Историософская поэзия Ф. И. Тютчева в контексте развития русской поэзии XIX века

Вид материала

Автореферат

Содержание Ермолаева Н.Л. Общая характеристика работы Теоретической базой нашего исследования Научная новизна исследования Теоретическая значимость Практическая ценность Апробация диссертации. Основное содержание работы Первая глава «У истоков историософской поэзии Ф.И.Тютчева» Второй параграф – Духовная география России в творчестве Ф. И. Тютчева В заключении Основные положения диссертации отражены в публикациях

Подобный материал:

• «Серебряный век» русской поэзии (конец XIX – начало XX века), 515.5kb.
• Поэзия «озерной школы» в контексте литературного развития в россии XIX начала ХХ века, 574.93kb.
• Лучшие сочинения: поэзия XVIII-XIX вв.   , 11.82kb.
• Одно из самых замечательных явлений русской поэзии стихи Ф. И. Тютчева о пленительной, 21.88kb.
• Тематическое планирование уроков литературы в 10 классе, 320.22kb.
• Антропологические художественные модели в русской поэзии начала ХХ века в контексте, 661.58kb.
• Темы контрольных работ по "Русской культуре XIX века" Дуэль в русской культуре XIX, 29.06kb.
• Лекция по литературе в 11 классе «Поэзия серебряного века», 89.9kb.
• Н. Э. Баумана Методическое объединение учителей русского языка и литературы программа, 68.89kb.
• Поэзия серебряного века, 30.21kb.

На правах рукописи


Николаева Татьяна Владиславовна


Историософская поэзия Ф. И. Тютчева

в контексте развития русской поэзии XIX века


Специальность 10.01.01. – русская литература


Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Кострома - 2006

Работа выполнена в Костромском государственном университете

им. Н.А. Некрасова


Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор Лебедев Ю. В.


Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Елшина Т. А.

кандидат филологических наук,

доцент Ермолаева Н.Л.


Ведущая организация: Шуйский государственный педагогический университет


Защита состоится « 26 » октября 2006 года в 10 часов 00 минут на заседании диссертационного совета Д 212.062.04 при Ивановском государственном университете по адресу: 153025, г. Иваново, ул. Ермака, д. 39.


С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ивановского государственного университета.


Автореферат разослан «___» _____________ 2006 года


Ученый секретарь

диссертационного совета Е.М. Тюленева


Общая характеристика работы


Ф.И. Тютчев вошел в историю русской литературы как глубокий поэт-мыслитель, создавший уникальный философско-художественный образ в отечественной поэзии. В лирических миниатюрах мастера неоднозначность, противоречивость мира приобретает философское звучание, органически сливаясь с живым пониманием разумности существования Вселенной. Основополагающим, своего рода сакральным понятием поэтико-философской концепции Тютчева является органика, акцентирующая внимание на живом, «дышащем» течении мысли. Историософская поэзия как философско-религиозное содержание стихотворений о Родине смогла стать наиболее ярким выражением «живого дыхания» России.

Актуальность настоящего исследования определяется пророческой сущностью историософской поэзии Тютчева, сосредоточившей в себе богатейший культурный потенциал предшествующей эпохи. Тютчев чутко уловил надвигающуюся грозу потрясений, ожидающих Россию, и указал в поэтической и прозаической форме пути выхода Отечества из тупика. Раскрытие тайн историософской поэзии поэта, проникновение в ее философско-духовную сущность, позволит современным людям в наиболее короткие сроки и с меньшими потерями выйти на дорогу православных ценностей Истины, Добра и Красоты.

Цель работы – раскрыть уникальность историософской поэзии Тютчева в контексте развития русской поэзии XIX века. Для решения поставленной цели выдвинут ряд задач:

1. Рассмотреть особенности русской философской поэзии как предтечи историософской поэзии. Определить различие между историософской и философской поэзией.
   
2. Обратиться к исследованию специфики историософской мысли и историософского образа (тема Наполеона в трактате «Россия и Запад» и в стихотворении «Наполеон»).
   
3. Выявить этапы становления историософской мысли, а через нее – поэзии (Н. М. Карамзин, Ф. Н. Глинка, К. Н. Батюшков, поэты-декабристы, лирика любомудров).
   
4. Установить различие между гражданской поэзией и историософской поэзией (на примере творчества А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева).
   
5. Проанализировать поэтическое творчество Тютчева как ярчайший образец историософской поэзии. Раскрыть ее основные мотивы (общество и История, Человек и История) и коренные понятия (заповеди историософской поэзии, духовная география).
   
6. Изучить традиции историософской поэзии Тютчева в творчестве И. С. Аксакова, А. К. Толстого, В. С. Соловьева.
   

Объектом исследования являются статьи, письма, поэтическое наследие поэта. Предметом – эстетические, политические и философско-религиозные взгляды Тютчева, нашедшие отражение в публицистическом, эпистолярном творчестве, а также художественно-образное мировоззрение поэта, проявившееся в его поэзии.

