Geum.ru

Питер Ладлоу криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   40   41   42   43   44   45   46   47   ...   51


негласно содействовал развитию американских корпораций посредством заказов на изготовление реактивных двигателей, летательных аппаратов, транзисторов, интегральных схем, новых материалов, лазеров и оптических волокон... Пентагон и 600 национальных лабораторий, сотрудничающих с ним и с министерством энергетики, — вот то, что максимально сближает Америку с хорошо известным министерством международной торговли и промышленности Японии». (См.: Reich, The Work of Nations, p. 159).


28# О том, каким образом эти культурные инновации возникли в среде бывших любителей ЛСД, см. книгу Тома Вулфа «Электоропрохладитель-ный кислотный тест». Одним из водителей знаменитого автобуса был Стюарт Бранд, который ныне является одним из основных авторов Wired.


29# Dennis Hayes, Behind the Silicon Curtain (London: Free Association Books, 1989), p. 21-22, указывает, что американская компьютерная индустрия уже поощрялась Пентагоном к созданию картелей для противодействия иностранным конкурентам. Гейтс признает, что он лишь недавно полностью представил себе то «грандиозное структурное изменение», что влечет за собой Интернет. См.: «The Bill Gates Column», The Guardian, 20 July 1995.


30# См. домашние страницы Говарда Рейнгольда, а также Kapor, «Where Is the Digital Highway Really Heading?». Несмотря на либертарианские инстинкты этих авторов, их страстная влюбленность в эру «отцов-основателей» разделяется неофашистами и патриотами. См.: Chip Berlet, «Armed Militias, Right Wing Populism and Scapegoating», report, Political Research Associates, Cambridge, Mass. (1995).


31 # Хакеры — герои романов Уильяма Гибсона «Нейромант», «Граф Ноль» и «Мона Лиза Овердрайв» и рассказов в сборнике под редакцией Брюса Стерлинга «Mirrorshades» (London: Paladin, 1988). Прототипом антигероя подобного типа является Деккард — экзистенциальный охотник за репликантами в фильме Ридли Скотта «Бегущий по лезвию бритвы».


32# Согласно Миллеру, Томас Джефферсон считал, что чернокожие не могут быть участниками локковского «общественного договора», связывающего между собой граждан Американской республики: «Права человека... теоретически и в идеале будучи правами каждого человеческого существа по рождению, на практике применялись в Соединенных Штатах только к белым: черные рабы исключались из рассмотрения ввиду того, что хотя они, несомненно, представляли собой человеческие существа, в то же время являлись и собственностью, и когда права человека вступали в противоречие с имущественными правами, приоритет получало право собственности». См.: John Miller, The Wolf by the Ears: Thomas Jefferson and Slavery (New York: Free Press, 1977), p. 13. Возражения Джефферсона против рабства, в лучшем случае, были чисто риторическими. В своем письме от 22 апреля 1820 года он лицемерно предположил, что наилучшим способом отмены рабства был бы закон о праве частной собственности на живых людей во всех штатах Союза и на новых землях. Он заявил, что «рассеяние их на большей территории сделает их индивидуально счастливее и пропорционально облегчит процесс их освобождения благодаря распределению накладных расходов между большим числом коадъюторов [рабовладельцев]». См.: Merill Peterson, ed., The Portable Thomas Jefferson (NewYork: Viking Press, 1975), p. 568. Описание жизни на его плантации см. также: Paul Wilstach, Jefferson and Monticello (London: William Heinemann, 1925).


33# О повороте Калифорнии в сторону правых см.: Richard Walker, «California Rages against the Dying of the Light», New Left Review (January — February 1995).


34# См.: Ester Dyson, «Friend and Foe», Wired (August 1995). Эстер Дайсон сотрудничала с Тоффлерами при написании для Peace and Progress Foundation футурологического манифеста «Cyberspace and the American Dream», рассчитанного на завоевание Гингричем голосов представителей «виртуального класса».


35# О возникновении укрепленных предместий см.: Mike Davis, City of Quartz (London: Verso, 1990) и «Blade Runner»: Urban Control, the Ecology of Fear (Open Magazine Pamphlet Series, Westfield, NJ, 1992). Такие «изолированные пригороды» служат в качестве вдохновляющего прообраза обстановки отчуждения, характерной для многих научно-фантастических киберпанковских романов, например романа Нила Стивенсона «Лавина».


36# См.: Dennis Hayes, Behind the Silicon Curtain (London: Free Association Books, 1989).


