Объединения Трёх Королевств. Ба Кин упоминает о нем в своих сказка

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 13

Окинавское кобудо: восемь уровней тренинга с оружием

В кобудо, как и в любом другом боевом искусстве существуют восемь составляющих. Это последовательно сменяющие друг друга ступени совершенствования, поэтому их можно назвать уровнями. В каждом из стилей единоборств существует своя техника, но все они используют единые методы и базовую концепцию.

Все эти уровни важны именно в своей последовательности, любое «перепрыгивание» через ступень, форсирование событий может оказаться причиной травмы и затормозить развитие мастерства.

Кихон

«Кихон» означает «основы», «базовая техника», «база». И что же он представляет собой? Это основание, на нём строится вся техника кобудо. В себя кихон включает различные варианты поклонов, положение «ки-о-цукэ» («внимание») сидя и стоя, упражнения разминки, специальные методы по укреплению организма, упражнения на координацию, растяжку, способы удержания оружия и складывания «ги» (тренировочной одежды) и т.п. Если пропустить этот уровень или даже просто плохо проработать «базу», то ничего хорошего в дальнейшем не получится, вся техника останется некачественной, Ваше умение напрямую зависит от степени усвоения основ. Тот, например, кто «коряво» кланяется, тот показывает своё недостаточное внимание и несоответствующее отношение к предмету, а следовательно и плохое умение сражаться.

Ходзё-ундо

«Ходзё-ундо» означает «вспомогательные упражнения». Это простейшие движения из ката, основные действия с оружием и своим телом, которые включают в себя: стойки (по-японски тати-ката), удары (кихон-ути) и блоки (кихон-укэ). Ходзё-ундо – вторая ступень мастерства, не менее важная, чем первая.

Ходзё-ундо-бункай

«Бункай» переводится в данном случае как «анализ движений», то есть выполнение приёмов в паре с партнёром. Таким образом, занимающийся может усвоить принципы, по которым работают техники в реальной ситуации и учится вовремя реагировать на атаку, своевременно отвечать и чувствовать дистанцию (маай).

Ката

В переводе означает «форма». Это связки защит и контратак в передвижении, скомпанованные в строгой последовательности. Это позволяет твёрдо усвоить несколько отдельных наиболее важных выходов из той или иной ситуации.

Ката-бункай

Несколько более сложная вещь, чем ходзё-ундо-бункай, так как содержит более сложные и разнообразные комбинации. Ката-бункай может выполняться и против нескольких противников, поэтому занимающийся развивает не только чувство своевременности и дистанции, но и широту охвата пространства и тактику преодоления нападения нескольких.

Якусоку-кумитэ

«Якусоку» означает «оговорённый», а «кумитэ» - спарринг. Это подготовительный бой, в котором занимающиеся знают, кто атакует, а кто защищается, какой удар наносит нападающий. Защищающийся имеет право выбора контратаки. Якусоку-кумитэ может быть и иппон-кумитэ (то есть на один шаг, одну атаку), нихон (два шага), самбон (три) или более. Укэтэ (защищающийся) использует весь свой арсенал, полученный при изучении ходзё-ундо, кихон и ката.

Дзию-кумитэ

«Дзию» переводится как «свободный», но это не означает, что в данном случае партнёры вольны делать всё, что хотят. Нет, это далеко не так, так как существует ещё множество ограничений. Это только один шаг вперёд по сравнению с якусоку-кумитэ. Защищающийся не знает, каким приёмом будет атаковать сэмэтэ («нападающий»). Это – главное условие. Данный вид редко практикуют из-за высокого риска пораниться.

Дзиссэн

А это уже – реальный бой, каким бы он ни был: уличный или на поле боя. Это высшая стадия проявления мастерства в кобудо. Это своеобразный экзамен для каждого занимающегося, тренировавшегося, фактически, в «тепличных» условиях спортивного зала. Конечно, никогда нельзя знать заранее, придётся ли когда-либо использовать свои навыки на деле, но всё же… Мы должны заниматься серьёзно, ведь когда-нибудь Вам придётся отстаивать свои жизнь и честь, а также жизни своих близких.