Теоретической базой нашего исследования явились труды по теории поэзии (Л. Я. Гинзбург, В. В. Кожинов, Р. В. Иезуитова), философские работы В. Шеллинга, Н. А. Бердяева, И. А. Ильина, В. С. Соловьева.

Методология исследования основана на сочетании историко-генетического, сравнительно-типологического, структурного методов. Использование данных методов объясняется необходимостью всестороннего анализа и последовательного изложения историософской позиции Тютчева, осознания уникальности историософской поэзии мастера.

Решение поставленной цели и задач, определение методологии исследования, обуславливают положения, выносимые на защиту:

1. Историософская поэзия – философско-религиозное содержание стихотворений о Родине.

2. Историософская поэзия – правомерная часть развития русской литературы, объединившая в себе лучшие черты философской (Е. А. Баратынский, поэты-любомудры) и гражданской (поэты-любомудры) поэзии, преодолевшая односторонность их поэтико-художественного выражения, явившаяся попыткой возрождения утраченного единства духовности и гражданственности.

3. Историософская поэзия, в отличие от публицистических статей, явилась более успешной попыткой «достучаться» до сердец читателей.

4. Исторический прогресс у Тютчева связан с духовно-нравственным совершенствованием общества. Человек – микрокосм, в котором в зачаточном состоянии находятся предпосылки исторического развития государства.

5. В основе историософской поэзии Тютчева лежит художественно-философская идея духовного преображения России, ее мессианской роли в исторических судьбах мира.

6. Историософская поэзия Тютчева смогла сконцентрировать в каждом слове тот накал мысли и чувства, то жадно искомое в истории русской литературы единство теоретической мысли и ее практического выражения, которые стали основой для развития целой традиции в отечественной поэзии (творчество И. С. Аксакова, А. К. Толстого, В. С. Соловьева; тема Родины в поэзии Серебряного века).

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в литературоведении вводится понятие историософская поэзия, выявляются ее особенности, темы, мотивы, понятия; предпринимается попытка осознания поэтического творчества Тютчева в плане религиозно-философского осмысления исторических судеб Мира; разделяются понятия историософия, сосредоточившая внимание на мистико-религиозном ходе Истории, и философия истории, рассматривающая Историю как нечто разумное, логичное, лишенное случайностей; четко определяются черты философской поэзии (проблема всегда открыта; философская лирика – процесс рождения мысли; философская поэзия основана на синтезе мысли и чувства; она животворяща).

Теоретическая значимость исследования состоит в изучении творчества Тютчева как уникального явления русской литературы, наполненного пророческим осознанием судеб Отечества и Человека. Такой подход к поэзии Тютчева вносит новые штрихи в осмысление литературного процесса и новые грани в изучение политической жизни России конца XIX начала XX веков.

Практическая ценность проведенного исследования состоит в возможности применять результаты работы при чтении курсов по истории русской литературы, проведении семинаров и спецкурсов по поэзии Тютчева.

Апробация диссертации. Основные положения диссертации излагались в докладах на межвузовских научных конференциях в Москве, Иванове, Костроме.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка, включающего 224 наименования.

Основное содержание работы


Во введении содержится общая характеристика работы: проводится аналитический обзор литературы, обосновывается актуальность диссертации, формулируются цель, задачи, терминологическая и понятийная база, методология исследования, а также положения, выносимые на защиту.

Первая глава «У истоков историософской поэзии Ф.И.Тютчева» делится на два параграфа. В первом – «Философская поэзия как предтеча историософской поэзии» – раскрываются теоретические (Н. М. Карамзин, Ф. Н. Глинка, А. И. Герцен, А. А. Григорьев, Н. Г. Чернышевский) и «практические» (поэзия К. Н. Батюшкова, лирика декабристов, поэты-любомудры, стихотворное творчество Е. А. Баратынского и Ф. И. Тютчева) истоки философского видения Мира русским человеком, в частности, мастером словесного искусства; выявляются особенности поэзии мысли, внимательно прослеживается связь философской и историософской поэзии. Особо подчеркивается уникальность русской философской поэзии. Делается вывод о том, что отождествлять (как и резко противопоставлять) философию и искусство не следует. Вопрос касается определения качества поэтического искусства, в котором созревают философские мысли. Более целесообразно в этом случае использовать термин философичность поэзии, подчеркивающий глубину осмысления художником раскрываемой темы, но признающий субъективное, эмоциональное начало в качестве основополагающего метода в поэтическом творчестве.

