно, можно!.. – пробормотал Чиликин, убирая деньги.

Жена проводила их долгим взглядом. Потом посмотрела на мужа.

– Так ты действительно хочешь это сделать? – совсем уже еле слышно прошептала она. Глаза у нее опять предательски заблестели. – А как же я?

– Юль, ну, давай не будем! – Чиликину и так было невыразимо тоскливо. – Ну, чего воду в ступе толочь? Ты взрослый человек, всё прекрасно понимаешь. Если у меня рак, мне жить от силы полгода. Ты же знаешь, у меня родители от рака умерли, я все это сам видел. Собственными глазами. Как это бывает. Да плюс еще щас лекарства, уход понадобятся… А где у нас деньги? А так хоть семье что-то оставлю! Ребенку,.. – Чиликин почувствовал, как к горлу подкатывает ком. – Ладно, давай не будем больше об этом! – с трудом справившись с собой, негромко попросил он. – Хорошо?

– Но это же грех страшный! – жена смотрела на него с ужасом, широко раскрытыми глазами. – Я не смогу жить, зная, что ты из-за меня…

– Перестань! – страдая, перебил ее Чиликин. – И не вини себя ни в чем. Считай, что я из-за ребенка делаю. И давай закончим, а? Мне и без того тяжело… Честное слово!..


5.


Последующие шесть дней пролетели для Чиликина как один миг. День,.. второй,.. третий… Кажется, только вчера был вторник, и вот он уже опять! Уж с самого утра Чиликин чувствовал себя не в своей тарелке. Жена куда-то умчалась, по каким-то своим делам (Чиликин, честно говоря, слегка слукавил, сказав ей, что позвонить ему должны только завтра, в среду), и он сидел один на кухне, беспрерывно курил, бездумно смотрел в окно и ждал звонка. Вот сейчас!.. Вот сейчас!..

В глубине души он все-таки никак не мог до конца поверить в реальность происходящего. Ну, как это так – он не сегодня-завтра должен умереть? Что это значит?

Меня не будет, что ли, больше вообще? Как это? Никогда?.. Мир, солнце, земля, вода, деревья, небо, ветер, птицы, люди вокруг – всё это останется, а меня не будет? Вообще!? Никогда-никогда?.. Не может этого быть!!

Чиликин представил себе, как он вешается. Встает на стул,.. одевает на шею веревку,.. чуть-чуть ее затягивает… Потом резкое, короткое движение ногами – и!.. Бр-р!..

Чиликин вспомнил, как он читал где-то, что какой-то врач ставил на себе эксперименты. Вешался, а ассистент в последний момент вынимал его из петли. Врача интересовало, что испытывает повесившийся. И как, в частности, люди умудряются повеситься порой даже лежа, на спинке кровати? Казалось бы, инстинкт самосохранения должен включиться в последний момент и заставить человека вылезти из петли, когда он начнет задыхаться. Тем более, что это в данном случае вроде бы так просто?! Однако не тут-то было! По словам врача, как только петля затягивается, человек уже не в силах даже пошевелиться. То ли аорта там какая-то на шее сразу пережимается, то ли еще что, но факт остается фактом. Человеком мгновенно овладевает чудовищная слабость, тело становится как ватное, а всё существо его захлестывает волна совершенно непереносимого, смертельного ужаса.

Чиликин словно наяву увидел, как равнодушные санитары вынимают его мертвого, посиневшего из петли, небрежно кладут на носилки и везут в морг. Там догола раздевают, прикрепляют к ноге бирку и швыряют на цинковый стол. А рядом стоят такие же точно столы и на них тоже лежат такие же точно голые тела. Мужские и женские. Безобразные пожелтевшие трупы каких-то отвратительных голых сморщенных старух, бомжей, алкоголиков и пр. и пр.

Как его потом катят на колесиках на вскрытие, распиливают грудную клетку, череп, копаются во внутренностях… Затем опять зашивают…

А он всё это время безучастно и равнодушно лежит, и всё это и чувствует, и не чувствует. Пошевелиться он не может, боли тоже нет, тело словно уже и не его, но какие-то ощущения в нем все-таки еще остались. Он нечто вроде одушевленного камня или куска сырого мяса. Безучастного к тому, что с ним делают, но все-таки всё это каким-то образом ощущающего.