37# См.: Reginald Stuart, «High-Tech Redlining», Utne Reader (March-April 1995).


38# См.: Wilstach, Jefferson and Monticello.


39# См.: Hayes, Behind the Silicon Curtain.


40# Изложение их ретро-футуристской программы см.: The Extropian FAQ, py.org/faq/faq.php.


41 # См. упоминавшиеся романы У. Гибсона.


42# См. рассказы А. Азимова о роботах.


43# См.: William Gibson and Sandy Sandfort, «Disneyland with the Death Penalty», Wired (September-October 1993). Поскольку эта статья содержат нападки на Сингапур, весьма занятно, что настоящий Диснейленд находится в Калифорнии, чей уголовный кодекс включает в себя смертную казнь.


44# Об обстоятельствах, сопутствовавших созданию Minitel, см.: Simon Nora and Alain Mine, The Computerization of Society (Cambridge, MA: MIT Press, 1980). Повествование о первых годах сети Minitel см.: Michel Marchand, The Minitel Saga: A French Success Story (Paris: Larousse, 1988).


45# Согласно результатам опроса, проведенного в ходе президентских выборов 1995 года, 67% жителей Франции поддержали заявление о том, что «государство должно более активно вмешиваться в экономическую жизнь нашей страны». См.: «line Majorito de Francais souhaitent un vrai "chef" pour un vrai "Etat"», Le Monde, April 11,1995, p. 6.


46# О влиянии якобинцев на французские концепции демократических прав см.: Richard Bardrook, Media Freedom: The Contradictions of Communications in the Age of Modernity (London: Pluto, 1995). Некоторые из французских экономистов полагают, что совсем иная история Европы привела к созданию особой, более совершенной в социальном отношении модели капитализма. См.: Michel Albert, Capitalism v. Capitalism (NewYork: Four Wall Eight Windows, 1993) и Philippe Delmas, Le Maotre des Horloges (Paris: Editions Odile Jacob, 1991).


47# Как говорит сам Кейнс, «рытье ям в земле, оплачиваемое из наших сбережений, позволит не только повысить уровень занятости, но и реально увеличить национальную долю полезных товаров и услуг».


См.: J. M. Keynes, The General Theory of Employment, Interest and Money (London: Macmillan, 1964), p. 220.


48# См.: Keith Taylor, ed., Henri Saint-Simon 1760—1825: Selected Writings on Science, Industry and Social Organisation (London: Croom Helm, 1975) и John E. Bowlt, Russian Art of the Avant-Garde: Theory and Criticism (London: Thames & Hudson, 1976).


49# Вот слова Голди, занимающейся созданием музыки в стиле «джангл»: «Мы должны продвигать ее, взять барабаны и контрабас и совершенствовать, совершенствовать, совершенствовать! Помню, одно время мы говорили, что ее уже невозможно улучшить. С тех самых пор ее улучшили десятикратно». См.: Tony Marcus, «The War Is Over», Mixmag (August 1995): 46.


50# Для получения информации по ANTI-room и J's Joint см. материалы о них на веб-сайте Исследовательского института по гипермедиа, min.ac.uk.


51# Henry Saint-Simon, «Sketch of the New Political System», in Keith Taylor, ed., Henri Saint-Simon 1760-1825: Selected Writings on Science, Industry and Social Organisation (London: Croom Helm, 1975), p. 203.

24/Распад битов#1

МАРК ДЕРИ64


В медиатусовке мало кто расстроился, узнав о его уходе, но вот лично автор этой статьи сожалеет о том, что мы уже не сможем придираться к Хитрому Нику. В декабре 1998 года Николас Негропонте из Wired, директор Лаборатории медиа Массачусетского технологического института, одетый с иголочки сплетник, распинающийся перед корпоративной Америкой о перспективах повышенной пропускной способности (и перед неумытыми миллионами пользователей AOL в своем бестселлере «Жизнь в цифровом мире»), — объявил, что перестает вести свою хлесткую колонку на последней странице журнала. Проработав шесть лет обозревателем в Wired, этот человек, чья проза, словно написанная говорящими роботами, имеет такое же отношение к литературному стилю, как похожий на последствия болезни Паркинсона тик г-на Линкольна в Диснейленде — к плавным движениям, свойственным здоровому человеку, решил уйти.


Вполне возможно, что на роль обличителя, режущего правду-матку на последней странице журнала, больше подошел бы какой-нибудь Алвин Тоффлер или Джордж Гилдер65. Но именно Негропонте


64 Эта статья написана специально для настоящей антологии. © 2000, Mark Dery. [Перевод Т. Давыдовой.]