На границе двух веков (XVIII–XIX) актуальным становится осознание особенностей не только русского менталитета, но и русского пути. Возникает потребность определить, в каком направлении должно идти развитие мысли? Особенно остро этот вопрос начинает звучать в эпоху романтизма, когда Человек смог осознать себя не только частью природы, но и необходимой, мыслящей, творящей частью Истории. Постепенно, шаг за шагом, в русской литературе идет накопление философского потенциала (Н. М. Карамзин «Письма Мелодора к Филалету» и «Письма Филалета к Мелодору», Ф. Н. Глинка «Письма русского офицера», К. Н. Батюшков «К другу», поэты-декабристы, А. И. Герцен «Дилетантизм в науке», Ап. Григорьев), которое приводит к рождению уникального направления в русской литературе – философской поэзии.

Само понятие «философская поэзия» было введено Вольтером, но есть значительная разница между западной и русской поэзией мысли. На Руси философия прежде всего сливалась с религией, а искусство, в том числе и поэтическое, имело сакральное значение. Поэзия мысли явилась органическим выражением потребности русского общества в восстановлении синтеза, единства. Как и сама жизнь, философская поэзия – понятие сложное и многогранное, включающее в себя все многообразие живых красок, образов, проблем. Философско-поэтическая мысль – это мысль особого качества, уникальность которой состоит в том, что каждый раз она рождается заново. Она животворяща. Именно философская поэзия явилась тем живым, органическим явлением литературы, о котором писал Ап. Григорьев. Философская поэзия не может быть схематичной, искусственной. Проблема в философской поэзии всегда остается открытой (нельзя дать однозначного ответа на поставленный вопрос). Таким образом, можно выделить следующие особенности русской философской поэзии:

1. 
   Проблема всегда открыта.
   
2. Философская поэзия – это процесс рождения мысли.
   
3. Синтез мысли и чувства.
   
4. Философская поэзия животворяща.
   

Следует признать, что русская философская мысль самостоятельное значение получает уже в поэзии Е. А. Баратынского. В поэзии Баратынского впервые в истории русской литературы поэтическая мысль приобретает философское содержание; открываются новые стороны поэтического слова – «новый язык» и «оттенки метафизики» (слова Пушкина о Баратынском). Но у Баратынского ещё не реализуются все вышеуказанные особенности философской поэзии (нет самого главного – живорожденности).

Поэзия Тютчева возвращает поэтическую мысль России к чистоте и гармонии пушкинского стиха, обогащая ее философским содержанием. Наиболее четко это проявляется в стихотворении «Умом Россию не понять» (1866). Выявив в творчестве Тютчева все 4 особенности, присущие философской поэзии, мы приходим к выводу о том, что его поэзия – уникальный источник чистейшей художественно-философской мысли. Пройдя через испытания и сомнения в вере, через увлечение романтическими настроениями в их бунтарском проявлении, поэт сумел соединить в своем сердце мысль и чувство, доказав тем самым не только диалектичность своего творчества, но и мира в целом.

Развитие русской философской поэзии привело к более глубокому и масштабному осознанию Истории как мировой проблемы. От абстрактных вопросов о смысле человеческого существования философско-художественная мысль переходит к более конкретному содержанию. Философская поэзия перерождается в историософскую. Впервые судьба России оказалась предметом рассмотрения в поэзии декабристов. Наше внимание обращается к творчеству Ф. Н Глинки, К. Ф. Рылеева, В. К. Кюхельбекера, А. А. Бестужева (Марлинского). Декабризм создал свое мировоззрение, свою мораль, свою эстетику и свою литературу. История пронизывает все творчество поэтов-декабристов, но ее развитие они понимают как торжество Разума, Порядка, Справедливости, оторванных от православных ценностей – Божественного Промысла, Смирения, Терпения, Любви. Даже обращаясь к языку и образам Библии, они пытаются переосмыслить ветхозаветные сюжеты, использовать их в агитационных целях. Поэтическая мысль у них подчас приближается к философской, но превалирование рационализма лишает ее необходимой органичности мысли и чувства, животворности. Отступив от живой почвы истории – синтетическое единство «мысли образной» и «мысли рациональной», – декабристы не осознали в полной мере всей сложности Истории как живого процесса. Патриотизм, искренность, смелость в выражении идей являются сильными сторонами поэтико-художественной концепции поэтов-декабристов, но излишняя политизированность, метафизичность лишает возможности назвать их поэзию историософской.

Второй параграф – «Рождение историософской поэзии в творчестве поэтов-любомудров» – посвящен рассмотрению истоков историософской поэзии. В кружке поэтов-любомудров был представлен совершенно иной взгляд на Историю. Сначала их лирико-философская мысль испытывала очень сильное влияние декабризма, но с 1830-х годов происходит трансформирование и индивидуализация поэтической системы. Встав на живую почву истории, поэты-любомудры попытались осветить ее философским содержанием. Выступив на общественную и литературную сцену сразу же после поражения декабристского восстания, любомудры целиком ушли в духовную, мыслительную деятельность. Основным положением своей программы любомудры поставили требование объединения поэтического творчества с философским идеализмом. В поэзии любомудров впервые происходит поворот к историзму мышления. В отличие от прежней романтической традиции, воспевающей героические моменты исторической жизни, философская мысль любомудров обращается к более общим, объективным факторам ее развития, пытаясь проникнуть вглубь Истории. Проанализировав самые яркие образцы лирики любомудров (Д. В. Веневитинов, С. П. Шевырев, А. С. Хомяков), мы убедились в качественно-новом поэтическом осмыслении исторического развития России. История рассматривается у них как живое начало, лишенное фатальности (Баратынский) или просветительской рациональности. Исторический путь России приобретает в их творчестве сакральный смысл.