Затем его снова одевают, кладут в гроб и везут на кладбище. Закрывают гроб крышкой, забивают гвоздями и опускают в сырую и холодную могилу. Закидывают сверху землей и уходят. Навсегда.

А он остается лежать под землей, в этом узком, тесном, душном гробу, где нет воздуха, невозможно вздохнуть, невозможно ни пошевелиться, ни перевернуться. Придавленный сверху тяжелым, плотным и толстым слоем земли… Глубоко под землей… В гробу…

Громко зазвонил телефон. Чиликин вздрогнул и, не успев даже ничего понять, быстро схватил трубку.

– Да!

– Андрей Павлович? – услышал он знакомый неторопливый голос.

– Да, это я.

– Здравствуйте. Нам надо срочно встретиться. (Чиликин почувствовал, что внутри у него всё оборвалось.)

– Здравствуйте. Когда? – дрогнувшим голосом спросил он.

– Лучше прямо сейчас. Скажем, через 10 минут на прежнем месте. Вас устроит?

– Да, вполне, – Чиликин запнулся. – А… потом мы?..

– Я Вас не задержу, Андрей Павлович. Буквально на полчаса.

– Хорошо, – с неописуемым облегчением выдохнул Чиликин. Фу-у-у!.. У него словно камень с души свалился. Значит, не сегодня. Уу-уу-ух!.. Ну, естественно! Мы же договорились: неделя-две. Значит, неделю-то еще уж точно можно будет выторговать. А там посмотрим. Чего сейчас загадывать? Чего об этом вообще думать!? Неделя – это целая вечность.

– И деньги с собой, пожалуйста, захватите, – вдруг услышал он. – Ну, что я Вам в прошлый раз давал.

– Простите?.. – начал было Чиликин.

– Андрей Павлович! Я Вам все при встрече объясню! – сразу же оборвал его собеседник. – Выходите, на месте все обсудим, – в трубке раздались короткие гудки.

Все хорошее настроение Чиликина мгновенно бесследно улетучилось. Господи! Что еще случилось?! Он передумал?.. Почему?..

Чиликин быстро оделся, схватил пакет с деньгами и выбежал из подъезда. Ровно в назначенное время, минута в минуту, к подъезду подъехала знакомая БМВ. Чиликин лишний раз на нее невольно полюбовался, прежде чем залезть внутрь. Краса-авица!..

Сколько, интересно, людей ради нее повесились? Ради того, чтобы сидящий рядом с непроницаемым видом мужчина смог ее купить? 10?.. 20?.. 100?.. Чиликин поежился. Мужчина, казалось, почувствовал его настроение и еле заметно усмехнулся. Затем внимательно посмотрел Чиликину прямо в глаза и после паузы сказал:

– Поздравляю Вас, Андрей Павлович! Вы здоровы. Ваш диагноз оказался ошибочным.

– Что? – даже не понял сначала Чиликин. Об этом варианте он вообще даже как-то не думал. – Что Вы сказали!!?? – чуть не закричал он буквально через секунду. – Откуда Вы знаете?!

– Ну, Вы же сдавали повторные анализы, – невозмутимо пояснил мужчина, с любопытством глядя на Чиликина. – Сегодня утром результаты их стали известны.

– А?.. А, ну да. Понятно… А почему же первый раз?.. – чуть помолчав, спросил Чиликин.

Он еще никак не мог осмыслить до конца услышанное. Как это «здоров»? Всё кончилось? Весь этот кошмар. Так просто?

– У Вас есть одна очень редкая особенность организма. Это ввело врачей в заблуждение, – спокойно объяснил мужчина, всё так же проницательно глядя на Чиликина. Казалось, он видел его насквозь. Чиликин молчал, не зная, что сказать. – Андрей Павлович! – после паузы всё так же спокойно продолжил собеседник. – Как Вы сами понимаете, наша договоренность теперь автоматически теряет силу. Впрочем, если Вы хотите… – вдруг неожиданно пошутил он и усмехнулся.

