Законодательства в направлении охраны и обеспечения практической реализации прав адвокатов
| Вид материала | Закон |
- Юридический факультет кафедра трудового права и охраны труда. Специальность, 141.01kb.
- Программа дисциплины право социального обеспечения социальной работы, 232.57kb.
- Г г. Москва Об утверждении Рекомендаций по организации работы кабинета охраны труда, 84.4kb.
- Проблемы правовой охраны конфиденциальной информации в Украине, 2252.61kb.
- Статья Основные начала жилищного законодательства, 1227.85kb.
- О проведении 2-ой научно-практической конференции студентов, курсантов, магистрантов,, 109.75kb.
- О службе охраны труда, 16.7kb.
- Ю. В. Николаева, кандидат юридических наук, заведующая кафедрой уголовно-правовых дисциплин, 542.22kb.
- Волков М. И. Усков Т. А, 642.79kb.
- Федеральный закон, 1666.84kb.
Рагулин А.В., заведующий кафедрой адвокатуры Юридического
института Восточной экономико-юридической гуманитарной
академии, кандидат юридических наук, доцент, адвокат Коллегии адвокатов Республики Башкортостан «Муратов и партнеры» (г. Уфа)
О необходимости совершенствования российского
законодательства в направлении охраны и
обеспечения практической реализации прав адвокатов
Уважаемые коллеги!
Проблемы усиления правовой защищенности адвокатов и гарантий их независимости, а также проблемы совершенствования нормативной базы в направлении обеспечения реализации профессиональных прав адвокатов сегодня являются злободневными, требуют постановки на самом высоком уровне адвокатского самоуправления и выработки научно-обоснованных предложений по их разрешению. От разрешения этих проблемных вопросов напрямую зависит укрепление престижа и повышение эффективности адвокатской деятельности.
В соответствии с ч 3 ст. 3 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – ФЗ Об адвокатуре) в целях обеспечения доступности для населения юридической помощи и содействия адвокатской деятельности органы государственной власти обеспечивают гарантии независимости адвокатуры. Эти гарантии установлены в нормах ФЗ Об адвокатуре1 и иных правовых актах2 а их наличие направлено на реальное и эффективное обеспечение предусмотренного ст. 48 Конституции РФ права на квалифицированную юридическую помощь, а в конечном итоге – на обеспечение функционирования демократического политического режима. Не случайно в концепции судебной реформы в Российской Федерации говорится о том, что уровень развития адвокатуры – индикатор состояния демократии в обществе, один из признаков реальной защищенности прав человека3.
Об обязанности государства создавать адвокатам надлежащие условия для эффективного осуществления их деятельности в Постановлении от 28 января 1997 г № 2-П и Определении от 8 ноября 2005 г. № 439-О упоминает и Конституционный Суд РФ.
Несмотря на закрепление в законодательстве широкого круга профессиональных прав адвоката4, а также наличие ряда международно-правовых и внутригосударственных гарантий, следует признать, что в настоящее время на территории Российской Федерации указанные положения отчасти носят декларативный характер.
В последние несколько лет, докладчиком и его коллегами по кафедре адвокатуры Юридического института Восточной экономико-юридической гуманитарной академии проводились исследования проблем защищенности членов адвокатских образований и реализации профессиональных прав адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве. В результате этих исследований был сформулирован ряд предложений, реализация которых, как нам представляется, повысит престиж адвокатской деятельности и будет способствовать повышению ее эффективности как при участии адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве, так и при его деятельности в иных сферах. Эти проблемные вопросы и будут рассмотрены в настоящем докладе.
В рамках настоящего доклада будут затронуты две группы вопросов:
1. Вопросы совершенствования правовых норм, направленных на защиту адвоката от неправомерного вмешательства в адвокатскую деятельность и преследований со стороны служащих государственных органов и криминалитета.
2. Вопросы совершенствования правовых норм, обеспечивающих механизм практической реализации профессиональных прав адвоката – защитника в уголовном судопроизводстве.