Любомудры впервые поняли и попытались реализовать на практике необходимость слияния художественно-лирической и научно-теоретической мысли. Совершив своеобразный переворот в литературе (новые темы, язык стихотворений), они создали новый тип поэзии: философскую поэзию. Расширив масштаб лирического высказывания, поэты-любомудры подняли поэтико-философскую мысль на уровень исторического мышления. В поэтическом творчестве представителей кружка любомудрия произошло развитие и углубление национального своеобразия русской литературы. Однако, несмотря на попытку соединения «мысли головной» и «мысли сердечной», любомудры не доходят ещё до главного качества философской поэзии – живорожденности.

Вторая глава исследования – Духовные основы художественного синтеза в историософской поэзии Ф. И. Тютчева – посвящена анализу лирических сентенций мастера и его последователей ( И. С. Аксаков, А. К. Толстой, В. С. Соловьев). В первом параграфе – Уникальность историософской поэзии Ф. И. Тютчева – внимание сосредоточено на пророческом духе творчества поэта, явившегося фундаментом для развития значительных направлений и эпох в русской литературе (символизм, Серебряный век). Историзм мышления, духовное осмысление судеб Родины, впервые проявившиеся в поэзии любомудров, приобретают в творчестве Тютчева особенно острое и глубокое звучание. Бурная общественная обстановка (Крымская война 1853–1854 гг., отмена крепостного права 1861г., покушение на царя 1866 г.) явилась стимулом к осознанию русской души, а через нее – особенностей развития России. Неспокойная политическая ситуация, нападки западного общества на политику российского государства пробуждали русское национальное самосознание. Начинается упорная работа внутри России. Пишутся статьи (П. Я. Чаадаев, Ф. И. Тютчев), ведутся споры (западники – славянофилы), делаются прогнозы. К сожалению, публицистическое слово в защиту России не возымело должного действия. Как на Западе, так и в русском обществе все чаще звучат негативные отклики в ее адрес. Тогда русская литература (как часть общественной жизни) рождает в лице Ф. И. Тютчева уникальное явление – историософскую поэзию. По меткому замечанию А. Гачевой, Тютчев считал, что «пока история стоит на безнравственных, лживых путях, всякий альтруизм одних неизбежно будет оборачиваться эгоизмом других <…> – и эта антиномия в наличном состоянии мира и человека разрешиться не может. Преодолеть ее можно только в истории, становящейся «работой спасения», соработающей Творцу в деле преображения бытия в «Царствие Божие», где действует высший, соборный принцип: «не для себя и не для других, а со всеми и для всех» (Федоров Н. Ф. Собр. соч. Т. 2. С. 58). Народы должны прийти к духовному совершеннолетию, осознав, что, несмотря на историческое и культурное своеобразие каждой нации, все они – члены единого человечества, восходящего к богочеловечеству» (Гачева А. Достоевский и Тютчев – М., 2005. – С. 432-433).

Отсюда возникают своеобразные «заповеди» христианской политики в историософской системе Тютчева. Интересно проследить их «диалог» со стихотворениями. Так, первая «заповедь» есть всеслужение, проявляющаяся в том, что Россия, как преемственница византийского православия, должна нести перед народами всей земли Святой Крест Спасения. Наиболее отчетливо эту идею воплощают в прозаической и поэтической форме соответственно статья «Россия и Германия» (1844) и стихотворение «Эти бедные селенья» (1855).

Вторая заповедь касается умиротворяющей роли России на Западе и Востоке. На Западе русское государство даже готово стать слугою, жертвой за угнетенных и брошенных всеми в Европе славян. В статьях и письмах Тютчева очень часто звучат слова, выдающие неутихаемую боль по поводу бедственного положения братьев в западных странах и на Востоке. Особенно остро и пронзительно эта мысль обретает плоть художественного образа и обогащается в стихотворении «Не в первый раз волнуется Восток» (год не установлен).

Третья заповедь связана с исторической миссией России: благовествование миру о Царствии Небесном. России дано право стать провозвестницей, своеобразной ученицей Иисуса Христа, несущей в мир слова Добра, Любви и Истины. Необходимым условием создания государства, зиждущегося на православных ценностях, является объединение славян, осознание ими исторической значимости миссии России. В современной Тютчеву ситуации происходит упорная борьба за признание сакрального смысла исторической судьбы Руси. От исхода этой борьбы, «величайшей борьбы, когда-либо виденной миром», зависит не только будущее славянских народов, но и всего мира. Неуемное желание Тютчева восстановить историческую справедливость подчас приводит к утопизму его историософских идей («Пророчество», 1850).

