Война как высшее нравственное испытание личности

Вид материала

Содержание

Но быть человеком — не так это просто
Божеский или человеческий?

Подобный материал:

МОУ "ГИМНАЗИЯ №6"

ВОЙНА КАК ВЫСШЕЕ НРАВСТВЕННОЕ ИСПЫТАНИЕ ЛИЧНОСТИ

(Тема Великой отечественной войны

на уроках литературы в старших классах)

Из опыта работы учителя русского языка и литературы

МОУ "Гимназии №6" г. Новочебоксарска Чувашской Республики

Ефимовой Евгении Васильевны

Новочебоксарск - 2006

Война как высшее нравственное испытание личности

(Тема Великой отечественной войны на уроках литературы в старших классах)

Но быть человеком — не так это просто,

Но быть человеком — геройство в наш век!

О, встать бы и крикнуть с трибуны, с погоста: Храни человечность свою, человек!

И. Бехер

План

Нравственные ориентиры должны быть в каждом обществе, у каждого человека.
Литература, рассказывающая о первых неделях и месяцах войны. «Победители и те, кто сражался и побеждал, отступая; сражался, закладывая фундамент будущих побед».
«У каждого есть в жизни высота, которую он должен взять когда-то...» (Ю. Друнина). (Изображение Сталинградской битвы В.Некрасовым («В окопах Сталинграда»), Ю.Бондаревым («Горячий снег»), В.Гроссманом («Жизнь и судьба»)).
«Выстоять во что бы то ни стало и сохранить чистоту души.». (К.Воробьев «Это мы, господи!», В.Кондратьев «Искупить кровью», В.Астафьев «Прокляты и убиты»).
«Победим ... И лучше жить будем... Справедливее...» (В.Быков «Стужа»).
«Глядят на нас, глядят фронтовики».

Наше время полно противоречий, сложностей, конфликтов, небывалого снижения нравственной культуры. На какие незыблемые ценности может и должен ориентироваться молодой человек и есть ли они, незыблемые? Да, есть. Переданные из поколения в поколение, испытанные порой в неимоверных страданиях.

В одном из последних интервью В.Распутин, размышляя о судьбах людей, убежденно сказал:

- Сколько в человеке Памяти, столько в нем человека.

Животрепещущая память о прошлом и является опорой человека в жизни, истоком духовной крепости и его самостоятельности - одной из главных черт состоявшегося человека. Вспомним пушкинское: «Самостоянье человека - залог величия его...»

Несмотря на царящий в обществе «духовный распад», современная литература вслед за классической утверждает эти ценности, правду, какой бы горькой и тяжелой она ни была, нравственность, какие бы «свободы» ей ни противопоставляли, она обращается к лучшему в человеке, она совестлива.

Трудно не согласиться с наблюдениями, сделанными американским журналистом X. Смитом, что «люди Запада подчас знают о некоторых исторических событиях в Советском Союзе больше, чем русская молодежь. Такая историческая глухота... привела к развитию поколения молодых, не знающих ни злодеев, ни героев и поклоняющихся разве что звездам западной рок-музыки».

Чтобы избежать «исторической глухоты», размытости марали, «духовного распада» личности, помочь учащимся состояться как личности, считаю необходимым чаще обращаться к теме Великой Отечественной войны на уроках литературы, поскольку именно наши уроки должны быть не часами развлечений и отдыха, но часами нравственного прозрения, самопознания и самоутверждения. Уверена, что самостоятельный анализ произведений, активная читательская позиция помогут «войти внутрь жизни, пережить кусок жизни» героев (Б. М. Теплов)¹, а это уже труд самовоспитания, потому что идет осмысление, сопереживание чужой жизни и соотнесение ее со своей, рождающее споры, сомнения, толкающее на поиск ответов, поиску истины.

Начиная работу над темой, обязательно делаю ссылку на документ, свидетельство о замысле Гитлера и задачах, что ставил этот Преступник номер один: «Живут ли другие народы в изобилии или дохнут от голода, интересует меня лишь в той степени, в какой мы нуждаемся в рабах для поддержания нашей культуры... Мы обязаны истреблять население, это входит в нашу миссию охраны немецкого населения. Если меня спросят, что я подразумеваю под истреблением населения, я отвечу, что я имею в виду уничтожение целых расовых единиц. Именно это я и собираюсь проводить в жизнь».

Нужна была конкретная сфера приложения, на которую могли быть сфокусированы идеи расизма и культ насилия. В качестве такого объекта с самого начала были избраны евреи, цыгане, о чем свидетельствуют книги Анатолия Кузнецова «Бабий Яр», Анатолия Рыбакова «Тяжелый песок», Василия Гроссмана «Жизнь и судьба».

«Внешней» ориентацией «миссии уничтожения населения» стали славянские народы. Отсюда та жестокость фашистской армады, с которой она обрушилась на западные границы нашей Родины и ее столицу в 1941 году. Вспомним «Брестскую крепость» С. Смирнова, «В списках не значился» Б. Васильева, «Живые и мертвые» К. Симонова, «Войну» И. Стаднюка, «Была война» Е. Ржевской, «Убиты под Москвой» К. Воробьева.

Стоически защищали родную землю, каждую пядь ее, наши бойцы, но... силы были неравны. Приходилось отступать, теряя тысячи и тысячи лучших солдат, самых образованных и эрудированных командиров, чудом уцелевших в годы сталинских репрессий.