Начнем с первой группы вопросов.
1.1. Об обеспечении невозможности наказания адвоката за профессиональную деятельность.
Статья 16 Основных Положений о роли адвокатов, принятых восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступлений в 1990 году, предусматривает, что Правительства должны обеспечить адвокатам невозможность наказания или угрозы такового и обвинения, административных, экономических и других санкций за любые действия, осуществляемые в соответствии с признанными профессиональными обязанностями, стандартами и этическими нормами. В статье 20 Положений предусмотрено, что адвокат должен обладать уголовным и гражданским иммунитетом от преследований за относящиеся к делу заявления, сделанные в письменной или устной форме при добросовестном исполнении своего долга и осуществлении профессиональных обязанностей в суде, трибунале или другом юридическом или административном органе.
В соответствии со ст. 4 ФЗ Об адвокатуре, законодательство об адвокатской деятельности в РФ основывается на Конституции РФ. В ч.4 ст. 15 Конституции РФ указывается, что общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью ее правовой системы, а на основании ч.1 ст.17 в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией. Исходя из этих конституционно-закрепленных положений, нормы Основных Положений о роли адвокатов должны применяться на территории РФ.
Независимость адвоката, как следует из международных и внутригосударственных правовых актов, является одним из основных принципов деятельности адвокатуры5. Однако, нормативные установления, содержащиеся в настоящее время в российском законодательстве не могут в полной мере обеспечить независимость представителей адвокатского сообщества от органов государственной власти, в частности – от органов, и лиц, осуществляющих предварительное расследование уголовных дел и производство по делам об административных правонарушениях.
В настоящее время, для решения вопроса о возбуждении уголовного дела в отношении адвоката, согласно ст. 448 УПК РФ требуется решение руководителя Следственного комитета при прокуратуре РФ по субъекту Российской Федерации. При привлечении адвоката к административной ответственности какие-либо ограничения, обусловленные его особым правовым статусом, в российском законодательстве отсутствуют вообще.
Очевидно, что правовая позиция, занятая адвокатом по конкретному делу, либо его конкретные правомерные действия (ходатайства, жалобы), направленные на защиту законных интересов доверителя, могут послужить основанием для применения в отношении адвоката мер неправомерного воздействия посредством его привлечения к уголовной или административной ответственности.
Таким образом, действующее законодательство не обеспечивает адвокату невозможность его наказания за профессиональную деятельность.
Полагаем что в виду особого статуса адвоката, как профессионального советника по правовым вопросам, обладающего значительным объемом прав и обязанностей, в связи с повышенной значимостью института адвокатуры для формирования в нашей стране правового государства, в целях надлежащего обеспечения конституционно-гарантированного права каждого лица на квалифицированную юридическую помощь, адвокатам должен быть предоставлен максимально высокий уровень гарантий независимости, например – уровень гарантий, аналогичный тем, которые предоставлены представителям судейского сообщества.
В российском законодательстве предусматривается, что мнение уполномоченных представителей судейского сообщества является обязательным для решения вопроса о привлечении судьи к административной или уголовной ответственности. Подобные установления содержатся в ч.3 и ч. 4 ст. 16 ФЗ «О статусе судей в Российской Федерации» и п. 3-5 ч.1 ст. 448 УПК РФ.
Следует особо подчеркнуть, что в соответствии с ч. 8 ст. 16 ФЗ «О статусе судей в Российской Федерации» при рассмотрении вопросов о возбуждении уголовного дела в отношении судьи либо о привлечении его в качестве обвиняемого по уголовному делу, о привлечении судьи к административной ответственности, о производстве в отношении судьи оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий суд либо квалификационная коллегия судей, установив, что производство указанных мероприятий или действий обусловлено позицией, занимаемой судьей при осуществлении им судейских полномочий, отказывают в даче согласия на производство указанных мероприятий или действий.