В XIX столетии еще не существовало ни понятия «историософия», ни термина «историософская поэзия». Стихи о Родине и ее исторических судьбах носили название «гражданской поэзии». Тем не менее есть существенное различие между гражданской и историософской поэзией. Анализируя гражданскую поэзию А. С. Пушкина («Клеветникам России») и М. Ю. Лермонтова («Родина»), мы пришли к выводу, что в основе стихотворений Пушкина лежит эмоциональное переживание исторического события. Поэт делает выводы на основе собственного отношения к польскому восстанию и русскому народу. В основе стихотворения Лермонтова лежит не завершенное, не определившееся переживание, а, скорее, поиск его, процесс осознания места лирического героя в этом мире, процесс внутреннего постижения своего отношения к Отчизне. Перед нами опять (как и в сихотворениях Пушкина) не столько анализ самого исторического события, сколько эмоциональное выражение внутреннего состояния лирического героя. Но Лермонтов уделяет большее внимание психологическому аспекту. Пушкин более объективен, его гений всеобъемлющ. Но именно тот факт, что в основе обоих стихотворений лежит эмоциональная характеристика России, позволяет отнести их к гражданской поэзии.

Совершенно иное звучание тема России приобретает в творчестве Ф. И. Тютчева. В его статьях, письмах, стихотворениях более отчетливо прослеживается линия духовного осознания судеб Родины. Историософия как мистическое постижение тайн истории определяется уже в его статьях «Россия и Германия» (1844), «Россия и революция» (1848), «Римский вопрос» (1849), незавершенный трактат «Россия и Запад» (1849). Но вскоре поэт отказывается от публицистики и полностью уходит в мир поэзии. Удалось выявить несколько причин этого перехода.

Внешние: 1. Более значительное и богатое содержание художественного образа по сравнению с историософской мыслью.

2. Историософская поэзия, по мнению поэта, может успешнее «достучаться» до сердец читателей, чем публицистическая статья. Тютчев понял не только бесполезность диалога с Западом, но и осознал большую действенность слова-образа по сравнению со словом-мыслью.

3. Некоторые проблемы (особенно касающиеся нравственного состояния людей) требуют более четкого эмоционального обозначения, а этому соответствует только поэзия. Пример – стихотворение «Наш век» (1851). Следует помнить и о том, что мысли, высказанные в статьях, могут быть неправильно поняты. Поэзия же более внятна для понимания.

Внутренние: 1. Стихотворение – это маленькое заклинание. Тютчев подсознательно обращается к мистическим, иррациональным моментам (повторение про себя заветных идей). Деятельная, энергичная натура самого поэта находит в стихах более адекватное выражение. В одном из писем он писал: «Главное, чтобы слово, сознательное слово было сказано» (Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. и писем: В 6-ти т. – Т. 6. М., 2005. – С. 21). Статьи не оправдали этих надежд.

2. Тютчев ушел в поэзию и потому, что чувствовал иссякаемость запаса жизненныых сил. Письмо к Эрнестине Тютчевой: «Я ожидаю всего – всего наихудшего – и, чувствуя, что мои жизненные силы и отпущенное мне время на исходе, уж и не надеюсь увидеть тот день, который воссияет после угрожающей нам катастрофы» (Тютчев Ф. И. Полн. собр. соч. и писем: В 6-ти т. – Т. 6. М., 2005. – С, 42). Поэту очень хотелось успеть выразить свои идеи. Читаем в другом письме к жене: «Увы, это ребячество с моей стороны. Я это прекрасно понимаю, но бывают случаи, когда предпочитаешь проповедовать стенам, чем молчать» (Тютчев Ф. И. Полн. собр. соч. и писем: В 6-ти т. – Т. 6. М., 2005. – С,54).

3. Всё более обостряющаясся, нарастающая и укрепляющая дух поэта потребность в духовности, вере. Именно вера в высокое предназначение России помогает Тютчеву воспрянуть духом после смерти Денисьевой. Россия становится второй страстью поэта, страстью общественного порядка.

Историософская поэзия явилась более «объективным» выражением православных идей поэта в том смысле, что она смогла сконцентрировать в каждом слове тот накал мысли и чувства, то жадно искомое в истории русской литературы единство теоретической идеи и ее практического выражения, которые стали основой для развития целой традиции в отечественной поэзии (тема Родины в поэзии Серебряного века). Историософские образы поэзии Тютчева составили уникальную галерею. Развитие и обогащение этих образов позволили сформироваться своеобразной концепции его творчества, которую можно обозначить как духовная география России. Впервые уже без всяких оговорок (в отличие от поэзии декабристов и любомудров) можно говорить об историософской поэзии в полном смысле этого слова.