Об этом рассказывает «благородная работа», как назвал документальную повесть Е. Долматовского «Зеленая брама» И.Х. Баграмян. События, о которых поведал нам их живой свидетель и участник, имеют большое значение для понимания первых месяцев Великой Отечественной войны -наиболее трагического и вместе с тем героического периода.

Почему я выбрала для урока - рекомендации эту книгу, зная, что текстов повести в библиотеках почти нет? Причиной было озадачившее, обеспокоившее меня письмо-страдание бывшего мл. сержанта Б.И. Голезника, опубликованное в Журнале «Знамя» за 1989 год. Вот только некоторые выдержки из письма:

«Моя судьба была счастливой, но мне, молодому солдату, пришлось пережить гибель двух частей, от которых не осталось и следа... В июле 1941 года в городе Поречице сформировался истребительный батальон. Я тоже вступил в него. При обороне этого города батальон принял бой, который длился целый день. После пятого отступления из города и дальнейшего отхода от Льева, где войска фронта переправлялись через Днепр, батальон был разбит вдребезги. После войны я искал своих ребят, но никто не возвратился — все погибли.

Вот в городе чтут и справедливо (!) память освободителей города в 1943 году. Есть две братские могилы с фамилиями свыше 600 человек, но памяти погибших в 1941 году 500 речичан и в помине нет. Как будто их и не было на свете... Обидно».

Да, обидно. Обидно и тяжело, что до сих пор нам неизвестны тысячи и тысячи имен защитивших страну и принявших первый страшный удар на себя, хотя именно они заложили фундамент будущих побед. Е. Долматовский пытается объяснить, почему в истории Великой Отечественной войны бедновато документированы подвиги начального периода:

«О героизме так называемых войск прикрытия некому поведать -гарнизоны укрепрайонов бились до последнего снаряда, до последней пули. Красноармейцы без преувеличения бились до последнего вздоха. Их душили дымом, жгли огневыми струями. Плененные нами немецкие солдаты при допросе жаловались тогда:

В глубине не всегда достроенных железобетонных дотов у вас сидят какие-то дьяволы! Их ничем невозможно взять».

Писатель, подробно рассказывая о том, что пришлось пережить советским войнам, сдерживавшим наступление (а ведь враг рассчитывал на молниеносное покорение страны) в течение долгих пяти недель шаг за шагом восстанавливает все еще не вполне проявленные страницы войны, давая вторую жизнь (только теперь в памяти людей) своим однополчанам, погибшим или плененным в том яростном сорок первом. Вот только некоторые из них:

Вдовиченко - Николай и Сергей

Вытяганец - Андрей и Василий

Понеделин Павел Григорьевич - ком. группы прорыва

Карталов - полковой комиссар «могучий человечище»

Белов Николай Никифорович

Крымов Василий Петрович - полковник

Морозюк Карп - подпольщик

Елецкий Виктор Иванович - нач. штаба, капитан

Шепетов Юрий Иванович — ком. дивизии

Смотрю на реакцию ребят. Кто-то задумался и глубоко ушел в себя, кто-то встревожился, кто-то сосредоточен... У некоторых поволока на глазах. Продолжаю знакомить учащихся с содержанием повести.

Украина. Небольшое районное село Подвысокое, что под Уманью. «Почти вплотную к селу подступает лес, светлая и таинственная, умытая дождем дубрава с необычным, а может сказочным названием. Зеленая брама, в переводе на русский - Зеленые ворота. Как поэтично: дубрава - ворота, свод которых образуют смыкающиеся вверху кроны! Но этот свод не мог прикрыть нас от бомб и пулеметных очередей с воздуха». Именно там был ранен Евгений Долматовский, был ранен в голову и в руку, именно там потерял бесценных друзей, с которыми побратался в первые недели войны.

Что же произошло в Зеленой браме?

«По немецким данным, наши 6-я и 12-я армии сковали 22 (да 22!) полнокровные дивизии противника с приданными им всевозможными средствами усиления (отдельные артиллерийские дивизионы, отдельные понтонные батальоны, саперные части, наконец, батальоны фельджандармерии и зондеркоманды). А в воздухе действовали наиболее отличившиеся на европейском театре эскадры бомбардировщиков и истребителей общей численностью более 700 самолетов...»

6-я и 12-я армии грудью прикрыли Днепропетровск - крупнейший район сосредоточения нашей промышленности, которую необходимо было эвакуировать, а пока она работала на оборону. Заслоненные этими же двумя армиями трудились граждане Запорожья, до последней возможности не останавливали турбин Днепрогэса.

Непреклонность защитников Зеленой брамы дала возможность на юге страны планомерно эвакуировать промышленность, запасы продовольствия, сокровища музеев и многое другое».

Щит, образовавшийся из войск окруженных в Зеленой браме с конца июля почти до середины августа 1941 года облегчая положение Южного фронта, дал возможность его армиям закрепиться на новых рубежах.

Нет, трагедия у Подвысокого не была победой, это всем ясно. Но отчаянные бои в окружении оказались в историческом плане вкладом в разгром гитлеровского блицкрига. «Уже к концу июля 1941 года всему миру стало видно, что участь Франции и других покоренных стран Европы здесь не повториться! - с этой убежденностью бросались мы в неравный бой,» -свидетельствует Е. Долматовский.

