Российская Библиотека Холокоста мы не можем молчать школьники и студенты о Холокосте Выпуск 2

Вид материала

Книга

Содержание Остановившиеся сердца В преддверии конца Начало конца Жизнь после «смерти» Дорога в лагерь смерти Лагерь смерти и жизни В ожидании победы Родина Татьяна,11 класс, лицей №23, г. Калининград

Подобный материал:

• 2008, март 26. 03. 2008, 38.69kb.
• Библиотека Хельсинского Университета была написана небольшая статья, 63.53kb.
• Организация научно-исследовательской работы студентов Петргу в 2004 году, 110.8kb.
• Международный день памяти жертв Холокоста. 2008. Хроника мемориальных мероприятий, 598.6kb.
• Городских библиотек, 1814.45kb.
• Конкурс на лучший проект «Юный исследователь», 199.73kb.
• Ук «Областная библиотека им. М. Горького» Отдел библиотековедения, 306.96kb.
• Библиотека украинской литературы в москве горячие страницы украинской прессы дайджест, 216.01kb.
• Индустрия холокоста индустрия холокоста: размышления на тему эксплуатации еврейских, 1944.8kb.
• -, 482.45kb.

Остановившиеся сердца

Стучало сердце в родимом доме,

Стучало сердце в дорожной пыли,

Стучало сердце в вагоне,

Остановилось сердце... Умри...

Тук... тук... тук... Сердце моего вымышленного персонажа стучало в такт сотням, тысячам, миллионам сердец таких же, как он. Этих людей то ли из-за веры, то ли из-за расы, то ли из-за образа мыслей, то ли по чьей-то прихоти отнесли к «асоциальным элементам», решили, что этому народу на земле не место. Нацисты, приравняв себя к богам, выбрали «правильные» и «неправильные» нации. «Низшие создания», «твари равные животным» - это евреи, в понимании фашистов.

Листая книги с фотографиями о Холокосте, замираешь в ужасе от взгляда детей с фотокарточек. В глазах полных смерти, отчаянья застыл вопрос: «За что?». Больше всего меня поразила фотография, на которой умирает ребенок, лежа на мостовой Варшавского гетто, а мимо идут люди. За свою жизнь я испытала подобный шок только однажды, когда произошла бесланская трагедия...

История моего персонажа начнётся в Германии, в сердце трагедии в 1914 году. Именно в этом году в Берлине родился мальчик - Йакоб. Он был шестым ребёнком в семье, однако, его родители - Отто и Мария Генц были несказанно рады его рождению, потому что Йакоб - первый мальчик у уже пожилых родителей. Его любила вся округа, когда Йакобу было только девять лет. Он вместе со старшей сестрой Анни ходил к соседям-старикам, помогал по - хозяйству. Особенно он любил ухаживать за цветами. В школе ему не было равных в математике. Все учителя пророчили мудрому мальчику блестящее будущее. Прожитые годы были тяжелы для семьи Генц из-за экономического кризиса после Первой мировой войны, экономика Германии была серьезно подорвана и с трудом приходила в порядок. К тому же Война унесла трёх кормильцев - мужей Евы, Герды и Анни. Отец Йакоба - Отто Генц содержал врачебный кабинет, у него работало шесть евреев и четыре немки. Об антисемитизме не было и разговоров. Через десять лет всё кординально изменится, но семья Генц пока об этом ничего не знает.


В преддверии конца

Шли годы, Йакоб окончил школу, но дальше учиться не стал, так как две его любимых сестры - Ева и Герта умерли от тифа, оставив родителям и брату трёх детей. Пожилая мать не справлялась, и Йакоб временно пожертвовал своим обучением ради племянников. По выходным вся многочисленная семья ходила в синагогу. Каждый пятничный вечер за большим столом собирались все, чтобы спеть свою любимую песню, попробовать особого манного пирога с изюмом. Йакоб окончательно решил разводить цветы. На окне его комнаты росли ярко-жёлтые 3

тюльпаны, красные, очень редкие фиалки и символ его жизни - голубые карликовые розы. Эти розы он часто дарил Элизе, молодой хорошенькой немке, с которой познакомился в библиотеке. Она была дочерью хозяина библиотеки. Он провожал её домой, читал ей стихи Гёте и мечтал о свадьбе, согласие на неё Элиза дала не раздумывая.