Второй параграф – Духовная география России в творчестве Ф. И. Тютчева – целиком посвящен анализу образов, мотивов историософской поэзии автора. Духовная география – сокровенно-внутренняя, религиозно-нравственная жизнь страны, проявляющаяся в частной деятельности людей. Это своего рода идеал политического устройства России. Рождение и развитие его носило характер постепенного перехода от оптимистических воззрений к реалистическим установкам. Смена философских убеждений, как всегда, особенно ярко проявляется в поэзии поэта. История и Россия – два живых организма, к которым постоянно рвалось измученное сердце русского пророка. В своей историософской поэзии Тютчев создал глубоко христианские, чувственно-живые образы, уходящие своими корнями в древнерусскую литературу, приближающиеся к библейским символам. Именно религиозный символизм историософско-художественной концепции Тючева позволил русской поэзии перейти на качественно новый этап. Для уяснения особенностей развития историософской поэзии Тютчева сравниваются стихотворения раннего (1813–1849) и позднего (1850–1873) периодов.

В целом для ранней историософской поэзии характерен дух оптимизма, веры в светлое будущее. В ней сильны мотивы утверждения, исторического оправдания, уверенности значимости России в мировом процессе. Историософско-художественная мысль Тютчева раскрывается в трех основных темах: всемирноисторической, общеисторической и частноисторической. Первая тема затрагивает вопросы, связанные с глобальными, «космогоническими» проблемами, раскрываются основы Мировой Истории. Поэта интересует не частная жизнь страны, а всемирный ход, историческая судьба Мира как единого целого. Жизнь Отечества оценивается с позиций всемирного масштаба («Цицерон», 1831).

Наиболее оптимистично в ранней лирике Тютчева представлена общеисторическая тема. Обращаясь уже не к Мировой Истории, а к судьбе России, поэт подчеркивает ее мессианскую роль. Россия – душа мира, его совесть и нравственный стержень. Утратив или исказив их, мир потеряет духовные ориентиры. Задача нашего Отечества – сохранить византийское наследство. Вера в силу Православного Слова, в одейственность речей императора, становятся основными мотивами в стихотворениях «Олегов щит» (1829) и «Императору Николаю I» (1829). Победа христиан над магометанами (русско-турецкая война 1828–1829 гг.) осмысливается в религиозном ракурсе. Но здесь нет и намека на тот религиозный экстремизм, который очень распространен сейчас, в XXI веке. Перед нами утопическая теория Тютчева о воскрешении Москвы как третьего Рима, именно в его духовном величии и славе.

Идея духовного возрождения, активно развивающаяся в двух вышеперечисленных темах, порождает мысль о личной ответственности России, а, значит, и всего народа, проживающего на её территории. Русь получила в наследство святой дар, тяжелым крестом лёгший на её плечи, но избавляющий весь мир от огня «геенны огненной». Личная ответственность России – основной мотив частноисторической темы в ранней поэзии Тютчева. Обращаясь уже к конкретным событиям или лицам, поэт будоражит самые тонкие струны человеческого сердца, проникает в потаеннные и тщательно скрываемые уголки Совести. Это еще одна из попыток Тютчева акцентировать внимание общественности на глубоко православной природе Мира (вспомним, что это же хотел выразить поэт и в своих статьях). Одним из опаснейших врагов совести является эгоизм, превращающий человека в раба «мысли безрассудной» (стих. «14 декабря 1825 г.», 1826). Именно человеческая самость, нежелание подчиняться высшим законам исторического развития, предусматривающих эволюционный переход от низшего к высшему, явилась, по мысли Тютчева, одной из основных причин краха либерализма Александра I и поражения декабристского восстания. За высокой идеей освобождения мира от рабства не стоит ничего, кроме безрассудства. Декабристская мысль не обладает плотью (вспомним А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, А. А. Григорьева и т.д.), она антиорганична, а, значит, противоречит основам русской души, а через нее - особенностям отечественной государственности. Продолжается развитие пушкинской традиции разведения понятий самодержавие и самовластие. В отличие от А. С. Пушкина, в поэтической концепции Тютчева они не просто содержат эмоциональную оценку, но становятся символами поэтико-историософской системы.

Как всякая система, данная имеет своей целью выражение определенных идей. В 1830–1840-е годы усиливается панславистское настроение поэта. Фокусируя в единое целое все те мысли, которые были высказаны ранее (всемирная значимость исторического развития России, вера в истинность и законность Православия, идея духовного возрождения России) поэт создает историософско-поэтическую концепцию политического устройства России, выступая, скорее, уже как дипломат и политик. На первый план выходит политическая задача оправдания конкретных действий России. Поэтические миниатюры, раскрывающие эту тему, в некотором смысле являются стихотворениями «на случай», так как в них отсутствует тот «поэтический нерв», который позволяет назвать поэзию поэзией («Как дочь родную на закланье», 1831).