«Генералу Сергею Верзину остается жить лишь считанные дни и ночи, составляющие один сплошной бой. К 9 августа дивизия превратится в горстку израненных красноармейцев и командиров; он поведет их в штыковую атаку, а когда останется один, выстрелит себе в сердце».

«Полковой комиссар Карталов, могучий человечище, в этой последней схватке будет скручен и связан врагом, но через несколько дней совершит дерзкий побег и вскоре объявится среди подпольщиков и партизан Винничины, чтобы сражаться, вновь сплачивать людей. Схваченный гестапо, он пойдет на казнь спокойно, палачи будут в страхе отворачиваться перед его ненавидящим взглядом».

Слышу голос одного из юношей: «Таких не поставишь на колени».

Читаю запись Е. Долматовского за 9 августа. «Еще трудно признаться друг другу, что бой уже не за выход из окружения, а за то, чтобы подороже отдать свои жизни».

Ничего не должно достаться врагу: уничтожаются оставшиеся без снарядов орудия, автомашины с сухими баками, всякая техника, до штабных пишущих машинок включительно.

Трудно сказать, сколько дней люли не спали и не ели. Но что с 5-го августа — это точно.

Бензина - ни капли. Для того чтобы сжечь грузовик, его надо обложить со всех сторон соломой. Кажется, что горит просто стог».

После непродолжительной беседы с учащимися по прочитанному, после обмена мнениями останавливаюсь еще на одной главе повести - «Уман-ская яма». Что же это за яма такая?

«В историю фашистского палачества, в черную книгу мук и страданий нашего народа вписан концлагерь на украинской земле - Уманская яма». Это один из первых концлагерей на Украине.

Фабрика смерти начала работать в первых числах августа 1941 года.

Пленники под открытым небом, на голой земле. Для тяжелораненых -навесы, где раньше сушился кирпич. Ни кухонь, ни уборных не предусмотрено. Этот лагерь, - говорилось на процессе в Нюрнберге рассчитан при нормальных условиях на 6-7 тысяч человек, однако в то время та содержалось 74 тысячи человек.

«13 января 1942 года в лагерях находился 46371 военнопленный... в результате большой смертности к 1 апреля отсеется 15000 пленных».

В этой яме оказался и сам писатель. Он вспоминает: «Первые дни в лагере ушли на то, чтобы осмотреться и разобраться, что с нами случилось, как жить дальше. Никакие пулевые и осколочные раны, никакие увечья и контузия не могут сравниться с душевной контузией, оглушавшей советских людей». Обращаюсь к учащимся: «Как вы понимаете выражение «душевная контузия»? Продолжительна ли она?»

Ребята дают толковые ответы и предугадывают, что несмотря на безоружность, беззащитность, обреченность пленные думают о сопротивлении, о побеге. Менее опасным представлялся побег с этапа: уже с середины августа немцы начали гнать колонны на запад. «В числе многих бежавших из колонны, по-пешему направленной в сторону Винницы, был и Е. Долматовский. Оставшиеся в плену готовились к восстанию. «Идея восстания возвращала людям силы», хотя ежедневно расстреливали, расстрелянных сжигали туту же, сложив в штабеля и облив бензином. Человеческий пепел отправляли на удобрение огородов.

Спрашиваю ребят: «Вас ничто не поражает в этом повествовании?»

«Удивляет, - отвечают, - сила духа, несгибаемая воля, оптимизм узников. Их убежденность в том, что поменяются с немцами местами, но - ни в коем случае — не ролями! Переполненные яростью, все равно не звереют, остаются людьми до конца.»

Действительно, подхватываю я, - уже в декабре под Москвой немецко-фашистские войска потерпели крупное поражение, а через год с небольшим после Зеленой брамы они оказались в котле.

Дело было под Сталинградом...

Но об этом рекомендую прочитать самим ребятам. Прошу обратить внимание на то, как относились русские к пленным немцам, как содержали, кормили, лечили. Прошу не пропустить эпизод, где Долматовский рассказывает, как окруженные немцы с невероятной быстротой дичали: в подвалах гадили друг на друга, из-за куска кошачьего мяса душили, пыряли кинжалами, на лезвиях которых выгравировано «кровь и честь».

В заключение работы по повести привожу отрывок из ст. Долматовского, посвященного брамавцам:

Эти войны были чисты и упрямы,

Перед бандой зверей оставались людьми.

Их косили болезни, и пули, и голод.

Не склонясь, они встретили смертный свой час.

Помнит их, непреклонных, наш солнечный город,

Верность их — как наследство, - храниться у нас.

Большое значение в преподавании литературы придаю урокам-семинарам, провожу их давно. Готовясь к ним, ученики выполняют групповые и индивидуальные задания, что помогает создать на уроке атмосферу обмена мнениями, выразить личную оценку историко-литературного факта или художественного произведения. Так, к уроку-семинару «У каждого есть в жизни высота, которую он должен взять когда-то...» были предложены такие групповые задания.

Судьба В. Некрасова - человека, писателя.
История создания повести «В окопах Сталинграда» (1946г.).
Своеобразие повести и изображения войны.
Рассказать о Керженцеве, Ширяеве, Обросимове. Каковы они как бойцы, как командиры, как просто люди?
О ком бы вам хотелось еще рассказать?
Роль пейзажа в повести.