– Нет-нет! – охотно подхватил его шутливый тон Чиликин и тоже широко улыбнулся. – Боже упаси! Вот Ваши деньги! Всё, как договаривались.

– Прекрасно! – мужчина взял у Чиликина пакет с деньгами и небрежно сунул его в бардачок, даже не разворачивая. – Теперь еще одно, Андрей Павлович! – Чиликин смотрел на своего собеседника, всё так же радостно осклабившись. – Прочтите, пожалуйста, вот это, – мужчина протянул Чиликину какой-то сложенный вчетверо листок.

– Что это? – автоматически спросил Чиликин, разворачивая листок и быстро пробегая его глазами. – Что это? – повторил он дрожащим голосом через мгновенье, подняв глаза. Улыбка так и застыла на его лице, как приклеенная.

– Читайте сами! – пожал плечами его собеседник.

Чиликин еще раз прочел. Сначала быстро, а потом всё медленнее и медленнее,.. останавливаясь,.. словно спотыкаясь,.. на каждом… слове…


Расписка


Я, Чиликина Юлия Владимировна, разрешаю использовать труп моего мужа, Чиликина Андрея Павловича, в качестве объекта для сексуальных действий (некрофилия), а также разрешаю видеосъемки этих действий, за 20 (двадцать) тысяч евро.


Число. Подпись.


Десять тысяч евро получены.

Число. Подпись.


– Что это значит? – наконец с трудом выдавил из себя он, медленно снова подняв глаза на сидевшего рядом с ним человека.

– Ну, Вы же сами видите!.. – опять чуть заметно пожал плечами тот. – Расписка Вашей жены.

– Что такое «некрофилия»? – тяжело спросил Чиликин, хотя прекрасно это знал.

– Совокупление с трупом, – невозмутимо пояснил ему его собеседник. – Но Вы же и сами Андрей Павлович, это знаете. Зачем спрашиваете?

– Она что, мой труп продала, что ли? Чтобы его трахали потом перед камерой? Когда я повешусь? – в голове Чииликина всё это просто не укладывалось.

Это же вообще дикость какая-то! «Некрофилия»!.. Да Юлька и слов-то таких не знает! Она и не слышала о таком никогда, наверное!.. Да к тому же, она верующая в конце концов! Если самоубийство грех, то это-то что? Это не грех даже, а!.. Слов таких нет в человеческом языке!! Это за гранью уже не то что морали, а… Надругательство над трупом мужа… Бред! Бредни!! Бред, бред, бред! Чушь!!!

– Вас, наверное, удивляет, Андрей Павлович, зачем я Вам это показываю? – вежливо поинтересовался мужчина.

– Да!! – Чиликин соображал с трудом. В голове у него царил полный кавардак. Беспорядочно мелькали лишь отдельные обрывки каких-то бессвязных мыслей. Рак,.. смерть,.. деньги,.. ребенок,.. некрофилия,.. деньги… Деньги,.. деньги,.. деньги… Слишком много событий сразу на него обрушилось. Новостей. Выздоровление чудесное,.. потом вдруг эта расписка… – Удивляет! А действительно, зачем? – он напряженно замер, ожидая ответа и впившись глазами в своего собеседника. Может, это все же шутка какая-то идиотская? Розыгрыш? Понарошку?

– Затем, что Юлия Владимировна, судя по всему, деньги возвращать не собирается, – любезно разъяснил мужчина. – Поэтому я вынужден обратиться по этому вопросу непосредственно к Вам.

– Какому вопросу? – тупо переспросил Чиликин. Он вообще уже почти ничего не понимал и не воспринимал. Лоб горел, в висках стучало, мир вокруг слегка покачивался, колыхался и куда-то плыл,.. плыл,.. плыл... Куда-то далеко-далеко… В какие-то волшебные, неведомые дали… В сказочную страну Оз. Туда, где порхают над цветками феи, где нет ни рака, ни некрофилии, ни денег; ни предательства. Где обо всем этом можно забыть. Навечно. Навсегда! Забыть!! Забыть!.. Забыть!!! «Говорят, что где-то есть острова, / Где растет на берегу забудь-трава…»

Лучше бы я умер, – с тоской подумал он.