65 Алвин Тоффлер — американский социолог и футуролог, автор известных работ «Футурошок», «Экоспазм», «Третья волна» и др.; Джордж Гилдер — влиятельный эксперт в области экономики и сетевых технологий.


подбросил 75 тысяч долларов для продолжения проекта, когда магнаты из старой медиа-знати указали на дверь основателям Wired Луису Россетто и Джейн Меткалф. За такой искренний порыв его и назначили главным обозревателем, несмотря нато, что общий стиль Wired, ярким примером которого может служить журналистика радикальных хакеров в исполнении Брюса Стерлинга и По Бронсона, никогда не был ему близок. Не выносящий договоров и не восприимчивый к иронии, Негропонте писал так, будто составлял план выступления, в котором было поровну намешано Ли Якокки и Локатуса Борга66. Его излюбленным приемом было пророческое заявление в духе «все-что-вам-известно-сплошная-неправда», которое подавалось с видом Чарльтона Хестона, с выражением читающего десять библейских заповедей67. «На известной встрече создателей Интернета, состоявшейся в 1994 году, я предположил, что к 2000 году сеть объединит миллиард пользователей, — пишет Негропонте. — Винт Серф рассмеялся мне в лицо. Остальные закатили глаза в ответ, как им показалось, на типичное для Негропонте преувеличение»*2. На что другой бездельник обронил: «Понятное дело, никто не ожидал, что Интернет станет так динамично развиваться». Ну и дураками же они были, эти новички!


Уход Негропонте из Wired — еще один признак того, что мнимую «киберэлиту», которая волновала и с которой носился медиары-нок, наконец-то вышибли с насиженного места, прямо как в водевиле. Разумеется, это не единственный показатель: постоянные читатели Wired установили пристальное наблюдение за журналом, когда он стал выходить уже не в такой крутой версии у Conde Nast, а Джон Перри Барлоу от фраз типа «приготовьтесь-так-как-велел-Господь» по поводу Интернета («в мире технологии это явление, способное вызывать самые кардинальные изменения, каких еще не случалось


66 Ли Якокка — топ-менеджер Ford и Chrysler, автор книги «Карьера менеджера». Локатус Борг — киборг, герой сериала «Стартрек».


67 Чарльтон Хестон — американский актер, сыгравший заглавную роль в фильме «Бен Гур», президент Национальной стрелковой ассоциации, лоббирующей свободную продажу оружия.


с тех самых пор, как человек открыл для себя огонь»)*3 перешел к воспеванию своих причиндалов с точки зрения кризиса среднего возраста (мы готовы признать, что самый внушительный памятник человечеству— до изобретения «виагры»)*4.


«Взгляните правде в лицо — Цифровая Революция закончилась», — заявляет Негропонте в своей последней статье, напечатанной в Wired. Этим он хочет сказать, что колоссальные изменения, к которым привела тотальная, на первый взгляд, компьютеризация, уже не вызывают прежнего удивления, превратившись в обычную прозу жизни*5. Скрытой причиной ухода Негропонте из журнала служит то, что, хотя компьютеризация и глобализация действительно вызвали культурные сдвиги примерно такой же важности, как смещение материковых плит, Революции (именно с большой буквы, в контркультурном смысле, в каком обычно использует это понятие Россетто) хватило лишь на то, чтобы зашипеть на манер отсыревшей хлопушки. Фантазии Третьей волны, родившиеся у неолибералов «нью-эйджа» и «консервативных футурологов» Гингрича, — децентрализованное с самого начала управление, социальные болячки, которые лечатся с помощью компьютерных классов в школах и ноутбуков, доступных малоимущим, многообещающий «длительный подъем», на волне которого взлетят вверх лодки всех и каждого, — захлебнулись. А эпитафией всему этому стал скромный и незаметный уход Ньюта Гингрича из большой политики. Необходимость слинять он почувствовал печенкой, но еще сильнее к этому шагу его подтолкнула социальная дифференциация и экономическое неравенство, спровоцированное доминирующей в экономике концепцией laissez-faire, бойко проповедуемой со страниц Wired. В 1995 году Джон Баттель, ставший впоследствии ответственным редактором журнала, опрометчиво возвестил: «Сегодня каждый житель планеты верит в свободный рыноктак же, как в силу земного притяжения»*6. Не прошло и четырех лет, как экономика стран Юго-Восточной Азии перешла в режим свободного финансового падения, а развал Советского Союза обернулся погружением бывших советских республик в бездну бандитского капитализма. В свете этих событий слова Баттеля воспринимаются как невольная ирония.