Начало конца

Наступил 1933 год. Год, когда впервые еврейская семья Генц почувствовала твёрдую и жестокую руку фашизма. 3 июля был принят закон, запрещающий браки между немцами и представителями «иной расы». Так расстроилась свадьба Йакоба и Элизы. Бедняжка так переживала разрыв с Йакобом, что решила покончить жизнь самоубийством, она училась в медицинском университете, поэтому точно знала какие таблетки нужно пить, чтобы прекратить своё существование на земле. Врачи, прибывшие по звонку отца Элизы, ничего не смогли сделать.

Отто Генц потерях четырёх ценных сотрудников - немцев, которые отказались работать с евреями. Они даже не здоровались с Отто и Марией, хотя проработали с ними более 20 лет. Человеческий страх оказался сильнее чувства благодарности и привязанности. Семья Генц страдала от нехватки рабочих рук в кабинете, клиенты - немцы стали реже приходить на приёмы. Чтобы прокормить родителей и племянников Йакоб пошёл работать на завод. Ему как «неарийцу» досталась самая трудная работа - топить громадную печь, грузить уголь. Температура в котельной была не ниже 40 градусов. Йакобу окончательно пришлось отказаться от мысли о собственном цветочном магазине. Не смотря на работу Йакоба, денег не хватало, семья жила впроголодь. Соседи сначала помогали, но при усилении «антисемитской политики» государства, соседи тоже отвернулись от семьи Генц. Отто тяжело заболел, и стало невыносимо тяжело. Мария продала несколько своих колец и сережек, чтобы купить лекарства и еду. Существенно экономился бюджет семьи благодаря тому, что Отто лечили его сотрудники-друзья из медицинского кабинета.

Проблемы были и со школой, сначала евреям приходилось платить за обучение в два раза больше, чем «арийцам». На уроках нацистской идеологии над племянниками Йакоба издевались другие ученики. Учиться было всё труднее, учителя предвзято относились к евреям, ставили им плохие отметки. Никто не хотело дружить с молодыми Генц, только ещё три еврейских мальчика, также гонимые всеми, играли, ходили домой с Сарой, Мареком и Романом.

Вся семья не верила, что люди, с которыми они прожили бок о бок более 25 лет, отвернулись от них. Трудно было поверить, что лучшие друзья будут приходить в гости ночью, на секундочку, чтобы передать немного денег. Навсегда в прошлое ушли манные пироги с изюмом.


1938

Утром 14 апреля 1938 года Йакоб вышел из дома на работу, но до неё не дошел. Тяжелый физический труд, недоедание, постоянное эмоциональное напряжение - дали о себе знать. Последним ударом стало объявление об обязательной регистрации еврейской собственности. Йакоб зашел в дом и старался, как можно спокойнее сообщить родителям о регистрации собственности. Отто понял, что наступил тот день, когда евреи перестали быть людьми, а стали мешками с деньгами. Мария, сказав, что она чувствует себя плохо, ушла к себе в комнату. В 10 часов к ним пришли, чтобы описать имущество, Мария не выходила из спальни, Отто не поднялся с дивана, а Йакоб поливал цветы, так они старались показать своё не уважение к власти, то, что их так просто не сломаешь. Когда опись была закончена, Йакоб посмотрел в лицо одному из отряда и узнал в нём Фридриха - друга детства, но тот, всем своим видом показал, что не нужно его узнавать. Йакоб слегка покачал головой, объясняя, что не сдаст Фридриха. Ночью Йакоб услышал стук в окно, он открыл дверь, ожидая прихода друзей, однако на пороге стоял Фридрих. Они прошли в дом, друг детства несказанно благодарил Йакоба. Он рассказал о том, что в отряд берут только тех, кто не знаком с евреями, но платят очень хорошо, а его отец болен. Так же Фридрих открыл секрет - если он остаётся один, то заносит в список не все драгоценности, деньги, антиквариат, дорогие сердцу вещи, затем ночью приходит и рассказывает евреям, что он не занес в список. Йакоб улыбнулся и сказал: «Спасибо, но лучше бы ты защищал нас».

До августа жизнь начала потихоньку входить в своё русло, все привыкли к такому образу жизни - постоянным проверкам, гонениям, несправедливости. 17 августа по радио Генц услышали о постановлении, обязывающее всех немецких евреек прибавлять к своему имени имя Сара, еврейских мужчин имя Израиль. Это стало невероятным ударом для Отто, всегда внешне спокойный, он внезапно закричал, что над ними издеваются, как могут, и он не будет менять имя. Мария успокоила его, но Йакоба поразила вспышка отца, и он решил организовать восстание на заводе, где работало много евреев. Мысленно он был уже готов, выстроил план действий, нашел слова для призыва, но родители облагоразумили его. Хотя семья Генц и не пошла к паспортисткам, они представлялись немцам по новой форме. В школе дети придумали новую кличку племянникам Йакоба: Израиль и Сара. Два имени стали позорным клеймом для трёх детей.