Чем выше уровень тренировок, тем выше риск травмироваться. Ограничения, существующие на каждом этапе, для того и существуют, чтобы предотвратить эту опасность. Разница между седьмым и восьмым уровнями очень велика. Последний уровень – ситуация реального боя, а человек может не быть к ней готов…

Международная Ассоциация Кобудо пытается преодолеть проблемы, связанные с этим, производя специальное безопасное оружие, без защитных приспособлений. Вам нужен будет только лёгкий шлем. Лёгкими, но прочными делаются бо, нунтяку, тонфа, сансэцу-кун, сурутин, тимбэ и т.д.

Айкидо.

Сущность

Айки, первая часть слова Айкидо, состоит из двух китайских иероглифов; Ки, который означает «встречаться, смешиваться, присоединяться, гармонизировать», и ки, слова со множеством значений, означающего в данном случае «дух» и «настроение». Айки всегда было центральной темой азиатской философии. Однако Морихэй объявил, что его интерпретация айки гораздо шире, чем интерпретации прошлого, и определил айки следующим образом:

Айки — это универсальный принцип, который сводит нее вещи воедино; это оптимальный процесс объединения и гармонизации, происходящий во всех сферах, от бескрайнего Космоса до мельчайшего атома.

Айки — это великий замысел Космоса; это жизненная сила, которая связывает материальные и духовные аспекты творения. Айки — это поток природы. Айки обозначает единство тела и духа и представляет собой проявление этой истины. Более того, айки дает ним возможность привести к гармоничному единству небо, землю и человечество. Айки означает «жить вместе в гармонии», в состоянии взаимного согласия. Лики — это высшая социальная добродетель. Это сила примирения, сила любви.

Айки в видении Морихэя очень близко понятиям западной философии integritas (целостность] и consonantia (гармония). Интеграция, объединение — тела и духа, себя и другого, человечества и природы, красоты и правды — это условие, к которому должны стремиться все люди. Единство — это также моральное состояние-: тот, кто един, может действовать самым лучшим и самым честным способом.

Consonantia (по-гречески гармония) — это «соответствие одного другому». Мудрецы Запада также постигли гармонию сфер и процесс, в котором все элементы сами организуются в великое целое. Гиппократ писал: «Все вещи находятся во взаимном соответствии». На языке современной физики это звучит так:

«Количество позитивной энергии во Вселенной в точности равно количеству негативной энергии; Вселенная представляет собой (и всегда представляла) совершенно уравновешенную энергетическую систему». Интуитивное знание того, что «все вещи находятся во взаимном соответствии», было общим убеждением как на Востоке, так и на Западе. Трагическим образом, современная цивилизация была отравлена ошибочным утверждением, что жизнь — это всего лишь интенсивное соперничество между видами, в котором выживает только сильнейший. Бесспорно, жизнь — это всегда испытание, и люди, чтобы выжить, должны быть физически и ментально приспособленными (это одна из причин, почему мы занимаемся Айкидо). Однако пагубная точка зрения на наше существование как на постоянную битву с врагами, которых нужно либо покорять, либо полностью уничтожать, явилась прямой причиной эксплуатации и разрушения как человечества, так и окружающий среды, с такой силой проявившихся в девятнадцатом и двадцатом веках.

Упор на необходимость быть «победителем» любыми средствами и любой ценой по большей части уничтожил благородный идеал «спортивного мастерства» в современной атлетике, Морихэй писал:

«Спорт в наши дни хорош только для физических упражнений — он не тренирует всего человека. С другой стороны, практика им воспитывает отвагу, искренность, верность, великодушие и красоту, а также делает тело сильным и здоровым».

В традиционном Айкидо нет формальных соревнований, а поэтому нет «победителей» и «побежденных». Многим людям очень сложно принять эту позицию. Даже некоторые из самых близких учеников Морихэя не соглашались с мастером по этому поводу. Они настаивали на организации определенного рода соревнований, которые проводились бы либо в форме турниров по Дзюдо, либо по бальной системе олимпийских состязаний. Однако Морихэй до самого конца придерживался мнения, что айки — это сотрудничество. В каждом упражнении Айкидо партеры по очереди становятся нападающими и защищающимися, победителями и побежденными. Таким образом, тренирующийся очень многому учится, на собственном опыте постигая обе стороны уравнения Айкидо. Посторонние наблюдатели (а иногда и сами ученики) часто замечают: «Техники Айкидо работают только в том случае, если твой партнер сотрудничает с тобой». Это именно так. Риндзиро Сирата Сэнсэй объяснял айки так: «Живя в гармонии, давайте возьмемся за руки и достигнем финишной черты вместе».