Уход Негропонте знаменует собой завершение целого периода, когда всякие Великие хартии вольностей для эпохи познания и Декларации независимости киберпространства воспринимались всерьез, по крайней мере, «цифровой элитой», которая сама же и провозгласила себя таковой. Что странно, Негропонте, похоже, не замечает, насколько «немодными» выглядят его мультяшные образы роботов-дворецких и начиненные компьютерными суперпримочками запонки в контексте политически неустойчивого и экономически тревожного начала века. На закате столетия, испытавшего кислотный дождь и глобальное потепление, ставшего свидетелем Бхопала и Чернобыля, он заманивал нас в будущее, где технология никогда не дает сбоев, корпорации — сама бесконечная доброта, а любую болезнь социума можно вылечить при помощи технологически усовершенствованной волшебной пули.


Согласно представлениям Негропонте о будущем, работодатели, не спускающие с нас глаз благодаря «активным бэджам», вшитым в нашу рабочую униформу, думают лишь о том, как наиболее оптимально организовать рабочее место («когда вам звонят, работает ближайший к вам телефонный аппарат»); перестраховываясь, они вынуждены все время шпионить за нами и наблюдать, как мы ходим на перерыве в туалет, прикрываясь стремлением к тейлорист-ской эффективности*7. Более того, невозможно представить, что придуманные Негропонте дома, напичканные электроникой, которую контролирует вездесущая, объединенная в единую сеть компьютерная система, вдруг выйдут из строя, как тот умный дом в аду из «Дьявольского семени», где Джули Кристи становится заложницей системы Enviromod, управлящей ее «роскошным, полностью автоматизированным домом, оснащенным электронными домохозяйками и охранниками».


Раз уж речь зашла об охране, то стоит отметить бросающееся в глаза отсутствие криминала в фантазиях Негропонте о днях грядущих. «Умные дверные ручки» в его умных же домах, которые «позволят войти курьеру из ФедЭкса, а коту Фидо — выйти», никогда не откроют дверь технически подкованному психопату*8. Беспокойные размышления на тему таких социальных изъянов, как преступность, безработица, нехватка жилья, редко заставляют Негропонте хмурить брови. Невероятно, но факт: его вообще не интересует социальное как таковое — ни на уровне отношений с соседями, ни на уровне государственной политики. Несмотря на настойчивые заявления Негропонте о том, что Цифровая Революция™ коснулась прежде всего коммуникации, а не компьютеров, о реальной гражданской жизни или общественной сфере в его будущем говорить не приходится.


В будущем, написанном по сценарию Негропонте, коммуникация по большей части протекает между вами и разговорчивыми дверными ручками или «агентами интерфейса» — «голографичес-кими помощниками высотой в двадцать сантиметров, расхаживающими по вашему столу»*9. По его предсказаниям, в следующем тысячелетии «мы обнаружим, что львиную долю времени — или в любом случае больше, чем сейчас, — разговариваем с машинами, а не с другими людьми»*10. Вот он, аутизм информационной эпохи, вытекающий из щемящей «мечты по интерфейсу», которой охвачен Негропонте, желающий, чтобы «компьютеры были как люди»*". В его будущем полноценным общением наслаждаются различные приспособления и бытовые приборы, обменивающиеся электронными «рукопожатиями» и «дружескими звонками». «Если ваш холодильник замечает, что у вас закончилось молоко, — моделирует ситуацию Негропонте, — он может "попросить" вашу машину напомнить вам купить молока по дороге домой»*12. А общение между людьми будет сводиться к «цифровому соседству, где физическое пространство перестанет иметь какое-либо значение». И вот перед нами высококвалифицированные специалисты, подключающиеся к Интернету из своих электронных коконов, втискивающие свою социальную жизнь в телефонные провода*13.