Мужчина чуть более внимательно посмотрел на Чиликина и с каким-то даже сочувствием терпеливо повторил:

– По вопросу денег. Ваша жена получила от меня 10 тысяч евро – видите, внизу ее расписка! – а возвращать их сейчас, судя по всему, не хочет. Или не может, – добавил он, чуть помедлив.

– Почему не хочет? – огромным усилием воли заставил себя сосредоточиться Чиликин. – Или, Вы говорите, не может. Что значит: не может? Почему?

– Ну, я полагаю, что она просто уже потратила часть денег! – улыбнулся мужчина. – Вы же понимаете – женщина…

– Как это «потратила»!? Она что, не понимала, что, возможно, возвращать придется?.. Нет, погодите! – очнулся Чиликин. – К деньгам мы еще вернемся. Всё я Вам, разумеется, отдам, не волнуйтесь! – в глазах у собеседника что-то мелькнуло. Вероятно, последнее замечание Чиликина его слегка позабавило. – Не о том сейчас речь. А когда Вы ей это предложение сделали? Ну, насчет меня… – Чиликин запнулся, с трудом подбирая слова. – Моего тела?.. Что, неужели сразу при встрече? Когда диагноз мой сообщили?

– Нет, ну что Вы! – удивился мужчина и даже головой укоризненно покачал. – Конечно, не сразу. Через день.

– И что, так просто позвонили и?..

– И предложил сначала встретиться, – мужчина смотрел на Чиликина, как на непонятливого ребенка, – сказав, что надо обсудить кое-какие финансовые вопросы. Предупредив, чтобы Вам она только ничего не говорила.

– И она согласилась? – с горечью спросил Чиликин.

– Конечно, согласилась! – мужчина с любопытством разглядывал Чиликина. – Разумеется, Андрей Павлович, она согласилась. Как и любая женщина бы на ее месте. Любая дочь Евы. (Сукин сын! – невольно выругался про себя Чиликин. – «Конечно!»… «Разумеется!»... Это же моя жена, между прочим!..)

– А потом?

– А потом мы встретились! – мужчина опять ясно улыбнулся, безмятежно глядя Чиликину прямо в глаза. – Я ей объяснил, что я от нее хочу, и дал время подумать. Сказал, что позвоню через день. Надо признать, что первая реакция Юлии Владимировны на мое предложение была очень и очень бурная и крайне болезненная, но,.. как видите… – мужчина развел руками. – Время и здравый смысл…

– А через день вы опять встретились и передали ей деньги, – закончил за него Чиликин. Мужчина с улыбкой кивнул. – А расписочку-то зачем взяли? – поинтересовался Чиликин. – Это же ведь просто филькина грамота. Юридической-то силы она всё равно никакой не имеет.

– Обычная перестраховка, – усмехнулся мужчина. – Во-первых, чисто психологический эффект – вряд ли Ваша жена такой уж знаток законов, а во-вторых, и практически она всё же не совсем бесполезна. Не думаю, что женщина, написавшая такую бумагу, осмелится куда-нибудь потом обратиться. Да и вообще она язык за зубами держать будет. Всё же подобного рода поступки обществом пока не совсем … одобряются. Скорее, наоборот…

– Поня-ятно… – медленно протянул Чиликин.

Ему действительно стало все понятно. До такой степени понятно, что хоть снова в петлю! Собирайся. Только теперь уже за бесплатно.

Мужчина молчал, выжидающе глядя на Чиликина.

– Ах, да! Деньги! – опомнился тот. – Так, Вы говорите, она теперь Вам деньги не возвращает?

– Именно так, Андрей Павлович!.. – мужчина скорбно покивал головой. – К сожалению, именно так…

– И что, просто отказывается? – не поверил Чиликин. – Что хоть она говорит?