Айки, как средство исцеления, означает возвращение к жизни и прилив энергии. Лучшие доктора любых культур понимали, что правильный диагноз по большей части зависит от настроенности на пациента, позволяющей почувствовать, что на самом деле пациента беспокоит. Только после этого могло быть предложено соответствующее лекарство. (В старые времена в Японии определенный тип айки использовался для приведения в чувство людей, потерявших сознание в результате несчастного случая или комы.) Морихэй часто говорил о целительных восстанавливающих свойствах тренировок айки: «После хорошей работы у вас должно быть больше энергии, чем было в начале!»

Существует еще одно значение айки, самое важное для истинной гармонии: совершенное единство мужчины и женщины, блаженное состояние полной физической и духовной близости. (В китайских трактатах, посвященных сексу, термин айки использовался для обозначения наивысшего сексуального переживания.) Естественное и чистое объединение мужского и женского принципов лежит в основе всего творения. Не следует ошибочно принимать либидо за простое вожделение. Скорее его нужно понимать как искреннее стремление к интеграции и реализации. Мужчина и женщина остаются бесплодными до тех пор, пока не объединятся. Желание стать едиными, восстановить первичное единство — вот цель Айкидо (и всех остальных искусств).

Подобным же образом существует своего рода айки эмбриологии: идеальный ребенок зачинается, когда оба родителя находятся в полной гармонии, поистине едины телом и душой. Если родители остаются в согласии в период беременности, то плод питается айки, качеством, которое бьется в сердце матери и течет в ее крови.

Технически айки — это «совершенный тайминг». В додзё человек пытается плавно объединиться с атакующей силой, используя лишь необходимое количество движения, баланса и силы. В повседневной жизни человек старается как можно лучше приспособиться, реагируя на различные жизненные испытания с острым чувством айки.

До, вторая часть слова Айкидо, символизирует как отдельную «дорогу», по которой шагает человек, так и универсальный «путь» философских принципов. Те, кто идут дорогой Айкидо, носят специальную одежду, медитируют определенным образом и практикуют особый этикет. Это культурная дорога Айкидо — порядок действий, основанный на идеалах и классических техниках Основателя, Морихэя. Путь Айкидо включает в себя более широкий диапазон жизни. Он охватывает наше взаимодействие с другими людьми за пределами узкого мира Додзе, наше отношение к обществу в целом, наше обращение с природой.

В этом смысле Айкидо — это Тантра, связывание вместе микро- и макрокосмов. Основная истина Тантры: «Все, что существует во Вселенной, существует в собственном теле человека. То, что здесь, — там. То, что не здесь, — нигде». В западном гностицизме это выражается так: «Когда вы сделаете верхнюю сторону как нижнюю сторону и когда вы сделаете мужское и женское одним... — тогда БЫ войдете в Царствие» (Евангелие от Фомы). Или более кратко: «Как вверху, так и внизу». На языке Морихэя это звучит как варэ соку утю, «Я (мы) — Вселенная!» Совершенствуя свое тело и свою душу посредством практики Айкидо, приобретая реальную способность воспринимать и совершая реальные поступки, мы учимся жить космически.

Айкидо — это также Йога. Это «хомут», который объединяет нас и впрягает нас в высшие принципы. Восемь ответвлений классической Йоги параллельны учениям классического Айкидо Морихэя:

Яма, «этика», основой которой является «ненасилие». По словам Морихэя: «Те, кто стремятся к соревнованию, делают серьезную ошибку. Поскольку бить, ранить или разрушать — это наихудший грех, который только может совершить человек».

Нияма, «дисциплина». В Айкидо это называется танрэн (выковывание): «Цель тренировки заключается в том, чтобы укрепить слабые места, закалить тело и отшлифовать дух».

Асана, «изящные позы». Иногда тренирующимся полезно думать о движениях Айкидо не как о смертоносных техниках боевого искусства, а как об асанах, физических положениях тела, которые соединяют занимающегося с высшей истиной. Так же как асаны, техники Айкидо болезненны и сложны в начале, но постепенно они становятся более легкими, более устойчивыми и приятными. В Йоге говорят, что «асана становится совершенной, когда усилие исчезает» и «тот, кто овладевает ясшшб, покоряет три мира». Морихэй учил: «Гармонично взаимодействуя друг с другом, правое и левое порождают все техники. Четыре конечности тела — это четыре столпа небес».