В качестве эпиграфа к уроку беру слова поэтессы Юлии Друниной, чьи стихи мне особенно дороги:

Комбату приказали в этот день

Взять высоту и к сопкам пристреляться.

Он может умереть на высоте,

Но раньше должен на нее подняться.

И высота в тот день была взята.

При подготовке к уроку обратилась к воспоминаниям о В. Некрасове, опубликованным в журнале «Знамя» (май 1990 гола). Пишут его друзья и те, кому он дал когда-то путевку в литературу.

1 июня 1975 года умирает русский писатель В. Некрасов... от перитонита. Хирург сказал, что любой француз умер бы за 5 дней до такой операции и что, хотя операция прошла хорошо, - положение безнадежно.

И.А. Синявский (они очень дружили в тот первый для Некрасова год эмиграции) написал Некрасову некролог. При жизни.

Это была попытка хоть чем-то помочь, мысленно, словесно, заговорить Смерть в те роковые часы. Это полуплач, полузаклинание. Что-то вроде колдовства. И вместе с тем попытка сказать самому Некрасову, что такое Некрасов, потому что всякому писателю очень важно знать, что же он представляет, что же он написал в жизни свое, незаменимое, за что мы все и чтим, и любим, и помним его, как слово нашей эпохи. Не перечисление заслуг, а уяснение лица, стиля жизни и речи.

А к утру Некрасов очнулся: вопреки всем медицинским прогнозам и правилам очень медленно он стал поправляться... Некрасов выбрался из той могилы и прожил еще 12 лет.

Это были очень тяжелые для него годы - годы иммиграции, и скрашивались они в основном путешествиями, встречами с друзьями из той, из прошлой жизни, а последний год - новой оттепелью дома. Как он надеялся на нее, как следил и как радовался каждому новому слову оттуда! Он умер 3-го сентября 1987 года.

После короткого вступительного слова учителя говорят учащиеся. Рассказывают о суровой, горькой судьбе писателя, о его работе над повестью и создании других произведений.

«Совестливый и талантливый писатель, он успел сказать всему народу те единственные необходимые слова, которые определили «некрасовский» демократический стиль общения художника с читателем: суровый, без каких-либо приукрашиваний реализм, задушевность интонации, лаконизм фразы, умение в бытовом, приземленном отыскать зерно подлинной человечности и красоты».

Прочитав повесть В. Некрасова «В окопах Сталинграда», Вс.Вишневский сказал: «Гораздо важнее сберечь ту правду, которую выстрадал вот этот 30-летний вузовец, командир саперного батальона...» (Новый мир.- 1968.- №3.- с.235).

Считаю важным для понимания В.Некрасова - писателя и человека мнение В.Быкова, поэтому некоторые выдержки из его выступления даю пол запись.

«В.Некрасов явил миру правоту и высокую сущность индивидуальности на войне значение личности - если не в противовес, то хотя бы наряду с правотой и сущностью класса, коллектива, общества».

...В.Некрасов увидел на войне интеллигента и, в отличие от расхожего в нашей литературе взгляда на него как на хлюпика, жизненную никчемность, человека не от мира сего, утвердил его правоту и его значение как носителя духовной ценности в условиях, так мало способствующих какой-либо духовности. Впрочем, это правомерно и понятно: сам, будучи в высшей степени явлением духовности, он и выразил то, что должен был выразить в литературе».

В этом смысле знаменателен образ Фарбера, командира роты №5, человека, «неплохо разбирающегося, - как он сам говорит, - в вопросах высшей математики,» знающего языки, тонко чувствующего и понимающего музыку. Он страдает от того, что такая элементарная проблема, как разоблачить старшину, который крадет продукты у бойцов, для него почти непреодолимым препятствие.

Учащиеся напоминают, что его отличает самокритичность. Это человек, который не ищет в жизни «теплого» местечка, хотя мог бы по его же признанию Керженцову, остаться в штабе фронта (ему предлагали в разведотделе, работать с пленными).

Незабываемы страницы повести, рассказывающие о том, как в редкие часы тишины Фарбер слушал музыку, мысленно возвращаясь в ту, мирную жизнь:

«С той стороны Волги торжественно, то удаляясь, то приближаясь, перебиваемые ветром, медленно плывут хрипловатые звуки флейт и скрипок. Плывут над рекой, над разбитым молчаливым сейчас городом, над нами, над немцами, за окопы, за передовую, за Мамаев курган.

Узнаете? - обращается Фарбер к Керженцеву.
Что-то знакомое... Страшно знакомое, но... Не Чайковский?
Чайковский. Andante cantabile из Пятой симфонии. Вторая часть.

Мы молча сидим и слушаем. За спиной начинает стучать пулемет — назойливо, точно швейная машинка.

Вот это место... Точно вскрик. Правда? В финале не так. Та же мелодия но не так. Вы любите Пятую? - обращается он к Керженцеву.

Люблю.

Я тоже... Даже больше, чем Шестую. Хотя Шестая считается самой, так сказать... Сейчас вальс будет, давайте помолчим.»