5 октября правительство третьего рейха объявляет о штампах в паспортах евреев. Красная буква J - это настоящее клеймо, которое поставили немцы на жизнях евреев. Паспортистки с двумя вооруженными охранниками заходили в каждый дом, чтобы поставить клеймо в паспорте. Многие евреи, не выдерживая эмоционального напряжения, рвали свои паспорта. Некоторые от голода и насилия кончали жизнь самоубийством на глазах у немецких детей, чтобы хотя бы у них вызвать сопротивление режиму. Но самое страшное было ещё впереди.


«Хрустальная ночь»

«Польский еврей застрелил немецкого дипломата в Париже абсолютно без причины. Евреи - это зло. Они заполонили весь мир. Остерегайтесь евреев»,- гласили заголовки всех немецких газет.

8 ноября дом Генц закидала такими газетами местная шпана. Они частенько писали на дверях дома Jude - еврей. Сегодня их выходка не осталась безнаказанной. Йакоб собрал все газеты и отнес их к домам этих мальчишек, написав на них: «Ваши дети - по ошибке правительства стали исчадием зла, берегитесь, они и вас замучают».

В ночь с 9 на 10 ноября город разбудил вой сирен, на улицы вышли тысячи немцев с лозунгами: «Убьём евреев!» Мария с внуками спряталась в подвале, она просила Отто и Йакоба спуститься туда и переждать, но они сказали, что будут защищать дом. Они заколотили все окна и двери, на улице слышались крики: «Вам не спрятаться, мы Вас всех перебьем!» Не смотря на все принятые меры, нацисты прорвались в дом, вслед за демонстрантами вбежали «эсесовцы», которые потребовали документы у Отто. Он предъявил документы, начальник отряда внимательно изучил их и скомандовал: «Забирайте!» Йакоб начал отчаянно сопротивляться нацистам и «эсесовцам», он кричал, бил нападавших, хватал отца за руки, у него был нервный припадок. Отто вывели из дома и посадили в машину, когда его вели, он кричал Йакобу: «Сынок, не беспокойся, позаботься о Марии и своих племянниках. Я вас всех очень люблю». Едва он успел закончить, как начальник отряда СС втолкнул его в большой грузовик стоявший неподалёку.

Через три дома жила молодая еврейская пара, Йакоб побежал к ним спросить всё ли в порядке. Когда он вошёл в дом, на полу лежал мужчина с проломленной головой, а рядом его жена, которая пыталась закрыть рану рукой. Она была в шоке и не смогла ответить ни на один вопрос Йакоба. Он быстро наложил повязку, так как его учил отец, вернувшись, домой, попросил Марию помочь соседке, пока он сходит за медикаментами. Никогда ещё так быстро не бегал Йакоб, пробираясь через толпу нацистов он тоже кричал: «Смерть евреям», чтобы никто не перегораживал ему дорогу. Когда он добрался до кабинета отца, то увидел разбитую витрину, опрокинутые столы и стулья, кушетки, шкафы, везде валялись бумаги, стены снаружи и внутри были изрисованы антисемитскими лозунгами. Ещё никогда Йакобу не было так плохо, ему стало тошно от земного существования. На секунду ему показалось, что по кабинету ходит его отец и говорит: «Восстановить будет трудно, но мы справимся, не правда ли, сынок?» Этот мираж придал ему сил, он нашел лекарства, бинты, выпил немного спирта для храбрости и пошёл на выручку к соседке. Никогда ранее он не думал, что способен спасти человеческую жизнь, а сейчас он нес в своих руках спасение, теперь он стал главой семьи Генц. Сначала он был горд от этого, но вскоре гордость эта стала ему не приятна, ведь лучше, чтобы всего этого не было. Сам он не понимал, почему нацисты на улицах пропускают его, наверное, так решительно он шел.

Добежав до дома соседки, он увидел как местная шпана била его племянников, перед Йакобом стоя выбор: отдать медикаменты или отбить племянников. Через несколько секунд он уже был в доме и помогал матери спасти соседку. Для него жизнь постороннего человека оказалась важнее здоровья родных, так его учили родители, так он поступал. Ещё через две минуты он выскочил на улицу и ударил одного хулигана, который все время стоял в стороне и смеялся, Йакоб ударил его и потому, что этот хулиган был старше всех, и указывал, кому на кого нападать. Испуганные мальчишки разбежались, оставив детей на тротуаре....