Исходя из вышеизложенного, и учитывая, что в соответствии с п. «в» ст. 16 Основных Положений о роли адвокатов представляется необходимым принятие закона, обеспечивающего особый порядок привлечения адвоката к уголовной ответственности: как минимум – следует инициировать принятие законопроекта о возвращении старой редакции п. 10 ч.1 ст. 448 УПК РФ, позволявшей возбуждать уголовное дело в отношении адвоката не иначе как на основании заключения судьи районного суда или гарнизонного военного суда по месту совершения деяния, содержащего признаки преступления. Также необходимо закрепление в ФЗ Об Адвокатуре и КоАП РФ особого порядка привлечения адвоката к административной ответственности, а именно – обязательного наличия судебного решения по этому поводу.
Еще более предпочтительным вариантом видится введение в ФЗ Об Адвокатуре нормы, аналогичной положениям ст. 16 ФЗ «О статусе судей в Российской Федерации», поскольку нам представляется, что в идеале, вопрос о возможности привлечения адвоката к уголовной или административной ответственности должен решаться на основе заключения квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ. При этом, квалификационной комиссии должно быть предоставлено право отказывать в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении адвоката или на его привлечение в качестве обвиняемого, если при рассмотрении соответствующего вопроса будет установлено, что производство указанных мероприятий или действий обусловлено позицией, занимаемой адвокатом при оказании им в соответствии с ФЗ Об Адвокатуре юридической помощи доверителю.
1.2. О запрете проведения в отношении адвоката административно-процессуальных мер и запрете использования сведений, предметов и документов, полученных при производстве этих мер в качестве доказательств обвинения.
Соглашаясь с мнением законодателя о необходимости запрещения проведения оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий в отношении адвоката при отсутствии на это судебного решения (ст. 8 ФЗ Об адвокатуре), мы полагаем, что подобное решение необходимо также и в отношении применения мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении (административно-процессуальных мер) в отношении адвоката.
Это объясняется тем, что применение в отношении адвоката мер административно- процессуального характера, таких как личный досмотр, досмотр транспортного средства, досмотр вещей, находящихся при адвокате, осмотр принадлежащих юридическому лицу (например - коллегии адвокатов) помещений, территорий, находящихся там вещей и документов, изъятие вещей и документов, привод, также как и проведение в отношении адвоката оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий негативным образом сказываются на сохранности адвокатской тайны и принципе невмешательства в деятельность адвоката, вместе с этим, какой-либо судебной санкции на такие действия не требуется.
Наряду с этим, очевидна схожесть некоторых следственных действий и мер обеспечения по делам об административных правонарушениях – например личного досмотра и досмотра вещей, находящихся при физическом лице (ст. 27.7. КоАП РФ) и личного обыска (ст. 184 УПК РФ). Следует отметить, что гарантии соблюдения прав личности при личном обыске – выше, чем при личном досмотре: личный обыск, согласно положениям УПК РФ, может быть проведен по судебному решению и в присутствии двух понятых (кроме случаев задержания в соответствии со ст. 91 УПК РФ), а личный досмотр может быть произведен без судебного решения и вообще без понятых. В этой связи непонятна логика законодателя, запрещающего проводить в общем порядке (т.е. без судебного решения) в отношении адвоката такое следственное действие как личный обыск, при котором ему предоставляются определенные гарантии (участие понятых, т.е. незаинтересованных в исходе дела лиц), и разрешающего проводить в отношении него такое административно-процессуальное действие как личный досмотр, при котором участие понятых, при определенных условиях, вообще не обязательно, и это все при том, что сущность этих действий, в принципе одинакова.
Непонятна также логика законодателя, запрещающего использовать полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий сведения, предметы и документы в качестве доказательств обвинения в тех случаях, когда они входят в производство адвоката по делам его доверителей (ч. 3 ст. 8 ФЗ Об адвокатуре), и при этом фактически санкционирующего подобное использование тех же материалов, если они получены при применении в отношении адвоката административно-процессуальных мер в связи с отсутствием запрета на осуществление подобной деятельности в ч. 3 ст. 8 ФЗ Об адвокатуре и (или) КоАП РФ.