Рассказывая о Керженцеве, ребята подчеркивают его героизм, мужество, самообладание, заботу о людях (захват и оборона сопки, стратегически важной на данный момент), профессионализм. Отличают и то, что не лишен «человеческих слабостей»: странную позицию занял в столкновении комбата Ширяева с начальником штаба Абросимовым, иногда срывается на крик, «раздражается». Но хорошо то, что главный герой достаточно критически относится к себе, стремится честно выполнять свой долг.

В Ширяеве подчеркивает простоту, цельность, талантливость, изобретательность как командира. «Парень с головой» — так говорит о нем командир полка Бородин, командир требовательный, справедливый, мудрый. Именно он добился суда над карьеристом, бездушным начальником штаба полка Абросимовым, для которого люди, человек не что иное, как «пушечное мясо». По его вине погибли лучшие люди батальона Ширяева. Бородин понимает, что «не бывает войны без жертв. На то это и война. Но то, что произошло во 2-м батальоне вчера, - это уже не война. Это истребление.» Погиб замечательный командир, поэт, гитарист Карнаухов, прекрасный человек помощник нач. штаба Харламов.

На вопрос: «О ком бы вы хотели еще рассказать?» - ребята отвечают: «Конечно, о Валеге, связном, ординарце Керженцева Волегове.»

Затем предлагаю зачитать 2-3 этюда, наиболее запавшие в душу. Вот один из них. Фрагмент из письма А. Лисагора Керженцеву в госпиталь.

«Во взводе нас сейчас трое я, Гаркуша и Валега. Тужев с лошадьми на левом берегу вместо Кулешова. Проворовался Кулешов с овсом и угодил в штрафной. Чепурного, Тимошку и того маленького, что все время жевал, потеряли на Мамаевом. Мы недели две держали там оборону с химиками и разведчиками. Двоих похоронили, а от Тимошки только ушанку нашли. Жалко парнишку. И баян его без дела валяется. Уразов подорвался на мине, оторвало ступню. И троих еще отправил в медсанбат, из штабников накрылся начхим Турин и переводчик. «Любимцу» твоему с бакенбардами Астафьеву фрицы влепили осколок в задницу (как он его поймал, никак не пойму, из землянки он не вылазил), лежит теперь на животе и архив свой перебирает.»

Пристальное, подробное изображение страданий человека, ужасного в человеческой жизни, различных ликов смерти дает непосредственное представление о стойкости бойцов, о войне как народной трагедии. Изображая непрерывный шквал атак и бомбежек в Сталинграде, автор стремится контрастно противопоставить этому аду торжественное великолепие осенних дней. Но этот взгляд на происходящее - уже из послевоенного времени: «За всю жизнь не припомню я такой осени.»

В заключении урока-семинара вновь возвращаемся к эпиграфу и теме. Главные герои сохранили в себе человека, и каждый из них взял свою высоту.

Работая в старших классах, почти всегда обращаюсь к творчеству Ю. Бондарева. В прошлом учебном году ребятам рекомендовала прочитать (летом) «Батальоны просят огня», «Горячий снег» и «Берег» (часть «Безумие»). В этом году планирую провести урок на тему «Становление (рождение) командира» (по произведениям Ю.Бондарева) после изучения романа-эпопеи Л.Н.Толстого «Война и мир». Почему именно эту тему? В книгах Ю.Бондарева из одной в другую проходит образ юного лейтенанта, попадающего после военного училища на фронт. Авторское постоянство в отношении своего героя понятно: сам писатель таким же юнцом начал войну, был артиллеристом. В обстановке, грозящей каждую минуту смертью, действует молодой герой, и мы видим, как меняется его характер, как постепенно он взрослеет и мужает.

Писателю свойственно создавать парную систему образов. В этом нравственном противостоянии выявляется единство авторского подхода к изображению человека на войне. Он проверяется злом войны, что позволяет видеть достаточную или недостаточную меру человеческого в человеке. «Это понятие заключает в себе все: мужество, товарищество, любовь, ненависть, смысл жизни, теплоту патриотизма», - говорит Ю.Бондарев.

Нам, нынешним учителям литературы, посчастливилось в том плане, что можем спокойно, открыто работать с такими произведениями, как роман-эпопея В.Гроссмана «Жизнь и судьба». По этому произведению провожу несколько уроков, один из которых называется «Человек на войне» (это третий по счету урок). На первом мы знакомимся с жизнью и судьбой писателя, с судьбой романа-эпопеи, называем основные тема и проблемы, поднятые писателем. Второй - изображению калечившего человека, его жизнь, душу, нравственность, культуру государственного тоталитаризма сталинской эпохи.

В центре третьего урока - Сталинградская битва и человек, человек и война. Работали группами по следующим темам:

«Самое трудное быть пасынком времени» (о Николае Григорьевиче Крымове - батальонном комиссаре).
«Есть право задумываться» (о Новикове - командире танкового корпуса).
«Умная голова» (о подполковнике Даренском).
«Он не походил на других командиров» (о командире группы Грекове, образовавшем «государство в государстве» в доме ).
«На то она и война, чтобы... и людей не жалеть!» (о Гетманове и Неудобнове).

Подводя итог уроку, предлагаю подумать, чем отличается изображение одного из главных событий войны Гроссмана от созданного В.Некрасовым, Ю.Бондаревым или Е.Долматовским, что главное в человеке для В.Гроссмана, и последний вопрос, адресованный ребятам: «А что самым важным в человеке считаете вы?»