Пранаяма, «контроль дыхания», необходима для того, чтобы присоединиться к дыханию Космоса: «Делайте вдох и стремительно взмывайте к самым пределам Вселенной; выдыхайте и возвращайте Космос опять внутрь себя. Затем вдыхайте все плодородие земли. И наконец, объединяйте дыхание небес и дыхание земли со своим собственным, становясь самим Дыханием Жизни».

Пратьяхара означает «свободу от замешательства», отход от беспорядка чувств, сознание, которое непоколебимо и спокойно. В отношении этого МорихэЙ наставлял так: «Не смотрите в глаза противнику: он может загипнотизировать вас. Не приковывайте свой взгляд к его мечу: он может напугать вас. Не фокусируйтесь на противнике вообще; он может поглотить вашу энергию».

Дхарана, «фиксирование сознания», еще называют жаграиш, «удержание одной точки». Это хорошо известная в кругах Айкидо концепция: "Если вы отцентрированы, то можете двигаться свободно. Физический центр — ваш живот. Если ваше сознание будет пребывать там же, любые ваши устремления гарантированно увенчаются победой».

Дхъяна, «медитация». Это состояние глубокого проникновения в суть вещей и чистое, ничем не замутненное видение: «Отбросьте ограничивающие мысли и вернитесь к истинной пустоте. Станьте в самом центре Великого Вакуума».

Самадхи, «полное слияние», идет еще дальше. В самадхи различие между познающим и познаваемым растворяется, это преображение, которое Морихэй выразил как «Я — Вселенная!». Сверхъестественные способности Морихэя имели своим источником всепоглощающее пики самадхц. Его эксцентричное поведение также было характерной чертой высшего уровня Йоги — своего рода божественное безумие, вышедшее за рамки времени и пространства. «Если вы не объединитесь с пустотой Чистого Вакуума, вы не найдете дорогу айки».

Учение Морихэя было резюмировано во фразе Такэмусу айки. Такз означает «мужество и отвагу»; оно представляет неукротимое и неудержимое мужество жить. Мусу символизирует рождение, рост, свершение, реализацию. Это созидательная сила Космоса, ответственная за производство всего, что питает жизнь. Такэмусу айки — это код к «самому смелому и самому созидательному существованию!

Меч - душа самурая

Бусидо избрало меч в качестве эмблемы силы и доблести. Когда Магомет объявил, что «меч есть ключ к Небесам и Аду», он лишь выразил словами позицию японцев. Мальчик-самурай учился владеть мечом с самого раннего детства. Торжественный момент наступал, когда ему исполнялось пять лет: его тщательно облачали в наряд самурая, подводили к доске для игры в го и посвящали в сан воина, укрепляя на его поясе настоящий меч, заменявший тот игрушечный кинжал, которым он играл до сих пор.

После первой церемонии преобщения к оружию мальчика нельзя было увидеть за пределами отцовского поместья без этого знака его положения, хотя обычно, в повседневности, меч заменялся позолоченным деревянным кинжалом. Проходило совсем немного лет, и он начинал носить притупленный, но настоящий стальной меч, после чего поддельное оружие отбрасывалось, и с наслаждением намного более острым, чем его новый клинок, юноша вырывался на волю, проверяя крепость оружия на дереве и камнях. Когда он достигал момента возмужания, то есть пятнадцати лет, и ему предоставлялась свобода действия, он мог гордиться мечом пригодным для любого использования.

Именно он вызывал у него чувство и внешние проявления самоуважения и ответственности: «Не напрасно он носит свой меч». То, что самурай носит на поясе, является символом того, что он несет в своем разуме и сердце, — преданности и чести. Два меча, длинный и короткий, — которые называются, соответственно, дайто и сёто, или катана и вакинадзи, — никогда не покидают его. Когда он дома, они занимают самое видное положение в его кабинете или гостиной; ночью они охраняют его сон, покоясь у подушки на расстоянии вытянутой руки. К ним, неизменным спутникам, относятся с нежной любовью и наделяют ласковыми именами. Уважение к ним граничит с обожанием и поклонением. Григорад (историк) приводит интересные сведения о том, что скифы совершали жертвоприношения своим железным акинаком. Многие храмы и семейства Японии хранят мечи как предметы поклонения. Должное уважение оказывается даже самому обычному кинжалу. Любое оскорбление в адрес оружия было равнозначно личному оскорблению владельца. Горе тому, кто оказывался столь невнимательным, что наступал на лежащее на полу оружие!