Жизнь после «смерти»

Трудно пришлось евреям после «хрустальной ночи». Последствия были ужасающими: сотни синагог осквернены, разграблены и разрушены магазины, кабинеты, лавочки, принадлежащие евреям, разбиты надгробные памятники, разрыты и ограблены могилы на еврейских кладбищах, сотни евреев были убиты, десятки тысяч отправлены в лагеря. Но обиднее всего было то, что во всём обвинили евреев. И еврейским организациям пришлось выплатить «компенсацию» в размере миллиарда марок. Выплаты пострадавшим до пострадавших так и не дошли, они были конфискованы правительством. К тому же евреям пришлось приводить город в порядок, убирая следы погрома. А 15 ноября еврейским детям запретили ходить в немецкие школы.

Жизнь после смерти надежды, некоторым казалась хуже смерти. Все были уволены. Денег не было, людям не на что, было купить еду, платить за дома. Соседка Герта, которой Йакоб спас жизнь переехала к Генцам. Антикварные лавки наполнялись «звёздами Давида», кольцами, серьгами, браслетами, цепочками, которые приносили евреи. Вскоре ювелирные лавки перестали принимать драгоценности. Генц продали некоторую мебель. Йакоб нелегально устроился грузчиком на рынок за копейки, но выбора не было. Герта тоже бегала в поисках работы, но никому не нужны были проблемы с евреями. Мария позвонила своей старой подруге, которая считала своим долгом спасать евреев. Та согласилась принять на работу Герту прачкой.

Утром, когда солнце светило ярко и вся природа обещала, что-то хорошее, в дверь постучали. Йакоб открыл дверь на пороге стоял мужчина, который предложил продать дом. Семья Генц согласились, ведь эта была солидная прибавка в бюджет семьи. Они переехали в гетто. Мужчина пообещал им большую комнату на окраине Берлина, где живёт много евреев. Но когда Генц приехали, они увидели помойку, старые обветшалые дома, грязные улицы, толпы евреев. Их провели в комнату два на три метра, «Это ваш новый дом, евреи» - сказал мужчина. Пять человек жили в малюсенькой комнатушке, рядом была кухонька с двумя плитами, на которых готовили женщины из десяти таких же комнат. На плите редко появлялась еда, на каждого выдавали двести калорий. Жизнь в гетто была хуже жизни на свободе. Затем людей в гетто становилось всё больше и больше, по улицам невозможно ходить, люди умирают прямо на мостовых. Дети, которые не получали и четверти положенных продуктов, умирают от недоедания. Мимо умирающих людей ходят люди, они ничего не могут сделать. «Естественная смертность» растёт с каждым днём, нацисты нашли идеальный способ бороться с евреями.

Так до октября 1939 года не жили, мучались евреи в Берлинском гетто. Затем их депортировали под Люблин.

Дорога в лагерь смерти

В Люблине жизнь была не лучше, но и не хуже. По крайней мере, семья была вместе. В маленькой комнатушке, без света, электричества не было и в помине, Мария плакала по ночам, вспоминая мужа и трёх дочерей, связь с которыми потерялась ещё пять лет назад. Материнское сердце подсказывало ей, что они встретятся. Как она была права! До 1942 года жизнь вошла в соё русло, люди умирали, но никто ничего не мог сделать. Маленькая Сара и Марек умерли от тифа. Роману тоже не долго осталось. У него была высокая температура, но лечить его было не чем. 13 февраля Роман умер. Это было последней каплей. Йакоб вырвал доску из стены, пошёл на улицу, чтобы убить «эсесовца», но Мария и Герта помешали ему.

Через два дня объявили о депортации, на сборы дали 15 минут, с собой необходимо было взять только самое необходимое. На железнодорожной станции вещи и люди были досмотрены. Из небольшой сумки Марии изъяли тфилины, талит, кипу, драгоценности, вещи. Всех евреев, которые подвергались депортации «на восток», разделили по вагонам.