Таким образом, частноисторическая тема в раннем творчестве Тютчева с одной стороны, приводит поэтико-историософскую мысль к утопизму, а с другой – позволяет ей «перешагнуть» через идеалистическо-оптимистические воззрения. Обратившись к личности, поэт четче и яснее видит пороки государственного устройства и цивилизации в целом. Проблемы бытия и человека неразрывно связаны в художественном сознании Тютчева, поэтому нарушения в закономерностях развития государства он связывает с падением духовного уровня цивилизации.

Историософская мысль в стихотворениях переходит от теоретических идей (всемирноисторическая, общеисторическая, частноисторическая темы) к более полному и глубокому осознанию духовной природы Личности. В поздней поэзии Тютчева на первый план выходит тема Человек и История. Это сближает творчество лирика с концепцией Л. Н. Толстого, но в отличие от последнего, Тютчев заостряет религиозную природу представленных понятий. На смену романтическим мотивам утверждения, исторического оправдания, вере в бескорыстие и отеческую заботу царя приходит реалистически-объективное осознание истоков российской Истории («Не Богу ты служил и не России», 1855). Вера в духовное превосходство Отечества остается, но окрашивается в ностальгически грустные тона. Поэт уже не взывает, а уповает на возрождение искры Божией в сердце человека. Основными понятиями поздней поэзии остаются Единство, Православие, Свобода, Любовь, но они теряют романтический пафос, приобретая прозрачно-светлое, хрустальное звучание.

В стихотворениях 1850–1870-х годов все сильнее начинает звучать ирония, направленная на конкретное лицо или событие («Куда сомнителен мне твой…» (1850), «Он прежде мирный был казак» (1861), «Затею этого рассказа» (1863), что подтверждает мысль об органичном переходе в поэтико-историософской системе Тютчева теоретической мысли в «практическую». По-прежнему емкие, глубоко философские стихотворения, которые, по словам Д. С. Мережковского, сфокусировали все идеи XIX века в единый алмаз, превращаются в историко-поэтические откровения, пробуждающие спящую совесть народа.

Исторические катаклизмы являются выражением духовного состояния общества в целом. Человек – микрокосм, в котором в зачаточном состоянии находятся предпосылки исторического развития государства. Самая серьезная беда современного Тютчеву человека (да и современного нам тоже) – не просто потеря веры, а все более распространяющаяся утрата страха Божьего, приводящая к экзальтированной форме эгоизма (« Наш век», 1851).

В 1860-е годы в творчестве Тютчева усиливаются «гражданские» мотивы, связанные, прежде всего, с накаленной политической обстановкой (польское восстание, реформы Александра II). Панславистское настроение поэта, очень ярко выраженное в 1850-е годы (в 1860-е годы встречаются лишь отдельные редкие случаи написания подобных стихов, например, «Славянам», 1866), уступает место некрасовскому наставлению: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан!». Следует, однако, помнить, что в поэтической концепции Тютчева основным все же остается религиозное осознание происходящих событий. Поэт остро переживает явное несоответствие между душевной чистотой русского народа и его же глупостью, которой ослеплены «и малый и великий». Из самого сердца поэта вылетает возглас, полный щемящей боли о «безобразной широте» русской души («Какие песни, милый мой», 1860).

В художественном сознании Тютчева История – единый живой процесс, не делящийся на отдельные составляющие. Признавая индивидуальные (национальные) особенности каждого государства, поэт не разделяет в глобальном плане исторические судьбы, допустим, Англии, Германии, России. История – внутреннее движение Мировой души, поэтому малейшее изменение в одной стране эхом откликается в другой. Пушкинская всеотзывчивость, предполагающая открытость мировым влияниям, принимается и превращается в творчестве любомудра в историческую всеотзывчивость, зиждующуюся на «вселенском» рассмотрении исторических событий. О связи в поэтическом творчестве Тютчева русской истории с мировой говорят многие стихотворения («Не в первый раз волнуется Восток», стихи, посвященные Наполеону и т. д.).

Жемчужиной историософской поэзии Тютчева стало, на наш взгляд, стихотворение «Два единства» (1870). Объединив ключевые идеи историософской позиции поэта, данная миниатюра подводит им определенный итог. Каждая строка звучит в ней как глас Провидца, стремящегося заставить людей задуматься о последствиях надвигающейся катастрофы (правление с помощью «железа и крови»). Единство, удерживаемое с помощью страха («железом лишь и кровью») греховно уже по своей сути, так как поражает волю Человека, пытаясь трансформировать завет Господа (свобода выбора). Легкость в исполнении затмевает глаза исполнителям такого «наказа», сбивая их с пути Истины. Единство, спаянное Любовью, очень трудоемкий процесс. В этом случае результат зависит не только от «испытуемых» (как в первом случае), но даже в большей степени от «испытателей», так как они должны найти в своем сердце достаточно сил для веры в то, что в душе каждого живет искра Божья. Но именно этот путь является самым правильным, прочно гарантируя спаянность, неразрывность, стабильность полученного союза (единства). То, что человек полюбил, он ни за что не разрушит, в противовес тому, чего боится. Страх рано или поздно вызовет протест, а значит – бунт, революцию, войну. Так, соединив в одном стихотворении все долго вынашиваемые, сердцем выстраданные мысли, Тютчев сумел «оживить» поэтико-историософскую систему, придав ей реальное дыхание настоящего, перетекающего в будущее.