Тот факт, что персональная электронная газета, которую читают жители информационной утопии Негропонте, с нечаянной иронией названа The Daily Me,— это не простая случайность. Человек завтрашнего дня в изображении Негропонте —замкнутая на себе частица социума, знакомая нам еще с эпохи капитализма laissez-faire, заявившая о себе в XVIII веке. В течение многих лет Негропонте проводил в Лаборатории медиа показушные представления для корпоративных инвесторов — его представления о государстве сформировались не без влияния этих мероприятий. В его Стране Завтрашнего Дня, где правит бал концепция laissez-faire, гражданин превращается в потребителя. Покупательная способность приравнивается к возможностям: «В мире цифровых технологий потребители сосредоточивают у себя в руках почти всю власть, что не может не радовать»*14. Гражданская активность проявляется в организации «прихожан для покупки кукол Барби прямо у компании Mattel, минуя посредников»*15. Будущее Негропонте — это общество потребления, наводненное неутомимыми производителями и ненасытными покупателями, своеобразная кондитерская для завсегдатаев магазинов Sharper Image68, закормленных часами Дика Трейси, говорящими тостерами и ноутбуками. На этой карусели прогресса не предусмотрены места для тех бедняг-туристов, которые хотят от жизни большего, чем видеть «Ларри Кинга собственной персоной» на экране своих электронных газет или телевизора-компьютера, позволяющего им делать из прогноза погоды «мультик с любимым диснеевским героем»*16.


Не исключено, что Негропонте мог бы возразить, указав на то, что его описание ограничивается лишь технологической экстраполяцией и что в нем в принципе не затрагивается социальная ответственность. «Лаборатория медиа — это не какая-нибудь общественно-научная организация, — как сказал Негропонте журналисту Дэвиду Беннауму, пишущему о развитии технологии (этот материал о Лаборатории медиа был опубликован в журнале New York), — мы не занимаемся исследованиями. Мы изобретаем. А затем пытаемся что-то сделать»*17. Как и недовольство Маклюэна, протестующего против того, чтобы его считали всего лишь клиническим наблюдателем электронной революции, так и попытка Негропонте завернуть его замешанную на концепции laissez-faire футурологию в лабораторный халат с плеча равнодушного изобретателя-вредителя, выглядит не вполне убедительно.


68 Sharper Image — сеть магазинов, торгующих разнообразным гаджетами, типа очень полезного приспособления, имитирующего движения вашей руки, в которое вы можете поместить свои часы с подзаводом, пока спите...


Отмазка вроде «черт возьми, Джим, я-же-изобретатель, а-не-какой-нибудь-там-обществовед!» перестала действовать после Хиросимы, когда Роберт Оппенгеймер, с радостным нетерпением предвкушая свое открытие, закрыл глаза на его морально-этические последствия: «...когда перед тобой возникает перспектива сделать соблазнительную в техническом плане штуку, ты идешь вперед и воплощаешь ее в жизнь». В результате мир до сих пор содрогается от кошмара шагающих трупов. Очевидно, что Лаборатория медиа играет с Флаббером-попрыгунчиком, а не с огнем. Дорога к Армагеддону вымощена вовсе не достижениями помешанного на изобретениях умника, которого, к примеру, вдруг осенило, как технически реализовать возможность обмена визитными карточками между двумя сотрудниками Лаборатории медиа через обычное рукопожатие, при котором данные передавались бы посредством мгновенного электрического заряда, проходящего через кожу. Зато невнятное бормотание таких известных представителей Лаборатории, как Брюс Блумберги Нил Гер-шенфельд, звучит как откровения участников возможного (пост)чело-веческого культа, стоит им заикнуться о «формировании коллективного сознания» и обнародовании данных о человеческом геноме с тем, чтобы homo cyber получил возможность «выращивать» компьютерные микросхемы прямо в своей плоти*18. И если вести речь о технически соблазнительных мечтах с далеко идущими социальными последствиями, то за примерами далеко ходить не надо: они перед вами.


Вдобавок ко всему, это корпоративное «мы» в заявлении «мы, изобретатели» нахально вводит в заблуждение, потому что парнишка с постера, рекламирующего Лабораторию медиа, никакой не изобретатель. Он по всем статьям выходит торговцем мирового класса. Его клиентами являются представители элиты, сосредоточившей в своих руках власть, — флагманы индустрии, главы государств, — а продукт, выставленный на продажу этим мальчишкой, —дружелюбное к корпорациям будущее, в котором капитализм планетарного масштаба отправил само государство и его назойливые распоряжения в Корзину на рабочем столе истории, — элитарен по своей сути.


В своей последней статье для Wired Негропонте, потирая руки, утверждает, что «любой магазин, работающий не в круглосуточном режиме, окажется неконкурентоспособным» — предсказание, призванное обрадовать всех рабочих в мире, получающих минимальную заработную плату; и добавляет, что «пенсия исчезнет как понятие» — пророчество, уже ставшее беспощадной явью для сидящих без денег пенсионеров, вынужденных работать в той Америке, где реальные зарплаты рабочих сократились на 19% в период с 1972 по 1994 год*19.