Наверное, все мы в своей работе обращаемся к творчеству К.Воробьева. В девятом, десятом классах беру повести «Крик», «Убиты под Москвой» (в параллели с повестью Г.Бакланова «Навеки -девятнадцатилетние»), а в одиннадцатом - «Это мы, господи!» - «кардиограмму сердца». Не буду рассказывать о системе уроков (материла в методических журналах уже достаточно), приведу лишь ту схему страданий (составляли совместно с учащимися), что выпала на долю 23-летнего лейтенанта С.Кострова, позже назвавшего себя Руссиновским Петром.

Ключ: "Бежать, бежать, бежать!"

"Нужен… хороший надежный друг"

б

олезнь

1942, III, Вязьма

*

(капитан Николаев)

(окурки)

*

(XII-III 1942г. Ржев (лагерь военнопленных)

(доктор Иван Лучин, Коля с отвалившимися пальцами)

(лошадь)

* октябрь 1941 г. Клинский ст.з-д (лагерь) Литва (этап)

(ярославский Федор Никифорович) -побег-

(капуста) (IX-X)

осень 1942г. Саласпилский лагерь командного состава

V

II 1942г. Смоленск * "Долина смерти"

(виселица III –

8 человек сразу)

* август 1942г. Каунас (карантинный пересыльный пункт)

(воентехник Ванюша Рябцев, 18 лет)

(эсэсовцы с железными лопатами)

-побег-

*

I-III 1943г. Шауляйский лагерь военнопленных

(женщина с грудным ребенком)

*

XII – 1942г. Шауляйская каторжная тюрьма

=Руссиновский=

А

рест, * (Попов, Куликов)

Заключение в

Купишкинскую тюрьму * XI – 1942г. Поневежская окружная тюрьма

(Устинов (замполит))

Мотякин (ст.с.)

-побег-

Эта схема не перестает удивлять учащихся, как все это смог выдюжить человек и остаться Человеком.

Предлагаю старшеклассникам познакомиться с новым словом о войне романом В. Астафьева «Прокляты и убиты». После беседы по содержанию и выяснения, какое у каждого впечатление от первого знакомства с книгой, ребята предложили провести письменный зачет в виде:

дневника записей;
письма (адресат произвольный);
развернутой аннотации на книгу.

Предложение учащихся было мною поддержано. Приведу фрагменты из дневника записей одиннадцатиклассницы Щербаковой Натальи.

«Наряду с «мертвой душой» и ей подобными в книге есть и другие командиры - учителя, отцы, светлые души. Именно они не давали солдатам опуститься, поддерживали в них веру в жизнь и желание жить.

Среди них мне особенно памятна судьба младшего лейтенанта Щуся -настоящего русского офицера... Щуся спасла от ссылки, от голодной смерти его тетка, спасла своей красотой. Он везде был первым, может быть верил в Сталина. Но первый проблеск в его сознании, «первый урок, первое отрезвление в безупречно выстроенной жизни, в вышколенном целенаправленном умишке образцового ученика, гражданина и курсанта произошел на озере Хасан». Пришло понимание того, что государство не ценит не только личность, но и «живую силу». Это отрезвление разрушило его внутренний порядок, но не заморозило теплоту души. И Щусь воспитывал парнишек, думая о том, что человек в любых условиях существования должен прежде всего оставаться человеком, а не ярыжкой на службе у высокопоставленных лакеев.»

«История расстрелянных братьев Снегиревых, просто навестивших мать и принесших продукты для «товарищей-доходяг» (оказывается они тем самым нарушили приказ №222), меня просто потрясла.

Парнишки были расстреляны, но эти пули задели души всей роты и атеисты молились этим вечером. И командиры жалели политрука капитана Мельникова, «который столько еще пустопорожней работы сделает веря, может и не веря, в слово свое, в передовое учение, зовущее в борьбу, в сражение, считая это слово важнее любого сражения». Солдаты тоже по-своему жалели Мельникова, не осознавая насколько они правы. «Да-а, эти пожалуй устоят. При всех невзгодах и напастях устоят». Настолько сильны духом эти ребятишки.»

«Еще одна тема - тема хлебороба и дармоеда, хлеба и человека - заставляет думать, думать и думать...

Астафьев пишет, что дармоед, «прикрываясь то крестом, то дьявольским знаком, ловчился отнять у крестьянина его достояние - хлеб... Какой же излом, какие чудовищные изменения произошли в человеческом сознании», что люди перестали чтить землю, хлеб, а стали предавать его огню. Это крик Астафьева. Что же вы наделали люди! Зачем же вы разрушили суть свою!

«Осиновское поле, разоренное, убитое, - как оно похоже сейчас на смутой охваченную отчизну свою, захиревшую от преобразований, от убийства, потому что на крови, на слезах ничего не растет».

Эта мысль о войне, о сталинщине. Но она очень точно характеризует состояние наших полей, нашего общества, разрываемого междоусобицами. Но Астафьев верит, что поле воспрянет «Тогда вот только кончится война». Тогда возродится наше общество, тогда проблема нравственного выбора не будет стоять с такой остротой, как сейчас.

И последней сценой, показывающей духовную силу нашего народа, который несмотря ни на какие испытания, сохранил ее, является пение всей казармы перед уходом на фронт.