В поздней поэзии поэта отчетливо наблюдается стремление к синтезу темы Человека и Истории. Человек как неотъемлемая часть Истории и История как живая душа мира – вот основные «действующие лица» поэтических миниатюр 1850–1873 гг. Главным заветом Тютчева в этот период стало осознание прямой зависимости развития России от духовного состояния и развития общества.

В третьем параграфе – Продолжение традиции историософской поэзии в творчестве И. С. Аксакова, А. К. Толстого, В. С. Соловьева – внимание сосредоточено на выявлении схожих и различных идей в историософско-художественных концепциях вышеназванных авторов. В лице И. С. Аксакова, А. К. Толстого и В. С. Соловьева историософская поэзия Тютчева нашла достойных продолжателей. Многие темы, мотивы были не просто подхвачены музой названных поэтов, но и закреплены в русской поэзии; выявлены новые грани историософской поэзии. Благодаря творческим усилиям мастеров в отечественной литературе наметилась четкая тенденция к углублению философско-религиозного начала в стихотворениях, посвященных Родине.

В диссертации раскрывается и некоторая односторонность их поэтических концепций. Историософским стихотворениям Аксакова не хватает взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего. Он, скорее, поэт-политик, озабоченный сегодняшним днем. Поэтические сентенции Толстого наполнены Историей (прошлое-настоящее-будущее), но нет масштабности, присущей художественному миру Тютчева. Соловьев заостряет духовный элемент историософской поэзии, превращая стихотворения в религиозные пророчества. Отметим, что все вышеперечисленные «недостатки» были преодолены уже в поэзии Серебряного века, особенно ярко – в творчестве А. Блока и С. Есенина.

В заключении подведены итоги исследования, намечены возможные перспективы дальнейшего изучения затронутых в диссертации вопросов.

Обращение к историософской поэзии Тютчева, выявление ее особенностей позволило более четко осознать, глубоко проникнуть в пророческий смысл творчества поэта. Так, можно заметить, что мысли, высказанные поэтом в статьях «Россия и Революция», «Россия и Германия», «Папство и римский вопрос» на удивление точно воплотились в нашей жизни (развитие фашизма в Германии, балканский вопрос, рождение терроризма). Стихотворения, посвященные бедственному положению человеческой души («Наш век») до сих пор звучат как голос потерянной Совести. Конечно, нельзя отрицать утопизм некоторых идей Тютчева (создание единого Славянского государства), но главная историософская мысль о великой борьбе добра и зла в мире и душах людей остается актуальной до сей поры.

Историософская поэзия Тютчева смогла сконцентрировать в каждом слове тот накал мысли и чувства, то жадно искомое в русской литературе единство теоретической идеи и ее практического воплощения, которые стали основой для развития целой традиции в отечественной поэзии (тема Родины в поэзии Серебряного века). В отличие от декабристов, для которых История – торжество Разума, Порядка и Справедливости, оторванное от православных ценностей Божественного Промысла, Терпения, Смирения, Любви, Тютчев понимал Историю как живой процесс развития, имеющий общие законы для всего мира. Осознание прямой зависимости исторического развития России от духовного самосовершенствования общества очень злободневно. Проследив становление историософии как понятия и как уникальной особенности русской литературы, интересным будет обратиться и к более глубокому анализу историософских начал в критике (А. А. Григорьев), прозе (Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский), драматургии (А. Н. Островский, А. П. Чехов). Указанные направления помогут представить развитие литературы как целостный процесс, одухотворенный православными ценностями русской культуры.


Основные положения диссертации отражены в публикациях:

1. Сердюк Т.В. Особенности русской философской лирики // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А.Некрасова: Научно-методический журнал. Кострома, 2004. № 4. 0,5 п.л.
   
2. Сердюк Т.В. К вопросу об историософской лирике Ф. И. Тютчева // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова: Научно-методический журнал. Кострома, 2005. № 10. 0,4 п.л.
   
3. Сердюк Т.В. Исихастские мотивы в любовной лирике Ф.И.Тютчева 1850-1860-х годов // Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании. Вып. 3. В 2 т. М.: МГПИ, 2004. Т.1. 0,4 п.л.
   
4. Сердюк Т.В. Рождение историософской поэзии (на примере творчества А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева) // Молодая наука в классическом университете: Материалы докладов научных конференций фестиваля студентов, аспирантов и молодых ученых. Иваново, 12–22 апреля 2005 г.: В 7 ч. Иваново: ИвГУ, 2005. Ч. 6. Русская словесность: текст и контекст. 0,2 п.л.