Отметим, что в правоприменительной практике существует смешение процедур уголовного судопроизводства и административно-процессуальной деятельности. Суть данного явления заключается в том, что у лица, заподозренного в совершении преступления, изымаются предметы или документы, а их изъятие оформляется каким либо не предусмотренным УПК РФ документом («актом изъятия», «актом выдачи» и.т.п.) со ссылкой на нормы КоАП РФ и (или) закона «О милиции». Затем, уже после возбуждения уголовного дела, ранее изъятые в соответствии с положениями КоАП РФ предметы, уже в процессуальном порядке (как правило, путем проведения выемки) получаются у лиц, ранее их изъявших, после чего эти предметы приобщаются к материалам уголовного дела в качестве доказательств, которыми впоследствии оперирует сторона обвинения в уголовном процессе.
Исходя из содержания ст. 27.1, 27.7,27.10 КоАП РФ в рамках административно-юрисдикционной деятельности не могут быть произведены изъятие и фиксация следов, доставление и задержание лица, досмотр вещей и документов в случае, если эти действия связанны с обнаружением и фиксацией следов преступления, а не административного правонарушения, поскольку указание на возможность этого в законе (УПК РФ, КоАП РФ, других законах) отсутствует. Однако наличие в современной правоприменительной практике смешения процедур уголовного и административного судопроизводства указывает на возможность использования предметов и документов, изъятых из адвокатского производства в порядке административного судопроизводства (что не запрещено законом), как доказательства вины его подзащитного, но уже в уголовном процессе.
Отметим, что Российскому законодательству известны меры, направленные на обеспечение независимости ряда государственных служащих, обусловленные особой значимостью их профессиональной деятельности для выполнения государственных функций. Так, в ст. 42 ФЗ «О прокуратуре в РФ» установлено, что не допускаются задержание, привод, личный досмотр прокурора и следователя, досмотр их вещей и используемого ими транспорта, за исключением случаев, когда это предусмотрено федеральным законом для обеспечения безопасности других лиц, а также задержания при совершении преступления. В соответствии с ч. 1 ст. 16 ФЗ «О статусе судей в Российской Федерации» неприкосновенность судьи включает в себя неприкосновенность личности, неприкосновенность занимаемых им жилых и служебных помещений, используемых им личных и служебных транспортных средств, принадлежащих ему документов, багажа и иного имущества, тайну переписки и иной корреспонденции (телефонных переговоров, почтовых, телеграфных, других электрических и иных принимаемых и отправляемых судьей сообщений). Кроме того, в соответствии с ч. 5 ст. 16 того же ФЗ личный досмотр судьи не допускается, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом в целях обеспечения безопасности других людей.
Таким образом, судьи, прокуроры (а соответственно и их заместители и помощники) и следователи следственного комитета при прокуратуре обладают законодательно закрепленным иммунитетом от проведения в отношении них таких административно-процессуальных действий как личный досмотр, задержание, привод, досмотр их вещей и используемого ими транспорта.
Полагаем, что правовые нормы, содержащиеся в ст. 16, 17, 20 Основных положений о роли адвокатов, могут явиться нормативной основой для установления особых условий применения мер обеспечения производства по делам об административных правонарушениях и в отношении представителей адвокатского сообщества.
Исходя из вышеизложенного, часть 3 ст. 8 ФЗ Об Адвокатуре следует дополнить указанием на запрет проведения в отношении адвоката мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении без судебного решения, а также указанием на недопущение использования полученных в ходе применения мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) сведений, предметов и документов в качестве доказательств обвинения в тех случаях, когда они входят в производство адвоката по делам его доверителей.
1.3. Об установлении уголовной ответственности за воспрепятствование адвокатской деятельности и вмешательство в нее, а также о совершенствовании уголовно-правовых норм, направленных на охрану интересов правосудия.