Этот слаженный хор открыл праведную душу батальона, разрывающуюся от восторга и гнева. Он развеял думы старшины Шпатора о том, как эти вот ребятишки с «неустоявшейся жизнью и судьбой, они-то как же будут бедовать, как вынесут испытания во фронтовой обстановке, которая не всем взрослым, стойким и крепким людям по плечу?» Но хор, души солдат звучали и стояли «такой сокрушительной громадой, перед которой всякий враг, всякое нашествие, всякие беды, всякие испытания - ничто! В эти минуты старшина Шпатор твердо поверил: его ребята... заломают врага и живы будут, все - все живы.»

Это - пример нам. Перед всеми бедами, испытаниями надо устоять, не сломиться. Сохранить чистоту души - главное и необходимое условие для того, чтобы быть человеком.»

Мне нравится проводить уроки-конференции (удачной считаю конференцию по повести В. Кондратьева «Искупить кровью» на тему «Я за Расею - матушку воюю») и уроки «Обмен мнениями, мыслями». Такой урок был проведен по повести Мустая Карима «Помилование» (тема «Пробудить милосердие»), которую Чингиз Айтматов охарактеризовал как «боль, рожденную войной». Повесть побуждает нас вести более гуманный счет потерям и победам, - говорю в своем вступительном слове, - присовокупив к 20 миллионам погибших и миллионы разбитых сердец, искалеченных душ.

Пафос книги, ее гуманистическая направленность раскрыты автором в одном из интервью: «Я не хочу, чтобы люди потеряли веру в будущее, чтобы вошли в их души безысходность, безразличие. Литература призвана оберегать человека от этих опасностей. Архимед не должен быть убит».

Далее предоставляю слово учащимся.

Судьба сержанта Любомира Зуха взволновала всех, поэтому кто-то пытается оправдать расстрел требованием времени: готовилось крупное наступление, и чтобы пресечь корни разгильдяйства, безответственности во имя укрепления боевой готовности перед будущими сражениями, жизнь Зухи была принесена в жертву.

Комбриг говорит ему перед расстрелом: «... ошибки и грехи наши спишет лишь победа». Каковы же грехи и ошибки сержанта? Просто на 5 часов отлучился из части к любимой девушке.

Большинство же ребят подобным беззаконием возмущены до глубины души, разгневаны. «Страшен в своем трагизме образ Зуха. Страшен еще и потому, что усилиями полкового комиссара Зубкова приходит помилование, но, как это часто бывает в жизни, добро торжествует не для тех, кто в нем больше всего нуждается...»

В заключении обращаюсь к ребятам:

Повесть прочитана. Конечно, разговор о трагических судьбах 2-х влюбленных, попавших в страшные жернова минувшей войны, будет продолжен вами. Много вопросов в книге. Меньше ответов. Осталась «не знающая смерти Мария Тереза». Он «все идет, все шагает по белу свету -плачет и смеется, смеется и плачет».

Прав Михаил Алексеев, увидевший в финале ноту горечи и надежды, которыми живет сегодняшнее человечество.

Работая над темой «Война как высшее нравственное испытание личности», считаю обязательным встречу в 11-м классе с творчеством В.Быкова. К этому времени прочитаны такие его повести, как «Обелиск», «Западня», «Волчья стая», «Сотников», «Знак беды», «Мертвым не больно».

Вообще этот писатель, думаю, в подаче данной темы уникален. Его герои стараются аналитически осмыслить и «приземлить» свой фронтовой опыт, поэтому проза Быкова является по преимуществу филосовсконравственной.

«Опыт войны тем и велик в истории народа, что он заставил (и заставляет по сей день!) каждого, кто к нему прикасается, задавать себе и окружающим коренные вопросы бытия - как жили и как будем жить? В решающую минуту испытаний герои Василя Быкова всегда находят и силы, и мысли, чтобы не увернуться, успеть «высказаться» хотя бы перед самим собой о том заветном и самом существенном, ради чего жил и без чего не может забыться, умереть честный человек.»

Такова одна из последних его вещей — повесть «Стужа», в центре которой судьба комсомольского инструктора районного масштаба Егора Азевича. Его глазами читаем мы самые трагические страницы нашей истории, благодаря его голосу мы «слышим» эпоху 30-х годов и эпоху Великой Отечественной войны.

Форма работы по книге — обсуждение ключевых эпизодов повести (всего их 8), выявляющих, кто есть кто, а также основные проблемы, поднятые Быковым в данном произведении.

Приведу несколько таких эпизодов.

«Кажется, пришло время подбивать бабки» (партизанская группа из 22 районных работников разгромлена, Азевич остался один).

Карточка № 1.

«В хорошем он явно не преуспел. Плохого было более чем достаточно. Но почему так? Кому его усердие было на руку?

Чужая воля правила свой дьявольский бал на человеческих жизнях, и что на том балу зависело лично от Егора Азевича? Очень не многое, если не сказать - ничего?

Он жил чужой совестью, по чужим законам выкручивался, пользовался чужими средствами. Жизнь и люди распоряжались им, как хотели, он был удобным инструментом в чужих руках, всегда безвольно готовым к применению.

И как было в тех условиях поставить себя иначе? Или хотя бы устраниться...?

Он не понимал и сейчас.

.. .за малейшее отступничество лишили бы жизни...

Потому и, как мог, выполняя все приказанное, страдал и стыдился.