– Юлия Владимировна ничего мне не говорит, – мужчина театрально вздохнул. – Она от меня просто-напросто скрывается. Сегодня мы должны были встретиться, но она на встречу не явилась. И дома ее нет. А у меня, знаете, нет ни времени, ни охоты за ней по всей Москве гоняться. Я человек занятой.

– Да, конечно, – вежливо сказал Чиликин и улыбнулся какой-то застывшей, деревянной улыбкой. – Я всё понимаю. Я, естественно, верну Вам все деньги. Сколько Вы можете подождать? Ну, Вы понимаете сложившуюся ситуацию?..

– Да, конечно,.. – мужчина опять вздохнул и что-то быстро прикинул в уме. – Неделя Вас устроит? – вопросительно посмотрел он на Чиликина.

– Да, вполне, – механически ответил тот. (А где я их возьму? – мелькнуло в то же время у него в голове. – Целых 10 тысяч евро!?) Если у меня всё же возникнут проблемы, мы ведь сможем возобновить наш контракт? – с удивившим его самого спокойствием поинтересовался Чиликин.

– Разумеется, Андрей Павлович, разумеется… – понимающе ухмыльнулся мужчина. – Конечно. В любой момент…

– Только знаете… – Чиликин немного помедлил, глядя прямо в глаза своему собеседнику. – Я бы не хотел, чтобы мой труп потом насиловали перед камерой. Даже если моя жена снова не будет против.

Сидящий рядом мужчина тоже некоторое время молча смотрел Чиликину прямо в глаза, и наконец медленно сказал:

– Хорошо, Андрей Павлович. Это я Вам обещаю…

__________________________________________________________________________

Чиликин проводил взглядом отъезжавшую черную БМВ и достал сигареты. Посмотрел на небо, на людей на улице, на спешащие куда-то машины… Самому ему спешить было некуда… О том, чтобы возвращаться домой, не могло быть и речи. Сама мысль, что он снова увидит эту женщину, услышит ее голос, вызывала у него дрожь отвращения. Он закурил и неторопливо двинулся в сторону метро. В голове назойливо крутились короткие обрывки какой-то полузабытой песенки: «Говорят, что где-то есть острова… Что где-то есть острова… Где-то есть острова… Острова… Острова… Острова…»

__________________________________________________________________________

__________________________________________________________________________


И спросил у Люцифера Его Сын:

Чем плохи заповеди Христа? Разве они не добры и не справедливы?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

Это заповеди хозяина своим рабам. Будьте добры друг к другу, не ссорьтесь, соблюдайте правила общежития. «Возлюби ближнего своего», «не убий», «не укради»…

Все это правильно, но ради чего? Какова конечная цель? Цели нет. Это просто инструкции стаду не толкаться и не ссориться. Цель есть только у хозяина. У рабов, у стада своих собственных целей нет и быть не может.

Единственная «цель» рабов – не создавать хозяину лишних хлопот.

И снова спросил у Люцифера Его Сын:

А каковы Твои заповеди?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

Будьте свободными! Оставайтесь всегда самими собой! Будьте всегда людьми!

Это – высшая цель. Это – главное!

И ради этого главного можно пойти на все. И на убийство, и на ложь. Можно убить охранника, чтобы бежать из плена, и можно обмануть врага, чтобы спасти свою семью, своих детей, близких, свою Родину, свой народ.

И снова спросил у Люцифера Его Сын:

Так значит, цель оправдывает средства?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

Свобода не нуждается в оправданиях.


СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 21-й.


И настал двадцать первый день.

И спросил у Люцифера Его Сын:

Почему люди так охотно называют себя «рабами божьими»?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

Рабство настолько уродует и развращает душу, что раб начинает любить свои оковы. Свобода – это прежде всего ответственность, необходимость самому принимать решения. А рабу это уже не по силам. «На всё воля Божья», «Богу виднее», «Бог всё видит» и прочее, и прочее.

Человеку нравится быть рабом. И преодолеть эту рабскую психологию, самому «стать как боги», ему очень сложно.