Мария и Герта оказались в одном вагоне, впрочем, в этом вагоне ехали еще, по меньшей мере, 150 человек. В вагоне нельзя было сидеть, только стоять, потому что не было места, было трудно дышать, дети плакали, свет проникал через маленькие окошечки. Герта встала на лавку, чтобы подышать свежим воздухом через окно, она увидела то, чего боялась всегда, увидеть свободу через решётку. Мимо бежали поля, леса, дома, люди, свобода, жизнь. Её рука невольно потянулась ко всему этому, она оцарапала её о колючую проволоку. Всё что, она так любила, чем дорожила, теперь ей не принадлежит. Она опустилась на скамью и громко заплакала, как и сотни других в этом злосчастном поезде, который везет людей к смерти. Дорога была так трудна и утомительна, что некоторые говорили: «Поскорей бы приехать», те, кто знал, что едут не на работы, а на смерть, усмехались над глупыми словами и дышали, жадно глотая воздух. В этом вагоне ехала первая партия евреев, которых уничтожат газом «циклон Б».


Лагерь смерти и жизни

На рассвете поезд остановился у перрона лагеря Освенцим. Люди молились о спасении, но понимали, что это невозможно. Всех построили в колонны. Женщин и детей увели. Среди рядов ходил генерал, он внимательно рассматривал всех и командовал: газ или работа. После того, как все были разделены на два отряда, из тех, кому подарили жизнь, вышел мужчина и крикнул генералу: «Я готов принять смерть взамен на жизнь моих матери и сестры». Генерал рассмеялся в лицо юноше, сказав, что такой смельчак сможет встретиться со своими родственниками. Из мужчин для работ выбрали ещё троих «смельчаков», которые будут работать в зондеркоманде. Первым «смельчаком» был Йакоб, именно он попросил у генерала жизни для Марии и Герты (она стала ему сестрой). Зондеркоманду увели к газовой камере.

У вагончика, похожего на домик фермера стояла очередь из женщин, нетрудоспособных мужчин, детей. Нацисты приказали им раздеться. Женщины сначала раздели детей, потом разделись сами. Всех заставили построиться в колоны, на середину площадки вышел генерал и произнёс речь: «Вам, евреям, выпала честь первыми испытать действие замечательного газа «Циклон Б», он подарит Вам вечную жизнь». Он дико рассмеялся. В вагончик вошла первая партия женщин и детей. Через полчаса двери были открыты. Зондеркоманде было приказано выносить трупы из камеры. Сердце Йакоба всколыхнулось, он увидел смерть, ужас во плоти. Лица не были обезображены смертью, спокойствие смерти витало вокруг. Йакобу указали на большой котлован, в который нужно было скидывать трупы. Под прицелом немецких солдат работала зондеркоманда. Трупов было так много, что четыре человека не справлялись, привели ещё шесть евреев, которые выносили тела из камеры. Иакоб делал эту работу только потому, что верил, что спасает мать и Герту.

Мария и Герта должны были заходить в следующей партии. Мария смотрела на голых людей, узнавая многих. Вот стоит та самая женщина, которая дала работу Герте, вот Ривка, её одноклассник, вот их бывшие соседи, с этой женщиной она ехала в поезде, ей казалось, что все евреи мира здесь. Но тут её взгляд остановился на трёх женщинах, которые держались за руки, она не могла поверить, это были её дочери. Она начала кричать, звать их, просить охранников пропустить её к ним. Нене, Анни, Маня заметили мать и тоже начали кричать. Генерал, смеясь над ними, разрешил им умереть вместе. Практически вся семья Генц была вместе, не хватало только Йакоба. Он увидел воссоединение собственной семьи, он действительно встретил всех живых своих родственников. В горле у него застрял комок, сердце стало тяжелым, крупная, добрая мужская слеза покатилась по его щеке. Он попросил генерала подойти к родственникам, генерал, забавляясь встречей матери и дочерей, разрешил подойти и Йакобу. Это было неописуемое счастье для всей семьи Генц. Они целовались, обнимались, расспрашивали друг друга. Рядом стояла женщина, которая заплакала, но, вытерев слёзы, сказала: «Дурочки, что Вам эта встреча? Всё равно умрёте!». Эти слова больно задели сердце Йакоба, он понимал, что сейчас его семья погибнет, а когда приедет следующая партия погибнет и он. Сердцу его стало легко и свободно, перед ним появился мираж: отец подошел к ним, поцеловал Марию, каждую дочь, всех племянников, затем подошёл к Йакобу и сказал: «Вот мы и вместе», внезапно отец исчез, Йакоб почувствовал резкую боль в спине и приказ немецкого офицера: «Иди, работай!». Нехотя он поплелся к горе трупов. Когда камеру освободили, начали запускать новую партию. Йакоб видел, как, держась за руки, заходили его мать, сестры, Герта, племянники. Дверь в камеру закрылась, звонко оповещая о том, что пути к спасению больше нет. Тридцать минут для Йакоба тянулись бесконечно, он стоял, вспоминая мать и сестер, он вспомнил свадьбу каждой сестры, спасение Герты, «Хрустальную ночь», Элизу, отца, всё у него в голове перемешалось. Ему то трудно было дышать, то казалось, что весь воздух его. Ему вспомнились голубые карликовые розы, которые он выращивал на окне, ему снова захотело жить, отомстить за смерти, за лишения, он почувствовал невероятный подъем сил, но тут открылись двери камеры. На полу лежали тела. Он взял тело матери на руки и понес к оврагу, нежно положил её на землю и пообещал жить, так как она учила, он был уверен, что будет жить. Никто из зондеркоманды не трогал тела семьи Генц, их выносил Йакоб. Когда все привезенные были убиты, их тела сброшены в котлован, его начали засыпать. Йакоб обессилено опустился на колени и начал молить Бога, чтобы он принял души семьи его.