Карточка №2.

Отец: «Значит нет правды?»

Сын: «Ваша правда кончилась. Другая начинается...» Отец: «Если наша, крестьянская кончилась, так никакая не начнется. Тогда всему конец. Кранты!»

Карточка №3.

... с привычного места исчезли ворота, а на дровосеке лежали всего три сырых палки. Значит скверные дела и с дровами.

Дверь сараюшки, где когда-то у него стояли свиньи, была растворена настежь (нет и свиней). Кур тоже не было.

... он молча вошел в избу, невольно заметив, что потолок стал еще ниже. Все искал взглядом мать, как откуда-то из-за печи послышался ее голос, слабый, болезненный, отдавшийся в нем внезапной тревогой.

Мать хворала. Вышла к сыну, закутанная в какие-то тряпки, заплакала.

«А как же ты?» — вырвалось у Егора.

«Что ж, сынок, мне уже подходит конец, хотя бы вам было лучше, чтоб уже вы, молодые, жили...»

Хлеба у матери не было вовсе, положила на стол 2 засохших лепешки - травники. Пошла одалживать яиц на яичницу.

Карточка №7.

Должно же что-то перемениться, пытался убедить себя Азевич. Вечно не может так продолжаться, как было - не должно!

Даже и этот народ имеет какое-то право на человеческое отношение к себе.

Чем он виноват, где и когда преступил закон?

Божеский или человеческий?

Чересчур много терпел?

В прошлом и нынешнем.

Хотелось верить, что после пережитого, после кровавой бойни - все наберется нового ума.

Не может быть, чтобы такая война ничему не научила. Хотя бы прибавила толику чувства собственного достоинства.

Нельзя же всегда, всю историю, жить в рабстве и унижении. Повиснув на кресте, даже не плакать.

Карточка №8.

Впервые за войну.

Даже смутился, потому что не крестился с детства. Но чувствовал, что теперь было в самый раз - по крайней мере не помешает. А то и поможет. Ему. и тетке, и всем, кто очутился в беде... Потому как - кто же еще им поможет?.

По окончании работы над повестью предлагаю написать сочинение на тему Великая Отечественная война — катализатор человеческого «Я». В завершении вновь обращаюсь к выступлению В.Быкова.

«Разве только героизм и патриотизм определяли социальную значимость личности, поставленной нередко в обстоятельства выбора между жизнью и смертью? Как известно, это очень нелегкий выбор, в нем раскрывается вся социально-психологическая и нравственно-этическая суть личности... И меня интересует в первую очередь не сама война, даже не ее быт и не технология боя, хотя все это для искусства тоже важно и интересно, но главным образом нравственный мир человека, возможности его духа.

Да, мы не ходим сегодня в разведку, но это обстоятельство не мешает нам и теперь ценить в товарище честность, преданность дружбе, мужество, чувство ответственности. И теперь нам нужны принципиальность, верность идеалам, самоотверженность — это и сейчас определяет нашу нравственность.»

В качестве заключительного урока по теме Великой Отечественной войны провожу урок-рекомендацию по повести М.Глушко «Мадонна с пайковым хлебом». Тема этого урока - «Не потерять себя...»

«Самое важное, - говорит автор этой книги, - сохранить в себе добрый свет, чтобы было чем жить дальше».

Подводя итог работе, нельзя не остановиться, не обратиться к ст. Г.Шпаликова «Глядят на нас фронтовики»:

Глядят на нас, глядят фронтовики, Глядят на нас исчезнувшие роты, Глядят на нас ушедшие полки, Глядят на нас с надеждой и заботой. Ну как мы тут, и что у нас за жизнь, Куда идем семьею многоликой, Готовы ль так же Родине служить, Достойны ли истории великой?!

От имени земли и всех галактик, от имени всех вдов и матерей я обвиняю! Кто я? Я голландец. Я русский. Я француз. Поляк, Еврей. Я человек — вот мой дворянский титул. Я, может быть, легенда, может быль. Меня когда-то называли Тилем, и до сих пор - я тот же самый Тиль. И посреди двадцатого столетья я слышу — кто-то стонет и кричит. Чем больше я живу на этом свете, тем больше пепла в сердце мне стучит!

Е. Евтушенко.

Список использованной литературы

Воробьев К. Это мы, господи!
Долматовский Е. Зеленая брама.
"Знамя", 1990, май.
"Знамя", 1991, декабрь.
"Знамя", 1993, ноябрь.
Крупина Н. Л., Соснина Н. А. Сопричастность времени.
Кузнецов Ф. За все в ответе.
"Наш современник", 1993, №2.
Некрасов В.. В окопах Сталинграда.
Оскоцкий В. Из окопов Сталинграда вышли не все. – "Книжное обозрение", №25, 2000.
Рольникайте М. Это было потом.- "Звезда", № 6, 2000.
Угамбрина И. Я не унижу своего читателя ложью.- "Литература", 2000
Холодяков И.В. Образ человека на войне в русской классической литературе и прозе ХХ века. – "Литература в школе", №3, 2002.
15 встреч в Останкино. -"Роман-газета", №3, 1994.
Литература и война. "Знамя", №5, 2000. - С.3-13.

1 Л- Мельникова, Л. Черная «Империя смерти»

Blog

Война как высшее нравственное испытание личности

Содержание