Статья 16 Основных Положений о роли адвокатов, предусматривает, что правительства должны обеспечить адвокатам возможность исполнять все их профессиональные обязанности без запугивания, препятствий, беспокойства и неуместного вмешательства. В ст. 17 этого же правового акта отмечается: «Там, где безопасность адвокатов находится под угрозой в связи с исполнением профессиональных обязанностей, они должны быть адекватно защищены властями».
Несмотря на категорический запрет вмешиваться в законную деятельность адвоката, который установлен ч. 1 ст. 18 ФЗ Об адвокатуре и указание в ч.4 ст. 18 ФЗ Об адвокатуре на то, что адвокат, члены его семьи и их имущество находятся под защитой государства, российским законодательством, к сожалению, не в полной мере обеспечивается принцип невмешательства в профессиональную деятельность адвоката и его правовая защита.
Анализ отчетности адвокатских палат, материалов научной и периодической печати, а также материалов, публикуемых в сети Интернет, показывает, что в последнее время представителями криминалитета и сотрудниками государственных структур стали широко применяться незаконные действия в отношении адвокатов, посягающие на независимость представителей адвокатской корпорации, грубо попирающие правовые гарантии, предоставленные адвокатам и нарушающие их профессиональные права.
К способам воздействия на адвокатов со стороны сотрудников государственных органов следует отнести применение незаконного воздействия на адвокатов посредством создания различного рода препятствий в пользовании помещениями, арендуемыми либо находящимися в собственности адвокатских образований, участившиеся случаи производства обысков в помещениях адвокатских структур, незаконные досмотры и обыски адвокатов в СИЗО и при входе в помещение ОВД, сопровождающиеся изъятием материальных носителей, на которых содержится информация, составляющая адвокатскую тайну, незаконные допросы адвокатов в качестве свидетелей по делам их доверителей, немотивированное отстранение адвокатов от ведения дел, направление властными органами представлений о лишении статуса (по надуманным основаниям) наиболее активных адвокатов, незаконное проведение гласных и негласных оперативно-розыскных мероприятий, незаконное и необоснованное привлечение адвокатов к административной ответственности, препятствование адвокатам в их праве собирать и представлять доказательства, противодействие реализации права на встречи с подзащитным, содержащимся под стражей, оскорбления, угрозы, физическое насилие6. Наиболее жесткой (и жестокой) формой открытого противоправного воздействия на адвокатов является необоснованное привлечение их к уголовной ответственности, нередко сопровождающееся избранием меры пресечения в виде заключения под стражу. Так, широкую известность получили факты необоснованного уголовного преследования адвокатов С.В. Бровченко, М.И. Трепашкина, Р.П. Чернова, Е.С, Родионовой, Б.А. Кузнецова7.
Со стороны иных лиц, в том числе и представителей криминалитета, незаконное воздействие в отношении адвокатов проявляется в высказывании угроз, требованиях отказаться от представления интересов доверителя, оговоре адвокатов, мести за профессиональную деятельность различными способами, начиная от повреждения и уничтожения имущества адвокатов или их близких, заканчивая их физическим устранением. Так, широкую огласку получили факты убийств адвокатов А. Лобанова (Москва, 1997), А. Косогова (Красноярск, 2002), А. Прозорова (Новосибирск, 2003), Е. Замосквичева (Астрахань, 2004), Е. Яцык (Москва, 2005),8 Д. Штейнберга (Москва, 2005),9 С. Береженцева (Владивосток, 2007),10 С. Маркелова (Москва, 2009)11, покушений на убийство адвокатов А. Сойкина (Екатеринбург, 2004),12 К. Москаленко (Страсбург, Франция, 2008),13 И. Габуния (Санкт-Петербург, 2008),14 Н. Письменской (Хабаровск, 2005)15.