В ожидании победы

Йакоб проработал в зондеркоманде до освобождения лагеря Красной армией. Каждый день он видел тысячи трупов, убийство было поставлено на конвейер. Однажды к нему подошёл мальчик и спросил: «Где моя мама?». «Ты ей потерял?» - хотел помочь Йакоб. «Нет, она вошла в ту кабину» - ответил мальчик. Йакоб обнял мальчика, показал рукой на небо и сказал, задыхаясь от слёз: «Она там, она тебя ждет, вы встретитесь и будете счастливы». Йакоб опять вспомнил свою мать, ему стало плохо от нахлынувших чувств, он увидел, как отец идет к нему. Они сели на землю, начали говорить о жизни, о смерти. Отец рассказывал Йакобу о том, как живется Марии, сестрам, племянникам, Герте. Он рассказал, как встретил на улице Элизу.

Мираж Йакоба закончился, он увидел, что его окружают товарищи из зондеркоманды. Оказывается, Йакоб ударился и упал без чувств. Труднее всего было, когда ему приказали обрезать волосы у мертвых женщин. Немцы, которые пускали газ, желали закончить процедуру быстрее и пускали сразу большое количество газа, поэтому люди умирали не от газа, а от удушья. Их лица были обезображены предсмертными муками. Иакоб вытаскивал женские тела из камеры, брал большие ножницы и отрезал волосы, однажды он взглянул в глаза женщине, там он увидел ужас. Ему стало страшно от того, что они делают, но команда генерала быстро привела его в чувства.

В ноябре 1944 года прекратили использовать газ «циклон Б». Зондеркоманды были переведены в разряд обычных рабочих. Йакобу не долго пришлось заниматься рабским трудом. 17 января началось шествие в Германию под надзором СС...


Заключение

Дальше судьба моего героя не известна. Может быть он погиб, может выжил. Несмотря на то, что мой герой вымышлен, было шесть миллионов таких же, как он, шесть миллионов людей, которых решили убить, просто так.

Я никогда не сталкивалась с Холокостом, но много слышала о нём. Меня поразило то, что мои одноклассники даже не слышали такого слова - Холокост. Это величайшее преступление человечества.

Для свидетелей Холокоста, для тех, кто его пережил, смерть не стала обычным делом, они переживали каждую трагедию. Убийство другого человека не стало общественной нормой повседневного поведения. Люди чтят память погибших в кровавой мясорубке нацизма.

Меня пугают современные призывы: «Россия для русских». Россия - для людей; планета - для людей, а не для шайки отъявленных убийц, готовых бросить в топку собственных желаний миллионы жизней.

Я предлагаю ввести в школе уроки толерантности. Если мы не можем жить в дружбе с другими народами, то хотя бы должны быть терпимы друг к другу. Я считаю, что войну в Ираке начали не американцы, не арабы, не всё мировое сообщество, а люди, которые из-за своих личных интересов убивают других, извлекают из этого выгоду. Мы не впитали уроки Холокоста. Арабы не любят европейцев, американцев; русские не любят китайцев. Неужели внешность играет такую большую роль? Неужели гибнут люди из-за того, что не похожи на других? Как не прискорбно, но это факт. И наша задача не убивать нацистов, не быть подобными им, а объяснить им, добиться понимания, что люди перед богом равны. Нет разницы, черные или белые, арабы или китайцы. Нужно просто понимать других людей, любить свою жизнь и жизнь другого человека.