Такой драгоценный предмет не мог быть обойден ни вниманием и мастерством художников, ни проявлениями тщеславия его владельца, особенно в периоды спокойствия, когда он использовался на практике не чаще, чем посох епископа или скипетр короля. Акулья кожа и прекраснейший шелк на рукояти, золото и серебро на верхней части эфеса, покрытые лаком разнообразных оттенков ножны наполовину лишали смертельное оружие его пугающего вида; но все эти украшения были всего лишь игрушками в сравнении с самим лезвием.

Мастера по изготовлению мечей были не просто ремесленниками, но одухотворенными художниками, а их мастерские считались святилищами.

Ежедневно мастер начинал работу с молитв и очищений — как утверждалось в пословице, «он вкладывает душу и дух в ковку п закалку стали».

Каждый взмах молота, каждое погружение клинка в воду, каждый оборот точильного камня являл собой немаловажное религиозное действие. Был ли дух мастера или его богапокровителя тем самым, что накладывало грозные заклятья на наши мечи? Совершенный как произведение искусства, бросающий вызов своим толедским и дамасским соперникам, меч нес в себе нечто большее, чем то, что способно вложить в предмет любое мастерство. Его холодный клинок, на поверхности которого в тот же миг, когда его извлекали из ножен, сгущались капли паров воздуха; его безупречная гладь, переливающаяся всеми оттенками голубизны; его непревзойденное лезвие, которое становилось гранью истории и ее возможностей; изгиб его очертаний, объединяющий в себе изысканное изящество и невероятную силу, — все это вызывало в нас трепетное волнение, в котором сливались чувс тво силы и красоты, восхищения и благоговения. Невинной была бы его миссия, если бы он оставался только предметом красоты и радости! Но всегда пребывая лишь на расстоянии вытянутой руки, он представлял собой немалый соблазн к насилию. Слишком часто эти клинки молниеносно появлялись из своих мирных ножен. Иногда искушение было настолько велико, что благоприобретенная стал), опускалась на шею безвинных созданий.

Впрочем, нас, прежде всего, волнует такой вопрос: прощало ли Бусидо подобное неразборчивое применение оружия? Ответ совершенно однозначен: нет! Бусидо уделяло огромное внимание надлежащему использованию оружия и, таким образом, осуждало и питало отвращение к злоупотреблениям им. Тот, кто потрясал оружием по малейшему поводу, считался трусливым подлецом или хвастуном. Хладнокровный человек умел определять моменты, когда стоило применять оружие, а такие моменты наступали довольно редко. Давайте послушаем почтенного князя Кацу, который прошел сквозь одну из самых бурных эпох нашей истории, когда убийства, самоубийства и прочие кровопролитные события были в порядке вещей. Наделенный в прошлом почти абсолютной властью, постоянно избираемый объектом покушений наемных убийц, он ни разу не запятнал свой меч кровью. Когда князь делился своими воспоминаниями с другом, он сказал в свойственной ему приятной и скромной манере: «Я питаю глубокое отвращение к убийству, и потому я не убил ни единого человека. Я отпускал тех, кому следовало бы отрубить голову. Эфес моего меча был так плотно пригнан к ножнам, что клинок приходилось вынимать с усилием. Я выработал в себе такое отношение, что пусть лучше заколют меня, чем я сам убью кого-нибудь. Да, это правда!

Некоторые люди действительно подобны блохам и комарам, они кусаются — но каков результат таких укусов? Немного больно, и все; это не опасно для жизни». Таковы слова того, чья подготовка в Бусидо проходила испытание в раскаленном горниле несчастий и триуфмов. Известные апофегмы «Потерпеть поражение — значит победить» (то есть истинное завоевание заключается в том, чтобы не сопротивляться яростному противнику), «Лучшая победа — та, в которой не проливалась кровь» и другие подобные изречения показывают, что конечным идеалом рьщарства было миротворчество.

Как жаль, что этот высокий идеал проповедуют сейчас исключительно священники и моралисты, тогда как самураи обратились к практическому воплощению и восхвалению воинственных качеств характера. Они зашли в этом настолько далеко, что окрасили идеалы женственности чертами характера амазонок.

Blog