Статистические данные, предоставленные ФПА РФ показывают, что в 2006г. зафиксировано 630 фактов нарушений профессиональных прав адвокатов органами дознания и предварительного следствия, в 2007 – лишь 222 факта, а в 2008г. – 230 подобных фактов. Представляется, что эти, относительно небольшие цифры не должны успокаивать представителей адвокатского сообщества, ибо эти сведения – лишь «верхушка айсберга». По этому поводу С.В. Бровченко небезосновательно отмечает, что высокая степень латентности преступлений и правонарушений против адвоката вызвана стремлением властей скрыть практику угроз воспрепятствования и преследований адвокатов его оппонентами в лице могущественных спецслужб, которым помогают своим покровительством российские прокуратуры и суды.16 Интервьюирование адвокатов показывает, что более 80 % опрошенных сталкивались с нарушением их профессиональных прав и незаконным вмешательством в профессиональную деятельность, либо с воспрепятствованием ей. При этом значительная часть опрошенных (67%) не обращались соответствующие адвокатские палаты или иные государственные органы17.
Одним из направлений совершенствования российского законодательства в части усиления правовых гарантий деятельности адвоката является установление уголовной ответственности за незаконное воспрепятствование профессиональной деятельности адвоката и вмешательство в эту деятельность, а также совершенствование уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за посягательства на жизнь, здоровье, честь и достоинство, имущественные права адвоката. Эти преступления посягают не только на права конкретного адвоката, но и на интересы правосудия, на конституционное право на квалифицированную юридическую помощь. В связи с этим, подобные преступления следует относить к преступлениям против правосудия, ответственность за которые установлена статьями главы 31 УК РФ.
Несмотря на то, что в настоящее время доля преступлений, предусмотренных главой 31 УК РФ в общей структуре преступности не превышает даже половины процента, настораживает высокая степень их латентности, которая подтверждается как вышеприведенными данными об интервьюировании адвокатов, так и специально проведенными научными исследованиями18.
Адвокаты выполняют не менее важную процессуальную функцию, чем, например, следователи, дознаватели и прокуроры, к чему мы приходим исходя из анализа ст. 6 УПК РФ. Учитывая, что адвокаты являются такими же юристами как следователи, дознаватели и прокуроры, они, как равноправная сторона уголовного судопроизводства, должны иметь равные с этими лицами гарантии неприкосновенности, личной безопасности и иммунитета. Следовательно, на таком же уровне должна быть обеспечена и уголовно-правовая охрана профессиональных прав адвоката от преступных посягательств со стороны кого бы то ни было. В этой связи следует отметить, что существование в УК РФ уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность за вмешательство, в какой - либо форме, и воспрепятствование деятельности суда, прокурора, следователя или лица, производящего дознание (ст. 294 УК РФ), при отсутствии ответственности за вмешательство в деятельность адвоката, является явным перекосом.
Отметим, что в ряде государств бывшего СССР установлена уголовная ответственность за создание препятствий деятельности адвоката. Так, в ч.1 ст. 397 Уголовного кодекса Украины содержится уголовно-правовая санкция за «совершение в любой форме препятствий к осуществлению правомерной деятельности защитника или представителя лица по оказанию правовой помощи или нарушение установленных законом гарантий их деятельности и профессиональной тайны». По ч. 2 ст. 397 УК Украины наказываются и те же действия, совершенные должностным лицом с использованием своего служебного положения». В ст. 365 УК Республики Казахстан установлена ответственность за «Воспрепятствование законной деятельности адвокатов и иных лиц по защите граждан и оказанию им юридической помощи».
В связи с изложенным, в целях минимизации фактов незаконного воспрепятствования адвокатской деятельности и незаконного вмешательства в нее, а также для обеспечения возможности применения действенных мер государственного принуждения к лицам, допускающим подобные деяния, корпоративным объединениям адвокатов необходимо инициировать и добиваться принятия законопроекта о введении в УК РФ ст.294.1, предусматривающей ответственность за незаконное воспрепятствование деятельности адвоката и вмешательство в его деятельность, которая может быть изложена в следующей редакции: